Как я деньги за границу отправлял

Здесь нужно достаточно подробно описать предысторию того события, название которого вынесено в заголовок, иначе многие детали будут не понятны. 15 августа 2011 года на 89-м году жизни скончалась моя мать, Маргарита Сергеевна. Похоронена она, как и мой отец, в Вильнюсе, который в настоящее время является столицей очень независимого государства — Литовской Республики, а я живу в Российской Федерации, со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Когда я почувствую, что морально готов к этому, напишу отдельный рассказ о ключевых моментах ее жизни, отдам дань ее памяти. Здесь же я напишу о тех обычных житейских вопросах, которые приходится решать в семье после смерти родственника.

Прошло больше двух лет после похорон, можно было начинать заниматься установкой постоянного памятника. У меня могут спросить, а что в Вильнюсе не было больше родственников, что именно тебе, живущему за 1000 километров от Вильнюса, совершенно в другом государстве, пришлось заниматься этим вопросом? Да, в Вильнюсе живет моя родная сестра, Наталья, но по двум причинам я не мог доверить ей выполнение этой задачи. Во-первых, в те годы Наталья бедствовала финансово, часто сидела без работы. Мне приходилось регулярно помогать ей — посылать через границу денежные переводы. В любом случае, даже если бы она взяла на себя всю организационную работу, то памятник делался бы на мои деньги. Во-вторых, мне хотелось, чтобы памятник своим внешним видом удовлетворял мое эстетическое чувство. Я уже писал о том, что в средней школе учительница рисования и черчения Кира Викторовна Дитмар сумела привить мне художественный вкус, в частности, в архитектуре. Я понимал, что если буду неформальным заказчиком, то памятник сделают красивый.

Теоретически эту операцию я представлял себе так. На начальном этапе через интернет необходимо найти в Вильнюсе фирму, которая занимается изготовлением памятников и обустройством захоронений. Далее, путем переписки по электронной почте согласовать все вопросы по выбору проекта, всех деталей оформления и окончательной цены. В завершение, можно было предположить, что потребуется заключение договора и внесение аванса, чтобы исполнитель мог начать работу. По срокам я распланировал так, чтобы к моему приезду в Вильнюс (я намеревался приехать в конце июня) все работы были закончены, и я мог принять «объект» и внести оставшуюся часть оплаты. Перед началом этой спецоперации я поставил для себя ориентир, что мне нужно уложиться в 1000 евро. Так это выглядело на бумаге, оставалось только узнать сколько оврагов окажется в жизни.

И начал я поиски фирмы с помощью «великого и ужасного» Гугла. Сначала вводил ключевую фразу на русском языке, но результаты поиска меня не устроили, так как улов был совсем маленький. Я не мог поверить, что в крупном городе так мало фирм, которые оказывают ритуальные услуги. Начал думать, как можно улучшить ситуацию, и решил попробовать ввести ключевую фразу на литовском языке. Результаты поиска сразу стали более представительными. Я начал заходить на предлагаемые мне сайты и пытаться по его содержанию и оформлению сделать вывод, насколько серьезная «контора». Надо отметить, что серьезные сайты в Литве делаются на трех языках — литовском, русском и английском. Так что проблем с чтением информации не возникало. Изучив несколько сайтов, я сделал свой выбор, остановился на фирме с поэтическим названием «Am;inasis Akmuo»
 («Вечный камень» в гугловском переводе на русский язык). Однако, не только Гугл знает литовский язык, я тоже жил в Литве. Долго крутил в голове оригинальное название и пришел к выводу, что «Древний камень» будет более адекватным переводом. В дальнейшем я не пожалел о своем выборе фирмы.

