Девушка-мстительница

или "Прекрасный ужас Мумии»- Автор: Т. К. Харбо.
***
Глава I.

 Страх перед мёртвыми.


Был вечер среди величественных тополей и вязов, росших вдоль берегов Моми, и умирал августовский день 1794 года.

К историческому ручью подошёл олень, чтобы утолить жажду.

Гордый король лесов Огайо шёл, гордо подняв голову с ветвистыми рогами, но
его осторожная поступь выдавала, что он подозревает о близости затаившихся врагов. Его взгляд скользил по лесу слева и справа, а противоположный берег ручья
подвергался тщательному осмотру по мере его продвижения вперёд.

Совершенно беспрепятственно он добрался до чистой воды и окунул свой хобот
с явным восторгом. Это был безмятежный момент для его сценической карьеры.

Но внезапно над зарослями диких анютиных глазок взметнулось облачко дыма.
на противоположном берегу раздался похожий на хлыст выстрел из винтовки, и с
с почти человеческим криком олень отшатнулся от кромки воды, задрожал
как потерпевший крушение сосуд, затем опустился на зеленую землю красным приливом.
о жизни, текущей из раны в его сердце.

За смертельным выстрелом последовал прыжок индейца из
душистых анютиных глазок, и через мгновение он уже плыл к своей добыче.
Он плыл против течения с силой сильного человека, потому что ему ничего не мешало: он оставил своё пустое ружьё среди цветов.

 Вскоре он доплыл до раненого оленя, склонился над ним и вонзил нож для снятия скальпа в нежное горло.

 Поток тёплой крови, от которого руки индейца покраснели сильнее, чем от природы, хлынул из-под алого лезвия, и храбрец с удовлетворённым ворчанием поднялся на ноги.Одновременно с его подъёмом в плотной атмосфере раздался резкий пронзительный вой молодой
волчицы, и индеец вскочил на ноги
от своей добычи к ближайшему тополю.

Он так и не добрался до спасительного дерева.

Раздался выстрел из винтовки, едва ли громче хлопка
капсюля; убийца оленя остановился как вкопанный, прижал руки к
сердцу, пошатнулся, как пьяный, и со стоном упал на тело своей
жертвы.

В предсмертной агонии он поднял голову над грудью оленя, и
его угасающий взгляд встретился со взглядом убийцы; затем он закрылся, чтобы открыться в
обители Бога краснокожих — его Ка Джай Маниту.

Кто застрелил Оттаву?

Гибкая фигурка выскочила из-за сучковатого ствола чудовищного ясеня.

Истребительницей Оттавы была девушка, ей шел последний месяц.
шестнадцатый год!

Фигура, восхитительно подчеркнутая облегающей одеждой,
была безупречна в изяществе и пропорциях, а ее овальное лицо было прекрасно
почти неописуемо. Ярмарка белой кожи, украшенной вот и
есть ямочка, провозгласил мститель любимый ребенок здоровье.
Её глаза были тёмно-синими, как кусочки неба, виднеющиеся сквозь
промежутки между широкими листьями, а копна золотистых волос ниспадала на
ее плечи напоминают изящное оперение восточных птиц.

На ней было облегающее охотничье платье, поверх которого была накидка из оленьей шкуры,
края которой были окаймлены бусинками, нанизанными на тонкие сухожилия. Ее
Нижние конечности были облачены в леггинсы искусной работы из того же материала
с широкими разрезами внизу, что почти скрывало
мокасины, скрывавшие _пети_ ступни. С головы свисали
гигантские перья орехово-коричневой цапли и смешивались с её золотистыми
локонами, волнистыми, как ручей, к которому она спешила.

 Рядом с ней лежало оружие, которое убило Оттаву
храброе. Это было изящное оружие, очень похожее на охотничье ружьё, но смертоносное, как убедился в этом мёртвый мужчина, лежавший перед ней. Калибр казался непропорционально большим по сравнению с длинным тонким стволом, который отражал лучи заходящего солнца. Приклад и цевьё ружья были украшены серебряными крестами и полумесяцами, расположенными в шахматном порядке. В первом кресте было проделано множество
отверстий, полумесяц был изуродован таким же образом; затем следующий крест
и следующий полумесяц нуждались в двух отверстиях в нижнем роге,
достраивается--судя по систематическим перфорации на
предыдущий украшения.

История этой девушки Мститель пусть следующих страницах.

В несколько прыжков она добралась до тела своей жертвы, лежащего поперек
раненого оленя, и когда ее маленькая ручка вытащила крошечный нож для снятия скальпов из
ее пояс, серебристый торжествующий смех раздвинул губы и обнажил
два ряда жемчужных зубов.

“Ha! ha! — Ха! — раздался смех. — Ещё один тёмный замок для моего одинокого
дома — ещё одна пробоина для моего полумесяца — ещё один краснокожий мёртв
от руки мстительной винтовки! Как быстро они падают у меня на глазах! Когда мой пистолет говорит,
вигвам Маниту открывается для приема духа. Как долго продлится такая работа
? ” и она взглянула на свою винтовку. “ Как долго? Пока последний полумесяц
не будет полон маленьких дырочек; тогда - и не раньше - мертвые будут
отомщены ”.

С последними словами, все еще дрожавшими на ее губах, она наклонилась и намотала
локон цвета воронова крыла Оттавы на левую руку. Быстрым движением скальпеля она срезала скальп и, сжимая окровавленный трофей в руке, поднялась на ноги.

«Ещё один храбрый воин, и второй полумесяц будет завершён», — сказала она.
Француженка, засовывающая скальп за пояс. “ Я знаю тебя, Ягуарохвост”
и ее взгляд упал на мертвого индейца. “Однажды мой пистолет прицелился тебе в сердце
это было много лун назад - но ты увидел меня и упал ничком в своей лодке
стремнины озера Майами [1] скрыли тебя из виду.
Это моя сороковая прядь волос на голове. Ха! мой знак - печать волчицы.
Я бы…

 Предложение было прервано выстрелом из винтовки; голова мстительницы
откинулась назад; оборвавшийся крик замер на её побледневших губах,
которые через мгновение неподвижно легли на холодный лоб Оттавы!

Из зарослей подлеска, недалеко от укрытия Оттавы, выскочила коренастая фигура мужчины с лохматыми рыжими волосами, низким лбом, коротким плоским носом, серыми запавшими глазами, мрачным и зловещим выражением лица. Это был Джо Гирти, ужасный ренегат. Он был одет в индейский костюм, но без украшений, а его алый носовой платок, заменявший шляпу, скрывал неприглядную рану на лбу. С каждой стороны на поясе у него висели пистолеты в серебряных ножнах;
слева висел короткий кинжал, который иногда использовался как
нож, и, как он побежал в сторону реки, он тащил неуклюжей винтовкой на
его право.

“Наконец-то ад помог мне!” - прошипел он в торжествующем ликовании, пока
переплывал ручей с винтовкой над головой. “Долго я
смотрел на вас, мой молодой волчицы, и во время просмотра дрожали
моя жизнь. Ты быстро сокращаешь численность племени, но теперь я думаю, что твой визг — проклятый предвестник смерти — был слышен в последний раз. Сегодня вечером в деревне будет переполох, когда я пройду среди воинов и брошу твоё мёртвое тело к их ногам! О, Джо
Гирти, сегодня ты совершил великий поступок. Убийство молодой
Волчицы сделает тебя бессмертным. Сатана верен союзу, который ты заключил с ним много лет назад, и теперь под твоим ружьём пал Ужас Моми. Это... Что?! Волчица пошевелила головой? — воскликнул он, склонившись над своей жертвой.

Глаза девушки судорожно открылись и закрылись, но она не
понимала, что происходит.

Багровый рубец на виске указывал на траекторию полёта тяжёлого
снаряда Джо Гирти.

«Боже мой! Она всё-таки не умерла!» — воскликнул отступник. «Но
Я не сожалею — будь я проклят, если сожалею. Я отнесу Волчицу в
деревню, и когда Кукучи и Кожегуб закончат свои дьявольские оргии, мы устроим большой костёр. Я знаю индейцев, которые пройдут сотню миль, чтобы посмотреть, как эта девушка поджарится. Змеи! Она хорошенькая. Из неё получилась бы славная скво для моего мальчика Кеноваты! Но она не для него,
нет, не для него! _Она для огня._

Несколько капель воды привели девушку в чувство.

Она не закричала, когда оказалась во власти Джо Гирти.
Напротив, она торжествующе улыбнулась, взглянув на мёртвого
Оттава, словно говоря: «Делай, что хочешь».

«Волчица взвыла в последний раз», — прорычал отступник.

В ответ мстительница протянула руку и многозначительно коснулась
записей о своей мести.

«Я знаю, что это значит», — сказал Гирти. «Да! девочка, ты проделала кровавую
работу; теперь дело за сожжением». Краснокожие дорого заплатили за то, что сделали
той тёмной ноябрьской ночью на Моми. Я должен идти».

 Он связал девушке ноги и перекинул её через плечо, как
косулю; затем он схватил её винтовку в руку, которой держал её
за ноги, и отошёл от этого трагического места.

Немного выше по течению он нашёл брод и вскоре уже стоял на противоположном берегу.

На его вопросы и торжествующие возгласы девушка не произнесла ни слова, хотя негодяй грубо тряс её, словно хотел переломать все кости в её теле.

Это был славный час для Джо Гирти!

Когда от его тайных он смотрел Ягуар-хвост стрелять оленя, он маленький
мечтал о богатой приз так сразу падать в пределах его досягаемости.

Среди племен, объединившихся против Уэйна, не было индейца, который
не отдал бы правую руку за молодую волчицу.

И она была в их власти.


[1] Мауми был назван _миами озера_ в начале
история Огайо.




ГЛАВА II.

ПУСТОЕ ГНЕЗДО.


Сцены, описанные в предыдущей главе происходило слева
банк Моми, почти прямо напротив устья мало
Индюк-Крик, один из его незначительных притоков, и между этим ручьем
и нынешним городом Наполеон в округе Генри, штат Огайо.

Джо Гирти был вынужден пересечь реку Моми, чтобы добраться до деревни Оттава,
которая располагалась на берегу реки, ещё ближе к упомянутому только что городу.

Вечер, когда была схвачена Девушка-мстительница, был благоприятным для
краснокожих жителей Северного Огайо. Безумный Энтони Уэйн, у которого ещё свежи были в памяти
кровавые расправы над доблестными войсками Сент-Клэра, добрался до
Гринвилла и готовился наказать лесных кочевников за их кровавые деяния.

 Тайные агенты Великобритании бродили среди дикарей и разжигали в них ещё большую ненависть к американцам. Там были
капитан Макки, Эллиот, Саймон Гирти и другие столь же печально известные
отступники, которые нашептывали краснокожим в уши, пока те не бросались в бой,
с пучком стрел в зубах Уэйна, с условиями мира, которые его страна велела ему предложить.

В ночь, когда была схвачена Волчица, сотня прославленных воинов
из каждого союзного племени собралась на большом военном совете
в деревне Оттава. Там собрались Оттавы, Шауни,
Делавары, Миами, Виандоты, Айовы и Чиппева.

Чтобы вместить такую большую толпу, здание совета пришлось расширить,
но даже тогда многие не могли поместиться под березовой крышей.

Было решено, что Уэйну окажут решительное сопротивление, и
дикари были полны надежд на успех.

 Британские мушкеты были бесплатно розданы из Форт-Майами Макки
и Эллиотом, чьи лица в ярком свете костров, на которых
совещались вожди, сияли от триумфа. В основном это была их работа, потому что их горькие
речи возымели действие, когда здравомыслящие вожди выступили за мир
без ненужного кровопролития.

Джо Гирти добрался до Оттавы вскоре после наступления темноты и
вместо того, чтобы направиться прямо в здание муниципалитета, отправился
в свой дом — добротное деревянное строение, стоявшее на окраине
круг вигвамов. Он немного изменил своё мнение о том, что делать с Нанетт Фруасар — так звали его юную пленницу. Если бы он привёл её на совет, не предупредив собравшихся воинов, разъярённые толпы могли бы вырвать её из его рук и она умерла бы сравнительно безболезненно. С другой стороны, если бы он оставил её в своём вигваме, а сам объявил о её поимке, у неё было бы больше шансов сгореть заживо.

Он решил пойти по последнему пути.

Он добрался до своего вигвама незамеченным, потому что женщины были
собрались в доме совета и приветствовали громкими возгласами
горячие речи молодых храбрецов.

Тяжелая дверь домика была закрыта, и ренегат прогремел
серия громких ударов по его грубый ботинок.

Наконец дверь поддалась, и отвратительная ведьма примерно того же возраста, что и ренегат
, встретила его сверкающий взгляд.

— Ты что, спала, старая кошка? — закричал Гирти, чуть не раздавив её плечо своим огромным кулаком. — Нет! Ты была у бутылки, чёрт бы тебя побрал! — и он тряс свою жену-индианку так, что у неё застучали зубы, как при лихорадке.
— А теперь послушай-ка: тронь эту бутылку ещё раз сегодня вечером, и Джо Гирти станет
вдовцом в первый же день, будь он проклят, если этого не случится. Где Вата? На совете, эй! Хорошее место для белого отродья! Смотри-ка, старуха, я принёс тебе отродье дьявола, — и он поднял своего маленького пленника перед скво. — Ах, ты знаешь, кто она такая! — воскликнул он с восторгом, заметив вспышку узнавания в налитых кровью глазах ведьмы. — Ха! Сегодня вечером у нас будет большой праздник. А теперь смотри сюда. Ну же, очнись от пьяного угара, что будет дальше
Ты, потому что тебе придётся немного посторожить её, — он снова встряхнул её. — Я иду в совет и скажу красным дьяволам, что поймал юную Волчицу. Теперь ты должна присмотреть за ней, пока я не вернусь, и, заметь, Лооза, если она попытается сбежать, — он взглянул на Нанетт, — выпусти содержимое этого пистолета ей в голову. Ты меня слышишь, старая рысь?

— Белая Оттава должна быть покорена, — заикаясь, пробормотала ведьма, радуясь, что избавилась от своего жестокого хозяина. — Мои глаза никогда не сомкнутся.

 — Не сомкнутся, если в тебе не слишком много виски, — ответил Гирти.
«И прежде чем я уйду, я просто позабочусь об этом».

Закончив, он бросил пленницу своей хозяйке и схватил кувшин, стоявший в углу хижины.

