Дерево исполнения желаний. Часть 2

Проскрипела старушка-зима, промчалась нетерпеливая весна, промелькнуло жаркое лето, осень постучалась в двери, а потом и снова настал черёд холодов... Всё на этой планете шло своим чередом, никто и ничто не дерзал нарушить устоявшийся порядок, кроме того самого то ли куста, то ли дерева. Мишкин дед почти махнул на него рукой. Казалось это растение живёт лишь ради того, чтобы дразнить окружающих своей непонятностью и пышной листвой (это была ещё одна загадка: ни единого листика не упало с таинственного дерева, лишь всё появлялись новые), любит обильный полив, а когда «видит» или, скорее, чувствует приближение деда, начинает почти щебетать от радости и удовольствия. Наверное поэтому дед и терпел это непонятное создание у себя в огороде. Думал сначала переселить его в лес или подарить кому-нибудь, но каждый раз, когда дерево почти рассказывало ему нечто важное (в шелесте листьев даже слышались отдельные слова), решение своё менял, и «инжир» (так его иногда называл дед) оставался в огороде.
   — Вдруг пригодится, — вынес вердикт дед и перестал гадать, что же такое выросло из крохотной инопланетной благодарности.
   И вот однажды... Так любят говорить, верно? Но на самом деле ничто и никогда не происходит по щелчку пальцев. А то, что люди к событию оказываются не готовыми и, ахая, называют нечто происками судьбы, случая или самого дьявола, так это происходит от невнимательности и неспособности проследить причинно-следственные связи, кои всегда есть. Абсолютно всегда. Это доподлинно знал Мишкин дед, поэтому абсолютно не удивился, когда инопланетное дерево преподнесло первый сюрприз. Не удивился, но и трезвонить о чуде не стал. Люди, как правило, к чудесам никогда не готовы и стремятся их приземлить, опошлить, уничтожить, препарировать, в общем сделать всё, что угодно, только не насладиться чудом. Поэтому Мишкин дед решил немного подождать и понаблюдать, а уж потом рассказать обо всём родным. Но, как говорился, кто-то предполагает, а Кто-то располагает. И вот однажды...
   Мишка вернулся домой на рассвете, аккуратно открыл калитку (нет, не боялся он скрипом разбудить родных или соседей, ему лишь казалось, что малейший резкий, неприятный звук может разбить магию ночи, уничтожить нежность и все те бессмысленные и абсолютно необходимые слова, сказанные Оксанке и Оксанкой) и прокрался по дорожке к двери дома.
   — Не рано ли? — слова деда — негромкие, неуместные пронзили Мишкину душу и заставили его подпрыгнуть на месте. — Не рано ли ты повзрослеть решил?
   — Ты о чём, дед? — Мишка ожидал, что сейчас последует нотация о позднем, то есть раннем возвращении, о предстоящих экзаменах, о том, что «я в твои годы уже...». Мишка был готов ко всему, только не к тому, что ему показал дед.
   — Пойдём, — дед неторопливо поднялся с лавочки (и как Мишка его не заметил? точно говорят, счастье глаза слепит!) и пошёл в дальний уголок огорода, туда, где в окружении двух елей, точно под надёжной защитой, росло инопланетное дерево.
   — Не рано ли ты об этому думаешь, Мишка? Тебе сколько, шестнадцать? Ты погоди взрослеть, внучек! — дед постучал пальцем по небольшой коробочке, словно выросшей из ветки «инжира» и усмехнулся. А Мишка раззявил пасть от удивления.
   Нет, это чувство нельзя назвать удивлением, слишком просто. Как громом поражённый, как пыльным мешком стукнутый, как по воде аки по суху прошедший! Да что угодно, только не это простецкое словечко — у-ди-в-ле-ни-е!
