Протуберанцы

Каждый из этих «протуберанцев», вполне мог бы стать полноценной философемой…, развей я, зародившуюся здесь, мысль, во все, расположенные к ней, стороны…, удели я, каждой из этих флуктуирующих точек, большее внимание...
Часть 1
      «Только когда ты достигаешь того уровня осознанности, той глубины своего созерцания, при которой почти физически начинаешь ощущать иллюзорность всего и вся, когда прошлое и будущее перестают быть чем-то действительно существующим, когда сам миг бытия, миг твоей жизни превращается в фантом, который невозможно ощутить ни одним органом чувств, когда даже движение в своей определённости, становиться таким же недостоверным и сомнительным фантомом, таким же недоразумением, как и полная безмятежность действительности, = тогда мир открывается для тебя во всей своей фатальной инертности, абсолютной нейтральности и чрезвычайной неопределённости. Пропадают всякие критерии, основы и доминанты, - всё растворяется в бурлящей пучине абсолютной реальности хаоса. И тогда всякое «великое мудрствование», всякое гениальное философствование, самое глубокое и серьёзное становится нисколько не важнее простого заливистого смеха ребёнка. И тогда всякая мелочь, и всякая глобальность, занимает своё место, и ты начинаешь оценивать всё, с чем тебе приходится сталкиваться в жизни, как игру порядков твоих собственных оценок, игру форм и оттенков твоих фантомов. И даже фатум, как аподиктическая необходимость мироздания, становится не таким серьёзным и фатальным.
      И тогда для тебя в этом мире перестаёт существовать что-либо важное само по себе. Впрочем, как и что-либо неважное само по себе, и ты вдруг понимаешь, что каким бы не казалось серьёзным твоё глубокое философское воззрение, на самом деле оно нисколько не важнее простого полового акта влюблённых людей. Ведь теперь, ты в глубокой степени осознаёшь, что и то, и другое, лишь – удовлетворение твоей сакральной природы. Лишь удовлетворение различных её плоскостей, удовлетворение различных субъектов твоего внутреннего органоида. То есть удовлетворение своих потребностей различными в своих мотивациях, но одинаковыми в своих механизмах самодостаточными и полноценными «ганглиями осознанности», лишь условно отнесёнными к низменным, в отношении одних, и к возвышенным, - в отношении других. И что присущая всей спекулятивной и трансцендентальной философии важность и величие собственной мудрости, есть лишь важность и возвеличивание собственного мира воззрения, с его специфическими полями созерцания осмысления и оценками, и не более того.
      И вот только тогда, когда в тебе просыпается этот демон противоречия, разметающий всё вокруг, и превращающий самые архаичные устоявшиеся истины в труху, - демон потустороннего мира, для которого должна выстроиться новая эстетика, новая платформа бытия, ты вдруг испытываешь настоящее удовлетворение, на которое только способен твой разум! Вкус этого, - несравним ни с чем!»
      +++
«Друг мой! Ты говоришь, что нет никакого смысла писать, ибо невозможно написать ничего лучшего и значительного, чем …. 
      Поистине, таким людям как ты, лучше вообще ничего не читать. Ведь то, что ты разочарован в своих возможностях, идёт от того непонимания, что твои, столь значительные оценки чужих произведений, это твои и только твои способности оценивать, твои и только твои возможности слышать, видеть и чувствовать Великое! Ни одно произведение не имеет в самом себе, ничего конкретно величественного, ничего окончательно и истинно завершенного, и только твои оценки, твоё воззрение делает его столь значительным, столь запредельным и великолепным. А значит и талантливость, и даже гениальность всякого оцениваемого произведения, полностью соизмеряется с твоей способностью к талантливому и гениальному созерцанию. Придание произведению идеальной талантливости, талантливости самой в себе, вне воззренческой оценки наблюдателя, это такая же нелепость, как и то, что мир и его материальные предметы существуют сами по себе, вне нашего воззрения, и имеют свою собственную абсолютную идеальную форму.
     Не суди наскоро и поверхностно о выше сказанном, вдумайся, и истинность этих слов откроется во всей своей простоте…»
       +++
«Вы не найдёте в моих сочинениях ни полной истинности идеального воззрения, ни абсолютной гармоничности рационально-аналитического знания, ни тем более совершенной мудрости интуиции. Всё - только «человеческое…»
      +++
«Во всяком мнении, как бы оно ни казалось абсурдно, на дне его котла всегда можно найти истину. Как и во всяком мнении, блистающем и переливающемся своей истинностью, на дне можно обнаружить откровенную ложь…»
               +++
«Я знаю, что в моих произведениях много так называемой «воды». Но также знаю, что это необходимо. Ведь я, пусть неосознанно, стремлюсь к созданию аквариума, а не консервной банки. Ведь для того чтобы в «аквариуме» жило достаточно много «живых рыб», необходимо много воды. Мысли должны иметь пространство для жития, они не должны лежать, словно килька в банке бок обок».
              +++
«Тот, кто способен к настоящей возвышенности человеческого духа, тот способен, как на настоящую возвышенную любовь, так и на совершенную искреннюю ненависть».
  +++
«Настоящая возвышенность человеческого отношения, это когда ты, к примеру, в беседе с человеком, слушая его, совершенно забываешь о его принадлежности, как к полу, так и к статусу. Мало того, ты совершенно не допускаешь причастности его к чему-либо «низменному», включая не только естественные отправления духа, но и тела. Подобная утончённая возвышенность духа, сталкиваясь с естественными свойствами более грубого плана, отрынивает словно оголённый нерв, боящийся покрыться коростами. И это положение вещей относится не только к области трансцендентального построения и восприятия мира, но и ко всякой сфере человеческого, где только возможна бесконечно утончающаяся возвышаемость…»
  +++
«Возвышающаяся над всем обыденным, тянущаяся к облакам «метафизическая иллюзия», не приемлет ничего грубого, ничего низменного. Она освещает своими лучами всё вокруг, обостряя в каждой душе стремление ко всему изысканному. И в то же время, отвергая всё грубое и пошлое, превращая даже всякую естественность, в нечто неприемлемое и недопустимое. Здесь рождались и расцветали не только «цветы великого», но и все «моральные сорняки».
    Попробуйте представить себе Будду, занимающегося естественными отправлениями тела, или удовлетворениями своего либидо? Так в наших душах рождались кумиры и идолы, и становились - Боги! А как они умирали, в холодном пламени грубого низкого невежества, напоминать не надо…»
+++
«Надежда, - иллюзорная надежда! – Это, то единственное, что даёт тебе силы и желание двигаться дальше в этом абсурдном и безнадёжном океане реальности…»
+++
 «Выстраивание мира трансцендентального различными «ганглиями» нашего единого рефлексивного сознания, чьи воззрения отличаются принципиально, ибо отличаются генетически, повторяют и олицетворяют динамику выстраивания мира феноменального «ганглиями» рассудка, берущими материал из образов, поставляемых слухом, зрением, обонянием и пр. Нам только кажется, что мы слышим, видим и обоняем один и тот же мир. Единым он становится апостериори, при всей иллюзии априорного его существа. Этот мир форматируется в нашем сознании благодаря синтезу «ганглий» рассудка и наших рецепторов, превращаясь в нашем сознании в объёмную действительность. То же относится и к другой категории «ганглий» нашего сознания, к рефлексивному осмыслению. Каждая «ганглия» нашего фолиомультофационного сознания моделирует свой мир, и затем, мир синтезируется в нашем мозге, становясь объёмным целым.
      Благодаря наладке неких мостов между «ганглиями», индивидуализации и общей объективации, наш мир становится как разноплановым, так и обобщённым. Точно так же, как мир для нашего эмпирического созерцания слышимый, видимый, пахнущий, осязаемый, вкусовой и т. д. (оттенков бесконечное множество), а в целом обобщённо-объективный. Так мир для нашего мышления, - рациональный, идеальный, интуитивный и т. д., а в целом – разумно-субъективный.
     В нашем разуме «ганглии» могут рождаться и развиваться в зависимости от того, какому из направлений мы отдаём предпочтение в своих осмысливаниях, куда устремляет русло реки нашего сознания, наша воля. Условно говоря, куда приходит наибольшее количество «крови». Поэтому, собственно, для него нет ничего невозможного! Ведь в любой момент может появиться совершенно новая «ганглия», которая развившись, смоделирует вокруг себя совершенно новый мир. Это появление и развитие новой, не существующей до сих пор «ганглии», мы называем – Гением».
+++
«Неоценимая заслуга нашего «рационально – аналитического воззрения» в том, что никак, кроме как с помощью инструментариев «рационально – аналитического», мы не в состоянии передать образность своего «идеального», на страницах наших рукописей. То, что я пытаюсь сделать на этих страницах, было бы невозможно, не обладай я, хотя бы в малой степени инструментами «рационально – аналитического». И вот здесь, как раз играет роль образование, как необходимое условие, для возможности передачи всяких метафизических и трансцендентальных идей.
   Свои сформировавшиеся образы «идеального воззрения», я трансформирую в «рационально – аналитические коды», раскладывая идею на составляющие, которые в состоянии воспринять бумага. Эти «составляющие», затем расшифровываясь вашим трансцендентным воззрением, снова трансформируются в разуме в «образы идеального», в нечто целокупно законченное. И пусть изначальная суть, по всеобщим законам трансформирования, изменяется до неузнаваемости, но всё же, это единственная возможность хоть как-то зафиксировать и передать «образ идеального воззрения» с помощью языка слова».
+++
«Чтобы стать «хорошим писателем» необходимо по преимуществу, больше читать и меньше думать. Чтобы стать «хорошим философом» необходимо больше думать и меньше читать. Ибо «хороший писатель» пишет для массового читателя, «хороший философ» же, в первую очередь для себя, и для того небольшого круга, которому будет интересна его глубина. И в том их принципиальная разница. И это только на первый взгляд, этот тезис - спорный. Кто осознает всю глубину этого различия, тот поймёт, почему у «хорошего писателя», в его трудах, как правило, мало глубины, и много музыкальной гармонии образности сюжета, и красоты хрестоматийно правильного слога, воплощающегося в художественно отточенное и слаженное изложение. У «хорошего философа», как правило, мало всего того, что так привлекает массового читателя, но всё это с лихвой компенсируется глубиной умозрения, и проникновенным угадыванием незримого и потаённого.
      Всё это часть той парадигмы, в которой соотношение глубины и поверхности, для всякого созидающего творчества - дифференцированно относительно. Парадигмы, определяющей всякие поля искусства, на которых талантливое, отличается от гениального, именно этой соразмерностью, форм относительных парабол воззрения.
+++
«Взаимодействие вещей, на примере нашего разума: Желания - ищут возможности, возможности - рождают желания» …
+++
«Человек именно тогда стал настоящим человеком, когда начал ограничивать свою животную свободу, то есть когда обрёл ответственность. Но кем он стал, когда начал ограничивать свою психофизическую свободу, свободу своего духа и своего разума? …»
+++
«Тебя всё время мучает один и тот же неразрешимый вопрос: Что важно в жизни, а что не очень, что первостепенно, а что второстепенно, что по-настоящему достойно чтобы посвятить ему свою жизнь? И хотя ты понимаешь, что разрешить этот вопрос всё равно, что найти окончательную истину, - что найти «философский камень», но, тем не менее, этот вопрос периодически встаёт несгибаемым колосом в твоём воспалённом разуме. Ибо ты постоянно замечаешь, что всякая на первый взгляд «неважность», при определённом угле зрения становится наиважнейшей, как и всякая «важность», - переворачивается, высвечивая своё покрытое ракушками дно. И ты снова в недоумении…»
+++
«Чтобы заглянуть за грань, необходимо видеть эту грань, или хотя бы априори знать её. Ведь невозможно перелезть через забор, не видя его, - не будучи уверенным, что он существует. Мы, люди, очень хитрые натуры, мы сами для себя определяем условные границы, чтобы затем преодолевать их. Ведь мы подсознательно чувствуем, что иначе удовлетворение как таковое, - невозможно. В отсутствии естественных границ и препятствий, наше желание удовлетворяться, заставляет нас рисовать себе искусственные границы, строить для себя самих, номинальные и откровенно фальшивые препятствия».
+++
«Вы когда-нибудь задумывались, почему человек так склонен ограничивать себя, в чём смысл его самоистязания? Зачем нужна эта внутренняя напряжённость? Для усиления аффектов? Может быть. Но он не может не понимать, что усиление аффектов – опасно! Впрочем, когда это наша «воля» задумывалась над опасностью и останавливалась перед ней? Она скорее всегда стремилась к ней и жаждала её. Её «сила» всегда была прямо пропорциональна желанию опасности. (Или наоборот). «Слабая воля» лежит неподвижно под камнем, не смея высунуть носа. Для неё представляет опасность даже лёгкий ветерок. «Сильная же воля» - сама ищет бурю, чтобы насладиться той великой опасностью, которую несёт собой всякая буря.
     Всякая сила, чтобы ощутить своё бытие и мощь, обязательно должна удариться во что-то достойное её. Другой возможности, чтобы почувствовать себя, у неё нет. Все разговоры по поводу того, что «сила» может не действовать и, тем не менее, сохраняться как «сила», – полные бредни. Ибо то, ныне повсеместное убеждение, что человек обладая определённой силой, может спокойно жить, не проявляя эту свою силу, и всё же оставаться сильным, я считаю именно бреднями. Как только в «силе» нет необходимости, она не минуемо засыхает. Её существование и её потенциал определяется только - необходимостью. «Сила» любого порядка, существует и развивается только при наличии объекта воздействия, то есть - врага. И вот мы опять пришли, к необходимости врага…»
+++
«Мы ищем главную причину алкоголизма, как ищем единственную причину меланхолии. Но у всякой страждущей души, могут быть различные причины бросаться во все тяжкие. Алкоголизм страшен не тем, что разрушает семью, ухудшает здоровье, выдавливает человека из выложенных и закреплённых в обществе порядков вещей, но в первую очередь тем, что человеку становиться не интересно жить на трезвую голову. Мир для него потихоньку закрывается, и жизнь становиться пустой и безрадостной. Всякие изысканные тонкие желания, возвышенные стремления, имеющие своей необходимостью некоторое напряжение сил, натыкаются на внутреннее - «зачем?!» Стремления – умирают. Трезвое проведение времени, в силу растущей пустоты, становиться тягостным. Внутренние силы затухают, душа - атрофирована. Потихоньку умирают последние надежды, мир давит своей фатальностью».
+++
«Жизнь – чреда страданий. Но представьте себе, какой была бы жизнь, в отсутствии всякого страдания, то есть, в отсутствии всякого желания…»
+++
«Рай - место удовлетворения всех желаний. Трудно представить себе, более адское место…»
+++
«Философ – политик, - смешон! Так как со своим идеалистическим мышлением, занимается рациональными вещами…»
+++
«Шизофренику, по крайней мере, не грозят муки одиночества…»
+++
«Почему мы ищем истину у древних? Ведь по логике вещей совершенство достигается со временем? И, казалось бы, чем дольше живёт человечество, тем больше набирает мудрости. И самые тонкие, самые выверенные истины, должны исходить от поздних поколений. Но, тем не менее, мы ищем мудрость у древних. Может потому, что подсознательно чувствуем, что «древние», как «пионеры философии», говорили исходя из чистой интуиции? Ведь во всяком осмыслении первична именно интуиция. Позже, она обрабатывается нашим рационально-аналитическим разумом, который наделяет идеальную мысль - «разумным порядком», и некоей обязательной целесообразностью. И она, приобретая свойства «практицизма» и «рационализма», теряет свою первоистинность.
      Древняя цивилизация в целом, - цивилизация инстинкта. Нынешняя - всё более, и более разума рационализма. Древние были наивны, а значит, глубоки в самых сокровенных, самых скрытых от простого взора, вещах. Их душа не была нагружена под завязку «мешками полезности», «тюками – зачем» и «для чего». Их паруса наполнялись ветрами, идущими из глубоких пещер. Их инстинкты не были ещё так подавлены рациональными, практическими мотивами. У них ещё сохранялась некая «первородность духа».
      Истинная мудрость вытекает подобно роднику, из самых глубин души. Позже этот «родник» вбирает в себя слишком много всего. Он вбирает в себя «соли практичной разумности», той, что делает человека способным выживать в толпе себе подобных. Но тем самым, отбирает у него искрящуюся чистоту, и глубину прозрачности, делая его поверхностным во всех отношениях, более приспособленным к практической жизни, а значит, к жизни мелкой, жизни поверхностной. Человек потерял «глубину первобытности», в угоду практической выгоде. Его разум всё более и более превращается в один из винтиков общего механизма, и он, механически реагирует на всё, в соответствии с разумной рациональностью толпы.
      Древние знали истину потому, что черпали её из чистого источника познания, из собственной души, где сверкающая отблесками вода, где дно открыто для взгляда страждущего, где «карпы умозрения» медленно плавают в прозрачной стихии провидения.
      И древние ценили эту истину, пока не появилась диалектика. Диалектика – это рациональное в идеальном. Её возникновение и развитие, на почве общего мышления, такая же закономерность, как возникновение и развитие математики, на почве рационального мышления. С возникновением в разуме человека «ганглия математического», появление диалектики, было лишь вопросом времени.
=Там, где впервые возникает торговые, (изначально обменные), отношения, там возникает необходимость в математике.
=Там, где впервые возникает интерес, там возникает необходимость в диалектике.
Возникла потребность придать всему номинал, нечто, что можно ощутить в ладони. Полезность во всём! Этот лозунг, как никакой иной объясняет развитие всего нашего мышления, от древности, до сегодняшнего дня.
      И вот, на почве идеального мышления, которое не знает, что такое интерес, появляется Диалектика. И началось! - Распространение и развития «целесообразного разума» по всему свету. Вакханалии спекуляций, - игр с рассудком! В этой новой реальности, истина становилась чем-то, чем можно манипулировать, в угоду собственной латентной выгоде. Обменивать, продавать, и даже прикреплять словно кокарду, к головному убору.
    «Рациональный разум» узурпировал власть, и возомнил, что может создавать свои истины, путём создания логических постулатов, и закреплять их очевидными неопровержимыми доказательствами. Где уже не сама истина играет первую скрипку, не суть, а то, как это преподнесено, то есть – форма.
      В первородной истине важна не форма, но причина. - Откуда исходят её лучи, где питает свои глубины? Здесь форма не имеет значения. Ибо по большому счёту она, просто-напросто, не может быть определена.
     Первородная истина, если она глубока, и идёт из самой сути вещей, не нуждается ни в каких доказательствах. Они только портят её, упрощая её, и, в конце концов, убивая…
     Мы ищем истину у «древних» потому, что подсознание нам подсказывает: «Первый взгляд на вещь, всегда наиболее близкий к истине. «Идеалистический» интуитивный взгляд, - правдивее «практического», в нём мало заинтересованности, он почти не ошибается. И мы, где-то в глубине души, тоскуем по той чистой воде горного озера, со стайками серебристых карпов, и мечтаем, что когда-нибудь вернём себе «девственность природы собственного умозрения». Но все эти мечты тщетны, ибо «свинец» уже никогда не станет «ураном», а мы никогда не станем свободными от гнёта «рационального практицизма», в который окунулся, и уже практически в нём переродился, наш разум…»
+++
«Отличительная стагнация духа, на примере возникновения и становления религий. Сущность «старых вероучений», их внутренняя природа – ближе к «инстинкту». Относительно «молодые вероучения», всё более ближе к разуму, к практицизму. Отсюда и противоречивость «молодых вероучений». (Хотя, дело может и не в этом, но в том, что молодость вообще противоречива и воинственна в своей сути)».
+++
«Какой правды вы хотите от истории, если никакой правды нет даже в ежесекундной современной реальности. Какой истины вы ждёте от исторических артефактов, если истины нет, даже в формирующейся на твоих глазах, современности…»
+++
«Все что мы есть, все наши внутренние и внешние ощущения, то есть, весь внутренний и внешний мир, всё феноменальное и всё ноуменальное, есть суть отражение. Мы отражаемся во внешних предметах, они отражаются в нас. Никто никогда не сможет достоверно определить где «истинная сущность», а где его «отражение», кто в ком отражается, и кто кого на самом деле создаёт. Всё лишь – относительное взаимодействие, в котором не существует абсолютных форпостов и бастионов.
     Вы когда-нибудь ставили одно зеркало перед другим? – Это, хотя и не точная, но достаточно наглядная модель нашего эмпирического воззрения и феноменального постижения. Модель взаимоотношения с самим собой, и с окружающим миром. Наша «действительность» – есть синтезированное отражение   ноумена - в феномене, и феномена - в ноумене». 
+++
«Всякое наше искусство есть то же самое «зеркало», отражающее многочисленные формы динамических сущностей, (ганглий), принадлежащих разумной и душевной организации наблюдателя. И всякое произведение совершенного искусства, – лишь совершенно вылитое мастером, - зеркало, способное чисто, без погрешностей, отражать всю палитру одной из сторон душевной организации наблюдателя, предрасположенного к восприятия собственного отражения.
      Изобразительное искусство, или музыкальное, - вопрос лишь в определённых формах отражения, в «реагирующих ганглиях восприятия» наблюдателя, имеющих каждая свою сферу, своё поле обзора, и соответствующего метафизического образа вытекающего совершенства. Синтез этих разноплановых возможностей порождает новые формы искусства. Но они всегда определяются источниками, сенсорными возможностями определённого плана. То, что можно услышать, - нельзя ни увидеть, ни потрогать. То, что можно увидеть и потрогать, - нельзя услышать.
      Но то, что существует лишь на полях трансцендентального опыта, невозможно ни потрогать, ни услышать, ни увидеть. (Литература, поэзия, философия). Здесь существуют и развиваются совершенно абстрагированные от эмпирики феноменального восприятия, формы искусства. И для того, чтобы найти собственное отражение в этих «зеркалах», необходимо развить совершенно новые «ганглии», - «ганглии трансцендентального опыта».
+++
«Знаете, какие произведения литературного искусства, я считаю совершенными воплощениями синтеза инстинкта и разума, идеального и рационального, трансцендентального и эмпирического, и отношу к самым великим когда-либо изготовленным человеческим духом, «зеркалам». «Зеркалам», в которых наверняка, каждый, кто будет в них смотреть, всегда будет находить что-нибудь до сих пор неизвестное, и, в сущности, до сих пор не существующее. Ещё не одно столетие люди будут находить здесь отражение не похожее на другие, ибо это всегда будет собственное отражение. Произведения, которые всегда будут трактоваться так, как на то способен смотрящий в них.
     Ибо, как в изобразительном искусстве все, что написано символами, так в литературном «написанное притчами», - не имеет дна! А значит, не может быть до конца рассмотренным, до конца объяснённым и истолкованным. В первую очередь это, конечно же Библия. И вряд ли когда-нибудь её «общая наивность» кого-нибудь оттолкнёт. Кто ищет, тот обычно находит даже в «наивном», в «наивном» – прежде всего. Библия – есть воплощённое в слове отражение сути воспринимаемого нами мира, воспринимаемой действительности, невозможность познания которого до конца, невозможность вычерпывания этого колодца, отражено в невозможности окончательного познания Библейской апологии, доведения её до простого осмысления.
      В каждой существующей и развивающейся культуре, на определённом этапе развития были созданы подобные «зеркала». От Востока до Запада, от Юга до крайнего Севера, - всюду, где укреплялся «человеческий клан», где созревало общее метафизическое сознание, возникали подобные «зеркала». И пусть они отличались своей кривизной и глубиной отражения, но, тем не менее, каждое из них всегда вызывало трепетное к себе отношение. Ибо только они, в эти тёмные времена, могли отразить всю глубину и совершенство человеческой души, только они могли спровоцировать человеческий дух на самое великое, только они были способны объединить вокруг себя всякое разрозненное стадо.   
      И в большинстве своём, такие «зеркала» выливались именно на основе религии. Ибо в тёмные времена религия всегда была источником и форпостом человеческого духа. Ведь только религия была способна твёрдые камни грубого невежества, превращать в утончённые ростки гармоничного цвета на полях всякого житейского опыта. И хотя и это должно быть пережито и изжито (и этого уже требует современный дух) но всё же уже в этом их величайшая заслуга.
      Но не только религиозные поля осмысления были историческим источником и основанием для подобных «зеркал». Существуют «евангелие» антирелигиозного характера. Знакомы ли вы с «Заратустрой» Фридриха Ницше? Вы всё ещё полагаете, что «форма евангелие» может быть только в рамках определённой религиозной конфессии? Сталкивались ли вы когда-нибудь с Нострадамусом, с его катренами? Чем не «Евангелие»? Несколько иного направления, иной формы, ограниченное и разорванное на куски, но всё та же великая недосказанность и таинственная бездонность притчи. - То же «зеркало для героя»!
      Эти «зеркала духа» вечно будут вызывать у нас восторг. Мы всегда будем получать наслаждение высшего порядка, заглядывая в эти «изогнутые гиперболические метафоры нашего духа». Здесь наиболее непосредственно наш разум, возбуждённый собственным отражением, услаждается своими догадками, удовлетворятся обнаружением и угадыванием собственных тонких форм и движений, собственной внутренней архаической гармонией. Мы всегда будем удивляться, и восторгаться этими воплощёнными в слово фолиантами судьбы. А по сути, восторгаться собственными глубинами, игрой собственного воображения, и способностями видеть слышать и чувствовать, за пределами эмпирического мира реальной действительности».
  +++
«Как только ты начинаешь задумываться над тем, зачем собственно ты живёшь, для чего вообще дана тебе жизнь, ты тут же встаёшь на неверную дорогу. Ты встаёшь на тот путь, который неминуемо ведёт к абсурду. Ведь с таким же успехом можно задавать вопросы, вроде: Для чего существует материя и вообще всё сущее? В чём цель сущего, в чём цель бытия? Бытие - не может иметь цели. Ибо наличие цели, - подразумевает гипотетическое её достижение. А достижение есть - законченность. Законченность бытия – что может быть абсурднее?
      Но в силу строения своего рассудка, человек не может не задаваться подобными вопросами. И на этом пути, в конце концов, он неминуемо приходит к Богу. Это последнее пристанище на пути к истине. Это то, что даёт хоть какую-то надежду на «целесообразность мира». По крайней мере, есть куда устремлять свой внутренний взор, есть основа для нашего действительного разума не дающая проваливаться в бездонную пропасть.
      Но существуют вопросы иного порядка, имеющие иную «векторность», такие как: в чём суть нашего существа? Как мы существуем? И хоть эти вопросы так же не имеют конечного разрешения, но всё же периодически находят удовлетворение в нашем сознании и не приводят к «переворачиванию лодки». То есть не дисгармонируют нашу волю и всё наше существо».
  +++
«Вечный диссонанс, как и окончательный консонанс – убивают волю, этот апологет бытия. Ведь суть воли – периодическая смена желания и удовлетворения. И всё, что не соответствует этому «вездесущему маятнику», этому балансу, - чуждо ей, опасно, а значит, противно...»
+++
«Любовь – есть Бог. Это выражение, в моём понимании символизирует собой апофеоз ощущаемости нами жизни, как некое выходящее за пределы физики мира, чувствование собственного тончайшего бытия, - бытия глубин собственной природы…»
+++
«Когда я берусь за какое-либо произведение, я совсем не представляю себе, что может из этого получится. Так, наверное, Бог совершенно не знал, что у него получится, когда взялся сотворить этот мир…»
+++
«Не к тайне, олицетворённой проекции «Великой пустоты», мы тянемся в нашей бытовой действительности, но к откровенности, к этой воплощённой иллюзии, к этому апологету всякой жизненности. Откровенность. – Вот именно то, что прельщает в человеке, что завораживает и околдовывает нас. Нет, не тайна, как непроглядная темень безотзывности, где брошенный камень никогда не отдаётся эхом, где нет отражения, в силу лукавой грубоватости душевного зеркала, но откровение, - сияющее чистотой и блеском отражаемой палитры, привязывает нас к объекту созерцания. Отсутствие «дощатых заборов» в душевном поле, открывает перспективы озарённости идеала душевной гармонии, в которой так легко, и где полёт одухотворенного вдохновения покоряет вершины и озаряет глубины, не отравленные таинственностью недоступного запределья. В откровенности, отражается вся глубина иллюзорности, вся твоя добрая сущность…»
Метаморфозы осмысления
= «Что есть перспектива бесконечности бренной жизни, – пред счастьем одного единственного мига?!»
= «Что есть надёжность всего возможного рационализма, – пред безнадёжной мимолётностью величественной парадигмы идеального просветления?!»
= «Что есть вечность бытия, – пред скоротечной реальностью твоей жизни, твоей действительности?!»
+++
«Каждая система, или сказать языком биолога так называемая «морфологическая единица», будь-то человек или человечество, есть совокупность, - альянс миллионов отдельных единиц, отдельных личностей, каждая из которых мыслит по-своему. Но в совокупности, в слиянии, даёт обобщённую разумность единицы следующего уровня. Хотите найти истоки мудрости нашего инстинкта, истоки нашей необъяснимой интуиции? Ищите их в клетках! - Там, в самой потаённой глубине, гнездятся истоки нашей мудрости…»
+++
«Почему тебе так необходимо признание, зачем оно тебе? Зачем ты непременно хочешь показать своё творчество людям? Тебе недостаточно того, что ты уже сам оцениваешь свои произведения достаточно высоко, что ты сам ценишь себя, как незаурядную личность? А может здесь кроется то недоверие своему собственному мнению? Ведь в силу того, что ты сам лицо заинтересованное, а значит, скорее всего, не можешь быть достаточно объективным в своих оценках к самому себе, и тебе просто необходимо мнение хладнокровного, незаинтересованного взгляда. Ведь тебе просто необходима независимая оценка, чтобы быть уверенным, в объективности собственной оценки. Тебе необходимо подтверждение? Кто же, кроме посторонних наблюдателей может дать такую оценку? Тебе нужна полнота оценки, и получить ты её можешь, лишь опубликовав свои произведения. Но дело в том, что и в этом случае ни о какой объективности речи быть не может. Во-первых, твою «кровь» вряд ли кто-нибудь поймёт и оценит. Во-вторых, о какой объективности ты вообще мечтаешь? Кто способен оценить это?!»
К музыке
«Музыка, это метафизический диалог между тончайшими сущностями человеческих душ. Этот язык понятен только этим тончайшим сущностям…»
+++
«Весь секрет музыки, её волшебного влияния на нашу душу, - в резонансе, который зиждется на диссонансах и консонансах, символизирующих собой волновую смену стремления и удовлетворения, присущую нашей воли, и берущую свои начала из волновой парадигмы самой природы. Наша воля, а вслед за ней и душа и разум, воспринимая родственные переливы, резонирует и начинает петь в унисон. И это положение является главным аргументом, что музыка представляет собой некую «звуковую матричную основу», отражающую последовательность во времени, всяких трансформаций эмпирического воззрения. Форму соразмерных рядов диссонансов и консонансов, в точности повторяющих душевную устроенность. Именно в последовательности во времени, присущих всякой музыке, соразмерной внутреннему балансу всплесков и спадов душевного агрегата, заключено, то резонирующее воздействие, так удовлетворяющее весь наш организм, от «самых низов», до «самых верхов». Именно в этой соразмерности, заключена тайна воздействия музыки на нас. Музыка являет собой отражение сокровенной сущности нашей воли, нашей души. Она есть воплощение её гармонии, олицетворённого в звуковой палитре внутреннего устройства. Палитры, отражающей и воплощающейся в звуках, как некоей матрице сокровенной структурности душевного агрегата, его тонкой совокупной фигуральности, в синтезе разумно – инстинктивных мотивов».
+++
«В музыке мы можем ощутить то, что не доступно нам ни какими иными путями. А именно, в ней скрыта возможность для нашей души, почувствовать саму себя, свою глубинную сущность, своё самое сокровенное «Я», и даже более того. Она даёт возможность почувствовать саму природу, - тайну мира! Ведь звуковая гармония, это отражение гармонии всего нашего «организма», совокупное отражение каждой его клеточки. Словно на вылитом мастером зеркале, где каждая крупинка серебра, отражает свой кусочек мира, а в совокупности общую палитру мироздания.
    Голос каждой клетки нашего тела, спетый в унисон, словно капля дождевой воды, падающая в ручеёк и вливающийся в полноводную реку, бурным потоком выливающуюся наружу. Именно эту реку мы называем сакральным и метафизическим именем - Душа. И придаём этому понятию трансцендентальный смысл. Она транслирует все свои упорядоченные в алгоритмы движения, - во вне, моделируя тем самым общий поток гармоничного течения природы…»
+++
«Музыка, которую мы слушаем, оказывает на нас следующее действие: Она проделывает в нашей душе и в нашем разуме, некие «хреоды», колеи или тропинки. И чем чаще та, или иная музыкальная форма прослушивается нами, тем глубже эти «хреоды». И эта форма динамического воздействия на нас, сохраняется во всех аспектах восприятия нами мира вообще. Всё, с чем мы, так или иначе, сталкиваемся в своей жизни, все, что так или иначе воздействует на нас, проделывает в нас эти «хреоды».
     Вы, наверное, замечали, что в музыке очень редко придумывается что-то по-настоящему новое. Как только кто-либо пытается придумать что-то новое на этом поле, новую гармонику, он тут же сталкивается с проблемой. Она скатывается в эти уже однажды пробитые «хреоды». И, в сущности, получается всё-то же.  Проложение в нашей душе новых «хреод», сопряжено с длительным напряжением сил, и требует не дюжинного таланта.
     Так и во всём, что вообще касается нашей души. Наше поведение, проложив глубокую «хреоду» собственной динамики, поменяться, может только с большими усилиями. «Хреоды нашего обучения», «хреоды нашего вкуса», «хреоды разумения», да они – повсюду! Всякое наше восприятие, всегда имеет «хреодную конституцию». Не важно, динамического или статического характера, то, или иное восприятие…»
  +++
«Наша душевная организация так устроена, что ей, хоть и нравится периодически двигаться по уже «проложенным трассам», но если это делать часто, то ей скоро надоедает, и она требует новых путей, вызывая в нас страдание скуки. И наша душа находит эти пути незамедлительно. В музыкальных произведениях это воплощается в музыкальную орнаментику, различного рода мелизмы, транспортирование, и наконец, в откровенное нарушение, - синкопу.
       Так как наша душа имеет в себе бесчисленно возможное количество «плоскостей восприятия», каждая из которых испещрена «хреодами динамического воздействия», «кривыми тропинками осознания действительности», то и всё разнообразие окружающего нас мира символизируется этим «хреодным принципом». Ты можешь сколько угодно «испещрять плоскость восприятия» новыми «хреодами», но сама «плоскость» останется неизменной. Ибо она – есть трансцендентальное воплощение сформировавшейся «глобальной ганглии» твоего сознания. И, в этом смысле, любое разнообразие – иллюзорно. Его концептуальность, на самом деле, находится в поле бесконечно возможных, по своей конфигурации, а значит бесконечно возможных по своим восприятиям, «ганглий осознанности». Всякая «ганглия» нашего восприятия, имеет свою неповторяющуюся нигде и никогда, плоскость. За которой, для неё, – не существует ничего. И даже появление новых «ганглий», новых «плоскостей восприятия», выводящих нас на новый уровень, так же не решает общей проблемы иллюзорности разнообразия».
+++
«Музыкальность – присуща всякому искусству. Музыка, в сути своей, олицетворяет природу спектра, воплощающегося в цветовую гармонию изобразительного искусства. То же самое, но в звуковых формах и их тональностях. Музыка, её игра, в отличии от игры света и теней, проходит на полях времени. Игры света и теней, имея туже природу, проходят на полях пространства. И точно так же как в световых воплощениях, художник, при всех своих бесчисленно возможных композиционных конфигурациях, имеем только семь цветов, так музыкант, имеет в своём распоряжении музыкальный спектр лишь в семь нот. Но в противоположность световым возможностям искусства, где помимо игры цветов и оттенков, присутствуют критерии бесчисленно возможных форм, в музыке, есть лишь линия, она отражает чисто временное движение души, и поэтому в её поле деятельности чаще всплывает понятие – плагиат.
     На мой взгляд, то, что называют плагиатом в музыкальном спектре, в подавляющем большинстве случаев, лишь случайное стечение обстоятельств, обусловленное скатыванием в наиболее глубокие хреоды выложенные и утоптанные ранее. Ведь здесь, на самом деле так мало плоскостей, в которых допустимо творение, и по большому счёту, как бы нам ни казалось обратное, мы всегда создаём одно и то же, и только наше ежесекундно меняющееся настроение, меняющийся угол, фокус зрения, позволяет нам слышать нечто новое. Наш фокус зрения, отражает трансформирующееся каждую секунду наше тело и нашу душу. Мы каждую секунду умираем, и рождаемся заново. И то, что мы представляли секунду назад, ушло безвозвратно. Мы каждую секунду превращаемся в других людей, и только наши иллюзии, метаморфозы нашей памяти и оценок, заставляют нас думать, что мы, как и прежде те же.
      Нет, ни музыка меняется вокруг нас, но мы меняемся. И словно смотря на мир из следующего поезда, обманываем свой разум проплывающей и меняющейся за окном действительностью...»
+++
«Наша воля, метафорически условно, представляет собой «ствол древа». Где «низ этого древа» – соответствует более инстинкту, а «верх» – более разуму. И музыка, по преимуществу возбуждает в нас какой-нибудь «сектор» этого древа. И сложность понравившейся музыки, символизирует собой развитость и широту способностей резонирующего с ней, «сектора» восприимчивости.
     Когда музыка возбуждает в нас и «инстинкт» и «разум», мы получаем наибольшее удовлетворение. Ведь задействованной оказывается наибольший сектор нашего волевого восприятия, весь наш организм начинает резонировать, создавая внутри наисильнейшую волну. И в такие моменты в нашей душе, и в нашем разуме, остаётся наименьшее количество «скучающих ганглий».
+++
«Музыка, на которую ты реагируешь, всегда отражает твоё внутреннее содержание. Она всегда отражает твою внутреннюю сложность, и твою развитость. Чуждые в своей гармонии, переливы, – будут дисгармонировать, причиняя страдание. Слишком простая музыка, будет вызывать скуку и раздражение. Слишком сложная, – так же».
+++
«Определённый характер музыки, откликающийся в нашей душе, должен соответствовать развитости нашей души, её гармоничной утончённости. Иначе резонанс будет невозможен. А при сильном несоответствии, такая музыка даже будет причинять страдание. В чём же секрет этого? Я полагаю, что если условно классифицировать музыку вообще, то её разнообразные формы, для того, чтобы резонировать с переливами отдельно взятой души, должны соответствовать общему внутреннему гармоничному укладу этой души. Сложность понравившейся музыки, говорит о сложности душевной организации, простота же, – соответственно. У каждого индивидуума своя планка душевной организации, и она всегда необходимо соответствует планке воспринимаемой музыки. Людям с низкой развитостью душевного агрегатива, и музыка нравится соответствующая. Тем же, кто развил собственную внутреннюю организацию, у кого, условно говоря, развиты как «нижние части ствола», так и «верхние», у кого почти не осталось в душе «атрофированных сегментов», у того и диапазон восприятия музыкальной полифонии, гораздо шире».
+++
«Человек, говоря метафорически, с развитой «верхушкой», вполне может гулять по собственному «стволу восприимчивости». Но человеку слаборазвитому, движение вверх, – заказано».
+++
 «Спящий, - не слышит и не видит ничего. Сначала надо потрудиться, чтобы разбудить все «ганглии своего ствола». Ибо для того, чтобы получать широту восприятия, наибольшую по возможности полноту жизни, необходимо постоянно насиловать свои органы. Ведь для того, чтобы функционировали все сегменты лёгких, необходимо напрягаться с болью во всём теле, и заставлять спящие сегменты глубоких отделов лёгких, подключатся к процессу. Необходимо работать над душой и разумом так же, как работаешь над телом. Разум и душа, как любой другой орган нашего тела, всегда сопротивляется насилию. Но на то и дана нам воля, - эта воинственная Паллада…»
  +++
«По большому счёту, можно привить восприятие любой музыки. Ведь «хреодность» твоих эмоций, можно искусственно отчертить, и тем самым, настроить твоё восприятие на определённый лад, «кормя» твою душу, определёнными формами музыкальных рядов. Наша душа, как и наш разум, являясь продолжением нашего тела, его одухотворённой квинтэссенцией, - кроной, сохраняют в себе генетику физиологических принципов тела. Они меняются, в зависимости от среды обитания, подстраиваясь под условия пребывания. И эта генетическая особенность, как нигде в теле, очень быстро проявляется в нашей душе и в нашем разуме, в силу тонкости их структурной организации.
   Конечно, изменения происходят в зависимости от многих факторов, как то; интенсивность воздействия специфической внешней среды, продолжительность, внутренняя устойчивость сложенного душевного агрегата, глубина уже существующих «хреод» твоего «диско Порта», и т. д.»
  +++
«Причина, по которой наша воля стремится менять «хреодность» нашего восприятия, менять устоявшиеся «русла», заключается в том, что, двигаясь по проторенным дорогам, происходит привыкание, и возникает скука, - эта великая провокаторша всего нового. Пропадают ощущения, которые напрямую зависят от преодоления, от сопротивления. А всякое преодоление и сопротивление в разы ослабевает на проторенных дорогах. И хотя сопротивление и преодоление вызывают чувство родственное всякой боли, но всё же, наша душа готова испытывать боль, чем не испытывать ничего. Она не терпит пустоты! А наполняемость зависит от полноты ощущений. И, в конце концов, для неё становится неважно боль это, или наслаждение, и то и другое приносит с собой удовлетворение. Ведь пустота для нашей души, мучительнее, ибо она, – вестник небытия».
+++
«Музыка, когда она включает в себя большую часть акцентов нашей души, когда она в своей полноте резонирует с самым широким спектром нашего восприятия, доводит нас до исступления, до экстаза душевного резонанса! Все струны нашей души, резонируя каждая в своём диапазоне, передают эту волну всему организму. И наш организм, откликаясь, начинает петь в унисон. Мы всем своим телом и душой начинаем петь и танцевать в такт этой музыки. И здесь совершенно не важно, каков характер музыкального произведения, лишь бы тональность этой полифонии попадала в такт твоему внутреннему настроению. И тогда ты получаешь удовлетворение от этой музыки. Она, образно говоря, зажигает в тебе огонь».
     Но если музыка не соответствует твоей душевной настройке, то происходит естественный дисбаланс, который дисгармонирует твою душу, и раздражает всю нервную систему».
  +++
 «Услышать музыку собственной души ты можешь, только провоцируя её на резонанс, который становится возможен, при прослушивании внешней музыки. (Как в асинхронном двигателе, для того, чтобы он заработал, необходима возбуждающая катушка). Чтобы ощутить и понять собственную душу, её необходимо спровоцировать. Только в результате резонанса, ты можешь ощутить, всю полноту своей души. - Только косвенно, только в отражении.
     Как глубину колодца ты осознаешь, бросив в него камень, и услышав эхо, так и душу свою, широкую и бездонную, ты можешь почувствовать, только благодаря отголоскам, эху её глубины. Ведь саму её потрогать невозможно, как невозможно потрогать суть мироздания! Мы жаждем узнать, ощутить свою душу, и всякий раз ловим лишь её отголоски.
     Конечно, существуют души, способные к «само излиянию». Души, «материя» которых содержит в себе такое внутреннее напряжение, что достаточно лёгкого внешнего толчка, и она возбуждается, разрешаясь гениальными произведениями искусства! 
+++
«Способность одного индивидуума выстраивать музыкальные формы, и неспособность другого, есть вопрос чистой продуктивности, - душевной продуктивности. Наполненность «душевного сосуда», не требующего для своего разрешения дополнительного сильного внешнего провоцирования, является признаком высокого развития внутренней душевной организации. Основная масса людей, для того, чтобы душа их начала разрешаться гармоничными переливами нуждается, как минимум в мощной внешней провокации. Поэтому людей, у которых гармония сама выливается наружу, которым благодаря переполненности душевного сосуда не требуется никаких провокаций, часто называют – Гениями. У такого Гения внутренняя «тонкая материя» мечется, словно в переполненной народом, темнице. Стоит немного приоткрыть «форточку», и из него начинает выливаться гармония душевного устройства. Но и ему, для того чтобы родилось нечто Великое, необходимо - оплодотворение».
+++
«Способность человека создавать музыкальное произведение, это вопрос способности «рожать формы», соответствующие его внутреннему содержанию. Эти формы, подобно мыльным пузырям, завораживают, как своей красотой, так и своей мимолётностью. Они напоминают нам о том, что и наша жизнь, так же прекрасно – мимолётна…»
+++
«Вообще, ощутить, потрогать, осмыслить собственную душу, мы можем только в её внешних проявлениях. И это касается не только музыки. В искусстве, какого направления бы не представляло это искусство, будь то живопись, стихи, или скульптура. Направлений в искусстве много, но лишь музыка стоит особняком, потому, что она есть самое тонкое и непосредственное отражение души. И хотя латентно «музыкальная генетика», присутствует во всех остальных видах искусства, и её гармоничные формы застывают даже в архитектуре, но всё же, в своей непосредственной форме, музыка - единственный вид искусства, который в сути своей, является неким воплощённым рафинированным субстратом тонкой душевной организации, её космодинамической сакральной генетики, в детерминистическом поле осознанности».
+++
«С помощью инструментов различных искусств, мы наслаждаемся отражением своей души, во всех доступных нам ракурсах. Мы радуемся и наслаждаемся её эстетическими воплощениями во внешних формах. Градация восприятия этих форм отражений; От чисто «пространственного», - к чисто «временному». От наиболее «грубого», - к наиболее «тонкому», и эфемерному. От архитектуры, - к чистой музыке, и поэзии. Мы подходим к нашей душевной организации, как бы со всех сторон, но заглядываем всегда в одну и ту же бездну…»
+++
«Всякие произведения искусства, от непосредственной музыки, до архитектуры, отражают наиболее полно строение нашей души, от «грубого», - к «тонкому», и наоборот. А по сути, - сущность мира вообще. Ведь если музыка существует для нас, - лишь во времени, то архитектура, - только в пространстве. И если первое можно только услышать, то второе только увидеть, и потрогать. Между ними же, как между отражёнными полюсами нашей души, бесчисленное множество произведений искусств, включающих в себя, как время, так и пространство. Одно - в большей, другое - в меньшей степени, в одном произведении в одной пропорциональности, в другом, - в иной. Но сущностная основа всегда - музыка, как некая «матричная субстанциональность» нашей души, воплощённая в волновую гармонику звука, и отражающейся в ней, действительности. Наша душа, существует для нас, лишь в отпечатках, в слепках произведений искусства. Её истинная сущность не доступна нам, как не доступна нам суть самого бытия…»                = «Мы отражение своё – в широкой речке жизни ловим!..» =
      «Скажу больше. Всё что окружает нас, воспринимается нами только в свете музыкального содержания, только в форме музыкальной волновой гармонии, и ни как иначе. Вопрос лишь в явности и скрытости, непосредственности и латентности, но суть воспринимаемого нами внешнего мира всегда в одной формации, - формации музыкально-волновой дисциплины.
     То есть те шедевры изобразительного искусства, скульптуры и архитектуры, и даже пейзажи, всевозможные природные строения и ландшафты, так резонирующие с нашей душой, и, казалось бы, не имеющие никакого отношения к музыке, воспринимаются нами только в музыкальной формативности. Эту музыку, в её непосредственной ощутимой форме, мы не слышим, но всегда чувствуем. И даже в дуновении ветра и шепоте листьев, всегда находим нотки своего душевного оркестра. Наша душа, в ином формате, воспринимать и резонировать просто - не способна.
     И даже люди, с которыми нам приходится общаться, воспринимаются нами, (на «тонком уровне»), в соответствии с тем, как резонирует музыка их внешней и внутренней формы, сливающейся в некий полифонический образ, с нашими душевными вибрациями, в самом широком смысле слова. И здесь, словно при прослушивании сонаты, ничто не будет упущено из вида. Ни сказанное слово, ни мимическое движение, ни мимолётный жест. Так рождается любовь, или ненависть. Так рождается всякая оценка.  Для нас в мире всё и вся - имеет свою музыку…»
        +++
«На примере музыки нагляднее всего представить сущность времени, сущность пространства, и наше отношение к этим синтетическим субстанциональностям (субстанциональностям, - в кавычках). Понять, насколько это возможно, и осознать наше иллюзорное восприятие времени и пространства как фундаментальных сущностей вовне.
     Попробуйте представить себе музыку, как нечто сущее вне нас, как нечто существующее «само по себе», существующее как самостоятельная, независимая субстанция. Музыка, не идущая из нас, не создаваемая нашей душой, не представляющая параболу звуков, соответствующую структуре тонкой материи нашей души, но нечто привходящее извне. - Невозможно! Её абсолютная зависимость от нашей души, как сущности, создаваемой целиком ею, как отпечаток её внутренней структуризации, полностью повторяет зависимость времени и пространства, как «субстанциональностей», от наших архаически устоявшихся органов чувств. Как наша душа, своими «тонкими ганглиями» создаёт «тонкую материю музыки», так наш разум, с помощью органов чувств, своих инструментариев, создаёт время и пространство. Он ткёт время и пространство из отношения и взаимодействия внутренних и внешних скоростей, синтезируя затем эти сотканные стихии, в динамический образ действительности, наделяя его определёнными формами каузальных движений, трансформаций и преобразований, благодаря которым мы чувствуем феноменальный мир. Наш разум формирует его, из «нейтральной субстанциональности мира», из «неопределённого эфира», точно так же, как наша душа, формирует музыку, из хаоса звуков. Создавая полифонический образ новой упорядоченной волновой гармоники, новой сущности, живущей в полях времени и пространства.
    Всё это в своём синтезе, в совокупности всех внутренних движений и внешних отражений, и создаёт собственно, иллюзию существования, иллюзию действительной реальности, как таковой».
           +++
«Рождение музыки и последующее восприятие её, в сути своей полностью повторяет рождение, и последующее восприятие нами времени и пространства, которые в своём синтезе, создают общий образ действительности. Действительности, которую мы сами рожаем, и ей же питаемся. Ведь по большому счёту, ничем иным питаться не можем. Мы каннибалы по сути, пожирающие то, что сами порождаем. Удовлетворяющиеся только теми формами, которые сами же и создали».
+++
 «Наша душевная организация, вытекающая из нас в виде музыки, словно родник, бьющий из недр земли. Мы наслаждаемся его прохладой и чистотой. Мы наслаждаемся собственной внутренней гармонией. Гармония тончайшей организации нашей души, выливается вовне в виде переливающейся волновой гармоничной субстанции, с полифонически слаженной конституцией».
+++
Трансформация нашей души в мелодию так же необходима, как трансформация материи, из одного состояния в иное. Как превращение древесины в огонь, воды в пар, электричества в свет и т. д. Волшебность этих преобразований необъяснима рациональным мышлением, как необъяснима и волшебность рождения самой музыки. Самое же загадочное и недоступное осмыслению физическое преобразование, это преобразование «грубой материи» в «электромагнитные поля». Ибо они, есть - основа нашей мысли, как таковой».
+++
«Существует звук, вибрация волнового характера, не представляющая собой формы близкой нам, но всё же имеющая в нашем представлении, свою форму. Звук существует лишь как некое движение, «голос материи» в эфире. Это некий «крик упругой напряжённости», отражающийся от всякой «упругости» во вне. И характер звука всегда соответствует характеру формы, внутреннему содержанию материального предмета, его динамических качеств. Предмет, издающий звук, и предмет, отражающий его, должны иметь примерно одинаковую внутреннюю тональность, иначе не будет резонанса. Это некое метафизическое общение, так называемых неодушевлённых предметов между собой. В таком же отношении находятся и мело трансцендентальные отношения человеческих душ. Для того, чтобы музыкальное произведение откликнулось и зазвучало в твоей душе, оно должно иметь похожую тональность, иначе резонанс - не происходит».
+++
«Звуки — это то, из чего строит наша душа собственную действительность. Она берёт «хаотичные звуковые субстанциональности», и выстраивает из них собственное упорядоченное на определённый лад, здание. Она выстраивает из них полифонию синтетического взаимодействия, отражающего синтез «хаотичной нейтральности внешнего», - с «формативной определённостью внутреннего». Она строит гармоничные формы из звуков так же, как природа строит свои формы, свои «животные сущности» в бесформенной воде океана. Ведь всякое «живое соединение», это всегда результат синтеза хаоса материала, и определённости формы, то есть порядка».
  +++
«Звуки, хаотично блуждающие в эфире, это материал для нашей мелоничной души. Как пчёлы, собирающие нектар с цветов, с помощью своих ферментов превращают его в мёд, (в нечто «синтезированное внешнего - с внутренним»), питаются этим «синтезированным продуктом» и питают им своих детей, так наша душа с помощью своих «ферментов», синтезирует из хаоса внешних звуков и собственных душевных флюидов, нечто «формативно-упорядоченное», чем затем питается сама и кормит себе подобных окружающих. То есть музыка в сакральном смысле бытия, – это некий мёд для нашей души. Наша душа, собирая нектар с цветов совершенства природы, делает из него собственный неповторимый по качеству и вкусу мёд, для собственного же потребления.
   И вслед за музыкой, вся наша действительность, в сути своей, есть тот же «мёд», - нечто лишь синтетическое. Мог бы пчелиный мёд существовать в природе, как нечто самосущное? Могла бы существовать действительность бытия, как нечто самосущное?»
+++
«Но что может служить строительным материалом для нашей души, в выстраивании ею, времени и пространства, в формировании этих архаических основ действительности? Это самая недосягаемая тайна бытия! Ибо, как никогда, и никто не скажет, что есть в своей сути звук, так и никто и никогда не скажет, что в своей сути есть «глубина материи», что есть простой феномен внешней реальности сам в себе…»
+++
«Материя без формы, для нас – «ничто». Так же как звук без формы ничто, для нашей душевной организации. Формирование из звуков формы, и есть появление «действительности». Точно так же, как и формирование из бесформенной материи, - субстанций, превращаемых нашим сознанием в объекты, и их взаимодействие. Как не существует самой по себе музыки, так не существует самой по себе материи, так и не существует самого по себе пространства и времени. «Само по себе» существует лишь «ничто», - хаос! - То, что вне нас, и в нас одновременно. Бог – сущий, и несуществующий – ежечасно! Мир – создающий нас, и создаваемый нами. «Пустота» – опирающаяся на «существенность», и «существенность», опирающаяся на «пустоту». «Действительность» – на грани осмысления! Два «зеркала», стоящих друг напротив друга. И вся наша «действительность», есть бесконечное отражение в этих зеркалах. Отражение, не имеющее ни «отражённого», ни «отражаемого», как фундаментальных сущностей. «Синтетическая действительность», не имеющая ни начала, ни конца, и в то же время, акцентированная нашим рассудком, как нечто происходящее во времени и пространстве, то есть имеющая начало и конец, но лишь в иллюзии нашего рассудка, в рамках создаваемой этим рассудком, реальности».
  +++
«Мелодия, сложенная из звуков, есть форма. То есть, самый наглядный пример для осмысления нашей существенности, как таковой. Её «формативность», и есть параллельное отражение нашей существенности. Кроме «формативности» в нас, – нет ничего сущностного! Ведь мы, как субъекты, как личности, лишь упорядоченные на определённый лад формы, сложенные из отдельных клеток. Клетки же, в свою очередь, лишь формы, сложенные из белковых соединений, и т. д. Без формы мы ничто, - хаос инертного и нейтрального материала. Наше тело — это музыка природы, её гармония, - апофеоз природной полифонии».
  +++
«Форма – вот то, к чему мы всегда приходим в своих размышлениях о сущности мира и бытия. Морфокинез - суть действительности. За морфо кинетической динамикой - нет ничего. Нам лишь кажется, что всё трансцендентальное нашего разума, выходит за рамки общего морфокинеза. Здесь, опять же вопрос лишь в тонкости и грубости. Но на самом деле там, где нет формы, нет ничего. Что есть мир? – Мир есть форма. Форма – в самом широком смысле слова. Форма, как всякая организация, всякая структуризация, будь то луч света, лошадь, или стихотворение.
    Кстати сказать, в качестве самого наглядного явления, для осмысления отношения тонкости формы, к грубости, можно привести песню. Эта форма создаётся нашей душой, её появление и исчезновения в эфире, в силу её скоротечности и эфемерности, не оставляет видимых следов нигде, кроме нашей души. Стихи и музыка, в своём сочетании, отражают синтетическое воплощение в нашей душе «инстинктивного» и «разумного». Суть песни, есть наиболее полный отпечаток матрицы нашей души. Отпечаток, где есть и идеальное, и рациональное, и интуитивное, и аналитическое. То есть присутствует и как нечто чувственное, и как нечто осмысленное».
+++
«Музыка, налагаемая на стихи, подчас действует как «инсулин». Она открывает доступ к клеткам души твоего разума, к клеткам фантазии. Её помощь в усвоении поэзии, порой невозможно переоценить».