Кувшин был откупорен, и, взвесив его на широкой ладони, он заметил:

«Ты неплохо поживилась, моя рыжая пантера, и, чтобы ты не заснула, пока меня не будет, я прикончу остальное».

С большим удовольствием он поднял сосуд и несколько секунд
держал его над губами. Он сделал большой глоток — он выпил весь кувшин!

Затем он достал из кармана пучок сухожилий, обмотал их вокруг
Он связал запястья Нанетт так, что верёвки врезались в кожу, и снова связал ей
лодыжки. Закончив последнюю операцию к своему нечеловеческому удовлетворению, он
бросил свою пленницу на кушетку в углу комнаты. Она упала лицом на
толстую медвежью шкуру и лежала неподвижно.

— А теперь хорошенько присмотри за ней, — сказал ренегат, сунув в руки скво кавалерийский пистолет с серебряной отделкой, реликвию злополучной кампании Сент-Клэра. — Если она исчезнет, когда мы придём за ней, мы тебя на куски разрежем. Я белый дьявол, как ты знаешь, и, клянусь своей грешной душой, если
Если она уйдёт от тебя, я вырву твой лживый язык».

С этими словами он открыл дверь и увидел, как Лооза села рядом с
Нанетт с пистолетом наготове, прежде чем он захлопнул дверь и побежал
к совету.

Когда отступник добрался до внешних кругов воинов, в ночных
заседаниях наступило затишье.

Индейский вождь по имени Индейская Нога только что произнёс горькую речь,
полную мудрых военных советов, и другие вожди не решались сразу же последовать
примеру такого выдающегося оратора. Из уважения к Индейской Ноге воцарилась
тишина — подходящий момент для Джо Гирти.

«Теперь моё время, — пробормотал он, проталкиваясь сквозь круг. — Через три минуты все индейцы будут вопить».

 Мгновение спустя он вышел на свет шести костров совета.

 Его присутствие, совершенно неожиданное в этот час, — хотя никто не мог догадаться о причине его отсутствия, — было встречено криками, и некоторые из делегатов, которых он знал по прошлым кровавым дням, вышли вперёд, чтобы поприветствовать его возвращение.

Но он властно отмахнулся от них и вскочил на большую циновку в
центре сооружения, с которой вожди обычно обращались к народу.
их всплески индейского красноречия.

По кругу пробежал шёпот, и, когда отступник взглянул на Саймона
и группу британских эмиссаров слева от него, он крикнул:

«Тишина!»

Мгновенно все звуки стихли.

«Я пришёл, чтобы порадовать собравшихся вождей хорошими новостями!»
продолжил он. «Я только что с берегов Номи,[2] где мои руки
схватили злейшего врага, который есть у краснокожих».

 Все головы повернулись в мою сторону, чтобы услышать имя пленника ренегата.

 «Он поймал одного из шпионов Безумного Энтони — может быть, Уэллса?» — прошептал я.
Саймон Герти - Макки. “Это будут веселые времена для ”красных дьяволов"".

“Я видел, как мой пленник отправил пулю в сердце ягуарохвоста”, - продолжил
Джо Герти, после минутной паузы. “Я видел, как она наклонилась, чтобы пометить его окровавленный лоб
и тогда ... тогда она стала моей”.

Саймон Герти схватила руку Энди, и бросил взгляд триумфа в
агент по лицу.

“Змеи! он поймал ее”.

“Кого?”

“Молодую волчицу”.

“Невозможно”.

“Послушайте! Джо собирается говорить, - сказал Саймон.

В этот момент младший брат-отступник послал электрический трепет
через каждое сердце под крышей совета.

— Да, я поймал _её_, — закричал он, — _её_ — юную Волчицу!

 Саймон Гирти подбежал к брату, в то время как дикари с криками повскакали со своих мест.

 Топоры и ножи засверкали над головами воинов.

 «Где юная Волчица?» — раздался всеобщий крик, обращённый к
отступнику. «Мы вырвем её клыки из пасти, и её жёлтый скальп будет висеть на поясе индейца. Где та убийца, которой так долго боялся краснокожий? Покажи нам её, белая Оттава, чтобы наши ножи могли испить её крови».

“ Сначала успокой воющих дьяволов, Саймон, ” сказал Джо Герти. “ Мы не хотим, чтобы
их корпус разорвал "Гэл" на куски. Когда они придут в себя
, они ее прилично сожгут. Твоя родня орет громче меня. Собирайся
и "усмири скотов", а потом я скажу им, где девчонка.

Саймон Герти повернулся, чтобы выполнить приказание брата, и, наконец, заставил замолчать
рев бедламитов.

«Она в моём домике!» — закричал Джо Гирти, — «и я хочу, чтобы вы вели себя как мужчины,
а не убивали девчонку так быстро, что она не успеет понять, что
ей причинили боль. Она убила слишком много моих краснокожих братьев, чтобы легко умереть. Теперь
Пошевелите мозгами и посмотрите, кто сможет придумать подходящую пытку».

 Размышления о смерти их злейшего врага — того, кто входил в их деревни и убивал их храбрецов перед их вигвамами, чьё устрашающее присутствие заставляло индейцев избегать лесов, — были далеки от мыслей индейцев.

Индейский Петух, чей старший сын, многообещающий вождь, пал от пули Девушки-Мстительницы, бросился к хижине отступника.

«Будут ли храбрецы размышлять, пока, возможно, Волчица-мать разрывает свои путы? — крикнул он. — Те, кто размышляет, — скво, а те, кто действует, — мужчины. Идёмте!
мы вырвет сердце из ее тела и сожжем его на красных углях.
Сын Индюшачьей лапки носит ее лунную метку; отец убьет детеныша
Волчица!”

Джо Герти попытался остановить продвижение разъяренных Шауни. С таким же успехом, как
он мог бы попытаться остановить надвигающуюся лавину.

К его хижине бросились обезумевшие индейцы во главе с отцом-мстителем.

“Мы все равно проследим, чтобы дело было сделано”, - крикнул отступник и бросился прочь.
Он бросился с отрядом мстителей.

Это было общее дело, потому что самые храбрые из каждого племени носили
Роковая метка волчицы - кровавый полумесяц на лбу!

Десятки воинов, несших факелы, которые вспыхнули зловещим светом далеко в
заранее.

Дверь Renegade в домик была открыта.

Это было странно; он закрыл ее, и ветер не мог распахнуть ее настежь.

Он переступил порог рядом с Индюшачьей лапкой.

Никто не приветствовал его, и огонь в камине погас.

Но факел шауни осветил маленькую квартирку и показал, кто в ней жил.

Это была жена ренегата-индейца, и кровь, сочащаяся из раны над её сердцем, говорила о том, что она мертва!

Юная Волчица ушла!

Индеец-Турок-Фут уставился в лицо Гирти с таким изумлением, что не мог вымолвить ни слова.

Без хижины из глоток индейцев вырвались крики ярости и разочарования.

Когда ренегат оправился от изумления, он выбежал из строения.

«Я выпью её кровь, даже если мне придётся потратить на это всю жизнь!» — закричал он. “Где ’Вата?” - и его глаза вопросительно блуждали по толпе.
"Где Белая Лисица? Кеновата! Кеновата!" - спросил я. "Где Белая Лисица?”

Он закричал во весь голос, но Кеновата не ответил ему.

Где был его приемный сын - его “бледное отродье”, как он сам, в своем гневном
моменты, как вы обычно его называли?


[2] Индейское название племени мауми.




ГЛАВА III.

ЭФФИ СЕНТ. PIERRE.


Недалеко от берега Моми, почти на расстоянии ружейного выстрела от форта
Майами, стоял торговый пост Митр-Сен-Пьер. Он был построен французом-спекулянтом за десять лет до начала нашей истории, и старик разбогател на своих инвестициях.
 Обладая проницательностью и тактом своего народа, он завоевал доверие дикарей, которые покровительствовали ему, к неудовольствию других конкурирующих постов вдоль реки.

Митре Сен-Пьеру было около шестидесяти лет, но в его глазах горел огонь молодости. У него было массивное телосложение, а его маленькая голова, совершенно не соответствующая остальному телу, казалось, была спрятана между широкими плечами, настолько у него не было шеи. Он не держал привратника в гостинице, которую обычно называли «Сен-
Ден; он часто выполнял работу десяти человек, выделывая шкуры, которые индейцы обменивали у него на огненную воду, и выполнял другие тяжёлые обязанности.

 Его семья состояла из жены-полукровки и протеже —
Последняя была юной брюнеткой, прекрасной, как полевые цветы,
купавшиеся в прозрачных водах Моми, и нежной, как ручной оленёнок,
который ел из её нежных рук. Он не скрывал, что она не была его дочерью; он рассказал ей, что однажды нашёл её в лесу неподалёку от хижины поселенца, разграбленной индейцами. Всё это, как сказал бы старый Сен-Пьер, произошло в Кентукки. Как часто
Эффи спустилась к реке и там, сидя среди цветов,
задумалась о том, чьим ребёнком она была и правдива ли история, которую рассказал старый торговец
то, что она так часто повторяла, было правдой. Она была счастлива на торговом посту, потому что её приёмные родители — несмотря на дурную славу, которую они имели за пределами форта, — относились к ней с добротой, и она никогда не нуждалась в мужском обществе, потому что красивые офицеры в красных мундирах его
Величества, служившие в Форт-Майами, часто заходили на пост и подолгу оставались с ней. Они принесли ей книги, которые стали для Ангела Моми такими же дорогими друзьями, как и их дарители в военной форме.

Между офицерами существовало сильное соперничество, и в конце концов
выбор Эффи пал на одного из многих.

 Майор Рудольф Раннион был красивым мужчиной, но сильно пристрастился к двум порокам, которые одолевали солдат, несущих скучную гарнизонную службу, — пьянству и азартным играм. Получив образование в Оксфорде, он в довольно молодом возрасте приобрёл офицерское звание в английской армии и вскоре оказался на гарнизонной службе в Америке. Его таланты и
манеры были пропуском в дружбу с Эффи Сент-Пьер, и
если девушка и проявляла симпатию к кому-то из своих поклонников, то
для британского майора. Она не знала о его пороках, и всякий раз, когда
было удобно, старый торговец говорил с ней таким тоном, который говорил ей
что он хотел бы, чтобы она когда-нибудь стала невестой британца.

Пока сгущающиеся сумерки созерцали сцену, разыгравшуюся в первой главе
, Эффи Сен-Пьер столкнулась с молодым индейцем из Оттавы перед "Постом"
.

Она узнала рыжего мальчика, который доставлял множество посланий из британского форта
в ее лесной дом.

“Ha! Ангел Мауми гуляет по вечерам, ” сказал молодой индеец.
Индеец остановился перед девушкой и достал изящный _billet doux_
из-под своего капюшона.

Эффи Сент-Пьер взглянула на адрес, в котором легко узнала почерк майора Ранниона.

«Каковы могут быть его желания сегодня вечером, сегодня вечером?» — пробормотала она, ломая восковую печать, и через минуту, в сгущающихся сумерках, прочла:

 «Эффи, у меня неприятности. Встретимся под гигантским тополем напротив бухты. Я жду тебя там. Ради всего святого, не забудь прийти.

 Рудольф».

 Она посмотрела на молодого Оттаву так, словно сомневалась в подлинности записки.

 У майора Рудольфа Ранниона проблемы?

Не прошло и пяти часов, как он покинул Пост в веселом расположении духа, и
уходя, она услышала, как он напевает радостную песню о любви, которую
он выучил из ее уст.

“Почему глаза белой девушки пронзают Оматлу?” - спросил мальчик-индеец.
“Она думает, что он принес ей раздвоенное письмо?”

Она ответила на его вопрос другим.

“ Где алый солдат? - спросил я.

— Внизу, под большим тополем.

 — Он болен?

 — У него помутился рассудок, — сказал молодой индеец, коснувшись своего лба.
— Он ходит вверх и вниз по реке, под листьями большого дерева,
Он сжимает и разжимает руки и бормочет что-то, чего Оматла не может понять. Он хочет, чтобы белая девушка подошла к нему?

— Да.

— Тогда отпусти белую девушку, — сказал юный Оттава. — Её рука может
охладить голову алого солдата.

— Оматла, сегодня в форте произошло что-то необычное?
 — спросила Эффи, решив не покидать факторию без
осторожности.

«Теперь губы Оматлы должны сомкнуться, — был неожиданный ответ, — и он должен
идти к воину и сказать, что Ангел Мауми отвернётся от него,
когда сгустятся тёмные тучи».

“ Нет! нет! ” закричала Эффи, бросаясь вперед и удерживая индейца
волшебным прикосновением своих тонких пальцев. - Я не брошу его в беде.
Оматла. Он мой самый близкий друг в том форте, и он
не будет звать меня понапрасну. Оставайся здесь, пока я не прибежу на Пост.

Кивнув в знак согласия, индеец остался на месте, и Эффи поспешила внутрь
здание.

Она давно уже рассказала своим приёмным родителям о своих встречах с британским майором под
деревом, из-за чего они ещё больше стали мечтать о браке, который, по их мнению,
_Прояснения_ намечались.

«Я спущусь к тополю, — сказала она, взглянув на пожилую пару и накинув на голову богатую шаль. — Я ненадолго уйду, и вам не нужно запирать ворота, пока я не вернусь».

Затем она прошла через комнату и достала из-под подушки на диване изящный пистолет с серебряной отделкой, недавно полученный в подарок от майора. Она сунула его за пазуху, плотнее закуталась в шаль, потому что на улице дул довольно сильный ветер, и вышла из комнаты.

Митр Сен-Пьер и его жена-полукровка обменялись озадаченными взглядами.

— Что может означать то, что девушка взяла пистолет? — спросил торговец на своём родном языке. — Раньше она никогда не брала его с собой на свидания.

 — Не знаю, — проворчала бледная скво. — Должно быть, собирается пострелять.

 — Пострелять в темноте? — сказал Сен-Пьер. — Если бы было светло,
 я бы подумал, что ты права, старуха, но сейчас что-то не так. Может, она собирается застрелить майора? Знаете, девушки — по крайней мере, в нашей стране — иногда приходят в голову очень странные мысли.

 Жена-полукровка громко рассмеялась и продолжала смеяться, пока
Щека Митры приобрела алый оттенок, верный предвестник урагана страсти
.