В голове обмозговал текст, который должен был сообщить, кто я такой, где я нахожусь и чего хочу от их фирмы. Написанное письмо отправил в Вильнюс по электронной почте. На следующий день я получил ответ на хорошем русском языке от менеджера с именем Анна и литовской фамилией (скорее всего фамилия была по мужу). Она писала, что в принципе они могут сделать такую работу, а первым этапом нужно найти на кладбище могилу моих родителей, чтобы оценить, в каком состоянии она находится. Я дал добро, и на том конце провода работа закипела. Была весна, еще не везде сошел снег, им пришлось полазить и по грязи, но через пару дней я получил фото с вопросом: «Это та могила?».

Я подтвердил, что все правильно, это действительно могила моих родителей, и началась работа по подготовке и согласованию проекта. У каждого народа есть местные, национальные и даже религиозные особенности похоронного дела. Мне хотелось, чтобы памятник не выделялся на общем фоне, так сказать, не бросался в глаза, как что-то чужеродное. Через пару дней Анна представила первый вариант сметы получилось почти две тысячи евро. Я спросил, как можно уменьшить эту сумму, и получил несколько вариантов. А дальше пошла работа по согласованию позиций, то, что называется обычный переговорный процесс. Приведу только один пример, чтобы работа по согласованию сметы выглядела более предметной. Одна строка в смете (цифры условные, ведь это всего пример), гранитная плита, размеры 800х600х120 мм, стоимость 500 евро. Начинаю общаться с Анной, спрашиваю, какая еще может быть плита. Она через некоторое время предлагает вариант 800х600х100 мм стоимостью 400 евро. Я согласовываю эту строку, и через пару часов она присылает мне откорректированный вариант сметы. Были в смете и такие значения, которые являлись минимальными, и она сообщала мне: «Меньше мы не делаем». Естественно, моей голове пришлось потрудиться, чтобы выйти на компромисс между желаниями и моими возможностями. Когда мы вышли на итоговую сумму около 950 евро, я испытал облегчение — первая цель достигнута.

Следующий этап — это подписание и согласование договора. Поскольку я живу далеко, то Анна мне объяснила процедуру. Она высылает мне по электронной почте договор, я его проверяю, чтобы не было ошибок, если нужно, она договор корректирует. После этого я распечатываю договор, ставлю на нем свою подпись и сканирую его. Скан договора отправляю назад Анне, она повторяет мои действия, на договоре ставится подпись от их стороны и печать. Все, документ получил юридическую силу.

И здесь началось самое сложное для меня, так как раньше я никогда деньги через границу не отправлял. Хочу напомнить моему читателю, что по образованию я инженер по эксплуатации радиотехнического оборудования пилотируемых летательных аппаратов и по жизни был весьма далек от какой бы то ни было деятельности в сфере финансов. В договоре было записано, что в такой-то срок после его заключения я должен перевести аванс, а после приемки работы оплатить полную стоимость выполненных работ. Для того, чтобы оплатить аванс, я должен был получить от Вильнюсской фирмы документ, который в советские времена назывался — платежное поручение или в просторечии - платежка. Поскольку тогда (в советские времена) никаких интернетов не было, работник одной организации должен был прийти в банк с этой платежкой, чтобы перевести деньги в другую организацию. Там документ проверяли на соответствие определенным требованиям и, если все условности были соблюдены, то в течение трех банковских дней деньги оказывались на счету второй организации. В моем случае по электронной почте пришел документ, в котором не было ни одного слова по-русски, весь текст был на хорошем, литературном английском языке. Причем назывался он — инвойс, и мне надо было каким-то образом его оплатить.

