Смеется лето продолжение 11

11.

Альфред прилетел рано утром. Домой он шел с трепетным чувством, смешанным с виной, что долго не был, чувством радости, что увидит родных, здесь же чувство тревоги за отца, уж сильно Эмма была взволнована, а он знал, что ее тяжело чем-то встревожить, она больше эгоистка, только о себе милой думала, значит, правда, отец плох. Он любил отца и гордился им.






Первым он увидел Андреаса и тут же спросил его:
- Как чувствует себя отец?
- Дела у него на фирме швах, - ответил Андреас. – Он запретил говорить Эмме, опасаясь за ее здоровье. Своего здоровья он не бережет, у него был инфаркт из-за дел на фирме. Он вызывал нотариуса, я подозреваю, что он составлял завещание. Но это мои подозрения ничем не обоснованы, может, я ошибаюсь, но его здоровье пошатнулось.






Альфред ничего не сказал и поднялся к отцу.
Отец в такой ранний час уже сидел за рабочим массивным столом на кожаном кресле. Его голова, совершенно седая, была склонена над бумагами, и сам он стал какой-то щупленький, и Альфреду показалось, стал меньше ростом. Увидев Альфреда, он радостно-растревожено по-старчески засуетился, и на глазах заблестели слезинки. Сердце Альфреда дрогнуло. Он еще никогда не видел отца таким сентиментальным, он всегда был сдержан, даже суров, и никогда не поймешь, какие он испытывал чувства к кому-либо. Альфред подошел к отцу и обнял его.
- Сын, прости меня за холод моих отношений к тебе.
- Папа, о чем ты говоришь…
- Не перебивай, я понял поздно, что это ваша жизнь с Эммой, и какой бы вы ни выбрали путь, это только вам его нужно пройти, а я всегда поддержу. Это Эмма тебя вызвала?






Тут открылась дверь, и в нее влетела Эмма. Она подскочила к Альфреду и обняла его, растроганная, заплакала.
- Да что с вами случилось? Эмма, ты никогда не была так любезна со мной. Скорей я к тебе нежность испытывал.
- Братик, о чем ты? Я так скучала по тебе, я так хотела видеть тебя. Особо тебя ждал отец, он последнее время только о тебе и говорил.
- Спасибо, родные. Вы моя семья, и я вас всегда поддержу. А сейчас, Эмма, оставь нас.
- Вот дождалась… - недовольно сказала Эмма. - Никуда я не уйду! Говорите при мне, я не маленькая девочка и я, так сказать, сыщик. То бишь юрист. Говорите.
- Папа, правда, она взрослая женщина и не надо ее сильно опекать. Ей намного будет больнее жить в неведении. Да и все неявное рано или поздно становится явным. «Мы тебя слушаем и всё сделаем», — усаживаясь за стол и показывая на стул рядом Эмме, сказал Альфред.
- Когда человек начинает забываться, думая, что всё хорошо и прекрасно в его жизни и он всего достигает самостоятельно, ему бог напоминает, кто он в этом мире! Начинаются мелкие неурядицы, чтобы он понял, что не всё зависит от его желаний. Но если не поймешь, жди крупнее неприятности. Верь в бога, и он поможет тебе и никогда не оставит в беде! Будь разумен и помни, что всё создано богом. Но чтобы бог помог тебе, нужно трудиться и ставить перед собой цели и идти к намеченной цели и не сдаваться, и тогда у тебя всё будет! – начал говорить Юрген. – Я не сдаюсь, но рейдерство тщательно продумано и я, кажется, всё потерял. Бизнес трещит по швам.







- Папа, заштопаем швы, - сказала Эмма. - Ты доверься нам, мы твои дети и поверь, мы всё вернем. Правда, Альфред?!
- Если рейдерство захватило бизнес…
- Что я слышу? Без «если», мы сейчас же отправляемся на предприятия. Папа остается дома. Что надо, мы знаем. Мне не впервой.
- Эмма, ты забываешься, ты никогда в юридических делах не была. От куда такие фантазии? – поинтересовался Альфред.
- Моя подсознательная вера в добро и справедливость генетически закреплена лоном женщины.
- Но если та-а-к, — с сарказмом протянул Альфред.
- Дети, я с вами. Вы вселили в меня веру. Мне бы узнать, кто сливал данные, может, есть крыса на предприятии.
- Хорошо! – сказала Эмма. — Только, папа, без нервов и эмоций.
- Вот дожился, дети учат меня, как я должен вести себя на своем предприятии, которому посветил всю свою жизнь, - сказал отец и свалился на диван.
- Скорую, - закричал Альфред.