+++
«Как мыльный пузырь, пущенный в свободное плавание, олицетворяет нашу планету, переливаясь всеми красками мира, так песня, в своём переливающемся синтезе музыки и стиха, отображает сущность нашей души, её гармонию в бесконечно широкой и тонкой организации. Звуки, расположенные в определённом порядке, создают нечто, что отражает нашу внутреннюю душевную морфодинамику. Звук, как вибрация, для нас – чужд. Но сочетание, упорядоченное строение в своей законченности, воплощённый порядок соразмерных диссонансов и консонансов для нас уже - нечто родное, нечто сущее в близкой нам форме. Диапазон звуков, которые мы способны воспринимать, это широта нашего мира. За этим диапазоном, – пустота. Отдельный звук относится к мелодии так же, как отдельная клетка, - к общему слаженному образу нашего тела. И, в сущности, мелодия в своём трансцендентном поле, является законченной формой так же, как в поле физическом, этой законченной формой является наше тело, соединённое в единую «полифонию», слитую из отдельных эукариотов. Музыкальная форма состоит из определённого количества вибраций, каждая из которых, на своём уровне, является законченной формой, состоящей из своих сочетаний. И этот ряд, на пути своего регресса, уходит в бесконечность.
    Так всякая форма, как феноменального мира, так и трансцендентального поля мировоззрения, на пути регрессивного её осмысления, уходит в бесконечность глубины. Форма же реальности, построенная нашим разумом, являет нам действительность, нашу действительность. Её полифония, есть - истинна в своей субстанциональности. Но таковой она является, только в нашем миросозерцании». 
  +++
«Песок, где каждая песчинка в своей плоскости бытия, есть законченная форма, для нашего миросозерцания, и в соответствии с его формативной транскрипцией, является лишь материалом, некоей метафорой хаоса. Пока эти песчинки не выстроились в нечто резонирующее с нашей конструктивной тонкой формодинамикой, в нечто последовательно-упорядоченное, то есть – объективное. В нечто, чем являемся, в сути своей мы сами. До тех пор же пребывает материалом для нас, - «материей без формы», (при всей невозможности определения нами эмпирически, что она есть в себе, эта материя). Но выстраиваясь в фигуру, например, в песчаный замок, становится формой нашего произведения, нашей кровью и плотью, - нашей воплощённой действительностью.
   Глина, - бесформенная субстанция, превращаясь в кирпич, приобретает форму нашего «рационализма», чтобы стать материалом на следующем уровне. Выстраиваясь в дом, она приобретает форму нашей мысли, в воплощённом мериле сочетания художественного политеса и комфорта. И на этом, его «формативность», для нашего рационального разума, заканчивается. Но для мира, (в прогрессивном умозрении) цепь уровней форматирования форм в пространстве, – бесконечна так же, как цепь каузальных связей трансформации материи во времени. Различие лишь в «векторности» и форме нашего осмысления. Такова суть мира, как отражённая нашим разумом метафора. Такова суть мироздания. Мироздания, как некоей условной формы последней инстанции, для нашего воззрения».
+++
«Хотите заглянуть в себя? Взгляните вокруг! Ваш внутренний мир давно открыто лежит перед вами! Ваш внутренний мир раскинулся на полях внешней реальной действительности! Божественность и тонкость песни, и угрюмая инертность скалы! Бесстрастная безмятежность горного озера, и взрыв вулкана!..»
Ко времени
«Итак, время. Загадочная субстанция, всемогущая и всесильная, непобедимая и беспощадная, -недоступная осмыслению. В чём секрет её фатальности? Метафизическая модальность времени, как я уже не раз отмечал, повторяет метафизическую модальность пространства. Во времени, как и в пространстве, нет ничего сущего, ничего объективного. Как пространство не существует без объектов, наполняющих его, так и время не существует без этих объектов, их изменений трансформаций и движений. Диапазон трансформаций и их скоростей, как в эмпирике обобщённого действительного, так и внутри материи, как субстанциональности, ограничен возможностями нашей «сенсорной системы». С одной стороны, эмпирическим восприятием нашего рассудка, с другой трансцендентальным опытом нашего разума».
    +++
«Диапазон динамики нашего восприятия всякого движения в эмпирики мироздания, условно говоря, ограничен, с одной стороны, «взрывом», неким сверхбыстрым трансформированием материи. С другой стороны, к примеру, окислением металла, как неким сверхмедленным в нашем эмпирическом познании, трансформированием. С одной стороны, полётом стрелы. С другой, движением тектонических плит нашей планеты, или движением земли вокруг солнца, олицетворяющемся в движении минутной стрелки на циферблате часов. Движение часовой стрелки, как и движение тектонических плит, уже не доступны для эмпирического восприятия, и мы лишь а priori знаем, что они двигаются. Только трансцендентальный опыт говорит нам о этом движении. Но, во всяком случае, оценка связана всегда с опытом. И то, и другое, - доступные для нашей идентификации, скорости, и являются для нас, некими условными «полюсами» нашего восприятия. И в соответствии этому диапазону, отталкиваясь от него, пребывает наше чувство времени, как таковое».
  +++
«Из чего складывается категорический императив времени, как абсолютного доминирующего закона природы, на котором всё стоит и всё зиждется? В первую очередь, из строгой последовательности восприятия нашим эмпирическим воззрением, всех трансформаций, движений и изменений в природе. Во вторую очередь, трансцендентальным опытом, где все законы сходятся в некую синтетическую закономерность отношений, образуя целостный объективный образ слаженной упорядоченной действительности, с абсолютно закономерной строгой динамикой.
    Первые показатели, можно отнести к прикладным, вторые, – к фундаментальным. Ибо только последние показатели убеждают нас в сущностной парадигме времени, и только благодаря ним мы оцениваем время, как нечто очевидное. Ведь, как бы мы не смотрели на внешние объекты, как бы они не убеждали нас, главное, - это наше внутреннее чувство времени, которое вытекает из движения нашей крови и нашего внутреннего сложного метаболизма, воплощающегося в движение нашей мысли.
    Эти внутренние скорости, и соотношение их с внешними скоростями, и даёт нам чувство «обобщённого времени», как такового».
  +++
«Представьте себе, как бы выглядел мир для вас и вокруг вас, если бы скорости ваших внутренних движений, ваших внутренних трансформаций, были бы сродни скоростям трансформаций в камне, или металле. Ну, например, «урана» в его необходимой трансформации в свинец. Для вас, все окружающие теперь движения и преобразования, представлялись бы в виде, в тысячи раз ускоренной плёнки кинофильма! Смена дня и ночи, фиксировалось бы вами как мерцание, как еле определяемое моргание солнца. Ваше время стало бы совершенно иным.
   А для такого «наблюдателя», у которого «внутренний метаболизм» в самом широком смысле слова, в тысячу раз быстрее нашего, и сгорание нашей спички будет представляться вечностью…»
+++
«Вопрос, существует ли объективное само в себе время, не зависимое от наблюдателя, не имеет разрешения ни практически, ни гипотетически. Как и тот же вопрос, по отношению к пространству. Да, на этом пути мы неминуемо приходим к полному отрицанию, к отрицанию всего и вся. Но наш разум, противится этому отрицанию, ибо он знает априори, что-сам-то он - сущ. И для истинности этого, ему не нужны никакие рассуждения. И так как он часть мира, то он уверен, что и мир сущ. И здесь наш разум начинаем углубляться в ту область, где наше сознание вступает в противоречие, - в непримиримый конфликт с самим собой. С одной стороны, наше внутреннее «Я» говорит о том, что мир существует именно в том виде, в каком мы его видим и ощущаем. Его существование не может быть опровергнуто, в силу достоверности наших чувств. Нам не разрушить очевидное, ибо мы никогда не найдём для этого оснований. С другой стороны, наша «внутренняя критическая убеждённость» говорит: Мир, окружающий нас – лишь наша фикция, он создаётся нашим разумом и в своей сути просто не может иметь ничего достоверного и основательного. В противном случае, Мир был бы конечным, и доступным к полному и безусловному рассмотрению его до конца. А это - абсурд.
      Но тогда что же, чёрт возьми, существует?! Если даже сама материя как суть, есть лишь соотношение скорости и характера внутренних движений «наблюдателя», к наблюдаемому во вне. То есть к форме этой «материи», за которой для нас, нет ничего достоверно существующего, достоверно реального. Ведь мы знаем, что «материя» без формы не существует, она лишь может мыслиться. А если форма — это лишь отношение, то значит «материя» не существует как данность, как нечто сущее вообще».
     +++
«Абсурдность всего этого наталкивает на следующее заключение. По всей видимости, наш разум так устроен, что в своих размышлениях, он обречен всегда приходить к этому абсурду. Иначе, он обязательно нашёл бы выход из этого замкнутого круга. Когда доходишь до такого осмысления, то неминуемо начинаешь задумываться, а имеет ли мир вообще, ту ценность, которую мы привыкли ему придавать? Когда перестаёшь видеть в нём что-либо сущее вообще, неминуемо понимаешь, что его истинная реальность – лишь иллюзия. Как ничтожны в таком ракурсе осмысления становятся все наши амбиции, и все наши аффекты! Жалость, презрение, любовь, ненависть и т. д. – Всё пыль!..»
   +++
«Мир, который мы же и создаём! – Какая нелепость! И в то же время, какая великая мудрость природы!»
              +++
 Так что же есть то, на чём всё и вся зиждется? Что есть та «Великая пустота», то «безвременье - в беспространственности», в океане которого зачем-то зарождается иллюзия, как некий бастион всякого сущего. Бездна, рождающая ограниченность! – Пустота, рождающая «материю»! Небытие, порождающее бытие! - Зачем?! Это великое «Зачем», уходящее в ту же бездну, в вечность, в бесконечность. Где уже нет даже бездны! Ибо нет - ни «пространства» ни «времени…»
+++
 «Иллюзия и реальность, расположены на одной линии, которая не пресекается, ни в динамике, ни в сущности своей. Точно так же как прошлое и будущее, в своей сакральной сущности, - одно целое. Нечто неделимое в себе, и разделяемое лишь нашим «ноуменом», для обеспечения собственного бытия, в созданной им реальной действительности. Ведь между иллюзией и реальностью нет объективных границ вне нашего «ноумена», точно так же, как нет объективных границ между прошлым и будущим, как только по отношению к нам, к «наблюдателям». И точно так же, как мы создаём своим разумом деление мира на прошлое и будущее, (они, как будто клинчем сходятся в нас), так и реальность, и иллюзия сходятся в нашем разуме клинчем, не имея вне нашего разума никакого настоящего деления, и объективности этого деления. Они есть «виртуальные полюса действительности» создаваемые нашим разумом, - некие, в обе стороны от себя, - «крылья воззрения». Крылья, на которых ноумен, - парит в эфире проведения, создавая вокруг себя поля действительности…»
   +++
= «Фундамент, - нечто наиболее грубейшее нашего мира, нечто абсолютно реальное, (условно говоря, начало действительности), есть - «пустота». Она настолько нейтральна и инертна, что не имеет собственной существенности, не имеет собственной определённости, и своих собственных категорий. Она - сверх реальна! С неё начинается всякая действительность.
= «Апофеоз», - высшая точка действительности нашего мира, (условно говоря, вершина этой действительности), есть – нечто сверх тонкое, и так же не имеющее собственной существенности, собственной определенности и собственных категорий. Но здесь, в силу своей сверх тонкости, сверх эфемерности, а значит сверх иллюзорности. Нечто, что находится на вершине этой иллюзорности. Что в сути своей есть так же нечто сверх реальное, но лишь иного полюса бытия.
       В своём бытовом воззрении и оценке, в силу неимения иного способа познания и иных критериев для определения, мы обозначаем эту вершину понятием - «Любовь». Нечто неуловимое сознанием, сверх возвышенное, - нечто жизненно гипертрофированное во всеобъемлющей иллюзорности бытия…»
   +++
«Задумывались ли вы над тем, почему всякое неоднозначное суждение, как правило, трактуется слушателями в сторону более «низменного», более «грубого»? Это наша сущность стремится к наибольшей фундаментальности в воспринимаемой реальной действительности. Ведь мы, как продуцирующие действительную среду, и одновременно воспринимающие её, константы, во всех без исключения плоскостях собственного восприятия, всегда находимся на лестнице градации от «грубого» к «тонкому», воплощающейся в нашем воззрении в градацию от фундаментальной реальности, - к иллюзорности, в критериях соотношения парабол нашей восприимчивости, - их архаических возможностей».
+++
«Тот, кто хочет найти абсолютную истину, тот найдёт лишь пустоту. Ведь только она - абсолютна. Всё остальное, включая и всякое философствование, есть лишь форма. - Нечто Меняющееся в абсолютном. Оазис в пустыне. Сущее - в ничто!..»
+++
«Мысль есть форма, построенная из тонких токов. - Нечто действительно-формативное и упорядоченное, сложенное из ткани бесформенной неопределённой нейтронной материи. Мысль, по своей сути, есть сформатированный в некую законченную гармонично упорядоченную форму, альянс хаотичных электромагнитных импульсов. Мысль, в сути своей, тот же замок, выстроенный из материала бесформенного песка. Только существование её, проходит на иных, на метафизических полях этого бытия».
+++
«Усложнение своих апперцепций и дефиниций, насильственное расширение своих чувств и мыслей, - вот где лежит наше счастье, и наша же беда. Мы усложняем свой мир, и он становится настолько же желанным, насколько и отвратным. Весы между преисподней и раем на земле, определяются именно этими усложнениями, развитиями в нашей душе тонких сверхчувственных переживаний, определяющих меру наших наслаждений, и меру наших же страданий. Насильственным усложнением и утончением наших мыслительных способностей, определяется всякая утверждаемая нами истинность и заблуждение, всякая возможность критерий всего оцениваемого, - всего как утверждаемого, так и отвергаемого. Здесь не существует альтернатив, ибо не существует ничего по-настоящему само собой разумеющегося, не существует ничего по-настоящему окончательно завершенного и абсолютно истинного в себе.
    Мерилом всего на нашей бренной земле служит наш разум, наше создающее собственную модальность жизни, всех её простых и парадоксальных явлений, мировоззрение. Наше сакраментальное тело, как некое «органистическое лекало», словно «вирусный органоид» штампующий и заполняющий пространства действительного мира своими «индивидуумами-копиями» скопированными с собственной биологической матрицы. В фолиомультофации собственного размножения, идея, как некая органистическая монада, размножается и делает то же самое в полях трансцендентального опыта бытия нашего сознания».
+++
«Формирование мысли в нашей голове обусловлено отношением на тончайшем уровне, нашей внутренней энергии, (воли стремящейся наружу), к внешним энергиям. И взаимодействия с этими внешними энергиями, стремящимися нам внутрь. Встреча этих разно полярных энергий где-то посредине, завязывается в некий клубок, - «синтетический коллапсирующий шар». То есть появляется новая форма пребывания. Мысль, - «дитя» столкновения разно полярных монад бытия. Так зачинается и развивается всякое «дитя». Так зачинается и развивается наша действительность…»
  +++
 «Полагаю, ни у кого нет сомнений, что мысль материальна в своей сокровенной сути. Ведь на самом деле в нашей действительности абсолютно всё материально. Всё нематериальное неминуемо выпадает из этой действительности, как чужеродное образование. И агрегативность мысли как материальной организации, её строение и функционал происходят по общим для всего материального мира, законам. И как всякая форма грубого феноменального мира, так и форма нашей мысли в своей среде тонкого ноуменального бытия, всегда оставляет желать лучшего. Но не потому, что несовершенна, (ведь всякое совершенство относительно), но в силу устройства нашего оценивающего разума. Его главное свойство, это его бесконечное стремление к совершенству, к Абсолюту в гармонии. И это сакраментальное свойство заложено в нём самой природой, её началами и основоположениями. Произошедшее когда-то, на заре времён нарушение абсолютного баланса пустоты, безупречной гармонии природы, приведшего к возникновению бытия действительности, и возникшей одномоментно с этим нарушением врождённого стремления этой действительности вернуть всё на круги своя, стремления к возвращению абсолютного баланса природы, определяет всякое регрессивное, и всякое прогрессивное движение в этом мире, - мире действительности бытия. И всякое становление, есть лишь форма того же возвращения, но нарисованное нашим воображением в виде стремящегося вперёд вектора надежды.
    И эта основополагающая динамическая платформа бытия, генетически передалась всему, что так или иначе принадлежит действительности, и воплотилась в категорический императив нашей мысли. Наша мысль, в силу своей сверх тонкости сверх мобильности и сверх агрессивности, уходит на этом пути, дальше всего остального действительного мира. И в силу этого постоянного стремления, весь феноменальный мир для нашего разумения, остаётся всегда на шаг сзади, и поэтому любой объект воззрения для его оценки, всегда будет апологетом несовершенства».
  +++
«Вы когда-нибудь замечали, что лучше всего и наиболее чётко воспринимается и запоминается та информация, которая содержит в себе музыкальную основу, некую близкую к музыке тональность. И это относится не только к стихам, как к некоему воплощению в слово музыки нашего разумения, но и любой другой информации. Для того, чтобы легко запомнить набор слов, надо расположить его в некий музыкальный ряд. Даже набор цифр, если его расположить в некой последовательности, наиболее приближенной в произношении этих цифр к музыке, то он, до того совершенно не запоминающийся, вдруг очень быстро начинает запоминаться. Это наша воля, реагирует на относительно близкое себе, формодинамическое бытие. Ведь когда информация, её воплощённый в формы ряд, - неупорядочен, бесформеннен, он по характеру своему ближе к хаосу, к чему-то чужеродному жизненным позициям нашего существа. Когда же он принимает некую музыкальную форму, он становится ближе к действительности нашего упорядоченного умосозерцания, как и к нашей основополагающейся на порядке, воле».
+++
«А замечали ли вы, какое затруднение вызывает в нас незаконченность музыки нашей фразы, как хочется сказать ещё что-то, что завершило бы диссонансно-консонансный ряд. Наша речь всегда настроена на завершение музыки фразы, и когда этого не происходит, наша воля начинает испытывать дискомфорт. И именно в связи с этим появляются смягчающие дубликаты в конце слов, с твёрдыми окончаниями».
+++
«Знаете, что в сущности своей, есть наше классическое образование? Классическое образование, это насильственное выпрямление извилин. Или сказать точнее, закручивание их на лад обобщённого воззрения социума, что в сущности, одно и то же. Ведь каким бы прогрессивным не было образование, оно всегда, в сути своей нечто усреднённое. При всём своём желании улучшить твоё разумение, её динамика не может следовать всем твоим врождённым изгибам, изгибам твоего природного индивидуального разумения. Оно в сути своей, есть некая «обобщённая дорога», заставляющая твоё разумение следовать уже сформированным, таким выверенным но чуждым тебе путём, всё время ставя твоё воззрение, стремящееся, словно тропическое животное в лес, на рельсы «нужного» направления.
     Чем тоньше и глубже природный ум, тем сильнее он сопротивляется всякому насильственному внедрению чужих извилин, чужих истин. Мало того, так называемое высшее образование, у большинства людей отбивает всякое желание учиться дальше, учится всю жизнь. И в силу отношения к так называемому законченному высшему образованию, как к законченности всякой учёбы, - некому «выдоху» и последующей расслабленности разума, это укоренившееся заблуждение выливается в общую распущенность.
      Мало того, в силу влияния сложившегося в маргинальных кругах нашего общества, мнения, что высшее образование необходимо закончить, чтобы затем всю жизнь ничего не делать и, тем не менее, зарабатывать приличные деньги, молодёжь вновь засыпает разумом, выходя из университетов. А ведь только постоянная учёба, учёба на протяжении всей жизни, позволяет достичь настоящего просветления, и действительных результатов в своём познании жизни и мироздания».
  +++
«Да, образование — это выпрямление извилин. Но это самый действенный, и для большинства, единственный способ заставить свои мозги работать. Здесь как нигде проявляет своё влияние конъюнктурность. Ведь на самом деле способов заставить свои мозги работать, не ущемляя своего природного наклонения, – масса. Прослушивание серьёзной музыки, лицезрение художественных произведений, общение с созревшими умами, путём изучения их трудов, и т. д. Весь вопрос лишь в серьёзности подхода, глубине осознанности, и главное, в желании получать «образовательную прибыль», в стремлении к совершенству собственного сознания, которое невозможно без боли, без шомполов воли, стегающих тело разума, желающего по-настоящему всегда только одного, - заснуть и не тратить энергии.
    Лишь самообразование можно назвать истинным образованием. Ибо при нём, ты изучаешь только то, что хочешь изучать. А хотение, как таковое, отражает твои способности, изгибы твоего индивидуального разумения, потребности «желудка» твоего разума. Я не случайно употребил здесь слово «желудок», ведь по большому счёту, именно желудок нашего организма, диктует нам наши гастрономические вкусы, и пристрастия. Ведь нам и в голову не приходит пичкать собственный желудок пищей, которая вызывает у нас отвращение. Мы не станем пихать в рот пищу, не обращая внимания на рвотные спазмы. Но с усердием запихиваем в наш разум то, что он не в состоянии переваривать, то, что чуждо ему, чуждо его конституции».
  +++
«Человеческий разум не в силах одновременно уделять достаточно сил и глубине, и поверхности. Обучаясь в учебном заведении, ты уделяешь слишком много внимания памяти, в ущерб глубинному проникновению в суть. Ты накапливаешь знания, словно воплощённый в золотые слитки, капитал, складывая его в закрома. Твой разум становится похожим на бричку, доверху забитую, словно дровами, всякими нужными и ненужными вещами, которые будто бы априори, могут понадобиться тебе в жизни. И ты тянешь эту набитую телегу, словно упрямый осёл, по инерции подкладывая сверху. Но к середине пути понимаешь, что всех вещей в мире, в бричку не сложить, и лучше иметь инструмент, с помощью которого ты мог бы сделать всякую необходимую при случае, вещь. Лучше иметь одну «волшебную палочку глубокого осмысления» в своём кармане, чем тащить на себе нужный и ненужный хлам.
    Кто приспособлен более к выживанию, гибкая змея, или жирный неповоротливый поросёнок? А этому, как правило, в наших учебных заведениях не учат».
+++
«Наверное, важно дать некое направление своему ребёнку, в раннем детстве. И стараться поддерживать это направление, пока оно не устоится, сформировав некую «хреоду» его сознания, его взгляда на свою жизнь, и на своё место в этом мире. Особенно это относится к детям с генетической расположенностью уйти, что называется, вразнос. Когда его поведение наберёт свою динамику, приобретя вместе с ней и инерцию, изменить что-либо, будет - крайне сложно. Ибо инерция, как для «феноменов», так и для «ноуменов», играет очень важную роль. Набрав свои обороты в созревшем человеке, инерционные силы динамики его поведения, так же фатальны, как катящийся с уклона кусок скалы! Повернуть, или остановить крайне затруднительно. 90% личностей, набрав свои обороты, так и катятся по инерции к водопаду вечности. И если динамика направления была задана неправильная для данной личности, то судьба его будет необходимо несчастной. Лучше уж не задавать никакого направления, и тогда будет шанс, что человек сам выберет свой путь, свой собственный вектор. В таком случае его судьба сама найдёт свою гармонию. «Черепашьи хвосты» проведения и произвола, лаская друг друга, найдут златую середину своего бытия».
  +++
«Как камертон необходим, как эквивалент звука для музыки вообще, так человеку необходим эквивалент во всём, что он пытается осмыслить. Ему необходима точка отсчёта, в самом обобщённом смысле слова, иначе он словно ежик, блуждающий в тумане, не знает в каком направлении ему двигаться».
+++
«Для того, чтобы понять, как это – «мир, создаваемый тобой», необходимо иметь несколько иное воображение. Надо представить себе мир глазами, например, внутриклеточного паразита, совершенно абстрагировавшись от перспектив привычного воззрения. Каким будет этот мир? Будет ли он походить на наш, привычный мир? Ведь здесь дело даже не в размерах, хотя и размеры, конечно же, играют важнейшую роль. Но дело в том, что этот так называемый паразит имеет совершенно иную внутреннюю структуризацию, иной внутренний биохимический порядок, иное качество внутренних синтезов, и соответственно иное отношение к внешнему целокупному миропорядку. И мир для него, мир окружающий его, будет адекватно его метаболизму, совершенно иным.
      А каким будет мир для существа, размерами к примеру, с галактику? Существа, у которого скорости и качество внутренних обменов будут соответствующими этим размерам, и все воззрения, и оценки, адекватными его природной форме. Представьте себе существо, внутри которого все процессы, с нашей точки зрения, настолько заторможены, что для него, к примеру, движение тектонических плит нашей планеты, будут проходить в тысячу раз быстрее, чем это представляется нам. Какими будут для него, все иные, знакомые нам, внешние движения?»
+++
«Наша действительность, возникает подобно появлению узоров на замерзающем стекле. Медленно расползающиеся лучи, одновременно, и хаотичного и строго упорядоченного характера. То есть и случайного в сути своей, и строго предначертанного качества. Мы смотрим, на эти узоры, и они получаются великолепными, красивыми и завораживающими. Так возникают и становятся прекрасными, узоры нашего бытия, узоры нашей реальной действительности. Но всё дело в том, что эти узоры, на «прозрачном стекле пустоты», существуют только в нашем разуме, и нигде более. Только здесь и сейчас, и нигде и никогда прежде. Нам кажется, что узоры на стекле существуют сами по себе, а мы лишь видим их. Но на самом деле, они есть плод нашего воображения. И свою неповторимую упорядоченность, свою красоту и ценность, имеют только для этого воображения…»
+++
«Напрягите свой разум, и вам откроется то, что я называю - отсутствие ориентиров. Когда мир, как объективная реальность, просто исчезает! Когда уже нет ничего достоверного, - самого в себе сущего. Когда весь феноменальный мир с его реальностью, становится лишь нашей иллюзией, - фикцией заинтересованного глаза, и заинтересованного разума.
    Но где-то в глубине нашего подсознания сидит основа всего, - нечто сущее само по себе, независимое от наблюдателя, некое основоначало всего нашего бытия, - суть материи и мироздания.
    Это неразрешимое противоречие, словно генератор нашего сознания и нашего бытия, моделирует и экспансирует вовне, все метафизические и трансцендентные образы, сохраняющие в себе стремление, как обязательный фактор для всякого существования. Транслитируя идеальную полифонию нашего сознания в образы доступного языка, оно создаёт некое необъятное поле действительности, обещающее очерчивание собственных границ, и в то же время, не имеющее таковых. Ведь всякое стремление должно непременно умереть, обнаружив эти границы».
  +++
«Мои чувства, и полная уверенность в своих заключениях по отношению к миру, к его твердости, текучести, отражаемости и т. д. Всё это непререкаемой истинностью кричит: Всё вокруг тебя – есть сущее! Во всём этом есть что-то «само в себе», что-то независимое и незыблемое! Ведь должно быть нечто, от чего наш разум имеет возможность отталкиваться. Что же есть на самом деле, эта независимая от наших чувств, от нашего разума «первооснова», - где она? Как её можно оценить и потрогать? Вот видите, опять - «потрогать и оценить». Мы не можем выйти из этого круга, нам необходимо здесь иметь нечто феноменально-объективное, а значит, всё возвращается на круги своя. Нам необходим опыт! И не смотря на всю эту неоспоримую истинность «действительности», всё вокруг тебя было и остаётся – «по отношению». И выйти из этого порочного круга нет никакой возможности. Нам никогда не узнать истинный мир в себе, ибо это оборотная сторона нашего мира. Она, абсолютно точно, не доступна нам. Это всё равно, что столкнутся лоб в лоб с собственной иллюзией! - Глаз, взглянувший в самого себя! Это уже граница здравого рассудка, где-то рядом притаилось безумие! Подойдя единожды слишком близко к этим «воротам», и обжегшись о «холодное тело хаоса», «пустоты», ты уже вряд ли станешь искать мир, – за миром. И как «послушный агнец», будешь вариться в собственном соку, пережёвывая, перемалывая, уже бесчисленно перемолотое. Тебе суждено всегда существовать, как тому «внутриклеточному паразиту», только в своём круге реальной действительности, не в состоянии выйти из своей клетки, из своего собственного выложенного и закреплённого миропорядка».
+++
«Мои догматические по форме воззрения, по сути, не являются таковыми. Ибо нисколько не исключают иных взглядов, и даже наоборот, предполагают наличие оных. Ведь я не перестаю повторять, что сколько «наблюдателей», в самом широком смысле слова, столько и миров. Именно миров, не воззрений в единый для всех мир, но именно миров. И каждое догматическое воззрение, касается только своего мира. Мой взгляд, это только мой мир, не доступный другому. Но я знаю, что он обязательно должен соприкасаться краями с «чужими мирами», иметь с ними «общие сектора мировоззрения». Так устроена природа вообще. Ведь я – часть «животного», называемого «человечеством». И часть моих воззрений, неминуемо должно найти свой отклик у других мыслителей.  Хотя для меня, всё это, с некоторых пор, - не важно. Ведь по существу, нет и быть не может никакого абсолютного признания. - Всё растворяется в бездне вечности! Одно раньше, другое позже, - какая, в общем-то, разница? Ведь время, только с нашей точки зрения имеет продолжительность, а в масштабе вечности его отрезки не представляют никакого значения. Когда-нибудь раствориться всё, без исключения. Забудут всё! И даже наш мир, Вечность забудет и никогда не вспомнит».
+++
«По большому счёту, я продолжаю писать свои пасквили только для того, чтобы мой разум давал мне возможность ощущать себя более-менее значимым, - чуть выше посредственного. А значит, в сущности, я удовлетворяю этим свою волю, - её ноющее тщеславие. Мой разум, как высшее органоидное явление, как олицетворение моей воли, так же жаждет удовлетворения, как и всякие иные её «ганглии». Насколько он властен над истиной, насколько он состоятелен, насколько он достоин властвовать на полях высшего бытия.
      О презренный разум! И ты, на самом деле хочешь того же, что и вся низменная воля! Ты так же жаждешь власти. Но власти уже иного толка, - власти тонкого мира! Высшего удовлетворения этой властью и сопряжённого с этим адекватного удовлетворения собой, своей мощью. Для этого тебе, конечно же, необходимо признание. 
      Но вот в чём фокус. Дойдя до осмысления того, что признание, как таковое, каким бы оно не было, есть фикция, и в своей скоротечности обгоняет даже время, и что любая власть в сути своей, - иллюзия, разум - успокаивается. Ему уже не требуется никакого признания кроме собственного. Он сам оценивает себя, сам вознаграждает и может даже позволять себе молчать!! И только здесь он по-настоящему возвышается над всей остальной низменной волей. Ведь воля как таковая, не может не говорить. Её природа такова, что молчание для неё, - равносильно смерти».
+++
Но, несмотря ни на что, в глубине своей наш разум, следуя природной парадигме собственного существа, растущей из основополагающих принципов воли, всё же ищет признания, как некоего отражения и олицетворения вовне своей собственной сути. Лишь для возможности «потрогать» себя вовне, как нечто сущностное реальное и объективное, ощутить себя в той форме, которая доступна внешним сенсорам твоего органоида. «Ноумен», всегда желает ощутить себя в качестве «феномена». То есть ощутить себя не только как «субъект», но и как «объект». Не только «ноуменально», но ещё и «феноменально». Получая тем самым резонанс, и как следствие экстаз собственной воли».
+++
 «Чем слабее и несостоятельнее разум, тем сильнее он жаждет внешнего признания. Он подспудно ощущает себя плоским и мелким. Он хочет этим признанием, убедить себя в обратном. Ведь его терзает мысль, что он никчёмный бездарный субъект. Он готов обманываться, лишь бы не терпеть эти муки. Он даже элементарную лесть принимает за драгоценный дар, подтверждающий его значимость. И кушая это «фальшивое блюдо», как изысканную еду, обсыпает себя «фальшивыми банкнотами». Он радуется своему отретушированному изображению, своей личине, приукрашенной чрезмерной восторженностью льстецов. - Возведённый на пьедестал, слишком восторженной публикой, – осёл!»
+++
«Инстинкт нашего разума, так же слеп, как всякий иной инстинкт. Он не позволяет осознавать, что на самом деле, то, к чему стремится разум, в своей крайней точке должно необходимо привести его к гибели. Ибо, получив самое высшее удовлетворение, он впоследствии не сможет удовлетворяться ничем, и должен будет умереть. Ведь всё последующее его пребывание, в нём будет вызывать лишь муки скуки.
    Как природа спасает кальмара или лосося, умертвляя его после того, как он, выполнив функцию икромета, получает своё высшее удовлетворение, так и нас, получивших наивысшее удовлетворение, - апофеоз собственной константы бытия, природа должна была бы обязательно убить».
  +++
«Некоторые вещи ты не сможешь понять до поры до времени, как не силься. Понимание придёт само собой в своё время. Помимо «эксплицитного» и «имплицитного», есть ещё один вид знания – «синтетическое», или трансцендентально-опытное».
  +++
«Самая наглядная иллюзия разнообразия, это то, что даёт нам музыка. Нам всё время кажется, что мы создаём и слушаем нечто новое, нечто до сих пор небывалое…»
  +++
«Любовь, есть апофеоз иллюзорности нашего бытия. Иллюзия – её плоть и кровь! В ней, в любви, нет более ничего, она соткана из чистого обмана, - она, сама по себе – гипостазированная иллюзия, в самой своей гипертрофированной абсолютной сути.
    Но посмотрите, что ещё мы могли бы обозначить в нашей жизни, как неоспоримо главенствующее? На чью голову мы надеваем корону всякий раз, когда ищем наиболее важное в жизни? Во что верим более всего на свете, чему придаём истинную реальность? Отвергать любовь, как нечто существующее, всё равно, что отвергать саму жизнь». 
  +++
«Что бы понять насколько серьёзно мы относимся к иллюзии, насколько мы ценим её, посмотрите повнимательнее, как мы относимся ко всякого рода условностям. Как самое важное в нашей жизни, мы почитаем именно – условности. С каким пиететом мы смотрим на людей, обладающих званиями и титулами. Как сами жаждем получить эти титулы».
  +++
«Антиномия. Если мы сами строим, сами создаём наш мир, и сам по себе он - не существует, спросит каждый здравомыслящий, то скажите на милость, почему же мы строим его таким враждебным нам, таким опасным и непредсказуемым?
      Во-первых, Кто вам сказал, что враждебность и опасность, - отрицательны? На самом деле большой вопрос, - что положительнее и важнее для сохранения и становления жизни, опасность, враждебность, или полная безопасность, сострадание и благонамеренность природы. Попробуйте представить себе на миг, какой была бы ваша жизнь, и каким был бы мир вообще, без враждебности и опасности присущей ему в нынешней степени. Вы варитесь в этом котле, вы плаваете в этом бушующем море, вы привыкли к собственной жизни, ваши слабости вопят! Но вы даже представить себе не можете насколько угнетающей стала бы жизнь, не имей она в себе этой враждебности и опасности. Что могло бы стать в ней по-настоящему Великим, не будь в ней трагедии, - настоящей трагедии! В конце концов, чем была бы жизнь, не будь в ней смерти?
       Во-вторых, То, от чего бегут одни наши инстинкты, к тому стремятся другие. То, что положительно для одного «клана», отрицательно для другого. То, что важно, что является главными мотивами для процветания нации, угнетает отдельных её представителей. То, в чём наш разум находит опасность для себя, то является необходимым условием для инстинкта. То, в чём инстинкт обнаруживает разлагающую форму существования, разум определяет, как доминанту прогресса. Здесь, никто ни в чём не ошибается. Здесь каждый, лишь старается блюсти собственные интересы. И по большому счёту интересы природы, всегда идут вразрез с интересами человека. Но откуда взяться самим интересам, не будь в нашей жизни нужды и страдания?»
+++
«По большому счёту, человека делает, только его интерес. Там, где кончается нужда, там начинается интерес. Он является ростком того могучего древа, которое называется стремлением. Чем жизнеспособнее будет этот росток, тем мощнее и развесистее вырастит это древо. Иногда, оно вырастает таким высоким, что начинает доставать до небес всего сознательного, выходя за пределы возможного, ломая всякие границы и приближаясь своими ветвями к невозможному!
     Почва же, на которой вырастает росток интереса – Фантазия. Она - даёт и получает, она - фундамент желания и удовлетворения нашего разума, она - его либидо, она - начало и конец всего нашего разумения…»
  +++
«Самым вредным для индивидуума пороком я считаю - «скромность». Да, ту скромность, которая перекрывает кислород искренности. Скромность, убивающая эго. Скромность, как умаление себя самого, как пошлость, ломающая любовь к самому себе, как стыдливость своей индивидуальности. Этот маразм, словно якорь, не даёт взлететь твоей душе ввысь! Как вязкая грязь, он не позволяет свободно и легко двигаться всем твоим чреслам, - чреслам твоего творческого».
+++
«На самом деле не существует никакой узурпации власти. Если ты захватил власть, значит ты уже достоин её, и никакие моральные аспекты здесь, не имеют никакого значения».
+++
«Можно не признавать моральных догм общества, и быть в тоже время глубоко моральным человеком внутри себя. Точно так же, как можно быть глубоко верующим человеком внутри себя, и не признавать при этом, ни одной из существующих религиозных конфессий».
+++
«Нет ничего иллюзорнее реальности…
 Нет ничего реальнее иллюзии…
+++
«Стремление к истине – одна из форм мазохизма, ибо всегда причиняет лишь страдание. Истина, как противоположность иллюзии, всегда заключает в себе совокупное отрицание фундаментальных жизненных основ, как таковых. И стремление к истине всегда вразрез всему жизнеутверждающему, всегда в противоположную сторону от всего, что должно окружать эту жизнь».
           +++
«Открыть очередную истину, всё равно, что узнать об измене жены. Это обстоятельство может лишь огорчать. Ты жил в счастливом неведении, плескался в счастливых водах своей иллюзии, и вдруг открылась истина, которая уничтожила эту сладостную иллюзию. Истина обжигает своим холодом. И чем дольше ты пребываешь в тёплых водах иллюзии, тем больнее, тем мучительнее будет для тебя этот холод. Здесь как нигде необходима закалка».
+++
«Многие счастливчики так и проживают всю жизнь в счастливом неведении, так и не познав горестей открывающейся истинности мира».
+++
«Романтика – это «розовая пенка» на поверхности варенья любви, - любви к жизни. Именно из этого варенья, словно из почвы, питается и, вырастая, разветвляется в разные стороны, древо, на ветвях которого созревают плоды иных разновидностей любви. Как только это «основное варево» начинает киснуть, сладкая «розовая пенка» на его поверхности превращается в пену ненависти, зависти и злобы. А ветви древа любви, одна за другой, начинают засыхать, роняя свои плоды…»
+++
«Для бесконечного пространства, (если вообразить себе такое), размеры не имеют никакого значения. Ведь размер, это всегда относительно чего-то. А что может быть ориентиром в бесконечном пространстве? Наши параметры, и все параметры окружающего мира, это сугубо наши относительные оценки, и более ничего. По отношению же к безграничному пространству, нас, – вообще нет!
    То же самое и в отношении продолжительности нашего существования. Что такое наша жизнь, с точки зрения вечности? Мы представляем что-то из себя, только в своих же глазах. Наше нахождение здесь и сейчас – что это, для вечности и бесконечности? Ведь если нет ориентиров ни во времени, ни в пространстве, то какая разница, где мы находимся и когда?
   Мы отличаемся от микробов размерами, но для бесконечности, этих различий не существует. Наша продолжительность жизни отличается от продолжительности жизни солнца, но для вечности, и этой разницы – не существует».
+++
«Наш феноменальный мир, (по аналогии), это «русская матрёшка», но с бесчисленным и бесконечным уменьшением фигурок, на пути регресса, как и бесконечным их увеличением, на противоположном пути, - пути прогресса. Если исключить недоступную нашему сознанию пустоту без пространства и времени, то только в таком виде, вообще, возможна бесконечность».
+++
 «Вы хотите узнать кто вы? Посмотрите внимательно на свои игры. Посмотрите в саму суть того, что в них отражается, и вы поймёте не только кто вы, но и что вы.  Да, ваши игры стали более мягкими, и не такими кровавыми, как у древних людей, признающих самым большим развлечением, бои гладиаторов, но сама суть нисколько не изменилась. Ваша воля продолжает жаждать войны, даже пусть эта война происходит на шахматной доске».
+++
«Посмотрите внимательнее на себя, на свои амбиции и свои эмоции, от чего вы получаете удовольствия? В чём человеческая натура находит своё удовлетворение? Приглядитесь! Вы привыкли к тому образу жизни, который ведёте. Но если вы осознаете его зерно, это приведёт вас в ужас! Ведь вы находите своё счастье, как правило, ценой чужого горя. И, как правило, чем сильнее это чужое горе, тем сильнее ваше удовлетворение. Вы говорите, успокаивая себя, что счастье не построить на чужом несчастии. Но взгляните непредвзято на свою жизнь! Где ещё вы можете получить самое сильное удовлетворение, как ни там, где проявляется ваша сила, ваша мощь как физическая, так и духовная. Ведь даже ваши игры сохраняют в себе генетику боёв. В ваших играх, нечего делать без жестокости, злости и хитрости. И как на поле всякого сражения, победит всегда тот, кто наиболее обладает этими качествами, так и в ваших играх, где бои переведены на трансцендентальные поля, но всё же остаются такими же жестокими, и такими же кровавыми.
      Не стройте иллюзий, что, придумывая для себя игры, вы придумываете что-то новое. Любая ваша игра явно или завуалировано, всегда, в своей сути, есть отражение войны. И все правила нашептываются вам, вашей внутренней воинственной сутью. Не одна игра не выходит за рамки этого основного принципа вашей воли. Игра, не замешанная на противостоянии, не просуществует и дня! Ибо будет не интересна вашей воинственной в своей плоти и крови, воле».
+++
«Плету косы своего разумения, постоянно вплетая в них случайные локоны, случайные мысли. Коса получается, - угловатой…»
+++
«Настоящая сила воли проявляется не там, где требуется выносливость страдания, но там, где требуется выносливость искушения. Где человек имея все возможности для получения удовольствия, отказывает себе в этом, и продолжает вести обычный образ жизни. Именно благосостоянием, проверяется наличие внутреннего стержня. Намного легче выносить страдания нищеты, чем отказывать себе во всём, имея на это полную возможность».
+++
«Посмотрите, как развилось, во что превратилось некогда простое ремесло. Например, «ремесло портного», или «ремесло лицедейства». - Не узнать! И примеров подобных метаморфоз и трансформаций, можно привести массу. Всё, что создаёт человек, все, в конце концов, - облагораживается.
   Так простой аффект нашей воли, вытекающий из инстинкта продолжения рода, вырос в наших душах, в такое грандиозное явление, как - Любовь полов».
+++
«Все мы живём в мире волн, параметры и характеристики которых - бесчисленны. Сами, являясь носителями и источниками волны, неповторимой в своей форме. Мы ищем родственные души, но, по сути, ищем близкие нашим колебаниям, источники. Ведь нам просто необходим резонанс, чтобы как можно явственнее, как можно чётче, как можно весомее почувствовать самого себя, свою душу и свою жизнь…»
+++
«То, что, так или иначе доставляет нам удовольствие в искусстве, должно необходимо иметь в своей сути, ту же генетическую основу, что имеет наша воля. Некую соответствующую в себе, волну, с близкой нам частотой. Всякое искусство, будь то кино, живопись, скульптура, поэзия, содержит в своей сути, адекватный последовательный ряд желаний и удовлетворений, некую волну, рождаемую продуцирующей душой автора. И от характера этой волны, её синтетической последовательности и согласованности, способной резонировать с вашей волной, зависит ваше отношение к тому, или иному произведению искусства. Ведь у каждого воспринимающего субъекта, собственная, неповторимая волна желаний и удовлетворений, некая волна душевного высвобождения. Она имеет индивидуальную неповторяющуюся длину и частоту, и соответствующую способность настраиваться на близкие волны, (то, что называется, резонированием). Соответственно и реакции, на одно и то же произведение искусства, у всех различные. Вот собственно, та причина генетической сущности вкуса, как такового».
+++
«На самом деле, читая ли стихи, слушая ли музыку, или рассматривая полотно великого мастера, ты видишь и чувствуешь настолько глубоко и широко, насколько глубока и широка твоя собственная душа. И видеть дно, ты способен лишь своего собственного колодца, (и только опосредованно). Пред всяким произведением искусства, ты стоишь, словно пред зеркалом. И никакое, пусть и самое величайшее творение, само по себе не способно чудесным образом расширить твою душу, и углубить её. Всё это, вопрос твоего кропотливого труда, душевного труда».
           +++
«Тонкая душа требует тонких воздействий, тонких возбуждений. Она реагирует на лёгкие прикосновения, на лёгкий ветерок. Душе же грубой, требуется не ветерок, но шторм, не толчок, но удар. Как бы она могла реагировать на тонкие воздействия?».
  +++
«От грубых раздражителей тонкая душа грубеет, и уже не в состоянии реагировать на изысканное, лёгкое воздействие. Её «тело» покрывается коркой. Она дубеет, защищая свою нежную плоть».
+++
Что может ещё делать жизнь прекраснее и желаннее, как не её тяготы и лишения? Что ещё может сделать её ощутимее и существеннее, как не страдание и боль? Какой невероятный взрыв, какой подъём! Все силы организма мобилизуются, происходит взлёт эмоций, влёт ощущений собственной души! Нет, не счастье, и не благоденствие, но страдание и боль – вот то, что даёт нам желание жить и существовать, - желание быть вообще…»
          +++
«Вы когда-нибудь задумывались глубоко над тем, почему наши часы, своим ходом, так напоминают бой нашего сердца? Почему так схож ритм этих ударов? Всё дело в том, что любое наше измерение, есть суть отношение к ритму нашего сердца, к нашему кровообращению, в самом широком понимании. Время, текущее вокруг нас, и все возможные трансформации, происходящие вокруг, по сути, есть отношение к ритму нашего сердца, скорости нашей крови».
  +++
«Благочестие – благочестию рознь. Иной благочестив из трусости, из плоскости, мелкости и ограниченности собственного внутреннего существа».
             +++
«Истинная любовь не терпит фамильярностей, они её разрушают, и, в конце концов, убивают. Как влага постепенно разрушает железо, так фамильярности, словно коррозия, потихоньку уничтожают любовь».
  +++
«Антитезис каузальности мира: в своей глубинной сущности, мир не ограничивается порядком «основание - следствие», «одно - за другим». В нём есть «одно - в другом», и это «другое», не только в «третьем», но также в этом же «первом».
   +++
«Вес высказываемых тобой идей, в глазах других людей, прямо пропорционален весу твоих предшествующих деяний. Люди всегда оценивают твои высказывания через призму твоих достижений. То, из чьих уст звучит высказывание, имеет решающее значение для окончательной оценки мысли, содержащейся в этом высказывании. Мы всегда предвзято относимся к тому, что и как высказывается. Для нас всегда имеет большее значение не что говориться, но кем говорится. Одна и та же мысль, высказанная разными по статусу людьми, приобретает своё значение в зависимости от нашего отношения к этому статусу. Объективность в принятом значении слова, здесь отсутствует, впрочем, как и всюду. И в этом смысле написанное на бумаге и вышедшее в печать, каким бы ни было бредовым, для нас приобретает ореол почти истинности. Ведь авторитет печати для нас остаётся - неумолим».
    +++
«Эмоциональный фон книги, – вот то, что создаёт интерес к ней. Книга, в которую не вложены эмоции, в силу ли не способности автора, либо в силу характера описываемого предмета, будет не интересна читателю. И чем ярче эмоциональная подоплёка, тем интереснее для читателя будет повествование. И совершенно неважно, какую моральную ценность представляет собой корень этой эмоциональности. Например, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, - книга, где каждая строчка буквально пропитана местью. Где почти каждый абзац бунтует против несправедливости. И где наказание автором носителей этой несправедливости, вызывает сладостное чувство удовлетворения местью. Переживать эмоции, – вот то, чего мы хотим, когда наш желудок полон». 
     +++
«Вообще, самая глубинная сущность музыки, её истинная причина рождения, если уж быть точными насколько это вообще возможно, лежит не внутри нас, и не вовне, а где-то посредине. Она результат сношения нас, нашего разума, нашей души, с внешним миром. Музыка, это некая форма, появляющаяся в результате метафизической реакции, некоего синтеза наших «внутренних «флюидов», с «флюидами внешними». Она рождается где-то посредине точно так же, как рождается наша реальная действительность, - феноменальный мир. По большому счёту то, что мы воспринимаем как мир, есть продукт этого сношения. Он не существует вовне, и не существует в нас, он зарождается где-то посредине. Он дитя сношения, - дитя взаимодействия».
       +++
«Доказательство как таковое, это локальная парабола рефлексивного разума, его рациональной ганглии, не доверяющей никому, и даже себе! Чувствуя подсознательно, что всё вокруг иллюзия, она, эта ганглия нашего разумения, по большому счёту пытается заменить одну иллюзию, на другую, - «иллюзию интуитивного» на «иллюзию рационального». Тем самым удовлетворив себя причастностью, и даже властью».
         +++
«Как бы я не мыслил, откуда бы ни заходил, всегда прихожу к одному и тому же, - к пустоте. К тому, что всё так называемое сущее, это лишь продукт отношения. Отношения внутреннего и внешнего, рождающего в нас иллюзию действительности. Что в мире нет ничего по-настоящему фундаментального. И даже сама материя, не может иметь своей абсолютной законченной фундаментальности. Она фундаментальна лишь в нашем воображении, которое строится только на перспективах воззрения и осмысления. И стоит сменить такую перспективу, и её фундаментальность, её объективная основательность - исчезает. Будь материя фундаментальна сама по себе, то был бы возможен «конец» как таковой, в самом абсолютном смысле слова».
                +++
«Всё и вся растворяется, как только ты пытаешься взять нечто в свои руки».
          +++
«Хотите посмотреть, как исчезает мир, как он превращается в «ничто»? Так смотрите! Наш мир — это материя в различных формах пребывания. Всякая форма обусловлена пространством и временем, без коих существование формы - невозможно. Пространство и время обусловлены только нашим воззрением, нашей перспективной осознанностью внешнего бытия. Без субъектов, вне их познавательной способности, время и пространство – невозможны, и даже абсурдны. Эти две монады нашего мира, не имеют иных пенатов, кроме черепных коробок наблюдателей. Из этого необходимо вытекает положение, что субстанция материальности, также, как и всякая форма этой материальности, невозможна вне перспективных взглядов наблюдателей. Лиши материю формы, и она исчезнет как объект, останется лишь в нашей фантазии, в нашем рассудке, в виде фантома осознанности. С исчезновением же самого рассудка, исчезает и последняя возможность существования материальной субстанциональности. Так исчезает оплот мира, и мир превращается в «ничто», растворяясь в пустоте».
        +++
«Дозирование напряжения мозга так же необходимо, как необходимо дозирование напряжения мышц. Ведь наш мозг подобно мышце, во время сильного напряжения разрушается, и для того, чтобы восстановится, ему необходимо определённое время. Чем сильнее и продолжительнее было напряжение, тем продолжительнее требуется время для восстановления. Перенапряжение длительного характера пагубно как для мышц, так и для разума. Существует опасность истощения ресурсов, что ведёт к неминуемой деградации и разрушению».
+++
«Единственно доступное нам осмысление «пустоты» при жизни, это так называемый «медленный сон». Здесь нет даже снов. Мы можем осознать эту «пустоту» только тогда, когда просыпаемся, только смотря на неё из реальной действительности, только - «по отношению». Только тогда, когда у нас появляется «реальная действительность» мы чувствуем, что до того была какая-то пустота. Само же это состояние, не ощутимо для нас, мы не в силах почувствовать пустоты».
+++
«Частота смен напряжений и разрешений в музыке определяет её характер, а количественное наличие в одном музыкальном ряду различных по частоте и длине более мелких напряжений и разрешений, символизирующихся диссонансами и консонансами, определяет её сложность. Так же как определяется сложность всякого предмета в феноменальном мире, его структурной сложенностью. Сложенность же, всякого предмета – есть лишь перцепция нашего разума. Ибо в мире вообще нет ни сложного, ни простого. - Мир нейтрален в себе, во всех смыслах».
+++
«Скорость движения в нашей действительности, есть лишь скорость «по отношению». Скорость «вообще», - такая же нелепость как лево, или право вообще».
+++
«Всякая воспринимаемая нами форма феноменального, или ноуменального мира, есть воплощение «пространственно – временного синтеза». Воплощение некоей диффузии, проникновения одного в другое, или точнее вытекания одного из другого. И тем самым искусство как таковое, и все его формы, есть воплощённое отражение нашей сути, как некоего «коллапса», в котором в клинч сходятся время и пространство. В искусстве, чистое олицетворение «временн`ого», – это музыка, чистое олицетворение «пространственного», – архитектура. Эти формы нашего искусства воплощают в себе «полюса» доступного нам проецирования собственных душевных динамических органоидов ноуменального характера, - во вне, на внешние воспринимаемые уже феноменально, предметы.
     И что характерно, и в высшей степени удивительно, восприятия первого «полюса» (музыки), вызывает в нашей душе образы, то есть чувство «пространственного». Восприятие второго «полюса» (архитектуры), вызывает в душе чувство музыкального, то есть «временн`ого».
     Музыка и архитектура, как некие «полюса нашего искусства», воплощают собой спроецированное во вне, олицетворение полюсов нашей души, синтез которых, образует единый образ, в котором сходятся «временн`ое» и «пространственное» в единую субстанцию искусства, олицетворяющую собой синтетическую субстанцию мироздания. Ибо как всякое искусство, так рождается и всякая действительность».
+++
«Наше стремление к истине. – Откуда это? Почему собственно к истине? Ведь вся наша жизнь, так или иначе, обусловлена иллюзией. Мы не можем существовать без иллюзии, но прекрасно себя чувствуем без истины. Иллюзия – всё, что составляет наши желания, всё, что поддерживает в нас жизнь. Не является ли стремление к истине одной из форм «мазохизма» нашего разума, а точнее болезнью, его отклонением сродного со стремлением к суициду? Ведь истина хлещет подобно хлысту! Она, по своей сути, является оборотной стороной нашей жизни. Её «генетика» враждебна нам и опасна!
    Да. Человек всегда стремится к опасности, это одна из его страстей. А стремление к истине, пожалуй, самая опасная его игра. И эта игра всегда привлекает к себе наиболее сильные натуры. Мы хотим себя чувствовать сильными, даже перед лицом самой страшной опасности».
+++
«Для нас мир всегда будет распадаться на «добрый» и «злой». Ибо мы всегда будем оставаться «заинтересованными субъектами», мы всегда будем всё и вся в нём, оценивать по отношению к нашему «эго», к нашей воле. Но делить «мир вообще», - на «добрый» и «злой», для глубокого мыслителя, - непозволительно. Ведь он должен стараться быть как можно дальше от всякой заинтересованности, дальше от собственной детской наивности».
+++
«Наш разум в своём стремлении к справедливости напоминает подчас ребёнка жаждущего сказки. И это понятно, ведь человек как таковой, в историческом смысле ещё ребёнок, не осознающий по-настоящему серьёзных вещей. Ребёнок, даже не пытающийся взглянуть в сущность явлений. Ему, как всякому ребёнку, присущи две основные, захватывающие его с головой эмоции. Он радуется от незначительных по сути, вещей, и огорчается от несерьёзных неприятностей. Он осмысливает всё вокруг, и всё в себе, так же как неразумное дитя. Его «рационально-аналитическое» ещё слишком поверхностно. Он видит лишь свои страхи, руководствуясь своими амбициями и своими врождёнными пороками. Но когда человек станет взрослым, (я надеюсь, он доживёт до этого), и приобретёт трезвый, проникновенный взгляд на вещи, тогда он неминуемо потеряет, как ту жизнерадостность неведения, которая присуща ему ныне, так и горечь сердца. Его мир, приобретя новое проникновенное воззрение, потеряет часть иллюзий, дающих ему такие радости теперь. Но вместе с тем, он потеряет свою инфантильность, и приобретёт ответственность и целеустремлённость. Он станет как всякий взрослый, более холоден, неприветлив, угрюм и суров».
+++
«Вы хотите полной ясности? Тогда ищите «простое» и «грубое». «Тонкое» и «сложное», - никогда не бывает достаточно ясным».
  +++
«Почему собственно, так схожи чувство опьянения от принятого алкоголя, и чувство возвышенности в моменты чистого созерцания? Не потому ли, что и то, и другое меняет наш внутренний химический фон. И не потому ли, что для нашего организма совершенно не имеет значения, какова моральная подоплёка химических реакций, происходящих в нём. Замечали ли вы, как часто нас вводят в заблуждения наши же внутренние химические реакции. Да, природа не знает моральной целесообразности, но различие дорог, по которым мы получаем те или иные реакции, - важны для нашего здоровья в целом. Ведь в первом случае изменение происходит искусственно, извне, чуждыми элементами, (суррогатами). Во втором случае изнутри, натуральными, родными элементами. В первом случае реакция идёт «снизу», опосредованно через наше «грубое». Во втором – «сверху», непосредственно через наше «тонкое». Первый – «упрощённый», второй – «усложнённый». Результат же один, = изменение общего химического фона, с последующей эйфорией. А привыкание к суррогатам извне, это вопрос развращения организма, стремящегося всегда к упрощению, - к пути, требующему по преимуществу малых физических затрат».
