Моя подруга - привидение

Все в этой стране раздражало меня: холодный дождь, который лил сутками, мошкара, поедающая туристов заживо, красивое море, в котором нельзя купаться, глупые морды баранов за каждым поворотом и виски, запах которого был похож на запах в советской больнице из моего детства.
Собственно, по приглашению владельца одной из вискикурен я и приехала в Шотландию с ознакомительным туром. Я бы ни в жизнь не поехала – северный климат не для меня, но Жаник… он так умолял, валялся в ногах, обещал носить чемодан…

– Когда это я валялся в ногах? – возмутился Жан моим мыслям вслух. – Да, я мечтал побывать в этой стране, это правда, но в июле, а не в сентябре, когда здесь почти зима. Скажи честно, Роза, тур ведь бесплатный и мы страдаем из-за твоей жадности?

– Мы страдаем из-за жадности владельца вискикурни. Пригласил бы летом, может, я и купила у него партию вискаря. Но он выбрал время, когда туристов в Шотландии мало, цены в отелях низкие...

– Если низкие, может, все-таки переберемся в отель, Розочка?

– Нет уж, дождемся ЕГО. Обещали, что ОНО вот-вот появится…

– Ты сумасшедшая! А если ОНО и правда появится?!

- Аха-ха, Жаник, ты веришь в приведения?
 
Наше путешествие начиналось в Эдинбурге. Город в темно-коричневых тонах с мрачной архитектурой и такой же погодой произвел на меня гнетущее впечатление. Надо было где-то прятаться от этой сырости и серости. Туристы, которых здесь больше, чем в Лондоне, посоветовали ходить в музеи. Если вы всю жизнь мечтали увидеть чучело овечки Долли, костюм Элтона Джона и гильотину, то возможно Национальный музей Шотландии произведет на вас неизгладимое впечатление. Мне больше приглянулась картинная галерея. А Жаник посетил старое кладбище Oлд-Калтон, где находилась местная достопримечательность - колодец ведьм, в котором сожгли тысячи женщин, заподозренных в колдовстве. В общем, есть, где в Эдинбурге отдохнуть душой. Главное не встретить на своем пути волынщика. Шотландцы считают звуки волынки идеальными для поднятия боевого духа, но мне кажется, эта музыка способна довести любого туриста до самоубийства.

Наша конечная цель - вискикурня находилась на севере Шотландии, поэтому задерживаться в культурной столице Европы мы не стали, выбрав суровую красоту дикого севера.

На месте нас встречала организатор тура - девушка по имени Кэм. Она была рыжая, с веснушками и тонким чувством юмора. Настолько тонким, что не всегда было понятно, когда она шутит, а когда говорит всерьез.

– Вы точно отказываетесь заселяться в отель? - спросила меня строго Кэм.

– Видите ли, я привыкла жить в замках, а уж в Шотландии сам Бог велел, – объяснила я свою блажь рыжей девушке. Кэм понимающе кивнула.

– Вам бронировать замок с привидением или желаете более приватную обстановку?

– С приведением. Но если можно, чтобы это была женская особь, с нелегкой женской судьбой, так сказать… Чтобы было о чем с ней по душам поговорить.

Девушка полистала какие-то записи:

– Призрак леди Бэрэбэл подойдет? Задушена и расчленена собственным мужем предположительно в 1770 году. На контакт идет неохотно, предпочитая визуальные эффекты.

– Не поняла… Какие эффекты конкретно?

– Что тут непонятного? - вмешался Жан. - Будет летать на стуле и кидать в тебя тяжелые предметы.

Я вопросительно посмотрела на Кэм.

– Ну что-то вроде того, – смутилась она.

Замков в Шотландии как грязи в районах Нечерноземья. Половина государственные, половина частные. Наш оказался частным, принадлежащий некоему сэру Уэйлину и его достопочтимой мамаше леди Мор. Сэром оказался 20-летний юнец альбиносного типа, но весьма предприимчивый, если не сказать проще – скряга. Его мамаша была в шляпе с приколотым к ней цветком и производила неоднозначное впечатление. Она то без умолку что-то тараторила на ужасном гаэльском языке, то уходила в себя и молчала часами, как Мария Стюарт в ожидании казни.

– Видимо ей уже довелось поговорить по душам с леди Бэрэбэл, – предположил диагноз хозяйки Жаник.

Мы заселились. Замок был восхитительным, совсем как в советском фильме про собаку Баскервилей: на первом этаже огромная гостевая зала с камином, старинной люстрой и резной мебелью в стиле Генриха II, на втором – крошечные номера. Что было на третьем, я не стала уточнять.

– Есть ли болота поблизости? – спросил Жаник у сэра Уэйлина почему-то шепотом.

– Нет, – удивился юноша, сумевший превратить вековые развалины в приличный отель. – Были 100 лет назад, но сейчас там поле для гольфа. А зачем вам?

Жаник сделал загадочное лицо и молча удалился в свои покои.

Окна моей спальни выходили на море, такое же невозмутимое, как шотландцы и такое же зеленое, как все вокруг. Смеркалось. Где-то вдали мерцал маяк. Было так тихо, что слышался треск дров в камине на первом этаже. Невольно вспомнилось: в тихом омуте черти водятся.

Камин попросила разжечь я. Кажется, сэр Уэйлин остался недоволен моей просьбой и намерен включить стоимость дров в мой чек, как дополнительную услугу. «Может, вам еще и за спички заплатить?» – хотела спросить я у юноши, но деликатно промолчала.