Эмма полезла отцу в карман, достала таблетки и положила одну ему в рот. Скорая помощь приехала через три минуты и увезла Юргена в больницу.
В больнице после двух часов сказали, что он находится в искусственной коме и сейчас не время посещения.





Эмма и Альфред отправились на предприятие, которое находилось на другом конце города. Когда они на «Ауди-100» подъехали к вывеске «Фрезерование с ЧПУ», к ним подошел охранник с вопросом: «Что требуется?». Альфред приоткрыл стекло и сказал, что нужно попасть на территорию. На что он сказал, что предприятие закрыто и никого не велено пропускать. Альфред агрессивно открыл дверцу машины и намеривался устроить скандал, Эмма дернула его за рукав пиджака. Он перевел еще не остывший взгляд на нее.
- Сядь, успокойся, - тихо, но твердо сказала Эмма, не отпуская его рукав.







Альфред сел, недоуменно смотря на нее. Эмма вышла с машины, ничего не объяснив.
- Добрый день! Нам сказали, что это предприятие продается. Хотелось бы мельком хотя бы взглянуть на него. Я понимаю Ваше поведение, может все же Вы нас пропустите, - спокойно и с улыбкой говорила Эмма и открыла сумочку, которая весила у нее на плече, и вскользь глянув на охранника поняла, что за деньги можно попасть на предприятия. Она протянула ему деньги.
- Вы машину отгоните подальше и, пока нет никого, можете пройти.
- Большое спасибо, - вежливо сказала Эмма и подошла к Альфреду, сказав, чтобы он машину оставил там, где ее менее заметно будет.






Компания несколько десятилетий занимается обработкой алюминиевых изделий на фрезерных станках. Высокое качество продукции привлекает не только клиентов, но и рейдеров.
- Так ключи от кабинетов у нас есть. «Куда идем?» - спросила Эмма не потому, что не знала, что делать, а для того, чтобы Альфред чувствовал, что он командир, чтобы ему было комфортнее. Так как у него на лице было написано пройти здесь «мечом», она скорректировала? - Правильно, к главному экономисту.
- Ты хочешь сказать, в бухгалтерию, потому что главный бухгалтер и экономист в одном лице. Эмма, похоже, ты впервые здесь?
- Да, Альфред, не в этом суть? Пошли.
Они не заметили, что уже темно, когда у Альфреда заворчало в желудке, он, не подымая головы с просматривающих бумаг, сказал:
- Неплохо бы кофе попить.
- Уже темно, нам пора. Иначе будут неприятности.
- Мы кого боимся? — подняв вверх брови, не отрываясь от бумаг, спросил Альфред.
- Я боюсь, что нам так не разобраться. Только влипнуть в неприятности. Не надо злить рейдеров и показывать, что мы глупее их. Мы должны собрать людей, то есть главного бухгалтера, экономиста, юриста и кого еще, короче, провести совет инвесторов.
- Ты уверена, что они за…
- Надо привлечь больше людей к себе, а кто что стоит, мы проверим.
- Эмма, промедление, чванство здесь не пройдет. Это серьезные и опасные люди.
- Изволь не согласиться! Давай проведем собрание, давай ориентироваться на сотрудничество. Согласованность — это весомый производственный фактор.







Понимаешь, я уверена, что вместе мы быстрее выберемся с пучины.
Альфред смотрел на сестру и только удивлялся, сколько в ней уверенности, как она ориентируется в обстановке, разбирается в делах не хуже его, который руководит несколькими успешными предприятиями. Да, у него нет опыта рейдерского захвата. У него сильные юристы, он сам юрист. Он, конечно, диверсифицирует структуру. Проверяет уставные документы и юридические документы. Усиливает защиту акций, главное — следит за конфиденциальностью данных. Но понимает: никто не застрахован от рейдерских захватов, а сейчас особо чувствует, как всё зыбко.







Правильно отец говорит: «Будь разумен и помни, что всё создано богом», чтобы бог помог, помоги себе сам! Но откуда познание такие глубокие у эгоистки Эммы. А главное, я даже капли сомнения не увидел в ее поведении, а уж об эгоизме… Совершилось чудо?!
Было принято решение о созыве и проведении внеочередного собрания, определен список инвесторов, все участники были уведомлены. Затем приняли решение провести аудиторскую проверку.