“Девушка, не стреляйте в алого солдата”, - сказала она. “Девчонка любит его, а не стреляет в мужчину"
она любит, а индианка - нет.

Старина Сен-Пьер прекратил разговор, поднялся на ноги и
демонстративно снял со стены свое ружье.

“Куда идешь?” - спросила его жена.

— Охочусь за огнём, — ответил он и взял из угла комнаты связку смолистых палочек, приготовленных для этой цели.

 — Кто несёт огонь? — спросила полукровка, которая, казалось, догадалась о причинах внезапной активности своего мужа.

“Я понесу его сам”, - хрипло ответил Сен-Пьер.

Эффи обычно сопровождала его на огненных охот и несла факел.
Но и тогда и сейчас он хотел взять ее, пока она за благородную жертву.

“Пусть жена неси огонь”, - сказала женщина, сгорая от желания следовать
ее Господь.

— Это было бы неплохо, — ответил старый Митр, — если бы мы все ушли и позволили красным ворам украсть всё, что у нас есть. Больше ни слова, женщина; я пойду один, и если я увижу твои глаза в лесу, я поставлю между ними кровавую точку.

  Испугавшись этой угрозы, смуглая жена снова замолчала, и
Торговец вышел из почты.

«Я собираюсь посмотреть, чем закончится эта любовная история, — пробормотал он, торопясь к реке. — Я никогда раньше не слушал их, но сейчас не могу устоять перед искушением, потому что, скажу я вам, что-то не так, когда молодая девушка выходит с пистолетом на встречу со своим возлюбленным».

Сумерки уже рассеялись, богиня ночи поднялась над горизонтом, озарив место свидания и прилегающий к нему ручей кристально-чистым светом.

Митр Сен-Пьер спустился по берегу реки к гигантскому тополиному
дереву. Тени, отбрасываемые огромными деревьями, укрывали его от
наблюдение. Тополь стоял на некотором расстоянии от своих соседей.

 * * * * *

“Итак, наконец-то ты здесь, друг мой". Я боялся, что ты не подчинишься
моей просьбе”.

В голосе британского майора звучали необычные нотки, а его лицо
в лунном свете было мертвенно-бледным.

Эффи Сен-Пьер заметила все это, прежде чем заговорила.

— Простите меня за то, что я усомнилась в подлинности послания Оматлы, — сказала она. — Вы говорили, что у вас неприятности, но я не могла в это поверить, ведь вы ушли от меня в таком хорошем настроении.

“ Ах, Эффи, облака иногда появляются, когда думаешь, что они далеко
когда небо - одно голубое поле от горизонта до горизонта. Неприятности
часто бывают неожиданными, поскольку это всегда нежеланный гость.

“ Значит, у тебя действительно неприятности?

“Да”, и майор оглянулся, чтобы увидеть, если уволенный мессенджером
задержался возле.

Но Omatla мчался в сторону своей деревни.

— Сегодня, девочка, — не прошло и двух часов, — у меня произошла стычка с Фирменом
Кэмпбеллом. Ты его знаешь — сын коменданта. В разгар попойки,
опьянев, он выпил за тебя тост, полный неуважения, и
я ударил его.

Эффи Сент-Пьер молчала, предчувствуя, что будет дальше.

 «Он пошатнулся от удара, — продолжал британец, — нанесенного моей
открытой ладонью, а когда пришел в себя, бросился на меня с пистолетом. Это была
самооборона, девочка. Я выхватил свое оружие и, чтобы спасти свою жизнь,
лишил его жизни».

 Из горла Эффи вырвался легкий крик ужаса.

— О, зачем ты убил его, Рудольф? — воскликнула она. — Он был всего лишь мальчиком — любимчиком своего отца и любимцем гарнизона. Ты не мог обезоружить его и таким образом сохранить свои руки чистыми от человеческой крови?

— Дело сделано, — сказал майор, — и пулю, застрявшую в его мозгу, уже не вытащить. Конечно, меня арестовали и бросили в гарнизонную тюрьму в ожидании суда. Несмотря на то, что я застрелил юношу в целях самообороны, меня осудят. Меня будут судить пристрастные присяжные; я чувствую это, я знаю это. Именно из-за подкупа я здесь сегодня вечером, Эффи, — здесь, чтобы сказать тебе, что я люблю тебя.

Протеже торговца отпрянула при этих словах, а преступник
выскочил вперёд и схватил её за руку.

— Да, да, я люблю тебя, Эффи Сент-Пьер, и я приглашаю тебя соединить наши судьбы.
Пойдём со мной. У меня есть благородный дом в Англии. Раннионы — благородного происхождения, и там, вдали от этих мстительных псов, мы будем наслаждаться благами, которые даёт богатство. Пойдём со мной. Уэйн продвигается вверх по долине. Он уверен, что победит союзные племена, и если меня здесь поймают, он отдаст меня военному трибуналу. В Канаде, девочка, я буду в безопасности. У меня там влиятельные родственники,
и из одного из её портов судно доставит нас в Англию.
Я не буду обременять вас долгой историей любви. Вы знаете, что я люблю
ты, и этого достаточно. Каждое последующее мгновение теперь драгоценно для меня.
 Пойдём, Эффи, улетим со мной в роскошный дом, далеко за эти леса,
где человек оказывается голодным волком по отношению к своему собрату».

 «Что?! связать свою юную жизнь с убийцей? — воскликнула Эффи. — Никогда! Рудольф
Раннион, и, кроме того, я никогда не любила тебя».

С губ офицера сорвалось ругательство.

“Я пришел сюда не для того, чтобы быть сбитым с толку”, - воскликнул он. “Ты станешь моей":
ты станешь, я говорю!

“Назад!” крикнул молодой девушки, и пистолет-его дар--мелькнуло у
ее лоно.

Британец пришел к внезапной остановке.

“ Еще один шаг, Рудольф Раннион, ” решительно крикнула Эффи, “ и
храбрый мальчик, которого ты убил, будет отомщен.

“Лучше умереть здесь, чем в том форте”, - прошипел преступник, когда его рука
метнулась вперед и выбила пистолет из рук Эффи. “ У меня есть ты,
теперь, девочка, и прежде чем я покину это проклятое место, я...

Воздух разорвал хлесткий выстрел; майор вскрикнул, пошатнулся,
подбежал к кромке воды, отчаянно хватаясь за воздух, а затем исчез среди
волн, образующих знаменитые пороги Моми.

Эффи Сент-Пьер, оглушённая смертельной пулей, пошатнулась и упала
Она упала на землю, но едва коснулась её, как с ветвей над головой спрыгнула фигура и подняла её на руки.

На фигуре была одежда вождя Оттавы.




Глава IV.

Юная волчица и Кеновата.


— Послушай!

— Кеновата! Кеновата!

Из индейской деревни донёсся громкий и отчётливый крик.

«Белый Оттава зовёт Кеновату».

«Он может звать до хрипоты. Кеновата, как мёртвая птица, не придёт к своей
скорбящей подруге».

«Вот! он перестал звать; теперь он охотится на Кеновату».

«Пусть охотится».

И ещё много минут они стояли на берегу реки, прислушиваясь к
смутным звукам, которые ночной ветер доносил из Оттавы.

 И пока они — Нанетта Фруассар и Кеновата — стояли там, давайте
расскажем о событиях, произошедших между уходом Джо Гирти из его
хижины и его возвращением с мстителями из союзных племён.

 Первая речь, произнесённая после открытия совета, вызвала
Протеже Гирти с отвращением отвернулся от собрания. Он слушал эту речь, и кровь бурлила в его венах, как расплавленная лава.
и, повернувшись, он решил осуществить план, который вынашивал уже давно.

Он больше не будет жить среди дикарей, хотя и был их вождём; он больше не будет называться сыном того, кто, возможно, убил его родителей.  В ту ночь он покинет деревню; он отправится на поиски наступающих легионов Уэйна и отомстит за своих родных, которых, как он считал, убили. Насколько он мог припомнить, его мысли были связаны
с Джо Гирти и его женой-индианкой, с танцем смерти, военным путём и
погоней в лесу. Отступник сказал ему, что его родители мертвы, что он
Он выхватил его, ещё младенца, из рук индейца, который собирался размозжить ему голову о дерево. В девять лет, судя по всему, он стал оттавцем. Его кожу раскрасили, он получил перья молодого вождя и индейское имя — Кеновата, или Белая Лиса.

Ему уже исполнилось семнадцать лет, он был безукоризненно сложен,
с приятным лицом, и вместо чёрных локонов, венчающих голову краснокожего,
его плечи обрамляли каштановые кудри, слегка завивающиеся.

«Больше я не буду жить среди тех, кто нападает на мой народ», —
решительно пробормотал Кеновата, направляясь к грубо сколоченной хижине, в которой он жил много лет. «Сегодня ночью я обрету свободу, и вскоре Безумный Энтони увидит Белого Лиса среди своих шпионов. О, если бы я мог встретить капитана Уэллса в лесу! Я возьму свою винтовку. Луза спит — он пьян, и он далеко. Тогда…»

Шаги в безмолвной части деревни прервали его фразу,
и мгновение спустя, когда он присел на корточки, мимо него промелькнула фигура Джо
Гирти.

В дородной фигуре отступника нельзя было ошибиться, и молодой беглец
заметил ношу, которую нес злодей. Он увидел белое
лицо, которое, казалось, смотрело на него через плечо Герти.

Отступник не заметил своего приемного сына, хотя мог бы заметить.
коснулся его протянутой рукой, и Кеновата немедленно поднялся.
и скользнул за ним.

Через щель в хижине белый индеец стал свидетелем сцены
между ренегатом и его женой и решил освободить прекрасную
жертву краснокожих, хотя и погиб при этом.

Много месяцев он бродил по лесу в надежде встретить юную
Волчицу — не для того, чтобы пустить ей пулю в сердце и таким образом избавить своё племя от напасти, а чтобы соединить свою жизнь с её жизнью — улететь в белые поселения, забыв о дикой природе и её кровавых сценах. Но она успешно ускользала от него, хотя иногда он добирался до тел её жертв, пока кровь ещё текла из ужасного полумесяца.

Но теперь им предстояло встретиться при поистине захватывающих обстоятельствах.

Кеновата подождал, пока шаги Джо Гирти не затихли в направлении
здания совета, затем поднялся и вошёл в хижину.

Лооса вскочила с взведённым пистолетом в руке, но, увидев, кто вошёл,
улыбнулась и указала на Нанетт Фруасар, которая не сводила глаз с белого индейца.

«Почему Кеновата покинул совет?» — спросила она.

«Боль в голове не даёт ему покоя», — печально ответил Кеновата,
прижимая обе руки к голове.  «Он скоро вернётся на совет,
но сначала ему нужно отдохнуть.  Пусть он ляжет на ложе рядом с молодой
Волчица?»

«Нет!» — прогремела Лооза, которая была достаточно пьяна, чтобы пробудить в себе гнев и подозрительность. «Белая Лиса перережет
Волчица разорвёт путы, и тогда Белая Оттава вырвет язык Лоозы
из её головы. Возвращайся на совет!»

 Дрожащий палец безумной скво указал на полуоткрытую дверь; но
вместо того, чтобы подчиниться приказу, Кеновата метнулась вперёд, как мяч,
и Лооза покатилась по полу. Прежде чем она успела прийти в себя, нож Кеноватты перерезал путы Нанетт Фруассар, и, вскрикнув от неожиданности, Девушка-Мстительница вскочила на ноги.

 Кеноватта набросился на Лузу, которую не мог одолеть в одиночку, потому что обезумевшая женщина, отрезвлённая своим положением, обладала
силой тигрицы. Увидев это, девушка бросилась ему на помощь;
но прежде чем она успела что-либо сделать, сильная женщина отбросила от себя Белую
Лису и выпрямилась.

 Это был критический момент для юных влюблённых.

 Кеновата взглянул на юную Волчицу, поднимаясь на ноги.

Она стояла у двери, вооружившись ножом для снятия скальпов, который
выхватила из угла, куда его швырнул Джо Гирти.

 С криком ярости, вызванным, возможно, мыслью о том, что её ждёт, если девушка сбежит,
индианка-ренегатка набросилась на
Нанетта. Кортик, похожие на грозные один Герти носил, блестела в
ее костлявая рука.

Девушка спокойно встретила безумного натиска; ее левая рука умело отразил
удар, что бешеная СКВО, направленные на нее, и ее правая рука, предшествовавших
на блеск стали, выстрел вперед.

Это был смертельный удар.

Кинжал выпал из рук Лузы; она пошатнулась и отступила назад, а Кеновата,
бросившийся на помощь Нанетт, подхватил её и опустил на землю.
Свою приёмную мать, от которой он получил немало тяжёлых ударов, он называл

«Пойдём!» — сказал он Нанетт на индейском языке, когда они
вооружились собственным оружием, «белая Оттава может вернуться в любой момент. Пойдём к реке?»

«Да, в низину, — ответила Девушка-Мстительница, — а потом я провожу вас к себе домой».

Не говоря больше ни слова, они вышли из хижины и вскоре переправились через реку в том же месте, где Нанетт переправляли как обречённую пленницу.

Выйдя из ручья, они услышали шум перед хижиной
Гирти и громкий голос отступника, звавшего Кеновату.

Когда шум стих, Нанетта взяла Кеновату за руку.

— Пойдём, посмотрим на логово молодой волчицы, — сказала она, глядя ему в лицо, и они поспешили через лес, молча, держась за руки.

Должно быть, они быстро шли три часа, когда их взору предстал блеск воды.  Серебристая жидкость лениво текла в сотне футов под ними в сторону Моми.

Известняковые берега были почти отвесными, и Нанетта, не выпуская руки Кеноваты, начала спускаться. Один неверный шаг — и они оба погибнут ужасной смертью на каменистом дне мелководного ручья далеко внизу, а спуск был чрезвычайно опасен.
ибо лучи луны лишь слабо проникали сквозь ветви
нависающих деревьев, указывая им путь.

Кеновата верил в молодую волчицу. Он чувствовал, что она будет руководствоваться
его безопасно.

Оба достигли темный проем, который вел в скале, и Нанетта
вскрикнула от радости.

“Это твой дом?” - полувопросительно спросил Кеновата.

— Мой дом и моя крепость, — ответила Девушка-Мстительница и через мгновение повела Кеновату по мрачным извилистым коридорам, в которых человек, не знакомый с этим местом, наверняка бы заблудился.

Наконец девушка отпустила руку белого индейца, и вскоре искра, высеченная из двух кремней, подожгла кучу коры.

