Veni, vidi, vici - IV

IV
 
...Ему показалось, что не успел он прислониться к прохладной скале и закрыть глаза, как его окликнули.
- Фарнак выводит свою армию!
Кажется, это сказал Мессала.
Стряхивая тяжелую дрему и кляня вполголоса Цицерона, Цезарь быстро встал на ноги и вышел к своей свите.
И в самом деле, перед белыми укреплениями Зелы, потеснив римских велитов, строилась боспорская фаланга. Темные, кожаные доспехи воинов придавали огромному построению угрожающе мрачный вид. Было неплохо видно, как между рядами бегали командиры подразделений, все эти эномотархи, таксиархи и лохаги, расставляя воинов на нужные места. Фаланга медленно извивалась, увеличиваясь в размерах и ощетиниваясь иглами длинных копий; звенели кимвалы, слышались обрывки варварской речи глашатаев.
- Всадников разделить и направить сюда, в лагерь; велитам обстреливать фалангу, когортам охранения, кроме шестого легиона, построиться в линию манипулов - быстро скомандовал Цезарь.
- Фарнак не будет биться, - небрежно бросил он окружающим, - он пугает нас. Только безумец поведет фалангу в гору. Впрочем, - Цезарь кивнул в сторону гаруспиков и авгуров, - пусть потрошители погадают.
Между тем всадники, разделившись на две части, не мешкая начали взбираться на вершину "римского" холма. Усатый Дейотар, с нахмуренным красным лицом и всклокоченными длинными седыми волосами, сопровождаемый испуганно моргавшим толмачем, вскоре присоединился к импровизированной ставке римлян на вершине.
Тем временем первая пара домициевых когорт, стала медленно спускаться в долину, заполненную легковооруженными.
Вдруг кимвалы смолкли. Воцарилась тишина, нарушаемая глухими ударами заступов и покрикиваниями Мамурры в сооружаемом римлянами лагере. Пауза была недолгой. Послышались пронзительные звуки флейт, фаланга содрогнулась и начала движение в долину. Цезарь презрительно усмехнулся и принялся расхаживать по будущему преторию, заложив руки за спину. Огромная, неповоротливая темная масса гоплитов продолжала двигаться под музыку флейт, время от времени раздавался стройный боевой клич боспорцев. С вершины "римской" горы построение врага сначала напоминало гигантский, изгибающийся ромб, а затем колоссальную букву "Т", но с короткой толстой ножкой, обращенной в сторону римлян.
Римские когорты не спустились в долину. Они остановились на возвышенностях и оттуда наблюдали за фалангой, которую обстреливали легковооруженные, правда без особого успеха.
Запели трубы, и из укрепленного лагеря Фарнака, черной узкой рекой, словно грязевой поток, начали выползать новые отряды, на этот раз конные.
- Это боспорские всадники, о Цезарь,- перевел толмач слова Дейотара. Тот  подобострастно поклонился и почему-то улыбнулся.
Наездники в кожаных скифских одеяниях на небольших косматых лошадях с гиканьем и свистом обогнули фалангу и устремились в долину.
- Велитов - назад! - не своим голосом вдруг заорал Цезарь. - Поднять знамя битвы! Трубить боевой сбор!
Он побледнел и стал расхаживать из стороны в сторону, не отрывая глаз от долины.
- Мамурра - не мешай, иди к вОронам! Домиций! Отзывай передовые когорты! Пусть твои бросают лопаты и берут оружие! Выстраивай их в две линии, слева от Гальбы. Гальба, выстраивай своих в линию! Царь Дейотар, выводи всадников за когорты, а пехотинцев - на фланги слева и справа от Домиция и Гальбы! Быстрее, быстрее!.. Мессала, - мой плащ!
Началось столпотворение. Свита, кроме "друзей" и телохранителей-лузитанов, разбежалась, зазвучали трубы и кавалерийские рожки, глашатаи стали выкрикивать команды легатов и вождей, засуетились центурионы, подгоняя своими палками легионеров.
Цезарь, облачился в красный плащ полководца, подошел к группе жрецов и вопросительно уставился на верховного авгура, рассматривавшего кровавые внутренности ягненка.
- Ну, что? - отрывисто спросил он.
Авгур, заморгав, выдавил:
- Предзнаменования хорошие, император.
- Ладно, теперь смотрите на птиц, там, в стороне! - раздраженно бросил Цезарь и впился глазами в долину.