   Всё дерево было увешано маленькими коробочками, абсолютно одинаковыми коробочками, того самого производителя, который обещал неземное наслаждение, долгое удовольствие и абсолютную гарантию от неожиданностей вроде незапланированного потомства. Да, да, да, именно такую коробочку гордо демонстрировал Мишке одноклассник Серёга, хвастаясь, что он без средств защиты никуда, что это ему необходимо как воздух, потому как девчонки к Серёге настолько неровно дышат, что проходу просто не дают. Мишка скептически посмотрел на измятую, потрёпанную коробочку (видно было, что её в кармане таскали не день, не два, не три, а эдак месяца три, а то и больше), на дешёвую провокацию не поддался и говорить, как у них с Оксанкой в этом плане обстоят дела не стал, но марку надёжного изделия запомнил. И вот уже пару недель мучился вопросом: купить на всякий случай (отец сказал, что если по Мишкиной вине Оксанка или другая девчонка попадёт в «объёмное» положение, Мишку женят немедля, а потом отправят на завод деньги на приданое зарабатывать), хотя они с Оксанкой решили и не торопить события, но всякое может быть. Или не купить и отсутствием необходимого аксессуара сдержать своё желание?
   — Не рано ли? — повторил дед, глядя на ошеломлённую физиономию внука.
   Мишка сорвал одну коробочку с дерева и внимательно осмотрел её. С виду абсолютно нормальная, обычная вещь. Именно такие можно купить в аптеке и большом магазине. Но...
   — Что это такое? — наконец-то сообразил спросить Мишка. — Что за странное дерево? На нём вот это... — он замялся, —... вот это растёт?
   — Не только это. Глянь, узнаёшь? — дед вытащил из кармана красный, бархатный мешочек, открыл его и вытащил... Мишка подумал, что сейчас он всё-таки упадёт в обморок от изумления! Потому что нельзя так над человеком издеваться! — Это ты Оксане хотел подарить? Не верю, что твоя мать возжелала себе такие на юбилей.
   На дедовой ладони лежали прелестные серёжки в виде бабочек. Крохотные разноцветные камешки были вставлены в крылышки так искусно, что, бабочки казались живыми диковинами, случайно занесёнными в наше измерение волшебником из какой-нибудь сказки. Именно эту пару серёжек Мишка присмотрел в ювелирном магазине, когда мама, которая Мишку туда и затащила, вдумчиво и долго выбирала себе подарок на юбилей, а потом чуть ли не тыкала Мишку физиономией в полюбившееся кольцо («вот, запомни хорошенько, я вот это хочу, размер 17,5! девушка, и вы этого обормота запомните, пожалуйста! они вдвоём или даже втроём придут, ничего другого им не продавайте! если только серьги к колечку решат купить. кстати, а дайте-ка я их примерю!»). Мишка от скуки (мама побрякушки обожала и могла примерять их бесконечно) обошел весь магазин, шутливо козырнул суровому охраннику («к пустой голове руку не прикладывают», — буркнул тот и заподозрил Мишку в дурных намерениях), проскользнул взглядом по искрящимся витринам и вдруг замер. Серёжки-бабочки. Красивые. Да, ёлки-палки, какие красивые! Прекрасные, сказочные, невероятные! Мишка на несколько мгновений перестал дышать. Вот бы Оксанке такие! У неё глаза невероятные, цвет меняющие. Как бы ей это каменное, драгоценное разноцветье подошло! Сколько же они стоят? Мда, не мамин выбор, конечно, но и не три копейки. Мишкин искрящийся восторг мгновенно испарился, уступив место чёрному отчаянию. Где деньги взять? Сколько надо деду в огороде помогать, чтобы заработать на это чудо?
   Мишка решил, что посоветуется с отцом, и они обязательно что-нибудь придумают, а теперь...
   — Бери, дари своей Оксане, — дед протянул Мишке серёжки и, вздохнув, сорвал несколько коробочек с дерева. — И это бери, пригодится когда-нибудь. Только не торопись, очень тебя прошу!
   — Дед, погоди, ты объясни, что происходит? Ты откуда узнал? Я же ещё никому не говорил!
   — Это не я узнал, а дерево. Его благодари, — дед погладил «инжир» по листьям, а те, словно получив некую команду, вмиг сбросили на землю весь «урожай» из тех самых коробочек.
   — Бббб... — Мишка с ужасом смотрел, как те самые изделия, обещающие почти все удовольствия на свете, скукоживаются, словно их сжигает невидимый огонь, а потом и рассыпаются и становятся пылью.
