Очерк. Ушёл в бессмертие...

В десятом  томе «Книги памяти», изданном Омским книжным издательством к 50-летию Великой Победы в Великой Отечественной войне, идёт повествование о воинах-одесситах, не вернувшихся с поля брани. В их числе имя моего 21-летнего дяди  - младшего лейтенанта Сергея Фёдоровича Василенко, награждённом орденом Красной Звезды.
...В  детстве он самостоятельно научился играть на всех струнных инструментах. Окончил на «отлично» семилетку, а в 19 лет уже работал секретарём  Лукьяновского сельского Совета. Для столь юного возраста в то время это была очень солидная должность. О дяде  Серёже нам, его племянникам, в своё время часто рассказывали бабушка, Мария Григорьевна, и тётя Марфуша – его мама и сестра. Из этих рассказов я запомнила многое.
… Мне лет шесть, а может, и того меньше.  Открываю глаза и жмурюсь  от  лучей солнца, которые уже успели коснуться портрета молодого, красивого парня в офицерской фуражке со звездой и кожаной портупее на кителе.
- Ты тоже уже проснулся?- задаю вопрос портрету.  В ответ он весело подмигивает мне одним из солнечных лучиков. Как и бабушка, я уже привыкла разговаривать с ним как с живым.
Поздними вечерами, уже сквозь сон, прислушиваюсь, как в полутьме бабушка у иконы молится за своего Серёженьку.  До конца своих дней она так и не смогла смириться с тем, что больше  никогда его не увидит.
- Ошиблись, когда эту похоронную бумагу писали, - частенько повторяла она на мелодичном украинском языке. Нас ведь, Васылэнковых, на этой  земле  много. – А Серёжу не могли убить. Он же такой молодой, жизнь так любил. И неженатый был ещё. Нет,точно ошиблись…
… Я учусь  в восьмом классе Комсомольской средней школы. Приближается очередная годовщина Великой Победы. Учительница русского языка и литературы предлагает новую тему  сочинения: рассказать о своих родных, которые воевали на фронтах Великой Отечественной войны.
- А о тех, кто не вернулся, можно? – задаю вопрос.
 - Ну, если знаешь, о ком и о чём писать, тогда можно.
  Конечно,знаю! Бабушки уже нет в живых, но я хорошо помню её рассказы о дяде Серёже. А тётя Марфуша?! Она и сама о нём может целую повесть написать. Ведь не побоялась огромного расстояния и в начале 70-х годов поехала  в Смоленскую область, в деревню со странным названием – Тербивна. Привезла на братскую могилу, на которой высечено имя брата, горсть родной лукьяновской земли.  Поговорила с ним как с живым, поплакала  от души, поблагодарила местных жителей, которые за обелиском хорошо ухаживают. Завернула в узелок землю с холмика и домой воротилась.
- И как же  на душе сразу легче стало, - рассказывала мне после этой поездки тётя Марфуша. – Будто неоплаченный долг братику отдала…
- А хочешь, расскажу, как я к Серёже, дяде твоему, перед самой отправкой на фронт.
- Конечно!  Я потом об этом в школьном сочинении напишу.
- Так вот, слушай. Он же в 1942 году там учился. А перед тем как ехать на фронт письмо домой прислал. А в нём написал : «… Перед отъездом очень  хотел бы вас увидеть, мамо. А также Марфушу, Ваню, Петю, Галю, Колю…»
- Я когда это прочитала, маме сразу сказала:
- Поеду  к Серёже! С первым обозом и поеду.
… От Лукьяновки до Омска и сотни вёрст нет, но обоз – с десяток быков – с остановками двигался  уже третьи сутки. Стоял жаркий июль 1942 года.
- Приехали. Наконец, в город, продолжает свой рассказ тётя Марфуша. – Одёжка на мне была никудышняя. Но я умудрилась скопить немного денег и справила на рынке себе обновы: крепдешиновое платье, туфли и шляпку. Всё это, правда,  было не  совсем новым, но смотрелось  вполне нормально. А знаешь,как я денежку  на всё это скопила? Мама дала мне в дорогу  большой бидон с простоквашей от нашей коровки. Так я эту простоквашу в дороге всю и продала. В жару её быстро у меня раскупили.
- И как же ты до училища  потом добиралась? – задаю вопрос.
- Это целая история! – эмоционально отвечает  тётя Марфуша.
- Серёжа написал, что  их часть находится  за городом, в сторону  нынешней «толкучки». Вот туда я и направилась.
 … С превеликим трудом ей удалось выбраться за город. Там 17-летняя девушка наткнулась на табличку, по которой поняла, что находится на верном пути. При этом также осознала, что до воинской части надо топать пешком ещё километров пятнадцать. Вздохнув, Марфуша сняла с натёртых ног только что купленные туфли, и пошла прямо на марево зыбкого горизонта, от вида которого всё сильнее хотелось пить.