Юргену стало легче, его вывели из комы. Эмма пошла к отцу, а Альфред на встречу со своими юристами, которых вызвал сюда по настоянию Эммы.
Юрген едва пришел в себя, сразу сказал Эмме, чтобы Альфред неотлагательно появился у него в палате. Альфред с озабоченным лицом подошел к отцу с вопросами:
— Папа, что случилось? Как ты себя чувствуешь? Что за спешка? Я весь во внимании.
— Сын, лежа здесь, я понял, много времени было, чтобы осознать. Это предприятие, так сказать, изжило себя. Эти люди, которые хотят забрать бесплатно его, не очень грамотные. Они, мне кажется, не понимают, что бесплатно — это без платы! Они не смогут сделать прибыль, так как никогда не работали на таких предприятиях. Да бог с ними. Я что думаю, не надо бороться, ты, сынок, только потратишь время, деньги, которые не вернешь, а главное — свое здоровье, а его не купишь ни за какие деньги. Оставь это безумие. Мне уже не вернуться туда, если даже ты выиграешь. Эмма не сможет там руководить, ей бы купить салон моды. У нее все данные есть, я наблюдал за ней. Если меня не будет, ты уж позаботься о ней. Я за тебя, сынок, не волнуюсь, ты на крепких ногах. Да и у меня есть капитал, вы у меня по миру не пойдете. Я все вам отдал. А вот у меня есть внук, не обижайтесь на меня, я завещал ему всю недвижимость.
- Папа, - застонала Эмма...
- Дочь, не мешай, я еще не выздоровел.
- Папа, а мне можно сказать?
- Говори, ты мужчина и выскажи свое мнение.
- Что за патриархат?! – возмутилась Эмма.








На ее возмущение никто не среагировал, и Альфред продолжал:
- Я вызвал своих юристов и ни за что не отдам за здорово живешь предприятие. Дальнейшие действия я буду с тобой согласовывать. А насчет племянника спасибо, папа, здесь я с тобой согласен.
Юристы умно и грамотно разоблачили схему захвата рейдеров. Искусно выявили проблемы долгов и недобросовестные действия бухгалтера. Грамотно, напористо доказали рейдерам их неправомочные действия и без привлечения судебных дел решили продать им производство в три раза больше, чем его стоимость.


12.



Прошло два года. Эмма с радостью подошла к дому. Сегодня приехал ее любимый брат. Он нечасто навещал сестру и не очень доверял Андреасу.
Андреас был пассивный к отношению бизнеса Эммы. Он говорил, что женщина не должна работать. Она должна ходить в театры с мужем, посещать спа-салоны, но работать день и ночь — это недопустимо. Он не понимал, что ей не хватает?! Он получает хорошие деньги, может позволить купить жене дорогие подарки, но чтобы жена дарила ему такие подарки, которые стоят чуть не его зарплату, такого он не мог вынести. Он начал искать ласки в других женщинах. Их чувства охладели. Если точнее, его чувство погасали, а Эмма и не имела каких-то чувств, она просто позволяла себя любить ради отца и ребенка. Между ними росла невидимая пропасть, впрочем, эта пропасть была видна и другим. Андреаса раздражало, что Эмма позволяет себе приходить домой позже его, что не желает быть рядом с ним по вечерам. «Ее больше заботит ее дом моды, чем родной муж», — мучительно думал Андреас. С Леоном он тоже не мог смериться. Леон был довольно самостоятельным и к вниманию отца и матери не привык, он был или с дедом или учителями, а в основном сидел в беседке или на террасе с книгой. В его годы дети-мальчики или с мячом, или с машинами, с телефонами, пусть с шахматами, а он, кажется, спит с книгой. Тем не менее зрение у него отличное. Разговаривать он не любит, всегда задумчивый. Друзей не имеет, как-то дичится ребят. Говорит правильно, за столом сидит ровно, держит осанку. Не ребенок, а робот. Кого он почитает, так это деда. Он может часами с ним беседовать, даже спорить. За каких-то полгода вытянулся, похудел, Леон никогда не был полным, но сейчас уж сильно худенький.