Легковооруженные поздно заметили боспорских всадников. Велиты бросились врассыпную в спасительные интервалы между манипулами, но большинство не успело скрыться за ними, ибо когорты чересчур поспешно сомкнули свои ряды. Это дало возможность конникам заняться избиением беспомощных велитов. Тогда обе домициевы когорты, не получив или не расслышав приказа об отходе, бегом атаковали конницу, которая, не приняв боя, отошла на свой левый фланг.
Перед римлянами в долине во всей красе предстала ощетинившаяся фаланга. Флейтисты, казалось, надрывались из последних сил. Из укреплений Зелы стали выезжать какие-то квадриги, на темных боках которых зловеще поблескивали огромные серповидные ножи. 
- Домиций, отводи передовые когорты назад! Пусть станут во вторую линию! - что было силы закричал Цезарь.
Его лицо стало мертвенно бледным. Приказ тут же передали глашатаи. Когорты в долине замерли, вздрогнули и побежали от фаланги вверх по склону.
Между тем боспорская конница, образовав широкий выпуклый полукруг, стала продвигаться к правому флангу римлян.
- Царь Дейотар! Смотри! - Цезарь с искаженным судорогой лицом повернулся к царю галатов и указал на конных скифов.
Тот, закусив губу, понял всё без перевода. Повернув трясущуюся голову к усатому начальнику царской конницы, он что-то яростно и коротко рявкнул ему. Еще мгновение, и два конных отряда с воплем устремились на боспорцев, приближавшихся к еще не вполне выстроившимся пешим галатам.
У римлян началось нечто, похожее на панику. Уцелевшие пращники, лучники и метатели дротиков, а вслед за ними нижние когорты бежали, потеряв строй, к верхним, которые все еще выстраивались. В неровных рядах то тут, то там, попадались воины с кирками вместо мечей, без щитов и шлемов. Домиций надрывался, тщетно пытаясь нанести порядок в своих дежурных когортах. Тем временем галаты, выдвигавшиеся на правый фланг, стали совершать какие-то непонятные для находившихся на вершине маневры.
- Домиций, разведи манипулы, пропусти бегущих! - в раздражении закричал Цезарь и бросился к дежурным домициевым когортам.
За Цезарем устремились телохранители и префект претория представительный Валерий Мессала, которого Цезарь, когда бывал в хорошем расположении духа, в шутку называл "мой Гефестион".
Сбегая по каменистой тропе, Цезарь с облегчением заметил, что отступавшие римляне, по крайней мере, немалая их часть, благополучно ускользнули от фаланги за разомкнутые нестройные прямоугольники дежурных когорт. Домиций спешился и принялся расталкивать запыхавшихся воинов и центурионов, видимо таким образом пытаясь заставить их вспомнить, в каких манипулах они служат.
- Поднимите значки манипулов!.. Выше!.. Не суетитесь! Спокойствие, спокойствие, соратники! - кричал, тяжело дыша Цезарь. Со своим отрядом он пытался пробиться к выравнивавшей ряды, теперь уже первой линии.
Солдаты ошалело останавливались или шарахались в сторону, завидев пурпурный плащ полководца. Трибуны разгоняли блуждавших туда и сюда велитов. Центурион и дюжина легионеров гнали вниз, к дежурным когортам, рабов, тащивших повозки, груженные щитами и метательными копьями. Переругивались воины. К надрывающимся флейтам фаланги и тревожным римским трубам вновь присоединились угрожающе глухие стоны кимвалов.
Орали глашатаи:
- Третий и четвертый манипулы Царской когорты! Бегом направо к Вибию!.. Первая и вторая союзные когорты! Быстрее, быстрее, бегом к Домицию!.. Велиты! Вверх - к скале!..
В этой суматохе и хаосе звуков почти незамеченными прозвучали команды Домициевых трибунов: "копья вверх!", "к щиту повернись!", "развернись!", "глубину удвоить!", "сомкнись!", поспешно повторенные центурионами, которые, в свою очередь, принялись командовать: "опцион, выровнять центурию!", "опцион, держать интервалы!".  Первая линия когорт издала боевой клич, и Цезарь услышал знакомый свист полетевших пилумов и бронзовых шариков. Почти сразу же раздался страшный, тысячеустый вопль, от которого на мгновение оцепенели все, от полководца до легионера. Снизу, в центре, послышались характерные раскаты - словно били в огромные барабаны.
Цезарь остановился.
- Поздно, - процедил он.
Эти громоподобные звуки были понятны каждому - часть передовых Домициевых когорт сошлась с выдвинутой перед строем ударной колонной фаланги, щиты ударили о щиты. Стали доноситься глухие удары и металлический треск: в дело пошли легкие копья и мечи.