Огонь осветил жилище мстителя.

Это была большая почти квадратная комната, стены которой, казалось, были выровнены руками великанов. На известняковом полу не было мусора, а в углу комнаты
стояли кушетка, несколько старых мушкетов, походные котелки и т. д., а над ними
на крепких верёвках висело от тридцати до сорока индейских скальпов.

Кеновата услышал журчание кристально чистой воды и попытался найти
их местонахождение.

“ Если Белая Лисица жаждет, ” сказала Нанетт, “ дай ей напиться из
источника, который бьет ключом вон из тех скал.

Она указала на угол подземного помещения, и
Кеновата отошел от огня.

“Сейчас я удивлю белую девушку”, - пробормотал он, опускаясь на колени перед источником
и зачерпывая рукой немного воды.

Затем он нанес на лицо прозрачную жидкость, сильно пахнущую известью, и
почувствовал, что краска смылась.

 С улыбкой на губах он повернулся к Нанетт, которая готовила
кусок оленины в багровом пламени.

Она не заметила его шагов в мокасинах.

“ Девочка, - произнес он по-английски.

Она подняла глаза и вскочила на ноги.

“Бледнолицый!”

“Да, Кеновата бледнолицый, хотя много лет был краснолицым"
Оттава.

Нанетт взяла его за руки.

“ И твоих близких они тоже убили? ” воскликнула она.

“ Да.

“Тогда мы объединим наши судьбы!” - сказала она: “Бок о бок мы отомстим за
смерть наших любимых. За каждый волос, упавший с их голов, упадет
краснокожий”.

“Да, да”, - воскликнул Кеновата. “Белая девочка, жизнь Кеноваты выросла
в твою. Он будет охотиться на краснокожих убийц вместе с тобой, и знак, который он оставит на их лбах, станет таким же ужасным, как твой. О,
наши родители будут жестоко отомщены! Боже, дай мне сил для этой задачи!

 — и юноша воздел руки к небу.
— Я снова клянусь, Кеноуата, — давай поклянемся вместе, — и через минуту пещера огласилась самой страшной клятвой, которую когда-либо давали враги краснокожих.

Это была клятва детей, осиротевших из-за томагавка.




Глава V.

Один из шпионов Безумного Энтони.


Митр Сен-Пьер добрался до тени тополя как раз вовремя, чтобы услышать
история трагедии в форте из уст майора Ранниона.

Старик был как громом поражен.

Во время повествования о кровавом деянии он обратил особое внимание на манеру
говорящего, отчетливо различимую в ярком лунном свете, и он почувствовал
, что офицер грубо искажает суть дела. Если бы он ударил
Фирман Кэмпбелл, как сказал он, в целях самообороны, почему он должен бояться
суд, который приближается? Ах! старик опасался, что это было неспровоцированное
убийство, и, пока офицер шёл вперёд, торговец взвёл курок, как
будто предвидел финал встречи при лунном свете.

Теперь он впервые понял, что Эффи не любит британца,
и тут ему пришло в голову, что она не забыла того, кого он выгнал со своего поста, велев ему держаться подальше под страхом смерти.

Почти затаив дыхание, он наблюдал за ними под деревом, и, когда Эффи направила пистолет в лицо майору, из его груди вырвался невольный возглас восхищения.

— Пристрели эту белую собаку, Эффи! — пробормотал он, испытывая отвращение к поведению человека, которого он давно уважал. — Пристрели его, и
Я отнесу его обратно в форт и скажу: «Вот собака, которая загрызла ягнёнка». Что?! — когда оружие выпало из рук Эффи. — Так не пойдёт. Я имею право голоса в этом деле, Ру Раннион, и вот что я скажу.

Разъярённый майор схватил юную девушку в охапку и стал
шептать ей на ухо о своих дьявольских намерениях, когда пистолет торговца
ударил его в плечо и выплюнул пулю, результат чего читатель уже
увидел.

 Митр Сен-Пьер выскочил из укрытия с криком ужаса,
подумав, что пуля совершила двойное смертельное дело, когда
он увидел, как с ветвей тополя упала тёмная фигура.

Он машинально резко остановился и присел в высокой траве,
оставаясь незамеченным для незнакомца.

Индеец — а именно так назвала себя фигура, упавшая с дерева, —
приземлился рядом с неподвижным телом Эффи Сент-Пьер, которое
он быстро поднял на руки и посмотрел в её белое лицо,
пылая торжеством в глазах.

— Это Уокомет! — воскликнул Митре, вскакивая с травы и подбегая к храбрецу.

 — Вождь...

 Прикосновение торговца заставило сердце индейца затрепетать, и
мускулистый парень, все еще державший Эффи на руках, повернулся к нему
с возгласом удивления.

Сен-Пьер поднял дуло ружья над своей защищенной перьями головой.

«Вакомет!»

«Митр Сен-Пьер!»

Торговец отпрянул при звуке этого голоса, и с губ говорившего сорвался легкий смешок.

«Ха! — ты принял меня за Вакомета, — продолжил он на безупречном английском. — Что ж,
возможно, из-за моего наряда я и правда похож на этого коварного краснокожего. Я
не подумал об этом, когда красился, но ещё не поздно всё исправить.
 Ты же знаешь, что в племени не должно быть сразу двух Вакометов.

Митр Сен-Пьер молчал, но ненависть всей его жизни сверкнула в его темных глазах.
его тело сотрясалось от неистового гнева.

“Я последний человек, которого ты ожидала встретить сегодня вечером”, - продолжал
белый в маске, спокойно глядя на лицо Эффи со смешанным выражением
любви и жалости. “Я был невольным зрителем этой встречи
, но она недавно завершилась. Я внимательно следил за ним, и, сэр, прежде чем он причинил бы вред этой прекрасной девушке, я бы всадил ему пулю в голову.

 В наступившей тишине французский торговец обрёл дар речи.

— Да, ты последний дьявол, которого я ожидал увидеть сегодня вечером, — прошипел он,
сделав шаг вперёд, — и чем скорее ты покинешь это место, тем лучше для тебя, Марк Морган. Вот! Отдай мне девочку — моё дитя — и
иди ищи своего безумного генерала!

— В данном случае я распоряжаюсь, Сен-Пьер, — невозмутимо сказал разведчик, — и я могу сказать вам как в первый, так и в последний раз, что, когда я покину это место, девушка, Эффи, отправится со мной. Я пришёл сюда по своим законным делам, и, сэр, ваша рука, насколько я знаю, состоит из костей и сухожилий и недостаточно сильна, чтобы помешать мне.
Уходи с тем, что я решу забрать с собой».

С уст Сен-Пьера сорвалась горькая ругань.

«Марк Морган — проклятый шпион Уэйна, — прошипел он, — не прошло и двух месяцев с тех пор, как
я выгнал тебя со своего поста и предупредил, чтобы ты держался от меня подальше. Ты проигнорировал это предупреждение; теперь я должен наказать тебя».

Рейнджер рассмеялся, и француз, вскинув винтовку, бросился вперёд.

Внезапно, но мягко, разведчик выпустил Эффи из рук, и винтовка Сен-Пьера встретила томагавк в воздухе.

В следующий миг оружие вырвали у него из рук; он увидел, как оно
Он описал дугу над его головой, и глухой всплеск подсказал ему, что
топор упал в воды Моми.

 Пока его рука, дрожащая от ярости, переполнявшей его сердце, тянулась
к томагавку, его взгляд был прикован к дулу пистолета,
неприятно близкому к его лбу.

— Я не собираюсь убивать вас, Митр Сен-Пьер, — сказал шпион, — но когда вы меня выслушаете, вы сможете вернуться на свой пост.

 Торговец ничего не ответил, но продолжал смотреть на молодого победителя со свирепостью тигра.

 — Бесполезно говорить вам, что я люблю вашу протеже, — начал молодой человек.
— Хотя, возможно, для вас новость о том, что мне обещана её рука, может быть в новинку.

 Клянусь, для Сен-Пьера эта новость была в новинку.

 — До этого Уэйн выступил из Гринвилла, чтобы наказать краснокожих, живущих в этих лесах, и, возможно, их белых помощников и пособников.
 Сэр, если вы не измените свою тактику, то месть, которая обрушится на эти земли, не оставит и следа от вашего поста. Я говорю это ради вашего же блага. Вы снабдили индейцев военным снаряжением, чтобы они сражались с нами, и, если вы вскоре не присягнете на верность Уэйну, я говорю
вы пожнете плоды правосудия. Ради безопасности девушки
Я забираю ее у вас сегодня ночью.

“ Безопасность! ” усмехнулся Сен-Пьер, указывая на британский форт. “Эти
Стены крепки, и тогда кто ищет _ ее_? _ он_ мертв?”

— Да, несомненно, ваша пуля прикончила его, — ответил молодой шпион,
глядя на реку, — но у Эффи есть другой любовник — тот, кто поклялся
втайне перед своими вождями, что завладеет ею. Сегодня вечером он
стоит перед собравшимися племенами и плюёт ядом в сторону Уэйна; завтра
ночью он может ворваться в ваши двери и унести её прочь,
переступив через ваш труп,
— Возможно, это приз, которого он жаждет.

 

С губ Сен-Пьера сорвалась усмешка. — Ах! Вы можете усмехаться, когда он далеко. Вы не знаете его так, как я.
Я слышал, как он клялся — несмотря на дружбу, которую его народ питает к вам, —
что завладеет этой прекрасной девушкой, женщиной, которую я люблю, которую вы
воспитали с детства.

 Эта женщина поедет со мной.— В Гринвилл.

 — Ты поведёшь её через лес одну?

 — Да.

 — Теперь этот путь — дорога смерти!

 — Я уже проделал это путешествие, — ответил Марк Морган, — я знаю
я обойду все опасные места между этим местом и Гринвиллом, и когда Безумный
Энтони накажет индейцев, я приведу девушку обратно.

— Зачем волку возвращать ягнёнка в овчарню?

— Возможно, она захочет увидеть вас и провести церемонию в
Почтовом отделении, с которым у неё связано много приятных воспоминаний.

— О, если бы у меня было оружие, Марк Морган! — прошипел Сен-Пьер, машинально потянувшись к ножу. — О, если бы у меня было оружие, я бы
растянул тебя мёртвым на этой земле, а потом бросил бы рыбам,
которые плавают в том ручье. Сейчас у тебя преимущество, но ты
не долго тебе это удастся. Ты превратил меня в дьявола, Марк Морган, — в самого
злобного врага, какого только могут иметь американцы. Я возвращаюсь на свой пост, берусь за оружие и присоединяюсь к союзным племенам. В былые времена я ходил по тропам войны с Индейской Ногой, Коже-Губой и другими вождями. Я не забыл уроки, которые извлёк из общения с ними. Это старое тело всё ещё обладает эластичностью юности; эти глаза не утратили своей проницательности;
этот разум по-прежнему обладает проницательностью, которая сбила с толку короля Франции,
и когда я направлю все свои силы против тебя, сэр, пёс-шпион,
у тебя столько же шансов на спасение, сколько у лесного клеща под
индейским каблуком.

«Мы ещё встретимся, — продолжил Сен-Пьер, прежде чем шпион успел вымолвить хоть слово, — и эта девушка, — он указал на Эффи, которая пришла в себя и цеплялась за руку своего возлюбленного, — и эта девушка, — повторил он, — будет слушать стоны, которые я вырву из твоего сердца, бессильная тебе помочь. Я буду преследовать тебя с такой мстительностью, с которой не сравнится самая жестокая вендетта Старого Света. Помяни моё слово,
Марк Морган; забирай девчонку и уходи.

Когда Митр Сен-Пьер закончил, он отошёл в сторону и махнул рукой в сторону
спящей реки.

«Пойдём, Эффи, — сказал шпион, беря девушку за руку. — Если для твоего спасения нужно было
превратить этого человека в дьявола, то лучше, чтобы ты больше не жила под его крышей».

Сен-Пьер нахмурился, и когда шпион пронёсся мимо со своим бледным
цветком, до его слуха донёсся звук быстрых шагов.

— Марк, послушай, — прошептала Эффи.

— Я слышу их, девочка, — сказал он, не останавливаясь. — Это британские
солдаты, которые обнаружили побег майора. Они не должны меня найти.

Он подбежал к кромке воды, где внезапно остановился и с
поразительным возгласом в замешательстве огляделся.

«Где моя лодка?»

 Вопрос непроизвольно сорвался с его губ.

 Его каноэ исчезло — исчезло с пучков травы, к которым он его надёжно привязал!

 В замешательстве шпион повернулся к тополю.

Он увидел, как несколько британских солдат и индейцев перебрались на сторону Сент-Пьера.

«Там! Там!» — взволнованно закричал торговец, указывая на пару,
выделявшуюся на фоне серебристой поверхности Моми. «Смотрите! Смотрите! Марк
Морган, проклятый шпион Уэйна!»

С ужасными воплями индейцы заметили храброго разведчика и бросились вперёд.

Пистолет Моргана сверкнул в его руке, и прежде чем первый дикарь успел броситься на землю, он взмыл в воздух с пулей в сердце.

В следующий миг разведчик спрыгнул с берега и вместе с Эффи поплыл к конусообразному острову, поросшему молодым тополем и вязом, который находился чуть ниже по течению.

«Не стреляйте!» — крикнул торговец, выбив своим томагавком несколько ружей из рук индейцев. «Вы можете попасть в девушку, и
она моя. Он приземлится на Конус, и там это будет так же верно, как смерть!
мы поймаем нашу добычу ”.

При этих словах смельчаки подняли крик, и группа на берегу наблюдала за ними.
двое в воде.

“Конус”, как назывался остров, лежал на небольшом расстоянии ниже
подножия порогов и в сравнительно спокойной воде. Разведчик часто бывал там и знал каждый сантиметр этой земли. Её площадь составляла всего восемь акров, четверть из которых занимала впадина, часто орошаемая рекой Моми.

 Наконец ноги Моргана коснулись дна ручья, и он, держась за
Эффи, стоя по пояс в воде, пробиралась к конусу.

«В безопасности!» — воскликнула девушка, глядя в глаза своему возлюбленному.

«Ещё нет, Эффи, — посмотри туда!» — и палец шпиона указал на нежелательное зрелище на реке.

Индейцы прыгали в воду и плыли к острову!

Эффи повернулась к Марку с бледным лицом.