   — Как видишь, — спокойно сказал дед, словно ничего особенного и не произошло, — урожай висит на ветках минут десять. Образуется он на рассвете, невероятно быстро, из листьев, а потом вот так опадает и исчезает. Думаю поэтому это дерево столько листьев и выпускало, оно готовилось к урожаю.
   — Бббб... — умно повторил Мишка.
   — Хочешь спросить, по какому принципу дерево, ммм, решает, что ему сделать? Думаю, по силе желания. Я вот трубку всегда хотел, хорошую, из пеньки. Вот, получил, так как желание сильное было. Ты у нас пылаешь от страсти. Пожалуйста, получи, распишись!
   — Так это что, дерево желаний? — наконец-то сообразил Мишка.
   — Дерево исполнения желаний, так вернее. Да, именно оно. Интересно, правда?
   — Интересно?! Да это же... — Мишка задохнулся от восторга. — Да оно же... А деньги оно может?
   — Вряд ли. Это же не денежное дерево, — скучно ответил дед, будто бы он жил на планете, где за товары расплачивались словами или обычными листьями.
   — А что, и такое бывает? — у Мишки даже ладони зачесались от возможных перспектив.
   — В жизни всё бывает, — привычно ответил дед и зевнул. — А ты спать сегодня собираешься?
   — Погоди, дед! А что ещё на дереве было? Оно вот так каждый день чудеса творит?
   — Нет, не каждый, молодое ещё, — дед ласково погладил «инжир» по листьям и снова зевнул. — Пойду часик вздремну и за работу. Ты тоже поспи.
   Мишка только рукой махнул! Какой там сон! Ещё раз внимательно полюбовался серёжками (всё чин по чину, бирка, проба, этикетка с ценой), снял плёнку с коробочки и вытащил те самые, дарящие безразмерное удовольствия изделия. Тоже самые настоящие с виду, хотя откуда Мишке это знать? Чудеса! Это же сколько всего дерево может подарить! Ух, только успевай желания загадывать! Мишкину душу захлестнула волна предчувствий удивительных открытий! Интересно, а мопед дерево может? Или даже мотоцикл? Мишка погладил листья, прошептал «спасибо» и вдруг почувствовал такую усталость, что с трудом добрался до кровати, рухнул на неё, даже не раздевшись, и уснул крепким, здоровым сном счастливейшего в мире человека.
   К Мишкиному разочарованию дерево не спешило одарить их семью материальными, ценными благами. После серёжек оно расщедрилось на запас табака для дедовой трубки, а также, почему-то, на россыпь шоколадок (кто и почему их пожелал в таком количестве, так и осталось загадкой, в Мишкиной семье особых сладкоежек не было).
   Мишка, с трудом просыпаясь, каждое утро бегал к дереву (с вечера он вдалбливал себе в голову желания, чтобы они не покидали разум во время сна и строптивое дерево могло с лёгкостью их прочесть), но оно встречало его лишь радостным шелестом листьев, а с дарами не торопилось.
   — Не переживай, оно просто сил набирается, — успокоил Мишку дед и добавил, что когда манна падает с неба, человек становится балованным, развращённым, а это, в свою очередь, не приводит ни к счастью, ни к чему хорошему. Мишка фыркнул. Деду хорошо так говорить, он старый и желаний у него почти нет. А вот молодым нужно намного больше! Наверное поэтому, из-за обычной жадности, Мишка и не рассказал о дереве даже Оксанке, решив, что сначала он ошеломит милую подругу невиданными дарами, а уж потом признается, откуда они. Мишкин же дед тоже молчал, но по другой причине. Слишком хорошо он знал ненасытную, завистливую людскую натуру и прекрасно представлял, что произойдёт с его детищем — огородом, если вдруг пройдёт молва, что растёт на нём дерево, выращивающее на своих ветвях дорогие вещи.
   Неизвестно, смогло бы дерево вырастить Мишке мотоцикл или силёнок бы на это у него не хватило, если бы не произошло событие, на первый взгляд имеющее весьма хилое отношение к инопланетному дару.