Как говорится: «Нельзя научиться плавать, стоя на берегу». И я приступил к учебе. Первым делом надо было выбрать банк, и я выбрал «Газпромбанк». Причины собственно были две. Во-первых, это один из крупнейших российских банков, я подумал, что уж там-то хорошо знают, как делать трансфер валюты через границу. Во-вторых, отделение банка было удобно для меня расположено, по дороге с работы домой. И вот, на следующий день я прошу у начальника отдела разрешения уйти с работы на час раньше и, полный оптимизма, прибываю в отделение «Газпромбанка». В операционном зале нахожу столик с табличкой «Консультант», присаживаюсь, достаю инвойс и начинаю объяснять девушке, что я от них хочу. По мере моих объяснений лицо сотрудницы приобретает грустное выражение. Она долго изучает документ, а потом начинает мне объяснять, какие этапы нужно пройти для отправки денег. И вот здесь уже на моем лице появляется грустное выражение. Я сейчас попробую описать, какие этапы мне предстояло пройти. Настоящий финансист может найти в моем описании какие-то неточности, но что сохранила моя память, то я и опишу. Сначала надо было завести в банке расчетный счет в рублях и расчетный счет в валюте, в моем случае в евро. Затем положить требуемую сумму на рублевый счет и конвертировать ее на валютный счет. И только затем отправить деньги в Литву в соответствии с инвойсом.

Вся эта работа в банках сильно забюрократизирована. Вот надо открыть расчетный счет, ты стоишь перед окошком, а за ним операционистка все тюкает и тюкает по клавишам компьютера. У тебя уже лицо красное от томительного ожидания, а она делает свою работу с таким лицом, словно ты ей сто рублей должен. Далее все то же самое нужно проделать для открытия валютного счета. Далее иду в кассу, чтобы положить деньги на вновь открытый счет. Еще какие-то минуты томительного ожидания, и этот этап пройден. Ура, можно деньги конвертировать в евро, но не тут-то было. Эти две операции нельзя сделать в один банковский день, значит: «Приходите завтра».

Все повторяется, снова отпрашиваюсь у начальника, приезжаю в отделение банка и конвертирую рубли в евро. Казалось бы, второй этап сделан, и можно отправлять деньги за границу, но не тут-то было, по международным переводам банковский день заканчивается в 15:00, то есть снова: «Приходите завтра». Теперь уже отпрашиваться надо не под конец рабочего дня, а с утра, чтобы гарантированно успеть все дела сделать до 15 часов. Начальник уже смотрит на меня выразительным взглядом, я прекрасно понимаю, что он обо мне думает.

Утром приезжаю в отделение банка, идет третий день моего противостояния с российской банковской системой. В зале для клиентов подхожу к операционистке, которая обслуживает физических лиц. Рабочие места оборудованы как в старые советские времена в Сберкассе — высокая стойка, узенький прилавок и окошко в стеклянной перегородке. Подхожу к окошку, делаю наиболее приветливое лицо, на какое я был способен в тот момент, и говорю: «Здравствуйте, мне надо акцептовать инвойс». Операционистка, молодая девушка, смотрит на меня каким-то нехорошим, явно не дружественным взглядом, мне кажется, что я разговариваю с ней явно не на русском языке. Протягиваю в окошко листочек, она его берет в руки и начинает рассматривать, при этом выражение ее лица становится тоскливым. Я прекрасно понимаю, ее чувства, что такую работу она должна сделать, может быть, первый раз в своей жизни, но мне тоже деваться некуда, деньги-то надо как-то отправить! Она берет телефонную трубку, набирает короткий внутренний номер и просит кого-то выйти в зал. Через некоторое время с внутренней стороны к ней подходит женщина лет сорока, я так догадываюсь, что это ее начальник отдела. Операционистка протягивает ей мой листочек и своим видом показывает, что она этого делать не умеет.