  +++
«Отточенность, правильность и изощрённость изложения, очень часто скрывает пустоту содержания. Простота же, граничащая с пошловатостью изложения, очень часто несёт в себе глубокий смысл. Изощрённость ослепляет своей напыщенностью, не давая лучам мысли пробиться сквозь эту размалёванную виньетку. Простота же напротив, не заслоняет этих лучей, и они без особого труда доходят до всякого осмысления. Но есть вещи, которые невозможно описать просто, в силу сложности самого агрегатива этих вещей, сложности их архиструктуры. И приходится прибегать к хитрости, к параллелям, к художественным образам, то есть аллегории и метафоре, подключая тем самым «идеальное», с его инструментами фантазии. - Фантазии, этой великой Терпсихоры осмысления! Да, здесь почти нет обоснованности, чёткости, и присущей всему «рационально - аналитическому», разложенности определений, и ясности понятий. Но здесь есть Глубина, и широта осмысления, которая и не снилась никакому «рационально – аналитическому мышлению».
     Мысль, имеющая генетику идеального, рождённая фантазией, по большому счёту не переложима на язык слов и фраз «рационально-аналитического контента». Она требует другого языка, - языка образа. Здесь необходимо рисовать картины. Но рисовать картины с помощью слов, - так не просто! Ведь необходимо подбирать краски, выдерживать перспективу, и т. д. Здесь необходим талант художника. И вот здесь находит своё олицетворение и свои обетованные берега, поэзия.
     Лишь в редкие минуты озарения я чувствую, что пишу картину. Моё перо летит по строчкам, не останавливаясь, и из-под него выходят дивные картины вдохновения! И только в эти редкие минуты, я получаю истинное наслаждение от своего ремесла. Острый взгляд, обязательно различит в моих пасквилях, эти редчайшие минуты».
  +++
«Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему в нашем сознании прошлое и будущее, как правило, рисуются в радужных красках, а настоящее напротив, уныло, бесцветно, и обыденно сухо? Не потому ли, что в настоящем роль фантазии сведена к минимуму, она почти не возбуждается. Её роль же, в прошлом и будущем – главенствующая! Там она достигает своего апогея. Не является ли фантазия главным источником нашего счастья? Но в таком случае, почему ей отведена такая маленькая роль в настоящем?»
  +++
«Страсть нашего разума к «клипности восприятия», объясняется тем, что фантазия, эта «эрогенная зона» нашего разума, не живёт без перспективы, без какой бы то ни было возможности этой перспективы. Она страдает «клаустрофобией» в законченном замкнутом пространстве. Всякая «клипность» есть недосказанность, от которой в разные стороны лучами расходится перспектива, - некая возможность для жизненного пространства фантазии, олицетворяющая свободу …»
+++
«Наше взаимодействие с миром можно передать в следующей аллегории. Мы отражаемся в нём, он отражается в нас, (как я уже отмечал), подобно тому, как если поставить друг перед другом зеркала. Перспектива уходящей вдаль реальности. И чем дальше эта перспектива, тем более становится невозможно определить, кто в ком отражается, и кто кого формирует. Пропадает всякая определяемость. Мир, в конце концов, отражается сам в себе, и в этом его законченность и автономность. Он не нуждается в посторонних, он вполне удовлетворяется сам собой. Но удовлетворятся собой, - так не просто! Мир удовлетворяет сам себя, и истязает сам себя. Ведь для него, по большому счёту, нет никакой разницы между наслаждением и страданием, ибо и то и другое в равной степени позволяет ему чувствовать самого себя, а значит удовлетворять собственное чувство бытия. Кто заглянул глубоко в глаза этому миру, и насколько возможно не предвзято проанализировал свои созерцательные чувства, понял, что и для нас, для людей, удовлетворение приносит как наслаждение, так и истязание. После наслаждения, мы всегда чувствуем пустоту, после истязания – благость. Ведь мы, люди, - воплощение мира, его образец, лекало. В нас как во всякой букашке включено всё, что содержит в себе этот мир, что он может нести в себе. Каждый из нас законченный отпечаток мира, его «матрица», его архитектоническая модель. Вся локальность мира, и вся его бесконечность – в нас! Для нас нет никакой необходимости искать безграничность мира, как и его законченность где-то на задворках вселенной, достаточно заглянуть острым взором в себя. Но как сделать это - не заинтересованно? Вот самое большое затруднение нашего разума. Нет, не неспособность достичь края вселенной, но неспособность посмотреть непредвзято, холодным незаинтересованным взором в себя».
+++
«Неудержимое стремление человека путешествовать в пространстве, путешествовать вовне, мне глубоко понятно, ведь эти путешествия приносят в основном, наслаждение. Чего не скажешь о путешествиях в себя, где чаще всего разочарования и скорбь. Ведь мы, заглядывая в себя, ищем ту нить, которая откроет для нас всю нашу внутреннюю благодать. Но находим всегда лишь войну! Где для нас, для нашего верховного «я», нет постороннего врага. Где для нас, больны поражения обоих армий, а победа одной из них – не радует. Ведь война внутри нас такова, что мы смотрим на неё, как на войну своих детей. Война же вовне – это «битва гладиаторов», за которой ты наблюдаешь со стороны. Где всё, в достаточной степени просто. Если проигрывает твой гладиатор, ты огорчаешься, если выигрывает, - радуешься. Война внутри, и война вовне, это совершенно разные вещи. Война вне нас приносит удовлетворение, война внутри, - боль и разочарование.
      Каждый, кто когда-либо достаточно глубоко заглянул в себя, тот старается более этого не делать. Он словно обожжённый нерв скукоживается и отворачивает своё воззрение вовне. Это его животные инстинкты толкают его прочь от скорби, прочь от страдания, прочь от себя, от собственных внутренностей».
+++
«Наше отношение как «живых субстанций» ко всему «неживому», это отношение мусульманина ко всем неверным. Пусть в иной плоскости осмысления, но суть та же».
+++
«Расчленение мира, по всем областям познания и осмысления, придание этим членам архетипической противоположности, закрепление парадигм соотношений между частями, - что это? По сути, - чистая функция. Если бы мир сам по себе был бы не «мультимедийным», но «мультиморфосущностным», и все его формы, в действительности бы относились к различным сторонам, если бы они на самом деле, представляли некие противоположности, то в таком случае, нашему разуму никогда не синтезировать, и не создать общее бытие с гармоничным слаженным мировым макрокинезом. Слить нечто глобальное, обобщённо-сущностное из различных миров, не под силу самому развитому и мощному разуму. Это было бы - невозможно. И нам никогда не обладать бы той действительностью, которую мы имеем благодаря сущностной мультимедийности мира».
            +++
«Хорошее и плохое, доброе и злое, полезное и вредное, и т. д.  Как и живое и неживое, всё это абстракции форм бытия, - оценки, создаваемые антропогенными заинтересованными ганглиями нашего воззрения, отражёнными и наложенными друг на друга, противопоставленными и закреплёнными. - Окаменелые останки древнего мира, - Артефакты».
+++
«Говоря, что мир двойственен, нужно подразумевать «Я - двойственен». Это Я - делаю из него дуализм, это Я - сталкиваю его в непримиримом противоречии. Это во мне рождается и умирает всякая война. Это Я – начало и конец мира!
     Слишком восторженно. Это напоминает восклицание Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну землю»! Но этот восторг естественен, ведь обнаружить в себе весь мир, это - событие. Я - модель мира, капля воды, - ничем не отличающаяся от океана! Я в нём, он во мне, - мы два полюса, несуществующие друг без друга. Вода и огонь, - свет и тьма!»
  +++
«Мой разум, проникая в глубины бытия, делает это, каждый раз, по-новому.
     Сначала, он, подобно кроту, роет глубокие траншеи, вгрызаясь в почву…, и она предстаёт перед ним, то мелкозернистой, рыхлой…, то глинистой, вязкой…, то скально-гранитной…
     Затем, он, подобно дряхлому седому старцу, что сидит на завалинке, и плетёт косы разумения. Они получаются, то гармонично красивые, то угловато несуразные, то расплетаются, как бы он не старался.
     Затем, он, подобно планеристу, взлетает над горами! И его полёт, то лёгкий, и быстрый с попутным ветром…, то тяжёлый, с фронтальным…, то начинает бросать из стороны в сторону, порывами ветра, готового разбить об скалы…!
    А иногда, он плывёт в лодке по океану мироздания, и лёгкий бриз надувает его паруса, ровно, и безмятежно, ведя в далёкие страны, на не известные континенты. Но вот ветер совсем стих, и он стоит в своей лодке посреди бескрайнего моря, лишь озираясь вокруг. И в этой безмятежности, в этом одиночестве и тишине, он слышит шепот мира…»
+++
«Ты можешь сколько угодно говорить, что ты атеист, что в тебе нет веры, что ты по своей сути антагонист для всякой религии, не признающий ни христианства, ни мусульманства, ни иудаизма, ни буддизма, и т. д. Но это будет правомерно лишь по отношению к определённым религиозным учениям. Всякие религиозные учения – это формы, в которые воплощается вера. Вера есть суть - созерцаемое. Она существует в астрале бытия, и для того чтобы ей стать зримой, ощущаемой в феноменально-практическом пространственно-временном континууме, должна воплотиться в нечто материальное, приобрести плоть и форму. Так возникает всякий пантеон.
    Но точно так же, как суть мира, не зависит от форм, в которые она воплощается, так и твоя вера не зависит от того, признаёшь ты формы, в которые она воплощена, или нет. Ведь вера на самом деле, это не утренний намаз, не поход в церковь, не чтение молитв. Вера, это подсознательное ощущение того, что мир в сути своей, - справедлив, что он перманентен, что он гораздо шире любого его разумения, что он глубоко экзистенциален, метафизичен и трансцендентален в своей сути, и не может быть втиснут ни в одну форму бытия, ни в одно разумение, и не может быть воплощён ни в одну, самую совершенную религиозную дисциплину.
   Вера присутствует в тебе совершенно независимо от того, отвергаешь ли ты религиозность как таковую, или нет, вера в твоих жилах, без неё - нет жизни!! И это чувствует каждый, независимо от того, религиозны или нет его взгляды».
+++
«Наше рационально-аналитическое воззрение, определяющее мир, как нечто полностью поддающееся Учёной обоснованности, это заблуждение практического разума, возомнившего себя истинной в конечной инстанции. Ах, если бы мир был так прост, как его пытается трактовать наш рационально – аналитический разум! Ах, если бы мир сам по себе был так сложен, как рисует его наш идеально-трансцендентальный разум! Ах, если бы мир имел сам в себе простоту, или сложность, как некую воплощённую определённость агрегатности, трактуемую нашим синтетическим противоречивым разум...!»
+++
«Любовь и ненависть – полюса одного единого аффектативного пантеона нашей души. Они, - такая же транскрипция всеобщего противостояния гравитации и антигравитации, воплощающихся в нашем сознании в противостояния Жизни, и Свободы», как отражающие всеобщее противостояние, в феноменальном мире, - упорядочения, и хаоса».
+++
«Мир, в нашем осмыслении его всегда находится, либо в состоянии прогресса, либо регресса, либо созидания, либо разрушения, либо диссонанса, либо консонанса. И в то же время, в нём всегда присутствует и то, и другое. Одно без другого просто – немыслимо. Представьте себе, что в мире осталось лишь созидание. Он очень быстро превратиться в ничто, точно так же, как если в нём останется лишь разрушение. Постоянное созидание, как и постоянное разрушение, приводит к коллапсу, и последующему хаосу. Для мира нет никакого предпочтения, в какой именно из флуктуаций, находится его «тело», - в созидании, или разрушении. Для него важно и то, и другое. Важно так же, как и совершенно неважно. Его суть, - баланс, который подразумевает как балансирование весов противостояния, так и чередование явлений».
     +++
«Любовь и ненависть, эти два великих аффекта нашего существа, суть одно целое. Ни для кого не новость, что насколько сильно человек способен ненавидеть, настолько же сильно он способен любить. В нашей ненависти явно просматривается зерно любви. А в любви, в свою очередь, всегда есть зерно ненависти. И тот, и другой аффект, всегда жаждет одного и того же, - своего удовлетворения. И то, и другое является неким залогом существования. Ведь и то, и другое является воплощённым апофеозом желания. 
   В музыке, как в воплощённой звуковой сбалансированной упорядоченности, отражающей всю суть воли нашего существа, мы очень легко можем перепутать мотив любви, с мотивом ненависти. Ведь и там, и там, наша воля стремится от диссонанса, - к консонансу. Подобно электрическому потоку частиц, где вектор движения всегда направлен от «фазы» к «нолю». Любовь и ненависть - сёстры близнецы, в них одна природа». 
  +++
«Я поступил так потому, что так захотел! В этом таится вся суть иллюзии, суть всей нашей иллюзорной свободы, если хотите суть жизни! Захотел из собственного хотения, из произвольного, ничем и никем не мотивированного желания воли? Эта иллюзия собственного ощущения, благодаря которой мы живём и чувствуем себя свободными, является пантеоном всей нашей жизненности. Наши иллюзии, это основа нашего желания, нашего стремления к жизни. Не существуй их, и не было бы нас. По-видимому, наш разум сам создаёт их, из чувства самосохранения.
     В реальности; Я так поступил потому, что по-другому поступить не мог. Так как мотив, победивший во мне в бою с другими мотивами, неизбежно определил мой поступок, не дав мне ни единого шанса на произвол! И когда я чувствую, что кто-то внутри меня, не даёт мне поступить так, как подталкивают на то внешние обстоятельства, то это более сильный мотив, - мотив, родившийся внутри, удерживает меня. И победит (как всегда и всюду), - сильнейший, который и определит моё поведение. В связи с этим обстоятельством, угрызения совести не имеют никакого значения, в них нет ничего существенного. «Я мог бы поступить иначе» ?! – очередная иллюзия нашего сознания. На самом деле, - ты не мог поступить иначе. Ибо твоя свободная воля-миф! И поступить ты мог в данной ситуации, при стечении данных обстоятельств, только так, и никак иначе. В противном случае ты бы и поступил иначе.
     На самом деле наша природа не имеет возможности разных путей. У неё одна дорога, единственная, в силу своей фатальной необходимости. А наша уверенность в том, что путей бесчисленное множество, есть лишь иллюзия, обеспечивающая наше существование надеждой, вытекающей из чувства обманчивой свободы. Всё, - лишь игра нашего воображения».
+++
«Представьте себе, что вы смотрите в зеркало, и в какой-то момент понимаете, что вы смотрите из зеркала на себя. Очередная переоценка ценностей. Это очень больно! Но кто хоть раз ощутил эту боль, и главное, оценил её так, как она того заслуживает, тот всегда будет к ней стремится. Но она всегда будет приходить, - нежданно…»
+++
«В своём стремлении сказать обо всём, ты будешь всегда говорить ни о чём…»
+++
«Идеальное это то, что создаёт, это самое ценное в нашем разуме…
  Рационально-аналитическое, это то, что оценивает и определяет, это самое полезное в нашем разуме…
  Интуитивное это то, что связывает, синтезирует первые два, - это самое прогрессивное в нашем разуме…»
            +++
«Настоящую реальность мира мы чувствуем тогда, когда перед нами встаёт непреодолимой стеной, - Необратимость! Когда мы, со всей пугающей отчётливостью металла на зубах, осознаём всю непоправимость произошедшего, всю безвозвратность, и невозможность что-либо исправить, повернуть время вспять…»
+++
«Антропоморфизм – это не гримаса нашего сознания, не нарушение психики, не трансцендентный перехлёст, это естественный отголосок подсознательной убеждённости, что мир, – это мы сами, наше отражение…»
+++
«Если ты плохо понимаешь то, что я здесь пишу, то это ещё не говорит о том, что я увлёкся в своих рассуждениях и зашёл за грань разумного, или пытаюсь искусственно напустить тумана. И уж тем более, не говорит о том, что ты тупее меня, или не видишь достаточно глубоко, для моих глубин. Скорее всего, это говорит лишь о том, что твоё разумение находится в несколько иной плоскости. Форма, агрегатность, музыкальная волнообразность, тональность наших разумений, - слишком разная. Ведь моя форма мышления, а за ней и форма изложения, так же индивидуальна и неповторима, как любая другая форма, как ноуменального плана, так и феноменального, объективного мира. Ведь по большому счету всякая форма как таковая, всегда индивидуальна и неповторима».
+++
«Ныне, ни для кого не секрет, что в нашей вселенной количество гравитации примерно равно количеству материи, и в этом смысле масса всей вселенной равна нулю, так как положительное уничтожается отрицательным. И в этом направлении, я хотел бы высказать некоторые свои соображения, хотя многим они покажутся фантастическими и даже бредовыми, но всё же, я выскажу их, ибо не могу не сделать этого. Размышляя над положительным и отрицательным в нашей вселенной, я обнаружил в сущности материального, такое явление как «Баланс - плюс». Приставка «плюс» означает, что всё же существует некое небольшое преобладание положительного, над отрицательным, чем собственно обусловлено существование материальных объектов, и материи как таковой. Ведь не будь этого небольшого преимущества, и не было бы «сущностного», не было бы материи. Ведь «абсолютный баланс», означал бы полную пустоту. Как и подавляющее преобладание либо положительного, либо отрицательного. В этом случае неминуем коллапс, и полное уничтожение самой «существенности».
     Всё это вполне сочетается с гипотезой возникновения вселенной из флуктуации пустого пространства, (нарушения абсолютного баланса), и последующего расширения «инфлантонного поля», (формирование материи). И если продолжить диалектический ряд нашего умозрения, учитывая, что всё в этом мире имеет «маятниковую», или волновую основу, то в будущем «баланс - плюс» должен неминуемо измениться на «баланс - минус», в результате чего материя постепенно начнёт превращаться в ничто. Я полагаю, что в будущем именно это «превращение в «ничто» всей материи, ожидает нашу вселенную. Когда «маятник баланса» качнется в противоположную сторону, (а может статься, что он уже качнулся), материя будет поглощена собственной гравитацией, чтобы позже, снова качнутся в положительную сторону. В таком балансировании находится как сама вселенная, так и всё, что в неё включено.
      И как пространство на самом деле, не существует без времени, так и гравитация не существует без антигравитации. И если пространственно-временной континуум воплощается в действительность, то гравитационно-антигравитационный континуум воплощён в материю. Первое – создаёт формы бытия. Второе – сущность этого бытия. И так же как действительность не существует без синтетического противостояния пространства и времени, так и материя не существует без синтетического противостояния гравитации и антигравитации.
     Здесь таится самая сложная для нашего осмысления, вещь. В мире всё существует только по отношению друг к другу. Это самая фундаментальная мысль в отношении сущего, как такового».
  +++
«Почему собственно мы существуем? Конечно, проще свести всё к божественному проведению. Но попытаться добраться до истины своим разумом, вот задача настоящего мыслителя. Чем и задаются испокон веков буйные головы. Те, кто «развратил» свой разум настолько, что теперь получает удовлетворение только от подобных опасных вопросов. Чей разум уже не возбуждает ничего кроме хлыста, или даже раскалённого прута. Те, кто уже не видит в иных житейских вопросах ничего, что могло бы удовлетворить их разум. Они ищут истину, эту великую и опаснейшую Минерву жизни, превращающую всё вокруг в безжизненность. Их разум ныряет на такие глубины, где обычная голова лопнула бы от переизбытка давления. Разум этих «развращённых голов», ищет удовлетворения в тех безднах сознания, где один неверный шаг, одно неверное движение, и ты летишь в пропасть безумия! Но у них нет иного выхода, они не могут получать удовлетворение, получаемое обычными головами, их влечёт ужасная клоака неосознанного. Их можно было бы пожалеть, если бы не их алчный, жаждущий удовлетворения разум, если бы не та сила удовлетворения, которую они получают.
    Как известно сила удовлетворения всегда адекватна силе желания. То есть удовлетворение всегда пропорционально страданию, которое необходимо должно предшествовать всякому удовлетворению. Так вот сила страдания таких мыслителей предвосхищает в себе, силу потенциального удовлетворения. Да, их стоило бы пожалеть, ведь такие муки, какие выпадают на их долю, способен перенести не каждый. Ведь их страдания часто затягиваются на долгие годы, истощая их, и постепенно истребляя в них всякую надежду. Ведь они подчас, ставят перед собой неразрешимые задачи».
+++
«Любовь, в самом широком смысле слова, не выживает в тех условиях, в которых пребывает подобный мыслитель, ведь она не может существовать без иллюзии, как без воздуха! А мыслитель, как ему кажется, постепенно сводит на нет всякую иллюзию вокруг себя. Он разряжает эту атмосферу, делая её наиболее прозрачной. И для любви, слабая концентрация кислорода в этой атмосфере, становится почти губительной. И чем чаще такой мыслитель будет оставаться на этой глубине, тем больше вероятность, что в нём вообще погибнет всякая любовь».
+++
«Чем реже ты ступаешь одной ногой, тем сильнее становится вторая. А первая, - необходимо атрофируется. Чем продолжительнее ты находишься в одном мире, тем более закрывается другой. Необходимо периодически всплывать на поверхность, чтобы сохранить свою любовь к жизни, а значит своё общее здоровье.
     Это как в романе «Человек – амфибия». Где главный герой, обладая и лёгкими и жабрами, мог находиться как на глубине, так и на воздухе, но только определённое время. И стоило ему, задержатся слишком долго на глубине, и его дыхательная способность была утрачена навсегда.
    Человек может потерять способность любить, получая удовлетворение от ныряния на глубину, - к истокам реальности. Его «лёгкие иллюзии», органоиды, дающие возможность любить, а значит жить, - атрофируются, если он слишком долго будет оставаться в глубоководных пещерах умозрения, среди безжизненных скал истинности. 
    Это опасно тем, что с потерей способности к любви, в самом широком смысле слова, человек теряет всякий смысл к существованию в миру, он теряет главный стимул жизни. А это ведёт к полному разрушению. В силу устройства нашего организма, любовь не заменяется ничем, и любые суррогаты, подсовываемые разумом, лишь оттягивают конец. И когда ты обнаруживаешь, что в твоем умозрении появляются суррогаты любви, это повод задуматься, ведь это твой организм пытается выжить…»
+++
«То, во что в нашем разуме вырастает Инстинктивное – есть Интуиция. Из Рефлексивного же, вырастает «Рациональное». Подобно всякому утончению и усложнению на этой бренной земле…»
  +++
«Единица и ноль, появившись в сознании древних индийцев, ознаменовали собой появление и последующее развитие новой «ганглии» осмысления в нашем разуме, - «математической ганглии». Мир изменился - колоссально! И пусть сама математика зародилась раньше, в эллинском государстве в виде единицы, как способа исчисления, но это был «зародыш», развитие которого началось только с появлением ноля, как некоей противоположности единицы. Ведь всё в этом мире способно развиваться только в противостоянии, и никак иначе. Единица и ноль, как некие олицетворения противостояния нашей синтезированной действительности. Воплощения метафоры бытия, - пустоты и существенности.
    И повсеместное развитие «математической ганглии» в сознаниях людей, обязано тому, что этот алгоритм невероятно гармонично вписался в реальность уже существующей действительности. Так называемая арабская система исчисления, вошла в некий резонанс с общей действительностью нашего бытия, и тем самым проникнув во все головы «словно вирус», развила новую «ганглию осознанности», тем самым расширив наш мир в созерцании, и сузив его, в сознании.
   Единица и ноль, это олицетворённое отражение в математических символах, нашей действительности, её реальной сути. Единица - символизирует собой сущее, ноль - символизирует пустоту. Охватывая тем самым, всю палитру нашего мира. Поэтому в «двоичной системе исчисления», лишь только этими двумя символами можно отразить любую цифру, и создать любой алгоритм. – Более, не требуется ничего!
   Вообще, подобным образом можно проследить зарождение и развитие всякой «ганглии нашей осознанности», стоит лишь найти действительные истоки».
  +++
«Мало где можно встретить столько противоречий, сколько наличествует их, в моих пасквилях. Всё это отражение войны непримиримых сторон моего сознания. Мир, отражаясь в нём, сам собой начинает делиться, и каждая отдельная часть начинает кричать о своей правдивости, и только ей присущей правильности, и единственно возможной истинности…»
+++
«Вы полагаете, что изобретаете нечто, чего нет в природе? О! Вашему тщеславию нет предела! Вы думаете, что математика это нечто ваше, - чисто человеческое? Но вы, наверное, просто не обращали никогда своего внимания на то, какие математически точные идеальные формы, при всей своей общей асимметричности, строит сама природа. Как она подчас точна, как геометрически, так и алгебраически. То есть как в пространстве, так и во времени.
      К примеру, кристаллы «Пирита». Когда рассматриваешь их, возникает ощущение, что сам мир разговаривает с тобой на понятном тебе языке. Словно приоткрывается дверь в палаты самой природы, и ты смотришь ей в глаза, не в силах оторваться. А она, в свою очередь, смотрит в твои. Происходит некое взаимопроникновение, – диффузия созерцания, порождающая волну вдохновения! Так раскрывает свои глубоко рудные пенаты природа, и расцветает признательность.
      Почему именно кристаллы вызывают такие чувства? Наверное, потому, что они в сущности своей есть промежуточное звено между нашими архаическими условностями, - между «живым» и «неживым». Они олицетворяют некий метафизический мост нашего осмысления, между этими глубоко условными противопоставлениями. Кристалл – метафора неделимого мира. В них, в кристаллах, как в сущностях присутствуют свойства, как живого, так и неживого. В них есть «стабильность» присущая только «неживому», и в то же время наличествует упорядоченность и произвольность роста, - как метафора становления, присущая «живому».
      Мы слишком просто ко всему этому относимся, - мы привыкли. Но стоит взглянуть на, казалось бы, простые вещи с несколько иного угла зрения, и тебе открывается глубочайший колодец философии мира. Его «зев» - в каждой мелочи. – Но его «чрево» - едино».
  +++
«На самом деле «истина в себе», - абсолютная истина, (если предположить такую) лежит за пределами нашего «эстетического», «эмпирического», «рассудочного», «аналитического» и «рационального» знания. Она вообще вне возможностей нашего мировоззрения. В силу общего инфантилизма нашего сознания, мы ищем истину там, где ее и быть не может. Это всё равно, что искать арбузы на пшеничном поле. Мы живём в мире чистой иллюзии, здесь не растут колосья истинности. И поэтому, стоит раз и навсегда отказаться от амбиций на всякую последнюю истинность в нашей действительности. Ибо «тело действительности», её кровь и плоть, есть иллюзия, от начала и до конца».
+++
«Посмотрите внимательнее на нашу жизнь. Мы способны наделять смыслом всё, что угодно! Смысловое содержание всякого предмета порождается нашим воображением, почти независимо от самого объекта оценки. Яснее и отчетливее всего для нашего осмысления, это положение замечается в искусстве. Ибо искусство — это наша кровь, - кровь нашей души. В этом мире мы можем иметь только «субъективную объективность».
     Самый наглядный пример в изобразительном искусстве, созерцание «Чёрного квадрата» Малевича. Наш разум наделяет содержанием абсолютно бессодержательное. И сколько подобных примеров. - Видящий, - да увидит! Всякий раз, возбудившись, наша фантазия начинает жить своей жизнью. И смысловая наполненность того или иного предмета здесь, всегда зависит только от способности воображения, личностной фантазии, её развитости и целенаправленности».
  +++
«Наше воображение с его самыми тонкими лепестками, вытягивающимися во флюиды фантазии проникающими за стратосферу в трансцендентные области мироздания, растёт на почве предков. Благодаря их трудам, наше теперешнее воображение и наша фантазия имеет тот или иной «ресурс», ту или иную «гибкость», ту или иную возможную «широту» и «глубину». На пустой «бедной земле» никогда не вырастет ничего по-настоящему достойного. При удачном сочетании «отцовских» и «материнских» качеств, рождается нечто совершенно новое, превышающее по своим возможностям, как «свойства отца», так и «свойства матери». Появляется новая, более способная и мощная по своим качествам субстанция, - новая фантазия.
     И это, - общая динамика для всякого прогресса в нашем мире. Так рождается «ВСЁ» на земле. Из двух стихий, - рождается третья. Совершенно отличная от обоих родителей. Даже наши понятия, рождённые из синтеза двух понятий, становятся чем-то совершенно новым. Этот процесс непредсказуем, и в том отражена сама бесконечность возможностей для бытия действительности.
+++
«Так что же есть в нашем холодном осмыслении, - «субъективная объективность»? Самым наглядным примером этой «субъективной объективности», являют собой наши деньги. Да, не удивляйтесь, именно деньги наиболее наглядно олицетворяют собой субъективную объективность нашей осознанности. Они есть образец субъективной объективности нашего разумения всей действительности. В них сосредоточены, как самая мощная «объективность», так и самая мощная «субъективность». И тем, и другим мы наделяем их сами, они плод природы нашего рационально-аналитического и в то же время абстрактного, условного разумения. Синтез «ноумена» и «феномена», объективирующийся в условные знаки внешней реальности. Они воплощают собой синтетическое слияние математической плоскости, развивающей «ганглии рационального воззрения», и плоскости трансцендентальной, продуцирующей внешнюю реальность из условной «ганглии идеального сознания», и образующих в этом синтезе нечто воплощающееся в символах, некую сконцентрированную на ладони условность, несущую в себе динамику обмена и перевоплощения, некую метафору движения, олицетворяющую «кровь государства-организма». Трансцендентальность денег так же неоспорима, как и их феноменальность. То есть они олицетворяют собой как наивысшую точку условности, так и наикрепчайшую форму объективности».
+++
«Теперь, в свете того что я говорил относительно «столкновения стихий», обеспечивающих существование всякого «целого». Тот самый «синтез столкновений», имеющий влияние на все аспекты нашего бытия. А именно, то положение, что при столкновении соразмерных по силе стихий неминуемо рождается нечто третье, со временем становящееся самостоятельным, неким «целостным сущим» автономным в себе, в силу постоянного внутреннего напряжения, внутреннего баланса противостояний, провоцирующего его на развитие.
      Деньги появились не случайно. Благодаря вездесущему обмену, в нашем социуме, в его общем разуме, образовался некий «метафизический баланс, своего рода «организм» в своём пласте бытия, который мы обозначили социально – метафизическим понятием Деньги. То есть, нечто «живое», живущее в своём времени и пространстве. Нечто самостийное, почти мифическое. Деньги, их образное существо, живя и развиваясь в наших головах, выросли в некую «самостоятельную субстанцию», которая начинает диктовать свои правила, и которая начинает доминировать в нашей жизни. В своём становлении эта субстанция начала своё победоносное шествие, по пути кого-то ставя в свою зависимость, а кого-то и вовсе порабощая. Распространяя своё «тело» в метафизическом эфире, эта «субстанция» вершит свой произвол. Не мне вам рассказывать, во что ныне превратилось это «трансцендентально-метафизическое чудовище».
+++
 «Мы берём в руки чистую условность, разрисованные бумажки, и наша фантазия тут же начинает рисовать возможное их перевоплощение, некую трансформацию трансцендентального характера числа, на образы реальных явлений мира. Наша фантазия начинает строить грандиозные замки. Ничто, так не возбуждает нашу фантазию, как деньги. Они становятся для нас материализованным воображением, - джином, исполняющим желания! Неким ключом, открывающим перед нами любые двери. Вот во что превратилась в нашем разуме, - зашифрованная в число, возможность.
       И в то же самое время деньги, ничего не значащие бумажки. Мы договорились, что они будут воплощением силы. Но оплот этой силы находится лишь в наших головах. Они виртуальное воплощение того, что мы хотим иметь. Мы наделяем их силой, как наш страх наделяет силой всякий фатум. Мы подразумеваем, что они, - есть некая проекция материальных благ, но в своей сущности, они остаются продуктом нашей, бурно развивающейся фантазии. И в то же самое время, они вершители судеб, - «кровь организма», называемого нами государством. Они воплощение силы этого организма. Его формальное, вербальное, писанное олицетворённое право. Их объективность, так же неоспорима, как объективность самого государства. Хотя и то, и другое есть архаическая условность в своей сакраментальной сути. И вне нашего условного разума, не обладает не только силой, но и предметностью, - достоверной существенностью.
      Как их рождение, было обусловлено растущей в нашем разуме «рациональной ганглией», имеющей основанием своим, число как таковое, так последующее развитие, обусловлено расширением нашего пространственно - временного мышления, и его средой обитания, благоприятной почвой для виртуального бытия подобных «чудовищ», остаётся наше пространственно-временное мышление».
  +++
«В нас созрела «рациональная ганглия», мы научились закреплять образы своих эмпирических воззрений в числах, так появилась математика. Затем, мы научились объединять, синтезировать свои желания с этими образами, воплощать явления в цифры, «шифровать» явления и свои фантазии, измерять блага мира в числе, воплощать их в количество, и так появились деньги.
     И как математика в своём развитии, совершенно абстрагировалась от изначальных образов эмпирической реальности мира, так и деньги абстрагируются от своего изначального простого обеспечения быстрого обмена, концентрации большого количества виртуальных предвкушаемых благ в одном кармане, постепенно превращаясь в нечто самостоятельное, в нечто независимое от первоначального смысла, от своей первоначальной смысловой нагрузки, превращаясь в нечто сверх реальное».
+++
 «Мы объективируем в деньгах собственную субъективность. Они - ничто, и они - всё. Воплощение синтеза разума и воли. Воплощение синтеза пустоты и полноты одновременно. Они, - естественная парадигма нашего существования, воплощение нашей действительности, нашего восприятия своего быта и самого мира. При всей своей субъективности, деньги имеют огромную силу, и оказывают влияние на ход вполне не виртуальных событий. Они представляют собой некий мост между виртуальностью и реальность, в проблематическом смысле трансцендентального воззрения.
    В глобальном же смысле, по отношению к государству, как к «организму», пребывающему (как и любой другой организм), одновременно в двух плоскостях, (двух, конечно же условно, ибо этих плоскостей на самом деле столько же, сколько существует «ганглий» нашего разумения), деньги, в метафизической своей сути, как я отметил выше, являются некоей кровью этого организма. Здесь я имею в виду государство, не как часть социального устройства, (государство и народ) но в смысле некоего «виртуального клана», некоего организма, нуждающегося в деньгах, как в «крови», обеспечивающей этому «организму» социальное развитие, и бесперебойное функционирование. И точно так же как наша кровь, интенсивно наполняя какие-то участки нашего организма, провоцирует эти части на рост, так и деньги, чья интенсивность в определённых местах, провоцирует развитие этих «отделов», «государства-организма».
+++
«Наше отношение к деньгам, превращение их в нечто объективное, само в себе сущее, и почти великое, сродни всяким нашим кумирам. Наш разум, с его фантазией, способен сделать из любой самой заурядной вещи, - шедевр! Стоит только ему заострить на этой вещи своё внимание, и эта «вещь», тут же обрастает невероятными свойствами и качествами. И это относится в равной степени ко всему, с чем мы имеем дело, и что делаем своими кумирами. Будь то деньги, вещи, произведения искусства, люди или философемы. Генетика этого явления всюду одна и та же. И главным, последним кумиром на этом поле, стоит истина».
+++
«Как появляются наши кумиры? Как только человек заостряет на чём-либо своё внимание, оно тут же приобретает новые качества. Обычный человек, пристально рассматриваемый, становится звездой, необычным человеком, приобретая в нашем виртуальном воззрении, благородные свойства. Он обрастает почти мистической аурой, превращаясь в «небожителя». И мы, не осмысливая, что сами наделили его этими качествами, смотрим на него, с благоговением.
     Далее. Немаловажной причиной возникновения и развития кумира, является свойство нашего разума смотреть на всё через призму эмоциональной фантазии, создающей увеличение форм объекта познания. В силу того, что мы смотрим на него с некоторого расстояния, или через посредников, (телевидение, кино, или книга), образуется некий «оптический фокус», при котором создаётся иллюзия великих форм. И чем дальше от нас предмет созерцания, как в пространственном отношении, так и во временн`ом, тем эти формы становятся грандиознее и мифоподобнее. Всё это вполне естественное свойство нашего разума, вытекающее из того, что он, - разум, не может созерцать по-настоящему ничего, что находится «сейчас» и «здесь», то что находиться перед его «глазами». Он плохо воспринимает, как ежесекундную реальность, так и реальность бесперспективную. Для настоящего рассмотрения необходим некий «фокус», некое расстояние, как во времени, так и в пространстве. И что парадоксально, - «фокус» этот, как известно не разбирает ценностей, в его поле попадает всё без разбора, он преобразует всё, что попадает в его сферу созерцания, возвеличивая как действительно великое, так и откровенно низменное.
+++
«Наш мир, подобно большой тыкве на бахче, лежит в Великой пустоте. В нём множество «вещей – окон». И в какое «окно» не загляни, увидишь сердцевину – «тыквенное семечко». Но чаще всего, в силу привычки, мы проходим мимо этих «окон», не утруждая себя заглядывать и всматриваться в них. Они для нас так же обыденны, как окна домов, проплывающие сотнями мимо нас, когда мы едем по проспекту большого города. Загляни в любое из окон, и ты увидишь ту же суть, лишь в разных формах. Мир – только кажется нам разнообразным. Вся его бесконечная разнообразность вмещается в одно единственное «тыквенное зёрнышко». Наш мир – «кокон», висящий в великой пустоте».
+++
«Как мужской рассудок относиться к женскому? Вроде бы одно и то же, но мужской - ближе к рациональному анализу, женский же, - ближе к инстинктивному. И в этом контексте можно сказать, что музыка относится к поэзии так же, как, к примеру, геометрия - к алгебре. И то и другое математика, но алгебра – чуть ближе к рефлексии анализа, геометрия – чуть ближе к идеальности образа.
    Примерно в таком же отношении находится музыка - к поэзии. И то, и другое, есть воплощённое полифоническое искусство нашей души. Но первое, - ближе к инстинктивному от душевного агрегата. Второе же, - ближе к рефлексивному. На метафорическом древе нашей души, «рецепторы», реагирующие на поэзию, расположены ближе к рефлексии, (к кроне). Рецепторы, реагирующие на музыку, расположены ближе к интуиции инстинкта, (к корням).
    Под воздействием гармоничной песни, некоего воплощённого синтеза разнонаправленных векторов полифонии, (чистой музыки и музыки слова и понятия), наша многосложная душа возбуждается повсеместно, наиболее полно. Песня, даёт самую широкую гамму, самый широкий диапазон резонирования нашего душевного агрегата. По отдельности, дать подобную полноту, не могут ни стихи, ни чистая музыка».
+++
«То, что музыку понимают и любят некоторые низшие относительно человека, животные, лишь подтверждает выше изложенный тезис. Музыка способна возбуждать разум, ещё далёкий от своего совершенства».
+++
«Наша душа, в силу двойственности нашей личности, испытывает постоянный дискомфорт. Ведь, когда удовлетворяется наш разум, в это время наша воля страдает, ей - скучно. Когда же удовлетворяется наша воля, страдает разум, ведь все удовлетворения воли для него, - низменны, и он так же скучает. И только поэзия в сочетании с музыкой, как некое отражённое воплощение синтеза разума и воли, синтеза анализа и инстинкта разумения, вызывает в нашей душе такое объёмное и полное удовлетворение».
+++
«Для неподготовленного читателя многое из того, что я здесь излагаю, будет казаться непонятным и даже нелепым и абсурдным. Для осознания всего более-менее сложного, необходима подготовка. Необходимо по крайней мере, войти в русло изложения, поймать тот ритм, настроится на волну чужого звучания. И тогда удовлетворение проникновением в тонкости, - не заставит себя ждать».
+++
«Ответьте мне на вопрос, какое чувство испытает человек столкнувшийся впервые с незнакомым механизмом? Какую пользу и какое удовлетворение для своего разума, он найдёт в нём?
   Что способен извлечь из гитары, скрипки, или фортепиано, - абсолютно не знакомый с этими инструментами, человек?
  «Мир распахивает свои ставни только для того, кто на самом деле желает этого, и кто работает над этим. И при случае, сделает это гораздо шире, чем сделал это для меня…»
+++
«Бескорыстие в абсолютном смысле – миф! Это лишь вопрос «тонкости» и «грубости» нашего осмысления и наших оценок. Всё дело только в том, каков мотив заинтересованности, какова его природа, откуда он исходит. Если явно «низменный», а значит «грубый», то тогда - всё ясно. Но если «возвышенный», «тонкий», то это - подкупает. Утончённость корысти, подчас уходит за пределы простого эмпирического осмысления, и она приобретает такое тонкое незаметное «тело», что мы уверенны, в её отсутствии, что здесь её просто нет. Но на самом деле, каким бы не было намерение, как бы, не представлялся нам тот, или иной поступок, в нём всегда таится корысть. Намерение, - невозможно без интереса, а значит без корысти. Ведь даже если мотив заинтересованности настолько тонкий, многогранный и изысканный, что становится похожим на бриллиант, который, казалось бы, не несёт никакой практической полезности, и лишь восхищает своим блеском, он всё же остаётся - интересом эго. Если он настолько бесплотный, почти эфемерный, что перестаёт замечаться нашим грубым сознанием, это ещё не говорит о его отсутствии. Ибо всякое намерение, и всякий поступок, всегда имеет конкретный интерес. И даже если цель его лишь в том, чтобы возвыситься над самим собой, над своим и всяким бытовым интересом, в нём всегда остаётся интерес, - интерес победы над собственным «низменным». Всё же это та же корысть, лишь более тонкая, - более изысканная и возвышенная…»
+++
«Вы хотите свободы, но какой именно? Ведь там, где начинается одна свобода, всегда заканчивается другая. … По большому счёту, нам доступна лишь дифференциация свобод».
            +++
«Для нашего разума всегда важнее вопросы, чем ответы. Ибо в метафизическом смысле, для самой мысли, вопрос, - символизирует собой стремление в бытии, а значит, - жизнь. Ответ же, символизирует собой конец этого стремления, а значит, - смерть…».
+++
«Менее всего в жизни мы доверяем собственному мнению. И с этим связаны многие парадоксы нашей жизни. Наш интерес к чему-либо, чаще всего продиктован чужими мнениями. - Метаморфозы нашей души. Загляни глубже, и ты поразишься, как часто переворачивается и меняет свои очертания какой-нибудь кажущийся на первый взгляд истинным, мотив».
+++
«Если высшая точка наслаждения, пик удовлетворения нашего тела принадлежит сексуальности, взлёту нашего либидо, то высшая точка наслаждения и удовлетворения нашего разума принадлежит взлёту Фантазии. Она, фантазия, по сути, является для нашего разума тем же, чем являются для тела – гениталии, с их гормональными выплесками. Её возбуждение и удовлетворение, - вот собственно к чему всегда стремится наш разум. И здесь природа, заманивая нас наслаждением, имеет тот же интерес, что и в относительно грубых основаниях сексуальности, и половой любви. То есть расположить к соитию, для порождения новых синтетических форм бытия. Наша фантазия – это храм наивысшей тонкой любви, где разнополые образы в своём соитии, порождают нечто совершенно фантастическое, запредельное, и великолепное, вызывающее экстаз нашего разума!»
+++
«Природа возбудимости во всех своих проявлениях - аналогична. Не замечать сходства, это прерогатива органа самооценки, принадлежащего к «высшей касте» в нашем сознании, который призван абстрагировать «высшее сословие», от «низменной черни» в нашем разуме, и контролировать почитание и поклонение царю в нашей голове. Так прорастает и расцветает - Мораль разумения. Она, есть канон инквизиции, для разношерстного племени нашего разума».
+++
«Музыка в своей сути, есть воплощение самой жизни! И вот в каком смысле: Наша жизнь, по большому счёту, есть лишь форма. Там, где есть изменение, некое течение формы, там есть жизнь. И наоборот. Там, где нет течения формы, или где форма как таковая отсутствует, там нет жизни, там нет мира, там нет всего того, на чём основывается само понятие жизнь. Музыка же, в своей сути есть форма. Она есть воплощённый в звуках порядок. Ведь в ней, нет ничего кроме формы и порядков, кроме гармонично расположенного ряда созвучий в определённых нашей душой, алгоритмах.
   Как в музыке, более нет ничего кроме формы и порядков, так нет ничего кроме формы и порядков в самой жизни…»
+++
«Для того, чтобы музыка нам нравилась, её частота, её амплитуда колебаний должна совпадать с колебаниями нашей души, как в общем смысле данного природой характера, так и в узком смысле данного часа и данной минуты. Ведь вибрации твоей души меняют свою частоту, частоту своих вибраций, как в широком диапазоне жизни, так и в узком – дня и даже часа». Этим положением отчасти, объясняется смена вкуса, в самом широком смысле слова».
+++
«Музыка – самое рафинированное, самое непосредственное из всех монад природы, воздействующих на нашу душу. Ведь она самое чёткое, самое явное отражение нашей души, нашей сущности».
  +++
«На самом деле, мы не в состоянии передать наши мысли непосредственно в той форме, какую они имеют в нашей голове, у нас нет для этого телекоммуникационных возможностей. Между головами, в наше время, не существует транспортных систем, способных переносить непосредственно формы мысли на расстояние. Мы можем лишь кодировать мысли в слова и предложения, складывать их в лингвистически сложенные ряды, и отправлять оппоненту. И тот, кто затем пытается расшифровать их, переведя слова и предложения обратно в идеальные формы мысли, может делать это только с известной погрешностью. Информация, переданная таким образом, превращается в нечто иное. Так зашифрованный телевизионный сигнал, проходя через дешифратор, превращается в нечто иное, образуя нечто новое, - образ на телеэкране.  Так поток электронов превращается в лампе в нечто иное, - в поток фотонов. Так червяк превращается в бабочку. Так «неживое», превращается в «живое». Метаморфозы интерполяций мира, трансформаций и перевоплощений».
+++
«Чтобы понять, как мог наш мозг резвиться в такое невообразимое сложнейшее образование, прежде надо осознать, что любой самый сложный агрегат нашего мира, как отражение эволюции нашего разума, имеет свои истоки, своё основание в простейшем.
     К примеру, такое чудо современной техники как компьютер, имел своим началом так называемый «Жаккардовый станок». Который создавал первые рисунки, первые формы на нейтральном полотне ткани. Он делал вышивки на этом чистом полотне, и был так прост, что сейчас, всё это умиляет, и мы абстрагируем компьютер от него, в силу сложности и возможностей оного. Но именно из этого простого перфокарточного механизма, постепенно выросло такое грандиозное, такое сложное устройство как компьютер.
     Хронология развития нашего разума имеет в сути своей, то же постепенное усложнение и становление простых нервных окончаний. Вся разница лишь в масштабах, и в отличительных алгоритмических особенностях. Истоки нашего могучего разума исходят из элементарных реакций на раздражения, и спровоцированного этим раздражением формирования нервных окончаний, и последующего постепенного прогрессивного становления и усложнения этих ганглий, образования на их основе «ганглий ума», синтезирования этих отдельных «ганглий» в алгоритмические соединения и образование организма, называемого обширнейшим понятием - разум. И этот совершенный организм, в результате перераспределения и перенакопления внутренней энергии, начал транслировать во вне, гармоничные длинные цепи мыслей-абстракций, некие, своего рода живые сущности астрального мира.
     И вот во что развились эти некогда простейшие реакции и их «дети», в процессе эволюционного становления. Теперь его мистическая, почти божественная сущность, его экзистенциальная умозрительная запредельность, не терпит даже намёка на сравнение с чем-либо низменным! Теперь его сущность вне мира, и даже над миром!»
  +++
«Чтение книг по аналогии, я сравниваю с двумя вещами. Первое: это добыча золота – (на лопату пустого грунта несколько крупинок благородного ценного металла). Иногда натыкаешься на жилу, где количество крупинок увеличивается в несколько раз, и даже попадаются «самородки».
   И второе: с употребление напитка, например, вина. Где чрезмерная концентрация мысли усложняет усваиваемость напитка в целом, а чрезмерная разбавленность вызывает скуку и отвращение.
   Впрочем, то же самое можно отнести к любому воспринимаемому нами искусству. Где дело даже не в концентрации подаваемого напитка, но в том, насколько вы готовы трудиться, чтобы переварить и усвоить то, что вам преподносят, и насколько подготовлен ваш желудок, к этой работе».
+++
«Когда человек стремится к наиболее полной свободе, его душа постепенно развращается. И, в конце концов, даже самое необходимое её лишение, он воспринимает как заточение в кандалы. На улицах крупных городов мы часто встречаем «абсолютно свободных людей». Зрелище, – удручающее…»
+++
«Когда мечтаешь о полной свободе, представь себе во что превратилась бы наша Земля, получи она полную свободу от Солнца…»
+++
«Почему скука так угнетает нас? Не потому ли, что это состояние нашей воли, самое близкое к пустоте, к тому отсутствию действительности, в котором нет ни движений, ни стремлений? Ближе только полное разочарование жизнью и действительностью, при котором смерть становится желанной. Здесь пустота, - одерживает свой верх. Поэтому наша воля так страдает в наплывах скуки. Она, по большому счёту, готова переносить любые мучения, рисковать всем своим существом, только бы не испытывать эти невыносимые симптомы подступающего полного баланса стихий, в котором нет движения, ибо нет стремления».
+++
 «Один из редких советов: Внимательно следи за своим разумом, не перегружай его. Найди какую-нибудь отдушину в своей опасной работе, иначе рискуешь надорваться. Вы видели людей, перегрузивших свой организм в спортзале? Они стали не способны преодолевать маленькие нагрузки. Наш мозг — это часть организма, и все его генетические особенности, все его механизмы, в своей сущности, не далеки от работы мышцы. Наш мозг, получая нагрузку, так же становится сильнее, быстрее и способнее. И так же, при чрезмерных нагрузках рискует получить срыв, который надорвёт его, после чего вернуть что-либо в прежнее состояние будет, – невозможно! Инвалид разума! Перегрузка мозга происходит более незаметно, чем это бывает с телом, ведь в нём нет болевых окончаний. Будьте внимательны и осторожны. Напрягая свой разум, давайте ему отдохнуть, не доводите до кризиса, и ваш разум со временем, будет становиться только сильнее. В конце концов, он будет способен легко переносить даже всё запредельное…»
+++
«Когда ты почувствуешь боль в мозге, боль там, где её не может быть по определению, тогда ты поймёшь насколько может быть невыносима боль! И осознав, что её причина в чрезмерном углублении в холодные пещеры мироздания, где разум уже бессилен удерживаться на рельсах самообладания и здравого смысла, тогда ты поймёшь, что единственное спасение, это заставить себя удерживаться на поверхности мира, - в тёплых водах иллюзии. И здесь у каждого, свой способ. Я начал писать песни. Они словно плоты, связываемые мною, стали удерживать меня на поверхности нашего иллюзорного мира. Они, - спасение ныряльщика, обеспечивающие тыл, который ограничивая свободу, даёт её в той мере, которая не позволяет заблудиться в бескрайних просторах реалий мирового океана».
+++
«Никто ещё не написал лучшей песни, и у тебя есть к чему стремится. Но знай, что и тебе её никогда не написать. Ибо лучшая песня, это всё равно что лучшая жизнь…»
    +++
«Любовь, - апофеоз свободы, и в то же время, - великое рабство. Поэтому каждый из нас, на глубоко подсознательном уровне, как стремится к ней, так и противится её…» 
  +++
«Когда у человека «сосуд его души» переполнен «дерьмом», то и во внешних явлениях он не видит ничего кроме «дерьма». Он готов превратить самое возвышенное, - в пошлость, а самое тонкое и изысканное, - в фарс!»
+++
«Глупо рассчитывать на то, что, какая бы то ни было совершенная рациональность мышления победит инстинкты. Рациональность, в конце концов, всегда вставала на сторону инстинкта, как только подступал кризис, (неважно какого плана). И с этим нельзя ничего поделать. Что можно сделать с агрессивностью огня, пожирающего всё на своём пути? Что можно сделать с подавляющей своей мощью и сметающей всё и вся, водной стихией…?»
+++
«Военная машина, как всякое «чудовище», живущее на нашей земле, не может слишком долго обходится без пропитания. И «ботвой», долго удовлетворятся, так же не может. Она, в силу собственной природы, всегда будет требовать «мяса». Хотите прекратить всякую социальную войну, уничтожьте все военные организации и структуры, военные машины, - все «военные чудовища» на земле».
  +++
 «Прекратите всякое военное сопротивление на земле, (если бы вам было это под силу), и вы увидите, во что превратится человечество, лет эдак, через 400, (если не вымрет). Скорее всего, оно деградирует по всем направлениям как физически, так и морально. То, что вы сейчас считаете абсолютным злом, станет для вас единственно спасительной формой существования…»
+++
«Постепенное душевное утончение, переходящее то тут, то там в изнеженность и моральный инфантилизм, и соответствующую моральную чувствительность, а вместе с тем и взыскательность по отношению к собственным моральным аспектам поведения, и явилось в последующем, причиной разрастания оптического обмана, в отношении собственных моральных основ поведения. Нет, не моральное разложение, а напротив, утончение и усложнение моральных принципов, явилось причиной отношения человека к себе и своему социуму, как к чему-то морально деградирующему. Всё это происходит на почве контрастности между утончающимся и становящимся более взыскательным моральным агрегатом сознания, его адекватными оценками, и всегда несколько отстающей реальной действительностью происходящего. Всё более утончающийся моральный агрегат души современного человека, даёт иллюзию общего морального упадка социального общества.
     Иллюзия моральной деградации общества, имеет своё основание именно в этой контрастности, и повышающейся, благодаря этой контрастности, требовательности к собственному моральному совершенству. И благодаря этой повышающейся требовательности, у нас, у современников, и возникает чувство собственного морального упадка. Что же на самом деле, происходит?
     На самом деле, наши оценки собственной моральной состоятельности, есть лишь контрастирующие впечатления, от столкновения в нас различных "ганглий осознанности". Где утончающаяся "оценочная ганглия", воспринимает собственные, в прошлом, не имеющие большого значения поступки, и даже собственные мысли, теперь, как нечто ужасное и морально недостойное. Мы становимся утончённее, моральнее, и на этом фоне, мир вокруг нас, по законам контраста, становится ужаснее и аморальнее. Но никак не наоборот, при всём впечатлении обратного. Современный социум стал гораздо моральнее в сравнении со средними веками. Но в нашем впечатлительном восприятии, происходит нечто обратное. Нам кажется, что мы морально деградируем.
    Эта иллюзия, есть – закономерность. Так всякая глупость прошлого, становится глупостью, только с высоты утончённого и изощренного современного разума».
  +++
«Часто наше созерцание и осмысление собственных поступков, повторяет отражение внешнего феноменального мира, - в зеркале нашего глаза, где всё перевёрнуто, и где рассудок ставит всё на свои места, возвращая в своё положение перевёрнутый феноменальный мир.
   Но кто скажет, в каком положении он перевёрнут, а в каком – нет? Если, по большому счёту, не существует ни низа, ни верха?»
+++
«Так перевёрнуто всё и вся, как в нашем восприятии и воззрении, так и в созерцании и осмыслении. Включая и саму целокупность мира, где его фундаментальная существенность является лишь трансцендентальным перевёрнутым отражением функции нашего разума, и, по сути, являясь чистой иллюзией. И важно понимать, (хотя это не просто), что нам никогда не поставить всё на место, ибо это уничтожит наш мир, который сплошь построен на иллюзии».
  +++
 «Месть, - как неиссякаемый источник, как непреодолимое и вездесущее природное явление нашей души, как воплощённое в нас и превращённое в форму, соответствующую нашему разуму, явление природы вообще. Шипы Акации и яд, поступающий в её листья, мстят животным поедающим их. Пчела, погибая, мстит за себя. Всё, что живёт и хочет жить, в большинстве случаев обладает этим механизмом, который в нас, развился в такое мощное чувство».
+++
«На самом деле война и её провокация, это вопрос не ненависти, - но любви. И в этом смысле именно любовь является провокатором и предвестником всякой войны. Ибо ненависть не рождается на пустом месте, она рождается тогда, когда кто-то начинает попирать то, что ты так любишь! И не будь в мире любви, в самом широком смысле слова, не было бы и никакой войны…»
+++
«Когда мы с полной уверенностью в душе, отвергаем войну как таковую, мы на самом деле отвергаем лишь грубые её проявления. Это наш утончающийся разум противостоит собственной грубой материи, отвергая её, и тем самым абстрагируясь от всего низменного в самом себе. Так утончённость и изысканность противостоит пошлости и вульгарности. Так сложное, - противостоит простому. Саму же войну, как нечто вездесущее и неистребимое явление нашей действительности, отвергать наивно. Ибо, в таком случае, ты отвергаешь саму жизнь!»
  +++
«Справедливость - это самое априорное, не требующее никакого постороннего знания, и в то же время, самое относительное из всех понятий. Человек всегда знает, что справедливо, а что нет. И в то же время, для него всегда справедливо то, что справедливым рисует его заинтересованный разум. Он, как правило, всегда находит дорогу к оправданию любых своих поступков».
  +++
«Вы боитесь мести, как таковой лишь потому, что боитесь цепной реакции, и как следствия, апокалипсиса. Но этот страх - напрасен. От цепной реакции повсеместной мести и злобы, нас всегда удерживает чувство самосохранения, как некий противовес, не дающий пойти вразнос. Это чувство подобно графитовым стержням в атомном реакторе, выдвигается автоматически, когда подходит кризис, и возникает опасность цепной реакции».
+++
«Отдельная личность, в которой все ганглии осознанности находятся в балансе, функционирует слаженно, как здоровый атомный реактор. Личность, где эти графитовые стержни сдерживания не выдвигаются достаточно в нужный момент, там происходит необратимая разбалансировка. И это говорит о не достаточном совершенстве личности».
