Война с Wildberries

Мне позвонила Таисия Аполлинеровна, соседка из второго подъезда:
– Милая, мне очень нужно отношение в управляющую компанию написать, а как – не придумаю, одни метафоры. Ты мне не поможешь?
– Конечно.
– Вот спасибо, не стихами же ругаться?
Тут же запел домофон. Поднимаю трубку:
– Это я! – она уже у подъезда стояла! Придётся бросать все дела.
Она вошла вся бирюзовая с нимбом после шампуни для объёма.
– Дорогая, прости, – начала Таисия, усаживаясь на краешек дивана, – помнишь, как мы пытались усовестить машину, которая заехала на тротуар?
Да все об этом помнили!
В соседнем доме в одном из помещений поменялся арендатор. Офис выступенивал крыльцом в наш двор. А у Таисии там – цветник, а дорожка, которая вела ко входу, живописала цветами круглый год. Проезда к офису не было.
Новый арендатор – как она говорила, толстенький с волосатой наружностью кавказец – открыл пункт доставки, начал ремонт и уронил на мальву кирпич. Первой местью Таисия пересадила все растения в другое место.
Новый участок она огородила обрезками беленьких полипропиленовых труб, перенесла аляповато раскрашенную лавочку (за счёт жильцов дома, разумеется), где пенсионерки вечерами обсуждали вселенские проблемы. Цветник.
Кавказец проигнорировал. И Таисия не остановилась.
– Ты представляешь, милочка? Всё повторилось! Даже хуже! Самосвал карьерный ужасного вида и цвета с безобразными буквами на боку протиснулся между гаражей в самое сердце лужи, грузчик своими грязными чуть ли не кирзовыми сапожищами носил ящики по газону, а потом машина колёсами выехала и запачкала мостовую!
– Ужас! – улыбнулась я её гиперболам.
– А рядом детская площадка, эта нечистота теперь попадёт на детские ножки подрастающего поколения и в песочницу. Я каждую ночь рыдаю о цветниках! Водителя пыталась, простите, носом ткнуть, стыдила. Но пришёл этот кавказец и показал мне, неловко сказать, фигу! Представляешь? Сказал, что это муниципальная территория. И послал меня, – она покраснела, – чуть ли не на три весёлые буквы. А водитель в отместку обдал меня бензиновым амбре! За что? Мне нетактично произносить, но они, мягко говоря, хамы!
Таисию обижали все, от критиков до слишком горячего пури. Например, ужасное оскорбление ей нанесли в аптеке. Она покупала витамин «д» от ревматизма, и аптекарша сказала, что не ревматизм у неё, а «это сука-старость замучила!» Какая ещё, простите, старость? Таисия разглаживала лицо ладошками и уверяла: «Смотрите, нет морщин, потому что всегда улыбаюсь!» Все восхищались затяжной молодостью старушки.
Думаю, поведение кавказца было спонтанным, но я возмутилась и добавила, что мат – это молитва дьяволу, когда Бог уже не спасает. Таисия задумчиво покивала:
– Вот и инженер управляющей компании мне сказал то же самое, чтоб я написала заявление с претензией.
Мы уселись у компьютера, составили заявление-кляузу на владельца «Wildberries». Основная мысль: если пункт в соседнем доме, то пусть там разгружают грузовики и не пачкают нашу песочницу в нашем дворе.
Я осторожно намекала, что дорожка в действительно на  муниципальной территории, мы не можем запретить там ездить и ходить. Но обида Таисии была так велика – до слёз и валерьянки, – что я прекратила сопротивление. Я напечатала текст на красивой зеленоватой, пахнущей духами бумаге, которую Таисия принесла с собой; она вложила лист в файл с золотым тиснением и отбыла.

Через день она похвасталась, что с ней говорил душка – сам начальник УК и обещал.

Ещё через три дня она пришла в розовом и с порога:
– Ты представляешь, милочка, начальник посмотрел на лужу, покачал головой и сказал, что ничего в голову не приходит! Я разочарована. И тон у него был нервный, и слова чиновничьи...
Я подумала, что женщина не только любит, но и ненавидит ушами: теперь на начальника УК ещё не одним проклятием больше. А Таисия продолжала придумывать грехи начальнику, типа подобные типы пропускают женщину вперёд при входе в лифт. А ещё идут выше женщины на лестнице даже на эскалаторе. И вообще, он какой-то неотёсанный, галстук набекрень и невпопад. И кому дом платит деньги!
Документ депутату был красиво напечатан на зеленоватой бумаге и унесён в красной папке.
Что ж, Бог не выполняет молитвы, потому что знает, чем всё закончится. А кончится обида «активистки» пустыми хлопотами. Ну приедет депутат (если соизволит), ну узрит и чиновьичьим лексиконом пошлёт взад, к арендатору.

Я как-то шла из частного продмага (а там был любопытный диалог с продавцом: – Мне кирпич, песок и цемент. – Цемент картофельный? – Кукурузный. А кирпич ржаной.) и застала грузовую «Газель» на месте преступления. Водитель-грузчик вытащил из будки коробку, увидел меня. Я смотрю. Он ждал, что я начну. Я молчу. Он вздохнул и понёс коробку не через газон, а по дорожке, крюк метров пять. Машину развернул осторожно не в луже у гаражей, а на площадке для авто.
– Ты молодец, милочка! Ты его загипнотизировала! – услышала я голос Таисии.
Я обернулась: она была в бриджах,элегантных сапожках и легкомысленной шляпке. В руках – ведёрко с лопаткой. Объяснять про ментальное общение я не стала. Наверное, всё дело в том, что я не произнесла даже шести грустных букв.
Мы постояли, поговорили о чём-то литературном. Налетели голуби. Таисия трогательно вытащила из ведра пакет с крошками и повела стаю за мусорник; они за ней бежали как цыплята. Особенно ей нравилась «гнедая голубь»: ей доставались самые вкусные крошки.

Март 2025