Начальница изучила документ, потребовала мой паспорт, а затем вздохнула и дала понять операционистке: «Садись за рычаги, будем рулить». Сама встала сзади, чтобы ей был хорошо виден экран монитора. Мне это напомнило самолет спарку — в передней кабине сидит курсант, в задней — инструктор. Начальница подсказывала ей каждое движение мышки, каждое нажатие на клавиатуре, сама она при этом смотрела как коршун, не отрываясь от экрана, чтобы не пропустить ошибку. В таком режиме они работали минут двадцать, я все это время изнемогал, мое лицо начало покрываться потом. Когда они закончили вводить информацию, начальница взяла в руки инвойс и еще раз сверила информацию. Удовлетворенная, она сказала: «Можешь распечатать». Через несколько секунд операционистка поставила на нем свою подпись. Я подумал, неужели мои мучения кончились? Но нет, не кончились! Начальница взяла телефонную трубку и попросила кого-то выйти в зал к окошку с таким-то номером. Дальнейшее для меня выглядело как некое театральное действо. Через минутку к нам со стороны зала подходит женщина лет пятидесяти в длинной, до пола, шубе. Когда я ее увидел, сразу вспомнил боярыню Морозову с известной картины В. И. Сурикова. Правда, у той боярыни шуба была несколько скромнее. Да и надменным выражением своего лица вышедшая сотрудница не уступала главной героине той картины.

«Что тут у вас?», - раздраженно спросила она. Начальница подала ей документ, который они вдвоем с операционисткой родили. Обладательница шубы просмотрела по диагонали документ, не нашла в нем, к чему можно придраться, потом смерила меня таким презрительным взглядом: «Что это такое пришло тут и собирается посылать деньги через границу?» Я стою и молчу, она выдержала паузу как хороший актер, потом завизировала документ, швырнула листочек в окошко и ушла с развивающимися полами своей шубы. La comedia ; finita!

Вот теперь документ, наконец, получил юридическую силу. Потом уже мне объяснили, что в каждом уважающем себя отделении банка есть сотрудник, который несет полную ответственность за трансграничные финансовые потоки. И ни один доллар не прошмыгнет через границу без визы этого человека. Вот так я познакомился с повелительницей трансферов! Через пару минут мне выдали квитанцию о том, что деньги отправлены. Я откланялся и вышел на улицу, где полной грудью вдохнул морозный воздух. Я ощущал себя как выжатый лимон. Тем не менее, дело было сделано, и я удовлетворенный отправился на работу.

Прошло пару дней, когда со мной связалась Анна и сообщила, что все в порядке, деньги поступили, и она отдала заказ в работу. Предварительно я сообщил ей, когда собираюсь посетить Вильнюс и договорился, чтобы к моему приезду все работы по обустройству могилы были закончены. Тем временем я занялся планированием поездки и оформлением документов в визовом центре. Посещение визового центра — это еще та история, которая требует отдельного обстоятельного рассказа. Чего только стоит один процесс сдачи отпечатков пальцев!

Незаметно пролетели два месяца, в обговоренный срок Анна присылает мне письмо с приложенными фотографиями и сообщает что все работы завершены.  Можно ехать — мной преодолены все межгосударственные барьеры, и вот где-то 1 июля 2014 года с большим волнением я выхожу из поезда на таком родном мне Вильнюсском вокзале. Обычно, когда я приезжал в Вильнюс, то останавливался в гостинице «Панорама», расположенной рядом с вокзалом. Достаточно перейти привокзальную площадь, пересечь небольшой сквер, и вот ты в своем приюте на следующие четыре дня.

Читатель, который внимательно читал мои произведения, может задать вопрос: «А почему ты, приезжая в родной город, останавливаешься в гостинице? Ведь у тебя там есть родственники». Мне трудно ответить на этот вопрос, для этого надо открывать фамильный шкаф и выставлять на всеобщее обозрение висящий там скелет. Это очень не просто, и я не уверен по морально-этическим соображениям, что имею на это право. Может когда-нибудь и напишу. Сейчас просто констатирую факт, что я приезжаю в Вильнюс и останавливаюсь в гостинице.

Устроившись в номере, незамедлительно звоню Анне, чтобы договориться о встрече. В разговоре выясняется, что мне повезло — обстоятельства складываются  в мою пользу. Дело в том, что у этой фирмы есть головной офис, расположенный прямо около кладбища Карвялишкес, где похоронены мои родители, и в разных районах города есть несколько пунктов приема заказов. Эти пункты представляют из себя небольшой огороженный участок местности где-то на пустыре, на котором экспонируются образцы памятников, и построен маленький, даже не домик, а, скорее, хозблок, чтобы там мог разместиться менеджер с компьютером. А у менеджеров ротация, они по очереди работают в том или ином пункте. Так вот, в разговоре выясняется, что один из таких пунктов расположен буквально в ста метрах от моей гостиницы, и что на этой неделе по графику Анна работает именно в этом пункте! 