Холод – главная проблема этих мест для таких изнеженных солнцем роз, как я. Шотландцы искренне не понимают, зачем зимой создавать искусственное тепло. На то она и зима, чтобы было холодно. В конце концов, есть теплая одежда, а для ледяной постели в любой семье найдется несколько грелок. Грелки тут такой же популярный атрибут, как виски или ночная пижама.
Второй национальный позор Великобритании – это пресловутые два краника с горячей и холодной водой по отдельности. Смешивать воду для умывания приходится в раковине, предварительно заткнув ее пробкой. Что это, жадность, глупость или традиция? Вероятно, какой-то симбиоз, до конца преодолеть который великая нация не может уже несколько веков.

Тем временем в нашем замке настало время «high tea». Так называют здесь ужин с чаем между пятью и семью вечера. Он состоит из горячего первого блюда, которое шотландцы едят с хлебом и маслом, а также из всевозможных сладостей и чая. Шотландия, кто не знал, рай для сладкоежек. Здесь потребляют больше печенья на душу населения, чем в любой другой стране мира. Знаменитый кекс «Данди» с большим количеством цукатов, сухофруктов и миндаля непременное украшение рождественского стола, – местное изобретение.
«Данди» я пробовать не стала. Я из тех, кому достаточно понюхать что-нибудь сладкое, и плюс два килограмма обеспечено. В отличие от меня Жан поглощал углеводы за обе щеки, рискуя не влезть в красивую клетчатую юбку, которую я купила ему в подарок в сувенирной лавке.

В Шотландии климат располагает к тяжелой сытной пище. Добавьте к этому любовь к алкоголю, и станет ясно, почему здесь так много толстых и больных.

В процессе «high tea» у мамаши Мор открылась фаза эмоциональной активности. За 15 минут я узнала всю историю древнего рода ее отпрыска, начиная с 1120 года.
Это было тяжело, поэтому «глоточек виски», предложенный леди Мор, пришелся как нельзя кстати. Еще за 10 минут она рассказала нам всю историю Шотландии с того самого момента, как король Эдуард Длинноногий объединил ее с ненавистной Англией в одну страну.

– Надо же, в Москве был Юрий Долгорукий, а в Шотландии Эдуард Длинноногий! – оживился Жаник, будучи уже изрядно навеселе.

– Эдуард завещал после смерти сварить себя, чтобы воины отделили кости и носили их с собой, как знамя, пока Шотландия окончательно не покорится, – сказала леди Мор с всепобеждающей патетикой в голосе.
– Кости как знамя? Какое варварство… – простонал Жаник. – А как там поживает леди Бэрэбэл? – резко сменил тему Жан и показал пальцем вверх. – Не слишком ли беспокоит по ночам?

Ответа мы не дождались, ибо леди Мор буквально на глазах перешла в фазу «Мария Стюарт в ожидании казни» и больше на нас не реагировала.
Эстафету мамаши подхватил сэр Уэйлин. От него мы узнали, что помимо гольфа, виски, шотландки, волынки и кекса «Данди» шотландцы изобрели велосипед, пенициллин, паровой двигатель, газовое освещение, бескамерную шину, хлороформ, телефон, телевизор, парафин, эхолокатор, опреснитель воды.

Нам с Жаником требовался перерыв, чтобы осмыслить полученные знания, и мы отпросились на воздух покурить.

– Будьте осторожны, – сказал сэр Уэйлин – вокруг полно диких хаггинсов, и не опаздывайте на ужин.

– Кто такие хаггисы? – спросил меня Жан, глубоко затягиваясь.

– Не бойся, нам предстоит еще одно испытание под названием национальное шотландское блюдо хаггис. Скоро увидишь.

Шотландия отличается добротностью своей простой пищи: свежая рыба, овсянка, копченый лосось, ростбиф, картофель. Но главное блюдо шотландской кухни – легендарный хаггис. Овечий желудок, набитый потрохами и сваренный в горшочке; можно сказать, пудинг из рубленой баранины и потрохов с овсяной мукой, луком и приправой. На вид неприглядный, скажем прямо.

В России также есть аналог хаггиса. Это – няня, известная нам по знаменитому обеду у Собакевича в «Мертвых душах». Только в нашей няне гречневая каша, а не овсянка. Я бы даже сказала, наша няня вкуснее хаггиса, потому что туда кладут еще мелко рубленные бараньи мозги. Но лучше, конечно, подробности о составе блюда не знать.

Хаггис в Шотландии продается на каждом шагу, даже консервированный в банках. Есть один день в году, когда хаггис едят во всей Шотландии. Это 25 января – день рождения знаменитого шотландского поэта Роберта Бернса. Во времена Бернса это блюдо считалось едой бедняков, так как его готовили из предназначенных на выброс овечьих потрохов. Бернс посвятил хаггису оду. Для шотландцев Бернс – это их все.

Шотландцы активно культивируют миф, что блюдо готовится из якобы реально существующего зверя, так называемого дикого хаггинса. И ведь многие наивные туристы верят.

В замке мы прожили всего пару дней. Все-таки хочется иногда принять нормальную ванну, облачиться в халат и съесть на ужин легкий салат по-гречески, а не перловку с потрохами.

Ну а что же леди Бэрэбэл, спросите вы? Были ли спецэффекты? После позднего ужина с виски, хаггисом и кровяной колбасой никакие привидения нам были уже не страшны. Глубокой ночью, услышав скрип половиц на третьем этаже, я и Жаник с бутылкой виски под мышкой бросились наверх, на встречу с неопознанным. Вместо привидения мы встретили пожилую леди, которая оказалась бабушкой сэра Уэйлина и занимала на этаже комнату. Вначале она страшно обиделась, что мы спутали ее с призраком, а потом прямо сказала, что все эти бредни с приведениями – приманка для всяких шастающих по миру доверчивых дур типа меня.