Внезапно звенящую тишину нарушил  приближающийся конский топот. Марфуша обернулась, и увидела  ладную бричку, запряжённую рослым красавцем жеребцом. Она быстро приближалась, оставляя за собой  облако придорожной пыли.С ужасом девушка подумала, что бричка  вот-вот промчится мимо, а она опять останется одна посреди этой бесконечной степи под палящими лучами солнца.
- И тогда я выбежала на середину дороги и громко закричала:
-Дядечки! Стойте,дядечки!!!
В этом  крике было столько неподдельного отчаяния, что возница на полном  ходу осадил жеребца – прямо у босых ног испуганной путницы.
- Я понимала, что рядом со мной сидит большой военный начальник, - говорит тётя Марфуша. Хотя держался он просто, задавал вопросы о жизни в деревне, и я на них отвечала без умолку. – А когда  от своего солидного попутчика услышала, что он знает моего брата, курсанта Сергея Василенко, и что его портрет, отличника боевой и политической подготовки, висит в Ленинской комнате, боже, как же  я обрадовалась!
… Позже тётя Марфуша узнает, что подвёз её в тот день сам начальник училища Леонтий Николаевич Гуртьев. А ещё позже, когда она узнает о гибели Героя Советского Союза генерала Л.Н.Гуртьева, простится с ним как со своим добрым знакомым…
- Около ворот военной части мне велели немного подождать, продолжает рассказывать тётя Марфуша. – Мимо то и дело проходили молодые курсанты и в каждом из них  я пыталась узнать Серёжу. И только после того, как один из них несколько раз медленно прошёл мимо,я еле слышно прошептала:
- Серёжа… это ты?
Она никогда не видела брата в военной форме, поэтому он показался ей выше ростом и шире в плечах. И вообще каким-то… не своим. Вот только  эти удивительно синие глаза. Они  были по-прежнему такими родными! А Серёжа, украдкой поглядывая на не по-деревенски одетую девушку, в шляпке, не мог и подумать, что это и есть его сестра Марфуша.
 - Добралась я к Серёже  почти что к вечеру, - говорит тётя. – Время, отпущенное нам  для встречи, пролетело очень быстро.Серёжу интересовало всё: здоровье мамы, колхозные дела и заботы. Спрашивал, кто из знакомых ушёл на фронт, кого собираются призвать. Я еле успевала отвечать на все его вопросы и понимала:как же он соскучился по нашей Лукьяновке, по всем своим родным…
  За разговорами они не заметили, как  спустились сумерки. Серёже пора было возвращаться в часть, но он вызвался проводить сестру до обоза. Марфуша понимала, чем это грозит брату по законам военного времени, и запретила это делать. Он тоже всё понимал и потому благодарно обнял сестру на прощание.
 - Я пошла, не оглядываясь: есть такая  добрая примета, - тяжело вздыхает тётя Марфуша. – Но Серёжа  меня вдруг окликнул, подбежал…
 О том, что он ей  сказал в ту минуту, она пообещала  никому не рассказывать. Брат попрощался с ней навсегда. Что это было - предчувствие  беды?  Необъяснимая интуиция? Трудно сказать. Его никогда нельзя было упрекнуть ни в излишней чувственности, ни тем более, в душевной слабости. Но свою гибель за год до неё, он, видимо, как-то предчувствовал.
 … Превозмогая недуг, бабушка Мария  всё же добралась в город, когда её сына  должны были отправить на фронт. В тот день она хотела  свидеться с ним и благословить перед трудной дорогой.
 На железнодорожном  вокзале от скопления народа было не протолкнуться. Из распахнутых  дверей теплушек на провожающих  смотрели солдаты. Пелена слёз застилала матери глаза и от этого всё  сливалось в одно безликое пятно. В толпе она не видела сына, и он вряд ли  в эти минуты тоже мог видеть её.
 … Протяжный  гудок паровоза  застал всех будто врасплох. Эшелон вздрогнул. Людское море заволновалось, застонало, запричитало. Мать стояла как оглушённая и без конца, как молитву, шептала: «Сынок,сыночек ты  мой…».
Навсегда уезжал  Серёжа, один из  сыновей Марии. Один из миллионов сыновей, чьи матери  остались на перроне  с крестным знамением, умоляя Господа отвести от них беду, вернуть домой живыми и невредимыми.
  … Своё школьное сочинение о дяде Серёже  я начала такими словами:
  «Я хочу рассказать о человеке, которого никогда не видела. Его давно нет  живых, но память о нём в нашей  семье с годами не ослабевает. Нет, он не умер. Мой 21-летний дядя, младший лейтенант Сергей Василенко, погиб в боях за Родину и потому  - ушёл в бессмертие. Его короткая жизнь была подобно яркой радуге, которая после благодатного летнего дождика  широко перекинулась через  родное село, бескрайнее поле, берёзовые колки, что зелёными облаками присели у самого горизонта. Его жизнь,как радуга, засветилась и погасла, оставив в памяти людей свой добрый,яркий свет».
Татьяна Кочерга- Василенко, Омская область, с.Одесское.