Я не люблю заставлять людей себя ждать. Закончив телефонный разговор, я переоделся, проверил, что взял все необходимые документы, и вышел из номера. Выставочная площадка действительно оказалась совсем рядом, я прошел до угла гостиницы, повернул направо и сразу увидел цель моего похода — справа от тротуара на небольшом пригорке было много образцов надгробий, как говорится, на любой кошелек.
* * *

Заметки на полях. Я очень люблю свой родной город, но это не значит, что если мне в нем что-то не нравится, то я об этом умолчу в своих воспоминаниях. Поэтому я и решил отвлечься от основной сюжетной линии. Как я написал выше, площадка с надгробиями находилась на пригорке, поэтому, чтобы грунт не сползал, со стороны тротуара была воздвигнута совсем небольшая (сантиметров 70 в высоту) подпорная стенка. В тот день была хорошая погода — тепло и солнечно. Еще издали я вижу, что на парапете сидит женщина. По мере того, как я к ней приближаюсь, могу ее все лучше и лучше рассмотреть. Когда до нее остается шагов пять, я вдруг понимаю, что это «жрица любви», или по простому — проститутка. Почему я так безаппеляционно это заявляю? Казалось бы, я никогда не был в Гамбурге на улице «красных фонарей». Здесь сыграли свою роль два фактора. Во-первых, сначала книга (повесть), а затем и фильм «Интердевочка». В нем было показано, как примерно одевались «жрицы любви» в наши дни. Фильм снят талантливым режиссером Петром Тодоровским, хотя мне и не нравится его концепция, мол ради больной матери дочь идет на такую «работу», что заработать на ее лечение. То есть главная героиня изображается исключительно невинной жертвой жизненных обстоятельств. Во-вторых, она была одета не просто безвкусно, но даже вульгарно и пестро, как попугай. Одежда многое говорит о человеке, например, если вы увидите мужчину в белом колпаке определенной формы, то сразу догадаетесь, что это шеф-повар.

Это я сейчас, задним числом, могу развернуто обосновать свое решение, но тогда оно было принято мгновенно без каких-то сомнений и колебаний. Дело было в старом городе, там тротуары узкие, я прошел мимо нее буквально в одном метре. Естественно, меня распирало любопытство, как же, первый раз в жизни увидеть не на экране настоящую «жрицу любви». Но я не должен был подавать виду, поэтому я прошел мимо с каменным лицом, лишь глазные яблоки выкрутил вправо до предела. Когда я минут через 20 возвращался назад, на этом месте уже никого не было: «Понятно, значит уже сняла клиента». За время пребывания в Вильнюсе я еще пару раз проходил по этой улице, и в итоге понял, почему она располагалась именно на этом месте. Напротив, на другой стороне улицы находился хостел. Там находили свой кров наименее обеспеченные члены общества. Сравните цены тех лет в Вильнюсе — ночь в средней трехзвездочной гостинице 60-70 евро, а ночь в хостеле — 10-15 евро. Вот на эту категорию и ориентировалась мадам.

* * *
Возвращаюсь к своему повествованию. Дохожу до ступенек, поднимаюсь по ним, прохожу мимо образцов памятников и попадаю в маленький, совсем игрушечный домик. Анна уже ждет меня. Это оказалась приветливая, улыбчатая женщина лет 35 с каштановыми волосами средней длины. По едва заметному акценту я понял, что она полька, а литовская фамилия у нее по мужу. Я достаю свои документы, она находит в компьютере мой договор и вводит сумму, которую я должен оплатить для окончательного расчета. На столе появляется самый обыкновенный платежный терминал, который можно найти в любом уголке Земного шара, а я достаю из кошелька кусочек пластика синего цвета с заветной надписью «Газпромбанк». Проходит секунда, коробочка пискнула, и мой расчетный счет уменьшился примерно на 600 евро. Всякие там бумаги, чеки, подписи, и вот все формальности закончены, я распрощался и пошел дальше в город по своим делам.