  +++
 «Какое-то внутреннее чутьё, и какое-то внутреннее торможение, на уровне утомляемости! Я никогда не мог по-настоящему увлечься чем-либо одним. Поэтому я никогда не достигал серьёзных вершин, ни в одном деле, за которое брался. Но я благодарен, что не превратился в морального урода, и не стал умственным горбуном с гипертрофированной одной из сторон мировоззрения, где другие стороны напоминают атрофированные рудименты. На каком-то глубоко подсознательном уровне, что-то не давало мне зациклиться на одной стороне мира. Усвоив суть какой-нибудь вещи, я не стремился оттачивать до совершенства своё понимание её, не стремился превратить её в своё ремесло. Я не расположен ни к одному ремеслу, я - не ремесленник. Ведь для того, чтобы быть ремесленником, необходимо зациклится на чём-то одном, иначе не достигнешь вершин совершенства. Теперь я ясно осознаю, что моё кредо знать и уметь всё помаленьку, то есть быть - гармоничным. Но с точки зрения прагматичного разума, это значит быть никем.
     Быть философом, - отражением мира, это единственное, что меня по-настоящему всегда увлекало! И когда я чувствовал, что от моего философствования начало веять некоей серьёзностью с привкусом металла, что во мне начала вырастать важность, формируясь в некую «опухоль», подавляя все остальные жизненные реалии, мой иммунитет - срабатывал. Я уходил с этого «угольного разреза», ища бытовые радости жизни, в цветущем клевером поле, леча свой разум обыденными простыми вещами. И от этой терапии, опухоль - спадала».
+++
«Как чрезмерное отсутствие свободы, приносит страдание определённым ганглиям твоего сознания, так и чрезмерное наличие свобода, со всей присущей ей неопределённостью, так же вызывает страдание других ганглий твоей осознанности. В своих гипертрофированных состояниях, как полное отсутствие свободы, так и полное освобождение, вызывают страдание разных ганглий твоего организма. Для нашей воли, и для нашего разума приемлем определённый баланс. И у каждой отдельной личности он - свой, и для каждого он обеспечивается своими факторами житейского бытия, и своими инструментами. Для одного наличие больших денег – это свобода, для другого – кабала! Каждый сам формирует и дифференцирует собственную свободу, у каждого - своя дозированность, как свободы, так и несвободы...»
                «О сколько нам иллюзий уготовано судьбой,
                не замечаем мы, их повсеместного влияния…»
«Мы стремимся к материальному богатству, даже подчас в ущерб собственному здоровью, считая, что только оно может осчастливить нас. Что это и есть самое главное в жизни. Что именно деньги дают истинную свободу. Но получив это богатство, вдруг осознаём, что стали его рабами! Одно отсутствие свободы, лишь поменялось на другое».
+++
«Когда ты всеми силами стремишься к богатству, только ради богатства, ты, в конце концов, получаешь - пустоту. Ибо так уж устроена наша душа, достигнутая цель превращается в нашей душе, в - небытие».
+++
«Для одного счастье, - сидеть в келье, и читать с утра до вечера мантры.  Для другого счастье, - рубить головы на поле брани».
+++
«В моём понимании существует два направления в стремлении к обретению счастья. Условно говоря, одно – отрицательного характера, другое – положительного. Первое, это когда, к примеру, человек занимается нелюбимым делом, в надежде заработать и купить дорогой престижный автомобиль, считая, что только так он может достичь счастья. Второе, - это когда человек занимается любимым делом, невзирая на то, что оно не сулит ему материальных выгод, и скорее всего не принесёт никаких иных барышей, кроме собственного душевного удовлетворения.    Первый, - в своём стремлении к обретению иллюзорного счастья, жертвует самым дорогим, что есть у человека, - временем своей жизни. То есть он поступает так, как поступают католические священники, убеждая вас в том, что есть цель, ради которой стоит пожертвовать временем пребывания на этой земле, - цель, ради которой можно пожертвовать жизнью как таковой, в надежде обрести блаженство в раю.
     Второй же, занимаясь любимым делом, обретает это блаженство уже сейчас, и здесь. Он не жертвует тем единственным, что ему даётся, – временем своей жизни, ради мифических удовлетворений, ради целей, которые никогда не удовлетворят его. Он не поступает так, как поступает первый, жертвующий длинным отрезком своей жизни в мучениях, ради короткого, в благоденствии. Ведь это, в конце концов, всё равно, что мучиться всю жизнь, ради сладкой смерти. Подобные перехлёсты нашего сознания делают нас ещё несчастнее…» 
+++
«Подчас песня, зарождаясь, как флуктуирующая точка подсознания, как метафизическая сущность идеального созерцания, в процессе своего становления вытачивается как фигурка из дерева, или точнее сказать, словно вылепляется скульптура из куска глины. Сначала грубый набросок, затем придание нужной общей формы, и под конец оттачивание тонких деталей. Но её отличие от всякой монументальности застывшей скульптуры в том, что песня есть живой организм. И когда она начинает жить своей жизнью, она словно «саморегулирующаяся система» начинает сама себя гармонизировать.
      На стадии же рождения и созревания, как любое иное произведение искусства, она требует, как вдохновенного проникновения, так и кропотливого труда анализа. Только тогда, когда над произведением, в достаточной степени поработал как инстинкт, так и разум, оно становится совершенным. Ведь всё самое совершенное когда-либо созданное человеком в нашем мире, всегда результат синтеза инстинкта и разума, - воли и интеллекта».
  +++
«Наш разум, достигнув определённого уровня своего развития и постижения вовне, неминуемо разворачивает свой взор внутрь, тем самым возвращаясь к истокам, расширяя собственные возможности созерцательной осознанности, и находя новые векторы познавательности. И подобные возвращения происходят не только в пространственных плоскостях мироздания и миро постижения, но и во временных. Так когда-то рыба, выйдя из воды и превратившись путём длительных и сложных трансформаций в сухопутную тварь, в млекопитающее, затем снова направила свой взор в океан, и обратной дорогой трансформаций и преобразований, это сухопутное млекопитающее превратилось в кита, этого повелителя морских просторов. Наш разум всегда ищет новые среды обитания, и не удивительно, что иногда у него вырастают «жабры», а «ноги» превращаются в ласты…»
  +++
«Ах, если бы в действительности было всё так просто! Если бы наш разум делился чётко на инстинктивно-идеальную часть, и рационально-аналитическую. Но всё вытекает одно из другого, и мы никогда не можем основательно утверждать, где кончается инстинкт, и где начинается разум. Где кончается интуиция, и начинается анализ. Где кончается воля, и начинается интеллект. Как я уже отмечал, разум - в каждой нашей клетке, а воля, - в каждом движении нашего разумения.
    Мы обозначаем для всего идеального и всего рационального в нашем воззрении, свои условные полюса. Но границы между этими полюсами условны. Каждый из нас подобен дереву, или башне, с ровными стенами. Мы знаем, что у этой башни есть основание и есть верхушка, но где точно кончается «низ» и начинается «верх», мы можем определить лишь условно, назначив эту середину, и придав ей подтверждённую достоверность путём согласованности различных воззрений».
+++
«Тот, кто утверждает, что достоверного Бога - нет, пусть помнит, что точно так же нет и достоверного мира! Как первое, так и второе, продукт нашего разума. И сомнение в достоверности Бога, в равной степени должно соответствовать и сомнению в достоверности мира. Как и в обратном. Достоверность мира, лежащего пред нашим взором, степень этой достоверности, подтверждает и степень достоверности Бога. С появлением мира, – Бог не мог не появится. Абстрагирование Бога от «мира вообще», это естественное следствие свойств нашего разумения. Мы можем мыслить только в одном русле, «субъект – объект», в ином русле нам дано мыслить. А значит все, что существует в этом мире, и всё, что когда-либо будет существовать, необходимо будет распадаться на две части. На то – что есть, и то, – благодаря чему это есть. На: «я», и «оно». И здесь, в трансцендентальном поле, как и во всяком поле созерцания, мир неминуемо распадается на сам мир, и его причину, олицетворяющую создателя. Наше сознание не существует вне пространственно-временной причинно-следственной парадигмы. И всё, что существует в нашем визуально-феноменальном или созерцательно-трансцендентном обозрении, и даже то, что рисует нам наша «свободная фантазия», всё так или иначе, будет иметь в себе две основные стороны мира». 
+++
«Мысль – материальна, и в этом не должно быть никаких сомнений. Но в транскрипции моего созерцания и повествования, мысль – живой организм самого тонкого мира, астральной действительности. А значит всё, что она способна родить, всё это имеет такое же право на существование, как и любой осязаемый нашей сенсорной системой, объект феноменального мира. Ведь существуют формы пребывания, которые рождаются в нашем сознании и в нашем сознании же умирают. - «Животные ноуменального мира», сбивающиеся в стада и в организации, существующие и пасущиеся на трансцендентальных полях бытия. И у каждого такого организма, своё поле, свой ареал, и своя продолжительность жизни. Их жизнь подчас так мимолётна, что её не в силах идентифицировать наш ещё слишком инертный и грубый оценочный разум. Иная мысль живёт так быстро, что мы подчас не успеваем её зафиксировать, даже в нашей памяти.
     А такие грандиозные и сложные «организмы ноуменального мира», как «религиозные пантеокультуры», сродни доисторическим динозаврам при всей виртуальности мыслительной сферы жизни, живут тысячи лет на полях метафизических реальностей, передаваясь из головы в голову, словно вирусная культура, усложняясь и трансформируясь. И мысль, и «религиозная пантеокультура», – порождённые нашим разумом формы жизни, такие же реальные, как всякие формы «феноменального мира», будь то; муравей, слон, человек, или океан…»
+++
«Вы говорите, что Боги - бессмертны? Но посмотрите непредвзятым взором в историю! Сколько за последние века умерло Богов, и сколько родилось! А скольким ещё предстоит умереть и скольким родиться...!»
+++
«Как слишком продолжительная война, так и слишком продолжительный мир одинаково губительны для всякой системы и всякой организации. Здесь как нигде крайне важно гармоничное чередование, обеспечивающее баланс, который сохраняет паритет сил, и саму систему. И от того, будет или нет вмешиваться в этот процесс рационально - аналитический разум, на самом деле, мало что зависит. Природа сама заставит «систему» искать либо войны, либо мира. У каждой здоровой и способной к выживанию системы, иммунитет - в каждом из направлений, должен срабатывать неукоснительно».
+++
«Ты чувствуешь, как романтизируется всякая вещь, которую ты видишь с экрана. Даже самая банальная обнаруженная в реальной жизни вещь, на экране превращается в нечто будоражащее твою фантазию. Ты получаешь колоссальное впечатление от вещей, которые в реальной жизни, просто - не заметишь! Кинокамера, - этот посредник между реальностью и иллюзией, превращает обыденные вещи нашей жизни, в зажигательный факел для нашей фантазии».
     +++
«Ты всё ещё недостаточно глубоко осознал мир, ты всё ещё плаваешь на поверхности, если считаешь что-либо в этом мире выше и важнее другого. Если ты считаешь свою глубокую проникновенность мышления, свою философию - самым важным в мире, а всяческие вещи житейского характера, к примеру, политику, напротив чем-то низменным, - «вознёй» не заслуживающей внимания по-настоящему умного человека. Если ты смотришь свысока на бытовые вещи различного плана, не имеющие отношения к твоей глубокой осознанности, как на то, что не заслуживает даже существования, и считаешь увлечение ими лишь недоразвитостью, или заблуждением слабого мозга, значит, ты ещё недостаточно глубоко осмыслил и понял этот мир. Когда же ты осознаешь, что вся твоя философия нисколько не важнее простой обыденности, что каким бы не было твоё глубокое мышление, оно нисколько не важнее, к примеру, какой-нибудь вечеринки с друзьями, или купания в открытом океане, где ты ощущаешь свободу, её самое доступное из возможного олицетворения. Когда ты понимаешь, что каждая минута прожитой жизни, так же важна, как и создаваемый тобой «вечный фолиант», (ведь как то, так и другое, всё равно будет съедено «акулой вечности»), что в данный момент важно лишь то, что считает важным та, или иная «ганглия твоего разума», и по большому счёту, что для одной «ганглии твоего разума» важно только то, что сейчас, а для другой только то, что «вчера» и что «завтра». Что для одной стороны твоего разумения важна романтика повседневного быта, для другой глубокая проникновенность разумения, и что в этом споре нет, и никогда не будет победителя, и что на самом деле ценно как то, так и другое. И что сравнивать «несравнимое» – глупо и непродуктивно. А главное, что нет ничего гениальнее самой жизни! Тогда ты действительно осознал этот мир, достаточно глубоко!
      Да. Вся метафизика и трансцендентальная диалектика, вся пропасть идеального знания, при всём своём пафосе и неоспоримой важности, нисколько не важнее простых обыденных вещей, и мелочей повседневной жизни. Ведь это только с их точки зрения «мир обыденности» – низменный. Что общее, - нисколько не важнее частного. И как я уже отмечал, ни одна «глубочайшая философема» не важнее простого «полового акта влюблённых». Ни один «грандиозный замысел», нисколько не важнее минутного заливистого смеха ребёнка. Целая жизнь умопостижения, – равна одному единственному мигу вдохновения! Всё безграничное пространство, - нисколько не важнее какой-нибудь маленькой букашки на нашей планете. А Вечность – нисколько не важнее мига жизни. - Знак между правдами – ровно. Помни об этом!»
       +++
«По большому счёту обыденность мира действительности, отражающаяся в нашем рациональном осмыслении, – самодостаточна. Она не нуждается в философской глубине. Впрочем, как и глубина, - не нуждается ни в какой обыденности. И здесь ты осознаешь во всей полноте, что, отдавая всё своё время одному, в ущерб другого, ты просто-напросто лишаешь себя половины мира! Если в тебе ещё не угасло желание и стремление к бытовым радостям, к бытовым удовлетворениям действительного мира, – не отпускай их!»
    +++
 «Ты не сможешь танцевать в маленьком доме, и не найдёшь уюта в слишком большом. Ты не найдёшь на лужайке леса красивых раковин, за ними необходимо как минимум нырять на дно океана. И никогда не найдёшь прекрасных полевых цветов на дне этого океана. Стоит ли жертвовать одним, в угоду другого, тем более что в сущности всё - есть суть иллюзия».
   +++
«Искать в философии чего-то полезного в практическом смысле всё равно, что искать в музыке удовлетворения физического голода. Она, конечно же, где-то помогает, но только как чистая иллюзия, как вдохновение. Философия — это всё же мир идеального, и когда она идёт на службу рациональному, то она безусловно опошляется, и теряет свою истинную ценность».
+++
«Для того чтобы сделать что-то лучше других, чтобы произвести нечто талантливое, нечто сверх гармоничное в уже существующем, необходимо учится на чужом опыте. Но для того чтобы сделать нечто новое, несуществующее до сих пор, нечто гениальное, - здесь чужой опыт будет только мешать. Здесь необходимо абстрагироваться от всякого чужого опыта. Здесь учёба, - даже противопоказана».
   +++
«Создание какого-либо произведения искусства, всегда сопряжено с определённой трудностью. Просматривая его после создания, тебе всё время хочется его улучшать. И это в равной степени относится как к скульптору, художнику, так и к поэту или философу. Сначала ты делаешь грубую форму, затем оттачиваешь её до возможного для тебя совершенства. Ведь дело всё в том, что это самое совершенство, не имеет пределов, и не может быть воплощено в своём Абсолюте. Ты можешь сколько угодно улучшать своё произведение, но полного совершенства не достигнешь никогда. И, понимая это, ты, в конце концов, говоришь себе: Всё, хватит, это можно делать бесконечно! И отпускаешь своё творение в мир».
   +++
«Существует множество версий рождения красивых детей, то есть красивых людей. Благородство родителей, огромная любовь при зачатии, смешение кровей севера и юга, и т. д. Я же хочу добавить в это своё видение причин красоты. Красота — это гармония, - внутренняя гармония, выраженная во внешних гармонично сложенных формах. Гармония же, это равновесное сочетание в целом, твоих внутренних противоборствующих стихий. И эти противоборствующие стихии вливаются в тебя твоими родителями. Они словно полноводные реки создают прозрачное чистое озеро, в котором экосистема не нарушается ничем, и в котором всё и вся сбалансировано. И по большому счёту красота такой личности, это равносильное сочетание двух самых сильных внутренних противоположностей человеческого духа. Мы называем их добром и злом. Они образуют некий синтез двух достойных друг друга наимощнейших стремлений. Которые, сливаясь в единый образ, - в единый конгломерат, встают как воплощение божественного и дьявольского начал, и тем самым радуют наш глаз, обещая, на самом деле, нашему существу будущее.
      И рождение красивых людей, это всегда сочетание, слияние в некоей гармонии двух равносильных, а значит равноправных родителей, двух достойных друг друга противоположностей, сливающихся в некий сплав противостояний.
      Уродство же, вызывается слиянием либо слабых сил, либо не равнозначных, где одно подавляется другим, и как следствие происходит нарушение гармонии. Красота подразумевает внутреннее здоровье, а здоровье — это баланс сил, - внутренний гармоничный баланс в самом широком смысле слова».
       +++
 «Осознал ли ты, что в мире нет ничего, что в той или иной степени нельзя было бы причислить к иллюзии? Что при всей своей неопровержимой достоверности вся наша действительность целиком и полностью – иллюзия. Ведь в ней нет ничего истинно фундаментального, в ней нет ничего - абсолютно сущего. Ибо будь в ней хоть что-то истинно сущее, а значит реально окончательное, и мир, как таковой, - мир который мы наблюдаем, необходимо перестал бы существовать! В нём появилась бы законченность! И он был бы поглощен этой законченностью! Он съел бы самого себя!»
+++
«Что вы вкладываете в понятие «вещь в себе», что вы могли бы вложить в него? Если вы подразумеваете нечто вне нашей действительности, и всё же сущее, то это абсурд. Если же вы имеете в виду нечто, существующее в нашей действительности, и в то же время нечто фундаментальное, нечто «окончательно сущее», то это так же абсурд. На самом деле вашему разуму необходима изначальность, некая граница, - точка отсчёта. И вы не в силах преодолеть эти оковы, вы не можете думать несоразмерно вашей природе. И как бы ни отодвигалась эта «точка отсчёта», вы никогда не закончите эту игру».
     +++
«Знаете ли, знакомо ли вам ощущение полной опустошенности, когда вам кажется, что вы коснулись дна мира? Дальше может быть только «взгляд извне», что совершенно не доступно нам, - детям этой действительности».
     +++
«Не читай ничего! Так говорит тот, кто сам прочитал слишком много. Не в деньгах и не в богатстве счастье! Так говорит тот, кто уже обладает этим богатством…»
     +++
«Когда вы говорите; - «Сила воли», вы, конечно, подразумеваете насилие над собой. Насилие, либо над своим телом, либо над душой. Но я никогда не насиловал себя, я всегда делал то, что хотел. И в этом смысле, у меня нет силы воли, - я не обладаю ей в силу невостребовательности таковой».
     +++
«По большому счёту Гениальное, или точнее сказать, обозначенное нами как Гениальное это, как правило, лишь продукт восторженности. Ведь оценка, - хладнокровная оценка, почти не возможное явление».
     +++
«Не верующих людей - не бывает. Слишком тонка и слишком глубока наша душа. Есть люди лишь отвергающие религиозные формы, навязываемые историческим обществом, - люди, не видящие и не признающие в религиозных конфессиях и верованиях, отражённой истинности форм собственного сознания. Они чувствуют оскорбленной собственную веру, поверхностным трактованием всяческих транскрипций, строящихся на постулатах и догмах религиозного пантеона.
      Но есть люди, отвергающие все религиозные дисциплины мира по иной причине. Такие люди, просто не задумываются над глубинами собственного созерцания, не стремящиеся к обоснованности и созерцательной истинности тончайших оснований собственного душевного агрегата. У них либо атрофировано, либо не развито чувство собственной душевной конституции, в которой отсутствие божественного начала, - совершенно невозможная вещь.
     Всё это лишь вопрос глубины осмысления мира, и себя в этом мире. В первом случае, слишком глубокий, для признания какой бы то ни было религиозной дисциплины, за основу для своего теологического пантеона. Во втором, - слишком поверхностный, чтобы вообще что-либо признавать или не признавать в своих тончайших началах».
+++
«Существует евангелие для толпы, и евангелие для избранных. То есть евангелие для среднего разумения, и евангелие для возвышенного и редкого. К первому я отношу евангелие как таковое в классическом понимании христианской Тео дисциплины, ко второму же я бы отнес, к примеру, Заратустру Фридриха Ницше.
    Тот, кто осознает различие внутренних направленностей, задач и воззрений этих различных форм разумения, олицетворённых в фолиантах литературного воплощения, находящих для каждого свой отклик в разумах людей, тот уже не станет, не принижать, не возвеличивать, не отвергать, не утверждать никаких из пантеонов воззрений, и соответствующих им дисциплин…»
       +++
«Неоднозначность терминов понятий и определений, есть привнесённое и воплощённое в наш язык, неоднозначность явлений самой природы, воспринимаемых каждым индивидуумом по-своему, с набором всех возможных их обозначений. Наш язык слишком беден, чтобы вместить в себя каждое явление природы, всю гамму оттенков и переплетений, и обозначить каждое из них отдельным термином. Ты никогда не можешь с полной уверенностью и достоверностью сказать, что означает то или иное понятие, как никогда не скажешь с полной достоверностью, что означает то или иное явление мира».
     +++
Именно в силу скудности нашего языка, мы включаем в одно понятие слишком многое. В силу скудности нашего воззрения и осмысления, мы обозначаем одним явлением, - совершенно несоответственное. Мы слишком легко обобщаем, классифицируем и вешаем ярлыки. Мы сваливаем в один мешок изысканное, и грубое, всё самое сильное, и откровенно слабое, затем завязываем мешок и вешаем табличку.
     Мы называем врачами всех, кто закончил медицинскую академию, и тем самым ставим их всех в один ряд, уравнивая здесь всё лучшее и дурное. Мы называем журналистами всех, кто когда-либо окончил «журфак», и так же ставим их всех в один ряд, тем самым, придавая слишком большое значение пошлости, и опошляя тем самым настоящее совершенство. Мы относим к академическому знанию всё, что так или иначе связанно с наукой, и тем самым, возводим на пьедестал откровенно тривиальное, и унижаем по-настоящему возвышенное, редкое и великое. Мы относим к мудрости всё, что не понимаем, и нарекаем философией всё, что лишь сверкает отблесками запредельного, не принимая во внимание избитой истинны; - «Что не всё то золото, что блестит». Мы всё смешали в этом мире и тем самым запутали сами себя, а теперь пытаемся во всём этом разобраться.
    Посмотрите! - Здесь талант высшей пробы, – равен бездарному шутовству! Там величие, – равно низменности! Здесь пошлость почитается наравне с изысканным! Там грубое, агрессивное и бессовестное, приравнивается к Гениальному! А теперь взгляните повнимательнее, что вы сложили так сказать, в «мешок» любви?!»
   +++
«Как часто в представлении обывателя лучшее, - ничем не отличается от худшего? Как часто в представлении обывателя возвышенное и тонкое, стоит в одном ряду с низменным и пошлым?
+++
«По поводу так называемой «клипности» нашего мышления, находящей, кстати сказать, своё олицетворение на этих страницах. Как вы думаете, почему для нашего разума выхваченные из контекста отрывки, вызывают большее впечатление? Почему они предпочтительнее, для нашего усвоения, чем размеренное чтение длинного развёрнутого сочинения? Почему мы не можем воспринимать и осознавать одновременно и достаточно глубоко, и достаточно широко? Не потому ли что наш разум подобно объективу камеры способен одновременно, либо смотреть в глубину, либо охватывать широту? Наш рассудок, сталкиваясь с длинным развёрнутым произведением, старается охватить его целиком, тем самым теряя в подробностях и глубине. И наоборот, сталкиваясь с «клипоподобным» произведением, не нагружает себя охватыванием широты, и вглядывается в саму суть вещей. Изучая развёрнутое широкое произведение наш разум, словно бегун на длинные дистанции, сопоставляя свои силы, бежит по строчкам, набирая определённый темп, и поверхностно осмысливает суть текста. Выхватывая же из контекста абзац, наш разум проникает на глубину мысли, высказанной этим абзацем. Ведь здесь ему нет нужды в распределении сил, он словно делает рывок, и тем самым его осмысливание становится глубоким и конкретизированным. Такова же природа всякого «эмпирического воззрения», такова природа и «аналитического мышления», какую бы форму оно не представляло, и куда бы, не было направленно. К примеру, выхваченный из контекста художественного фильма эпизод, в глубине, подчас даёт нашему осмыслению гораздо больше, чем просмотр всего фильм. Так же мы оцениваем и природу внешнего мира, заостряя своё внимание на отдельных его пейзажах и отдельных явлениях. Ибо только «клип», в самом широком смысле слова, позволяет по-настоящему заострить наше ограниченное в своих возможностях, внимание».
+++
«Контрастность, – мать всех наших ощущений. Не будь контрастности, в самом широком смысле слова, и наши чувства, атрофировавшись, умерли бы, как умирает всё невостребованное».
   +++
«Очень часто слишком сложные, недоступные нашему осмыслению вещи, кажутся нам пустышками. Ибо то, что непонятно, не имеет для нас смысла. Мы торопимся называть бреднями и просто демагогией слишком сложные для нашего понимания вещи. И напротив, как быстро, с лёгкой руки критиков, тривиальное, - становится в наших глазах гениальным, стоит лишь конъюнктурно выделить то, или иное явление, водрузить его фальшиво блестящее тело на пьедестал почитания».
     +++
«Вообще всякую философему, если посмотреть обобщённо на неё со стороны, как на некий целостный образ, можно сравнить с геометрической фигурой, либо правильной, либо неправильной формы. Но подчас встречаются такие формы, которые можно отнести только к неким «спонтанным образованиям неопределённости». Но как раз такие образования, похожие на звезду с ассиметричными лучами, и завораживают своей непредсказуемой асимметричностью. Философемы с чётко выраженными контурами геометрической фигуры удовлетворяют больше наш рациональный разум, подкупая своей логичностью и завершенностью форм. Но они скучны для идеального воззрения. Философемы же с неправильным, почти «уродливым телом» удовлетворяют больше наш эстетический и экзистенциальный разум. Удивляя своей непредсказуемостью, спонтанностью, и проникновенностью природы, обеспеченной отсутствием правил и ограничений, так присущих всем простым правильным фигурам. Мои пасквили скорее относятся к последним. Ибо назвать их логичными законченными геометрическими фигурами, не повернётся язык. В них больше спонтанности, случайности и неопределённости, чем отточенной достоверной верности.
     В данном случае я не касаюсь глубины. Ибо глубина как таковая, к форме вообще не имеет отношения».
     +++
«Форма всякой философемы зависит от сложившегося воззренческого агрегата разума автора, и вытекающей из этого агрегата, структурной формации его разумения. При всём своём желании, такой автор уже не может мыслить иначе. И как бы там не было, как бы, не воспринимались произведения автора, нет никакой надобности, ломать этот «сложившийся агрегат» в угоду признанным авторитетам умозрения и умопостижения. У каждого из нас только своя, выверенная и закреплённая манера мыслить, своя глубина и своя неповторимая гармония».
+++
«Теология, - есть самая отвлечённая реальность, самая враждебная для всякой логики наука. Наука, считающая логику главным и последним оружием недалёких людей. При всей своей безосновательности для рационального разумения, на самом деле, всегда имела и имеет поныне, сваю непоколебимую основательность в безусловном. При всей наивной подачи своих взглядов, (а наивность эта связана в первую очередь с консерватизмом всякой религии, держащейся за свои догмы как за единственный стержень, сохраняющий её как пантеокультуру), при всём своём мистицизме, в своей сути отражает идеальную истинность окружающего нас мира. В Индуизме или Буддизме, при всей наивности древних, и алогичности всех их постулатов для рационального разума, суть - абсолютно истинна! Взять, к примеру, реинкарнацию. Ведь что такое «реинкарнация», как не глубочайшее понимание того, что всё, и вся должно обязательно возвращается на круги своя. Что всё, что существует, должно существовать вечно, иначе и быть не может! Что в вечности, в конце концов, нет и быть не может невечных элементов.
      Или что есть придание «душевности» как таковой, неодушевлённым предметам, присущей некоторым религиям востока? Антропоморфизм? Отнюдь. Древние чувствовали мир гораздо глубже нас с вами, они интуитивно понимали всю нашу неотделимость он общего миропорядка, от общей сути всего окружающего. Ведь мы, как сгустки энергии, после неминуемого расщепления, распада, вольёмся в общий поток, - в общий энергетический океан.
      В общем-то, мы и при жизни являемся частью этого потока, но в некоем «балансном состоянии саморегулирующейся системы». Системы, само идентифицирующей себя как нечто - божественное. Метафизически, мы являемся неким «субстанциональным сгустком энергии», в схваченном во времени состоянии. И после нашей смерти перестаёт существовать лишь этот баланс, и не более того.
      В религиях древних переселение души, (реинкарнация), и даже придание «одушевлённости» камню, реке, огню и т. д. Это неосмысленное интуитивное познание сущности нашего существования и нашей действительности. Чувствование на тонком интуитивном уровне, всей нашей неотделимой от общего феноменального мира, сути. Мы, – единая субстанция. И внутри этой субстанции, наша суть всегда переходит из одного состояния в другое. Наша глубинная сущность уже была всем, чем угодно, и камнем, и паром, и огнём, и светом, летящим в бесконечное пространство. И ещё бесконечное число раз будет всем этим…»
             +++
«Обобщённое, всегда будет находиться в противоречии к частному. Как и наоборот. Частное, всегда будет находиться в некоей конфронтации к обобщённому.
      На примере науки и философии. Несмотря на некие диффузные проявления между ними, философия обобщённого никогда не будет петь в унисон с науками частностей. Ибо как идеальное знание, с точки зрения рационального, всегда будет являться ненужным бредом, как экзистенциальное, с точки зрения реально-действительного всегда будет не более чем фантазией, так и, с точки зрения идеального и экзистенциального вся рациональность реально-действительного всегда будет, является пошлой формой осмысления, не заслуживающей с её точки зрения, никакого внимания.
      И в плоскости научного осмысления, всё, что принадлежит к основательности знания, воплощающейся в строгие ряды научной догматической школы, и противостоящее этому, знание тонкого идеального, экзистенциального и метафизического, - не имеющего чётких выложенных рядов и основательных конструкций, но выходящего в запредельные поля познания, - будут всегда находится в некоей конфронтации друг у другу, по самой природе вещей».
     +++
«Ещё раз о сущности фундаментальной действительности. Та глубинная сущность материи, которую многие мыслители прошлого называли неизменной и всегда сущей субстанцией, я собственно и подвергаю сомнению. Ибо существуй такая субстанция сама по себе, и мир, должен был бы иметь свою законченность, свою окончательную, или сказать точнее, изначальную фундаментальность, а это невозможность даже – сверх гипотетически.
     На самом деле феноменально-фундаментального не может быть ничего в природе нашей действительности, такое может только мыслиться нашим линейным по своей природе, разумом. Невероятно наличие как данности, чего-то окончательно сущего. Оно лишь может воплощаться в фантомах нашей фантазии, и никак иначе. Эти фантомы выстраиваются нашим разумом, (иллюзорным в своей сокровенной глубине), как незримые, но созерцаемые опоры в тонком мире собственного бытия, как нечто совершенно необходимое для его существования, для законченности собственной природы. Ибо ему нужна земля, - почва под ногами. Он дитя земли, и ему необходима опора. Иначе он проваливается в пустоту, в этот антимир, в оборотную сторону его мироздания».
          +++
«То, что мы мыслим и представляем себе, как незыблемая субстанция, на самом деле есть только отношение. И здесь встаёт вполне правомерный вопрос: Отношение чего, - к чему? И, это один из самых сложных вопросов, требующий для своего уяснения, помимо наиширочайшей амплитуды воззрения, ещё и несколько иного угла этого воззрения. Наша действительность, как определяющая всякую субстанциональность в себе вообще, и всякую материальную субстанцию в частности, есть в сути своей отношение движения, - к безмятежности. Олицетворённого отношения действительности, - к пустоте. Отношение стремления, - к полному забвению, как воплощения неких «сверх полюсов» всякого бытия, и всякой действительности, как воплощённого стремления. Ведь во всякой действительности, в той или иной степени, присутствует как пустота, так и стремление, как забвение, так и движение. И массивность существующей действительности, это лишь вопрос преобладания того, или иного противоречия в этой действительности. Вопрос доминирования, либо анабиоза пустоты, либо стремления действительности. И если с пустотой всё более или менее ясно, (хотя какая тут может быть ясность), то со стремлением действительности, дело обстоит куда сложнее. Ведь именно стремление включает в себя ту субстанциональность мира, которое в неё объективируется, и из которого построен весь наш феноменальный мир. Оно, стремление, и есть воплощающаяся субстанция. Оно есть и причина, и последствие того незначительного преимущества положительного над отрицательным, - того что я назвал «балансом плюс». Стремление провоцируется тем «плюсом», который образуется в результате нарушения абсолютного баланса пустоты, и благодаря которому и существует всё сущее, а значит и весь наш феноменальный материальный мир. Оно порождает скорости, и объёмы, которыми наполнено наше пространство и наше время. Стремление, - порождённое нарушением. Ведь в самой глубокой своей сути, стремление, на котором стоит весь наш мир, это есть стремление вернуть всё на круги своя, вернуть миру изначальный абсолютный баланс. И именно на этом стремлении всё заканчивается, мир действительности более не содержит в себе ничего. И как бы мы глубоко не проникали в его суть, мы никогда не найдём ту желанную фундаментальность, ту окончательную субстанциональную материальность, в строгом смысле слова, ту истинную законченность безмятежного вещества, которую нельзя было бы превратить с помощью нашего разума лишь в отношение. Ведь на этом пути, мы неминуемо будем приходить только лишь к отношению абсолютного баланса пустоты, и стремления нарушенного баланса, вернуть природу в своё лоно, в борьбе с этим вечным нарушением. И поэтому нам не суждено никогда потрогать нечто фундаментально сущностное. Ведь само стремление – не может быть чем-то сущностным, оно лишь - продукт отношение.
    Выходит, вся наша действительность, это отношение «пустоты» к «пустоте» с различными полюсами, с разными знаками внутренней напряжённости? И в этом «клубке разно полярных пустот, – вся наша действительность?! Да…полное крушение!»
+++
«Что, на самом деле могла бы представлять собой «Великая пустота», в свете метафизики существующего?  Некое недоступное даже для нашей фантазии, бытие. Бытие, в котором нет бытия, ибо нет нарушения, этого апологета всякой действительности. «Великая пустота», - это идеально уравновешенное состояние противосил. Они представляются нам как сила гравитации, и сила антигравитации. (Только условно, ибо сами эти силы нам - неизвестны, так как в абсолютной сбалансированности, никак не проявляются, и воплощаются только при нарушении баланса). Эти силы гравитации, и антигравитации, воплощённые проекции этих латентно укрытых от нас сил. Как некие воплощённые стремления, возникающие уже при нарушении абсолютного баланса сил, неизвестных нам.
       Эти два противопоставленных стремления, в своём противостоянии создают нашу действительность, в которой только благодаря нарушению происходит движение, как таковое. «Стремление», - никогда не может возникнуть в абсолютном балансе сил. Где нет нарушения, не может быть и никакого стремления. И вся наша безостановочная движущаяся действительность обязана своим существованием только нарушению абсолютного баланса сил, - баланса присущего «Великой пустоте». Объектвирование материи – продукт этого нарушения. Материя — это нарост, - «раковая опухоль» метастазирующая во все стороны на теле «Великой пустоты». Пустоты, чья идеальность, не доступна нашему разуму, функционирующему в рамках нарушенного баланса, в рамках действительности. Ибо он – дитя этого нарушенного баланса, и воспринять «Абсолютную Гармонию, - не в состоянии».
  +++
«Для того чтобы осознать отсутствие времени самого по себе, как и пространства самого по себе, попробуйте представить себе время без разграничения, без деления его на некие отрезки, без пунктуарности его, нашим сознанием. А теперь попытайтесь представить себе пространство без единого объекта в нём.  Это всё равно, что представлять текущую реку без дна и берегов, или сушу без морей и океанов. - Вселенная, без звёзд и планет, это уже не вселенная. Но если бы вам это удалось, то вы бы почувствовали всю фатальную незыблемость и нейтральность мира самого по себе, который возможен только лишь как отношение. - Мир, в котором нет критериев, есть пустота без времени и пространства. И такой мир не может по определению обладать каким-либо пространством, или временем. А значит никакого времени самого по себе, существовать просто не может, как и никакого пространства самого по себе. Там, где нет соотношения и движения, там нет ничего. 
      +++
 «Задумывались ли вы на чём собственно, основывается наша абсолютная уверенность в реальности окружающего мира, в чём причина нашей твёрдой убеждённости в окружающей действительности, как чём-то существующем самом по себе? Я позволю себе выделить две основные причины этой убеждённости. Одна эмпирическая, вторая – трансцендентальная. Эмпирическая причина этой уверенности в том, что мы, в силу стабильности собственных внутренних метаболизмов, и соотношения их скоростей с внешними скоростями, видим стабильный мир вокруг себя. И эта стабильность всех течений, преобразований и трансформаций, вселяет в нас полную уверенность в истинности действительной реальности окружающего мира. И эта причина, эмпирическая. Трансцендентальная же, заключается в том, что убеждённость наша, прежде всего, опирается на обобщённую воззренческую фолиомультофационную целокупность нашего социума, где согласие между всеми членами, относительно внешнего мира, не оставляет и капли сомнения в его реальности. Где умозрения и умозаключения вторят друг другу, создают общую симфонию мировоззрения, где всё и вся поёт в унисон. А главное, мы точно знаем, что со смертью каждого отдельного члена социума, мир никуда не девается, он остаётся здесь и сейчас.
      Но дело всё в том, что всякая скорость – относительна, и ваш метаболизм также определяется внешними скоростями, как внешние скорости определяются вашим внутренним метаболизмом. Трансцендентальность же обобщённого воззрения имеет в себе такую же относительность и иллюзорность, как и всякое иное воззрение. И как общность, так и отдельность этих личностей и их воззрений, только физическая, и в определённом смысле, глубоко условная. А вот в метафизическом смысле мы все одно целое, и поэтому мир для нас является, как нечто целое и общее. А значит сравнить его реальность, в сущности, опять же - не с чем».
  +++
«На самом деле обозначенная реальность, как некая основа нашего эмпирического воззрения, в своей приоритетности в отношении к обозначенной иллюзии нашей фантазии, имеет основой некое доминирование одних «ганглий» нашего сознания, над другими. Те «ганглии» сознания, которые имеют доминирующую власть в нашем осмыслении, оказывая подавляющее влияние на «арбитра» нашего обобщённого оценочного воззрения, который находит подтверждение их доводам, в «грубых» формах нашей восприимчивости, в стабильности устоявшихся консолей и затвердевших в нашем сознании феноменальных представлениях реальной действительности, которые и определяют окончательный вердикт. То есть в пяти чувствах нашей сенсорики, которые подавляют своим авторитетом «ганглии всякой метафизической и экзистенциальной осознанности», с их «тонкими» формами продуцирования и восприимчивости. И на этой доминантной базе, наш «арбитр» выстраивает общее отношение к миру, и к собственным оценкам в этом миру. Точно так же как, правда, всегда за победителем, как мораль, - всегда за сильнейшим.
      «Арбитр» нашего разума, во имя пользы для своих доминирующих «ганглий», любую их иллюзию способен возвести в ранг истинной реальности, как и всякую неудобную для них реальность, продуцируемую более слабыми «ганглиями», старается возвести в ранг иллюзии.
      «Реальность» — это то, что мы, «доминирующие ганглии сознания», считаем реальностью, а то, что вы нам преподносите как реальность, это только кажется вам реальностью. Вы - заблуждаетесь! Ведь эти ваши «фантазии», противоречат основам нашей реальности, и поэтому не могут иметь силы правдивости. Ведь мы главные, за нами армия подтверждения, стена реальной действительности, из камня и железа! Что вы можете противопоставить этому?!
        Точно так же устанавливают каноны истинности мировоззрения «рационально-аналитические ганглии» нашего сознания, с их аргументами логики и диалектики. Не обращая никакого внимания на аргументы «идеального», считая их лишь выдумками. Так «грубое», одерживает верх над «тонким» и уязвимым. Ведь у «идеального воззрения», у «идеальных ганглий нашего сознания», гораздо меньше основательных аргументов в свою пользу, в силу отсутствия у него, «грубой основательности», как таковой. Его область воззрения – «тонкий мир», где сенсоры грубых восприятий, не имеют никакого значения. Поэтому там, так сложно отличить реальность от иллюзии, и установить хоть какую-то фундаментальность. Ведь там всякая реальность, отсвечивает отблеском иллюзии. Там нет топоров, чтобы разрубать, и нет поленниц, чтобы складывать в ровные ряды. Там нет порядка, который присущ «рационально-аналитическому», так необходимый для всякой основательности».
  +++
 «Когда я говорю, что весь наш мир – иллюзия, я говорю с точки зрения «абсолютно идеальной реальности», (если представить себе, что такова возможна). Всё остальное, лишь воззрения со своими отношениями, у каждого из которых свои амбиции на истинность. Но по большому счёту, с точки зрения «идеальности», «абсолютной истины» - вообще не существует, и у нас нет ничего истиннее, чем наша иллюзия. «Идеальная истинность» нашей реальности, заканчивается нашей действительностью, в которой всё и вся иллюзорно. В ней, одно - чуть более основательнее, другое чуть менее. Одно ближе к жёсткой «металлической реальности», другое - ближе к тонкой, еле уловимой сущности метафизического бытия. Но и то и другое в рамках нашей действительности, а значит в рамках общей иллюзорности. И вопрос преобладания одной реальности, над другой, есть лишь вопрос доминирования определенной группы «ганглий» нашего мировоззрения. По большому счёту для нашего воззрения истинная абсолютная реальность так же не доступна, как не доступна «вещь в себе».
         +++
«Что есть страх нашего инстинкта? Что есть страх смерти? Ведь боятся смерти – это боятся неизбежного. Лёд боится таить, огонь боится потухнуть, камень боится превратиться в песок. Мы часть общего движения. Мы боимся навсегда потерять свою нынешнюю форму, свою индивидуальность. Мы боимся раствориться в океане безмятежности. - Мы боимся стать Вечностью!
   Мы боимся потерять свою свободу, отстранённость, абстрагированность от общей массы, потерять собственную жизнь, собственную иллюзию. Ведь наша жизнь, вся, от мала до велика, есть - иллюзия. Мы боимся потерять навсегда свою «СУБЪЕКТИВНОСТЬ», в самом метафизическом смысле слова. Субъективность, как способность ощущать, способность чувствовать. Как некий феноменальный взгляд самой природы, на себя со стороны. Некое «зеркало», способное отражать реальность, и рожать действительность. Мы боимся потерять возможность продуцировать действительность. Нам трудно осмыслить, что со смертью «зеркала», исчезает и сама действительность. Нам кажется, что со смертью исчезает лишь субъективность, - наша индивидуальная субъективность, а мир действительности остаётся. Мир без нас?! – Наше «Я», кричит от безысходности!
     На самом деле, мы лишь теряем способность отражаться, и отражать в том порядке, в котором это происходит сейчас. Мы перестаём продуцировать то время, которое чувствуем сейчас. Когда мы живём, мир смотрит на себя нашими глазами. Со смертью он перестаёт смотреть на себя, а смотрит вовне, - в «Великую пустоту», где нет объектов, нет времени и пространства, и он пропадает в этой пустоте, как луч солнца, не отражённый от предмета, растворяется в безмолвии и забвении.
      Вы когда-нибудь заглядывали в кромешную темноту? Там, за гранью смерти, находится то, чего вы жаждете при жизни, там полная, абсолютная свобода».
         +++
«Свобода, в абсолютном смысле, подразумевает ничто. Ибо что-то, то есть сущее, по определению - зависимо. Зависимость, вытекает из самого существования, ведь существование вообще, немыслимо вне зависимости. Существование чего-либо, самого по себе, не зависимого ни отчего, существование вне времени и пространства, есть фокус разумения. Вещь в себе – есть ничто. И потому только ничто совершенно свободно и независимо».
       +++
«Вечность – в отсутствии времени, это «плеоназм», масло - масленое. Ибо само понятие вечности, это уже отсутствие времени. Ведь вечно текущее время, это так же фокус нашего сознания. Время может течь, лишь тогда, когда существуют рамки. В отсутствии рамок, оно течь не может, и это - аксиома.
    Как с вечностью – в отсутствие рамок в ней нет и быть не может течения времени, так и с безграничным пространством, где нет объектов, где нет рамок, там нет и пространства. Поэтому бесконечность так же не имеет пространства в себе, как вечность – не имеет времени в себе. Для вечности что миг, что миллионы наших лет – одно и то же. Для бесконечности, что километр, что миллиарды световых лет, – одно. И то и другое – есть отсутствие, и не может наполняться. Ибо для них вообще не существует ни протяжённости, ни количества».
         +++
«Вечность, как и бесконечность в своей совокупности – это оборотная сторона нашего мира. И как они для нас, существуют лишь по - отношению, так и мы, и наш мир для них, только по - отношению. Как вечность и бесконечность не существуют для нашего определённого начало - конечного мира, так и для вечности и бесконечности наш действительный мир, – ничто. Наше «есть», в сущности, есть лишь с нашей точки зрения. Всё что «есть», является сущим только для самого «есть», лишь в отношении к себе. Только во внутреннем отражении. В этом - есть истинность».
      +++
«Попробуйте убедить свой инстинкт, что боятся смерти - бессмысленно? Попробуйте убедить свой идеальный разум, что в абсолютном смысле, не представляет никакого значения то, что для зрения рационального является единственной истинностью. А именно, проживёте вы ещё сорок лет, или умрёте через секунду! Попробуйте объяснить это своему инстинкту. - Никогда! Плоскости этих разумений, - не пересекаются, и практически не влияют друг на друга. Они идут в разных направлениях. Как лучи солнца, чем дальше, тем их векторы сильнее расходятся. И в то же время, они не существуют друг без друга – «Инстинкт» и разум». Наша действительность, наша реальность – это их синтез. Их взгляды – это лучи одного солнца, в различных направлениях, это «глаза хамелеона» нашей личности. Их отношение, это взрыв, - столкновение разных миров».
     +++
 С метафизической точки зрения и в метафорическом смысле, клетка нашего организма представляет собой некое «синтезированное противостояние». Условно говоря, - синтез «воды» и «огня», как метафизическое воплощение непримиримости физики и химии вещества. Эта метафизическая изначальность проецируется на всё, что связано с нашей действительной жизнью. И даже наше разумение, в сути своей проекция этого положения. И мир, отражающийся в недрах нашего разумения, отражается в двух внешних противостоящих сакральных стихиях. И как жизнь, так и сам мир всегда будет воплощением взрыва и коллапса, - одновременно. Мир действительности всегда будет раздвоен, и в тоже время целостен в этой раздвоенности. Он всегда будет воплощением неотделимости, и в тоже время непримиримости огня и воды».
       +++
«Всякое знание имеет проблематическую модальность, ибо никогда не касается самой сути вещей. Всякая же суть имеет только гипотетическую модальность, ибо никогда не может быть раскрыта».
       +++
«Как только ты обозначил ноумен, дав ему имя, он тут же стал объектом для более утончающейся субъективности твоего разумения. Найти в себе то, - что мыслит, не превратив его тем самым в предмет изучения, то есть, не превратив его всё в тот же объект для субъекта, – невозможно! То, что во мне мыслит, - осмыслить без превращения в объект осмысления, - нельзя! Поэтому и недоступен нам никогда сам ноумен, как нечто абсолютно субъективное».
     +++
«Не вызывает ли у вас некоторое умиление, когда вы смотрите на свой мир со стороны и видите, как он восторгается собственной же значимостью, наслаждается собственным же величием, и удовлетворяется собственной красотой? То есть, когда он, воплощаясь в человеке, восторгается высотой собственной разумности, и удовлетворяется совершенством своих искусств».
    +++
«Женская и мужская любовь к противоположному полу, отличается кардинально. В хрестоматийном обобщённом понимании, ибо разумеется существуют исключения. Женская любовь, это отношение «мягкой игрушки» к своему хозяину. Мужская же напротив, отношение хозяина к своей «мягкой игрушке». Женская любовь говорит: я твоя на веки! Мужская говорит: ты моя навеки! Женская любовь более амбициозна, безапелляционна и саможертвенна. Ведь при всех общих сложностях этого вопроса, поменять свою «мягкую игрушку» всегда проще, чем мягкой игрушке поменять своего «хозяина» …»
      +++
 «Вы ищете чудеса? Но каких чудес вам ещё надо? Вы превратили в обыденность и уже даже почти в пошлость поистине чудесное! Чем как не чудом предстаёт в нашем созерцании зарождение человеческой особи, (и не только человеческой!) Его развитие в утробе, в своей динамической последовательности повторяющее каждый этап нашей эволюции. Ведь каждый этот этап, это прямая проекция этапа эволюционного развития человечества в целом на земле. Несколько миллионов лет - за девять месяцев?! Более того, если смотреть метафорически, даже само оплодотворение и зачатие, точно повторяют динамику оплодотворения Солнцем, – Земли! Где роль сперматозоида играет фотон, а роль яйцеклетки – океан. Где в совокуплении Солнца и Земли, Солнце, - воплощённое мужское начало, Земля – женское. И всё это «любовное взаимоотношение» между Солнцем и Землёй, проецируется на наши человеческие межполовые связи, олицетворяясь в нас, в некоем уменьшенном образце, со всеми повторяющимися механизмами, где все различия лишь в объёмах и скоростях, в самом ощущении времени и пространства. Мы – олицетворённое взаимоотношение Солнца и Земли! Мы – воплощённая эволюция всей сакральной природы!»
+++
«Что собственно двигало мной, когда я впервые сел за написание своих пасквилей? - Тщеславие? Может быть, в какой-то степени. Но главное это то, что я поначалу испытывал невероятное удовлетворение, и даже восторг от каждой сформулированной мною мысли. Некое чувство полноты собственной жизни, чувство собственной силы и значимости, и обещания доступности для моего разума, всей полноты мироздания. Именно поначалу. Это сродни тому чувству восторга, которое испытывает человек, встречающийся с чем-то впервые. Со временем восторг пропадает. Полёт становится чем-то обыденным, и даже превращается в ремесло, в работу, не только не доставляющую удовольствия, но и уже приносящую страдание обязательства».
  +++
«Часто, что-то вроде прозрения, дающего поразительную ясность сознания, возникает у меня после стресса. Мой мозг, подстёгнутый этим стрессом, выдаёт порой такие гиперболы осознанности идеального характера, что моя «рационально-аналитическая ганглия» расписывается в своём полном бессилии перевести эти образы в нечто формативное и понятное на бумаге. Но, тем не менее, я всё же пытаюсь выстроить нечто более или менее доступное для понимания».
  +++
«Я ещё раз акцентирую внимание на том, что та «пустота», о которой я часто упоминаю в своём произведении, это не бесконечное пространство без объектов в нём, не бесконечно текущее время, не имеющее ни конца, ни начала, а отсутствие всякого пространства и всякого времени. И не пытайтесь осмыслить это, феноменально. Ибо в этом смысле нам это не дано. Наш разум – «дитя пространственно-временного синтеза», и вне этого «синтеза» дефилировать, - не в состоянии. Он не может выйти за рамки действительности создаваемой им же. Можно лишь знать априори, что эта «пустота» – существует, и она есть монада мира. Ибо иначе и быть не может. Ведь если есть нарушение, (воплощение нашей действительности), должно быть и нечто противоположное, - абсолютный баланс, - полная гармония, в которой нет никакого движения, ибо нет никакого стремления. Нарушение не может быть само по себе, что-то должно нарушатся.
     Чтобы осмыслить это, должно быть включено нечто схожее с откровением божественного. Бог - есть, ибо иначе и быть не может. И как божественное теряет свой смысл, стоит только попытаться его обосновать, или более того доказать, так и «монада абсолютного баланса пустоты», перестаёт существовать под «липкими руками рационально-аналитического рассуждения».
  +++
«Если кто-нибудь, когда-нибудь отыщет в нашей действительности ту «фундаментально-окончательную суть сущего», (ибо материя не является таковой, ведь она есть так же - суть отношение), то сам мир исчезнет, поглощённый этой окончательностью». 
  +++
«Относится с абсолютной серьёзностью к тому, что можно в действительности совершенно точно отделить видимость – от реальности, и придать и тому и другому абсолютность, как раз выдаёт ту природную привязанность нашего разумения к общему «волевому столбу» нашего существа, и полную зависимость нашего разума и его оценок, от собственного «амбициозного эмоционального природного абсолютизма». То есть стремления его, к наделению внешней природы конкретизацией и подведению под абсолютные категории там, где эта конкретизация и категоричность приводит лишь к удовлетворению диссонансно-консонансной природы разума, - его воли. Воплощающегося в стремлении к законченности и очерчиванию границ, и общей упорядоченности, на плоскости собственного воззренческого поля. Удовлетворения, во что бы то ни стало своих стремлений к консонансам, всё того же волевого разума.
       Каждый, кто в своих умозрениях стремится проводить чёткие границы, отделять и противопоставлять одно другому, следует собственной природе, но и становится заложником этих границ и категорий. Он поступает как всегда и во всём слишком по-человечески. Пусть даже и его философемы вызывают впечатление строгой научности, логической достоверности, и потому непоколебимой истинности. Ведь на самом деле эта, пусть и самая строгая игра нашего разума, рисует всегда лишь «временные истины» и никогда не касается абсолютной истинности самого бытия. Ибо «абсолютная истинность», - всегда за рамками какой бы то ни было конкретизации, и каких бы то ни было схем и границ, а уж тем более абсолютных умозаключений с их незыблемыми убеждениями».
+++
«Как не существует совершенно абстрагированных понятий, понятий абсолютно вне наглядных представлений, так и не существует, так называемого абсолютно отвлечённого чистого разума. Разума - вне инстинкта, вне интересов воли. Кто полагает, что наш разум в моменты «возвышенного», в моменты чистого созерцания совершенно отрывается от интересов воли, абстрагируется от её желаний и удовлетворений, пусть проанализирует потребности разума, его глубинные мотивы. Какими бы они не казались оторванными, в каждом из них обязательно присутствуют флюиды желаний воли. Каким бы не было возвышенным желание разума, его корни всегда идут из глубин инстинкта. И кто глубоко и беспристрастно проанализирует оторванные стремления и желания разума, кто вникнет в их суть, тот поймёт, что уже сами желания и стремления предполагают наличие воли как таковой, а значит инстинкта.
    Всякое, даже самое возвышенное чувство, самое отстраненное разумение, ни на секунду не отрывается от глубинных стремлений инстинкта. Даже когда явно противоречит ему. И здесь кажущееся очевидным абстрагирование, - это очередная иллюзия нашего впечатления, и собственного разумения.
    По большому счёту, в моменты полёта над всем низменным, в моменты «чувства возвышенного», наш разум наслаждается не своей оторванностью и абстрагированностью, (подобным заблуждением наслаждается лишь низменный разум), но полётом своих инстинктов, их высотой и утончённостью…»
+++
«Так, в трансцендентальном поле осознанности, так называемые «идеи чистого разума», берущие свои начала из абсолютных категорий, не имеющих никакого отношения к категориям рассудка, - такое же апокрифическое заблуждение, как то, что в мире может существовать животное, не имеющее никакого отношения к иным особям животного мира, и ко всей совокупной фауне. К примеру, то глубоко антропогенное, и в сути экзистенциальное убеждение, что человек и его «Великий разум» имеющий заоблачные возможности, появился не в результате длительного прогресса эволюционных изменений и трансформаций, не в результате становления упорядочивания и совершенствования «низменных грубых сентенций», но сам из себя, по божественному наитию…»
+++
«Наиболее ясного для понимания непримиримого различия "ганглий" нашего единого разума, и абсолютной невозможности прихода их воззренческих полей к кому-либо консенсусу, олицетворяет собой различие в фундаментальных осмыслениях мира, и непримиримых противостояниях различных клановых сообществ учёной публики, в осмыслениях и оценках мировоззренческих парабол, противопоставляющих мир «живого» и неживого».
     К примеру: Различное в сути своей осмысление прогрессивного развития жизни, и обратный вектор того же поля воззрения - регрессивного огрубения безжизненности. С одной стороны – Эволюционизм, с другой – Креационизм. И у каждой из этих парабол, есть свои веские аргументы. Ведь всякая «ганглия воззрения» – самодостаточна, и порождая собственный мир и собственное направление, абсолютно уверенна только в нём, и никогда не позволит опровергнуть его.
     Так «ганглии нашего разумения», воплощающиеся в определённые агрегатности умозрения, символизирующие разделы естественных наук, (химия, физика, биология, и т.д.), при всей своей обобщённой динамической родственности, не могут быть выведены одно из другого. Как и не могут быть объяснены одно из другого, в силу обособленности «ганглий» воспринимаемости и осмысленности, продуцирующих каждая своё неповторимое поле осознанности.
     Каждая «ганглия» нашего осмысления продуцирует и воспринимает только свой определённый сектор бытия. И всегда стремится к обособленности, к индивидуализации, и при всём при этом считая собственный сектор, - единственно истинным, единственно возможным, и потому единственно важным».