Эмма зашла домой и глазами искала Альфреда. Не увидав брата, она спросила у служанки:
- Где мой братик? Почему я его не вижу? Куда спрятался? Разве он не чувствует, что я здесь? Альфред! – крикнула Эмма.
- Я уже иду, - быстро спускаясь по лестнице, поправляя прическу рукой, широко улыбаясь в коричневом костюме, светло-коричневой рубашке и такого же цвета летних туфлях, где выглядывали белые носки. Он выглядел элегантно, модно.
Он подошел к сестре, обнял ее, затем отстранил от себя, любуясь ею, и опять обнял.
- Альфред, по тебе сразу видно, что твоя любимая сестренка занимается моделью? – шутила Эмма, ей льстило, что Альфред следит за модой и всегда аккуратен. - Ты прекрасно выглядишь. Твоя кожа гармонирует с цветом костюма, глаза горят, а тонкие губы в такой очаровательной улыбке, мне подсказывается, что мой брат влюблен. Кто эта восхитительная принцесса, которая покорила сердце моего брата?! – Увидев удивленно поднятые черные густые брови и вытянутые губы, Эмма продолжила: - Я жду?!
- Эмма, я знаю, что ты можешь быть милой только для того, чтобы выудить у меня то, что тебе хочется. Как ни странно, это у тебя с детства. А когда ты хочешь от меня чего-то, становишься шантажисткой и всегда говорила, что расскажешь папе.
- Альфред, - прокрутившись на одной ноге, Эмма, заглядывая в глаза Альфреду, проговорила: - Ну, ска-а-жи!
- Всё в свое время. Вот я не вижу твоего мужа. Мне кажется, что ему уже пора прийти с работы?!
- У него ненормированный день. Но об этом, как ты соизволишь сказать, не время, поговорим позже, это не минутный разговор, - Эмма подняла глаза и увидела, что отец спускается по лестнице к ним. - Вот и папа к нам...
За ужином Юрген довольно тепло смотрел на детей, он после болезни стал тонко чувствовать положительные и отрицательные эмоции. С трудом сдерживал слезы радости или отчаяния. Поэтому дети старались сдерживать свои эмоциональные чувства при нем.
- Эмма, я понимаю так, что Андреас не в курсе, что Альфред приехал. Ты бы позвонила ему, он пока член нашей семьи и должен соблюдать семейные устои. В конце концов этикет интеллигентного человека.
- Папа, работа есть работа, тебе ли не знать, - сказал Альфред, думая: «Да, надо поговорить с Эммой, здесь что-то не ладится. Эмма хоть старается показать, что у нее все хорошо, а глаза выдают, печальные». - Давай расскажи, как у вас дела?
- Дела у нас такие, что дед прячет таблетки от мамы, у него под подушкой целый клад. А когда ему сильно плохо, он зовет меня и просит потом не говорить маме. Дядя, Вы ему скажите, что так делать нельзя, я хочу, чтобы мой дедушка был всегда молодой и долго-долго жил. Видите, он только улыбается в усы. Он думает, что я могу жить без него. Я люблю своего дедушку, а он не понимает.
- Если я буду жить долго, когда же ты вступишь тогда в наследство? — довольно улыбаясь, шутил Юрген.
- Дядя, скажите ему, мне не надо наследство без любимого дедушки, — сказал Лион и, уткнувшись к матери, заплакал.
- Леон, ты уже поужинал, иди в свою комнату, - потрепав его за волосы, сказала Эмма, - а мы, взрослые, поговорим.
- Правильно. Он и так много знает, - сказал отец, посмотрев вверх по лестнице и убедившись, что Леон не подслушивает, продолжил, - сын, мне кажется, ты должен взять Эмму в Россию, ей нужно немного отвлечься ото всего. Она очень много работает, она устала. И от этого тирана тоже... Ей пора подумать, как дальше жить. Она скрывает страшные вещи. Эмма, дорогая, я вижу, что ваши отношения с Андреасом изжили себя. Вы слишком отдалились друг от друга. Ты думаешь, я не слышу, как по ночам ты плачешь?! Слышу, дочь, но вмешиваться не хочу. Судьей тоже не хочу быть. Но я всегда буду на твоей стороне, права ты или нет, я приму всякое твое решение.








Эмма залилась краской, у нее даже уши покраснели. Она не могла даже предположить, что отец всё знает. Может, и не всё, но достаточно. Все ее старания не волновать отца напрасны, ей стало неловко. Она быстро справилась с неловкостью и сказала:
- Папа, мне никак нельзя, у меня сейчас большой заказ.
- Эмма, это не отговорка, — твердо сказал Альфред. — Папа не будет напрасно говорить. Если он сказал, значит, он продумал и о твоем бизнесе.
- Чтобы бизнес процветал, необходимо душой слиться с тем, что ты делаешь. Кто меня учил: судьба товара, дела, фирмы разрешается прежде всего в сфере душевных потенций и лишь затем – в конкурентно-потребительском аспекте. Одушевляя свой товар, мы вольно или невольно даем ему судьбу, — сказала Эмма, смотря на Альфреда.







