Поезд дальше идёт

В год 80-летия Победы СССР в Великой Отечественной войне,
100-летия моей мамы Менщиковой (в девичестве – Мясниковой)
Полины Евгеньевны, фронтовички, всем родным и близким, знакомым и незнакомым защитникам человечества посвящается

ПОЕЗД ДАЛЬШЕ ИДЁТ

- Смотри, уже на 200 тысяч дороже! – девушка показывала парню, примостившемуся в проходе переполненной электрички возле неё, экран смартфона. – Они косячат, а потом скажут, что мы не умеем пользоваться этой штукой. - Скорее всего, молодая пара покупала что-то для начала семейной жизни. Им явно приходилось сталкиваться с виртуальными недоразумениями и обманами.
- А в салоне минус 60 градусов. Смотрите-смотрите! – указала я на табло в вагоне поезда, где только что было другое показание термометра: плюс 22 С.
- Точно минус 60 С! – произнёс парень и заботливо протянул девушке чебурек. Девушка успела запечатлеть информацию табло на смартфон.
Случайности и закономерности происходят на каждом шагу. Всё отражается в зеркалах и зазеркалье, не всё мы можем понять.
Однажды разбилось трюмо в гостиной, в которое смотрелась моя мама, разглядывая себя в платье к школьному выпускному балу. Мирную жизнь разбила война. Война, которая закончилась нашей победой над фашизмом и нашими огромными потерями, Великая Отечественная война и Вторая мировая. Мама ушла на фронт.
Осколками зеркала всплывают воспоминания маминых рассказов. Как солдаты спали в лесу, на влажных осенних листьях, а в пилотку заползали змеи… Самураи, бегущие по сопкам с криками «банзай!».  И больше всего наши опасались попасть в плен.
Военные песни под мамину гитару – это святое, она и на фронте была запевалой. На столе мемуары маршала Александра Михайловича Василевского. Мама служила связистом в военно-воздушных войсках. Она должна была передать важную информацию о наступательной операции от Василевского в Москву. Руки не слушались, девушка клевала носом: очень спать хотелось, была ночь. Маршал сидел рядом и ждал. Умный полководец, понимая состояние связистки, сказал: «Поспи, боец, 20 минут». Подробности этой истории я не запомнила, предполагалось, что мама будет рядом всегда. Но мама умерла рано, когда я достигла возраста её возвращения с войны.
Ещё в одном осколке разбитого зеркала отразился романтический эпизод. Пленный японский офицер влюбился в маму и подарил ей кимоно. Нарядное, вышитое цветами вечно молодой сакуры, извилистыми линиями, знаками текущей воды. Жизнь и в войну продолжалась. Русская красавица не успела примерить кимоно: в поезде, в котором победители возвращались домой с дальневосточного фронта осенью 1945 года, случился пожар – и японское одеяние сгорело, не было и продолжения этой истории. Так повернулась судьба, иначе не появилась бы на свет я. Отец мой на фронт не попал, он был младше мамы. А меня родили недалеко от горы Белухи на Алтае, где по легенде, встретились Христос и Будда. Это место называют «пупом Земли», наша планета получает через него силу космоса. Рерихи искали здесь загадочную райскую Шамбалу. Историческая реальность более приземленная, однако не менее любопытная.  Областной центр Восточного Казахстана Усть-Каменогорск, где я родилась, был построен на месте крепости, основанной по Указу Петра I для укрепления рубежей Российского государства на границе с Китаем и разведки месторождений золота. Там же мы встретились с моим первым мужем Адрианом в день христианских святых Адриана и Наталии. Телесные оболочки хоть и стремятся друг другу, когда люди решают быть вместе, самая важная программа написана более для душ, и земной логике не подчиняется.