— Я оставил здесь свою винтовку, — сказал он, — и с её помощью мы не дадим краснокожим
приземлиться.

Было очевидно, что его последние слова были сказаны, чтобы успокоить девушку,
когда он считал, что шансы на победу очень малы.

Он отвел ее от берега и достал из дупла сгнившего бревна
длинноствольное ружье.

Приказав Эффи оставаться в тени тополей, шпион шагнул
к воде с оружием наготове.

Секунду спустя чья-то рука коснулась его плеча.

“Эф...”

“ Тише! ” предостерегла девушка, приложив палец к губам.

“ Что? ” осмелился прошептать он.

“Кто-то внизу, в лощине, Марк. Я только что слышал человеческий голос. Боже мой
! неужели это индейцы?”

Марк Морган издал возглас ужаса. Были ли дикари на острове
и другие быстро приближались?

Это был ужасный момент!




ГЛАВА VI.

НЕОЖИДАННЫЙ ВЫСТРЕЛ.


“Да, Марк, в лощине кто-то есть”.

Это заявление, повторенное во второй раз, возбудило Марка Моргана.

Он посмотрел вниз по реке и увидел три головы с перьями, плывущие,
так сказать, по залитой лунным светом воде; и вдоль берега, чтобы получить точку
напротив Конуса бежали шесть или восемь британских солдат, чьи позолоченные
пуговицы и алая форма делали их заметными отличительными чертами для винтовки
рейнджера.

Не обнаружив среди них Сен-Пьера, разведчик снова посмотрел вниз по течению и заметил длинные седые волосы старого торговца, плывущие рядом с перьями цапли вождя оттавов.

Как мы уже говорили, положение этой пары было крайне критическим.

Если бы у них была лодка — каноэ разведчика, которое таинственным образом исчезло, как уже видел читатель, — они могли бы надеяться на спасение, потому что у их врагов не было баркасов, и они не могли их преследовать.

В момент нерешительности, последовавший за поразительным заявлением Эффи, возможно, было упущено драгоценное время, которое Марк Морган, проклиная себя за бездействие, решил наверстать.

Индейцы на острове — в лощине!

«Возвращайся в тень этого тополя, девочка», — крикнул шпион, отступая назад.
Эффи с берега. «Нужно разобраться с этими голосами в лощине.
 Краснокожие, кажется, плохо плавают, и слава Богу! Вот, встань за этот ствол, возьми мою винтовку и пристрели первого краснокожего, на которого попадёшь. Я уже видел, как ты стреляешь, Эффи. Будь внимательна. Я скоро вернусь».

Храбрая девушка улыбнулась, взяв винтовку разведчика, и перевела взгляд на головы в воде. Он на мгновение сжал её руку, горячо пожал её, посмотрел в её решительное лицо и скрылся среди молодых тополей.

Через несколько шагов он оказался на месте, откуда открывался неплохой вид на
долину.

Когда-то река протекала через долину, образуя два островка
из Конуса, и, следовательно, из-за частых разливов там произрастало мало
представителей растительного мира. Но у кромки воды теперь росла
группа серебристых ив.Под кленами, не увидев ни одного живого существа в почти обнажившейся низине, шпион устремил взгляд на это место.

«Должно быть, Эффи ошиблась», — пробормотал он, собираясь поискать девушку, убеждённый, что они были единственными обитателями острова.
«Я должен поспешить к ней, потому что ей может понадобиться моя помощь. Я не считаю нужным осматривать тот холм, потому что… Чёрт возьми! Клянусь своей душой! стон».

 Звук, донёсшийся до ушей шпиона, исходил от группы серебристых
клёнов у воды, и, когда Морган повернул туда голову, он
увидел, как среди белых листьев что-то сверкнуло.

«Этот стон не был притворным; он исходил от тяжелораненого человека, и
этот человек — белый, потому что он сказал: «О, Боже мой!» Индеец никогда
так не говорит; он умирает молча; он никогда не стонет».

 Убедившись, что в кленовой роще находится только один человек,
раненый, разведчик приблизился к роще и остановился среди деревьев на опушке.

 Все было тихо.

Затем он пополз вперёд с обнажённым ножом.

Всё дальше, дальше, в самую гущу кленов, но никого не встретил!

«Мог ли я ошибиться?» — снова и снова спрашивал он себя. — Я был
минуту назад я готов был поклясться, что слышал стон среди этих кленов.;
но теперь...

“Господи, дай мне сил!”

Марк Морган резко остановился. Всего в десяти шагах от него лежал
говоривший.

Его позолоченные пуговицы сверкали в лучах молодой луны, а его
алый мундир казался таким же бледным, как лицо, которое шпион увидел сквозь
деревья.

Моргану хватило мгновения, чтобы подбежать к раненому.

Тот поднял взгляд и со стоном отчаяния отпрянул от того, кого принял за индейца.

— Майор Раннион! — воскликнул шпион, узнав испуганное лицо, обращенное к нему.

— Да, а вы кто?

“Марк Морган”.

“Шпион Уэйна?”

“Да, но как вы сюда попали? Моя лодка!” когда его взгляд упал на каноэ,
плохо пришвартованное к корню клена. “Нет, тебе не нужно говорить. Я могу прочитать
теперь все. Сен-Пьер застрелен не насмерть. Ты упал в воду,
случайно нашел мою лодку и пришел сюда”.

“ Да, умереть, ” простонал майор. — Послушайте! О, Боже, мои враги и ваши тоже
преследуют нас до самого ужасного конца».

 Лицо британца побледнело от страха, когда воздух разорвал ружейный
выстрел.

 — Мужайтесь! — крикнул Марк Морган, наклонившись над человеком — своим врагом. — Ложитесь!
совершенно неподвижно. Я сейчас вернусь, и тогда мы покинем остров; наконец-то мы их перехитрим».

 Он выпрямился и бросился прочь от убийцы к тому месту, где оставил Эффи Сент-Пьер.

 Он узнал звук своего ружья.

 Он увидел, как отважная девушка со спокойствием храброго мужчины забила гол, и она слегка улыбнулась, глядя ему в лицо.

— «На одного оттавца меньше, Марк, — сказала она. — Выйдя на лунный свет и показав направленную на них винтовку, я заставила краснокожих отступить на середину реки, где они могут коснуться земли, и пока
С тех пор они боялись приближаться. Тогда один из них стал насмехаться над своими
товарищами, сказал, что руки белой девушки дрожат, как листья, и
вышел вперёд. Ах! Марк, он больше никогда не будет сражаться. Смотрите! Вниз по течению
демоны похожи на буйки».

«Пойдём, девочка, мы покинем остров».

«Что, Марк, на лодке?»

«На моей лодке, Эффи. Ха! Посмотри туда!» Они собираются обойти нас с фланга».

 Он указал вверх по реке на место, откуда несколько британских
солдат прыгали в воду, чтобы действовать сообща с Сен-
Пьером и их красными союзниками, обойдя остров с фланга.

Эффи тут же направила шпионскую винтовку на алые мундиры.

«Нет, Эффи, это королевские солдаты, — сказал Марк, осторожно забирая у неё оружие. — Мы не воюем с Англией, и смерть британца от нашей руки может вызвать скорбь в тысячах домов. Пойдём, мы ещё победим их».

Он поймал ее за руку и рванулся с места, почти прямо в лицо
лица британцев, некоторые из которых были на середине потока над Конусом.

Несколько минут хватило, чтобы довести их до раненого британца, и
лодка шпиона.

“Майор Руннион!”

Восклицательный клокотала невольно Эффи губы.

Майор застонал и отвернулся от девушки, которую он грубо оскорбил, причинив ей глубокую
обиду.

«Возможно, будет правильно оставить тебя здесь, — сказал Марк
Морган, глядя на майора. — Ты убийца и заслуживаешь виселицы, но я не из тех, кто оставляет
собратьев умирать без шанса на спасение». Если бы они нашли тебя здесь, то убили бы без промедления, и я сомневаюсь, что ты не готов к встрече с высшими силами. Мы заберём тебя с собой, и если ты поправишься, что, честно говоря, я считаю маловероятным, я передам тебя
Безумный Энтони, и вы можете догадаться что он сделает с тобой”.

“Возьми меня с собой”, - простонала Руннион. “Не дай мне попасть в их
руки. Когда я приду в себя, я встречусь с ними и буду сражаться честно.

Взглянув на Эффи, шпион поднял британского солдата на руки и
уложил его на дно лодки.

Британец благодарно улыбнулся.

“ Залезай, девочка.

Эффи Сент-Пьер запрыгнула в лодку, и разведчик последовал за ней.

«Теперь за весло!» — сказал он, хватаясь за весло.

Лодка отошла от берега; индейцы внизу закричали.
на что британцы наверху быстро ответили. Эффи схватилась за
верную винтовку разведчика.

Несколько гребков — и они обогнули южную оконечность острова, и
каноэ предстало перед взором британцев.

Смелых путешественников встретил изумлённый возглас.

Марк Морган направил лодку к правому берегу ручья, и, словно в помощь им,
перед ярким диском луны проплыли облака.

— «Стреляйте в них! Стреляйте!» — раздался громкий голос с берега.

Солдаты, находившиеся в середине потока, вскинули винтовки на плечи
они держали над головами, и полдюжины вспышек встречали
жильцов каноэ. Шары пролетели над их головами и с глухим стуком ударились в
пористые тополя, покрывавшие берег.

Шпион рассмеялся, как пули свистели над ними, и, взглянув на
облака, постепенно проходя до Королева ночи, гнал свою лодку
быстрее через спокойные воды, и вскоре они были вне зоны действия--для
в тот момент были в безопасности.

Затем Марк Морган сбавил скорость и велел Эффи взяться за весло.

«Я должен немного побыть хирургом», — сказал он, повернувшись к майору, который,
во время полёта неподвижно лежал на дне лодки.
«Майор, мы благополучно переплыли реку. Боюсь, ваши соотечественники —
плохие стрелки. Тише! не разговаривайте. Я вижу, это раздражает вашу рану».

В следующий момент шпион снял окровавленную одежду с раны
британца, которую он, немного разбираясь в хирургии, принялся
осматривать.

Он обнаружил, что пуля из винтовки торговца весом в пол-унции пробила
правый бок солдата, нанеся одну из самых ужасных
ран, которые молодой шпион когда-либо видел. Потеря крови была очень
Отлично, а теперь, когда мы отбуксировали каноэ шпиона от причала к Кону, британец был слаб, как ребёнок.

 — Твоя рана перестала кровоточить, — сказал Марк, глядя в лицо Ранниону, — и я должен сказать, что ты выглядишь неважно.  Сейчас я мало что могу для тебя сделать, но когда мы доберёмся до укрытия, я сделаю всё, что в моих силах.

Затем Марк подложил под голову солдата подушку, сделанную из его одеяла, и другими способами постарался
создать ему комфортные условия.

«Я знаю место, где мы можем сегодня спрятаться», — сказал Марк, подползая к
Он сел рядом с Эффи. «Уже глубокая ночь, девочка, и, слава богу, до рассвета мы доберёмся до места».

 Он выглядел как дикарь, которого изображал, сидя рядом с Эффи и
разговаривая с ней тихим шёпотом. Длинные перья цапли колыхались у него на плечах; у него был зоркий взгляд оттавца, а тело было покрыто блестящей боевой раскраской.

Когда небо на востоке наконец начало светлеть, каноэ
увеличило скорость под сильными ударами весла Моргана, и когда
наступил рассвет, шпион направил своё маленькое судно вверх по
узкому ручью, окружённому отвесными скалами.

“Эффи, недалеко отсюда есть пещера”, - сказал он, когда лодка понеслась
время от времени натыкаясь на камни, которые свидетельствовали о мелководье
ручья, по которому они плыли.

“ Теперь, когда мы в безопасности, Марк, я надеюсь, что Уэйн...

Фразу прервал треск винтовки над головой, весло
выпало из рук Марка Моргана, и он опустился на дно лодки
.

С лёгким криком Эффи Сент-Пьер схватила лежавшую у её ног винтовку и посмотрела вверх.

 Две фигуры на выступающем из земли камне в пятидесяти футах над ней привлекли её внимание.

“Брось винтовку, девочка”, - донесся до нее серебристый голос.
В то время как лодка разворачивалась среди камней.

Две фигуры начали спускаться.

“ Быстрее! ” крикнула Эффи, откладывая ружье в сторону и бросая взгляд на
окровавленное лицо своего возлюбленного. “ Он не индеец, - и она указала на него.
когда снова подняла глаза. “ Молодая волчица обагрила свои руки
кровью друга!

При этих словах крик сорвался с губ первого из спускавшихся по склону,
и ещё быстрее вниз по скалам помчались прекрасный Ужас Моми и
Кеновата.




Глава VII.

Клятва краснокожего.


Неописуемо взбешенный тем, что его призыв остался без ответа со стороны
его _protege_, Джо Герти повернулся к индейцам и позволил себе разразиться
градом ругательств. Обнаружив, что его красные союзники немы или
разговаривают друг с другом неразборчивым шепотом, он вышел из
Сиде Турция-ноги в кучку отщепенцев, состоящий из его
брат Саймон, капитан. Макки, Эллиот, и ряд других.

— Джо, для меня это ясно как день, — сказал Саймон Гирти.

— Тогда выкладывай.

— Девушка и Кеновата, как ты называешь своего бледнолицего отродья, вместе.

В следующий миг белый Оттава вбежал в хижину, где жили мертвецы.

Индейка-нога последовал за ним.

Факелы, которые несли индейцы, снова осветили жуткую картину, и Гирти внезапно повернулся к вождю.

«Должно быть, Саймон сказал правду, — сказал он, — ружье белого отродья пропало».

«И он с молодой Волчицей», — прошипел Индейка-нога. — Теперь он станет врагом краснокожих. Белый Оттава поможет нам выследить его?

 — Да, да, — воскликнул Джо Гирти, хватая протянутую руку вождя, но через мгновение его щёки побледнели от
ледяной бледности в свете факелов.

Он подумал о смертоносных пулях, вылетевших из винтовки Волчицы.

Индеец догадался, что означает ужас отступника.