   Как уже было сказано, Мишкина семья жила в длинном доме, поделенным на квартиры. Двор был общим, огород у каждого свой (но заборов между ними не было, все друг другу доверяли, а иначе как жить?), а радости и печали дружные (как правило) соседи тоже делили по мере своих сил и возможностей. И вот когда Колькина жена Вера (крайняя, пятая квартира) родила абсолютно здоровую, горластую девочку, весь двор, конечно же, решил это событие тщательно обмыть и отпраздновать. Колька — человек с золотыми руками и слабым на выпивку сердцем (как же часты подобные сочетания!) первого своего ребёнка — сына, наследника, умудрился зачать в таком нетрезвом состоянии, что когда младенец — синий, молчаливый, почти решивший отправиться к праотцам — с трудом появился на этот свет, шансов на жизнь у него было мало, а уж на жизнь нормальную или даже полноценную не было вообще.
   — Всё ты, сволочь! Помрёт Васенька, тебя удушу и сама в петле вздёрнусь, — отрыдав первый шок сказала Кольке Вера и все свои силы, все знания и деньги бросила на амбразуру, то есть на неравную битву с врождёнными болячками Васеньки. Колька поначалу, следуя привычным тропам, ушёл в запой, но потом вдруг очнулся и увидел во что он своими руками, вернее, ненасытной к питию глоткой, превратил жизнь любимой женщины и как он уже другим органом сделал из единственного сына калеку. Увидел, прозрел и сам от ужаса чуть руки на себя на наложил, но вовремя опомнился. Врачи, массажи, санатории, бабки, дедки и всякие сомнительные колдуны (Вера ломилась во все двери, надеясь на чудо) влетали в мешки копеечек, которые нужно было как-то зарабатывать. Колька, поклявшись и в руку не брать напиток, ниспосланный на землю дьяволом, пахал не поднимая головы, брался за любую работу, лишь бы платили и всё заработанное честно нёс в дом. То ли судьба над ними смилостивилась, то ли Верины усилия дали свои плоды, то ли лекарства, заговоры и отвары подействовали, то ли помогли лечебная физкультура и курорты, а, скорее всего, каждый из этих компонентов внёс неоценимый вклад в приближение того счастливого момента, когда Васенька не только смог говорить, но и прошелся по двору на собственных, неуклюжих ножках. Колька, ошеломлённый, счастливый, чуть не принял тогда на грудь (счастье-то какое! единственный ребёнок не просто выжил, а, похоже, и стал почти нормальным), но вовремя одумался, вспомнил страшную клятву и греховное желание придушил в самом зародыше.
   Как красиво пишут в романах, шли годы, и Вера вдруг решилась на ещё одного младенца. Уж очень хотелось ей с удовольствием понянчить здорового, сильного малыша, увидеть, как растёт и развивается он как по учебнику, быстро, бойко! Васеньку она обожала, называла своей жизнью, но инстинкт, тот самый, заставляющий продолжить род здоровым ребёнком, не дремал, поэтому однажды Вера и отправилась в родильный дом, чтобы в муках, как и положено человеческому роду, родить абсолютно здоровую, крепкую девочку.
   — Дочка! Почти четыре кило! Богатырь! Щеки как у Васьки! Ух, страшная, то есть красивая! — рассказывал счастливый Колька родным, знакомым и даже совсем не знакомым людям.
   — Ребёнка положено обмыть! — в один голос сказали соседи и сами же и накрыли праздничный стол во дворе, чтобы в прохладе большого ореха отпраздновать и поприветствовать доброй пьянкой новую жительницу этой греховной планеты.
   Колька, поначалу твёрдо отказывающийся от рюмки, внезапно сердцем ослабел и сам не заметил, как выпил сначала пятьдесят грамм, потом ещё столько же и ещё малость... Очнулся счастливый отец на рассвете. Почему-то лежал он в дальнем углу чужого огорода, под могучими ёлками. Голова немилосердно болела и требовала лекарства, желательно пивного, холодного как из самого нутра Северного полюса. Надо сказать, что в тот праздник все соседи почему-то выпили лишку, даже обычно умеренный в вине и водке Мишкин дед перебрал, наверное поэтому верное инопланетное дерево поднатужилось и приготовило обожаемому Мастеру облегчение — запотевшие бутылки пива оттягивали хрупкие веточки.