Адриана война застала тоже сразу по окончании школы. Он рассказывал мне о том, как замаскирован был Кремль, как они с другом детства, мальчишкой из семьи известных антифашистов Мишей Вольфом (Маркусом Вольфом, впоследствии главным контрразведчиком ГДР), пожарные дружинники, забирались на чердак, где им открывалось московское ночное небо, испещренное пятнами зенитных разрывов. Одна фугаска упала у Никитских ворот и расколола памятник Тимирязеву. Адриан вспоминал о том, как кричали коты Алёшка и Дипка, вливаясь в заунывный хор  дворовых кошек – они встречали и провожали воздушные тревоги раньше официальных сообщений.  Кличкой второго кота служила аббревиатура, образованная от «Догнать и перегнать кота Алёшку!». Аналогичный лозунг довоенной жизни формулировался: «Догнать и перегнать Америку!». Актуальность лозунга не утратилась и теперь.
В крохотной кухоньке, единственного в доме более-менее тёплого помещения во время войны, к старой люстре подвешивали кусок сахара, и пили чай «вприглядку». Там же читал свои произведения Аркадий Гайдар, друг отца Адриана, детского писателя Сергея Розанова. Отсюда в 1941 году Аркадия Петровича, улетающего в осаждённый Киев, проводил на аэродром юный Адриан. Через некоторое время и Адриан надел солдатские сапоги.
Мачеха Адриана Александра Иосифовна организовала детский театр. В отличие от профессионального театра для детей, созданного матерью Адриана Наталией Сац, в этом театре артистами были сами дети. В нём ставили спектакли по произведениям Аркадия Гайдара. Аркадий Петрович погиб на фронте. Театр назвали в его честь – театр имени А.П. Гайдара.
На множество осколков разбилось огромное мировое зеркало. И осколки эти в каждой семье.  Мои молодые попутчики в электричке вспомнили своих прадедов и прабабушек. Кто-то рыл окопы, кто-то порох на заводе производил, кто-то хлеб выпекал, кто-то не вернулся из боя, кто-то продолжил род.
- Наши родственники считали, что в советское время люди были добрее, честнее, справедливее, - грустно произнесла моя попутчица, вглядываясь в мелькающие в окне мчащегося поезда пейзажи.
- Да разные были люди. Разные. СССР не распался бы, если бы всё было хорошо, и трагических последствий мы бы не наблюдали.
- Ради чего тогда люди жертвовали собой? Ради кого? – воскликнула девушка, обводя глазами пространство вокруг себя, неприязненно отодвинув смартфон, лежащий на откидном столике.
Однажды мы с Адрианом собирали грибы в Тверских лесах, куда мчал наш поезд. Почувствовала, что мне в спину кто-то смотрит, обернулась. Увидела маленькое окошечко в земляном холмике. Позвала Адриана. Он сказал, что это дзот. В этих лесах шли кровопролитные бои. Грибов там была тьма тьмущая, но собирать их расхотелось. Все члены будто бы были скованы. Потом мы пофантазировали, как солдаты «превратились в белых журавлей», которые по осени курлычут, улетая в дальние края, а грибы посланы судьбой нам, чтобы мы помянули этих ребят. В одном из боев при освобождении Польши погиб и мой дядя, мамин брат, 19-летним лейтенантом, наверное, как эти ребята, взгляд которых я ощутила из зазеркалья. Где-то сейчас его прах? Не снесли ли памятник?
Мы думали, что такой всенародный ужас, как война, нас не коснётся, но  откуда-то снова возникли мировые чудовища, готовые разбить планету вдребезги ради своей выгоды. Гибнут люди. Переписывается история, искажаются факты, подменяются понятия, стирается память. Я часто задаю себе вопросы, «ради чего и кого» люди жертвуют собой, и в разное время по-разному на них отвечаю. Призадумалась и теперь, ответ пришел сразу:
- Ради нас.
Мы помолчали. Я стала готовиться к выходу:
- Берегите друг друга, ребята. Наверное, это главное.
Где-то, то ли в окне поезда, то ли в каком-то зеркале мелькнули наши отражения. Приближалась моя остановка.

На фото: мама в самом центре внизу

(С) Наталья Менщикова