Седые мухоловки

Убираться в туннеле было нетрудно, просто надоедало. Микроклимат этой полости был таким, что уборка ничего не меняла, зато позволяла передвижения. Иначе дрожжевой мох захватывал пространство целиком, продолжая саморазмножение.

Трудиться ему помогали модульные аппараты типа "Мухоловка". Жёлто-зелёные пасти истребляли тучную мошкару, всё чаще "пуская слезу". На кратких стоянках под ними накрапывал горюче-кислотный дождик просачивающихся химикатов. Все они вместе были немолоды, даже проседь сверкала на них одинаковая.

Её он заметил давно, хотя туннель пропускал неисчислимость в каждую его смену. Но она держала в руках веер! Иногда счастливый веер невероятностей заносил её в этот туннель из множества параллельных.

После третьей встречи он ждал. После четвёртой — надеялся, запас самого зелёного мха из новорожденного... После пятой один из аппаратов подобрал её веер. А их ржавенькую бригаду срочно перебросили на зачистку хранилищ от "пьяного бурака", заплетающегося ботвой на чистом спирте. Колоссом смесительной гибридизации и плодом отчаянной любви кормовой свеклы и дикого хмеля.

Вернувшись в туннель, он не узнал его! Мшистые стенки внушительно побурели, словно силились напомнить уборщику о черепаховом гребне, подверженном старению. При отсутствии должной обработки такой гребень со временем морщил покровы, пигментировал, ветшал, будто весь панцирь естественно доживал свой век в одном обломке.
(Откуда-то он это действительно помнил.. В привычном для состояния "после" анабиозе думать он давно отвык, но веер принёс с собой промежуточную информацию — о чём-то между взмахами. Жаль только, не о том, что происходило "до".)

Пока не забыл, набрал желтушного мха, где посвежее и без грибковых поражений, и отправился помогать модулям, не справлявшимся с новыми факторами. Слизнями, прирастающими друг на друге облачками-барашками, роящимся гнусом и неизвестными хмурыми паразитами, на которых не действовали никакие кислоты.

Когда туннель снова заработал, он заметался, что не узнает её без веера! Но узнал безошибочно. Она несла цветы, качающиеся шарики. Он бросил ей веер.

Вот о цветах уборщик ничего не знал. Ни до, ни между, ни после. Чувствовал — не его тема. Поэтому даже из убережённого от всех невзгод двухцветного мха он сделал то, что понимал. Стесняясь до невозможного, украдкой показал поделку модулям. Почти бесцветная уже агрегатная станция взволнованно замерла, на промежуток-взмах, и поехала бороться дальше, оставляя широкие слёзные дороги текущих механизмов.

К седьмой встрече он был готов. Вот веер запорхал в постоянной теперь пробке на входе. Уборщик остановился, оглянувшись на модули, призывая их разделить неповторимое величие момента. И подскочил в конвульсии. Туннель стряхивал бляшки мха, покрывая аппараты. Туннель осыпался. Рушился. И он вспомнил то, что было "до". Как он был умнейшей клеткой отличного мозга, сколько работал, пока не перегорел, не начал забывать..
Однако сейчас, внутри закупоренного сосуда, история не имела цены. Важен лишь промежуток. Гребень в её волосах, порхание веера. Яркий блик перед бельмом. Она, ждущая за туннелем.

Согбённый старец с белой головой поспешил к ней. Выбросил, распрямляясь, самопальный букетик. Седые мухоловки из пожившего мха легли на монумент окончательно ослепших аппаратов.

_______
иллюстрация создана в умном сервисе, обозначенном на изображении