   — Оооох, как же скверно! Во рту как кошки нагадили! Погоди, я с открытым ртом и спал. Неужели правда они того... Неееет, не может такого быть! — простонал Колька, разлепил воспалённые веки и узрел то ли дерево, то ли большой куст, чьи ветки изнемогали под тяжестью запотевших бутылок пива. — Сплю, точно сплю. Ну надо же такому приснится! — Колька сорвал бутылку, открыл её и сделал большой глоток. — Мммм, как из бочки! Амброзия! — Колька быстро выпил всю бутылку, сорвал и открыл вторую и вдруг замер, поражённый.
   В то, что его посетила та самая белка, верить не хотелось. А как иначе объяснить урожай пива на самом обычном дереве? Спятил Колька от необъятного счастья? Тоже объяснение так себе! Но что тогда? Колька внимательно глянул на дерево и вдруг вспомнил, что в самом начале истории, истории человечества, уже был подобный прецедент. Тогда, правда дело ограничилось обыкновенным яблоком (не факт, что оно было вкусным, наверняка кислятину змей принес), но последствия всем хорошо известны. А сейчас...
   — Ах ты дьявольское отродье! — Колька отшвырнул бутылку и, пылая от негодования (это что же получается, его пивом соблазнили и что теперь с родом человеческим будет?), побежал в сарай за топором.
   Как хорошо известно учёным, мозг человеческий — величайшая загадка вселенной, а уж некоторые свойства этого серого вещества по сложности и вовсе тянут на загадку всего мироздания. Как, к примеру объяснить феномен ментальной связи между предметами одушевленными, людьми то есть и животными, к примеру? Как человек может чувствовать, что его любимец попал в беду и умоляет о помощи? Да и ладно бы всякие гавкающие и мявкающие твари, а вот как быть в абсолютно бессловесными? С растениями, к примеру? Почему Мишкин дед вскочил с кровати в то самое утро и, не обращая внимания на головную боль, побежал в дальний угол огорода, уверенный, что с его «инжиром» произошло несчастье.
   Дед ошибся, несчастья там уже не было. Как может произойти нечто плохое с тем, чего уже не существует? Колька успел порубить несчастное дерево чуть ли в кашу и уже примеривался топором к собственной шее, поняв, что никакой дьявол не смог бы вырастить стеклянные бутылки на тонких ветках, и что он, Колька, наверняка спятил, а поэтому лучше ему и не жить.
   — Болван! — дед отобрал у несчастного топор и в качестве отрезвляющей меры стукнул Кольку по носу. — Ты что наделал?
   — Я... пиво... змей... первородный грех, — бормотал Колька и отмахивался руками от всех соблазнов Земли.
   — Еще раз водку понюхаешь, тут же помрёшь, понял? Иди, проспись, скотина такая, и чтобы я тебя здесь больше не наблюдал! — дед не удержался, пнул Кольку по филейной части, а когда древоубийца ушёл, с горечью посмотрел на уничтоженное дерево. — Ничего, может быть от корня ростки пойдут, — так дед и себя утешил, и опечаленного Мишку.
   Впрочем, Мишка не долго расстраивался. В глубине души он, во-первых, в волшебное дерево не до конца верил, хоть и видел его своими собственными глазами, а во-вторых, почему-то пришло к нему мудрое осознание, что вещи, полученные ни за что, просто так, не принесут счастья. Деду принесут, он заслужил, дерево вырастил. А Мишка? Его роль во всём этом какова? Что не испугался тарагусениц, поборол отвращение и выступил посредником? Наверное за это он и получил в подарок серёжки (Оксанка онемела от восторга, когда Мишка вручил ей бархатный мешочек) и те самые коробочки, которые так и лежали у Мишки в столе. Почему-то он решил оставить их как память о том удивительном случае с инопланетными тараканами.
   Дел с Мишкой про дерево не говорили, но оба, не сговариваясь, часто приходили в дальний угол огорода и внимательно всматривались в увлажнённую, сдобренную удобрениями почву в надежде увидеть своенравный росток.
©Оксана Нарейко