На следующий день у меня была запланирована поездка на кладбище, надо было посмотреть и оценить, что же там они наваяли. Накануне вечером в гостинице мне нужно было спланировать маршрут, как я буду добираться до цели моего путешествия. Хотя я и прожил в Вильнюсе лет 10 в осмысленном возрасте, но это было давно, и за эти годы общественный транспорт в городе сильно изменился. Если говорить о количественной стороне, то появилось много маршрутов, которых при мне не было. В области оплаты проезда, казалось бы, трудно придумать что-то принципиально новое. В своем родном городе я захожу в автобус и прикладываю к валидатору карту «Стрелка». По окончании поездки при выходе из автобуса еще раз прикладываю транспортную карту к валидатору. В зависимости от того, сколько зон я пересек, с моей карты будет списана определенная сумма. Но в Вильнюсе я столкнулся с новым для меня видом тарификации проезда в общественном транспорте. Расчет стоимости производится не по расстоянию, которое ты проехал, а по времени, которое продолжалась твоя поездка. Согласитесь, что по началу это весьма непривычно и требует иного подхода при планировании поездки. Выпускаются электронные билеты в двух вариантах. Билет на поездку продолжительностью до 30 минут стоил тогда 0.6 евро, и билет на поездку 60 минут стоил 0.9 евро. Когда ты заходишь в автобус и прикладываешь свою транспортную карту к валидатору, то в нее записывается текущее единое время. Потом, если потребуется приложить карту к валидатору контролера, то он может высветить на своем экранчике: «Куплен билет на 30 минут, а поездка продолжается уже 31 минуту», - значит ты уже безбилетник. На первый взгляд, система кажется сложной в использовании, но, с другой стороны, она позволяет экономить деньги пассажиру. Дело в том, что при пересадке действие купленного билета продолжается, новый билет покупать не надо. А вот в городе, в котором я сейчас живу, пересел на другой автобус — покупай снова билет.

Подготовленный накануне, со всеми произведенными расчетами, я отправился в путь. Проехал первую часть пути на одном автобусе, вышел на остановке, где нужна была пересадка. По данным транспортного приложения мой автобус должен был подойти через 4 минуты. И действительно, ровно через 4 минуты подошел автобус, маршрут которого пролегал до кладбища. Хотя я знал систему тарификации проезда, которую описал выше, но знал, так сказать, в теории, поэтому, войдя в автобус, машинально приложил транспортную карту к валидатору. Тот пискнул, и на экранчике появилась фраза на литовском языке: «Ваш проезд уже оплачен». «Значит не врет инструкция», - удовлетворенно подумал я и сел на свободное место у окна.

Естественно, как человеку, уехавшему из Вильнюса более полувека назад, мне было интересно, как же город изменился за это время, и я внимательно смотрел в окно автобуса. Когда за окном закончилась городская застройка, я увидел интересные для меня вещи, а интересные они были сравнением с тем, как происходит пригородное строительство у нас в Российской Федерации. У нас некая фирма (я имею в виду юридическое лицо) находит интересный ей участок местности рядом с городом и покупает его под строительство поселка. А далее ее деятельность направлена на извлечение максимальной прибыли из этого участка местности. Нарезаются минимальные участки (реально бывает по 4-5 соток) и на них штампуются безликие одинаковые коттеджи. Вот так и получается, что ты в своем доме у открытого окна чихнул, а сосед отвечает: «Будь здоров!» Ну а чтобы хоть как-то уединиться, владельцам приходится участок от участка отгораживать высокими глухими заборами.