+++
«Поистине величайшее счастье совмещать в своей душе холодный пессимизм философии и горячий оптимизм бытовой иллюзорности. То есть быть тем, кем могли быть совсем не многие! Ведь всякой глубокой осознанности, свойственно скатываться в «хреоду своего ущелья», откуда очень трудно выбираться. Сделать почти невозможное! – То есть сохранить в себе детскую беспечную радость парящей бабочки, и приобрести основательность и угрюмую серьёзность анаконды».
+++
«В детстве и юношестве, все наши чувства – чисты, движения души – легки и быстры. Вся наша жизнь насыщена впечатлениями, что вызывает ощущение полёта, невероятной лёгкости и эйфории. Мы словно парим над землёй, не замечая невзгод и неприятностей поверхностного мира, и мира подземного. Но с годами, наша душа тяжелеет и грубеет. Мы подобно фильтру, пропускающему через себя жизнь с её разнородным раствором, - забиваемся, напор замедляется, силы падают, всё меньше и меньше мы способны к полноценному сепарированию. Всё больше проходит мимо. И постепенно, река жизни окончательно меняет своё русло, обходя нас стороной. Происходит кризис, и наш организм разворачивается на «регрессивное движение», словно мир развернувшийся на «баланс минус». Происходит постепенное разрушение, делающее нас к старости обычными развалинами, - слабеющими системами. И в конце концов, мы исчезаем и как объект, и как субъект действительного мира. Наша энергия растворяется в общей плазме, мы становимся частью общей хаотической недействительной природы небытия. Мы становимся частью вечности, из которой вышли, и в которую уходим».
  +++
«Всю свою жизнь мы постепенно расстаёмся со своими иллюзиями, подходя всё ближе к абсолютной реальности, которая ждёт нас за чертой. Наши детские иллюзии, словно листья, опадают к старости, и в конце пути в нашей душе остаётся голый ствол реальности бытия. Наше мировоззрение, подойдя к последней черте, становится похожим на скелет, вокруг которого лоскутами валяются иллюзии. Что может заставить этот скелет обрасти новой кожей? Что может заставить древо жизни, дать свежие побеги иллюзии? Течение жизни, – необратимо! Мы следуем дорогой, от сладостной иллюзии жизни, к горькой истине абсолютной реальности, оставляя на своём пути, словно чешуйки, иллюзии. И этот путь – фатален».
+++
«Как сложна, как непостижима жизнь! Как неприветлива, отстранённа и равнодушна природа! Как победить меланхолию и угнетённое состояние души, и притом не впасть в слабость, и не сорваться в пропасть? Как вернуть ту радость жизни, которая в юношеские годы приводила каждым своим часом в восторг, и дарила негу ощущения собственного существования?
      Да, всякие желания доставляют человеку лишь страдания. Ведь желание, это в сути своей лишь продукт дисбаланса, который провоцирует в нашей душе диссонанс, с необходимой болью, заставляя нас стремиться к его разрешению, к удовлетворению консонансом. То есть к прекращению боли, к возвращению уравновешенности, соответственности всех монад нашего существа, и как следствию, чувства гармонии, - того обозначаемого безграничным и неопределённым понятием, счастье. 
      Боль имеет очень широкий диапазон остроты и интенсивности. И по большому счёту, вся наша жизнь, это постоянное стремление к уменьшению боли, и, в конце концов, к её полному прекращению, то есть к смерти. И на самом деле не осознавая того, мы стремимся к разрешению всех диссонансов, к прекращению всяких страданий, а значит к этому последнему «консонансу», который приведёт в абсолютную полную гармонию нашу истерзанную душу. Да, человек страдает от собственных желаний, но отсутствие желаний, его просто убивает».
  +++
«Вы стремитесь познать, что такое смерть, полагая, что, познав, что она есть, перестанете бояться её? На самом деле вы перестанете бояться смерти, познав, что есть жизнь…»
+++
«Свобода, как нечто объективное, как нечто вне отношения к несвободе, такая же нелепость, как и отсутствие боли, вне отношения к самой боли. И то, и другое как факт, всегда лишь освобождение, относительность, некий негатив нашей воли в собственных ощущениях. Вопреки расхожему мнению о позитивности свободы, как таковой».
+++
«Ты идёшь на шаг впереди, ты умнее и талантливее многих. Но всё же ты идёшь по той же дороге. Настоящая гениальность всегда имеет собственный путь, и поэтому она всегда вне общего одобрения или порицания, она вне общих оценок. Её полезность или вредность для общества, для неё самой, - является простым последствием необходимости. Если бы гениальность задумывалась о последствиях, она бы перестала быть гениальностью. Если бы гениальность задумывалась о полезности или вредности, она стала бы простым ремеслом».
+++
 «Подавляющая масса людей уверенна, что все мы идём одной дорогой и пейзажи, открывающиеся перед нашим взором, как в эмпирическом поле созерцания, так и в трансцендентальном, для всех, - одинаковы. Что все мы душой своей, разговариваем на одном языке, лишь с разными диалектами. И в большинстве своём это так и есть, ибо в своём грубом мы есть одно целое, наши тела растут из одних и тех же корней. Но в своём тонком мы так же далеки, как далеки звёзды друг от друга. И для абсолютного большинства из нас, говорить с гениальностью на одном языке, - невозможно! Гений, - истинный Гений говорит на языке, которому нельзя научиться! Как нельзя научиться любви, - истинной любви! Как нельзя научиться вере, - истинной вере! Истинный Гений идёт дорогой, которую абсолютное большинство людей просто не в состоянии ни увидеть, ни ощутить, ни познать…»
+++
«Каков мир на самом деле, - не скажет никто. Ведь объективно он, - никакой. Лишь с точки зрения он, - таков, или таков. У него нет и быть не может истинной, своей собственной абсолютной фундаментальной существенности».
+++
«Ваш разум одной своей частью продуцирующий время, другой – пространство, синтезирует их в общую картину мира, и затем обожествляет всё это, третьей частью. Четвёртой же, убеждает сам себя в том, что мир внешний – реален сам по себе. И затем пятой, противоречит и этому».
+++
«Вы создали «Адронный коллайдер» в надежде найти вещество, из которого состоит вся Вселенная?! Вы потратили огромные средства, - но зачем?! Ведь совершенно очевидно, что вам никогда не найти вещество, которое бы представляло собой изначальную субстанцию мироздания, как некую фундаментальную окончательную существенность мира. Ведь как бы вы не углублялись, перспектива будет всегда уходить вдаль, и всё, что вы найдёте на этом бренном пути, – лишь неопределённость и пустоту! Ибо, как я уже не раз отмечал, будь в мире нечто основательно-фундаментальное, это означало бы, что существует общая законченность мира, а это абсолютный абсурд! И всё это, в пространственном отношении. Что же касается начала Вселенной во времени, тот самый пресловутый взрыв, о котором вы говорите, - флуктуирующее начало Вселенной, на самом деле произошло не в космосе, но в ваших головах! Ибо вся Вселенная родилась в этих головах, и в них же и умрёт. Как бы это ни казалось абсурдным, парадоксальным и неправдивым. Вы играете в те игры, которые требует от вас ваш практический рационально-аналитический разум. Вы хотите найти источник «всякой реки», - найти «начало мира»? Но ведь «начало», это всегда и «конец», - иначе и быть не может! И только ваш практический «рационально-аналитический разум» с его «линейной векторностью разумения», где непременно должны существовать границы и где «начало» и «конец» - разные полюса, может размышлять об этом всерьёз.
      Да. Вам суждено вечно искать источник всякой реки, в этом суть вашей бесконечности, - суть бесконечности вашего бытия, где нет и быть не может финиша, а значит и награды».
+++
«Что могла бы представлять собой, так называемая «Основа Хикса», пресловутая частица Бога? Лишь крайнюю точку продуцируемого и воспринимаемого нами, теперешнего мировоззрения. То же, что представляет собой самая маленькая на сегодняшний момент познания точка, в геометрическом представлении, или самый маленький отрезок времени, - в хронометрическом…»
+++
 «Тебе кажется, что ты разрушил последний оплот веры. Ведь чем мог бы быть Бог, если в мире нет, и не может быть ничего истинно автономного, ничего окончательно независимого, - произвола из себя?
    Но не стоит тешить себя тем, что ты ухватил истину за хвост. Ведь всё это домыслы «рационально-аналитической ганглии» твоего разумения, которой не дано разрушить бастионов «идеальной ганглии». И несмотря ни на что, олимп всегда будет сохранять свои нерушимые пенаты. Ведь как «идеальным стрелам» не причинить особого вреда «рационально-аналитическим животным», так и «рационально-аналитическим животным» не догнать и не проглотить лучника». Они существуют в разных мирах, и потому им не дано ни порабощать, ни уничтожать друг друга. Как нельзя застрелить фантом! Как нельзя расколоть плетью электромагнитное поле! Как невозможно повесить на гвоздь бушующее пламя свечи!»
   +++
«Как всякая музыка, с её звуковой последовательностью, сложенная в определённую полифонию, вызывает в каждой душе свои ассоциации, так сочетание мыслей, сложенных в философему, вызывают в каждом разуме свою идеальную трактовку, а по сути те же ассоциации».
+++
«Эмблема в виде бабочки, сидящей на кромке чаши, - символическое олицетворение нашей действительности. Бабочка, как воплощение квинтэссенции жизненности, олицетворение всего сверхтонкого и органического мира, сидящая на кромке каменной чаши, символизирующей инертность вечности, и в то же время противоположный полюс всего жизненного и гармонично-организованного, всего того, что наиболее дальше от хаоса бытия, от мёртвой инертности мира. Но с другой точки зрения, с иного ракурса осмысления, бабочка, как олицетворение мимолётности, скоротечности и уязвимости, и во многих древних мифологемах символическое олицетворение ангела смерти, сидит на кромке Грааля, олицетворяющего жизнь вечную. Эта эмблема действительная метафора нашего бытия, - метафора, в которой воплощено глубоко полидромное осмысление сути действительности, для которой всякая оценка всегда привязана и зависит от угла зрения, от стороны и ракурса осмысления, и где всякие смыслы всегда дифференцированно противонаправленны». 
+++
«Видите ли, чувствуете ли, как между строк течёт река недосказанности, с глубинными невидимыми «сомами мудрости»? Именно между строк живёт всё сакрально-глубокое. Ведь строки дают только направление, они словно камни по краям реки. Сама мудрость, сияющими переливами и перекатами, всегда течёт между ними. Я не могу дать вам эту мудрость, я могу лишь обозначить собственное направление и обозначить глубину собственной реки. Направление же и глубина вашей мудрости, – только в вас! Ваша настоящая мудрость, – только в вашем разуме…» П.А.В. Мария Текелински.
Часть 2
«Как не хочется говорить, о многих вещах…, как хочется молчать, о самом изысканном, и сокровенном…. Как не хочется превращать в изваяние, в монументальную истину, то, что считаешь по-настоящему ценным. Ибо понимаешь, что всякая истина создаётся лишь для того, чтобы быть опровергнутой, разрушенной либо штормом новой осознанности, либо кислотными дождями времени. Всякая глубина, словно древняя глина, поднятая на поверхность, вылитая и облачённая в изваяние, тут же начинает окисляться, словно железный идол во влажном климате реальности, она постепенно превращается в пошлость под воздействием поверхностной природы обывательского осмысления».
  +++
Доставаемая из глубин и высказываемая истина, почти необходимо превращается в лишь высказываемое мнение, в локальное строение меняющейся природы бытия. И каждый, кто способен её видеть, - каждый, кто в этот момент времени обладает холодным не воспалённым любовью и восторгом ко всякой истине, рассудком, замечает, что всё это как коротко и узко, так и одномерно, и односторонне. А попросту говоря, - пошло…»
    +++
«Что в моём творчестве является наиболее сложным, наиболее больным и мучительным, требующим выздоровления, то и есть - истинно творческое. Нет, не Идея. Идея приходит сама по себе, она всплывает на поверхность свободно и непринуждённо. В идее, на самом деле нет никакого творчества, ибо нет никакого насилия. Создать из идеи некую красивую совершенную форму, вылепить из этой бесформенной субстанции «Давида», - вот где таиться настоящая первопричина и полная исчерпывающая целокупность всего творческого.
   Как наш разум из индифферентной идеи бытия создаёт реальную действительность, выстраивая последовательности и соразмерности, создавая красоту и целесообразность, (и это есть его великое творчество, - его гончарный круг, где из хаоса глины возникает красота порядка, гармония и согласованность), так я создаю свои пасквили из бесформенных идей, возникающих в хаосе моего разума. Моя воля, - воля моего творчества, вырастая медленно вместе с моим неторопливым ремеслом, становится всё крепче, всё беспощаднее к изъянам, всё способнее на отсечение всего пусть и великолепного, но ненужного, портящего картину общего образа создаваемого. Каких вершин ещё ему суждено достигнуть, каких стен преодолеть, каких удовлетворений ощутить в своей работе?!…»
+++
«Редкий совет с моей стороны, на этот раз писателям. Не спешите, и не насилуйте себя, не увлекайтесь слишком в своём творчестве. Ваш разум должен отдыхать так же, как всякая мышца организма. Вы должны дождаться своего вдохновения. Ведь сила, переливающаяся через край сосуда вашей души и есть это вдохновение. Истощённая мышца, - на что она способна? Истощённый разум, с замыленным глазом, всё равно не создаст ничего стоящего, как не силься. - Что может он создать, не переполненный чрез край своей накопившейся силой? - Ничего по-настоящему достойного. Научитесь подходить к своим скрижалям редко, но с воодушевлением. Не превращайте своё творчество в ремесло, желающее лишь получать свои дивиденды, и ваш гений будет хоть и редко, но по-настоящему радовать ваше сердце.»
    +++
«Ты вынужден проходить мимо многих вещей. По одним ты пробегаешь словно по поверхности бездонного пруда, другие проглатываешь, и они, комком проходя чрез твоё чрево, дефицируются. И только совсем немногие вещи ты способен переварить и оценить по-настоящему. Ты разлагаешь их своими ферментами, ты рассматриваешь их со всех сторон, пытаясь узреть суть, самую сердцевину их сущности. И только глубина этого созерцания, по-настоящему радует и удовлетворяет тебя. Это сравнимо с романтическим всплеском чувств, с отрывом от земли, с взлётом и падением в пропасть! С неким победоносным чувством преодоления, победы, - власти над всем сущим! Чувство - с родни тому, что испытываешь в момент попадания в цель из лука на расстоянии, которое не позволяет видеть эту цель.
      Как хочется порой вернуться к тем «прудам», по которым ты пробежал мимоходом, и попытаться всё же нырнуть в них с головой. Но новые лежащие на твоём пути, пред твоим взором вещи, влекут тебя сильнее, и ты бежишь к ним, оставляя за спиной всё поверхностно пройдённое. Сколько ещё тебе суждено пробежать мимо, сколько поверхностного ты создашь, и на скольких островах остановишься?  В этом скрыта тайна проведения. Бескрайний океан, занимающий всякую перспективу, в котором так много главных, важных вещей, всегда будет манить твоё созерцание. Но тебе всегда будет казаться, что ты пробегаешь мимо, по поверхности именно главных, наиболее важных вещей. Ибо только они, всегда будут сохранять в себе тайну, эту Великую богиню, влекущую всё сознательное…»
  +++
«Вы хотите понять, осмыслить всё и вся? На самом деле это ваша животная сущность жаждет проглотить и переварить всё и вся…»
+++
«Когда-то я был силён своим неверием, безнадёгой и отчаянием... Теперь я стал силён своей верой, надеждой и разумностью... Так сказал перешагнувший через свою юность, через свой глубокий природный инфантилизм, мыслитель…»
  +++
«Часто мудрые философские книги я начинал читать с середины. При всём противоречии, как мне казалось, это помогало мне быстрее войти в русло изложения, уловить стиль, музыку слога и тем самым возбуждало мой интерес. И каждый раз я не мог понять определённо, с чем это связано. Может быть с индивидуальным строением моего рассудка, беспрестанно противоречащего всякой принудительности, (ибо всякая книга говорит: Читай меня с начала, и следуй определённым курсом).  Но скорее всего это было связано именно с тем, что у всякой книги, так же существует своя юность, своя зрелость и своя старость».
   +++
 «Почему нас нередко раздражает собеседник, высказывающий глубокие мысли по тому или иному поводу? Почему нам часто кажется, что речь, вербальное общение опошляет высказываемое, опошляет саму мысль? И напротив, напечатанное, к примеру, в книге, как бы там ни было, впечатляет часто не соразмерно и приводит тем самым в чрезмерный не адекватный восторг. Причина этого не в одном месте. Но одно из таких мест находится там, где наше восприятие противится всякому насилию. Ведь вербальная речь, обращённая к тебе, это насилие - некая попытка сделать тебя единомышленником, настроить на свою полифонию твоё мировоззрение. Она словно незваный гость, пришедший в твой монастырь со своим уставом. Книга же, это гость, которого ты пригласил сам и можешь в любой момент выпроводить. Помимо этого, книга лишь провоцирует твоё собственное воображение, и ты следуешь родными тропинками созерцания и мировоззрения.
      Второе место там, где авторитет недосягаемого собеседника, собеседника из «чужой страны», вызывает большее доверие, чем собеседник, живущий с тобой бок обок, собеседник до которого ты можешь дотянуться рукой и потрогать, обыденный и уже только потому, - пошлый.
      И наконец, третье место, это непререкаемый авторитет печатного слова. Этот авторитет, - не изживаем. Ибо зафиксированное в слове, - тоже, что зафиксированное в камне. Здесь всё условное, так или иначе, превращается в нечто фундаментальное».
    +++
«По-настоящему свободны только дети и старики. Что значат кандалы внешние, перед кандалами внутренними! Дети ещё не ведают их, - старики же уже не знают их…»
+++
Ты становишься по-настоящему взрослым тогда, когда в твоей душе пропадает юношеская иллюзия. Ты становишься по-настоящему взрослым только тогда, когда в тебе исчезает, словно атавизм, всякий инфантилизм, и ты начинаешь относиться к жизни по-настоящему серьёзно. Второе сродни укреплению ствола стебля, который теперь может противостоять, который теперь имеет своё мнение относительно этого мира и всех его деталей. Первое, - сродни смерти. Ведь иллюзия - это главный пантеон жизненности.
     Настоящий уход инфантилизма можно заметить в себе тогда, когда ты начинаешь делать нечто, не рассчитывая на поощрение, или награду, и главное без страха порицания. Ты начинаешь творить, вовсе не рассчитывая на то, что это будет замечено и оценено другими…»
  +++
«Одни говорят, что душа не умирает, что она живёт вечно? Но вечность как таковая, только для вас, для мыслящих существ, является чем-то продолжительным...
      Другие говорят, что человек рождается и живёт несколько раз, и даже бесчисленное число раз. Но ведь число - есть порождение нашего разума, и для сакральной природы не имеет никакого значения. И живёт человек один, или тысячу раз, с точки зрения природы лишь плеоназм, лишь тавтология, и не более того...
     Для самой вечности нет никакого смысла ни в продолжительности нашей жизни, ни в количестве этих жизней. Нам, в силу выросшей в нашем разуме «ганглии осмысления», с её выходящей за рамки обыденности трансцендентным полем, необходимо знать, что наша душа бессмертна. Это просто жизненно важно для неё, иначе она, потеряв для себя смысл, останется без «средств к существованию» …»
+++
«В мире действительности нет, и быть не может никакого произвола, иначе этот мир назывался бы хаосом. Всё здесь имеет свою причину, и фатально необходимую последовательность. Там, где мы находим произвол, на самом деле, мы лишь не находим и не знаем тех строгих цепей последовательности, на которых зиждется всё имманентное и трансцендентное, всё локальное, и всё всеохватывающее этого мира. И уже поэтому свобода, суть миф. Живые сущности, закованные в клетки фатальной последовательности во времени, и фатальной объектарности в пространстве, стремятся к свободе, как к несбыточной мечте. И это стремление имеет глубоко космологические, и психофизические причины. «Дети действительности», с её неумолимым порядком, с её закованной в кандалы необходимости, жизнью, стремятся к хаосу, как своему отчиму дому. Гипертрофированная свобода хаоса, манит их своим природным произволом, коего они не имеют, и никогда не достигнут в своей жизни, в рамках пространственно-временной действительности. И вот вам очередной парадокс. Стремясь к свободе, они, на самом деле стремятся к смерти, за которой только и возможна абсолютная свобода».
+++
«Когда мы задумываемся о «пустоте», то полагаем, что она находится за пределами Вселенной. А между тем, «пустота» - здесь! Мы находимся в ней. И то, что мы созерцаем вокруг себя, есть лишь «иллюзорная флуктуация пустоты», дающая нам ощущение присутствия, - ощущение реальной действительности бытия. Но присутствия чего? Ощущения чего? Пожалуй, лишь как чувство отсутствия этой пустоты…»
+++
«(Ещё раз насколько можно упрощённо). Вообще «существенность» как таковая, то, что мы ощущаем, как материальность, как присутствие чего-то в пустоте, является признаком того, что в природе (условно говоря) гравитация немного уступает в своей силе антигравитации. (Условно, ибо гравитация и антигравитация только производные тех недоступных нашей идентификации сил, из которых состоит бытие пустоты, - бытие абсолютного баланса). То есть энергия антигравитации, воплощающейся в нашем чувствовании и нашей осознанности в массу, из которой затем нашим синтетическим разумом формируется действительность, чуть сильнее энергии гравитации, стремящейся упразднить эту массу. В противном случае энергия гравитации вывернула бы материю наизнанку, превратив в пустоту, и никакой существенности не было бы вовсе. Только некоторый дисбаланс сил позволяет существовать всему сущему. Так нарушение, - сбой в абсолютном балансе сил, обеспечивает существование мира».
   +++
«Скажите, в каком случае человек может действительно проживать двадцать пять часов в сутки, а в каком случае он может проживать лишь двадцать три часа в сутки? Это не шутка. Всякий раз, когда я еду на поезде по Транссибирской магистрали с Востока на Запад, я проживаю двадцать пять часов в сутки. Но когда возвращаюсь с Запада на Восток, то за каждые сутки я проживаю лишь двадцать три часа. (К теории относительности)».
    +++
«Ты хочешь одновременно двух несовместимых вещей, - свободы и душевного покоя. Душевного покоя раба, и свободы мятежного буревестника. Такое сочетание возможно только в отшельнике, редкостный синтез свободы и душевного покоя, олицетворяющий душевное равновесие. То, что почти недостижимо для человека в социуме. Такой синтез порождает почти невозможное! Отшельник, для нашего сознания - воплощённый нонсенс. И в этом его истинное величие…»
     +++
«Живой, бодрствующий разум, из любой банальности способен вынести глубину. Он способен сам продуцировать эту глубину, он способен видеть и слышать там, где не видит и не слышит поверхностный разум. Ему не надо указывать на суть вещей, для него они лежат на ладони. Спящий же разум, не видит и не слышит даже в явном, в отчётливом и навязчивом. И для него что глубокое, что мелкое, что высокое, что низкое, что великое, что пошлое, что прекрасное гармоничное, что низменное безобразное, - всё одно…»
         +++
«Спор о ценностях, спор о достаточной или не достаточной ценности той или иной вещи, это спор либо грубости - с тонкостью, либо исторической фундаментальности - с ежесекундной мимолётностью бытия. То есть, по сути, спор либо в пространственном ключе, либо во временном. Где в силу чрезмерной тяги к самому спору, как таковому, часто спорят на полях пространственного - о временном, и наоборот. Где наибольшей ценностью может выступить как первое, так и второе, как третье, так и четвёртое, всё лишь зависит от задач разумения в данный момент, и от соответствующего этим задачам фокуса мышления. Кстати сказать, ценности мимолётного характера нисколько не менее важны, чем ценности исторически-кристаллизованные. Всякая ценность, какой бы она не казалась фундаментальной, есть лишь относительность. У каждой «ганглии» нашего сознания своя отрада, свой «шарик для скарабея». Ища абсолютную ценность, мы всегда приходим к одному. К тому, что последней инстанцией на этом пути остаётся сама жизнь, какой бы она не казалась мимолётной. Все остальные ценности прикладные. И в этом абсолютно уверен Рационально-аналитический разум. Но Идеальный разум редко с этим соглашается. В нашем дуалистическом разуме ценности, выставив вперёд свои «копья – стремления», воюют друг с другом не на жизнь, но на смерть. И эта, на первый взгляд банальная истина, имеет глубокую подоплёку. Здесь всегда витает колоссальная недосказанность, здесь располагается колодец, - не имеющий дна. Здесь лежит безгранично обширнейшее поле для фантазии».
           +++
«Никто не сомневается в бесспорной ценности собственной жизни. И только «разум клана» часто попирает ценность жизни своей единицы, когда встаёт вопрос приоритета. Для него ценно то, что сохраняет его как целостность. И он легко жертвует частностями, этими абсолютными ценностями для каждой единицы. Видите ли, чувствуете ли совершенную непредсказуемость центра тяжести ценности как таковой? В ней нет истинной законченной формы, в ней нет фундаментальности. Впрочем, как нет её в самом мироздании».
          +++
«Мы обладаем старением и имеем смерть только потому, что в сути своей являемся продуктом нарушения. Мы дети нарушения абсолютного баланса и уже потому смертны. Ведь наше старение, это не что иное, как накапливание внутри нашего организма, на всех его уровнях, поломок и нарушений, которые к глубокой старости, не в силах осилить животворящая сила природы, - вечная гармония…»
           +++
«Постепенное моральное утончение и усложнение человеческой души, где-то переходящее в инфантилизм – как причина и основа провозглашения морального упадка человеческого общества. Нет, не общество морально разлагается, но напротив, его наблюдатели и оценщики утончаются духовно. И на фоне этого утончения, по закону контрастности, человеку, оценивающему собственное поведение, кажется, что мир деморализуется. Это его требовательность возрастает, и на фоне этой требовательности возникает впечатление обратного. Отнюдь, не моральное разложение и упадок, но напротив, моральное возвышение способствует таким заключениям. Мир – деморализуется! Мир падает, летит в тартары, в моральную пропасть! Причина таких заключений лежит совсем в иной плоскости, чем это принято считать. Принцип контрастности, вызывающий впечатление аморальности поступков, обязан как раз утончённости морального агрегата современного человека, а не наоборот. Оптический обман, присущий всем без исключения сторонам нашего мировоззрения. Переворачивание истинной картины, и истинных причин морального упадка, как отражение в зеркале души, повторяет динамику отражения внешнего мира в зеркале глаза, где рассудок должен ставить всё на свои места. Пора и разуму поставить всё на свои места. И в первую очередь показать истинную причину морального упадка, как иллюзию, имеющую свои основания лишь в постоянной повышающейся требовательности к собственному моральному совершенству, и вытекающей контрастности восприятия, вызывающего чувство собственного морального разложения. (Попробую ещё яснее). На самом деле наши оценки собственной моральной состоятельности, есть лишь контрастирующие впечатления от столкновения внутренних «ганглий осознанности», где утончающаяся оценочная «ганглия», воспринимает собственные поступки и мысли, (в прошлом, не имеющие большого значения, в силу грубости восприятия), теперь, как нечто ужасное, морально недостойное. По этой же причине, чем человек становится умнее, тем сильнее он осознаёт собственную ограниченность в познании.
      Мы становимся утончённее, и на этом фоне мир вокруг нас, при всём своём общем «удобрении», становится ужаснее, аморальнее. Наш социум стал гораздо «моральнее», спокойнее, уравновешеннее во всех отношениях, в сравнении со средними веками. Но в нашем восприятии происходит нечто обратное. Нам кажется, что мир деградирует. Так, всё и вся переворачивается в нашем восприятии, и нашем осмыслении. И мы не хотим ставить всё на место, боясь подспудно, что это перевернёт нашу привычную жизнь».
             +++
«Я ненавижу ждать и терпеть. Но жизнь заставляет меня постоянно делать именно это» …
             +++
«Как пластический хирург пытается лечить психологические проблемы с помощью скальпеля, (я сейчас не беру явных патологий), и на самом деле загоняет проблему в хроническую стагнацию, так многие из нас пытаются лечить свою скуку и неудовлетворённость жизнью, с помощью обогащения. Считая, что только богатство может спасти от гнетущего состояния души. И так же, загоняют психологическую проблему в хронику. Замазывая кровоточащие раны своей неудовлетворённости, фальшивой мазью состоятельности, приносящей лишь временное облегчение. (Это всё равно, что замазывать штукатуркой, трескающееся здание). Они лишь на время ослепляют свою тоску, блеском внешнего шика и благополучия.
       И в силу того, что и пластический хирург, и человек, стремящийся к обогащению, лечат не причину, но следствие, болезнь, загоняемая внутрь, прогрессирует. Она поедает душу, выедая из неё в первую очередь самое вкусное, тонкое и нежное, - тоненькие плёночки душевной радости, - то, что должно приносить изысканное счастье жизни».
             +++
«В этом мире каждый выбирает себе рабство по вкусу. Например, чтобы освободится от нищеты, необходимо стать рабом какого-либо дела. Ты получаешь свободу передвижения, и становишься рабом автомобиля. Кандалы сомнения сменяются кандалами веры, и так далее и тому подобное…»
            +++
«Алкоголь, - словно «птенец Кукушки» занесённый извне в гнездо твоей души. Он постепенно выталкивает из этого «гнезда» все естественные, а значит по-настоящему ценные «яйца стремлений».
           +++
Вы говорите, ну хорошо, не говорите, думаете. Что праздность удел недалёких людей. Но, во-первых, на самом деле для недалёких пошлых людей с праздностью чаще сопряжено страдание, они не могут выносить безделья, их толкает на «плантацию» собственная внутренняя пустота. А во-вторых: Посмотрите, как часто то, что для природы является наиболее важным, для нас является праздностью. К примеру, секс».
              +++
«Если ты не стремишься каждый день, и каждый час утончится и усложнится, (то, что называют совершенствованием), (хотя я не люблю этот термин), то ты рискуешь оставить свой род в разряде анахронизма человеческого животного. Твой род может так и не стать «дельфином».
             +++
«Один не может достигнуть благосостояния в социуме из-за своей слабости, другой же, из-за своей силы. Благосостояние в социуме требует среднего, некоего соответствия, движения в унисон с общей динамикой. Первому, не позволяет его слабость, он отстаёт. Второму - его неадекватная общей усреднённости сила, он уходит вперёд. Социум же, как правило, относит и то и другое к слабости, не утруждая себя в разборе деталей. Ибо для него все, что не в такт, есть не способность вступать в резонанс с общей музыкой оркестра, исполняющего симфонию социального быта. Причины же ему совершенно не интересны, ему вообще редко интересны какие-либо причины».
             +++
«Всю свою жизнь я стремлюсь к тому, чтобы научится ощущать саму жизнь. Не «было», не «будет», но «ЕСТЬ», «сейчас», «сию секунду»! Но видимо этого нашему разуму как раз и не дано. Мы всегда чувствуем только то, что были, нам не дано ощущение, что мы есть. Какая-то «чёрная дыра сознания»!
Знаете, я как-то слышал, что в смерче, в его центре - полный штиль, там нет ветра, нет движения, безмятежность, и только на периферии бушует ураган. Нечто подобное происходит и в нашем сознании. Мы не в состоянии почувствовать сам миг своей жизни. Мы можем ощущать только периферию своего времени и пространства».
         +++
«Стремление к свободе – удел сильных. Здесь, как мне кажется, существует прямая пропорциональная зависимость. Чем сильнее человек своим духом, тем большей свободы он жаждет, и наоборот. Но существует стремление к свободе из слабости. Это желание убежать от всякой ответственности».
           +++
«Когда я пишу песню, как правило, за редким исключением, она сначала получается угловатой, несуразной. Но она, словно рождённый организм, затем начинает как бы само организовываться и само регулироваться, превращаясь постепенно, в гармоничное произведение. И наблюдение за этим чудесным превращением, подчас вызывает восторг».
            +++
«Одиночество. = Одно понятие и две различные стороны, - два полюса. Одиночество по принуждению, и одиночество по призванию, - по собственному желанию.
Гордыня. = Одно понятие, и два полюса. Гордыня из ненависти и апломба, и гордыня из любви и деликатности.
Тщеславие. = Одно понятие, и два полюса. Тщеславие из ничего, из чванства, и тщеславие из тонкости душевной организации. И т. д.
            +++
«Вы полагаете, что знаете границу между реальностью и иллюзией? Вы думаете, что знаете границу между пустотой и действительностью? - Блаженные! Вам не дано знать этих границ, как не дано знать никаких границ. Вы считаете свою реальность единственно достоверной, а свою иллюзию призраком, - фантомом? Но стоит вам заснуть, и оттуда, с того поля обзорности, фантомом становится всякая реальность.
        Когда вы бодрствуете, вы абсолютно убеждены, что пустоты нет, что её не существует в природе, и что это очевидная истина. Для вас, - для живущих и мыслящих, её действительно не существует. Но для пустоты, также не существует действительности. Для её абсолютной реальности всякая действительность – фантом».
  +++
«Почему история порой так не предсказуема? Она подчас не предсказуемее будущего! В чём секрет собственной неопределённости истории? Вопрос сложный не только потому, что история сплетается из бесчисленного множества событий и коллизий, и постоянно вплетаемых в неё новых, но и главное, от того, что у двух людей, стоящих бок обок при одном и том же событии, это событие вызывает совершенно разные впечатления и соответствующие воззрения. А теперь попробуйте представить себе количество событий, и количество людей, передающих эти события, пропускающих через виньетку своего воззрения, да ещё и через третьи, и пятые руки. От любого события, в лучшем случае останется только скелет, чаще пепел и прах, а то и просто фантом.
        Ещё одна причина, это фокус обратного воззрения. Приведу аллегорию. Вы замечали когда-нибудь, что идя по лесу с множеством тропинок, и стараясь запомнить дорогу, чтобы ни заблудится, когда повернёте обратно, вам необходимо постоянно оглядываться. Ведь, когда вы разворачиваетесь на 180 градусов, то с удивлением обнаруживаете, что та дорога, по которой вы только что шли, стала совсем другой, незнакомой, и вы можете легко заблудиться, следуя назад. Вот так мы, идя по «лесу бытия», озираем один мир, а развернув свой взор назад, видим совершенно другой. И это только часть многочисленных причин, общей и частной неопределённости истории. По моему глубокому убеждению, история, одна из самых неопределённых современных наук. В своей неопределённости, она, пожалуй, уступает лишь астрологии».
       +++
«В отношении классического образования, вот что я хотел бы отметить. На этих кухнях, как правило, подают те блюда, которые вы не в состоянии переварить. Поэтому они часто вызываю интуитивное отвращение. Необходимо чутко прислушиваться к собственному аппетиту. Твой «интеллектуальный желудок» точно знает, что ему нужно, а что нет. Накормив его пищей, которую он не в состоянии переваривать и усваивать, вы рискуете получить как минимум «вспучивание», и как следствие либо «интеллектуальный запор», либо «творческий понос». Следуйте собственному аппетиту и ваш «интеллектуальный желудок» будет работать гармонично, постепенно увеличивая свой потенциал, расширяя собственную «ферментную базу».
       И это абсолютно верно, - но. На самом деле так думают те, кто не проник достаточно глубоко в секреторную функциональную способность желудка. Ведь организм человека так устроен, что если его кормить чужеродной пищей, то его поначалу рвёт, а затем он настраивается на неё, и, перестроившись, чувствует себя вполне комфортно, усваивая эту новую чуждую пищу. Но всё же, как мне кажется, это хуже, чем «откровенная рвота».
      +++
«Банальная фраза, но я должен её повторить. Единственно, что может на этом свете сделать тебя счастливым, единственно, что делает тебя счастливым, это горящая в тебе полнокровная цветущая Любовь. Любовь ко всему окружающему, к людям, вещам, к жизни. Которая возможна, по большому счёту, только если есть Любовь к себе, как нечто фундаментальное для всякой иной Любви, как некая платформа для всего по-настоящему стоящего в твоей душе. С годами у людей стареют все органоиды в организме, ослабевают мотивы и увядают чувства. И Любовь не является исключением. Она дряхлеет, и становится вялой, она засыхает. С обезвоживанием всего организма, обескровливается и Любовь. У одних это происходит быстрее, у других медленнее.
       Как поддержать свой организм в тонусе? За годы жизни человечества, здесь немало предложено рецептов, но универсального как не было, так и нет. Я полагаю, что самый действенный способ для поддержания общего тонуса своего организма, это найти возможность поддержать в тонусе именно свою Любовь. Поддержи цветок любви в себе, и у тебя будет причина быть счастливым, а значит и способным к жизни.
       Посмотрите, сколько людей вокруг, живёт с безвременно обескровленной любовью, - их видно сразу невооружённым глазом. У них потухшие глаза, жёлтая кожа. Они подобны засыхающей магнолии. Их жалко, и поэтому их нельзя любить. И они, чувствуя это своей кожей, дряхлеют ещё быстрее».
+++
«Вера, это лишь стальное мнение. Стальной рельс, в котором углерода знания не слишком много чтобы стать хрупким, и не слишком мало, чтобы быть мягким…»
   +++
«Если бы вы знали, если бы догадывались насколько сама смерть шире, чем это принято полагать. «Живыми трупами» полна планета! Они умерли на четверть, на треть, на половину, и ходят по земле, - и существуют!»
   +++
«Ненависть – один из наших архаических аффектов, равный Любви. Он даёт не меньший мотив для жизни, хоть и имеет разрушительный характер. В своей гипертрофированной степени, ненависть способна на невероятное! Практически, на такое же Великое, как и Любовь в своей гипертрофированности. У человека одержимого ненавистью, в глазах тот же огонь, что и у одержимого Любовью. Знак минуса, или плюса, имеет значение только для моральной стороны вопроса. А в ней, всегда обозначают «вообще», с точки зрения догм. Но в частных случаях, всё зависит от того, на чьей стороне наблюдатель, повелитель, - тот, кто трактует. Как первое, так и второе, может выступать для него как благом, так и проклятием.
      Как сильная Любовь, так и сильная Ненависть, предполагают сильную натуру, и это - аксиома. Без внутренней силы присущей, как правило, молодости, не возможны ни сильная Любовь, ни сильная Ненависть. Как столкновение в человеке сильной воли и сильного разума, а по сути, столкновение двух сильных воль, вызывают мощный взрыв, и порождают совершенную разумную личность, так столкновение сильной Любви и сильной Ненависти порождают взрыв эмоций, и порождают сильную совершенную в моральном отношении, личность.
      Любовь и Ненависть. Если попытаться заглянуть в глубину этих бездонных колодцев, то там, на самой глубине обнаружишь одну и ту же «живительную воду», - воду эгоизма и власти. И по большому счёту Ненависть, как и Любовь, может делать человека на какое-то время счастливым. Ведь как одна, так и другая даёт стремление и обещает удовлетворение. - Не важно, с каким запалом. Ведь если Любовь при всей своей неоспоримой благости часто делает тебя слабым, то Ненависть часто делает слабыми окружающих. Кто знает, как долго смогла бы наша душа удовлетворять свою жажду, черпая только из одного колодца».
       +++
«Совершенно невозможно дважды сыграть одно и то же музыкальное произведение, абсолютно одинаково. И в этом бесконечность музыки, её чудесность, её антиматематичность и волшебная непредсказуемость. (К музыке)».
        +++
«Для одного окружающий его мир представляет собой огромное поле, с множеством разнообразных лесов, рек и морей, бездонное небо без горизонтов, и жизнь – дорога в милю шириной, уходящая вдаль.  Для другого узкая тропинка в тёмном лесу, где его пугает каждый шорох, и где вся жизнь и мир ограничены протянутой рукой».
        +++
«Мы, люди, в силу своих природных заблуждений часто проходим мимо всего тонкого и по- настоящему заслуживающего нашего интереса, всего того, что должно вызывать в нас восхищение. Для нашего спящего разума, требуется, чтобы нам указали на превосходство той или иной вещи возникающей пред нашим взором. Нам необходимо, чтобы нам показали и акцентировали наше внимание, в противном случае, мы непременно пробежим мимо. Мы словно пассажиры скоростного поезда бежим по жизни, не замечая ничего вокруг. И это в какой-то степени связано с тем, что наше сознание стремится оберегать себя от стрессов, связанных с сильными впечатлениями, как позитивного, так и негативного свойства. Ведь для организма по большому счёту, не имеет значения знак, под которым проходит стресс. Позитив или негатив, это определение, исходящее от «рационально-аналитического разумения» которому, прежде всего, свойственно ошибочное.
      Всякий вид искусства, только и занят тем, что указывает нам, фокусирует наше воззрение на определённом сокровенном, и говорит нам; - Не проходите мимо, обратите своё внимание! И Мы, словно прозревающие слепцы, вдруг начинаем что-то видеть и что-то понимать. И именно это, на самом деле нас приводит в восторг».
       +++
«Ничто так не лечило мою душу, как чтение Фридриха Ницше. Самые высокие моральные и этические горы, самые глубокие моря разумения! Своей истинно аристократической сущностью, он подтягивает к себе всякого, кто соприкасается с ним. Что ещё может быть лучшего для души, как ни правдивость, доходящая почти до кристаллизации. Ты читаешь его и чувствуешь, как с каждым днём сам становишься честнее, смелее и благороднее, как становишься возвышеннее. А главное, создаётся впечатление, как будто бы в жизни действительно может быть что-то обнадёживающее. Чего ещё можно желать для своей жизни?
         Нечто подобное, но с каким-то иным знаком я испытывал в юности, когда читал Гениев русского пессимизма, - Чехова и Достоевского. Их грустная улыбка, это нечто характерное для русского характера, для русского менталитета. И в силу того, что я сам русский, мне близка эта грустная улыбка, она вызывает в душе какую-то особую ностальгическую гордость. Эта сверх тонкость, эта великая сфера духа, запредельное существование! - Обыденность, превращённая в метафору. – Чистая поэзия в прозе».
      +++
«Нашему разуму, нашей душевной организации так же полезны и даже необходимы «прививки», как и биологии организма в целом. А может статься, что для этих сверхтонких монад нашего тела они более важны. Ведь расслабленность нашего разума и душевного агрегата более опасна, чем расслабленность биологии организма в целом. В особенности же «прививки» необходимы той части нашего организма, которую называют психикой. Здесь необходимость «прививок» - просто фатальна! Ведь эта часть нашей сложной организации - самое уязвимое во всём нашем организме место, в силу, прежде всего, её сверх тонкости и уязвимости. Но она же является незримым каркасом, удерживающим всю нашу организацию в состоянии гармонии. Ибо она есть личность, а личность есть она. Она должна получать каждодневные «прививки», иначе эта личность, удерживающая всю нашу организованную структуру, обречена на деградацию и неминуемое разрушение. Я говорю о «прививках яда», за которыми необходимо возникает воля к противостоянию. Ядом же, для нашей психики является в первую очередь несправедливость».
                +++
Статичность Мира
Статика мира - безусловна. Ибо сам мир не имеет, и не может иметь собственного времени. Всякое его движение и изменение есть коррелят наблюдателя, и вне рамок наблюдателя, представляет собой инертность в самой своей критической состоятельности.
      Если бы сам мир в своей сакральной основе имел определённую становленческую векторность, а значит и свою собственную независимую последовательную трансформативность, то он неминуемо превратился бы в нечто ограниченное, нечто обязательное и не естественное. – Абсурд в абсурде. Надо отметить, что в понятие мира, здесь я вкладываю нечто более широкое чем даже вселенная. Ибо вселенная, как нечто порождённое нашим разумом, конечно же имеет свою определённость, и свою векторность становления и стагнации. Она есть импульсивность. И в этой своей импульсивности, пусть и приобретает векторность и закономерность, но не выходит за рамки вечности как таковой, ибо её последовательная динамичность, есть вечное возвращение. А значит и она, при всей своей противопоставленности стоической инертности мира, олицетворяет эту вечность, но лишь в иной форме, - в форме повторяющегося бесконечно бытия.   
      Итак, мир статичен в своей сакральной основательности. Что это значит? Это значит, в первую очередь, что для него не существует никаких критериев, никаких определений и законов. Здесь существует лишь вечность, в которой всё и вся слито в единый клубок, и в которой всё здесь и сейчас не имеет никакого смысла, ибо для вечности не существует там и потом. Здесь всё и вся существует одновременно, и в одном и том же пространстве. Ведь если нет времени, то нет и пространства, как чего-то отличительного, чего-то по - отношению. Где нет движения от точки к точке, (а отсутствие времени исключает такое движение), там нет и отличающихся объектов, нет соотношения пространственных положений и величин.
      Великая безмятежность мира, есть его основа и его пантеон. И его перманентность для нашего восприятия, является противоречием для его глубинной индифферентности. Превращая своим сознанием мир в динамическую конструкцию, мы тем самым лишь нарушаем его поверхность, но не затрагиваем его архаических глубин. Бушующая волнами поверхность океана, не оказывает никакого влияния на его бездну. Эта метафора мира, своими аспектами противопоставления поверхности и глубины, как нельзя лучше показывает всю недосягаемость для нашего сознания, настоящих основ мира. Ибо для нас, для нашей осознанности существует и всегда будет существовать лишь мироздание. А мироздание отличается от мира тем, что оно есть всецело построение, но не познание. Мы выстраиваем из глубоко инертного абсолютно нейтрального материала мира, нечто динамическое, нечто соответствующее нашему существу – существу действительности, как некоего синтеза противоречивых монад этой действительности, воплощающихся в динамику противостояния, в которой стремление, всякое стремление исходит из основ нарушения изначальных стоических колоссов мира.
       Зачем природе мира это нарушение? Зачем мир нарушает собственную статику, и тем самым превращается в бытие? Для мира самого по себе, такой вопрос неправомерен. Ведь зачем и для чего, это вопросы даже не действительности, но лишь нашего имманентного сознания. Для него всякая инертность и нейтральность, суть – антимир. Как мог бы он осмыслить то, что лежит вне полей его возможностей? Но коль мы касаемся его сакральных глубин, коль мы пытаемся разгадать эту его величайшую тайну, значит всё же здесь для нас существует нечто доступное. Но что именно? Лишь то, что в нашей осознанности может всплывать как фантом, как нечто неопределённое и неопределяемое, как ноль, как отсутствие, как противоположность действительности и бытию. Это есть олицетворение «чёрной дыры», которую мы можем познать лишь как нечто несуществующее и существующее одновременно. На этих границах «горизонта событий», лежит тот пантеон неразрешимости, который я назвал «невозможным». Но именно в этой невозможности гнездится вся природа естества мира. Ибо будь иначе, и сам мир стал бы чем-то невозможным, чем-то лишь поверхностным, чем-то безосновательным и эфемерным. Вечность – основа мира. А она не может быть чем-то иным, кроме инертной нейтральности.
      Для нашей осознанности за всякой глубиной скрывается ещё более глубокое есть. Но для абсолютной индифферентности, инертности и нейтральности не возможна последующая глубина. Здесь дно мира выступает как всеобъемлющая пустота. Но для действительности не существует пустоты как таковой. Для неё платформой служит бытие, и это бытие есть всецело мир представления. Так всякий объект нашего мироздания есть лишь перспектива. И вне этой перспективы, никакой объект мироздания, не существует как данность. Так вся вселенная, окажись она в иной перспективе созерцания и осознанности, превратилась бы в бесконечно уменьшающуюся точку. Так всякая мельчайшая форма нашего бытия, окажись она в иной перспективе, превращалась бы в бесконечно расширяющуюся пустоту.
       Где же может находится определённость, где её сокровенные пенаты? Наш разум, это бесконечно расширяющаяся вселенная. И именно здесь таится вся сущность определённости, вся её целокупная основа, её бастион. В нашем разуме может поместится не только вся вселенная, но и вся пустота мира! В нём, словно в системе зеркал зарождается и существует мироздание, такое самобытное и самоопределяющееся, самодостаточное и самоценное. И здесь же существуют все её противоположности.
+++
«Да. Весь наш феноменальный мир есть отражение характерных функциональных способностей нашего разума, полей его воззренческой линейности и объемлемости. Мир всецело таков, каким его строит наш разум. И всё его динамическое противостояние, противоречие мироздания, зиждется на разумных архаических качествах и свойствах. Его рационально-аналитические отделы выстраивают всякую линейность и отчерченность, а его идеальные отделы создают внутреннюю и внешнюю эфирную и трансцендентальную объемлемость. Но откуда она в нас берётся, эта линейность и объемлемость? В каких колодцах черпает свою причинность? Феноменальна ли она сама по себе? Пожалуй, что нет. Ведь по большому счёту феноменальности, как таковой, в природе - не существует. Феноменальность такое же изобретение нашего разума, как всякое его изобретение в области рефлексов и понятий. Ведь даже феномен жизни на фоне безжизненной пустыни, их разделение и противопоставление, – миф, иллюзия предвзятости, стремление того же разума к разделению и определению во имя собственного удовлетворения. «Феномен жизни» создан нашим разумом как некая неоспоримая концепция, удовлетворяющая его потребности в оценке, его потребности в собственном искусстве, и, в конце концов, потребности в удовлетворении его воли к власти. Эта концепция, обозначающая нечто в нашем мире, не имеющее отношение к жизненности, нечто противостоящее жизненности, и противопоставляя этому нечто себя и своих «ближайших родственников», определяет жизнь, и все её свойства и качества, как феномен, как нечто противоположное и особенное. ТО, что он включает в так называемый «клана жизненности», но что, тем не менее, не выходит за рамки общего мирового природного Макрокинеза. Он строит как во всём и всегда государство в государстве, определяя и проводя границы и строя замки. Но природа постоянно размывает эти границы и подтачивает эрозией фундаменты этих монументальных строений.
      Но если посмотреть на всё это холодным, насколько возможно взором, то откроется несколько иная картина. Ведь на самом деле то, что мы обозначаем «феноменом жизни» является коррелятом обоснованной нашим разумом воззренческой парадигмы, берущей своё начало в области свой - чужой. И вся эта концепция проходит палеомотивом через всю разумную деятельность, и на этом противоречии выстраивает законченную картину реальной действительности бытия.
      Но что представляет собой на самом деле термин «феноменальный»? Мне сдается, что он является синонимом термину «чудесный». Феномен, - есть чудо. Здесь вопрос лишь в том, откуда исходит тот или иной термин, где его родина. Если «Феномен» исходит из научного поля, то термин «Чудо» рождается на полях теософии. Суть же от этого - не меняется».
                +++
«Итак, мир сам по себе – есть безусловная пустота. Ибо имей он любую иную модальность, и это необходимо превратило бы его в нечто определённое, а значит конечное».
  +++
«Как строится наша реальная действительность? В идеальной транскрипции метафорического воззрения и осмысления. Самые древние, а значит, самые фундаментальные «ганглии нашей осознанности», берущие своё начало из консолей архаики самой природы, из противостояния гравитации и антигравитации создают пространственно-временной континуум. – Нечто противостоящее и непримиримое, и в то же время синтетическое, нечто единое. В метафизическом смысле, - полотно, основа. Благодаря возникающим расцветающим и крепнущим «росткам» на этом поле, возникают новые «ганглии» осознанности, создающие и транслирующие всякого рода продукты, трансформации, движения и взаимодействия, назовём это «грунтом», покрывающим «полотно». Затем, в результате совокупления и синтезирования уже, существующих «ганглий» возникают новые, рисующие на этом «отгрунтованном полотне», картину мироздания. Разнообразие красок и образов, форм и сплетений, образуют объёмную картину действительного мира. Эта картина в своей сути, мозаична. И её гармония всегда относительна. Ибо нет никакой возможности оглядеть её целиком и полностью, даже трансцендентально».
         +++
«Я ещё раз концентрирую ваше внимание. В каком смысле собственно, я отношу наш мир лишь к бесконечной градационной иллюзии. Не в том, что он нам кажется, словно мираж в пустыне, не потому что он фантом, - обман нашего «больного» от постоянного противоборства разума, но в том смысле, что все его формы, их движения и трансформации – не самосущны в себе, они нейтральны сами по себе, ибо могут иметь какое угодно движение, какую угодно форму, и какую угодно субстанциональность. Их форма, как и их существенность строго зависима от наблюдателя. Они - отражение форм восприятия нашего разума, основывающегося на данных рассудка, который берёт эти данные из синтетического восприятия наших органов чувств, которые строго зависят от собственного объёма и формы, и собственного внутреннего метаболизма, в самом широком смысле слова. Для того, чтобы осмыслить это, давайте включим свою фантазию.
        Созерцание нами внешнего мира, и его осмысливание, стань мы подобны «нано частице», перевернуло бы наше представление о мире кардинально. Для нас исчезли бы те привычные границы между пустым пространством, и материальностью, которые мы наблюдаем ныне. Мы могли бы проникать, к примеру, в камень, словно в пустую комнату с блуждающими шарами. Для нашего восприятия, всякий камень представлял бы что-то вроде космоса с бесчисленными планетами. (И, кстати сказать, чем-то вроде куска камня может представляться весь наш космос наблюдателю, размером, превышающим Вселенную). Мы проникали бы в кору земли так, как сейчас проникаем в стратосферу, почти не замечая разницы в плотности. Для нас вообще, плотность стала бы совершенно иной. И Земля, как созерцаемый объект, превратился бы для нас в бескрайний космос, без определённых границ и определённой формы. Сама материальность стала бы иной. Ну а скорости вокруг нас, изменились бы настолько, что сам мир исчез бы из нашего поля восприимчивости. К примеру, фотоны света, скорее всего, пролетали бы мимо нас словно тяжёлые ядра, бомбя попадающиеся на их пути «планеты» – нейтроны и протоны. Сам свет стал бы чем-то иным.
         Там, в прямом смысле ином измерении, для нас открылась бы совершенно другая реальность. Там исчезли бы даже те столпы, на которых держится убеждение в самосущности мира, а именно законы физики. Мир, – который мы не знаем и которого для нас не существует. Там могли бы существовать цивилизации, для которых время и пространство имеют совершенно иное качество, и мир соответственно, абсолютно иной. Хотя мы и уверенны, что это всё тот же наш мир, ибо он существует в том же пространстве. Да, но если бы существовало само пространство! Вот где гнездится сам субстанциональность иллюзии. Мы считаем пространство и время самосущными, и существующими вне нас, вне нашего обозначении и оценок, имеющих свои единственно истинные параметры. А значит и саму материю, (ведь она есть продукт синтеза времени и пространства), самосущной субстанцией, со своими незыблемыми параметрами. И наша иллюзия, что такие параметры непременно существуют в реальности, не даёт нашему закостенелому разуму открыть собственные глаза, и отрешиться от детской наивности, что мир, в котором он живёт, существует сам по себе. Привычка «железобетонной иллюзии восприятия», не позволяет ему оторваться от берега действительности. Этот берег действительности, именно таков, каким его выстраивает наше существо.
        Взглянуть на мир глазами «нано частицы», или глазами «монстра» в миллион раз превышающего размеры вселенной, эта задача только на первый взгляд выглядит как шалость. На самом деле, она имеет глубочайший смысл. И хотя такая задача не из лёгких, но благодаря нашей фантазии, этой «волшебной деснице живого», мы вполне можем достигать как запредельных высот, так и запредельных глубин мироздания».
                +++
«Можно предположить, и поверьте, на то есть основания, что даже в рамках нашей действительности существуют такие «организмы», для которых мы, со всей своей «живостью», словно «соленные столбы». Форма нашей «живости», её модальность, и её интенсивность, для таких «организмов» может выглядеть слишком инертно. Для них, мы находимся на относительно грубой ступени, в градации «живости». Для них мы, словно камень на поверхности действительности, - грубая форма существования. И наша разумность, как нечто эквивалентное, не имеет никакого значения на этой лестнице. Ибо сложность разумения присущая людям, то великое разумное совершенство, является таковым только с точки зрения самого человека, и никак иначе.
       Точно так же как для нас является «низкой живостью», к примеру, кристалл горного хрусталя, с его динамикой и его формативностью, так для таких организмов, мы, люди, со своей динамикой и формативностью, скорее являемся просто организованными существами, и даже примитивными. Относительность субъектов на «лестнице живости», уходит бесконечно от нас как «вниз», так и «вверх», где не может быть ни начала, ни конца, ни абсолютной примитивности, ни абсолютного совершенства. В нашем мире как «абсолютно мёртвое тело», так и «абсолютно живое», это нонсенс, ибо этим подразумевается некий конец, не существующий в нашей действительности ни в одном из направлений разумения».
           +++
«Вся наша действительность, весь наш мир, и вся наша жизнь суть нарушение баланса, - абсолютной гармонии пустоты. И в тот момент, когда этот абсолютный баланс восстановится, исчезнет и весь наш мир с его действительностью. Наш мир – «воплощённая мутация пустоты», нарушение её кодов, - циклон, шторм в безмерном море безмятежной пустоты, - взрыв среди уравновешенной успокоенности! И вся «генетическая особенность, коллапсирующая субстанциональность этого взрыва, гнездится в каждой клеточке мира, в каждой песчинке и капле его необъятного организма».
      +++
«Продолжая параллели. Скажите, что как не мутация, что, как не нарушение спокойной глади моря, являет собой «Гениальность»? Воплощённое генетическое отклонение, дисгармония покоя, повторяющая собой глобальную динамику отклонения мирового Макрокинеза. А теперь напрягите мозг. Если на полях нашей действительности, в прогрессивном осмыслении линейного воззрения, внутри бушующего шторма нашей разумности возникает ураган, некая «более действительность», (Гениальность), то почему в регрессивном осмыслении не быть «более пустоте», на поле общей пустоты. Такой вопрос может возникать лишь в линейной парадигме осмысления».