«Мужчины, которые боятся скво, должны носить длинные волосы и рвать сухожилия на руках, — прошипел индеец с едкой насмешкой.
«Завтра ночью в хижине Индейской-Ноги соберётся союз, который будет преследовать Кеновату и Волчицу
до холодных вод тёмной реки.
У Индейской-Ноги когда-то был мальчик — славный сын, но на его черепе
остался след от зубов Волчицы. До этого момента воины отказывались
давать клятву, которую навязал бы им бездетный отец.
Теперь пришло время. Вчера вечером Индейская Нога встретился с молодыми вождями.
 Кожаные Губы, Вакомет, Сегастаро и другие жаждут красной клятвы.
 Ах, щёки Маниту станут такими же белыми, как у моего брата, когда
слова краснокожего проникнут в его душу. Если белый Оттава сможет согнать снег
со своих щёк, пусть войдёт в вигвам Турок-Фут, когда другой сон
закроет глаза женщин».

«Я буду там», — воскликнул отступник, с огромным усилием
сохраняя спокойствие. «Эти пальцы жаждут сжать горло Белой Лисицы,
мой нож покраснеет от крови из его сердца. Можешь забрать
Волчица, она убила столько Оттавов, что заслужила тысячу смертей, но мне нужен мальчик — не забывай об этом.

— Если белый Оттава присоединится к нам, он получит мальчика, — сказал Индейская Нога.
— _Нам_ нужно сердце Волчицы.

Желание Гирти выйти на след юноши, которого он теперь ненавидел всем сердцем,
делало его нетерпеливым.

— Почему бы не сегодня? — сказал он.

«Белый индеец может встать на пути пули молодой Волчицы», — саркастически
произнёс вождь, отступая в сторону и указывая красной рукой на дверь. «Но Индейка-Нога подождёт, пока не будет принесена клятва».

Отступник остановился.

С таким же успехом он мог бы выстрелить себе в висок, как и попытаться в одиночку выследить Кеновату и его мстительного товарища. Пока
Индейская Нога говорил, его мысли вернулись к истории прошлого,
прошедшего за один короткий год. Он мог бы насчитать двадцать вождей,
на чело которых был нанесён роковой полумесяц Волчицы. Перед кострами совета
вспыльчивые вожди поклялись выследить Деву-мстительницу; с этой целью
они покинули деревню, и вскоре охотник нашёл их в лесу, с содранной кожей
и красным полумесяцем на лбу.
Джо Герти дрожит, потому что ружье Нанетт однажды было нацелено на него, и
только случайность - споткнувшийся о скрытый корень - спасла
его жизнь.

“В союзе - сила”.

Так думал отступник, и он чувствовал, что успех сопутствует
лиге, которая вот-вот будет сформирована.

Индюшачья лапка рассмеялся, когда увидел, что отступник уклоняется от задачи
охотиться на молодую волчицу в одиночку.

— Пойдёмте, — сказал индеец, направляясь к двери, — храбрецы возвращаются в
дом совета. Не забудьте про хижину Туфельки-на-ноге — когда
женщины уснут.

“Я не забуду”, - сказал отступник, и в следующий момент эти двое
возвращались в здание совета.

Храбрецы не были удивлены бездействием, последовавшим за побегом
террора мауми. Многие считали, что она в сговоре
со Стражем Менетоком, Злым Духом, и самые храбрые содрогались, когда
они думали о том, чтобы последовать за ней в мрачные дебри лесов.

Вскоре, как будто ничего не случилось, совет возобновился, и на Уэйна снова посыпались самые горькие оскорбления.

Джо Гирти присоединился к своим братьям-отступникам на циновках внутри круга,
и, не думая о буре, которая вскоре должна была опустошить прекрасную долину Моми,
он слушал всплески индейского красноречия, которые
пугали птиц в их хрупких домиках на лесистых берегах мерцающего ручья.

Теперь у него было одно желание — вонзить нож в сердце
мальчика, которого он вырвал из рук индейца с томагавком и сделал
красным вождём.

Совет наконец распался под адские крики, последовавшие за речью Синего
Пиджака.

Цели британцев и ренегатов были достигнуты. Все
попытки к миру со стороны американцев были теперь бесполезны;
каждый воин союзных наций поклялся сопротивляться Уэйну до последнего
и умереть на охотничьих угодьях своих отцов.

“Помни!” - прошептал Индюшачья лапка на ухо Герти, когда тот скользил мимо.
"отступник". “Проклятые слова, когда приходит новый сон. Волчица
должна умереть, прежде чем мы встретимся с безумным белым вождем.

«Сейчас или никогда!» — таков был ответ, потому что Гирти знал человека, который
вёл своих солдат с южных постов.

Теперь индейцам не нужно было иметь дело ни с Хармаром, ни с Сент-Клэром!

 * * * * *

 В течение следующего дня в деревне Оттава не произошло ничего примечательного, связанного с нашим романом, и когда, судя по всему, краснокожие снова уснули, отступник вышел из своей хижины и направился к реке.

Время от времени он проходил мимо вигвамов, из которых доносились голоса, и
раз или два из любопытства, поскольку его дело не было срочным, он
останавливался и ловил слова краснокожего собеседника. Повсюду
но обсуждалась только одна тема — приближение Уэйна
и вероятный исход кампании.

У одного из шалашей он задержался дольше обычного и не позволял
себе отдыхать, пока не разглядел говоривших.

Одним из них был Стервятник, опытный вождь племени виа и представитель
своего народа на общем совете; его спутником был проворный юноша, одетый как помощник вождя Оттавы. Последний
был незнакомцем для Гирти, который знал каждого человека в Оттаве,
мог отличить каждого в темноте по голосу, и это не
Удивительно, что молодой Оттава попал под подозрение ренегата.
 Глаза-Стервятника, которые плясали под влиянием огненной воды бледнолицего, были чрезвычайно разговорчивы, и Джо Гирти слушал с растущим негодованием, пока тот разглагольствовал о количестве воинов-союзников, планах и расположении сил подозреваемому, который, по его словам, вернулся с утомительной разведки слишком поздно, чтобы участвовать в совете.

Чем дольше ренегат смотрел на юную Оттаву, тем сильнее становились его подозрения,
пока они не превратились почти в уверенность. И когда он
скользнул из своего укрытия, он чувствовал, что белая кожа лежать под
война-краска блестела на теле грифа-глаз собеседника’.

Однако он не ушел далеко, пока не остановился перед белой березовой хижиной
, и при звуке его голоса двое молодых храбрецов пробудились от
легкой дремоты.

Их черты лица говорили о том, кем они были на самом деле - близнецами.

— Знают ли Пантеры-Близнецы, где отдыхает Стервятник, Веа?

— Знаем.

— Наблюдайте за Веа и тем, с кем он разговаривает, — ответил отступник, —
и когда этот человек выйдет из хижины Веа, схватите его без шума,
связать его, привести его в тигровой гнездо, и присматривали за ним, пока я
возвращение. Ни в коем случае не производите шума, который разбудит воинов, ибо
в беде тот, кто разговаривает с глазами стервятника, может сбежать. К
Белый Вихрь[3] он стоит тысячи винтовок”.

Глаза братьев вспыхнули при последней фразе, и, верные индейскому характеру
, не задав ни единого вопроса, они ускользнули в звездном свете.

Низкий и торжествующий смешок вырвался из груди отступника, когда он
снова сосредоточился на своей миссии, и его губы приоткрылись, произнося тихим голосом:

— Завтра у Безумного Энтони станет на одну молнию меньше, если я не
прогляжу сквозь краску и прочую ерунду этого молодого парня, тогда вы можете
считать Джо Гирти старым слепым дураком. Да, этот парень, который таскается за
Глазным Стервятником, пьяным стариком Уи, — один из шпионов Уэйна, и если его
друзья будут называть его Марком Морганом, он будет откликаться на это имя. Ха! ха!
ха! Лиса может тысячу раз забраться на насест, не попав лапой в ловушку, но в конце концов её время придёт».

 Вскоре отступник добрался до конца своего ночного путешествия — до хижины Турок-Фут, ближайшей постройки такого рода к реке.

Прежде чем войти в строение, он услышал смутный гул голосов,
а переступив порог, обнаружил, что немного опоздал.
 Его появление было встречено одобрительным ворчанием,
не лишенным удивления, и Гирти не ожидал увидеть грозных
вождей, которых Турок-Фут, по-видимому, привлёк к своему мстительному
предприятию.

Первым среди них возвышался гигантский предводитель лиги,
Турок-нога, который теперь был одержим поистине дьявольским замыслом
отомстить за смерть своего сына. Затем появился Кожаные Губы, знаменитый
колдун из племени вайандот, более хитрый и мстительный, чем любой другой индеец,
никогда не игравший роль пророка; затем Уокомет, краснокожий возлюбленный Эффи Сент-Пьер, высокий и, для индейца, чрезвычайно красивый, своего рода денди среди красавиц и красавцев леса, но в бою — словно торнадо, а на тропе — словно рысь.

Помимо трёх уже описанных, в лигу входило ещё много известных краснокожих, и только один бледнолицый.

Когда Гирти вошёл в хижину Индейца-Ноги, он увидел, что её обитатели собрались вокруг большого плоского камня, лежащего на земле в центре хижины.
На этом камне лежал кусок выделанной оленьей шкуры, на котором Стома, один из членов лиги и довольно талантливый художник, рисовал тотемы вождей. В тишине тотемы были закончены, и голос
Индейской Ноги приветствовал собравшихся.

«Мы здесь, чтобы принести клятву, от которой содрогается Маниту. Пусть те, кто не хочет клясться, выйдут на свет его костров».

Ни одна фигура не пошевелилась.

«Клянусь своим тотемом и сердцем Маниту, и
под нашими тотемами мы напишем наши знаки в тёплой крови,
которая льётся из наших сердец!»

От значения этой ужасной клятвы у всех похолодело в груди,
и вскоре Индейская Нога достал свой скальпельный нож из богато украшенных ножен.

«Индейская Нога поклянется первым, — сказал он, приставив острие ножа к своей обнаженной красной груди, — и когда мы все поклянемся, каждый из нас выпьет кровь, которая брызнет из нанесенных нами ран, как мы выпьем кровь из сердца молодой Волчицы».

Мгновение спустя нож скользнул по коже прямо над сердцем вождя, и дымящаяся кровь хлынула, как крошечная струйка,
внезапно освободившаяся от сдерживающей её силы.

— Сейчас!

 Индеец окунул руку в красную жидкость и бросил окровавленный член
вверх.

 — О! Кай Джа Маниту...

Выстрел из винтовки в свете звёзд, не сопровождавшийся волчьим воем, который предшествовал стольким смертельным выстрелам по краснокожим жителям северного Огайо, прервал ругательства, и Стомах, краснокожий художник, с бульканьем и стоном рухнул на землю, и его кровь хлынула на тотемы — последнюю работу его рук.

Смертельный выстрел, казалось, пригвоздил Лигу Смерти к кровавому месту, и
каждый из них уставился на окровавленную фигуру и почти уничтоженные
тотемы!

Истребительница, которую быстрые действия могли бы отдать в их руки,
летела к своей скалистой твердыне. Ибо все узнали щелчок
смертоносного ружья и поняли, что молодая волчица уже напала на след
Лиги Смерти.

Индюшачья лапка заговорила первой. Хотя с ужасом Stomah по
внезапный взлет, он не был напуган. Вместо страха на его смуглом лице читались необычайная храбрость и жажда мести.

Его голос вывел спутников из оцепенения.

«Его место займёт другой!» — спокойно сказал он, указывая на
поражённый вождь. «Как только кто-то падёт под выстрелом Волчицы, если
падут и другие, его место займёт другой. В Лиге всегда
будет семь мстителей».

 В ответ на эту короткую речь раздался крик, и Стомах Тушка-нога
сделал надрез над бездыханным сердцем, достаточно большой, чтобы в него
просунулась человеческая рука.

— Здесь хватит крови для клятв, которые превзойдут числом костры Великого Духа, — воскликнул он, погружая правую руку в рану и омывая её кровью, которая окружала сердце мёртвого вождя.

 — Следуй за Индейской Ногой! — воскликнул он, вытаскивая руку и сметая
круг с окровавленным членом.

Команда была исполнена. Рука Джо Гирти, обагрённая человеческой кровью, стала такой же красной, как у индейцев, и затем, подняв окровавленные члены к небу, пока красная жидкость стекала по их рукам, они поклялись омыть свои руки и испить кровь сердца Нанетт Фруасар, Прекрасного Ужаса Мауми, и Кеноватхи. Джо Гирти поклялся в особенности в отношении последней.

Это была ужасная клятва во всех смыслах этого слова!

«Сейчас мы не будем преследовать её, — сказал Индюк. — Она далеко.
Но мы знаем, где её логово — у ручья с высокими стенами. Мы
выследим там юную Волчицу, а затем — совершим то, о чём до этого часа не осмеливался
подумать ни один храбрец, — войдём в её логово и выпьём её кровь.
 И мы встретим Белого Вихря с её жёлтыми локонами на поясе.

 Эта решимость была встречена одобрительными возгласами, и через несколько минут члены Лиги разошлись.

Индейцы не подняли шум после смертельного выстрела, и это прошло незамеченным.

Джо Гирти поспешил к хижине «Двух Пантер».

Она была пуста!

“ Шпион полон решимости вытрясти все из глаз стервятника, ” пробормотал он, поворачиваясь.
на каблуках. - Я помогу им поймать его.

Несколько мгновений спустя он увидел в ярком свете звезд одного индейца.
Перед вигвамом глаз-стервятника он боролся с двумя другими.

Он прыгнул вперед со сверкающим клинком в окровавленной руке.

Добравшись до дерущихся, он услышал глухой стук ножа о кость, и один из троих отшатнулся назад с
полузадушенным стоном.

Затем убийца отбросил от себя второго противника и метнулся прочь.

Но рука отступника взметнулась вперёд, как мясницкий тесак, и
Жертва пошатнулась и упала на землю.

«Хорошо, что я здесь», — сказал Гирти своим грубым голосом, бросаясь на поверженного. «Кажется, я не ошибся, но я посмотрю».

Слюной он стер краску с лица своего пленника, и звезды показали ему белую кожу.

«Я был прав!» — воскликнул он, поднимаясь и издавая странный возглас.
«Уэйн услышит, что ты выкачал из старого Стервятника, Марк Морган.
Никогда!»


[3] Имя, данное Уэйну дикарями.




ГЛАВА VIII.

НА СПАСЕНИЕ.


Выстрел, сделанный в Марка Моргана Девушкой-Мстительницей, не оказался смертельным.
как только что убедился читатель, став свидетелем того, как Джо
Гирти захватил разведчика в деревне Оттава.

