Veni, vidi, vici - V

V
 
...- Император, император!
Он узнал правильные черты лица Мессалы, его глупую до ушей улыбку. В руках у провонявшего потом префекта был кубок. Цезарь резко выпрямился, сел, взял кубок и стал жадно пить легкое хиосское вино, смешанное с водой и соком вербены.
- Как наши дела? - осведомился он, возвращая кубок и медленно поднимаясь на ноги. Телохранители заботливо поддержали его. Рядом стоял Мамурра, тоже усмехавшийся, но как-то лукаво, в свою неопрятную бороденку.
Мессала, заплетающимся от радости языком, затараторил:
- Пока ты беседовал с богами, император, VI легион справа прорвал строй фаланги, а царь Дейотар слева, обратил в бегство другое крыло варваров. Потом побежал их центр. Сейчас их рубят перед лагерем Фарнака.
Цезарь сделал шаг вперед, пошатнулся и почувствовал, что улыбается. Его Фортуна не изменила ему!
- Мамурра, плут, - тихо пробормотал Цезарь, повернувшись к куцей бороденке префекта строительных работ. - Так, значит, мы победили?
- Победили, император, - осклабился Мамурра.
- Тогда пой свою похабную кампанскую песенку, негодный закапыватель телег! - неожиданно повысил свой неокрепший после обморока голос Цезарь.
Мамурра расплылся в улыбке, на этот раз такой же глупой, как у Мессалы, а, возможно, и у самого императора.
- Эй, Гай, Гай, - сиплым голоском затянул он, пританцовывая и еще больше напоминая козла, деревенскую песенку, какую пели на празднике Цереры в деревнях под Капуей. - Не ходи к Помпонии за смоквой! Посмотри, какую смокву припасла я для тебя в корзинке между ног!
Тяжело ступавший в гору на негнущихся ногах Домиций (его лошадь пала), сопровождаемый трибуном с декурией легионеров и печальными послами Фарнака в коричневых траурных гиматиях, долго не мог понять причину гомерического хохота телохранителей и первого человека республики.
Из рассказа осипшего Домиция, дополненного краткими замечаниями Гальбы и трибунов, выяснился ход сражения: когда конные отряды галатов атаковали справа боспорскую кавалерию, которой, оказывается, командовал сам Фарнак, решивший, видно, уподобиться Александру Македонскому, боспорцы применили ложное бегство. Они увлекли за собой галатов, причем не только всадников, но и часть царской когорты, расположившейся справа от когорт ветеранов.
Эти пешие галаты, как велось у них исстари, ухватились за хвосты скакунов, на которых восседали соплеменники, и устремились вниз по склону. Фланг римлян, к неприятному удивлению Гальбы обнажился, и фаланга стала медленно охватывать его.
Центурионы первой когорты, придя в себя, углядели нарушения в строю врагов - склон горы изобиловал неровностями, ямами, небольшими пещерами и грядами валунов. Церенна, крикнув оторопевшим Гальбе и Вибию, префекту когорты, что надо атаковать, пока не поздно, и тут же получив одобрение (Гальбе, видимо, страх придал смелости), лихорадочно отобрал из задних рядов около сотни ветеранов. Затем он моргнул Вибию, чтобы тот дал когорте команду выйти из соприкосновения с фалангой. Церенна не мешкая построил свой отряд клином, выждал отбежавших по команде влево и вправо передовых бойцов, и повел его, как на учениях, на врага. С жутким кличем, перенятым то ли у марсов, то ли у пелигнов, клин врезался в изгибавшийся строй утомленной восхождением фаланги. Три ряда фалангитов с поломанными копьями были изрублены, остальные попятились, а потом, когда подоспела резервная когорта Вера, и побежали.
Весь левый фланг варваров смешался; боспорская конница, озадаченная присутствием пеших галатов, которые усилили удар конных отрядов Дейотара, не выдержала натиска и из мнимого отступления перешла в настоящее. Боковой удар союзных Фарнаку варваров (судя по кожанкам с капюшонами, это были скифы) неожиданно легко отразили вовремя подошедшие пехотинцы Дейотара - те, кто отстал, будучи не в силах угнаться за его конным отрядом. Вскоре боспорцы, бросив Фарнака, рассеялись за своим лагерем.
Дейотар слева привел в замешательство противоположное крыло боспорской армии. Положение там комическим образом повторило ситуацию на правом фланге. Пешие галаты, защищавшие слева когорты Домиция, увидев своего царя во главе отряда "друзей", почти все бросились за ним, оставив на произвол судьбы левый фланг Домициева легиона. Потерявший голос и лошадь Домиций отчаянными жестами приказал ближней когорте из второй линии выдвинуться вперед. В это время побежала часть его центральной передовой когорты, не выдержавшая удара отборного отряда гоплитов - короткой "ножки Т".
Удар к тому же усилили боспорские  квадриги. Они врезались с двух сторон в боковые манипулы и принялись косить римские передние ряды до тех пор, пока легионеры не перебили возниц и лошадей. Поспешившая в центр на выручку резервная когорта префекта Регула столкнулась с беглецами из передовой когорты и потеряла строй. Еще несколько мгновений, и римский центр был прорван, разрезан надвое неумолимо продвигавшейся к вершине ударной колонной фаланги.