         +++
«Все мы, люди социума одновременно как изолированные существа, так и интегрированные. И в каждом из нас своя степень этой изолированности и интегрированности. И этим положением в большей или меньшей степени определяется способность к восприятию «чужеродной волны» тонких уровней. То, что называется экстрасенсорными способностями».
           +++
«Утончённость, изысканность, благородство, то есть всё самое возвышенное человеческого духа, никогда бы не имело места, не ослабни в «сильных» слоях социума, проблемы пропитания, крова и безопасности. Впрочем, не имела бы места и утончённая подлость, и изысканное коварство».
           +++
«Для «религиозной ганглии сознания» вопрос существования Бога имеет совершенно однозначный ответ. Каким могло бы быть сомнение, например, у «рациональной ганглии сознания» в отношении реальности окружающего мира? Вера в собственные постулаты, вера в собственное мироощущение, доминирующая квинтэссенция всякой «ганглии познания». Впрочем, как и непримиримое отношение к постулатам чужеродным. Вера в догматы собственного мироустройства «религиозной ганглией сознания», неумолима так же, как вера «рациональной ганглии» в органы чувств, говорящие о реальности только этого мира. Создавать свой мир, и затем сомневаться в нём, – нонсенс. И этот нонсенс основа «философской ганглии». Сомневается в чужеродных постулатах относительно мира, всегда «соседняя ганглия мировоззрения», ведь для неё этот чуждый мир - ошибочен, а подчас и просто не существующий. 
      На самом деле Вера в Божественное мироустройство «религиозной ганглии сознания», уже доказывает его существование. Ведь ни один аргумент против, иных «ганглий сознания», для неё не имеет никакого значения. Реальность существования Бога, для неё подтверждается её создаваемым мирозданием, и всей реальностью бытия, всей её жизнью, ощущением ею каждой мелочи в воспринимаемой действительности. И для неё Бог – есть нечто более осязаемое, чем все научные изыскания рационально-аналитического мировоззрения. Все её аргументы так ясны для её же понимания, что она поражается, как можно вообще в этом сомневаться?! И чем развитее становится эта «ганглия» нашего сознания, тем реальнее для неё существующий Бог. На её поле деятельности, нет места «рационально-аналитическим» изысканиям. Они для неё так же смешны и нелепы и так же отдают невежеством и пошлостью, как смешны и нелепы воззрения и изыски «идеального разумения» для «рационально-аналитический ганглии сознания». Ведь «религиозная ганглия» нашего сознания растёт на «общем стволе идеального умозрения», и её мир не разложим на составляющие, - он вне диалектики, физики и математики. Её мир – самодостаточен, и не нуждается в каких-либо подтверждениях из вне, и доказательствах естествоиспытателей, - этих «слуг рационально-аналитического мышления». 
        Религия – это не часть мира, но отдельный собственный мир. – Спорить где истина, а где заблуждение, нет никакого смысла. У каждой нашей «ганглии сознании» свои заблуждения, и они нисколько не лучше и не хуже других. Очевидно, что сопоставлять и сравнивать несопоставимое, - не продуктивно. Но, тем не менее, мы всё время пытаемся делать это. К примеру, важность науки и противопоставленная важность искусства по отношению к миру и нашей жизни. Что является приоритетным?  Глубокое заблуждение искать кто прав, а кто нет в отношении «мира вообще», ибо этого «мира вообще», – не существует. Но если и представить себе, что он существовал бы, то такой спор был бы сравним со спором, - какое крыло важнее для полёта птицы.
        Вообще, «ганглии нашего воззрения», легко различаемы во внешних проявлениях, надо только посмотреть внимательным и не замасленным житейской бренностью, взглядом. Они воплощаются в дисциплины нашего разумения, чётко разделённые условными границами. Физика, Математика, Литература, Религия, Философия, и т. д. Эти пантеоны нашего сознания, являясь консолями мировоззрения, несут на себе основные плоскости мира. Возникновение новых дисциплин знаменует собой возникновение новых «ганглий познания». Которые начинают создавать свой новый мир. Повторяю, они не выявляют способность воспринимать уже существующее, но создают его с чистого листа. Это принципиально. Мы даже можем иногда заметить и проследить появление новых «почек», на укоренившихся «ганглиях-стволах». Основополагающие, самые древние и самые устоявшиеся, эти «ганглии-стволы» идеального и рационально-аналитического воззрения, определяют каждая свою часть мира, свою сторону бытия. И, в конце концов, всякое стремление человеческой души, исходит из одного из этих «стволов» архаики мироздания. Всё остальное, только ветви на этих стволах. Эти ветви, утончаясь, поднимаются ввысь и, переплетаясь создают причудливые формы сплетений, в которых невозможно разобраться до конца, самому пытливому и скрупулезному разумению. 
       Доминирование одной «ганглии сознания» над другой, говорит лишь о временной интенсивности в её развитии, её силе, накопленной и нерастраченной энергии.
       Если осмелится, и прочертить параллели с биологией, то можно сказать, что эти укоренившиеся «стволы нашего сознания», обладают способностью продуцировать некие «стволовые клетки сознания», из которых могут рождаться любые «ганглии осознанности и разумения». Мало того они постоянно мутируют, и тем самым меняют весь созерцаемый мир, - всю нашу действительность».
     +++
«Полезность философии для бытовой жизни говорит о её пошлости, о её низменных притязаниях. То, что обыватели, как правило, хотели бы находить в философии, как то: Улучшение типа человека, его моральное обогащение, его эстетическое совершенствование, и т. д. говорит о том, что люди не знают философии, они не знают её ценностей и её стремлений, - её истинной природы. Истинная философия – аморальна, бесполезна, бестолкова для рациональных притязаний и оценок. Она ценна лишь для самой себя. Её стремление, её ценность за рамками общепринятых воззрений рационального разумения и его полезности. Она поливает цветы только на своём поле и возделывает только его. Она облагораживает только свои палаты, она стремится к удовлетворению только своих «ганглий мировоззрения». И требовать от неё удовлетворения других «ганглий» по крайней мере, нелепо.
      Другое дело её мощная волна, зачастую оказывает влияние на соседние «ганглии сознания». Приводя их в резонанс, который и вызывает обманчивое впечатление служения философии потребностям рационально-бытового желания, впечатление полезности для житейских проблем существования. Она взбаламучивает всё потаённое, - все, что лежит глубоко на дне нашей души. И если там грязь, скопленный осадок, то поднятый со дна этот осадок проникает в жилы. Если же на дне души чистая вода, то по жилам растекается благодатная жидкость, облагораживая тело и разум. Это свойство философии сродни всякому искусству. Ведь если это настоящее искусство, само по себе оно не несёт ничего назидательного, не имеет никаких целей кроме собственных. Это наш «рационально-аналитический разум» с его «ганглиями интереса» наделяет искусство некими целями, придавая ему смысл близкий к собственному воззрению.
        Улучшение человеческой породы, воспитание доброты и т. д. Всё это на самом деле, не его цели. Всякое искусство - само цельно, если это не суррогат, но настоящее искусство. Наш «рационально-аналитический разум», осознавая его силу, стремится сделать его своим завуалированным тайным другом, либо взять его себе на службу, сделать вассалом, одев в свои доспехи, и наделив своими целями.
        И то, что искусство в действительности облагораживает, ещё не говорит о том, что оно имело эту цель. Свойство философии возвышать человека лежит в стремлении самого человека к возвышенному. Если у самой личности этого стремления нет, но напротив, человеку свойственно стремление к низменному, то всякая философия поможет ему и в этом. Философия, как и всякое искусство лишь зеркало для нашей души».
     +++
 «Как художники, поэты, музыканты, в своих желаниях стремятся удовлетворять собственные ноющие и требующие удовлетворения «ганглии сознания», так и философы, стремятся удовлетворять свои «ветви», на древе созерцания и познания. У каждой «ганглии» свои «отростки тщеславия», но природа их всюду одна. И они всеми силами стараются их удовлетворять. Им необходимо удостоверение собственной значимости, - главного мотива их деятельности. И эти удостоверения должны быть достоверными. «Носитель искусства», или философ, так же стремится подтверждать свою значимость не только своим внутренним чувством, (ибо полагает его заинтересованным), но и внешними оценщиками. Он подсознательно чувствует, стоит ли доверять собственной оценке, ведь «Я» - личность, заинтересованная. И это, пожалуй, справедливо в отношении всяких собственных оценок и оценок окружающих, но до определённой степени. Ибо и признание незаинтересованных лиц ещё не показатель гениальности оцениваемого. Но если знать, что «холодного судьи» ты всё равно не отыщешь на этом свете, всё же признание авторитетных знатоков это лучшее из возможного. Так полагает большинство «носителей искусства». И только поистине гениальные из них, вышедшие в своём созерцании и осмыслении в астрал, не нуждаются в этом».
            +++
«Болезненное чувство несправедливости – вот причина всякой злобы. Злоба, как реакция самосохранения, на разрушительную энергию внутреннего диссонанса, способную разрушить всякую личность изнутри. Ведь известно, что злоба, агрессия, не берутся из воздуха, это результат общего затянувшегося диссонанса души, - диссонанса жаждущего своего разрешения. Именно неудовлетворённость, в самом широком смысле слова, во всех плоскостях сознания, порождает эту энергию, способную разрушить как внутренний, так и внешний мир, - их относительно гармоничные конструкции. Подобно вулкану, злоба разрешается потоками лавы, выплёскивая наружу ядовитые газы, скопившиеся внутри и разъедающие внутренности. И чем длительнее диссонанс, чем сильнее напряжение, тем более ужасными гримасами оно разрешается. Это закон природы. Он касается не только вулканов, или человеческого душевного равновесия, но и всего, что так или иначе накапливает и растрачивает энергию, - то есть всего живого».
      +++
«Каждый из нас, не осознавая того до конца, всегда точно знает, что ему нужно в те моменты, когда «сосуд его души» начинает испытывать внутреннее давление. Природа всегда сама находит выход. Чем крепче «сосуд души», тем большее напряжение он готов выдерживать».
  +++
Для современного утончённого разума, классическая война – анахронизм. Такой же анахронизм, как война на саблях для воинственного человека двадцатого века. Война как таковая, никогда и никуда не девается, ибо деваться ей некуда, - она суть жизни. Исчезни война из нашей действительности и исчезнет сама жизнь.  Но она постоянно мутирует, превращая своё «тело» в такие замысловатые формы, что порой её трудно идентифицировать как войну».
  +++
«Сила твоя – пропорциональна вере твоей! Слабость – сомнению. Вера в собственные силы и есть сила. Иная сила только выдаёт себя за силу».
     +++
«Несправедливость, как нечто объективное, не имеет в себе смысла. Она не имеет ни доли позитивизма, не в одной из возможных плоскостей осмысления. Ведь её зеркальная противоположность, обозначаемая нами как справедливость, есть необходимость природной сути. В природе не может быть несправедливости. Там, где она якобы присутствует, она служит лишь орудием обвинения для слабого субъекта, который предвосхищал медовые реки, а получил по заслугам. Несправедливость - пар недоразумения, над котлом фатальности мира».
   +++
«Гений, потому и гений, что он способен разбудить в нашем разуме многие «спящие почки», которые проснувшись и расправив свои ветви, превращаются в полноценные «ганглии воззрения», и создают тем самым, для нас новый небывалый мир».
   +++
«Как объяснить ту невероятную противоречивость самой жизни? С одной стороны, её абсолютную ценность, так как по большому счёту у нас более ничего нет, и в то же самое время её невероятную ничтожность, в силу того, что она рано или поздно будет непременно утрачена».
     +++
«По мере накопления «ценных бумаг опыта», их ценность пропорционально падает. И вот наступает момент, когда твой опыт уже ничего не стоит, - полное «банкротство банка», влекущее за собой пересмотр всех ценностей».
    +++
«Диалектика - антипод философии. Она занята противоположными философствованию вещами. Если философия чертит параллели и наводит мосты между объектами познания и понятиями, делая на самом деле мир простым, то диалектика разлагает мир на составляющие, делая тем самым его сложным. И истина - как не в одной из них, так и в каждой. Благодаря им обеим, Мир = «диалектически-философичен». Он суть нечто целое, - сложенное из мозаичных кубиков, - дорога и поле, стрела и эфир, текущая вода и безмятежность озера, лёд и пламя».
     +++
«По моему глубокому убеждению, сегодняшняя так называемая «чернь», это понятие не классовое, не кастовое ни сословное, и даже не социальное. Нынешняя «чернь», это эхо предков из глубины душевного колодца, эхо анти гармоничное, - скрежет зубов и лаение собак. Нечто неискоренимо низменное, анти благородное, сидящее глубоко внутри, - то, что не зависит от положения своего носителя. То, что веками заставляло выживать, черным нефтяным пятном всплывает во всякой ныне живущей, и не утруждающей себя стремлениями к собственному совершенствованию, душе. Этот бегающий взгляд, отражающий постоянную заботу о прибыли. Эти жесты, выдающие низменные потребности в удовлетворении ежесекундных желаний. Эта беззастенчивая походка, не стеснённого излишними раздумьями человека, воплощающая в себе всю низменную простоту внутренней агрегатности его сознания.
        Всё перемешалось в нашем социуме. Но тонкий психолог способен обнаружить под любыми масками и любыми одеяниями ту «червоточину подлости», которая живёт словно паразит в глубоких колодцах душевных катакомб, опрощая всё благородное, возвышенное и тонкое. Метан, выделяемый этим паразитом, выдаёт его присутствие. Поднимаясь из глубин и выходя наружу, он смешивается с чистым воздухом, отравляя его. Он внедряется в человеческий нрав, заставляя его вести себя соответственно, - вести себя как червяк. Этот «паразит» отравляет продуктами своей жизнедеятельности всю атмосферу, проникая в светлые души и разум. Люди со слабой иммунной системой подвергаются опасности отравления. Как правило, сам «паразит», передаётся по наследству, ибо его прибежище гены. Но бывает и случаи заражения от реципиента, и человек со слабым иммунитетом постепенно захватывается им. Случаи излечения так редки, ведь для этого надо обладать недюжинным здоровьем духа и разума».
      +++
«Универсализм во всём! – вот то, что делает нас человеческой массой, однородной и пластичной, со всё более редкими «твёрдыми комочками». Универсализм усредняет, делая поверхность наиболее ровной. Одни законы для всех! – Насколько справедливо это положение для рационально-аналитического воззрения, настолько же абсурдно для идеального.
       Что как не универсализм сквозит в нашем теизме? Когда всё сводится к единому Богу для всех душ, всё вокруг превращается в единоначалие. - Единый царь в социуме, единый царь во всех головах».
     +++  
«Как мог бы быть человек свободным? Ведь он фатальное продолжение своего отца и своей матери. Он в кандалах этой фатальности. Он тешит себя иллюзией, что он, его нрав, все его поступки продиктованы только его «Я», что все его мысли независимы, индивидуальны и не повторяют в своих формах никакие необходимые, определённые законами природы, обусловленные линейные последовательные конструкции предков. Быть свободным от своих предков?! Быть феноменом, быть чем-то только что возникшим. Не вытекающим, но возникающим, = словом - гением! Так говорит наша великая гордость. Но свободен ли гений? В одном случае - раб собственных и чужих иллюзий. В другом - раб собственного свободолюбия. В третьем – и то и другое вместе. А по сути, червяк, стремящийся всё к тому же счастью, пусть иной формы, но всё же к счастью».
    +++
«Счастье и свобода, для раба по крови, - несовместимы. Когда ему волей судеб даётся слишком много свободы, его счастье сжимается. И такой раб по крови, получивший абсолютную свободу будет глубоко несчастлив. Ведь ответственность, приносимая такой свободой, для него станет невыносимой мукой, она способна отравить его жизнь, и превратить всё её счастье в непрекращающееся ни на секунду страдание. Для такого субъекта свобода и счастье не живут под одной крышей.
       Для раба по своему призванию, свобода вообще противопоказана. Воздух свободы обжигает ему лёгкие. Свободное жилище для него, словно холодная пещера. Для такого духа уютная, тёплая, сытая жизнь – пик счастья. И для него совершенно неважно, что она сопряжена с несвободой.
       Какую именно свободу ты хочешь? Свободу от кандалов бытия, или свободу от ответственности? Загляни в своё сердце, только там ты найдёшь условия для своего счастья. Ты ищешь своё счастье в свободе, а получаешь кандалы ответственности. Ты ищешь свободы от ответственности, а получаешь кандалы нужды. И только иллюзия питает твою бесконечно ищущую душу.
       На самом деле, мы, стремясь к свободе, стремимся успокоить ноющую боль одних «ганглий» нашего сознания, в ущерб другим».
+++
«Что, как не самые суровые кандалы сулит нам абсолютная свобода…»
+++
«Самое распространённое наше заблуждение, это то, что зло выросло из добра. Помните? - «Падший ангел». Демон зла когда-то был ангелом, и пойдя против воли Бога превратился в Дьявола. На самом деле всё было не так, всё было с точностью до наоборот. Ведь в действительности это добро растёт из зла. Ведь всё тонкое и совершенное вырастает из грубого и инертного, а не наоборот. Лилия растёт из болота, а не болото из лилии. Всё доброе расцветает на почве злого. Зло – изначально. Оно воплощённый хаос. Когда и кем было всё перевёрнуто на белом свете? Ведь если бы было наоборот, то не было бы никакой проблемы. Истребить всякое зло не составляло бы никакого труда. Перекрой ему корневое питание, и оно само зачахнет. Но в том то всё и дело, Мир устроен зеркально наоборот, чем это рисует нам наша фантазия. Добро это крона древа жизни, но зло - его корни. Кто и когда перевернул древо жизни кверху конями? А главное - зачем?»    
      +++
«Вы открываете окна своего воззрения, в надежде получать чистый воздух радости, и новые невиданные лучи света. Но вместе со светом в ваши окна заползает и густая непроглядная тьма.  Когда окна открыты настежь, туда залетает как добрый, так и злой ветер, как великое счастье, так и великая печаль. Соизмеряйте свои силы, может быть вам как большинству на этом свете, довольствоваться открытой форточкой?»
+++
«Боль, как некая основа нашего существа, является фундаментом нашего бытия, - форпостом жизненности. В ней есть нечто фатально непреодолимое. Как если бы мы хотели преодолеть саму жизнь. Родившись, и с самого начала принося своим рождением, невыносимые муки матери, мы сами, в этот же момент начинаем испытывать боль. Затем постепенно, мы привыкаем к ней, к её повседневному необходимому присутствию. И она, уже почти неощущаемая нами, всё же постоянно остаётся при нас. И лишь в своей, относительной гипертрофированности, её воздействие, оказывает на нас ощутимое воздействие, напоминая о своей несокрушимой воле. Боль есть продукт противостояния в нашем организме, - противостояния, которое никогда и никуда не девается, и засыпает только со смертью. Она являет себя в нашем органоиде в бесконечных градациях, пропорциональных мощностям столкновения в нас противостоящих сил. Лишь упразднив эти столкновения, мы могли бы прекратить и саму боль. Но это означало бы, что мы упразднили саму жизнь. Выражаясь метафорически, боль — это рябь моря нашего тела и души, с периодическими всплесками, бурями и штормами. - «Рябь моря», постоянная и никогда и никуда не девающаяся. Мы привыкли к ней, и нам кажется, что в нашей жизни бывают моменты, когда мы живём без боли, - это иллюзия привыкания. Мы привыкаем к постоянной ряби на поверхности моря, к необходимой постоянной боли, без которой невозможно существование. Человек, освобождаясь от боли, освобождается и от жизни. Если бы мы спросили у умирающего, что он испытывает, он бы поведал нам великое освобождение от боли! Момент самой сильной эйфории, и осознание той боли, которая всегда была рядом, и которую он не ощущал при жизни, а осознал и почувствовал только в момент смерти. Словно сброшенный на землю горб, которого не замечал всю свою жизнь, человек освобождается от всех мук жизни разом, и осознаёт их полноту, только в этот момент».
       +++
«Нам кажется, что жизнь – пирамидальна. Что новое выстраивается на старом, словно выкладываются сегменты мироздания. На самом деле новое всегда ломает старое, занимая его место. И никакой пирамидальности не существует, это очередная иллюзия нашего сознания, несущая собой иллюзию прогресса».
       +++
«Фридрих Ницше, – величайший из всех философов и психологов. В силу того, что достиг невероятных глубин осознанности мира и вершин понимания самого разумения, (что есть верх психологии), он оценивал других представителей своего «цеха», и давал на мой взгляд точные характеристики выявляя глубинные мотивы того или иного умозаключения. Да, он имел на то основания и право. Но и на этом же основании, я позволю себе одно очень важное с моей точки зрения, замечание в отношении целостной философии Ницше, ибо полагаю, что немного знаю его. В своём отношении к соплеменникам и коллегам, он напоминает мне характерного человека вообще, и его отношение к иным живым существам природы, их восприятию и разумению. То есть человек, полагает своё мышление, его форму, самым совершенным, и ставит его на олимп вообще всякой возможной формы мышление. Доминанта его формативности, для него - неоспорима. Его мышление по отношению к другим мыслящим существам, является самым совершенным. И основания для такого заключения лежат в силе самого разумения, которая здесь есть - совершенная гармония.
        Тоже и с Ницше. Его совершенное разумение, выступающее своей неоспоримой силой гармонии, всецело полагает, что оно, его форма, его лейтмотивность, его перспективная возможность – единственно возможные и единственно истинные в своём совершенстве. Будучи как все люди подсознательно всё же уверенным, что мир – для всех един, и разумение и воззрение относительно него, - могут быть либо правильными, либо неправильными.
       Да, пожалуй, он - чистый психолог. Ведь спорить о мире, о воззрениях, можно лишь с точки зрения чувственности, и никогда собственно, с точки зрения объективности. Ведь объективность у каждого своя, - единственно возможная, и в идеальном смысле - неповторимая. И уже поэтому - неоспорима. Ибо не может быть ни с чем сравнима. Нам лишь кажется, что мы сравниваем воззрения, на самом деле мы сравниваем различные миры.
      Да, наверное, с точки зрения психологии вполне можно оценивать и сравнивать философию различных миров. Но с точки зрения холодного философа, они не могут быть сравнимы и объективно оценены. Ибо в сути своей имеют различные пространства и различные пути, но никак не «разные телеги» на одном для всех пути».
  +++
«Ницше – один из немногих философов, которого не раздавила собственная глубина. Но дала как великую скорбь, так и великое счастье. Перейдя «Рубикон» своего познания и переболев глубокой изнурительной болезнью, он обнаружил на той стороне, вместо ада пустоты забвения, цветущие сады жизни, молочные реки с кисельными берегами, которых не дано было познать отсюда, - с этой стороны. Но и на той стороне, пройдя через глубокие воды познания, мало кому удавалось найти их. Хотя кто знает, может быть и Ницше не был исключение на этом пути».
      +++
«Разумность человека, доминирующая над разумностью других живых существ нашей планеты, бесспорно, достигла невероятных высот в рациональном, создав анклавы цивилизации. Но абсолютна ли эта разумность в своей форме, - большой вопрос. К примеру, мы, люди, считаем дельфина хоть и разумным существом, но всё же ниже нас в своём совершенстве. А между тем дельфины никогда, и ни при каких обстоятельствах не убивают себе подобных, и мало того, никогда не мстят людям. Может для кого-то это послужит доказательством ограниченности, но если взглянуть на это с иной точки зрении, можно заметить, что победа над инстинктами, есть первейший признак совершенства разумения даже в рамках нашей, человеческой осознанности. Кто знает, какая «ганглия разумности» выросла в этих головах, способная подавлять вездесущее стремление к власти, и сопутствующую этому стремлению, жестокость. То, что присуще всякому разумному животному, и в том числе человеку, - человеку в наибольшей степени.
       Я уже говорил о других животных и их способностях в разумности, которые мы даже осознать не в силах, - повторяться не буду. Разумность инстинкта всегда за пределами рациональной разумности. А кому как не животным свойственна в большей степени такая разумность. Так вот человек, достигший на поле высших форм трансцендентального познания, а конкретно совершенства философии, как бы ни был высок в своём искусстве, всё же стоит только на одной из возможных дорог осмысления, - одной из бесчисленных форм разумения. И пусть его «экипаж» само совершенство, а глубина и высота заоблачны, гармония, тонкость, сила разумения - безупречны, светлы и чисты, но всё же, они лишь одно из возможных направлений на бескрайнем поле познания, и не могут претендовать на абсолютность собственного политеса.
      То, что я сейчас выстраиваю некие цепочки воззрения, стараюсь сделать их гармоничными, а значит убедительными, ещё не говорит о том, что их векторность в своей идеальности и рациональности, - абсолютны. Что вообще моё воззрение, его динамика, его форма отражает единственно возможную парадигму для истинности, даже в данной плоскости познания. «Природная ганглиеобразность» всякого воззрения и всякого познания, его неповторимость и индивидуальность в политесе определённого направления - противоречит этому. Отсутствие абсолютного фундаментального мира за окном нашего сознания, предполагает «много истинность» в его осмыслении, а по сути, бесконечную возможность для его построения, индивидуальными и неповторимыми «ганглиями осознанности». Мир действительности всегда индивидуален и неповторим, и рождается и умирает в каждой голове.  И всякое установившееся совершенство этого мира, безупречно и абсолютно только в своём роде, и только в рамках собственных оценок этого совершенства, а значит и истинности».
      +++
«Не благодаря ли собственной злобе, человек стал человеком? А может быть, его делает человеком доброта? Кому, или чему человек обязан за собственное совершенство? Совершенство, в первую очередь своего разумения? Где он научился изощрённости собственного ума? В первую очередь, конечно же, на полях сражений, разрывая плоть соплеменников и убивая. Для того, чтобы могла появиться эта изощрённость, для этого изначально должна возникнуть необходимость, - железная необходимость. В ином поле, в произвольности, не изощряется и не крепнет ничего на земле. И человеческое разумение не является здесь исключением. Его утончённость, изысканность, вырастают там, где после кровопролитных боёв, после побед, когда необходимость в изощрённости пропадает, душа и разум в избытке своей силы, инерционно, прорастает гармоничными цветами. Здесь накопленная избыточная сила сублимируется в изысканность и утончённость. И искусство всякого рода, на самом деле расцветает там, где прекращается сражение, не важно, какого плана. Всё прекрасное, возвышенное и утончённо-изысканное, как бы это не казалось противоречивым, не возможны без предзнаменования, без предшествующего натиска, без предшествующего напряжения всех членов и «ганглий сознания». Ведь даже возникновение и развитие такого прекрасного творения, такого гармоничного существа как наша планета, без «изначального взрыва» было бы - невозможно».
+++
«Человек, которому необходимо думать о собственной безопасности, о крове и хлебе насущном, задумывается об искусстве лишь в исключительных случаях. Но в таких случаях происходит совершенно невероятное, - нечто по-настоящему редкое и Великое! Голодный и битый художник, это трагический художник. И пусть чаще всего здесь мало изысканности и утончённости, и такие произведения, как правило, выдают душевный надлом автора, но здесь латентно укрыта та Великая сила искусства, которая невозможна без шомполов и кровоточащих ран, без предшествующего великого страдания. И именно такие произведения чаще других становятся величественными, ибо в них царит избыток жизненности. Именно, когда тяготы жизни провоцируют внутреннюю силу автора, и эта сила бурными потоками выливается на холсты и скрижали, тогда произведение провоцирует нашу волю и разум, волю нас как созерцателей, заставляя как нигде более чувствовать саму жизнь! Ведь настоящее ощущение жизни возможно только в трагическом. Мелодрама жизни скучна, ибо это форма штиля жизни. Комедия же быстро надоедает, и только трагедия – вечна! Ибо она есть истинное отражение основ жизни. Здесь всё настоящее, здесь нет плодов из папье-маше и нет дрессированных пантер и беззубых кобр. Здесь любовь - не фарс, ограниченный наслаждением, но апофеоз жизни, побеждающий даже смерть!»
    +++
«Только слабые души отвергают трагедию в искусстве. В этих душах на самом деле мало жизни, их костёр гаснет от слёз неба. Им, для поддержания жизни необходима комедия. Им надо раздувать свой огонь, в отличие от сильных духом, которым избыток сил давит разум, и необходимо постоянное тушение пожара, угрожающего взорвать всё вокруг! Но дело в том, что искусственно раздуваемый костёр быстро тратит свои ресурсы, и его носитель становится ещё слабее, требуя постоянной подпитки извне. И стоит на короткое время прекратить эту подпитку, и он гаснет навсегда.
      Трагедия провоцирует внутренние скрытые силы, и разжигает в сильных стремление к жизни. Комедия – словно наркотик, она заменяет собой проявление силы, и тем самым усыпляет внутренние естественные потенциалы. И человек всё более подпитывающийся от комедии, в конце концов, расходует свой последний ресурс, и для него в трагедию превращается даже его повседневность».
  +++
«Чем, с моей точки зрения, является в сути своей, так называемое Всемирное тяготение. Это стремление природы вернуть собственную разбалансированную гармонию на круги своя. Природа стремится вернуть собственное состояние в лоно пустоты, - лоно абсолютного баланса. И на этом пути ей противостоит собственная же дисгармонизировавшаяся «взбесившаяся» материальность, воплощённая в нашей действительности в субстанциональность, как основу всего того, что мы, так или иначе, относим к существенной материальности бесконечно различных форм бытия. И эта разбалансировавшаяся природа, материализуясь, (а материализация и есть продукт нарушения), порождает пространственно-временной континуум, как некую атмосферу для своего бытия. Материализация пустоты, спровоцированная дисбалансом, и последующим инфляционным расширением материальности, происходит до тех пор, пока не наступает кризис сил. Когда, условно говоря, гравитация пустоты начинает преобладать, уничтожая, съедая материю, и тем самым возвращая всё и вся к изначальному абсолютному балансу.
      Но механизм всего этого пока не доступен нашему осмыслению. Для нас материя – вечна, не исчезающая и не появляющаяся субстанция. Она для нашего осмысления, - фундамент природы. И здесь всё дело в том, что наше мышление в сути своей, есть та же материя, её наиболее тонкая агрессивная форма, и оно не в состоянии выходить за собственные природные рамки. Всё наше воззрение и всякое умствование вынуждено оперировать только теми процессами, которые обусловлены индивидуальными особенностями Вселенной, её материальностью и её законами линейного пространственно-временного движения. Но вот что есть само по себе движение? Чем могла бы быть сама определённость этого движения? Где нам взять абсолютные истинные критерии для его определения как чего-то реально-фундаментального, как чего-то существующего самого по себе, вне нашей относительности, - вне всякой относительности?»
    +++
«По поводу безумия и разумности вне хрестоматийного осмысления этих понятий, я мог бы добавить следующее. Мысль, насколько сложна, настолько и проста. Разумность, в смысле рафинированной адекватности, вне какого-либо идеального романтизма, воплощает собой, или сказать точнее, сублимирует генетическое стремление природы к своему абсолютному балансу, наиболее полной гармонии сил, то есть полному штилю, - архаической безмятежности. Абсолютной безмятежности, которая на самом деле свойственна лишь пустоте, некоей полной остановке всяких стремлений природы, и которой в действительности быть - не может. Если бы природа в своей сокровенной сущности была разумна, то не существовало бы никакой материи, и не было бы никакой действительности, а тем более познания этой действительности. «Абсолютная разумность», как некая полная не погрешность, не позволила бы первому человеку сорвать яблоко с древа познания. И даже метафоры такой никогда бы не возникло. Материальность, как воплощённое нарушение абсолютного баланса природы, есть продукт дисгармонии её сакрального состояния. И вся наша реальная действительность, в сути своей есть синтезированное нашим разумом, и превращённое в отношение разноплановое нарушение равновесия, а по большому счёту нарушение общей сакральной разумности природы. (Проще не получилось)».
   +++
«Каким был бы наш мир, какой была бы наша жизнь, если бы в ней не было места безумию? - «Стационарный мир» и холодная, покрытая тысячелетним льдом река-жизнь. А по большому счёту - пустой мир и мёртвая жизнь. Абсурд в абсурде. Как бы это парадоксально не звучало, но «безумие» в сути своей - авангард жизненности. Безумие – зерно жизни. Холодная линейная разумность, это в лучшем случае - бег на месте. В худшем же, это скованное по рукам и ногам «дряхлеющее тело», у которого нет и быть не может никакого будущего. Наша уверенность в том, что наше будущее обеспечивается этой «осторожной разумностью», рассудительностью рационально-аналитического алгоритма мышления, одна из самых древних и крепких иллюзий нашего сознания. На самом деле такая разумность, в сути своей - бесплодна. Она может привести лишь к коллапсу. В ней, для этого нет порыва, она не располагает к возникновению. Ведь холодная и прямолинейная разумность, в смысле строгой адекватности и последовательности, – антидифферентна. Она имеет свойство жёсткой ограниченности, она - суть эта ограниченность. И в этом смысле, она, являясь основой всякого научного воззрения, опирающегося строго на факты, и тем самым являясь грубой и инертной, тормозит процесс всякого становления идеального познания, этого авангарда жизненности».
+++
«Мораль, как нечто повелевающее, как нечто имеющее свою волю возникла как противовес, как нечто сдерживающее нашу разнузданную архаическую природу, как нечто приводящее наш не видящий берегов нрав к относительному балансу. Она была призвана самой нашей внутренней природой, в качестве неких «графитовых стержней» в ядерном реакторе нашего нрава, - нрава «зверя-человека». Ведь наш нрав, олицетворяя своей динамикой архаику разбалансировавшейся природы, в своих изначальных стремлениях и желаниях нацелен на разнос «цепной реакции». И разум, с помощью своего «оружия сдерживания», тормозит эти «цепные реакции» наших инстинктов. Мораль изначально возникла как «технический агрегат торможения» в сложном человеческом сознании. То, во что она развилась, это отдельный разговор».
  +++
«Мораль – продукт рационально-аналитического разума, одной из его «ганглий». «Рациональная ганглия» стремится к упорядочиванию во всём, что касается и что не касается её сферы. Порядок – её кредо, её неотъемлемая суть. Она теряется в беспорядке, она не может воспринимать в ином поле, она не существует в ином измерении. Поэтому для неё всё это так важно. Даже если этот порядок противоречит самой жизни, она готова жертвовать ради него даже этой жизнью».
      +++
«Ты утверждаешь, что всё знаешь в этом мире? Наивный человек. Это говорит о том, что ты ничего не знаешь. Познание не закрывает двери, но напротив, открывает их. И эта мысль не нова. Но важно то, что в свете моей концепции она переворачиваема в сути своей. Ты действительно знаешь всё, что можешь знать. Ведь у мира самого по себе нет тайн, они есть лишь у разумения. Познать всё в мире нельзя не потому, что мир бездонен и полон тайн, но потому, что эти тайны беспрестанно рождаются в твоём разуме и всецело принадлежат ему. Чем больше разум познаёт, тем больше он провоцирует к возникновению и развитию новых «ганглий» восприятия и познания в себе, необходимо продуцирующих новые тайны, требующие своего разрешения. Но пока в нашей черепной коробке не родилась и не развилась очередная «ганглия сознания», в мире самом по себе, не существует её поля познания даже потенциально. Это поле появляется постфактум, оно всецело создаётся этой новой «ганглией». И именно поэтому мир – непознаваем до конца. Наш разум выкладывает перед собой всё новые «пролёты бесконечного моста», и шагает по этому мосту в полной уверенности, что он открыл эти «пролёты», и что они уже существовали до него и его познавания.
       Всё и вся в нашем осмыслении, перевёрнуто. Тот, кто глубоко осмыслит разницу, идти ли по существующему мосту, или создавать и выкладывать «пролёты» этого не существующего моста, поймёт, как глубоки иллюзии всякого осмысления, и какова на самом деле природа бесконечности нашего познания. Весь фокус в том, что познание на самом деле не открывает сущее и законы его движения, но МОДЕЛИРУЕТ их, создавая обширное «конструктивное поле» собственной осознанности, тем самым формируя из нейтрального материала анклав для собственного существования. И только по этой причине знать всё – нельзя. Ибо этого ВСЁ, - не существует, пока не возникла и не состоялась определённая «ганглия сознания». Ведь существование самой по себе «реальной действительности», совершенно невозможно! Ведь это, то же самое что существование дыма без огня, всё равно, что существование видимости, без смотрящего. Но мы, выстраивая, - моделируя эту действительность, в полной уверенности, что она существует сама по себе, питаемся собственными иллюзиями. И эта пища для разума, - иллюзия, - главная субстанция нашей жизненности. И эта иллюзия - то, что единственно ЕСТЬ в этом мире. Ничего иного - не существует. Она, эта иллюзия, самая что ни на есть фундаментальная, и самая реальная из всех реальностей, субстанция! Лишь ощущения, воззрения, мысли и дефиниции нашего разума, при всей кажущейся их фантомности, - реально существуют. И все так сказать, реально существующие материальные предметы – продукт этой чувственности. А реально существующие законы движения материи, - продукт разумности с её производными дефинициями. И то, и другое, и материальные предметы, и законы их движения, есть последствие, но не причина. Причина – наш разум. И в этом весь фокус нашей реальной действительности и её осмысленности. Мир, как я отмечал не раз, перевёрнут не только в нашем глазном яблоке».
      +++
Вы полагаете, что вам известны, а точнее сказать, что вы можете предположить иные формы жизни? Вы глубоко убеждены, что жизнь как таковая, существует лишь в вашем диапазоне восприятия пространственно-временного континуума, но всё же где-то глубоко подсознательно осознаёте, что диапазон жизненности вполне может быть безграничен, и вероятнее всего не заканчивается вашими определениями этой жизненности. И в связи с этим в мире могут существовать совершенно невероятные формы жизни. Не формы пребывания, но именно формы жизни. Возможность же воспринимать такие формы и тем более идентифицировать, для нас - настоящее чудо! Но в силу постоянного не прекращающегося ни на минуту расширения нашего восприятия и осознанности, и появления новых плоскостей осмысления, благодаря появлению и развитию новых «ганглий познания», а также в силу настойчивости в стремлении к этому чуду, когда-нибудь, для нас откроются двери в параллельные миры. Всякая фантасмагория обречена на воплощение в реальность. И даже та, которой пока нет места даже в нашей фантазии».
       +++
«Как бы ты не прожил свою жизнь, в праздности ли, или в каждодневном труде, - всё равно в конце, вероятнее всего, ты пожалеешь. В первом случае за бездарно прожитые годы, потраченные впустую. Во втором, - за бессмысленность того труда, на который ты тратил время, каким бы результатом он не ознаменовался. Человек оглядываясь на прожитую жизнь, как правило, смотрит критически. Так как ни бесцельность, ни великая цель, не окупают самой смерти. Ведь она всё и вся превращает в прах. Для вечности и бесконечности, наступающей для каждого за этой гранью, всё, что ты бы не делал в жизни – суета, не имеющая никакого смысла. Поэтому стремление к религии стало уже практически инстинктом. Ведь только она, в этой безысходности, даёт хоть какой-то смысл».
      +++
 «Нет! Я не желаю быть тем «мерином», погоняемым кнутами слабостей и управляемым уделами порока! Я хочу лишь изредка позволять себе эти слабости и быть господином над ними. Не бежать, как потный загнанный конь туда, где поле удовлетворения страстей, засеянное «коноплёй наслаждения», дурманит и отравляет душу и разум. Лучше быть сильным, трезвым и своенравным зверем, чем слабой застенчивой коровой, жующей «конопляную траву наслаждений» и воображающую в своих иллюзорных фантазиях, что она сильная и своенравная».
      +++
«Ирония, – вот то, что делает человека привлекательным. В сочетании же с тонкостью и силой, делает просто роковым».
       +++
«Если предположить, что это возможно, то я думаю, что вопрос путешествия человека во времени, будет напрямую связан с чистой физикой скоростей. По моему убеждению, только в этом контексте возможно возвращение материальной реальности в прошлое. Когда человек достигнет скоростей света, и перешагнёт через них, скорее всего пространственно-временной континуум претерпит кардинальные изменения, и с этим придёт грандиозная коррекция самой физики материального мира, а следом и действительной реальности как таковой. Наша действительность, скорее всего, выйдет за рамки своей фундаментальной векторности, тем самым приблизив мир к хаосу бытия, где уже не будут существовать прежние правила и законы. Мир – трансформируется и изменится до неузнаваемости! А это значит, что старый добрый мир умрёт, оставив лишь скелет и фантомные воспоминания. Нечто вроде «Белого карлика» на бескрайних полях космоса. (Чисто интуитивные заблуждения).
        +++
«Я никогда не считал трудом то занятие, в котором не чувствовал внутреннего адекватного сопротивления. Лёгкость, с которой даётся всякое занятие, говорит о призвании, и считаться трудом навряд ли может, и вообще имеет право. Я считаю трудом, например, когда приходится общаться с непереносимым человеком. То есть, я считаю трудом то занятие, при котором приходится преодолевать себя».
       +++
«Ты кичишься своей известностью и популярностью? Но ведь чтут тебя, только люди определённого круга. Люди же иного круга, даже не знают о твоём существовании. Но даже если узнают, отнесутся к твоим заслугам с недоверием, а к тебе с усмешкой. Ты человек монотеистического мира, где односторонность – дилемма каждого из нас. При всей бесконечности граней жизни и мира».
      +++
«Вера, - непоколебимая вера, твёрдая как алмаз, - действительно способна на всё! И это убеждение не плод религиозной одержимости, не продукт теистической восторженности, и не последствие катарсиса, нирваны и анабиоза сознания. Ведь на самом деле без маломальской веры, невозможно достижение даже самой незначительной цели. Без веры, всё посредственно и даже мертво. В своей наивысшей гипертрофированной экзальтации, вера действительно способна творить чудеса! Только она, на самом деле, способна на настоящее перевоплощение мироздания. Прошу понять меня правильно. Я сейчас не пою гимн религиозным течениям, я говорю не о «суррогатах веры», но об истинной вере, - вере, возникающей изнутри, а не снаружи, - вере, как воплощённого душевного лейтмотива для всякого настоящего стремления.
       Без веры невозможно выздоровление, без неё невозможно будущее! И при всём при этом, суррогат веры, нечто навязанное извне, - вера как ярмо, (при всей кажущейся абсурдности, повсеместно имеющая место быть), - хуже яда! Она способна разрушить главное в человеке, - его личность. Бегите от такой веры, не заполняйте свой сосуд, - сосуд своей души чужеродными суррогатными смесями. Эти смеси способны разъесть стенки вашего сосуда. Уж лучше пусть он остаётся пустым, уж лучше пусть в нём гуляет ветер! Ветер, по крайней мере некая метафора свободы. И может когда-нибудь, именно этим ветром сюда, в этот сосуд занесёт «зёрнышко золотого проса».
        Впрячься в телегу, которую уже тянули и тянут многие и многие, конечно легче, чем тянуть одному свою собственную, сбитую наскоро, пусть не слишком умелыми руками. Но зачем тянуть чужой груз, лишь в надежде, что тебе в конце пути что-то обломится? Может быть ты никогда не прозреешь, и твоё сердце никогда не воспрянет от полноты собственной души, может быть оно никогда не сожмётся от осознанности бесполезно прожитых лет, но мощь индивидуальности собственного разумения ты вполне можешь испытать.
       Ты всю свою жизнь тащишь чужой груз, к тому же бестолковый и никому ненужный. Ты всю свою жизнь питаешься пищей, приготовленной хоть и искусными, но чужеродными поварами. Ты привыкаешь и перестаёшь замечать, что эта пища на самом деле чужда тебе. Да…, пожалуй, лучше тебе и не прозревать. Кто знает, как широка и насколько бесконечна в своих градациях иллюзия? Вполне может статься, что всякое прозрение лишь очередная форма иллюзии. И может быть Вера, - самая твёрдая вера, в то же время самая большая, и самая нераспознаваемая иллюзия. И может быть поэтому её возможности выходят за всякие границы».
           +++
«Песня, в отличие от стихотворения, должна обязательно нести собой некое олицетворение либо любви, либо ненависти, либо того и другого одновременно. Она должна содержать в себе некий надрыв, отголосок страдания, неважно с каким знаком. Песня, не окрашенная в эти тона – не интересна, ибо скучна и пресна».
           +++
«Вы, свободные люди? Посмотрите же не замасленным бренностью взором, куда вы собственно стремитесь? Поэты, музыканты, писатели и философы, заставляют вас мыслить и чувствовать в определённом ключе, - в своём ключе. И если вам удаётся это, вы радуетесь и наслаждаетесь этим. Они выпрямляют и искривляют ваши извилины, придавая им свою кривизну. Они настраивают ваш фокус чувствования и разумения, они ломают ваши прямые и изогнутые линии, и тем самым, формируют ваше пространство, вашу осознанность этого пространства. Они отбирают у вас вашу свободу, направляя на свои пути ваше разумение и чувствование. И за это вы возводите их на пьедестал, почитая словно Богов! И по большому счёту, в какой-то степени — это так и есть. Ибо они действительно подобно богам, забирая у вас вашу свободу, дают взамен благоденствие и счастье покоя, - счастье душевного равновесия и удовлетворения. И вы дорожите этим, вы бежите прочь от собственной свободы, словно чёрт от ладана! И, тем не менее, называете себя свободными?
         Свобода – это вдохновение. Тот, кто не познал вдохновения, не познал и истинной свободы. По крайней мере, свободы доступной нам».
         +++
«Чем отличается стремление к знанию, от стремления к пониманию? Что полезнее для нашей жизни, - большое количество знаний, или развитая способность в понимании? Аллегорически, это можно представить, как если бы путник, собравшийся в дальнюю непредсказуемую дорогу, собирал все вещи, которые теоретически, могли бы пригодиться на этом пути. Либо взял бы с собой только необходимое, и собственную смекалку. Первый, очень скоро устанет, от непомерного груза за плечами. Второй же, с лёгкостью и желанием поднимется на самые высокие горы. Хотя, без определённого количества знаний, с одной лишь смекалкой, далеко не уйдёшь. У тебя должна быть как необходимая связка стальных ключей, так и гибкая отмычка от возможных тайных дверей. С помощью первого, ты откроешь все входные двери, с помощью второго - потайные сейфы».
        +++
«Кто знает, - насколько иллюзия нам ближе реальности» … «Кто знает, - насколько огонь нам ближе льда, насколько лёд нам ближе камня, насколько камень нам ближе пустоты, насколько пустота нам ближе огня… Кто знает, - насколько замкнутый круг нам ближе прямой линии, уходящей в бесконечность…
Кто знает, - насколько нам ближе простая бытовая реальность, чем глубокая философская мысль» …
         +++
«Тебя беспокоит то, что все твои песни на один мотив? - Не стоит. Это говорит скорее о том, что ты делаешь своё дело от души, чем о том, что ты душевно ограничен. Душа, выливающаяся в виде диссонансов и консонансов, по большому счёту всегда имеет одну тональность, - одну неповторимую мелодичность. И пусть эта мысль не нова, но всё же. Если ты создаёшь нечто, что так или иначе относиться к искусству, то вода бурной реки твоей души, выливающаяся через край, при всей смене глубины, скорости течения, разливах, всегда будет сохранять свой неповторимый характер, - некий общий тон. Она всегда будет сохранять свой цвет, вкус, прозрачность, и т. д. Всякая река, как бы она не меняла своё русло, всегда сохраняет свою единственно возможную суть».
          +++
«Не принижая и не возвышая никого, необходимо всегда знать и понимать свою глубину. Если ты способен рисовать картины по-всякому, как угодно – ты не художник, ты копиист. Если ты пишешь как угодно – ты не писатель, ты журналист. Если ты сочиняешь музыку как угодно – ты не композитор, ты аранжировщик.  Что отличает ремесло, от гения? То же, что отличает бренную работу, от вдохновения, то же, что отличает бездну от поверхности. Река твоей души, выливаясь наружу, кристаллизуется, создавая формы искусства. Так, соприкасаясь с атмосферой реальности, застывает лава на поверхности земли, создавая застывшие реки с причудливыми формами. И чем живее, насыщеннее эта река, тем совершеннее фигуры. Тонкий взгляд всегда увидит и определит продукт вдохновенного гения, от продукта ремесленника.
      Душа не может петь по-разному! Ей не дано меняться по собственному произволу. Соловей никогда не запоёт как Иволга, но Попугай может многое» …
        +++
«Способность человека к эмоциональному взлёту, которая характеризует развитость душевного агрегата, его утончённость, не терпящая грубой простоты, в совокупности с силой в личном духовном равновесии, и определяет способность человека, как любить по-настоящему, так и ненавидеть. Диапазон этих полюсов чувственности настолько же широк, насколько сложна и утончённа душа. Но утончение и усложнение гармоничной мозаики души, требует труда не одного поколения».
         +++
«Ты пристально вглядываешься в себя, ты хочешь узнать кто ты, какой ты на самом деле? Ты хочешь стать самим собой? Тебя не тревожат спящие в пещерах твоей души собственные пороки, лишь бы это были твои пороки. Как мог бы ты стать самим собой в социуме? - Это почти невозможно! Ведь ты тут же станешь помешанным. Выпасть из общей динамики, и при этом остаться разумным? - Детская наивность».
        +++
«Твой друг всегда должен быть для тебя и «кнутом и пряником». И ты должен ценить и любить в нём именно это, в противном случае ты не знаешь, что такое дружба. Настоящий друг, это не столько оруженосец или колчан для твоих стрел, не столько помощник в переносе тяжёлых рюкзаков с жизненными проблемами, сколько достойный шахматный партнёр, никогда не играющий в «поддавки». Он даёт тебе возможность наслаждения достойной игрой, даёт возможность поднимать и носить собственное достоинство. Настоящий друг не может быть зауряднее тебя, слабее, иначе ваша игра станет скучна. Ты никогда не должен жалеть своего друга, иначе он превратится в корову, либо в игрушку вроде щенка. Настоящий друг – это чистилище. Не правда ли, как это близко к отношениям врагов?»
     +++
«Маскарад жизни должен сбросить маски перед истинными друзьями. Любовь, по отношению к дружбе, словно нечто неполноценное, первобытное, недоразвитое, и даже некий анахронизм. Когда любовь перерождается в дружбу, это естественный процесс, ибо при этом сохраняется общая векторность развития природных явлений. Но когда дружба перерождается в любовь, это уже атавизм. Ибо любовь — это одухотворённая страсть, а страсть это «растение», растущее на полях инстинкта. Дружба же, произрастает на полях разума, её корни питаются соками более возвышенной почвы, - почвы более ума, нежели инстинкта. Кстати сказать, этим положением объясняется тот факт, что дружбы без любви не бывает, но любовь без дружбы – обыденность. Ведь разум растёт из инстинкта, а не наоборот. Инстинкт без тонкого совершенного разума - существует, разум же без инстинкта словно крона дерева без корней и ствола. Тот, кто познал на себе трансформацию любви в дружбу в браке, поймет о чём я.
      Другое дело мы не в состоянии хладнокровно размышлять, находясь в гипертрофированной влюблённости, ибо аффекты присущие любви способны подавлять любые флюиды разума, тем самым занимая доминирующее положение на возвышенностях нашего мышления, не давая никаким противным оценкам ни малейшего места для возражения, и ни малейшего шанса. Но мы переворачиваем всё с ног на голову, назначая вершиной то, что по природе своей является фундаментом.
      Любовь всегда будет сильнее дружбы не потому, что она есть вершина, но потому, что инстинкт вообще всегда сильнее и основательнее разума. Общая мощь инстинкта, его войска, в сравнении с войском разума, соразмерна мощности носорога перед обезьяной, при всём уважении одного и другого».
   +++
«Истинная дружба, в тысячу раз более редкое явление, чем истинная любовь. Но вот что важно. Встречается синтез любви и дружбы, - то что я назвал бы «гением любви», и то что вы, в силу привычки всё смешивать и опрощать, привычки ссыпать в один мешок ячмень и пшеницу, называете просто любовью, иногда ставя предлог «возвышенная», или «платоническая», подсознательно чувствуя, но, совершенно не понимая о чём собственно речь и потому путаясь, не подозревая о существовании «гения любви». Ведь «гений любви» такая редкость, что большинство считает его фикцией, - не существующим выдуманным явлением. Ведь вы привыкли называть всё и вся одним именем, и даже секс и духовную близость, часто не утруждаете себя разделять. И в результате отбрасывания тени друг на друга, смешивания ячменя и пшеницы, и то и другое превращается в пошлость. Всё смешалось, и кто уже может в этой «каше» оценить вкус «ячменя» и вкус «пшеницы»?
       Тот, кто способен идентифицировать «синтез», и отличить его от «каши», тот, кто знает разницу между искусственным соединением ингредиентов недалеким поваром, и естественным сплавом природы, тот поймёт и оценит по-настоящему изысканное и великое.
       Болтовня, до которой падки все буйные и недалекие головы, сбивают с толку и не только в этом, но и во всех областях осмысления тонких явлений природы. Посмотри чистым взором, часто ли ты встречал на своём пути истинную дружбу и истинных друзей? Часто ли видел истинную любовь? Но «гений любви», настолько редкое «растение», что почти не встречается в природе, а в оранжереях вовсе не культивируется. Алмаз - в тысячу карат. Кто его нашёл, тот нашёл главный цветок, -воплощённый апофеоз жизни! Но если этот цветок вдруг завял, то уже ничего более не обрадует до конца дней, всё будет казаться пустоцветом. Так опасно встретить на своём пути настоящий Лотос. Такова человеческая душа, для неё представляет большую опасность однажды встреченное Великое счастье.
        И надо понимать ещё и то, что оказавшись внутри такого Лотоса, вся его прелесть остаётся где-то там, - за кадром. Наша душа стремится к вершине, но поднявшись, обречена смотреть лишь на склоны».
        +++
«Каждая «ганглия» нашего сознания чрезвычайно ревнива. И в этом проблема, как учёного, так и метафизика, как идеалиста, так и рационалиста. Мы слишком увлекаемся одной, быстро развивающейся «ганглией» нашего сознания, и тем самым превращаем все остальные «ганглии», в рудименты, не провоцируя их возможности к развитию, но напротив, угнетая их. Так происходит торможение множественности в пользу цельности, то есть воплощённой разумности».
+++
«Возьми столько свободы, сколько сможешь нести». - Мысль не нова, но в свете концепции градационной субстанциональности воспринимаемого мира от реальности к иллюзии, хочу перефразировать: Возьми столько реальности, сколько сможешь вынести…»
  +++
«Никогда не уходи надолго в один лес, рискуешь пропасть в нём. Никогда не сиди долго под одним солнцем, рискуешь сгореть. Всегда найдётся пара глубоких морей рядом, в которые можно нырнуть и остудиться. А ещё пара бурных рек, в которых водятся мраморные карпы, и конечно же сияющее звёздами лучезарное небо над головой…»
  +++
«Существует скромность из силы, и скромность из слабости. И второе это порок. Здесь один в силу   низменной и ограниченной душонки, старается спрятать её под маской целомудренности. Второй слаб, и свою слабую волю выдаёт за благородство. Третий просто ленив настолько, что его леность подавляет все стремления, превращая всякую реку в болото. Но в силу неоднозначности скромности как таковой, не всё так однозначно и в жизни. Не всякая низменная натура скромна, как и не всякая скромная натура - низменна. И здесь исключения лишь подтверждают правило. Но существует ещё скромность из любви и трепета к людям окружающим, доходящая до экзальтации и поклонения. Но и это, в конечном счёте, можно отнести к пороку…»
  +++
«Чем отличается простая реакция, от проявления силы? Тем же, чем отличается импульсивная ярость, от действительной смелости и мужественности. Тем же, чем отличается скоропалительное решение, от обдуманного шага, - тем же, чем отличается остроумие, от ума».
  +++
«Жизнь» и «не жизнь» в нашем внешнем воззрении и оценке, на самом деле есть наша идентификация и обозначение «грубости» и «тонкости» объективных воплощений природы. И как «грубость» и «тонкость» всегда лишь только по отношению друг другу и никогда «вообще», так и «жизнь» и «не жизнь» всегда лишь по отношению друг к другу и никогда «вообще». Камень и огонь, лёд и пламя… (Главная парадигма действительности бытия).
    +++
«Вы хотели бы получать удовольствие от произведения искусства? Но для того чтобы войти в резонанс со всяким произведением искусства, необходим не меньший, а может и больший талант, чем у создателя такого произведения. И помимо таланта необходим и не меньший труд. Душа, не желающая трудится, необходимо атрофируется и уже не способна даже на самый малый резонанс».
   +++
«Мера свободы, это всегда мера опасности…»
  +++
«Тот, кто до сих пор считает свободу желанной для человека, пусть заглянет глубже в религиозность человека, - в истинные мотивы его стремления к богу. Человека угнетает ответственность, всегда сопутствующая свободе. Он готов отдать и то, и другое, чтобы стать спокойным и счастливым. И Бог берёт на себя и то, и другое».
+++
«Большинство страждущих, стремящихся к собственному величию и утверждению в этом мире, находят интересную им область уже созданного мира, и стараются войти в него и завоевать его. И только единицы стремятся создать свой собственный небывалый мир, и уже по определению быть в нём полновластным властителем».