 В своей превосходной маскировке шпион идеально изображал индейца, и при таких обстоятельствах неудивительно, что страшный враг всего краснокожего племени попытался отправить его в
«долину теней». Но за несколько мгновений до того, как лодка и её
пассажир оказались в опасной близости, Кеновата и молодой
Волчица вышла из логова, расположенного среди скал, и встала на
известняковых утёсах высоко над ручьём.

Кеновата первым увидел лодку, и когда взгляд Нанетт упал на неё, когда она увидела шпиона, которого считала одним из своих заклятых врагов, вихрь страсти охватил её, и она выхватила из рук Белой Лисицы винтовку, которую оставила в пещере.

 Прежде чем она отправила свинцовую пулю в полёт, Нанетт узнала
Эффи Сент-Пьер и майор Раннион, которых она видела под тем самым тополем, где читатель стал свидетелем потрясающей драмы.

Почти сразу же она пришла к следующим выводам: что Марк Морган
был ли Вакомет Оттавцем, который, как она знала, питал жгучую страсть
к дочери торговца или протеже, какой она была на самом деле, ибо в
в своей маскировке молодой шпион, безусловно, имел поразительное сходство,
особенно с точки зрения наблюдения девушки, с
краснокожим любовником; который, намереваясь овладеть девушкой, имел
мягко, но решительно отвергнув его ухаживания, Вакомет отправился на факторию
и застал Эффи и ее британского любовника врасплох под
коттонвуд; что он захватил обоих и передает их какому-то
он указал вверх по течению, где он мог бы спрятать их от своих друзей и
от них.

Если бы это было так, то юная Волчица последовала бы за Уокометом и
стратегически вырвала бы пленников из его красных рук и отвратительно
украсила бы его лоб своей алой меткой.

Но Нанетта Фруассар не смогла подавить охватившую её страсть, и
ружье выстрелило.

Когда Эффи Сент-Пьер крикнула ей, когда они с Кеноватой спускались по скалам, что её истекающая кровью жертва не была индейцем, что она обагрила свои руки кровью друга, Нанетта в ужасе бросилась вниз.
в поток и остановил безумное движение лодки без руля.

«Что? Не индеец?» — воскликнула Нанетт, глядя на бледное лицо Эффи.

«У него такая же светлая кожа, как у тебя. Это Марк Морган, один из шпионов Уэйна».

«Невозможно!» — приоткрыла рот мстительница.

«Я говорю правду», — ответила Эффи. “Смотри!” - и она продемонстрировала белизну
кожи, смыв кровь со щеки своего возлюбленного.

Крик изумления одновременно сорвался с губ двух немых зрителей.
губы.

“Он не умер!” - внезапно воскликнул Кеновата, заметивший, как подергиваются
бледные губы разведчика. “Смотри! девочка, твоя пуля не попала ему в голову;
он лишь задел его».

 Говорящий зачерпнул рукой немного воды и вскоре продемонстрировал
правдивость своего утверждения.

 Из сердца Эффи вырвался крик радости, и она опустилась на колени перед своим возлюбленным,
взяв его за руки.

 Дополнительной воды хватило, чтобы Марк Морган открыл глаза, и вскоре он сел в лодке.

— Ты была на волосок от смерти, девочка, — сказал он, глядя на мстительницу, с которой он впервые встретился. — Я обязан своей жизнью тому, что ты выстрелила вниз; если бы я был на одном уровне с тобой, мне бы не пришлось с тобой разговаривать.

— Нет, — ответила Волчица. — Я бы поклялась, что ты был индейцем — Вакометом.

 — Ты не первая, кто узнал во мне Вакомета за последние двадцать четыре часа, и я лучше сыграю роль другого краснокожего джентльмена, чем он. Но, девочка, нам нужно найти укрытие; к нам могут приближаться любопытные, а ещё здесь есть тот, кому нужен отдых, чтобы жить.

Закончив, шпион взглянул на британца, и через минуту лодка была пришвартована к берегу.

 Для квартета это была нелёгкая задача, хотя Эффи и могла оказать лишь незначительную помощь, чтобы поднять беспомощного майора по неровному и обрывистому склону.
скалы к пещере Нанетт, где она жила. Но Геркулесова задача была мужественно выполнена.
За нее взялись и выполнили, и раненый мужчина обнаружил, что он почти
похоронен в куче мягких шкур, которые казались ему пуховым ложем.

Затем его раны были более тщательно осмотрены и оказались
менее серьезного характера, чем предполагалось вначале; но все же он был далек
от безопасности. Раздражение, вызванное путешествием по скалам, может
быстро оказаться фатальным и оборвать жизнь не без чувства вины.

День быстро пролетел для обитателей пещеры, и когда наступила ночь
Марк Морган снова объявил о своём намерении выполнить приказ командира до рассвета, а именно: войти в индейскую деревню и выяснить численность краснокожих и их белых союзников, которые должны были встретиться с Уэйном на берегах Моми. Он почти наверняка знал, что конфликт произойдёт возле пещеры Нанетт, и решил оставить Эффи под защитой юной мстительницы, пока не вернётся от американских войск. Там она будет в большей безопасности, чем если бы её вели через леса, кишащие красными и белыми врагами.

Юный шпион снял с себя одежду, характерную для Вакомета, в которой он
был, и надел одежду оттавского вождя, в которой он с большей вероятностью
сможет осуществить свои планы, как для себя, так и для Безумного Энтони.

 Нанетта решила сопровождать разведчика в пригород «города»
и там ждать его возвращения, оставив Эффи и британца под бдительным
присмотром Кеноваты.

В то время как мальчик — а Кеновату вполне можно назвать мальчиком — в глубине души негодовал из-за того, что ему пришлось играть пассивную роль в разыгрываемой красной драме, он смиренно подчинился, когда Нанетта сказала ему, что скоро
он должен был идти с ней по пути мести от рассвета до рассвета.

Переодевшись индейской девушкой, но не расставаясь с ружьём, юная
Волчица, как прозвали Мстительницу дикари, покинула пещеру вместе со
скаутом и после двухчасовой быстрой ходьбы рассталась с ним в
предместье Оттавы, пообещав вернуться к полуночи.

Девушка выбрала позицию недалеко от реки, в тридцати футах от хижины Турок-фута, вход в которую
она видела.

 Шкуры, служившие дверью, были подняты, открывая
хорошо освещённое внутреннее пространство просторного вигвама предстало перед девушкой. Вскоре
шесть тёмных фигур, бесшумно скользящих по лугу, словно змеи,
прошли мимо Нанетт и вошли в вигвам.

 Через некоторое время одинокая фигура, в которой она узнала Джо Гирти,
приблизилась и встала среди воинов. Затем последовал рисунок тотемов, и когда лицо Стомы, краснокожего художника, предстало перед мстительницей, она вскинула винтовку к плечу, и прежде чем порыв мести покинул девушку, Стома испустил дух, как уже видел читатель, над тотемами. Стома заплатил за свой поступок.
Это случилось однажды бурной ноябрьской ночью, за много лет до начала нашего романа.

 После смертельного выстрела мстительница подкралась к берегу ручья и бесшумно перезарядила винтовку.  Затем, скользя назад, она услышала клятву Лиги Смерти и увидела, как её члены покидают хижину Оттавы.

Она знала, что в ту ночь за ней никто не будет следить, потому что Турок-Фут
сказал ей об этом, и вдруг, пока она ждала возвращения шпиона, в воздухе раздался крик Джо
Гирти, означавший важную поимку.

 Казалось, этот крик встревожил всю деревню, потому что из хижин рядом
Она вылила из них содержимое, которое поспешило к центру «города». С почти не бьющимся сердцем и взведённым ружьём замаскированная мстительница двинулась вперёд с естественной осторожностью, и вскоре её худшие опасения подтвердились.

 Множество факелов освещало большое пространство, которое можно было назвать чётко очерченным квадратом, и вокруг одного человека, крепко зажатого в руках отступника, выли целых четыреста обезумевших представителей шести красных народов.

Стремясь увидеть, что произойдёт дальше, и будучи уверенной в надёжности своей маскировки,
противница индианки положила свой пистолет
он прислонился к вигваму и смело присоединился к собравшимся.

В нескольких словах Гирти описал поимку шпиона, и Марк
Морган спокойно ждал своей участи.

«Немедленно на костёр!» — раздался громкий голос Уокомета, который увидел в
молодом разведчике возлюбленного девушки, которой он восхищался. «Немедленно на
костёр! и мы отправим прах белой собаки его хозяину».

Это было встречено одобрительными возгласами, которые всё ещё эхом разносились по
Моми, когда из толпы выскочило бледное лицо и остановилось перед
заключённым.

Это был Митр Сен-Пьер!

— Марк Морган, — закричал он, сверкая глазами и протягивая костлявые пальцы.
закрывается на шпиона горло: “где моя девочка? Скажи мне, где она
минуту, или, Богом, Который создал нас, я размажу твои мозги по
эти храбрецы”.

“Ты задал парню вопрос, на который он не может ответить, пока ты
пытаешься перекрыть ему дыхание”, - сказал Герти, сжимая раздраженного
торговца за руку. “Возьмите пальцы твои далеко, и мы увидим, что он ОЭЗ в yer
вопрос”.

Француз угрюмо подчинился, увидев, как рука Гирти коснулась
украшенной рукояти огромного испанского кинжала, который блестел у него на поясе.

«А теперь ответь на мой вопрос, белая собака!» — крикнул он, отступая на шаг.
пленник, который смотрел на него с торжеством, смешанным с вызовом. — Где Эффи — моя девчонка!

 — Там, где я её оставил, Митр Сен-Пьер!

 Ответ следопыта вырвал из горла торговца яростный крик; он
бросился вперёд, и прежде чем Джо Гирти успел вмешаться, снова схватил Марка за горло, и в звёздном свете блеснул ствол пистолета.

В глазах Сен-Пьера читалось желание убить.

Чтобы предотвратить это, несколько индейцев и Саймон Гирти бросились вперёд, но
их помощь не понадобилась, потому что Белая Оттава уже вырубил
Он выбил оружие из рук француза и швырнул обезумевшего владельца на
землю. А когда тот поднялся, по его взгляду было видно, что его личная
безопасность зависит от его молчания.

«Что нам теперь делать со шпионом?» — спросил Джо Гирти.

Большинство индейцев громко требовали немедленной казни через
ужасное испытание огнём, но белые, за исключением Джо Гирти,
переубедили их.

— Подождите, пока храбрецы вернутся с Мэй и М’Лелланом, — сказал капитан
Макки, обращаясь к дикарям. — Наши люди обязательно поймают двух шпионов,
которые бродили вокруг форта Майами, и когда они вернутся, мы сожжём
их всех вместе.

Эту речь поддержали Саймон Гирти, Эллиотт и другие, и
Нанетт увидела, как шпиона оттащили в крепкую бревенчатую хижину в центре
деревни, где он должен был дожидаться поимки Мэй и М’Леллана, двух братьев-разведчиков,
по следу которых уже несколько дней шла банда дикарей и поимка которых
врагами Уэйна считалась неизбежной.

Толпа, сопровождавшая Марка Моргана в тюрьму, была огромной,
и крики, доносившиеся с правого борта, выражали истинные желания
индейцев.

«Я ещё выбью из тебя признание, где она», — услышала Нанетт слова Митры.
Пьер взвыл: «И если ты ещё раз ответишь мне так же, как раньше, я вырву тебе сердце и засуну его тебе в рот».

Шпион ничего не сказал, но слегка улыбнулся французу, что ещё больше разозлило его.

Внезапно Нанетта начала проталкиваться сквозь толпу к разведчику и наконец оказалась рядом с ним.

— Завтра вечером! — прошептала она ему на ухо, пока толпа приветствовала вспышку гнева Сент-Пьера ужасными криками. — Тогда мы придём за тобой — Кеновата и я. Они не поймают Мэй и М’Леллана.

Он не предавал присутствие мстителя, и, когда дверь закрыта
его, и тройной караул был брошен вокруг кабины, молодой волчицы
поспешил к ней домой в скалах, которых она достигла за час или более
перед рассветом.

Сказав Эффи, что ее возлюбленный отправился в Уэйн - ибо
она не хотела сообщать девушке об опасности, грозящей скауту, она отвела
Кеновату в сторону и сообщила истинное положение дел.

— Я сказала ему, что мы придем завтра вечером, — сказала она.

 — Мы придем! — воскликнул Кеновата, жаждущий действий. — Мы войдем в
деревня, и если какие-нибудь краснокожие встанут у нас на пути, мы пометим их, чтобы их братья
боялись. Кай Джа Маниту будет смотреть на новую метку, которая скоро станет такой же ужасной, как кровавый полумесяц. Я выбрал свою метку, Нанетта, — крест!

— О, пусть крест станет таким же ужасным, как полумесяц! — сказала Нанетта.

— Так и будет! — Так и будет! — и Кеновата взял Нанетт за руку, а затем они вернулись к костру.

Когда наступил новый день, двое мстителей выскользнули из пещеры через редко используемый вход и направились в деревню Оттава, намереваясь спасти бесстрашного шпиона Уэйна.

Эффи Сент-Пьер, у которой не было более храброго сердца, чем у любой другой женщины,
решила остаться с раненым майором до их возвращения.

Два мстителя были уверены, что их чрезвычайно опасное предприятие увенчается успехом; но если бы они могли предвидеть события,
произошедшие в пещере до рассвета, то вряд ли отправились бы туда.




Глава IX.

Лиги смерти за работой.


Трио призрачных фигур осторожно скользит по серо-стальным скалам,
отбрасывая жуткие тени в тусклом свете звёзд. Время от времени они
Они останавливаются в тени скалы и прислушиваются, задрав головы. Но
до их слуха не доносится ни звука; ночь над головой так же тиха, как и та, что
спит на дне ручья в сотне футов внизу.

Наконец, когда они находятся примерно в тридцати футах от вершины утеса, они
останавливаются у входа в пещеру, которая, кажется, находится далеко в скалах,
и чей мрачный вид, теперь смягченный пением соловья
, примостившегося над отверстием, является настолько зловещим, насколько такое место вообще может быть.

Теперь трио склоняет головы вместе, и вот что произносят их губы
сказать:

“Кто укажет путь?”

На вопрос быстро последовал ответ.

«Вакомет».

«Всё хорошо», — прозвучал шёпот в ответ. «Пусть Вакомет войдёт в логово Волчицы, а Кожегуб и Пятнистая Змея будут ползти за ним по пятам».