Здесь же, в Литве, нет такого стремления — стянуть людей как можно ближе друг к другу. Никто не стремится обязательно построить пригородный поселок на 50 коттеджей. Хочешь жить хутором, что называется, в чистом поле — живи. Едешь по дороге, осматриваешь окрестности, тебе понравился вот этот небольшой пригорок, открытый солнцу: «А давай-ка я здесь дом построю». Можешь сам выбрать размер участка, надо 50 соток — пожалуйста! Я смотрел в окно, вот строится один дом, вот метров через 150 строится следующий дом (совсем по другому проекту), никто не лепится друг к другу. Между застройщиком и государством нет этой прослойки, которая имеет хорошую маржу. Сам выбрал участок, который тебе понравился, и сам его оформил в собственность. Были бы деньги.   

Кладбище находится километрах в пяти от городской черты, так что через несколько минут я был на месте. Между прочим, кладбище Карвялишкес является достопримечательностью — это крупнейшее кладбище в Европе. Перед входом широкая асфальтированная площадка, чтобы мог развернуться городской автобус. Справа от нее одноэтажное здание администрации, а слева, на небольшом пригорке, красивый двухэтажный особняк, это и есть головной офис компании «Древний камень». Пока мне туда не надо, первым делом надо посмотреть могилу. После входа через ворота в стороны расходятся две широкие асфальтированные аллеи. Мне надо идти по той, которая левее. Везде идеальная чистота, на асфальте не увидите ни бумажки, ни окурка. Пока иду, душа настраивается на какое-то умиротворение. И вот я на месте. Могила родителей находится метрах в 20 от аллеи, туда надо пробираться по высокой траве. Она расположена на небольшом пригорке, но место уютное, так как его полукругом окружают плотные кусты, они защищают от ветра. Первое впечатление — это именно то и так, как я это задумывал. Хочу отметить один интересный момент, на стеле нанесены имя и фамилия моих родителей, отчества нет. Когда шло обсуждение проекта, я выбрал этот вариант, честно говоря, чтобы уложиться в потолок расходов. Но я совсем забыл тогда, что у литовского народа нет такой категории, как отчество, нет совсем, даже в официальном документе, паспорте, указывается только имя и фамилия. Поэтому, когда я выбрал такой вариант оформления памятника, то, хотя надписи выполнены кириллицей, но они выполнены именно в литовском национальном стиле, не выделяются из общего ряда.

Затем я облазил захоронение со всех сторон, внимательно его осмотрел, чтобы понять, где бетон, где гранит, где другой материал. Мне нужно было сопоставить увиденное с тем, что было написано в договоре. В целом все было выполнено по проекту, нашел только один дефект, видимо, в спешке не просыпали сухим раствором швы между тротуарной плиткой. Позвонил об этом Анне, она обещала за пару дней это устранить. Правда, не за пару дней, а за неделю, но швы засыпали. В итоге, захоронение получилось скромное, но архитектурно законченное. Я специально привез из России могильную свечу, приобретенную в храме, куда мы ходим с женой, чтобы она символизировала невидимую нить, которая соединяет Вильнюс и Щелково. Сфотографировал могилу во всех ракурсах, постоял минуту молчания и отправился в обратный путь.

P.S. Так получилось, что после этой поездки я посетил могилу родителей еще только один раз — в 2017 году. Следующую поездку в Вильнюс я планировал совершить в 2020 году, но тут началась пандемия ковида. Когда ковид вроде бы закончился, пришла новая напасть, которую я стыдливо назову «сложная геополитическая обстановка». Сейчас все транспортные связи между Россией и Литвой разорваны, действовавший ранее упрощенный порядок оформления Шенгенских виз для граждан России отменен, рубль по отношению к евро упал более чем в два раза, поэтому реально добраться туда теперь для меня практически невозможно. «A la guerre comme a la guerre», - как говорят французы!

16 марта 2025 года