  +++
«Какой бы серьёзной не казалась тебе твоя работа, ты всегда лишь играешь. Во всякой работе есть правила игры. Всякая работа в глубине своей есть музыка оркестра, музыка определённой тональности и общей определённой гармонии. Взявшись за работу, ты должен играть в унисон, иначе выпадешь из ряда».
+++
«Вы! Жаждущие проявится в том или ином искусстве, и считающие себя исключительными! Вся ваша беда в том, что вы слишком торопитесь. Для того чтобы отдавать что-то действительно ценное, необходимо сначала приобрести и вырастить в себе что-то действительно ценное. Вы же, не вырастив ещё полноцвета, уже спешите изливать свою скудную незрелую душу. И эта река выходит неполноводной и пустой. Конечно, и из такой реки можно утолять жажду, но напоить и накормить из неё, по-настоящему искушённые души, вы - не в состоянии. Ведь в вашей реке нет ещё созревших мраморных карпов и богатой разновидности фауны, - нет прекрасных гадов. В лучшем случае мальки и головастики.
      Вы! Жаждущие проявится в том или ином искусстве, чтобы хоть как-то наполнить свои скудные произведения, привносите в них выращенное в чужих водоёмах, в надежде, что что-нибудь приживётся. Но всё это чуждое племя, попадая в ваш водоем, гибнет и превращается в осадок. Затем с помощью «вёсел страсти», вы взбудораживаете свою реку, поднимая муть, но муть оседает, и бесплодная вода оголяет своё однообразное дно».
+++
«Да почему же надо писать непременно о дьяволе?! Каждый, кто хочет заинтересовать читателя, должен писать о дьяволе, иначе он будет не интересен подавляющему большинству. И этого, впоследствии, не обошёл и я».
         +++
«Чем отличается открытая собственным разумом истина, от преподанной? Тем же, чем отличается победа врага в равном бою, от казни уже пленённого. Как будто бы результат один, но по-настоящему удовлетворяет лишь первое».
   +++
«Умение красиво, тонко и внятно говорить, находится на более высшей ступени, чем умение красиво и внятно писать. Сначала учишься писать, и только потом научаешься говорить. Это подобно той разнице, в которой существуют искусство кино, и искусство театра. В кино можно всегда всё переделать, в театре же, полифония выложенных рядов, делается однажды и навсегда. И здесь всякая недоработка всегда фатальна».
        +++
«Всякая истина - только мнение. Не важно, мнение одного человека, мнение большинства, или вовсе всех. Всякие подтверждения или доказательства такие же мнения, - лишь утверждаемые умозаключения, лишь некий залитый в формы бетон, сформированный и обточенный соответственно строению разумности большинства».
        +++
«Точно так же как Коперник, Ньютон, Эйнштейн др. На самом деле не открывали своими величайшими работами уже существующее, некое фундаментально сущее мироздание, но изобретали, выстраивая новый мир на фундаментах уже построенного человечеством, - его архаическим разумом. Подобно тому, как выстраиваются новые дома в пустыне, которые затем формируют новый город, с его общей инфраструктурой, его атмосферой, с его менталитетом и отличительной динамикой. Так формируются все крепкие фундаментальные воззрения. И это всё то, что касается сугубо пространственного. Но и во временном алгоритм воззренческого континуума, имеет те же характерные особенности. И тайна пророчеств, как тайна тайн мира и его фатального движения, волшебным образом видимая некоторыми медиумами человечества, хоть и латентно, но всё же является причинно-следственным результатом того же иллюзорного осмысления основ мироздания, как чего-то уже существующего, и лишь открываемого нашим могучим разумом. И совершенно не важно, на каком по преимуществу из полей наш разум строит мир. Толи на чисто пространственных аспектах, толи на временных, метафизических или реальных, идеальных, рациональных или трансцендентных, суть вопроса от этого не меняется. Всюду он выстраивает априорно-разумные мосты, которые в силу общего закона динамики формирования и укрепления, превращаются в апостериорно-действительные, по которым затем следует человечество, искренне полагая, что эти мосты всегда существовали, и лишь были открыты умными головами. Ах! Если бы мир имел свои мосты и свои собственные дороги! Но как преимущественно на пространственном полях, так и на временных (условно говоря, ибо эти архи статические монады не существуют отдельно, и я имею в виду лишь доминирующее положение стрелки нашего разумения), всевозможные строения мира и последовательность событий, строятся и мостятся учёными, ремесленниками от науки, и всякого рода медиумами, если это касается их сферы деятельности, в политесе чистой физики, метафизики, или прикладных дисциплин. Ибо Мира самого по себе - не существует как в пространстве, так и во времени, и мы не можем открывать уже существующее, мы можем лишь строить дома и города в бескрайней пустыне. Авангард нашего коллективного разума, в лице этих Великих людей, выстраивает априорно-разумные мосты, по которым затем следует всё человечество.
       Как же происходят всякого рода признания. Всякие «метафизические деревья», окрепнув своими стволами, непременно становятся осязаемыми. А точнее сказать наше воззрение, утончившись в процессе своего становления, в своём прогрессивном совершенствовании, начинает воспринимать эти тонкие невидимые здесь и сейчас нити, как нечто реально существующее. И нити эти, превратившись в крепкие лианы, открывают нам и свою богатую фауну, и мы можем разглядеть множество диких «обезьян-вещей», которые были не в силах увидеть и осознать ранее. Кто ещё может усомниться, что когда-нибудь мы создадим реального бога!»
    +++
«Как мир сам не знает, во что он может развиться, и во что превратиться, так и мы не можем знать, куда собственно ведёт наша дорога. Вопрос же правильности, или неправильности выбранной дороги, на самом деле вопрос - риторический. Ибо кто может знать - что правильно, а что нет? Мы изобретаем мир точно так же, как изобретаем музыку. Представьте себе, что музыка, вся возможная полифония звуков уже существует, и мы лишь открываем её, находя тропинки уже, протоптанные кем-то. Невозможно! Но вы уверенны, что мир уже существует, и никто не сможет вас в этом переубедить. Все   противоречащие этому постулату точки зрения, для вас выглядят бредовыми. Ствол вашего воззрения, растущий на плодовитых полях инстинкта настолько крепок, и корни его настолько развиты, (в силу в первую очередь их древности), что никакой ветер не может свалить это древо. Но когда-нибудь и этому колосу суждено погибнуть. Его корни сгниют, а ствол будет изъеден агрессивными жуками новых истин, и оно рухнет, разрушая всё вокруг.
       Так как же могло быть возможным, в отсутствии мира самого по себе, всякого рода пророчества и проведения медиумов? Как бы мог человек, своим разумом достигать того, чего ещё нет?
       Как в своём преимущественно пространственном воззрении, учёный смотрит через бинокль в определенном направлении познания, конструируя мир на основаниях уже созданного и окрепшего в общем сознании, так и медиум, на преимущественно временном поле, смотрит вдаль, выстраивая дорогу и вымащивая её, а затем приглашает следовать за ним. И вопрос следования за ним, лишь вопрос его таланта, гармоники его построений, убеждающей каждого в правильности выбранного пути. Наш разум так устроен, что его убеждает только гармоничная музыка, - музыка, удовлетворяющая его потребности. Словно крысы, мы все следуем за прекрасной гармоничной мелодикой осознанности. И это происходит, на всех без исключения полях умозрения. Всякий гениальный пророк, всегда был способен настраивать миллионы умов, на лад своей музыки, и все события, происходящие затем, просто не могли не случатся, в силу того, что миллионы людей, настроенные на этот лад, не осознавая того, все свои движения и поступки делали только в этом направлении, только в лад полифонии общей константы воззрения. Сам мир, попадающий в поле влияния этой музыки, не мог бы нарушить причинно-следственную связь, выстроенную миллионами умами. Всё это происходит в таких тонких и неосязаемых областях, на таких неосознаваемых уровнях нашего сознания, где рационально-аналитический разум просто отдыхает. Для него всё это представляется из разряда чудесного. Всякий прорицатель для него - лишь волшебник, обманщик и плут. И в некотором смысле, это так и есть. Ведь как бы мог прорицатель открыть нам то, что не существует? Ведь если мира самого по себе нет ни в пространстве, ни во времени, и мы лишь выстраиваем его на чистом листе, то, как возможно вообще прорицание? Здесь возможно лишь построение и укрепление на основе веры, которая так или иначе всегда трансформируется в убеждение. Поверив в прорицание, люди неосознанно встраивают свой путь так, что событие, рождённое и выданное таким прорицателем, уже не может не случится. Точно так же как нечто созданное, (открытое) учёным, и превращённое в алгоритм, задаёт определённое направление, на пути которого возможен только определённый ряд новых открытий, (построений). - Только тех построений, которые потенциально лежат на этом пути, - только в этом луче глобального воззрения.
       От всего этого, как может показаться, теряет в своей цене сама действительность и её реальность. Но на самом деле действительная реальность нисколько не умаляется тем, что её путь, как в пространстве, так и во времени, - не определён. Наоборот. Будь её будущее запрограммировано, какова была бы цена её реальности? Какова была бы цена жизни, знай мы её наперед? Действительная реальность, тем самым, только сохраняет свою тайну, и даже увеличивает её. Сама жизнь лишь утверждается этим. Ведь интерес, - в непредсказуемости. И это главный интерес нашей жизни».
             +++
«Наш вкус, так же груб, как и наш слух. Кто способен по-настоящему оценить разнообразие палитры художественных произведений? Кто способен услышать оттенки мелодии, произведённой одним музыкантом в разное время?»
          +++
«Человек, по большому счёту, любыми путями всегда стремится к возбуждению мезолимбического отдела мозга, (центра удовольствия). Но, развив его аппетит, и развратив его «ганглии» становится его рабом. И вместо ощущения счастья, как правило, получает лишь жажду утолять страдания. Этот, выросший до размеров белой акулы тиран, начинает рвать изнутри куски плоти, чтобы насытить своё брюхо. И этот «тиран» в конце концов, съедает всякого, кто раскормил его аппетит, подавая ему из года в год чрезмерно большие порции».
        +++
«Человек станет счастливым по-настоящему тогда, когда пересмотрит кардинально свой взгляд на жизнь. Когда поймет, что счастье, это не внешнее комфортное состояние, но внутреннее отношение к внешним условиям жизни. Когда к страданиям собственным, что провоцируются внешними мотивами, он начнёт относиться как к неизбежному, и даже чему-то необходимому и нужному для возникновения полноценного счастья. Состояние счастья должно быть независимо от внешнего состояния комфорта. Но это требует долгой внутренней работы. Наш разум склонен к развращённости, а главное благодаря социуму и нашей коммуникативности, он настроен на определённую дорогу для достижения счастья, как правило, обманчивую дорогу, - чужую дорогу. Самые же счастливые люди живут в горах, например, в Тибете. Отрезанные от цивилизации, они точно знают, что им нужно для счастья. Они развивают свое, и только своё внутреннее отношение ко всем житейским коллизиям, не зависимое от отношения других, и от сменяющейся фатальности внешнего бытия».
     +++
«Наш Социум – такая же игра, как и все иные игры цивилизации, которые устраивает для себя человек. Человеческая жизнь вообще состоит из игр. Одни он считает серьёзными, другие не очень, третьи - простым баловством. Но в целом они все схожи, так как у них один «генетический план». Как у всякой игры у социума много разновидностей, и такая каждая разновидность считает именно себя главной. Родившись, человек попадает в эту игру со своими архаическими правилами. И принимая эти правила, становится постепенно равноправным игроком. И как от всякой азартной игры, впадает часто в одержимость, считая только этот политес, только эту игру с её правилами, самым важным в жизни, а подчас и даже единственно возможной формой жизни. Все её выигрыши и проигрыши, вся её динамика, с годами, ему уже представляется не как навязанная, но естественная, и принимается как неоспоримая данность. Так уж устроена наша психика, мы способны и склонны привыкать ко всему, тем более, если условия, в которые мы попали, были изначальными, и иных условий мы не знаем.  Но как всякая игра, эта игра построена на договоре и обмане. Игрок стремится к выигрышу, но получив его, вдруг осознаёт, что на самом деле проиграл. Мир социума такая же «рулетка», где выигравший, обязательно будет играть снова, и, в конце концов, неминуемо проиграет всё, оставшись ещё и должен. Здесь все, и каждый в отдельности стремится к счастью вовне, - к фантому, к утопии. И каждый, кто стремится достичь в этой игре чего-либо, на самом деле ищет лишь нишу, в которой он испытывал бы минимум внешних страданий. Но жизнь, и человек так устроены, что в них всё и вся взаимозависимо, и освободившись от одного, ты неминуемо попадаешь в зависимость от другого. Вот вроде бы уже почти не осталось внешних страданий, но почему же тогда так грустно, почему так болит душа? «Жидкость страдания» извне, перетекла внутрь, и стала разъедать изнутри. Теперь требуются лекарства от бренности и скуки.
       Игра, в которой не бывает по-настоящему выигравших. Социум, который говорит всем и каждому как надо жить, не терпя при этом никаких возражений. Мы его рабы с самого рождения. Лишь немногие «социумо-зависимые игроманы» способны выйти их этих роскошных залов, заставленных игровыми столами и автоматами, лишь немногие оценивают по-настоящему это довлеющее своей квазиблагородной моралью заинтересованное лишь в своём процветании «чудовище» - Социум. Тот, кто когда-либо вышел из него со светлой головой, и несломленным, смотрит на то место где он только что был, где жил, как на «луна-парк» со всевозможными аттракционами. Где ты, приобретая контрамарку, получаешь лишь удовлетворение самим движением, - суетой, ничего не вынося из всего этого сверкающего огнями и фейерверками мира, - абсолютного мира иллюзий». 
         +++
«Как каждую секунду, мы вынуждены преодолевать земное тяготение, так мы всю жизнь свою вынуждены бороться со злом, с его повсеместным и вездесущим тяготением».
        +++
«Искать бога в мире реальной действительности, всё равно, что искать феноменальное тело мысли, её материальное олицетворение в простых эмпирических явлениях. Мы способны ощущать тело мысли, лишь в её феноменальных воплощениях, в её творческих построениях на полотне реальной действительности собственного бытия.
       Бог в нашем мире действительно существует потому, что множество людей думают о нём, как о действительно существующем, чем создают некую «матрицу метафизического мира», - матрицу трансцендентно сущую. Мысли этих людей, сливаясь в некий консорциум, рождают некое «метафизическое животное». И это «животное», развиваясь по всем законам живого, в виде некоей плазмы, становиться по-настоящему могущественным не только в своём поле метафизики бытия, но и оказывает сильнейшее влияние на поля действительной реальности. Так мысль, не имея собственного феноменального тела, создаёт и выстраивает все конструкции нашей цивилизации. Кто мог бы по-настоящему оценить в нашей жизни силу мысли? А когда эти мысли синтезируясь, образуют единую волну, они способны даже на чудо! Нет никакого смысла искать бога за пределами существующей действительности. Бог здесь, он создаётся тонкими флюидами наших разумов, и, образуясь, влияет как на эти разумы, так на всю глобальную систему нашего бытия. Такова природа живого, да и вообще сущего. Грубое порождает тонкое, = тонкое формирует грубое – закон взаимодействия. Наши мысли, если они консолидируются в некую полноводную реку на полях метафизического или трансцендентального бытия, способны вершить судьбы людей, и выстраивать общий политес мироздания».
   +++
«Мы знаем, что бог есть, но не знаем, - что он есть. Ибо его существование - за границами рационально-аналитического осмысления. И если бы бога можно было осмыслить и понять, он тут же перестал бы быть богом. Такие метаморфозы происходили не раз в нашей истории. Ведь осмысленное, переваренное и усвоенное нашим рационально-аналитическим мышлением – есть простое. Оно превращается в нечто подобное переваренному нашим желудком, то есть нечто ненужное и неинтересное, а порой и просто отвратительное».
  +++
«Любовь, дающаяся нам богом, провоцирующая и обеспечивающая смысл нашей жизни, есть лейтмотив для всего существующего в этой жизни. Он проходит некоей осью через всю нашу жизнь. В нём заложена тайна недоступности нашего идеального мышления. Глубина и одновременно высота любви, даёт чувство чудесности, и в то же время понимание полной невозможности достижения её берегов».
        +++
«Когда ты ступаешь на подобные поля разумения, ты почти никогда не осознаёшь, что для тебя существуют две пропасти, в которые ты можешь каждую минуту упасть. - Это пропасти запредельного созерцания. И каждая из них – ад для тебя. Ступай осторожнее, учись каждую минуту равновесию. И тогда может быть, тебе удастся дойти до своих «блаженных островов». Хотя это удавалось лишь единицам. Опасность, боль, страдание, неблагодарный труд, смех со слезами, лицо жизни похожее на гримасу сатира, любовь, сопряжённая с суицидными мыслями, ненависть и огорчение, и наконец, - величайшее прозрение, выход в астрал! И всё это, словно на лезвии ножа между двумя пропастями. К сожалению другого пути, к настоящему собственному прозрению, к достижению вершин собственной осознанности - не бывает. Готов ли ты к этому? Может быть, тебя устроит более привычное счастье, более мягкое и нежное, более прозаичное и спокойное, - легче достижимое? Имей в виду, когда ступишь на этот путь, обратной дороги - не будет. Человеческий разум способен на многое, но он не так силен, как нам кажется и как нам бы этого хотелось. Он уязвим и невероятно пристрастен. А утончённый разум вдесятеро уязвимее и пристрастнее.
       В своём стремлении и поступательном движении к истине, твой разум должен, в конце концов, стать настолько же тонким, и настолько же прочным как японский меч «Катана». И тогда для него откроется «мир изысканного». - Мир не доступный грубому каменному ножу. Но и рубить ему придётся как «тонкий волос шелка», так и «стальные рельсы» и «трёхсотлетние дубы». Ибо только «мясо стальных рельс» и «сок трёхсотлетних дубов» будут удовлетворять его потребности. Плоть Ивы или тростника лишь разочаруют и раздосадуют его».
          +++
«Чередование трагедии и фарса, этих олицетворений в нашем сознании холодной реальности и тёплой иллюзии - закаляет душу. Так закаляется железо, от чередования высоких и низких температур. Душа становится мягкой и начинает течь от постоянного фарса, и рассыпается, становясь хрупкой, словно перекалённый металл, от постоянной трагедии. И только любовь, это сладко-горькое блюдо, включающее в себя как мёд фарса, так и горечь полыни трагедии, благодатная среда для всякой души».
       +++
«Зачем?» - Этот вопрос словно «Дамоклов меч» рубит всё и вся! Он потенциально присутствует всюду, где только возможен наш оценочный взор. Он незримо содержится как в каждой мелочи, так и в каждой глобальности, и упраздняется только с самим взором. Он необходимо сопровождает всякое наше воззрение, словно те паразиты, которые всегда присутствуют в нашем бренном теле. И он способен превратить в прах любые наши намерения, превратить в шелуху всякие наши стремления. Повторяю, - всякие! Это какая-то патология нашего разумения, какая-то угроза всему, о чём мы думаем и о чём мечтаем! Он сидит на всякой «телеге», как далеко бы не ехала она. Его нельзя ни скинуть, ни убить. - Он, словно бессмертная гидра лежит всегда рядом, и отравляет все чистые воды вокруг себя. В глубинных же полях нашего созерцания, на трансцендентальных сферах умозрения, он вообще не имеет никакой возможности разрешиться. Удовлетворить полностью «Зачем?», - всё равно, что найти «Философский камень». - Всё равно, что прийти к дворцу главного эмира действительности».
       +++
«Нет ничего важнее в нашей жизни, чем осмысление мира вокруг, и самого себя в этом мире. Всё остальное, как бы ни казалось важным, есть лишь суета».
       +++
«Свобода, - то же что и мир феноменальный. Он реален, и в то же время всегда лишь кажется».
       +++
«Как правило свобода внешняя и свобода внутренняя, имеют пропорциональную относительную зависимость. Чем меньше внешней свободы, тем больше внутренней, и наоборот…»
       +++
«В какую-то помойку превращается социум, когда исчезают сословия, сословия в широком понимании слова. Жизнь становится в тягость всем, как низшим, так и высшим его представителям. Общение на равных с неравным – угнетает. Разочарование убивает веру, и всякое стремление. Всякому человеку необходима гармония, а гармония не бывает без соответствия. Человек может общаться и получать от этого общения счастье только тогда, когда его слышат. Благородный слон, не может жить ни среди волков, ни среди баранов. А соловей не может петь – ни среди воронов, ни среди домашних куриц».
          +++
«Степень благородства – камень преткновения во всяком обществе, на всех уровнях отношений. Узнать степень благородства своего собеседника можно лёгким способом. Надо всего лишь сказать правду о нём самом. Отношение к правде о самом себе, есть та «лакмусовая бумажка», для определения концентрации благородной крови. Внутренняя честность, присущая благородной крови, по отношению прежде всего к самому себе, должна быть доминантой в его жизни. И прежде всего, это проявляется в философии, как в некоем проявлении высшего сознания. Ведь честность в горах - вопрос жизни и смерти».
              +++
«Если бы в нашей голове существовала «ганглия» способная воспринять окончательную истину мира, она тут же захлопнула бы все остальные «ганглии» восприятия и разумения. И у нас не было бы этого прекрасного несовершенного мира. Ведь для нашего разума - воспринять, значит – создать, и никак иначе. А создать истину, значило бы уничтожить иллюзию, - всякую иллюзию. Уничтожив же иллюзию мира, она уничтожила бы и всю нашу действительность. Попытайтесь представить себе такую «ганглию», способную создать и воспринять голую истину мира?
       Наш философский разум, всматриваясь в мир, снимает с него пальто, но видит под этим пальто костюм. Он снимает костюм и видит жилет, но ему никогда не снять с него последней нательной рубахи. Ибо у него нет, и никогда не будет на то полномочий. Снимая с мира очередное «покрывало» он видит под ним лишь следующее».
            +++
"Трансформация, мутация пристрастий, как у отдельного человека, так у целого народа имеет в сути своей одну природу. Возникая однажды из столкновения нашей внутренней природы с внешними раздражителями, словно от столкновения двух камней возникшая искра, раздуваемая, (в случае возникшего при этом столкновении наслаждения), мехами стремления, возбуждает пламя в нашей душе, часто приводящее к пожару. Пристрастия однажды возникнув, сначала требуют лёгкого возбуждения, некоего щекотания под мышкой, но со временем грубея, как всё живое требуют более сильного и более грубого воздействия. Мы со временем становимся, менее чувствительны ко всяким раздражениям. И это в той или иной мере относится ко всем нашим пристрастиям, вкусовым, физиологическим, или душевным. Со временем всякий «наркотик» становится - не интересен, не наращивай он своего воздействия, не усиливай он своего напора.
        Взгляните, во что трансформируются наши музыкальные пристрастия? От средних веков, до утончённого музыкального рассвета позапрошлого века, и поныне. В наших музыках всё больше простоты, возвращения, некоего атавизма и в то же время ленивости, - некоего парадокса. Всё больше ударов по загрубевшим, развращённым рецепторам душевного сознания. В нашей теперешней музыке всё больше грубого, пошлого возбуждения, в ней всё больше нескромного, стремящегося напрямую к либидо, в обход облагораживающей душевной сетке возвышенного. Ведь только проходя через эту «сетку», всякая музыка становилась обогащённой тонкими изысканными переживаниями. Ничто так не развращает нашу душу и наш разум как музыка, стремящаяся напрямую к низменным инстинктам, к самым древним, а значит самым мощным и стойким.
       На полях наших пристрастий, от такой музыки всё тонкое, нежное, уязвимое, - засыхает. Мы, всё больше по инерции ищем разнузданного, острого возбуждения. - Провокации мощных низменных страстей, с их алчущими удовлетворения, рецепторами. Нас уже не возбуждают изыски. Наша музыка подчас напоминает порнографию стиля, в сравнении с изысканной эротикой музыки рассвета, с её тонкими, возвышенными переживаниями, вызывающими флюиды благородства, даже в самых пошлых душевных агрегатах.
       Хотя надо сказать, нельзя всё сваливать в одну кучу. И нынешнее общество не так однозначно, как это может показаться на первый взгляд. Оно так же слоено, как и прежде. Но ныне тон задаёт большинство, - толпа, невежественный слой общества. И оценки, и пристрастия диктуются не изысканными слоями как в прошлом, но пошлостью большинства, которое на самом деле стремится к универсализму, к упрощению. Каждый пласт нашего социума, желает и имеет то искусство и ту музыку, которая соответствует его развитости, соответствует тонкости душевной организации, паритета грубости и утончённости и их пропорционального соотношения. Сложная, утончённая душевная организация, - как могла бы она не ужасаться той напористости, тому фарсу и грубому возбуждению, которые транслируют теперь повсюду? И как, огрубевшая от ударов ниже пояса развращённая натура, могла бы без рвотных позывов внимать тонкой, изысканной музыке? Здесь атрофированы рецепторы, а у многих они даже отвалились как рудименты. Те душевные "ганглии", которые способны не только воспринимать, но и получать удовольствие от тонкого и изысканного, покрылись защитной коркой. И такое положение вещей касается не только музыкальных пристрастий, но и всех остальных пристрастий нашей души. Я говорю о музыке, лишь как о самом наглядном для понимания, образе. Всё то же самое и в литературе или изобразительном искусстве. Душа грубеет от собственных пристрастий, от их атаки, и постоянно требует всё более сильных, грубых провокаций, толчков и ударов, будящих стремящегося к засыпанию органоида души.
  Закрывать на долгое время уши, закрывать глаза, абстрагироваться, - единственный способ возобновить, - оживить «душевные рецепторы». Остановится и постоять, чтобы вновь начать ощущать ветер, - лёгкое дуновение. Голод - единственное лекарство от пресыщения и единственное средство, заставляющее вновь чувствовать, вновь ощущать вкус изысканной пищи. Но как закрыть уши целому народу, как заставить его голодать? Как заставить его остановиться и немного постоять? - Совершенно невозможно! Человек бежит по жизни в толпе, и остановить этот мчащийся табун лошадей, разогнавшихся и вышедших на «крейсерскую скорость» - невозможно! Этот «табун» бежит к краю каньона и ничто не способно его остановить, как бы, не было горько это осознавать.
       Остановиться самому? - Значит, быть либо растоптанным, если ты бежишь внутри табуна, либо безвозвратно отстать, превратится в анахронизм, если ты бежишь по периферии. Но не лучше ли отстать, чтобы насладиться клевером не замечаемых табуном, полей, чем пробежать мимо и так и не узнать его благороднейшего запаха и неповторимого вкуса».
                +++
«Наш социум тем и похож на отдельного человека, что он словно разделенный посредине фатум (параболический), одна его часть стремиться к грубому и пошлому, другая тонкому и изысканному. Человеческая душа атрофируется в отсутствии пристрастий, но тупеет от их чрезмерности. Природа всякого нерва такова, что он подобно всякому растению развивается в благоприятной среде умеренного влажного солнечного климата. При чрезмерной влажности - загнивает, при чрезмерной солнечности - высыхает. Но в постоянно нарастающей стихии штормов и ветров - либо грубеет, становясь не восприимчивым к лёгким дуновениям, превращаясь в толстый ствол с корой, либо - погибает. Мера в пристрастиях, отдохновение - мать всякой чувственности. Уставший от постоянных штормов корабль ищет тихой бухты. Но ему ещё быстрее суждено устать от её спокойствия. Буря и тишина - суть нашей души. Поверхность и глубина - её стезя. Смена декораций - её путь. В ней более нет ничего, её ткань - суть переплетения бури и тишины, поверхности и глубины, воплощающиеся во внешние явления и создающие орнамент ковра твоей жизни".
         +++
"Только ещё не достигнутые цели возбуждают стремление. Только лишения и страдания возбуждают по-настоящему желание жить. Только с искренней ненавистью идёт рука об руку настоящая любовь - безграничная и беззаветная.
      Надежда, - этот стержень нашей жизни, проходящий лейтмотивом через всё наше существование, умирает на полях достигнутых целей. И как бы мы не относились к себе, с каким апломбом не говорили о собственной изысканности и тонкости, о собственной сверх организованности, на самом деле наша душевная утончённость нисколько не абстрагирует нас от остального живого мира. Мы словно лосось, идущий на нерест по непреодолимому зову инстинкта, стремимся к своим целям, чтобы достигнув их, - умереть. Все мелкие и средние достигнутые цели, убивают часть нашей души. И если есть на свете ад, то это должно быть то место, где уже нет никаких целей, никаких стремлений и желаний, - место пресыщения. Как это место похоже на ваш рай, господа священники. Только в таком месте, нам могло бы быть доступно ощущение пустоты, - этого «астрала антимира». И мы чувствуем его дуновение каждый раз, когда достигаем какой-либо цели. И пусть не обманет нас следующее за всяким достижением чувство удовлетворения, неги и расслабленности. Нечто подобное, я полагаю, даёт и смерть. Но жизнь со своей мудростью, сама ограничивает наш достаток во всём. Чего бы стоили, к примеру, те же деньги, будь их у каждого столько, сколько он бы пожелал? Чего бы стоила жизнь, давай она нам столько, сколько пожелаем и всё что пожелаем? «Девальвация жизни», всех её ценностей, коррупция душевных институтов, и т. д. и т. п. В итоге - хаос и исчезновение цивилизации. Главная ценность нашей жизни - недосягаемость своих желаний. Только недостигнутые цели удерживают нашу жизнь наплаву. Недосягаемое, - это и есть Бог! Только то, что недостижимо даёт надежду и позволяет нам жить. Всякое достижение какой-либо вещи, необходимо разрушает ценность этой вещи. Поэтому все вещи в этом мире, - потенциальные ничтожества, представляющие ценность только до их обладания. Тайны - путеводные звёзды нашего бытия. Чем больше недосягаемых звёзд, на сфере нашего небосклона, тем шире и крепче наша надежда, тем крепче степень надёжности нашего пребывания в этом мире".
                +++
"Ложь, иллюзия, - при всём нашем предвзятом отношении к этим вечным спутникам нашей жизни, на самом деле являются её апологетом, основой и единственным положением бытия, дающим возможность вообще жить. Не будь этих основоположений в нашей жизни, не было бы надежды, - никакой надежды. А без надежды нет и быть не может будущего, а значит и самой жизни. Истина и правда не располагают к жизни, ибо должны открывать действительное положение вещей в нашем мире. А такое положение способно отравить всякую надежду. Ведь откройся нам в своём Абсолюте, правда и истина в отношении нашей жизни и мира в целом, и осознаем всю безнадёжность нашего существования, - великую бесцельность жизни. Ведь, когда только лишь прикасаешься к истине мира, где-то глубоко подсознательно осознаёшь, что в глобальном аспекте, у нашей жизни нет и быть не может никакой цели. Она, эта глобальная главная цель, растворяется, как только исчезает ложь и иллюзия. Нирвана достижима лишь в смерти. И как бы далеко и дальше далёкого, ты не запускал бумеранг своего воззрения, он обязательно возвращается обратно. Всякая запредельная цель возвращает нас к самому существованию. И всякий раз мы приходим к абсурду; Жить - чтобы жить. Наши размышления на этом пути всегда приклеивают нас к самому мигу существования, как бы мы не пытались оторваться от него. Истина - открывает безнадёжность мира, иллюзия - порождает надежду. Кто же есть Бог, а кто Дьявол? Кто на самом деле вскармливает все наши стремления, и кто на самом деле обеспечивает нам наше существование?" 
       +++
"Точно так же, как мы с лёгкой руки причисляем различные музыкальные произведения к определённому жанру, наделяя их при этом стилем, на самом деле не принадлежащим им, так и людей мы делим на некие касты, определяя характерные черты группы, и раскладываем всё и вся в «мешки с наклеенными названиями», для собственного удобства. Затем, в силу строения нашего разума, стремящегося всё уравнивать и приводить к слаженной мозаике, общий настрой в каждом таком «мешке», приводит общую тональность к некоему общему знаменателю. И мы уже не видим отличий, мы не в силах их увидеть, - всё смешано, всё поставлено на одни рельсы. Успокаивает одно, что по большому счёту благородство и великодушие, эти абсолютные ценности для нашей души, не зависят от принадлежности к социальной группе. Они - вне «социальных мешков», как бы это не казалось недоразумением или ошибочным. Другое дело что конкретно, мы подразумеваем под благородством и великодушием? Лично я чувствую эти живые консоли нашего духа, как явления, как некие «чудовища подземного мира», всплывающие из самых глубин характера, вскармливаемые на поверхности собственным мясом, и вспоенные собственной кровью. Другое дело ты никогда не знаешь, какое «чудовище» всплывёт на поверхность в следующую минуту. Ведь там, на глубине, в холодных пещерах, спрятанных от света, быта и социальных волнений, таятся множество разнообразных «животных», как благородного свойства, так и самого скверного, а также их бесчисленные гибридные градации. Они, на самом деле плохо поддаются контролю, и только наша общечеловеческая социальная мозговая шизофрения, полагает, что человек в состоянии контролировать разбушевавшуюся стихию собственного "животного мира". Человек, как бы он не поступал, на самом деле никогда не бывает виноват в собственных поступках. Ведь здесь весь вопрос в том, каковы по сути его «глубинные животные». И когда я слышу от презентабельных умников, дескать, «ведь он мог бы поступать правильно», - я смеюсь и говорю; Тебе бы его внутреннее неугомонное стадо, тебе бы его лязгающий клыками внутренний тёмный зверинец, тебе бы его истязающие друг друга душевные клетки!"
  +++
«Чего бы стоила песня воспевающая пошлость, низменность, цинизм? К чему стремиться страсть, - к вульгарному? К клинике? Такова страсть к уничтожению, - к смерти. Не стоит путать со страстью к разрушению, ибо это всё же, в конечном счете, страсть к созиданию, к построению нового, а значит к жизни».
+++
«Всё, что ты хотел бы создать в своей жизни, всё что создаёшь и создашь в будущем, есть лишь посаженный в почву саженец, - росток, нечто ещё не раскрытое, латентное, некая завязь в лоне. Во что разовьётся, станет ли развесистым древом? Всё зависит от почвы и климата. Как изменчива погода на земле! Кто знает, шторм или наводнение, ветер, снегопад... Но самое страшное для твоего саженца – пустыня, безжизненная сухая пустыня… Проведение – только оно знает, как будет развиваться в будущем посаженое тобой новое древо. Расцветёт ли, раскинув свои руки на все стороны мира, или зачахнет и упадёт в отвал истории вместе со многими саженцами и целыми садами. И какова бы не была его генетика, изящной ли недолговечной сакуры, или тысячелетнего баобаба, всё же когда-нибудь у всякого растения век заканчивается. И даже такие, казалось бы, вечные сады, как «религиозные конфессии», также обречены. - Всякое древо имеет свой век».
     +++
«Всё что мы, так или иначе ценим в нашей жизни, все, чем живём, всё, что относим к серьёзному и очень серьёзному, а именно наше творчество и наши сокровенные мысли, всё по большому счёту является бестолковыми и бесполезными играми, неким баловством в глазах рационального основательного разума. Он спрашивает; К чему заниматься такими несерьёзными вещами? Как может выглядеть в глазах, к примеру, хлебороба, - опера или балет? Никак иначе, как нечто недостойное времяпрепровождение, - чистый фарс, или хуже того надругательством над основами жизни, над её требованиями. Но люди искусства, люди запредельных смысловых мириад, ценят хлебороба без всякого чванства или надменности. Они ценят его за то, что он даёт им хлеб, без которого всё их искусство действительно превратилось бы в фарс. И как бы «возвышенное», не относилось к своему низменному, снисходительно ли, с презрением, или ещё как, но вершина горы всегда зависит от основания. И она должна быть искренне благодарна своему основанию, за то, что купается в лучах солнца и обласкана облаками».
   +++
«То, насколько нам важна иллюзорность по отношению к реальности в нашем бытии и нашей жизни, можно заметить в том факте, насколько нам ближе и ценнее искусство актёра, нежели искусство учёного, и как мы признаём, и как почитаем носителей этих ремёсел…
    +++
«Всякое искусство, так или иначе, стремится к собственному совершенству. Оно стремится к абсолютной гармонии в своём поле существования. Абсолютная гармония, если представить себе её крайний полюс, есть воплощённая пустота. Где нет никакого нарушения, где всё и вся уравновешенно, и уравнозначено. Получается, что искусство стремится к пустоте??
    В этом смысле Казимир Малевич со своим «Чёрным квадратом» превзошёл всех своих коллег, в достижении абсолютной гармонии в искусстве».
    +++
«Возможно ли, чем могло бы стать искусство голодного человека? Пожалуй, лишь изображением натюрмортов с хлебом и сельдью на тарелке, или описанием роскошного обеденного стола. Да, объевшийся художник, зажиревший от благополучия - это гримаса, - фарс. Но голодный художник - несвободен! Творец должен освободиться от всего, включая физиологические потребности. Фундамент порой давит сильнее, чем крыша».
  +++
«Человек не знает истинной свободы, пока его удерживает в этой жизни хоть что-то. И только тогда, когда он полностью абстрагировался бы от жизни, когда он уже не оставил бы в своей душе ничего, что хоть как-то удерживало бы его на этом свете, только тогда он мог бы ощутить свободу в её экзальтации и чистоте. Но на такое редко кто способен, а точнее сказать, не способен никто. Несвобода – наше кредо».
    +++
«Ты не должен бояться противоречить себе, скорее ты должен всегда искать этого противоречия. Ибо, где ещё ты найдёшь такого по-настоящему непримиримого, достойного врага. Мало того врага, который воевал бы с тобой исключительно на твоём поле воззрения, не прячась в бескрайних лесах интерпретаций и не заводя тебя на лужайки со своими тропинками диалектического обоснования. Ты и ты, - вы оба, хоть и находитесь высоко в горах, где воздух разряжен и холодно, но всё же знаете примерные тропинки друг друга, и подразумеваете расположение пещер».
    +++
«Чем отличается наше восприятие, к примеру, клипа на телевидении, и сюжета художественного фильма? Изначальным настроем, контекстом, либо направленным наиболее сильным воздействием. И точно так же, как мы воспринимаем преподанные нам сюжетные агрегаты с определённым акцентом, либо на музыкальное содержание, либо на «картинку», (в клипе или художественном фильме), так и в жизни, во всякой обыденном осмыслении, мы способны оценивать лишь клипно, лишь дискурсивно, все встающие пред нашим взором агрегаты внешних явлений и сюжетов реальности. И главное, - всегда лишь акцентировано. Проще сказать, для нашего оценочного органа, в клипе главное музыка, - второстепенное картинка. В сюжете художественного фильма, главное картинка, - музыка второстепенна. Но только до той поры, пока существует установка в голове, - акцент. Этот акцент может развернуться только в случае смены собственного динамического воззрения, чья инерция, как всякая инерция, - сильна. В нашем воззрении все внешние явления, так или иначе, всегда разлагаются на главное и второстепенное, ведущее и ведомое, - сюжет и антураж. И весь вопрос, в конечном счёте, - что мы решили считать для себя главным, а что второстепенным, исходя из собственной агрегатности произведения, либо жизненного сюжета. Что важнее в образе восприятия, - музыка или картинка, что являет собой основание, а что последствие, что на чём стоит? Сама музыка в клипе важнее для нашего восприятия, чем сюжетная линия, бесформенная картинка сопровождения. Но если попытаться переключить своё внимание на картинку, то, при определённом настрое музыка может уйти на второй план. И наш разум построит, из казалось бы бесформенного мелькания кадров, свою сюжетную линию. К чему я собственно веду? К тому, что нечто подобное происходит с восприятием нами внешнего феноменального мира. Когда ты настроен на игру «главным» и второстепенным», твой мир начинает жонглировать ими словно шарами. Всякое наше восприятие мира, в своих умозаключениях, пользуется теми же механизмами и постулатами. Главным для нас всегда остаётся фокус воззрения. Знание же, есть - суть выбранная линия в конъюнктурной среде общего познания. То есть выбранная направленность осмысления и фиксирования. Фокус воззрения, наложенный на определённое знание, даёт агрегат восприятия и познания, который заходя в область анализа в нашем разуме, превращается «ферментами этого разума», в нечто своё, родное, упаковывается и транслируется обратно на внешние явления. Так рождается «мёд внешнего мира», так порождается внешняя красота мира, - так явления мира становятся приятными и даже Божественными. Да! Именно «Ферменты нашего разума» превращают нейтральный по своей сути внешний мир, в нечто родное, нечто прекрасное, - в дом для путника, с камином и вкусными запасами, с прекрасными картинами и умопомрачительными музыкальными композициями.
        Что является для нашего восприятия главным, а что второстепенным, что причина, а что следствие? Только у помешанного может возникнуть сомнение, что причиной такого великолепия внешнего мира является сам мир. Значит, можете отнести меня к помешанным. Ибо я совершенно уверен и убеждён, (ах уверен? то есть опять - вера), что всё великолепие мира, его «мёд», - создаётся «секреторной функцией нашего разума» и его «ферментами». Впрочем, как и «яд этого мира» формируется там же. Словно всеобъемлющая фабрика, - наш разум производит картины внешнего мира, как прекрасные, так и ужасные, для собственного же потребления. То, что сходит с его конвейера, им же и поглощается».
         +++
«В социуме, либо ином плотном организованном образовании, свобода для одного, это всегда попирание свободы другого. Свобода разума, как правило, за счёт свободы инстинкта, и наоборот. Свобода нам будто бы дана в некоей определённой массе. Это можно сравнить с денежным эквивалентом. Деньги, (некое олицетворение определённой плоскости свободы), всегда приобретаются, взимаются у соплеменника. Деньги, приобретённые иным путём, к примеру, изготовление, теряют свою ценность, накладывая на общую денежную массу инфляционную и девальвационную необходимость.
      То есть я меняю свою свободу, работая в той или иной сфере, на её эквивалент в денежном измерении, который может дать мне впоследствии определённый «бонус свободы», окупающий моральные издержки, во время претерпевающей несвободы на работе. Но деньги дают уже несколько иную свободу, расширенную в своих возможностях. И расширяя эти возможности путём увеличения денежной массы, на самом деле мы выстраиваем не поле свободы, но новые клетки на этом поле.
      Так вот нечто подобное происходит со всякой свободой, она всегда имеет необходимые инфляционные и девальвационные моменты. Она теряет ценность, когда её масса искусственно расширяется. И ей периодически необходима «реформа», списывание нолей или уменьшение её совокупной массы».
         +++
Абсолютной свободы, если попытаться представить себе такую, в нашей жизни по определению не существует. Для нас её гипотетическое абсолютное тело, нечто вроде пустоты. В нашей жизни существует лишь освобождение. Ибо существование свободы полной, абсолютной, то есть отсутствие всякого сопротивления - подразумевает отсутствие всякого существования. Полная свобода там, где отсутствует ветер, - ВСЯКИЙ ВЕТЕР.  А значит, отсутствует сама жизнь. Абсолютная безмятежность, которая недоступна ни одному разуму. Ибо всякий разум всегда находится в плоскости возможного. Луч света, не встречающий препятствия на своём пути превращается в ничто. Хотя и это осмыслить крайне сложно. Возможность существования в жизни свободы, не знающей никаких оков, – миф. Всё что живёт и всё что существует, может иметь только освобождение, как некую относительность, некое развязывание шнурков, облегчение сдавленной груди, прекращение боли, (а по большому счёту лишь её приторможенность), ибо боль всегда с нами пока мы дышим. Свобода — это кратковременный полёт, - ослабление гравитации. Абсолютная же свобода там, где отсутствует всякая гравитация и антигравитация. То есть там, где нет материальности, а значит и существующего».
         +++
«На протяжении всей нашей жизни мы расстаёмся со своими иллюзиями. Они спадают с нашей кожи, словно чешуйки. Чешуйки-впечатления – они всю жизнь нарастают на нашей коже заново, и снова спадают. По-видимому, они необходимы для нашей жизнедеятельности, как рыбе её чешуйки. И какие бы фундаментальные чешуйки – иллюзии не покрывали тело нашего мировоззрения, им суждено когда-нибудь отпасть. В конце нашей жизни с нас спадает и сама кожа, порождающая эту чешую. Это «главное покрывало» воплощает в себе и главную иллюзию нашей жизни, - иллюзию существования добра и зла, счастья и несчастья. Воззрение становится голым, а значит уязвимым. И человек теряет, как правило, свой рассудок. Без чешуи – иллюзий, тем более без кожи всякое тело обречено».
         +++
«Почему пожилые люди ведут себя так, как вели себя в младенчестве? Они смотрят на окружающий мир с таким интересом и в тоже время недоверием, словно только родились. Дело в том, что их жизнь ушла безвозвратно, вокруг совершенно незнакомая чужая жизнь. И они смотрят и удивляются, спрашивая себя; Как можно так жить? Куда всё катится? Зачем такая жизнь, если в ней не осталось ничего, что так радовало прежде. Человек ещё жив, а его жизнь уже умерла, покинула пределы существования. Наверное, ему не так горько покидать её, ведь что он собственно теряет? Всё что у него было, он уже безвозвратно потерял. И он испытывает горечь не от собственной ближайшей смерти, но от умершей, покинувшей этот мир, его жизни, и зачем-то оставившей его здесь».
         +++
«Почему тебе всё меньше нравится общение с людьми? Почему ты становишься всё более мизантропом? Дело в том, что с годами ты всё более становишься собой. И с точки зрения своего становящегося «я», всякий встреченный тобою человек, будет расцениваться тобой, либо как стоящий выше тебя, либо ниже. И в том и в другом случае он становиться для тебя - неприятен. Ты по привычке будешь искать равного себе, чтобы хоть как-то поддержать огонь любви в своём сердце. Но любовь, бушующая в твоей крови когда-то, отступает, давая место всё более холодному взгляду на жизнь.  «Шар» твоего «Я», с годами становится всё больше, дистанцируя тебя от соплеменников. А по законам физики, чем больше шары, тем труднее их водрузить друг на друга в пространственном, и тем мощнее их реакция от столкновения во временном.
       Другое дело, если ты по натуре своей «пастух». В таком случае ты можешь окружить себя множеством маленьких шариков, притянув их к себе гравитацией своей мощи. А может ты сам - «маленький шарик» ищущий себе «пастуха»?
      Вселенная, потому и гармонична в своей бесконечности, что в ней не встречается два равных, одинаковых шара. Гармония всякой галактики построена на различности шаров. И самый крупный и твёрдый шар, - всегда одинок. Что произошло бы с миром, окажись в нём два совершенно одинаковых шара? Невозможно! Парадоксально! Найди их, = и мир перевернётся!»
                +++
«Почему? Зачем, скажите на милость, мы должны ориентироваться на людей, страдающих научно-техническим прогрессом? (Условно говоря). Ибо на самом деле они страдают не тем, что мы полагаем. Они страдают мозговой дистрофией и интеллектуальной близорукостью, для которых существенно и важно только то, что можно потрогать, понюхать, разжевать и проглотить, - то что, как они полагают, облегчает им жизнь, и даёт надежду на будущее. Разве мы виноваты, что иное, у них не вызывает интереса. Разве мы виноваты, что их большинство? Кто сказал, что мир должен быть непременно разжеван и проглочен? Кто сказал, что вся суть нашей жизни в научно-техническом прогрессе? Научно-технический прогресс был зачат на страхе, боли и желании выживать, гордыня и все иллюзии приложились позднее. Но существуют и другие зачатки, обещающие совершенно иные растения».
      +++
«Мы уверенны, что у людей прошлого жизнь была труднее, что цивилизация со своим развитием, облегчает жизнь. Но на самом деле жизненные трудности не имеют своей абсолютной шкалы. Только наше отношение к трудностям, определяют их стагнацию. Так же как любовь и ненависть, становятся мощнее и изощрённее только в противодействии, так всякого рода трудности, провоцируют отношение к жизни как таковой. Так цивилизация, облегчающая нашу жизнь, на самом деле делает её труднее, и даже невыносимее. Расслабленное тело и душа, воспринимают маленькие трудности и неприятности, как нечто катастрофическое. Мы заболеваем от того, что для людей древности было обыденным. Облегчая собственную жизнь, мы делаем её всё тягостнее. Инфантильность мужчин, фригидность женщин, повальные самоубийства, - толи ещё будет! И только сама природа, как может, тормозит этот фатальный процесс, ведущий человечество к погибели».
      +++
«Какое мне дело до того, что все мои труды рано или поздно канут в безвестность, пропав в отвалах литературы. В конце концов, все, что не делал бы человек, когда-нибудь всё равно уйдёт в отвал, провалившись в бездну забвения, - в бездну вечности. Для меня важно другое. Как глубоко я смогу заглянуть в самого себя, что ещё ценного для себя смогу найти там. Не имея у себя под рукой инструментов искусства, не важно, литературных, философских, поэтических или ещё каких, человек меньше всего расположен заглядывать и видеть собственную глубину. Ни один «колодец», не в состоянии заглядывать в самого себя, но он может видеть ведро с водой, извлечённое с его дна, и даже пить из него. Сама же бездна никогда не знает насколько она - бездна».
                +++
«У каждой «ганглии» нашего сознания есть своя вершина. - Вершина, покрытая «снегами недосягаемости». Эта вершина есть Вера. У «теологической ганглии» вера в божественное начало и конец. У рациональной – вера в научную парадигму сущего. И то, и другое, есть равнозначный палеолейтмотив разумения, как воплощённого стремления на свои поляны, в свои леса, в свои дали каждой из ветвей дуалистической природы.
       Всякое здание выстраивается на своём фундаменте, в соответствии с изначальной агрегатностью, и лейтмотивом этого фундамента. И форма, и суть выстраиваемого здания строго регламентирована изначальной субстанциональной основой.
      На чём выстраивается теологическое здание? На чём выстраивается здание науки? И там, и там, - на вере, на вере собственного основания, вере собственных полей и лесов, вере в истинность своих конструкций и положений, - вере, что мир сам есть подтверждение и лейтмотив моего, и только моего взгляда».
       +++
«Месть, спровоцировало появление не меньшего количества великих вещей, чем тщеславие, а может быть и большего. Ибо умеет лучше прятаться, и часто выдаёт себя за добродетель справедливости. Впрочем, тщеславие так же часто прикрывается долгом. Но стремление к долгу редко убеждает, и тщеславие остаётся часто голым. Эти два «возбуждённых коня», несут карету совершенствования нашего духа, прогресса и красоты. Но и здесь, как всякую разогнавшуюся карету, когда-нибудь ждёт либо пропасть, либо дракон с открытой пастью. Не знаю, что лучше, но выбор - не велик».
              +++
 «Существует два различных, а точнее противоположных мотива блюсти моральную благопристойность. Один исходит из силы совершенного душевного агрегата, другой из страха, то есть из слабости. Но мы, как правило, не обращаем внимания на то, на чём строится эта благопристойность, для нас как для заинтересованных субъектов важен сам факт стремления к благопристойности».
       +++
«Самое аморальное в жизни, это навязывать другому, собственную мораль…»
       +++
«Вы говорите, что война противоестественна? Но что, как не война находится в основании, в самой сути природы? Разум, создающий этот мир, - мир действительной реальности, имманентно враждебный к нему же, - к нашему разуму!..»
            +++
«Наш идеальный разум создаёт в своём заоблачном тонком мире образы-мечты и купается в них, получая свои наслаждения и удовлетворения. Ему по большому счёту более ничего и не нужно. Он не стремится воплощать их в жизнь, подспудно понимая, что это совсем иной мир. И только рационально-аналитический разум, завидуя этому счастью, решает воплотить эти мечты в реальность, чтобы потрогать их своими «руками». И когда ему удаётся на этом поприще что-то сделать, вдруг осознаёт, что они деформировались до неузнаваемости, что попав в реальность, они превратились в мёртвые тела, они перестали дышать, словно выброшенные на берег рыбы. И возмущённый, он отвергает мечты как ненужный хлам, как не имеющее реальности обманчивое явление. Ему не доступно тонкое нереальное счастье идеального воззрения. - Воззрения, которому по большому счёту не нужна реальность. Ибо в ней, оно не может получать того, что так волнует его душу, что так ласкает его плоть, что так зажигает его тягу к Великому, - к жизни в самых тонких, а значит, в самых интенсивных её проявлениях».
          +++
«Как из бесформенного куска шерсти на прядильном станке, вытягивается, скручивается и формируется нить, нечто полезное для последующего применения, так наш разум из бесформенного тумана образов идеального, вытягивает, скручивает и формирует нить понятия. Затем эта нить попадает в «цеха - отделы разума», где из неё шьются костюмы, рубахи, и ковры - воззрения, для собственного применения. Но иногда в этих «цехах-отделах» создаются «бесполезные вещи», которые не могут быть применимы в рационально-практической жизни, в силу их тонкости и не приспособляемости к «телеге рационального». Их называют «бестолковыми игрушками», «бесполезными забавами», или философемами. Но как раз они, являясь роскошью разума, воплощают собой всё самое ценное для идеального разумения.
       Форпост жизненности, лежащий на горе полезности рационального, - всосавшаяся нам в кровь иллюзия, ставшая этой кровью, и теперь кормящая все члены нашего организма. И это главный Апокриф истинной жизненности, - повсеместное подавляющее явление».
      +++
«Самая большая проблема современного человека – потеря интересов, в самом широком смысле слова. А одним из факторов этой потери, является переизбыток нервной напряженности, связанный с перекормленностью информацией. Это бич современного общества. И, как всякому «объевшемуся человеку», не интересна изысканность пищи, так и «обкормленный информацией» человек, теряет всякий интерес к жизни. От информационного потока закрыться крайне сложно, но возможно. И в этом смысле человек, живущий в одиночестве в пещере, счастливее человека, окруженного соплеменниками, и погруженного в клоаку информационного болота, где квакают даже самые лучшие изысканные вещи, и начинают дурно пахнуть даже самые редкие цветы».
     +++
«Одно из зол всякого мыслителя заключается в том, что он, как всякий стремящийся к совершенствованию своего мышления, подвержен чрезмерности, уходу за пределы собственных горизонтов. Он словно тот атлет, не знающий собственного потенциала, и в своём увлечении часто переходящий рубеж, после которого неминуемо следует надсада, и как следствие, ослабление потенции. Нашему разуму, как лишь части организма, после всякой напряжённой работы необходимо восстановление. После усиленной умственной напряжённости, должно следовать адекватное отдохновение. Иначе ему грозит надсада, и неминуемая деградация. История изобилует такими примерами. Многие мыслители, не знающие меры в своём ремесле, пусть и достигая великих результатов, в конце концов, попадают в коллапс сумасшествия, либо в лучшем случае, встают на путь простого отупения».
      +++
«Вопрос памяти, это на самом деле не вопрос запоминания. Всякий из нас помнит каждый день своей жизни. Вопрос памяти это с одной стороны, вопрос упорядочивания вещей на «складе» в соответствии с их положением по каталогу. С другой стороны, и главное, это способность разума к созерцанию и различению наиболее тончайших нитей, сплетающих в один клубок всё, что попадает на склад. Да, и конечно способность разума к информационному обонянию, и классифицированию, которое перестаёт работать в беспорядочном смешении ароматов».
+++
«Вся моя внутренняя сущность беспрестанно сопротивляется внутреннему страху, - страху являющемуся, словно плазма, некоей составляющей крови. Страх – Великая сила, способная сформировать как Великую личность, так и съесть всякую ослабшую натуру. Он способен создать как дракона, так и червяка. И в этом его схожесть с самой природой».
      +++
«Без страха человек, словно без обыденности. В такой момент он либо во взрыве эмоций, либо в гневе, либо в отчаянии, где страх сметается с поля напором шторма непогоды разбалансировавшейся стихии. Что, как не страх перед завтрашним днём создаёт героя? Что, как не страх провоцирует волю? И она, набравшись сил, подавляет эту гидру духа! Но побеждённые аффекты страха в обыденности, порождают другие аффекты, - аффекты тщеславия, гордыни, высокомерия, которые так же способны создать героя. Так происходит сублимация страха, морализация природного колоса, - его волшебная трансформация.
     Что, как не морализация природного колоса, перевоплощение этого колоса, есть - Любовь?
    Что как не сублимация и морализация самых низменных инстинктов, воплощает в себе всякая религиозность?
     Что, как не математическое увековечение в доказательствах истинности, есть всякая научная обоснованная трактовка, не важно, в теологическом поле, или фундаментально-спекулятивном, экзистенциальном, или рационально-практическом. Мотивы всюду одни».
      +++
«Сложно найти на земле более несчастных людей, чем рабов собственных амбиций. И в то же время только амбиции делают человека возвышенным…».
     +++
Вкус
«Обращение нашего взора к чужому искусству, (особенно это относиться к чтению, и белее всего к чтению философских книг), можно сравнить со стремлением голодного человека к общепиту. И вот в каком смысле. Мы произвольно выбираем ресторан, или столовую, не зная заранее, чем нас накормят. Садясь за стол, мы стремимся заказывать чаще знакомую пищу, - ту, что наш желудок знает и потому с лёгкостью усваивает. Но пища надоедает, и мы заказываем незнакомую, почти всегда наугад. Поморщившись сначала, и запихнув в горло несколько кусков, мы испытываем чаще изжогу, чем облегчение сытостью. Но организм начинает перестраиваться, воспринимать, и, в конце концов, требовать именно этой пищи. И вот, он уже не хочет более ничего другого! Но наступает момент пресыщения и всё начинается снова. Так происходит формирование вкуса. Вкус - всегда между старым и новым, испытанным и незнакомым. Вкус есть баланс, - горизонт событий в противостоянии. Нежелание потреблять незнакомую пищу, говорит об ослаблении ферментной системы, спровоцированном леностью желудка».