- Я говорил, — сказал Альфред, — это работает! Современные маркетинговые технологии как раз и предлагают относиться к товару или бренд-марке как к «личности». Людовик 14 был типичным «эго»-проектантом, он всегда повторял: «Государство – это я». Когда ты будешь говорить: «Это – мое дело», — ты укрепишь материальную основу получения прибыли. Я как-то ехал в такси, и водитель сказал, что машина без имени — просто «тачка», которая всегда может подвести. Именная, любимая, «родная» вытащит себя и хозяина целым из опаснейшей дорожной передряги. Тот же топор с персональным именем никогда не причинит вреда владельцу, а в чужих руках может не рубить или плохо рубит. Так что я всегда говорю спасибо своему бизнесу. Понятно, Эмма?! Благодари свои работы, и продажа твоих шедевров разлетится по всему миру. «Мы в ответе за тех, кого приручили», — сказал Антуан де Сент-Экзюпери. В том числе за вещи и предметы, которые нас окружают. Сейчас опять в моде охранительные талисманы и ритуалы. Благодари свой бизнес, и «магическая симпатия» будет тебе обеспечена.







- Альфред, ты сам подтвердил, что мне надо остаться, что мой «топор» служит только мне. Очень серьезный заказ, и я не могу безответственно поступить. Простите меня, но я никуда не поеду. Я благодарю бога, что он подвел меня к этой работе, и тебя, братик! Ты мне сказал, что юрист — это не обязательно сыщик, юрист грамотно может работать на любом предприятии. Знаешь, мне было страшно, но я вспоминала твои слова и не могла тебя подвести, я хотела быть достойна своего брата. А теперь всё бросить и убежать, нет!
- Дочка, ты же работаешь не одна, и заказ, как мне известно, под вопросом. Разрешится не ранее 30 дней. Это можно три раза вернуться. Но, может, ты права, это тебе решать, а не нам.
- Спасибо, папа, - встав из-за стола и подойдя к отцу, Эмма поцеловала его в щеку и поднялась к сыну.
Уже за полночь появился Андреас, от него разило вином и женскими духами. Он включил свет и подошел к Эмме. Она делала вид, что спит. Он небрежно сдернул с нее одеяло и сказал:
- Ты так встречаешь мужа?! Ты думаешь, что ты леди, а я…
Эмма лежала молча. Она боялась, что Альфред услышит скандал, и поэтому тихо лежала, думая: «Поймет, что я сплю, и уляжется». Андреас не успокаивался.
- Вставай, я хочу ужинать. Что, уже считаешь, что ты мне ничего не должна? Ты сейчас же встанешь и сделаешь мне кофе, да ты, а никто другой.








Эмма встала и пошла молча к дверям, не смотря на Андреаса, открыла дверь и хотела спуститься по лестнице, он схватил ее за пеньюар, она дернулась, но он, крепко схватив ее за руку, ударил по лицу. Эмма не удержалась и покатилась по лестнице. Он подбежал к ней, она была в обмороке. Он пьяно припал к стене и довольно громко сказал:
- Что, напилась пьяной, что не можешь стоять на ногах?
На лестничной площадке появился Альфред, он не сразу понял, что произошло, и сказал:
- Андреас, доброй ночи. Ты работаешь по ночам? Что там стоишь? Иль так заработался, что не можешь подняться на второй этаж? Тяжело? Может, тебе включить яркий свет?
Альфред опустился по лестнице, сначала замер, но в тот же миг подбежал к недвижимо лежащей около лестницы Эмме. Одной рукой поднимая ее, второй набирал номер скорой помощи. Затем взял ее на руки и положил на диван, тормоша ее, приговаривал:
- Дорогая сестренка! Прошу тебя, открой глазки, посмотри на любящего тебя брата, не сдавайся, открой, милая, глазки, - затем посмотрел на Андреаса и в глубокой печали сказал: - Что стоишь столбом, иди встречай скорую.
Альфреду совершенно в этот час было безразлично, что произошло и почему Эмма в глубоком обмороке, он жаждал, чтобы она открыла глаза и улыбнулась ему.


продолжение следует