Цезарь остановился, бросил несколько слов Юкунду, бестолково метавшемуся первому центуриону расстроенной когорты, махнул рукой Домицию, чтобы тот не сопровождал его, и медленно побрел назад, к вершине, мимо приходившей в себя после бегства новоиспеченной второй линии Домициева легиона. Оглядываясь назад, Цезарь миновал бежавшие направо отряды пеших галатов, архитектов Мамурры, спешно устанавливавших с обозной прислугой и рабами линию возов, - последнюю линию обороны на случай прорыва боспорцев.
Передовые ряды когорт и фаланги смешались, панораму битвы заволокло плотным, почти белым столбом пыли.
Через некоторое время Цезарь приказал когортам второй линии переместиться правее, чтобы не оставить без резервов ветеранов Гальбы, которые сходились с левым крылом фаланги, и вновь подошел к скале. Он прижался к ней, раскинул руки, словно собираясь обнять, и, не обращая внимания на охрану и Дейотара с его всадниками, стал биться головой о еще прохладный, отшлифованный ветрами камень.
- Клеопатра, девочка, розовоперстая Эос, - по-гречески прошептал он.
Мессала и телохранители переглянулись, Дейотар недоуменно раскрыл рот, его толмач втянул голову в плечи.
К скале на взмыленной лошади примчался Целий Винициан, один из трибунов Гальбы.
- Император, - прохрипел он, - половина Царской когорты галатов бежала!
Цезарь побледнел и, стараясь сохранять спокойствие, медленно произнес:
- Не так громко, Винициан. Куда бежала?
Трибун, весь в белой пыли, сплюнул и пожал плечами:
- За конными галатами - в долину.
- Бери ближнюю когорту второй линии... Когорту Вера! Живо!
Трибун закусил губу и, хлестнув лошадь, бросился вниз и направо по склону к линии резервных когорт.
- Мессала, - повернулся Цезарь к префекту. - Дай знать Веру.
"Может быть, дать обет построить на форуме рядом с Квартой храм и посвятить его Венере-родительнице, если дарует она мне победу?" - подумал он, превозмогая отчаяние.
Нахмурившись, император резко обернулся к телохранителям, на его лбу явственно проступили багровые полосы и ссадины.
- Всё во власти бессмертных богов, - словно оправдываясь, с театральным пафосом произнес он. - Эй, ты, верховный потрошитель,- повернулся он в сторону авгура, - что - птицы? Разве орел не клюет дерьмо кобылы Фарнака?
- И-и-и-и, - замямлил авгур, видимо пытаясь сказать "император".
- Мессала, - с раздражением закричал Цезарь залезшему на коня префекту, - пусть глашатаи возвестят когортам, что гадания по внутренностям и птицам оказались благоприятными!
- Д-д-а-а, - обрел дар речи авгур, его коллеги дружно закивали головами.
Что творилось на дальних подступах к вершине, было не разобрать. Какое-то движение наметилось справа, то ли вниз, к подножью, то ли в обход горы.
"Обходят?" - подумал Цезарь, медленно приближаясь к конным галатам. Их было около трехсот, отборных всадников, "друзей" царя.
Дейотар, уразумев, что император идет к нему, приосанился и выпятил бронзовую грудь. Цезарь подошел к царю, откашлялся.
- Царь Дейотар, - медленно, торжественно и по латыни заговорил Цезарь. - Гальба передает, что твоя когорта справа бежала. Если это так, то после битвы я казню каждого десятого в твоем войске.
Толмач, трясясь, перевел. Дейотар вздрогнул, замотал головой и открыл рот, однако Цезарь поднял руку и не дал ему говорить.
- Слушай, царь Дейотар! Я еще верю, что ты не изменник! Поэтому волею и именем сената и римского народа, приказываю тебе, кого я считал нашим верным другом и союзником: забирай всех, кто у тебя есть, скачи на левое крыло, зайди в тыл фаланге и ударь, ударь, ударь!..- последние слова Цезарь сопроводил резкими рубящими движениями руки.
Глаза у царя вылезли из орбит, ноздри раздулись, усы и длинные седые волосы зашевелились, красное лицо побагровело. Он сделал шаг навстречу императору так, что тот невольно отшатнулся, а телохранители с обеих сторон придвинулись к своим вождям.
- Аве, - зачем-то по латыни и невпопад пробормотал царь и добавил. - Виват, автократор (самодержец)!