         +++
«Чем дольше ты идёшь по дороге рационального, тем дальше от тебя остаётся дорога идеального. И наоборот. Эти дороги стремятся друг от друга, и редко остаются параллельными. И это справедливо как по отношению к одному человеку, как к отдельному народу, так и вообще к человечеству. Это касается и всех иных дорог, и тропинок. Мир вокруг тебя таков, какую из дорог ты выбираешь, какой из дорог отдаёшь предпочтение. И у каждой дороги свои горизонты. Со временем, горизонты иной дороги перестают быть различимыми, и, в конце концов, перестают действительно существовать».
  +++
«Тот, кто хотел бы жить слишком долго, пусть помнит о том, что чем дольше жизнь, тем менее ценна минута этой жизни. Тот, кто хотел бы жить вечно, пусть знает, что в вечной жизни потеряла бы ценность всякая продолжительность. Такая жизнь представляла бы собой сплошное страдание. Ведь перестало бы иметь смысл всё то, что имеет смысл в жизни смертного».
   +++
«Инфляция подстерегает всякую ценность…»
   +++
«Рациональный разум, усложняя и упорядочивая мир, превращает его в гедонистическую перфорацию. И эта бесконечно усложняемая конструкция поглощает всё на своём пути! Кто знает, во что может превратиться мир в этом необузданном стремлении рационального разума всё усложнить и упорядочить на свой лад. Скорее всего, эта усложнённость и упорядоченность, породит нечто трансцендентально-доминирующее, – нечто, что задушит всё живое, закрепив всё произвольное, неупорядоченное в механистических сплетениях рационального познания. И этот «маховик» уже раскрутился, и его остановить нельзя! Именно на этом пути, как я полагаю, лежит пропасть для человеческого существа. Человек сам выбирает своё направление к самоуничтожению.
       Но дело в том, что, какое бы человек не выбрал направление, он обязательно в конце пути, пожалеет о выбранной дороге. Ведь на самом деле пропастью заканчивается всякое развитие. Но так как человек в своём развитии, может иметь только одну дорогу, все остальные будут казаться ему спасительными. Человеку не избежать ошибки не потому, что волей случая он выбирает неправильную дорогу, но потому, что для него, словно в жребии на спичках, в ладони всевышнего всегда спрятаны только короткие спички».
          +++
«Почему для идеального разума все открытия, по большому счёту являются изобретениями, - некими только лишь упорядоченными и закреплёнными рационально-аналитическим познанием, агрегатами. Дело в том, что всё, что мы обозначаем как открытие, идеальный разум, - знает уже давно. Ведь он познаёт мир раньше по преимуществу. И только для рационально-аналитического разума открытие, является открытием. Но в силу доминирования рационально-аналитической парадигмы для всякого осмысления, основанной на очевидности её конструкций, на убеждённости в её собственные причинно-следственные формальные апперцепции и дефиниции, она убеждает весь мир в своей первоистинности, в своём авангардном поступательном движении, на пути становления человеческой разумности. И переубедить её в этом не сможет никакое идеальное знание, будь оно трижды первоистеннее».
       +++
«Железная дорога, – это метафора человеческой жизни, метафора человеческого бытия и разумения. Ведь что, как не железная дорога олицетворяет всякую «хреодность нашего разумения». «Хреодность», со всеми её разветвлениями и построениями, со всеми её перспективами, всегда заключена во всяком осмыслении мира и жизни. Железная дорога - действительная метафора воззрения и осмысления. Посмотрите и проследите, как строиться железная дорога, и как вокруг неё формируется инфраструктура человеческого быта, и вы поймете, как выстраивается разумение и формируется вокруг реальность бытия. Сначала вырубаются деревья, затем разравнивается площадка, делается насыпь, кладутся шпалы, и затем стальные рельсы рационально-аналитического воззрения. По которым двигаются локомотивы, с постоянно прицепляющимися к ним вагонами. Обживая хреоды воззрения, увеличивая скорость движения, наш разум ищет новые направления, и строит и строит, и строит…. А по обочинам, - расцветает бытие...»
       +++
«Вы когда-нибудь замечали, что те одинокие деревья, волей судеб вырастающие отдельно от леса, где-то поблизости с лесом, имеют правильную гармоничную и красивую форму. И на них издалека словно смотрит весь лес, и радуется их красоте. Те же, что растут в окружении собратьев, по необходимости стремятся ввысь, теснясь, извиваются и становятся непропорциональными и невинно кривыми. Деревья же, растущие далеко от леса, особенно крепки, и имеют наиболее идеальную, приспособленную к суровым условиям форму. Им нет нужды извиваться и приспосабливаться к стеснённым условиям, не с кем конкурировать, они независимы в своей красоте. Им необходима прагматичность и выносливость, и их красота есть первозданность. Это генетически лучшие экземпляры природы. Человек, вырастающий в коллективе всегда невинно крив, как морально, так и разумно. Он хорошо приспособлен жить среди соплеменников. Он - частица леса, его индивидуальность жёстко подавлена. Он изгибается под общий ворс, и стремиться только к одному, - поднять собственную крону над всем остальным лесом. Я сейчас не беру во внимание всякого рода паразитические наклонности. В лесу встречаются всякие деревья. Но все они настроены на приспособление, на борьбу за место под солнцем. У дикого дерева совершенно иное воззрение на выживание. Он воюет не с соплеменниками, но с самой природой, и широта и глубина его души становиться такой же безмерной и глубокой, как сама природа. А что может быть на белом свете красивее?»
   +++
 «Единственная возможность для мужчины почувствовать себя матерью, дана в его стремлении к творческому творению. Не важно, в какой области искусства, будь то песня, симфония, роман, философский трактат, скульптура, архитектурное творение или художественная картина. Всё это его дети, и он относиться к ним как к своим детям, - как строго, так и благоговейно. Чаще всего здесь, пустые или неудавшиеся творения, он причисляет к собственной вине. Но на самом деле «уродливый ребёнок» это не его вина, но вина самой природы. Творец - лишь медиум».
    +++
«Каждый творец в глубине своего сердца, конечно же более женщина, чем мужчина. Мужчина пришёл на эту землю разрушать…. Но женщина в мужчине, это совсем не то, что женщина в женщине. Так же, как и мужчина в женщине, это совсем не то, что мужчина в мужчине».
       +++
Почему жизнь так тяжела, почему она так скупа на блага? Да потому, что мы сами делаем её таковой. Да. Мы сами творим её, пашем, сеем и пожинаем плоды. А они именно таковы, какими мы их хотим видеть, какими их хочет видеть наша глубинная, свободная от всевозможных домыслов поверхностного мышления, суть. Для того чтобы понять почему жизнь так тяжела и скупа, необходимо обратится к метафоре в простом примере. Деньги, при всей своей рациональной реальности, являются сакральной метафизической субстанцией, олицетворяющей не только суть нашего взаимоотношения в социуме, но и несущие в себе квинтэссенцию парадоксальной основы нашего существа, воплощённую антиномию нашего психотипа. Ведь что стоили бы деньги, будь они лёгкими и в достатке? Представьте себе на минуту, во что в нашем воображении превратились бы деньги, будь их всегда столько, сколько захотим. Какова стала бы их ценность? Они превратились бы в простое ничтожество! Теперь представьте себе, во что превратилась бы наша жизнь, стань она лёгкой, без всякого напряжения. Если бы её было столько, сколько угодно, если она давала нам всё, что только вздумается? Она так же превратилась бы в ничтожество, обесценившись по всем статьям».
       +++
«Грех есть понятие индивидуального отношения. На земле не существует общего, как и абсолютного, само собой разумеющегося греха. Человек грешен только тогда, когда сам расценивает свой поступок как греховный. И только собственное отношение к своему поступку, накладывает рок на ответственность и наказание. Человек всегда наказывает себя сам. Никто и никогда не вправе со стороны судить человека, - ни Бог, ни Дьявол. Вызываемые спазмы от чувства собственного грехопадения оказывают влияние на всю последующую его жизнь. Человек притягивает к себе неудачи, и затем говорит, что это его Бог наказывает за его грехи. Убийца – безгрешен, если он сам не чувствует себя грешным. И если он сам не почувствует себя грешным, его никогда не настигнет никакое наказание. Совесть – единственный судья в твоей жизни. Только ей ты подчиняешься беспрекословно, только её критериями руководствуешься, только от неё получаешь настоящее наказание. И что бы, ты не творил в этой жизни, главное это возможность договориться с самим собой. Ибо это единственная сложность и фатальная антиномия как для счастливой, так для благочестивой жизни.  И Дьявол имеет свои блаженные берега. - Должен иметь».
      +++
«Преступник - не бывает счастливым. Это изречение верно и по отношению ко всякому, кто вообще склонен преступать. Мы слишком пошло и плоско смотрим на это понятие, как и на все иные глубокие понятия нашего воззрения и осмысления. Ибо понятие «преступник», является нарицательным только в рамках низменных преступлений, сугубо в рамках нашего социума и его законов. В рамках же, возвышенных, всякий «преступник» позиционируется как герой, или даже гений. И в этом понятии, как и иных понятиях, и вообще во всем, с чем мы имеем дело, нас отвращает только его низменная грубая сторона. Но наша генетическая склонность к преступлению, воплощающаяся как в низменном, так и в возвышенном, имеют одни корни. И преступником является всякий, кто разрывает девственную плеву мира, кто нарушает всякие границы мироздания, кто стремиться выйти в сферу огненной гиены запределья! Наш мир, наша цивилизация целиком и полностью зиждется на преступлении и обязана ему всем, что имеет.
       Но возвращаясь к начальному тезису; Преступник не бывает счастливым. – Как бы он мог быть счастливым? Ведь счастье – это безмятежное озеро довольства, не располагающее к преодолению. Оно подразумевает нахождение в некоем тёплом, удобном и благоприятном во всех отношениях «коконе», висящем на ветвях размеренного без штормов бытия».
+++
 «Я чувствую какую-то завораживающую пустоту, - отсутствие времени как данности, какую-то непреодолимую фатальность всего Сущего! Мы копошимся в этом фатуме, словно в муравейнике, не в состоянии посмотреть на себя со стороны. Заботы, - не имеющие никакой ценности движут всеми нами. Бестолковая суета всего нашего социума. Мы не осознаём, что все наши стремления не стоят выеденного яйца! Что вся наша жизнь проходит в этой ненужной никому суете. И по большому счёту удовлетворение, - приходит только со смертью…»
   +++
«Как в косности собственного чувства, мы склонны находить своё удовлетворение, и вполне довольствоваться его наполненностью, так в косности собственного разумения мы достаточно непритязательны, и вполне удовлетворяемся тем, что даёт нам наш разум. Ведь нам неведомы иные возможности и иные просторы, как на полях собственных ощущений, так и на полях собственных разумений. И так, всё наше существо вполне удовлетворяется тем миром, его широтой и его глубиной, что позволяют видеть, разуметь и ощущать рецепторы нашего тела и нашего духа. И только великое подозрение нашей души, даёт нам ту неуверенность, что толкает нас за границы собственных возможностей. Подозрение в неполноценности того мира, который дается нам бесплатно, как данность. Мы в глубине своего сердца не доверяем всему, что дается просто так, - совершенно бесплатно. Ибо в глубине подсознания знаем, что всякая ценность вещей в мире определяется их природной насильственностью. То, что лежит бесхозно на поверхности, - то, за что не надо воевать или платить, имеет маленькую ценность. Поэтому нас так часто утомляет действительная реальность, доставшаяся нам по наследству. Жизнь завоеванная, – ценнее в тысячу раз, чем жизнь, преподнесённая…»
+++
К музыке
«Что нас так поражает в музыке, только ли игра собственных чувств, собственных ощущений? Только ли резонанс души, вызываемый упорядоченными переливами, где ожидаемое всегда должно находить подтверждение. Может быть, нас завораживает не столько её упорядоченность, сколько нарушение, дисбаланс, присущий одной из сторон всякой полифонии. Ведь математическая холодность порядка, настолько же близка нашему разуму, стремящемуся всё и вся упорядочить, насколько отвергаема нашей душой, стремящейся к непредсказуемости и случайности, как к некоему воплощённому произволу жизненности, как к лейтмотиву свободы».
+++
«Попробуйте, используя инструментарии воображения, условно разложить анатомию стихотворной формы или музыкального ряда на составляющие. Для того чтобы музыка существовала, чтобы она состоялась, с одной стороны, в каждой диссонансно-консонансной связке необходима соразмерность сил стихийных сочетаний. Должна быть некая общая законченность взаимокоррекций, некая целокупность противоположностей. Эта законченность определяется соответствием сил диссонансов и консонансов выбранного ряда или строки, как некоей воплощённой целокупности соразмерностей миропорядка. И олицетворяет соразмерность противостоящих сил мира и действительности. В которых только и возможна действительность, как противостояние сил рассеивания и сил слияния, сил свободы и сил схватывания, сил антигравитации и сил гравитации, сил центробежных и сил центростремительных. Музыка, как архитектоническая суть нашего существа и нашей воли, уходит своими корнями в глубины сущностного, в его архаическую изначальность. Крона же стремиться в самую высь, в нечто сверх живое, в самые запредельные пенаты иллюзорности!
       В идеалистических образах моего осмысления музыки стихо-ряда, или чистой полифонии, я представляю её как выпущенную стрелу, обещающую попасть в цель. Хронологически; Натягивание тетивы, выстрел, полёт непредсказуемости и точка-удар в цель. Как нечто начавшееся и законченное, нечто сначала непредсказуемое и свободное, полёт не фиксируемый глазом, и необходимое прибивание к цели. Как метафора академического расширения пространства, и его неминуемого схлопывания. Стремление и удовлетворение. Полёт стрелы олицетворяющий тайну, невозможность контроля, свободный полёт за пределами нашего фиксирования, и неминуемая фиксация.
      Игра нашего воображения, провоцируемая этими сменами произвола и законченности, получает своё самоощущение, себя – как существующего. Резонанс сознания, провоцируемый музыкой, как архитектонической сутью сущего, в его пространственно – временном континууме, взлёт силы и могущества, чувство гипертрофации воли и власти – вот то, что вводит нашу душу в экстаз.
      Сложность телесности музыки или стиха, как неких воплощённых элементов близких либо к воле (чистая музыка), либо к разуму (поэзия, стих), воплощают собой сложность взаимоотношения воображения идеального и рефлексивного разумов. В слиянии же своём (песня), дают нечто синтетически слитое, расширенное, а по сути, олицетворяют в своём синтезе конгломеративность нашего органоида, как сплава тонких душевных монад и грубых разумных флюидов. «Пунктирность бытия» стиха, и льющаяся струёй линейность музыки, в своём сочетании порождают агрегат мудрости и силы, - величия и торжества…»
      +++
«Если нашему миру суждено выжить, то когда-нибудь в будущем, когда рациональное в нашем повседневном займёт абсолютное пространство, подавив всё непредсказуемое, произвольное, - всё волшебное и чарующее, и когда форма нашей теперешней упорядоченности будет представляться всем как хаос, на фоне нового, более утончённого и сложенного порядка, = тогда наш мир вплотную подойдёт к «Мёртвым воротам». Как бы нам не казалось обратное. Ибо, что могло бы представлять собой полнейшее упорядочение, как ни полное забвение, омертвление главных архиоснов жизненности. Этот порядок, это стремление нашей цивилизации к рациональным доминантам собственного бытия, в своём прогрессе угрожает произволу непредсказуемости, нашей свободе, а значит и жизненности, как таковой. Там, где упразднена случайность, где порабощён произвол, где всякое «вдруг» выведено из игры, - там нет и быть не может самой игры, а значит и жизни…»
      +++
«Кто знает, как часто мы жалеем того, кому должны были бы завидовать, и как часто завидуем тому, кого надо было бы пожалеть. И как часто на самом деле мы любим то, что должны ненавидеть, и ненавидим лютой ненавистью то, что должны были бы любить. - Это дух противоречия в нас штурмует бастионы благонамеренности».
   +++
«Тот, кто стремиться только к материальному достатку, к богатству, - не знает истинного счастья.  Но ему так же не ведомо и горе бедняков.
        Кто стремиться к размеренному устроенному и предсказуемому во всём, бытию, - не знает полного чувства жизни, не знает истинной к ней любви. Но ему так же не ведомо и горечь разочарования…»
    +++
«Что ещё, как не создание новых не существующих до того миров заложено в стремлении природы к порождению тварей вроде нас с вами? Что, как не стремление той же природы к порождению новых миров на фундаменте уже существующих, заложено в стремлениях состоявшихся творцов, художников, музыкантов, поэтов и философов? - Утончённых миров иного плана, иной реальности. Какие новые миры человечеству суждено ещё увидеть! Это и есть истинное чудо! - Волшебство природы, безпрерывно строящей свой запредельный замок бытия».
      +++
Понять сущность отношения времени и пространства, осмыслить великую основательность, и в то же время полную эфемерность идеи пространства и времени, можно на достаточно простом примере. Представьте себе, что вам необходимо на словах рассказать, обрисовать с помощью фраз понятий и словосочетаний некую объективную картину места, где к примеру, проходит вечеринка. Вы начинаете рассказывать, пытаясь представить эту объективную комнату с её интерьером, и эта картина, выложенная последовательными рядами слов и понятий, некими ниточками, - цепочками умозаключений на линии времени, превращается в образном разуме ваших слушателей в объективную целостную картину, в которой на самом деле не существует никаких последовательностей, временных сочетаний, всё и вся здесь одновременно, и находится в инертной без движимой согласованности. И что важно, в каждой голове эта картина будет своей и неповторимой. Комната, коридор, люди и события – всё и вся, превратившись в историю обрели свою последовательность. Но в своей совокупности момента бытия, - этот образ, в котором всё находится в некоем одновременном пространственном анабиозе, есть суть «комната», которую мы не в силах показать одновременно с помочью лингвистических инструментов нашего разума, - не способны на это. Так и всё глобальное бытие, и наша жизнь, в объективном ракурсе собственного образа, на самом деле представляет собой эту «единовременную комнату», или сказать точнее дом, в котором всё и вся одновременно и пространственно-сопряжённо. И только наш разум, в силу своего устройства и своих способностей, пересказывает самому себе этот «дом» со всем его интерьером, с коридорами, дверями, лестницами, людьми и событиями, и создаётся впечатление текущего от пункта к пункту времени. Создаётся течение жизни, в которой будто бы всё случайно, непредсказуемо и антропоморфно живо. Но на самом деле всё и вся предначертано и глобально-инертно. Наш мир, в своей наиболее сакральной сущности, есть этот «дом», в котором всё расположено именно так, и никак иначе, и не может быть переставлено или изменено никем и ничем. И только каждый из нас, в соответствии со своими возможностями и предрасположенностями пересказывает себе его образ, создавая тем самым для себя иллюзию существования во времени. И в этом примере, как нельзя лучше просматривается палидромное осмысление отношения пространства ко времени, и наоборот. Ибо здесь встаёт понимание того, что как с одного угла зрения существует только пространство, так и с другого, существует - только время, исключая существование противоположного, и в тоже время, не существуя без него». 
+++
«Машина времени будет создана тогда, когда наш разум, дойдя до гиперстрации, до собственного апогея, войдёт в новую фазу собственных возможностей, выйдет на новый веток разумения, при котором, к примеру, химическое будет с лёгкостью объяснено механическим, а механическое физическим. И это будет предтечей понимания и обоснования им времени – пространственным, а пространства – временным. Когда для нашего разума, время как таковое, выйдя из рамок векторного течения в одном направлении, приобретёт форму и свойства пространства. А пространство в свою очередь, обретя свойства времени, даст возможность нашему разуму неограниченных путешествий. Ведь если представить себе пространство, трансформированное во время, как некий синтез пространства и времени на трансцендентальном уровне, (ибо на реальном, этот синтез существует давным-давно в виде пространственно-временного континуума объективирующего материю и создающего действительность), то станет, возможно, поддаваться деформациям как фундамент времени, так и фундамент пространства. «Тело пространства», (условно говоря), возможно станет подвергаться корректировке, приобретая совершенно новые невиданные свойства. Как собственно и время, синтезированное в пространство, так же станет поддаваться регуляции со стороны разума, искусственной деформации и трансформации. Его свойства изменяться до неузнаваемости, как изменяются, к примеру, свойства металла, трансформированного в результате синтеза в новое качество. Ведь все те свойства присущие материи, выступающие как фундаментальные незыблемые основоположения физики природы, на самом деле находятся в строгой зависимости от произвола нашего разума, как бы не казались они сами по себе фундаментальны. Эти свойства целиком и полностью – порождения нашего разума, и строго зависят от его способностей и возможностей. Пространство же, и время, как некие стихии изначальности, - стихии, выступающие как основополагающие и абсолютно стабильные монады нашего бытия, на самом деле отличаются от иных апперцепций и дефиниций нашего разума, только жёсткой формой объективности, где незыблемость основоположений зиждется на жёстком каркасе двух укоренившихся зеркал сознания, кривизна которых, в отличие от иных зеркал, не допускает ни малейшего отклонения. Но изменись завтра собственные свойства нашего разума, и все свойства материи станут иными, и весь мир с его фундаментальными основами бытия неминуемо измениться, вслед за разумом, за его изменившейся динамической и статической относительной основой. Когда это произойдёт, (если человечеству дано дожить до этого), наступит новая Эра. Начало которой ознаменуется не условной относительностью теологического слома и нового зарождения, но изменившимся ландшафтом самого сознания, где все тектонические плиты сойдутся в некую «Пангею», создав вокруг себя новый необъятный океан новой небывалой действительности».
ОЧЕВИДНОЕ    –     ТЕОРИЯ        –           ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
      &                &                &
ВИДИМОСТЬ –   РАЗУМЕНИЕ      –   ОСНОВАТЕЛЬНОСТЬ
      &                &                &
ВЕРА        –          ОБОСНОВАНИЕ – ФУНДАМЕНТАЛЬНОСТЬ
     &                &                &
ГИПОТЕЗА   –       УЧЕНИЕ         –         НАУКА.
Результат:
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ МАКРОКИНЕЗА, где аподиктическая истинность – лишь в гармоничной совокупности всех плоскостей воззрения, целокупности всех «ганглий осознанности». Где одна – подтверждает остальные, а остальные – одну. Целокупность воззрения в слиянии в единую полифонию мироздания, в единую гармонику Макрокинеза, с его открытыми полями и созданными последовательными рядами, обещающими всегда - нечто большее.
     Вся наша действительность, - воплощённое искусство разума, олицетворённое в полифонии музыки, как звуковой палитре матричной волновой основоположной материальной действительности бытия. Где гармония волны, как основа всего сущего, всплывает во всяких ипостасях разнообразных форм и дисциплин осознанности. Там, где не складывается гармония, - там нет правдивости бытия, а значит, нет и быть не может никакой очевидности, а значит и истинности».
        +++
«Редкий совет: Относитесь веселее не столько к самой жизни, сколько к познанию и осмыслению жизни и окружающего мира. Серьёзность – душит саму жизнь, она угнетает те Великие «побеги жизненности», что, провоцируемые природой, постоянно пробиваются на стволе реальности, ломая своей жизненной энергией задубелую скорлупу инертной бренности реальной действительности.  Всякая серьёзность – горн инертной монолитной пустоты. Весёлость и ирония – горн жизненности, горн иллюзии, её жизнеутверждающей полифонической гармонии. Во всякой серьёзности, - истинности столько же, сколько жизни в холодном камне. Ведь мудрость жизни, и серьёзная полигама обоснованности - противостоящие не согласующиеся монады бытия.  Как бы вы не относились к чему-либо серьёзно, на самом деле всё есть - суть игра.
     Самое оптимальное жизненное кредо: Построй серьёзную сложную машину, и прыгай на ней по волнам, смеясь и радуясь встречному ветру! Создай серьёзный агрегат осознанности, - и пусти его в плавание по весёлым солнечным морям».
   +++
«Если не в силах изменить свою судьбу, попробуй полюбить её…
Попытайся всё данное тебе, - все, что у тебя есть, оценить, как единственно возможное...»
     +++
«Человечество страдает от войны, - от постоянного предчувствия её неизбежности. И даже вполне осознавая неотделимую суть войны от жизни как таковой, не в силах её полюбить, в силу страдания, боли и разочарования, которыми сопровождается всякая война, которыми пропитано её уродливое тело. Но сделав сверх усилия над собой и перевернув все свои представления о жизни и о мире, всю жестокость, всю грязь и вероломство, сопряжённое с войной, человек вполне может воспринимать как благо, как только перед ним встанет ещё более отвратительное явление, - явление упадка, разложения человеческого рода, не знающего войны, не знающего страдания лишений и вероломства. «Гниющее тело человечества», неспособного противостоять «вирусам утомления», и «микробам разложения духа». «Тело человечества», - покрытое язвами тлеющего организма, не способного противостоять общему нигилизму духа и разума. – Что может быть ужаснее и отвратительнее? Что могло бы удручать сильнее, что могло бы так угнетать надежду на будущее – эту единственную фемиду жизненных стремлений к совершенству».
         +++
«Задумывались ли вы над тем, до какой степени может дойти улучшение комфорта для жизни человека, до какой степени могли бы «блага жизни» окружить человеческое бытие, не убив тем самым в человеке стремления, - всякого стремления? Ведь то, к чему стремиться человечество, те блага, которые являют собой цель человечества, как; Облегчение жизни через цивилизационные продукты, всё меньше требующие необходимого труда для получения пищи; Уменьшение всякого страдания; Всё меньше ответственности; Всё меньше опасности, заставляющей шевелиться все «ганглии нашего разума». До какой степени могло бы вырасти «общее благо цивилизации», не развернув в человеке и социуме вектор движения, в необратимые процессы разложения? Позволит ли это «иммунная система общечеловеческого организма»?
        Война, - как лекарство от хронической болезни. Война, - как панацея от неминуемой пандемии человеческого духа и плоти…»
   +++
«Мир действительности в своём прогрессивном движении следует от грубых форм к тонким. Мир органической природы, напротив, как в целом, так и частностях следует в своём движении, от тонких форм, к грубым, (росток вырастает в монолитное древо). В нашем же воззрении, всё это сливается в некое общее становление. Но мир вообще, имеющий в себе становление, - есть ассерторический абсурд. Ибо то, что развивается, необходимо должно иметь начало и конец. А такое положение никак не может быть присуще миру вообще».
+++
«Всякая песня - должна быть прожита. И даже тот, кто не понимает значения этого высказывания, слушая песню, всегда ясно чувствует, - прожита песня, или просто выложена в эфир.
       Всякая жизнь - должна быть спета. И даже тот, кто не осмысливает этого, всегда сам исполняет свою жизнь как неповторимую песню. И её законченность, и гармония, - всегда совершенна в своей необходимости. И лишь сравниваемая нами с иными, по своей условной параболе, в условных критериях наших представлений о гармоничности».
+++
«Гений автора в создании всякого произведения искусства наиболее явно проявляется в отношении этого автора к мелочам, - к деталям. Их отточенность и совершенство говорит о том внимании, которое автор уделял им, ни взирая на доминанту главного, и отрыва от реальности в моменты влёта своего вдохновения. В музыкальной палитре всякого произведения, детали имеют определяющее значение для создания идеального образа и соответствующего впечатления, от чистой вдохновенной гармонии...
       Так впечатление от идеала чистого вдохновенного лица, зиждется на сочетании деталей. Лицо человека, в котором воплощено отношение к себе самой природы, не знающей деления между деталями и обобщениями, между главным и второстепенным, между мелочами и основоположениями».
+++
«Истинная любовь к женщине может быть только платонической. Ибо её сверх возвышенность, сверх тонкость и сверх чувствительность, не терпит грубых форм сношения. Так же, как и истинная любовь к искусству, не терпит получения от него грубых форм удовлетворения, в том числе заработка на нём пошлых средств материального обогащения. Если ты зарабатываешь деньги своим искусством, удовлетворяя с помощью него грубые потребности быта, искусство как таковое, постепенно превращается в дойную корову, инфантильную и инертную. В нечто - преднамеренное. А значит, и к самому искусству уже имеющее самое отдалённое отношение.
      Прекрасный нежный цветок, вполне может расти на скале. Но слишком инертная, грубая скала, - уничтожает этот цветок, стоит ей проявить свою волю.
      Такова наша жизнь. Она есть сочетание грубых и тонких форм материи. И мы любим женщину, - удовлетворяя при этом свою похоть. И любим искусство, - набивая с его помощью свой желудок».
+++
  «Деньги – грубая, мощная, и агрессивная энергия. Она способна подавить во всякой душе, тонкие, уязвимые ростки вдохновения…»
+++
  Что есть цель для созревающего разума? Она есть кормило созданное из лоскутов, ветров-мотивов и иллюзорных мнений, беспорядочно действующих в этом разуме. Но ему, как всему растущему на почве, свойственно крепнуть и покрываться корой.
     Как должен поступать, с точки зрения укрепившихся в социуме установок, здравомыслящий подросток, будучи поставленным перед выбором в бесконечно возможных занятиях по жизни? Он должен сформировать в своём разуме цель, некую консоль всей своей жизни. Он должен прикрепить своё разумение и отношение к жизни, к определённой дисциплине, к определённому ремеслу. Что это, как ни подавление в своём разуме свободы? Но дело даже не в этом. Что делает укрепившаяся в разуме цель с сознанием юноши? Она забирает на себя все жизненные силы, она направляет эти силы в одну стезю. Силы слуха, обоняния, созерцания, размышления, - воли, в конце концов! Она выстраивает всё его поведение в соответствии с этой дорогой, отвлекая от возможностей и дорог всего остального мира.
     Что такое «поэт-самородок», или «философ-самоучка»? Это личность, не имеющая с детства никакой определённой цели. Личность, которой его кровь всегда претила всякому ремеслу, как узкому, стремящемуся по большому счёту, лишь к комфорту.
     Я не стану здесь кокетничать, или напротив, откровенно причислять себя к «поэтам-самородкам», или «философам-самоучкам». Я вполне отдаю себе отчёт в том, что вовремя полученное серьёзное образование, и цель, при случае взявшая мой разум в свои цепкие когти, помогли бы мне во многом достичь ещё больших результатов, а главное раньше. Ибо прямая выверенная линия, всегда уходит дальше, и на её обочинах всё расцветает быстрее. Но на такой линии мало перспектив нового, не существующего до сих пор.
     Великим стать мне, скорее всего не суждено, в силу лености и слишком большой любви к свободе в обыденной жизни. Но я знаю, что некоторые вещи мне особенно удались, и надеюсь, ещё удадутся.
     В детстве, когда ко мне, как и ко многим приставали с вопросом: Кем я хочу стать? Я не понимал, что собственно от меня хотят, я недоумевал, почему меня хотят насильственно привязать к какому-нибудь определённому ремеслу? Мне на ум всё время приходила мысль, - неужели для того чтобы жить, необходимо прикрепится к какой-нибудь «повозке», к какому-нибудь бредущему по пустыне каравану. Я в действительности никогда никем не хотел стать. Я всегда стремился слушать мир, рассматривать его, чувствовать его, и более ничего. И я не позволял никакой надуманной или привитой ко мне цели, мешать мне в этом. Мои интересы, (свободные от всяких целей), всецело, без давления и угнетения обязательств, свободно, с величайшим счастьем беззаботного познания впитывали в мою душу всю палитру красок этого мира. И только с годами созрело нечто большое, как мне кажется, и важное в моём разуме, - то, что могло бы быть действительно достойно жизни. Нечто, что хотело вылиться наружу, переполнив сосуд моей души. Пролиться ливнем на поля этого мира.
     Когда человек с детства хочет кем-то стать в своём ремесле, он, как правило, достигает больших результатов и тем счастлив. Но счастье, так же многогранно, как и несчастье. И настоящие «поэты-самородки» и философы-самоучки» формируются в тех душах, которым была совершенно не интересна дорога, которым было необходимо поле. Для которых зацикливание на чём-то одном, отдавать себя какому-нибудь одному ремеслу, пусть даже самому Великому, было мучительно скучно. Для них всё что ни возьми в этом, по большей части рациональном мире, всё кажется недостойным, чтобы положить на это единственную жизнь».
          +++
«Мои песни своей формой повторяют форму разумной рефлексии миросозерцания вообще, его синтетической идеально-рациональной конструкции. Одни, словно выточены из единого куска, - воплощённый образ идеального, ни привнести, ни выбросить, ни переставить ничего, - нельзя. Другие словно мозаичные полотна, - воплощённый образ рационального, хоть каждый день переставляй местами куплеты, привноси новые, или выбрасывай старые. На саму песню это никак не влияет, она лишь трансформируется, приобретая новые формы».
  +++
«Хотите придать своему бытию надёжную полноценность? Постройте несколько дорог для собственной жизни, создайте для себя алгоритм движений, наиболее полно воплощающий все ваши стремления. Этот алгоритм должен включать в себя все главные стороны ваших интересов. Я, например, выстроил в своём сознании некую двойную программу будущего прогресса, отражающую две различные стези собственного существования.  Одна стезя обеспечит моё бытовое благополучие и процветание. Другая – духовное развитие и совершенствование. Каждую из сторон я условно разделил на три независимых сегмента, что даёт мне иллюзию надёжности, (три ноги достаточно устойчивы и становятся на любую неровную поверхность). Так в моём представлении должна быть воплощена полноценность моего целокупного бытия. И у каждого мыслящего человека должен созреть, утвердится и воплотится в жизнь, свой алгоритм собственного становления, отвечающий только его представлению собственного полноценного жития. И пусть следуя этому алгоритму, вам, скорее всего не удастся стать мастером в каком-либо ремесле, или гением в какой-либо области, но что может быть в этом мире гениальнее по-настоящему гармоничной, а значит счастливой жизни…?»
   +++
«Счастье хаоса, присущего детству, абсолютно соизмеримо со счастьем упорядоченности, присущего зрелости. Другое дело большинство людей, выходя из детства, так и оставляют свою душу в этом хаосе, - в состоянии, которое должно быть изжито. И именно поэтому к своей зрелости, становятся глубоко несчастны».
+++
«Ты должен шагать в унисон миру. И как весь мир идёт от хаоса, к упорядоченности, так и твоя личная жизнь должна следовать этому непреложному вселенскому закону. Ты должен ежедневно упорядочивать собственную жизнь, делая её всё более гармоничной и слаженной. В противном случае твоя жизнь будет скатываться к регрессу, к разбалансированности, - к хаосу. Стояния на месте, – не существует в этом мире. Тот, кто хочет счастливой старости, должен сделать свою жизнь наиболее упорядоченной и размеренной к этой старости».
+++
«Как единственно возможной панацеей от болезней, и сохранения здоровья, может служить только периодическое занятие спортом, так залогом долгой полноценной жизни может быть только постоянное упражнение своего мозга. Ведь его доминанты, в обеспечении продолжительности жизни, невозможно переоценить…»
+++
«Динамика формирования нашей современной архитектуры, красноречиво говорит о скатывании нашего общего мировоззрения в хреоды практицизма и целесообразности, всё дальше уводя нашу цивилизацию от преимущественно идеальных форм созерцания, так присущих древним».
+++
«Железная дорога, - как метафора нашей жизни и нашего бытия. Мы каждую секунду выкладываем полотно нашей жизни, - как индивидуумы, и «железную дорогу» общей реальной действительности, - как социум. Мы строим объездные пути между горами и перебрасываем мосты над пропастями, мы создаём станции и разъезды, вырубаем леса и пробиваем тоннели собственного созерцания и осмысления. Мы ремонтируем старые, как нам кажется нужные дороги, как умеем, и бурьяном зарастают забытые нами, как кажется ненужные ответвления. Мы даже полагаем, что у нас есть генеральный план нашего главного общего пути. Но на самом деле мы лишь видим соседнюю опушку леса, к которой как нам кажется, необходимо проложить путь».
+++
«Наша проблема в том, что мы всё время путаем любовь с вожделением, силу с реакцией, а целеустремлённость с отчаянием. Рядом со всяким бриллиантом всегда лежит графит. Всё возвышенное, часто подменяется низменным. Как созидательное, представляется разрушающим, а разрушающее, - провозглашается созидательным. Отделить зёрна от плевел, - главная задача совершенного разума. Но имеет ли эта задача действительное значение для бытия? – И это не праздный вопрос…»
    +++
«Наши предпочтения в жизни всегда олицетворяют нужду. Мы неосознанно тянемся к тому, чего не хватает в нашем существе, в нашем органоиде. Так, обладающий внутренней бушующей силой, предпочитает успокаивающую мелодию. А тот, кто подсознательно чувствует её нехватку, тянется к раздражающей, взрывающей потаённые латентные силы, музыке. Но мы, в силу недоосознанности, всегда выстраиваем обратные соотношения, и провозглашаем, что, дескать, подобное, всегда тянется к подобному».
     +++
«Большинство полагают, что Даниэль Дефо в своей книге о Робинзоне Крузо, пишет о силе духа. Я же, кроме всего прочего, вижу здесь более глубокие предпосылки и мотивы, показывающие относительность свободы и несвободы, и реверсивных разворотов счастья и несчастья, выявляющих последовательную трансформацию душеных основоположений и закономерностей в глубинных пещерах душевного архипелага человека. Показывая всю субъективность отношения к миру общих стремлений и удовлетворений, присущих нашему социуму. Человек попавший на необитаемый остров, вырванный из привычного образа жизни, сначала испытывает шок, затем страдание, успокоение, и в конце концов удовлетворение. Он заперт на этом острове словно в тюрьме, и поначалу не перестаёт думать о том, как его покинуть. Но с какой силой постепенно развивается в нём внутренняя свобода. Он оторван от социума, он сбросил кандалы цивилизации и всецело предоставлен сам себе. Только оказавшись в таком положении, человек начинает понимать, что такое на самом деле свобода. И покидая, в конце концов, свою тюрьму, отплывая на корабле, он, с какой-то щемящей горечью, и в то же время, со сладкой ностальгией в душе осознаёт, что время, проведённое на острове, (с точки зрения социума - в тюрьме), было лучшим в его жизни…».
+++
«Где на самом деле более свободен человек? Вопрос только на первый взгляд кажется риторическим. Тело, закованное в кандалы, - освобождает разум. Свобода воли, - обязывает дух. Свобода повелевающего разума, - заковывает в кандалы ответственности и всего обязательного. Разум, - связывает руки инстинктам верёвками совести. Инстинкты, - хлещут плетью тонкие душевные лепестки. Ничто на этой бренной земле не обладает собственной свободой, кроме самого вдохновения! …»
+++
«Всякая ценность, всегда определяется нуждой. Всё малочисленное и труднодоступное, всё редкое и изысканное, всегда адекватно его ценности. Что стоили бы деньги, не будь бедных и нуждающихся? Что стоило бы произведение искусства, не имей оно в себе абсолютной уникальности? Разрыв между берегами определяет отношение, - всякое отношение».
       +++
«Где живёт Бог? Там же, где живёт весь мир. Если даже весь феноменальный мир существует только в нашем разуме, почему бы и Богу не существовать и не жить только там? И его истинность, его реальное существование, на самом деле нисколько не отличается от истинности и реальности существования всего феноменального мира действительности. Его пещеры, его поля бытия, лишь находятся на другой стороне острова нашего сознания. Но этот остров, - един».
+++
«Настоящее несчастье человеку, обещает, не страдание от недостатка, но пресыщение. Ибо, страдание от недостатка, во всех смыслах, - позитивно. Оно часто приносит б`ольшую радость телу и душе, чем все блага мира! И в первую очередь, душе.
        Кто любил когда-нибудь как я, тот знает…, кто не любил, - тот не поймёт. … И посмотрев на стоящую поодаль сосну, чей возраст составлял почти пять тысяч лет, так продолжил свою речь:
       Человеческая душа такова, что она очень быстро пресыщается всем тем, к чему так стремится. Ей очень быстро наскучивает, как безудержная, не одухотворённая любовь, так и богатство, комфорт, и всевозможные блага цивилизации. Только одно способно всегда удовлетворять нашу душу, принося ей неисчерпаемую радость до конца дней, это - творчество. Великое бескрайнее море обновления, в котором чистое вдохновение безгранично, в своих возможных формах, и всегда поражает своего творца, новизной и свежестью…
       Так Бог когда-то начал творить, чтобы не умереть от скуки, и собственного пресыщения миром. Ведь у Бога есть всё, что только можно пожелать, и потому его Рай, ничем не отличался от Ада. И Он стал творить. И увидел, что только это море по-настоящему бездонно, и не может быть выпито никогда! Только здесь нет, и быть не может пресыщения, только отражающееся в нём небо по-настоящему безмерно…
       И создав людей по своему образу и подобию, он дал людям нечто подобное. Он одарил их собственной способностью, он вложил в их души творческое…. Но люди, дыша постоянно «газовым облаком страха и заблуждения» создаваемого их же «лёгкими», - облаком, которое уже почти превратилось в атмосферу, страдали от нескончаемого удушья, и почти забыли о том чистом море, об этом великом даре Богов....
       Люди, выходя на улицу, и день за днём, год за годом вдыхая «газ», из этой сгущающейся ядовитой атмосферы, уже не хотели ничего, как только облегчать свои страдания. Их «лёгкие» уже разучились дышать этим чистым озоном, их желудки разучились утолять жажду этим бескрайним морем, и удовлетворять свой голод дарами из этого моря, с его бесчисленными рыбами - о золотой чешуе, и с рассыпанными по дну неисчерпаемыми разноцветными камнями… Они хотели только облегчать свои страдания, облегчать свою жизнь, строя и создавая всевозможные для этого, приспособления. Они хотели не беспокоится о хлебе насущном, и стремились только к накоплению материальных ресурсов. Но это превратилось в новое страдание. Ибо ресурсов этих, никогда не бывает достаточно, такова душа человеческая. Они строили виртуальный замок цивилизации, в котором всё было подчинено одной цели, - цели поселившегося и выросшего в этом замке, нового чудовища – капитала...
      И Бог сказал: - Живите, как хотите, только не жалуйтесь на произвол богов, и на свою долю, ибо, вы сами её выбрали. … Каждый из вас всегда получает то, что заслуживает, и всегда обладает такой жизнью, к которой стремится его душа, хотя разум его, этого и не осмысливает…. Мир – абсолютно справедлив! Как бы вы не думали и не говорили о нём….
      Бог давным-давно оставил эти обетованные земли, но люди по инерции молились ему, просили дать им сил и терпения. Но никогда не получая ответа из пустого божественного дома, расходились по своим домам и ложились спать. В глубоком сне - нет страдания. Они хотели лишь уйти от собственных страданий, они лишь хотели облегчить себе жизнь… (ПАВ Мария Текелински).               
   +++
«Удавшееся произведение, это то произведение, в котором ты превзошёл самого себя. Когда глядя на него, ты с восторженным удивлением замечаешь, что оно слишком совершенно для тебя, что на самом деле, это создал не ты! Ты стоишь пред ним в изумлении, и повторяешь: как я мог это сделать?! Но только в этом случае, можно по-настоящему полюбить своё произведение. Ибо ты можешь любить по-настоящему, только то, что совершеннее тебя. Настоящая любовь, – любовь без снисхождения…»
  +++
«О… мои дети, - мои песни! О… Мои философемы! Как бы я мог беззастенчиво ассоциировать вас с ремеслом? Как бы я мог торговать вами? Вы моя плоть и кровь, - вы моя суть! Получать с вас дивиденды, пить и есть за ваш счёт, - как это могло бы быть? Вы выросли из меня, но теперь, вы абстрагированные от моей плоти субстанции, вы самостоятельные органоиды бытия, и вы не обязаны мне ничем. Я уже всё получил от вас в тот самый момент, когда вы рождались и созревали, когда формировался ваш неповторимый нрав. Вы огорчали и радовали меня, радовали мой глаз и мой слух, ласкали мою гордящуюся душу. Так огорчает и радует собственную мать, в моменты своего роста и становления, всякое дитя. Оно приносит радость своей сверх живостью, своим откровенным чистым нравом, своей еле уловимой неповреждённой гармонией, своей тончайшей сверх возвышенной искренней любовью».
     +++
Поразительно! Как Мы, в наше время, научились проходить мимо всего Великого, всего благородного и возвышенного? В отвал нашей истории уже начало валиться всё подряд, смешиваясь с мусором. Может быть, благородного и возвышенного стало слишком много, и потому оно девальвируется, теряет свою ценность? Пожалуй, что нет. Дело в другом. Всё самое ценное, все самое достойное нашей жизни, опрощается и превращается в ненужный хлам, рядом с грубыми аффектами нашей воли. Человечество стареет, и все его инстинкты затухают, уступая место умеренной разумности. Для которой всё агрессивное, злое, разнузданное (лишенное узды), а следом и всё возвышенно-великое, целеустремлённое и изысканное, - всё, что увеличивает амплитуду жизни, все, что стремится разорвать цепи, расширить круг, выломать пограничные столбы и объять необъятное - становиться слишком опасным, не соответствующим его силам, а значит и стремлениям. И отметая всё агрессивное и злое, оно отметает вместе с тем и всё изысканное, и благородное, - все, что несёт в себе подвиг и надежду на будущее».
        +++
«Человек, не имеющий в себе ничего благородного, ничего возвышенно-стойкого, не способен оценить эти тончайшие и изысканнейшие плёночки души. Каков ныне наш социум? Мир труженика, ремесленника и служащего. Социум муравьиной ментальности и пчелиной разумности. Средний человек заполонил планету. Теперь его время, он правит балом. Его воззрения и умозаключения доминируют над всем остальным. Он горит синим огнём целесообразности, благоденствия и умеренности. И в этом огне гибнет не только всё тропическое и жестокое, но и всё правдиво-скрижальное, всё духовно-изысканное. - Все, что представляет для него опасность, и всё, что не имеет отношения к его потребностям. Для нынешнего человека в мире существует только древесина и уголь. Его сотканная из пошлых потребностей атмосфера, влияет на ценность изысканных явлений. Всякая среда создаёт как свой бриллиант, так и графит. Средний человек, превращает некогда сухую твёрдую, наполненную драгоценными камнями почву, в болото. И в этом болоте тонет как всё искренне жестокое, всё жизнеутверждающее, так и всё возвышенное, тонкое и благородное, растворяясь в размягчённых трясинах человеческого сознания».
         +++
«Посвятить жизнь не одному из многочисленных ремёсел, но самой жизни. - Для этого нужна смелость Геракла, крылья Икара, и почти животная доминанта в инстинктах (….). Таким стечением душевных качеств обладает только истинный философ…»
      +++
«Как мужчина тянется к женщине, как к своему собственному совершенству, так и женщина в лице мужчины находит своё совершенство, и тянется к нему. Каким могло бы быть «истинное совершенство», совершенство для всех, совершенство не по отношению, не как иллюзия собственного недостатка, и представление лучшего по отношению к себе, но как «абсолютное совершенство…?»
     +++
«Как всякий неполовозрелый юноша, неспособный ощущать оттенки собственных чувств, я долго не мог по-настоящему ощутить и понять красоту и гармонию картин Великих художников средних веков. Я был убеждён, что тот ажиотаж, который существует вокруг этих полотен, лишь продукт чистой конъюнктуры. И он, конечно же, имеет место, ибо большинство созерцателей не продвинулись в своих возможностях дальше собственного носа, и именно они в силу собственного большинства, диктуют отношение ко всякой ценности художественного таланта. Таким «конъюнктурщиком» был когда-то и я. Но однажды ощутив и поняв то, что на самом деле несёт в себе каждое из таких полотен, я вдруг осознал во всей своей полноте, что этот ажиотаж имеет под собой более глубокие причины, чем простая конъюнктура. По-видимому, в этот исторический для себя момент, я достаточно созрел для того, чтобы осмыслить ту тонкую духовную составляющую каждого Великого полотна, ту олицетворённую квинтэссенцию духа, ту невидимую за «пеленою майи» константу идеи, которая может быть обнаружена лишь в произведении настоящего художника. Ведь чем на самом деле отличается Великий художник, от посредственного? Тем, что он своим талантом, продолжительным кропотливым трудом в своём идеальном ремесле достиг таких вершин, что стал способен воплощать на полотне своего созидания, на зеркале полотна, с помощью инструментариев искусства, - собственную душу. Нечто еле уловимое, чувствуемое только её тончайшими усиками-флюидами, нечто неповторимое и неповторяющееся никогда, - то, что единственно можно отнести к по-настоящему живому. И когда стоя пред таким полотном, наблюдатель постепенно приводит к экзальтации свои чувства, то в какой-то момент он чувствует, как его душа начинает общаться с душой художника жившего и чувствуемого много лет назад. И он понимает, что для него открывается невиданная страна, и он словно просыпается от спячки, в которой находился до того, и которую не распознавал и не осознавал. В такие моменты ты живёшь по-настоящему, и бодрствуешь по-настоящему. Это чувство невозможно передать словами. Что ещё может быть божественнее на земле?! Тот, кто никогда не ощущал этого, тот и не жил вовсе. Ведь и камни живут своей жизнью, но какова их жизненность, знают только они, и им неведома иная жизненность, - жизненность сверхтонкая и сверх возвышенная. Оживающая душа, от соприкосновения с родственной, или говорящей на том же языке душой, есть воплощение ангела, - «сверх живого существа».
       И вот почему собственно, эти полотна так ценятся искушенными наблюдателями, - теми, кто, так же, как и мастер воплощения, достигли своим трудом совершенства собственного созерцания. Вот почему, такие полотна ценятся подчас дороже всех ценностей на свете! Дело ещё и в том, что тех людей, тех «мастеров воплощения» что были прежде, что были способны на такое воплощение, теперь нет. И главная причина здесь даже не в самом мастерстве, или какой-то ушедшей школе, но в том, что человечество в целом, подобно всякому организму, имеет свою молодость, зрелость и старость. И на каждом этапе своего бытия, в человечестве, как во всяком ином организме происходят «генетические изменения», подобные изменениям в индивидууме, с ослаблением его гормональной системы, и как следствие стагнации всех потенциалов, превращения всех некогда имевшихся у него сверх чувствований в рудименты сознания, уже не способных ни на глубокие проникновения, ни на Великие вдохновения. Никто не способен обходить этот закон природы, - ни отдельный Человек, ни Человечество в целом, ни Галактика, ни Вселенная…Вопрос лишь времени.
      Тот Великий инстинкт чувства, присущий людям древности и наиболее полно развившийся к средним векам, давным-давно выродился. Таких личностей, какие были когда-то, с такими формами чувства и созерцания, теперь не отыщешь на земле. Они вымерли, как вымерли динозавры. Человек трансформировался, он мутировал и превратился в нечто совершенно иное. Это не хорошо и не плохо, - это так. И потому всякое дошедшее до нас из средних веков произведение искусства, к какому направлению оно бы не причислялось, уже не повторится никогда. Человечество перерождается, и ностальгирует по себе ушедшему, как ностальгирует отдельный человек, по своему детству и юношеству, с их ушедшими в прошлое душевными потенциалами»    
                +++
Хотите услышать мнение? – Моё мнение относительно ценности человека, а точнее ценности рода его занятия? Извольте. Я бы выстроил некую условную пирамиду, в основании которой, как самое низменное по ценности для человечества, как саморегулирующейся системы, стремящейся как будто бы к собственному совершенству, (если вообразить себе, что это именно так), установил бы две равнозначные консоли первой ступени. Консоли, состоящие с одной стороны, из так называемого организованного преступного сообщества, представляющего некий мир, имеющий свою организацию свои законы и правила, и обладающий своими простыми целями в рамках простых аффектов воли и разума, простых страстей и желаний, и обладающих властью своего порядка и своего уровня. С другой стороны, такое же по своей спекулятивной форме организованности племя политиков, и их мир законов и правил, несущий в себе, как и первый, интерес власти пошлого низменного политеса. Как бы это не звучало абсурдно, но люди представляющие политический истеблишмент, и организованную преступность, люди одного склада. Они несут самые простые формы власти, и потому я отношу их к стоящим в самом низу консолям. Не потому, что на них держится мир, но потому, что они олицетворяют наиболее простое и явное воплощение инстинктов власти, а значит относятся к самым архаическим ступеням развития человеческого духа.
     На вторую ступень я бы поставил техническую интеллигенцию, инженеров, изобретателей и учёных. Здесь власть приобретает более сложные, а значит более возвышенные формы. И потому ценность этих личностей, несущих и привносящих в нашу цивилизацию научно-технический прогресс, невозможно переоценить. Их стремление к власти лежит в основании цивилизации, и всех её продуктов, так радующих, и в то же время обманывающих всех нас.
    На третью ступень, я бы поставил художников, поэтов и музыкантов. Здесь стремление к власти, насколько латентно и завуалировано, настолько же тонко и возвышенно. Они создают более тонкую, но на самом деле более важную для человечества, платформу. Они создают культурное наследие, на котором зиждется дух человека, и которым облагораживается всё его бесполезное и бесцельное бытие.
    Четвёртую ступень, что вполне естественно для моего образа мышления, занимают философы. Для которых власть превращается в нечто необязательное, мало ценное и ненужное. Но именно в силу этого, по закону противоречия природы, они-то, и обладают самой возвышенной, самой всеохватывающей и самой неотъемлемой формой власти, - властью над миром, над его глубинами и высотами.
     И на пятую и последнюю ступень, этой глубоко условной пирамиды, я бы установил отшельников по призванию, но не по необходимости, для которых власть как таковая, является чем-то несуществующим, чем-то эфемерным и лишь надуманным. Эти, самые совершенные на сегодняшний день натуры, являют собой экзальтированный потенциал природы человеческого духа и самый ценный материал личностной сферы социума. Это высшая форма философа, - молчаливый философ. Они ничего не говорят, но лишь красноречиво молчат. И всей своей жизнью, всем своим существом олицетворяют самое совершенное воплощение человеческой природы». 
+++
«Повторяю: Там, где люди равны, там необходимо девальвируется всё самое лучшее, самое возвышенное и изысканное в человеке…»
  +++
«Нет, не сами по себе истины, не открытое утвердившееся и закреплённое в разуме даёт надежду, но само стремление к тонким изысканным еле уловимым монадам бытия, позволяет мне находить удовлетворение от работы ума и духа, и обещает ту Великую надежду на будущее, что толкает наш мир к совершенству, - к пенатам непостижимой сверх организованной гармонии этого мира».
   +++
«Ты будешь всегда лишь разочарован, если станешь абстрагировать поэзию от реальности, если будешь искать повод уйти от жизненных реалий с помощью запредельных метафор поэзии, искусства и философских воззрений. Ты будешь всегда лишь разочарован, если с гордыней и апломбом станешь отвергать всё то, что представляется с высоты этой поэзии и философии пошлым и бездарным, - всё то, что несут в себе архаически действительные консоли нашего бытия. Научись и привыкни находить поэзию в самом бренном существовании, находить философию в каждодневных мыслях о жизни и бытии, научись относиться ко всему серьёзному, ко всему эмпирически необходимому с долей сарказма, и выработай привычку на всё тягостное и насильственное нахлобучивать колпак с бубенчиками. То есть научись и привыкни относиться ко всему бренно необходимому и тягостно фатальному - с иронией, и превращать всякую неудачу в метафору для собственных переживаний, и видеть во всякой неприятности не повод для отчаяния, но вызов судьбы, который даёт тебе лишнюю возможность победы и последующей гордости, приносящей столь благостное чувство свободы...»
                +++
Меня не отпускает мысль, что в своих скрижалях я всё время возвращаюсь к одному и тому же. Что я без конца пережёвываю одни и те же мысли и идеи, что я хожу вокруг одно и того же «соленого столба» собственного разумения. Но как бы могло быть иначе? Ведь, когда ты поднялся на самую высокую вершину, у тебя остаётся лишь одна дорога, - вниз. И не желая опускаться, ты вынужден обходить раз за разом эту вершину, и описывать её со всех сторон. Ты смотришь по сторонам, но туман окутывает всякую высокую гору. «Туман заблуждения», этот великий скрыватель всякой сути, этот обязательный спутник всякого «стратосферного разумения», он редко опускается вниз. И пусть тебя не заботит, что ты иногда видишь рядом более высокие вершины, ибо это оптический обман. Для тебя, на самом деле нет более высоких гор, более высоких вершин, чем твоя собственная вершина. Но в конце концов ты приходишь к тому, что понимаешь и говоришь себе; Что тебе ещё остаётся, как не спускаться вниз, как не пытаться описать и нижние склоны этой горы. Но спускаться гораздо труднее, чем подниматься, и ты делаешь это мелкой поступью, не заметно, но с каждым шагом тебе становится всё легче. Здесь больше кислорода, здесь всё чаще ты встречаешь разноцветных птиц и гордых Теков. Ты становишься ближе к поверхности обетованной земли, и тебя начинают понимать всё больше поверхностных животных. И это положение вещей как радует, так и огорчает. Ведь там, в «стратосфере своего умозрения», ты был дальше от родной фауны, но ближе к самому себе».
   +++
 «Я о многом промолчал, многое не договорил, ещё больше упустил из внимания. Но то, что было задето, поднято со дна и вскрыто, - что было вынуто, словно горсть древних кораллов из-под земли и было освящено светом созерцания, то, либо сгорело, превратившись в золу, и теперь развеяно по ветру, либо сплавилось в слитки, сияющие на солнце и вдохновляющие всякого мимо проходящего путника. - Того, кто способен отделять зёрна от плевел, золото от патоки».   П.А.В. Мария Текелински.