Каково же было изумление отчаявшегося Домиция, когда через некоторое время он увидел, что варвары в центре неожиданно остановились, а затем начали топтаться на месте и, наконец, разбежались. Фаланга, правда, успела перемолоть здесь к тому моменту почти половину одной из дежурных домициевых когорот. Однако ударившие с тыла конники и пехотинцы Дейотара посеяли панику в задних рядах фаланги. Те решили, что окружены и бросились врассыпную.
Началось медленное и обстоятельное избиение побежденных. В плен брали неохотно. Фарнак, воспользовавшись этой бойней, ушел вместе с горсткой всадников к морю. Около пяти тысяч фалангитов остались лежать на склонах гор, в долине и укрепленном лагере, который взяли штурмом галаты. Пять тысяч поверженных врагов! Это числа хватило бы для пяти триумфов! Уцелевшие воины Фарнака сдались, либо рассеялись, побросав оружие и доспехи. Их преследовала конница Дейотара.
...Цезарь, широко улыбаясь и размышляя о деталях будущего понтийского триумфа, подошел к отдыхавшим в тени белых крепостных стен разрушенной Зелы когортам.
- Церенна, ты жив? - закричал он, поравнявшись с первой когортой VI легиона.
- Жив, император, слава Минерве,- устало отозвался Церенна, жевавший пшеничную лепешку.
- Всё вздыхаешь по своей Дельфион?
- Я уже забыл ее, император.
- А Феликсу не забыл влепить пару горячих?
- Вместо меня, император, ему влепили варвары. Он ранен.
- Куда?
- В зад. Обсыпал его мемфисским камнем (толченым мрамором в уксусе для обеззараживания - прим. автора) и стонет как александрийская блудница.
- Позорная рана!
- Вот и я его спросил: Феликс, почему в зад? А он отвечает: впереди у меня гениталии. Уж лучше быть без задницы, чем без...
Легионеры довольно загоготали.
- Криспин, - обратился Цезарь к квестору, - всей когорте по сто денариев на брата из моей доли, центурионам - вдвое, Церенне - в пятеро больше, сверх положенной добычи!
Некоторые воины вскочили и бешено застучали рукоятями мечей по щитам.
- Да здравствует император!
Цезарь поднял правую руку. Рабы, по знаку Мессалы, бегом поднесли переносные ростры и поставили их перед полководцем. Все воины VI легиона разом смолкли и встали на ноги.
- Сервий Сульпиций Гальба, - с напыщенной торжественностью изрек император, повернувшись к мрачно щурящемуся грузному легату, - приказываю тебе: отправляйся завтра с шестым легионом в Италию для отдыха, раздачи жалования, заслуженных наград и, если постановит сенат, участия в египетском и понтийском триумфах!
- Да здравствует Цезарь, император! - вновь завопили ветераны. Здравицу поддержала соседняя когорта. Цезарь задрал голову и простер руки вверх. Поистине он "купался в лучах славы"!
...Дня через два, вечером, сидя за подобием стола в своей палатке, Цезарь царапал письмо в Рим:
"Гай Юлий Цезарь приветствует Гая Матия.
Любезнейший друг!
Прошу тебя, оставь на время вилику заботы о твоем знаменитом саде и винограднике. Пусть обратится он к Старшему Катону (к Младшему обращаться бесполезно - он всё равно не отличит репы от лука) и Варрону за ценными советами по выращиванию капусты, карфагенских яблок и использованию куриного помета в хозяйстве. Думаю, есть всё-таки дела, не менее важные, чем сбор оливок и откармливание гусей.
В секстилиевы календы пришел я с двумя легионами в Понт, а в канун ид увидел и победил Фарнака при Зеле.
О счастливый Помпей! Так, значит, за то его прозвали великим, что сражался он с врагами, которые не умеют воевать! Пять тысяч варваров легло под стенами Зелы. Что до отцеубийцы, то я предоставил ему свободу казнить или пасть от руки своего мятежного наместника Асандра. Взамен этот безумец отдал римскому народу все прибрежные города в Азии, включая Синопу, и кучу золотых венков. Так пусть его участь решит Судьба.
Любезнейший!
Распространи известие о моей победе в Городе. Я знаю, ты сумеешь сделать это так, что мои тайные недруги прикусят на время языки, даже такие длинные, как у нашего скромного оратора, затворившегося в Брундизии. И придумай что-нибудь особенное для триумфа. Ну что-нибудь вроде надписи на жертвенном щите: "пришел в Понт, увидел Фарнака, победил его."
Если ты здоров, хорошо, я - здоров. Да хранят тебя всеблагие боги!"
Цезарь отложил стиль и мечтательно закрыл глаза.
Тяжелый запах прогорклого оливкового масла, сыромятной кожи, козлиных шкур и пота, казалось, уступил место неземным ароматам: благоухающей смеси розового масла, аниса, меда, растертых ягод можжевельника, крепкого вина. К ним примешивались божественные, тончайшие отдушки аира, шафрана, ириса и кориандра - откуда только он помнил названия и как различал оттенки? Тотчас перед ним возникло нарумяненное личико царицы:
- Прекраснокудрый герой, ты же обещал позвать меня в Рим, - услышал он капризную воркотню Клеопатры.
- Ты будешь в Риме, моя девочка, моя розовоперстая Эос! - пробормотал он, влюбленно глядя на невидимую страже владычицу Египта.