Толмач изумленно заморгал, очевидно не зная, на какой язык следует переводить краткую речь Дейотара. Правая рука царя вытянулась вверх и в сторону на манер римского приветствия, пальцы сжались в кулак, которым Дейотар с излишней силой ударил в левую часть бронзового дедовского панциря.
Повинуясь царственному жесту, два оруженосца подхватили плотное тело Дейотара и водрузили его на вороного, нетерпеливо бившего копытом коня. Гортанный возглас - и союзная конница с диким ревом понеслась туда, куда указал ей патрон ее предводителя.
- Он может предать, - то ли спросил, то ли подумал вслух, теребя лямку панциря, вспотевший Мессала. Префект претория только что вернулся из расположения когорт второй линии.
- Тем хуже для него, благородный Мессала! Эти галлы надоели мне еще в Европе, - высокомерно заметил Цезарь и подумал: "Неужели боги допустят разгром легионов и бесславную гибель счастливейшего римского полководца?"
Он посмотрел вниз. Мамурра и его челядь не торопясь вкапывали в каменистую землю двадцатый воз.
- Возы.., - рассеянно произнес он.
Ему вспомнилась Галлия, поход в землю нервиев, длинные лесные дороги, мелкий, моросящий дождь. Пять легионов с обозом устало брели к лагерю, который в трех милях от них устраивали находившиеся в авангарде три дежурных легиона. И тут из дубовых рощ выскочили конные и пешие, истошно оравшие и вывшие размалеванные галлы.
Союзная конница была сметена в мгновение ока, и легионы приняли удар. В следующее ужасное мгновение от галльских дротиков и огромных мечей погибли почти все центурионы и знаменосцы XII легиона. Обоз был спасен двумя рядами многочисленных повозок. За ними, как за стеной, удалось сдержать первый бешеный натиск этих буйных раскрашенных петухов. Каждый легион действовал сам по себе, и никто не мог объяснить, как они умудрились выстоять.
Он, Цезарь, метался между VII и XII легионами, ободрял трусливо жавшиеся к реке манипулы, называл центурионов и некоторых ветеранов по именам и, однажды, отобрав щит у раненного телохранителя, попытался прорваться в передовые ряды смешавшегося XII легиона.
Во время этих метаний его, Цезаря, с горсткой "друзей" и лузитанов, варвары загнали на лесистый холм. Там, он, видя как гибнут преданные ему лузитаны, на глазах у растерянных Мессалы и трибуна Квинта Цицерона, собрался было заколоть себя...
Его спас Лабиен. Шедший в хвосте колонны, он кружным путем пришел с двумя своими легионами на выручку нашим, сражавшимся в лагере, а затем, собрав рассеявшихся нумидийцев и союзных эдуев, начал бить один за другим отряды увлекшихся травлей нервиев. Он затравил тех, кто травил нас, в том числе и его, Цезаря, с пятнадцатью оставшимися в живых "друзьями", четырьмя лузитанами, вспотевшим Мессалой и бледным как смерть братцем "отца отечества".
Галльские всадники тут же рассыпались по рощам и перелескам, а пехоту нервиев, без малого сорок тысяч человек (всех мужчин племени, способных носить оружие), наши сумели отрезать от леса и разорвали в клочья, ибо страху от этих татуированных дикарей натерпелись в тот день на год вперед...
Пыль клубилась, и ее столбы поднимались всё выше и выше. Центр сражения явственно приближался к вершине. Становилось невыносимо жарко и душно. Мамурра внизу продолжал копошиться с телегами, хворостом и заостренными кольями и бревнами.
- Тоже дело, - отстраненно подумал Цезарь и вздрогнул.
Он увидел - или ему померещилось? - как из белого облака стали выныривать отдельные воины центральной когорты домициева легиона.
- Мессала, - что есть силы закричал Цезарь, хотя префект стоял рядом, - когорту Регула из второй линии - в центр, остановить бегущих!
Откуда-то, как во сне, выплыло знакомое озабоченное лицо в сдвинутом набекрень шлеме. Кто это? Ах, да, квестор Криспин. Он как-то нелепо носил шлем, и "друзья" часто шутили на этот счет.
- Что... что, Криспин? - словно нехотя, через силу, прохрипел Цезарь.
Сутулый Криспин криво усмехнулся и наклонился к уху императора.
- Император, - спокойно прошептал он, - союзная когорта бежала вслед за царем...
В глазах у императора потемнело, а тело затряслось как в лихорадке.
"Опять обморок", - пронеслось в голове. Перед тем, как потерять сознание, он подумал, что надо бы отозвать последнюю резервную когорту к лагерю...