«Вакомет уверен, что мы нашли логово Волчицы, а наши братья будут только пугать ящериц, сов и летучих мышей из своих нор». Ужас краснокожих, не мечтающий о враге, спит рядом с
Белой Лисой, и они проснутся в объятиях Оттавы».

Снова, но уже с Уокометом в фургоне, троица движется вперёд. Лига Смерти
была наготове.

Под троицей, которая, как мы видели, вошла в дом Девушки-мстительницы,
остальная часть отряда во главе с Джо Гирти и Индейкой-ногой
исследовала другие пещерные проходы, ведущие внутрь утёса,
поскольку враги наверняка не знали о пещере Нанетт.
Индейцы преследовали её снова и снова, но в конце концов она ускользнула от них, спустившись по обрыву и исчезнув в одном из описанных мной проходов.

Место Стомы занял кровожадный Пятнистый Змей,
один из воинов, сопровождавших Уокомета, и дикарь, потерявший
три брата, ведомые нежной рукой девушки-демона. Он вступил в
Лигу с жаждой мести, порождённой самой жестокой местью, и принёс ужасную
клятву с такой злобой, что содрогнулись сердца его товарищей по
клятве.

 Низкая каменная крыша прохода, в котором оказались трое,
заставила их ползти вперёд, медленно ощупывая путь, как слепые. Время от времени Вакомет останавливался, и все трое
прислушивались в течение нескольких минут, а затем, ничего не услышав,
снова скользили вперёд.

 Никто из троицы не проронил ни слова, потому что поверхность земли была неровной
То, по чему они ползли, подсказало им, что пещера в конце лабиринта была или когда-то была обитаемой.

Внезапно, когда Уокомет нащупывал путь вокруг гигантской скалы, лежавшей в проходе, оттаванец услышал шёпот голосов и резко остановился.

Он узнал голос, от которого у него замерло сердце. Уокомет
знал всё о трагедии под тополем — он выслушал рассказ Митры Сен-Пьера
всего шесть часов назад и в глубине души желал, чтобы
завладеть девушкой, которую он страстно желал. Тогда, и сердце Оттавы радостно забилось при этой мысли, торговец больше не увидит её, пока она не станет его бледнолицей скво — его рабыней.
Ах! Он знал одно место на берегу ручья, который, журча,
течёт к озеру Майами, далеко внизу, куда никогда не ступала ничья нога, кроме его собственной, — место, которое так же трудно найти, как Святой Грааль или сердце Байрона. Да, он радовался, что знает такое место, и именно туда в ту ночь он собирался отвести владельца
нежные звуки, которые он услышал первым и все еще слушал, присев на корточки
рядом с шатающимся камнем.

Когда Кожаногубый и Крапчатая Змея добрались до Вакомета, и до того, как
они услышали шум далеко впереди, молодой Оттава внезапно обернулся
на них и тихим голосом приказал им повторить свои рептаторские
движения.

Задаваясь вопросом, но не осмеливаясь расспрашивать о причине странного приказа, они повиновались, и когда они достигли острого угла, недавно пройденного, Вакомет, полный замыслов и хитроумных планов, заговорил:

«Недалеко впереди», — сказал он самым тихим шепотом, пока троица
Головы соприкоснулись в почти осязаемом мраке, — это логово Волчицы, но
её окружают другие животные».

У слушателей вырвалось удивлённое ворчание.

«Пока Кожаные Губы и Пятнистая Змея отставали, Вакомет услышал
голос бледнолицего, за чей скальп Синий Пиджак отдал бы свой, — Уэллса, главного шпиона Чёрной Змеи. И он не только сидит
Огонь волчицы, но с ним сидят два шпиона, за которыми сейчас охотятся наши храбрецы.

 Два красных аудитора изумлённо воскликнули, показывая, насколько
радостной была для них эта новость.

— Тогда давайте подкрадёмся и набросимся на белых змей, — сказал
Кожаные Губы, которому был незнаком страх. — Сегодня они не ждут
красного человека, и когда Чёрная Змея спустится по Мауми,
мы бросим их скальпы ему в пасть.

Эти слова нашли отклик в сердце Пестрого Змея, и когда колдун закончил, они оба вытащили ножи и хотели было продолжить работу, но Вакомет мягко остановил их.

«Мы недостаточно сильны, — сказал он. — Подумайте! Волчица, Кеновата,
и три бледные змеи. Нас всего трое — Кожаные Губы,
Пятнистая Змея и Вакомет. Они будут сражаться — сражаться до самой двери
домика Маниту. У них есть маленькие ружья (_т. е._ пистолеты);
 у нас — длинные охотничьи ружья и ножи. Братья, нас должно быть
больше — остальные члены нашей грозной банды должны быть с нами, и
тогда — тогда мы сдержим слово, которое дали Великому Духу. Идите и
ищите их — наших братьев. Уокомет будет сидеть здесь, как жаба, пока
ты не вернёшься с другими томагавками, которые сверкают на поясах, не принадлежащих нам.
Иди, поспеши, пока не наступила тьма. Наших братьев будет нетрудно
найти».

В то время как два вождя хотели бы заявить о себе, вступив в
конфликт с ненавистными шпионами, которые, по их мнению, находились в
пещере, они решили подчиниться Уокомету, вождю, который был выше их по
положению. Поэтому они ускользнули, и Оттава остался один в
темноте.

 Ловко солгав, он добился своего и приготовился претворить свои планы в
жизнь. Хитрый Оттава знал, что трёх шпионов в пещере не было. Он также знал, что там находились только два человека — Эффи Сент-Пьер и мужчина, чей голос он не мог узнать, хотя и чувствовал
Он был уверен, что слышал это раньше. Он также знал, что его братьям-вождям будет трудно одолеть других членов
Лиги Смерти, и гордился тем, что, прежде чем они вернутся в пещеру с посланной за помощью, он уже будет далеко на пути к «тайному месту» с молодой белой девушкой.

Оттава снова пополз вперёд, и наконец, повернув за угол, он оказался на виду у обитателей пещеры.

В центре подземной комнаты вспыхнул яркий огонь,
поднявшись к потолку и озарив всё помещение красным светом.
На ложе из шкур лежал человек, в лице которого Оттава сразу же
узнал своего, и совершенно неожиданно с его губ сорвалось восклицание,
полное удивления и торжества.

«Вакомет не только заберёт девушку, — пробормотал индеец, отворачиваясь от
огня, — но и шкуры, ружья и золотые монеты, которые большой
краснокожий в форте предлагает бледнолицему, ударившему его
молодого солдата. Ха! как сюда попал бледный солдат? Торговец застрелил его, и он упал в ручей.

Затем губы перестали двигаться, и несколько минут Оттава наблюдал за ними.
обитатели пещеры, сам неподвижный, как статуя. Частое общение с белыми сделало Уокомета в значительной степени знатоком английского языка, и каждое слово, слетавшее с уст тех, за кем он наблюдал, было ему понятно. Эффи Сент-Пьер сидела на полу пещеры рядом с кушеткой британского майора и заплетала в косы свои роскошные волосы, которые она распустила по плечам. Подняв
голову, Рудольф Раннион шептал ей на ухо историю своей
дважды рассказанной страсти, которую девушка слушала спокойно и
тишина. На ее губах по-прежнему играла усмешка, потому что она
слушала историю, которую ей рассказывали; без сомнения, она
вспоминала сцену под тополем и то, как едва избежала жестоких
посягательств приспешника слабоумного короля, который говорил.

 Вскоре Уокомет перестал прислушиваться к разговору, из которого
он узнал, что рана майора Ранниона быстро заживает, и обратил свой
темный взгляд на прекрасную девушку.

Да, да, она должна быть его; из трёх её любовников — двух белых и одного
красного — он должен добиться успеха, и, не в силах больше сдерживаться, он
пополз вперёд.

Не подозревая о приближении красного змея и волка, которые вместе приближались к ним,
эти двое оставались неподвижными до тех пор, пока, когда Уокомет был уже совсем рядом с выходом из коридора, Эффи внезапно вскочила на ноги и повернулась лицом к незваному гостю. Проклиная на своём грубом языке тревогу, которую подняла его нога, оттава прыгнул вперёд, как тигр, и через мгновение пещера наполнилась дымом и оглушительным грохотом.

С губ Уокомета сорвался крик, наполовину визг, наполовину стон, и он
пошатнулся, как пьяный, а затем упал на колени.

Все еще сжимая дымящийся двуствольный пистолет, Эффи Сент-Пьер
ждала, пока рассеется дым, чтобы увидеть результат своего выстрела. Она знала, что он не прошел бесследно, потому что видела, как дикарь упал на камни; но, возможно, он был не мертв, а только ранен и, как медведь, представлял собой еще большую угрозу, чем раньше.

Несмотря на раны, выстрел из пистолета заставил Рудольфа Ранниона вскочить с
дивана, и теперь он оглядывался в поисках чего-нибудь, чем можно было бы защититься,
поскольку считал, что за раненым последовали и другие храбрецы.
вождь в пещере. И если бы он попал в плен к краснокожим, то умер бы не от их рук, а от рук своих соотечественников — своих
товарищей по оружию.

 Дым ещё не рассеялся, когда фигура, истекающая кровью из страшной раны на щеке, протиснулась сквозь толщу камней и выбила пистолет из рук Эффи, прежде чем она успела направить его на него, — настолько неожиданным было выздоровление раненого индейца.

Она вскрикнула, когда оказалась в объятиях дьявола,
который сбил британца с ног ударом томагавка, когда тот
Он двинулся вперёд, заботясь о своей безопасности и безопасности девушки.

«Наконец-то скво Уокомета!» — прошипел дикарь, и на его смуглом лице появилось жестокое выражение долгожданного триумфа. «Белая Звезда теперь принадлежит
Уокомету! Он думал, что найдёт здесь Волчицу и Белого Лиса, но, увы!
он обнаружил более ценные трофеи. Куда они делись?»

Эффи не ответила, чтобы не дать дикарям ни малейшего представления о том, где находятся её юные друзья, и не
дать им попасть в руки краснокожих мстителей.

Оттава не стал настаивать на ответе, но быстро связал девушку.
руки, в то же время злорадствуя над своим триумфом и насмехаясь над неудачным выстрелом.

«В следующий раз я буду лучше прицеливаться, — сказала Эффи, глядя в глаза индейцу, — и Уокомет должен следить за белой девушкой, чтобы она больше не выстрелила».

«Когда она станет женой Уокомета, она и не подумает использовать маленький пистолет», — сказал краснокожий победитель, поворачиваясь, чтобы связать Раннион. — Да,
в потайной пещере, когда Белая Звезда будет петь песни
папоузам Уокомета, она забудет, как пользоваться маленькими ружьями, и разведёт костёр
Оттавы, когда солнце взойдёт над холмом».

Через некоторое время руки Рудольфа Ранниона были связаны за спиной, и удар поставил его на ноги. Его лицо приобрело мертвенную бледность, как у покойника, потому что, связывая его, индеец сказал, что за его голову назначена награда и что он собирается выдать его ненасытным псам правосудия. Позднее расследование, проведённое британцами в Форт-Майами, показало, что выстрел Сен-Пьера не сразу стал смертельным, если вообще стал, и все считали, что убийца Фирмена Кэмпбелла ещё жив.

Пока Уокомет связывал британца, Эффи Сент-Пьер раздобыла кусок киля и, насколько позволяли её связанные руки, вывела на стене пещеры из серого известняка следующие слова:

 «Мы пленники Уокомета Оттавы, нас везут в какое-то тайное место._

 Эффи».

Вождь не заметил «надписи на стене», когда повернулся к девушке и указал томагавком на коридор.

«Мы идём в дом Уокомета под землёй, — сказал он. — Пойдём!»

Пленники вышли вперёд, и Оттава, взглянув наверх, увидел длинную вереницу скальпов, снятых с его краснокожих братьев руками Ужаса Моми. Рядом с ними висели ружья, томагавки и богато украшенные вампумы — трофеи, добытые в битвах Девы-Мстительницы. Когда он увидел всё это, с его губ сорвался крик негодования, и через минуту всё это кучей лежало у его ног. Он схватил вампумы и бросил их в огонь, за ними последовали скальпы,
а затем ружья и другое индейское оружие.
Потрескивающая куча была увенчана ружьями.

«Не будет ли волчица выть, когда вернётся в своё логово!» — воскликнул он с дьявольским предвкушением, глядя на дело своих мстительных рук.

Эффи Сент-Пьер и Рудольф Раннион смотрели на месть индейца с другими мыслями.  Они знали, что краснокожие племена будут ужасно страдать из-за этой ночной работы, что Девушка-мстительница не успокоится, пока каждый высушенный скальп не будет заменён свежим.

Внезапно Уокомет снова повернулся в сторону коридора и вскоре уже
вёл своих пленников по мрачному проходу. Он заставил их
возле его полуобнаженного тела веревкой из сухожилий, прикрепленной к их запястьям,
и прикрепленной к его поясу, и сопровождал свои команды о тишине
угрозами смерти, слишком ужасными, чтобы упоминать их здесь.

Наконец прохладный ночной воздух овеял лица троицы, и, взглянув
поверх широких плеч Вакомета, Эффи увидела мерцающие небесные
миры. Но мгновение спустя поток воздуха прервался, и
Уокомет загнал своих пленников в естественную нишу, перед которой он
остановился. В полумраке ниши троица оставалась неподвижной, как
камни, и вскоре они почувствовали присутствие шести фигур,
Не различимые в темноте, они двигались мимо, словно гигантские животные.
Новоприбывшие не издавали ни звука, чтобы обозначить своё присутствие, но
Вакомет узнал каждого из них. Это были члены Лиги Смерти,
и Джо Гирти крался впереди.

Когда звуки затихли вдалеке, Вакомет вздохнул с облегчением и снова направился к выходу. Вскоре все трое
стояли на плоской скале сразу за коридором, и красный вождь, не
задумываясь о безопасности, повел двух белых вниз по скалам.


Однако, когда они благополучно добрались до подножия утёса,
Индеец бежал вдоль берега к истоку ручья, заставляя пленников следовать за ним.

Он собирался найти укромное место со своими пленниками, а затем вернуться в Лигу Смерти с ложью на устах.

Он уже придумал обманную историю, и его раненая щека подтверждала его слова.

Вакомет был хитрым псом.




Глава X.

СПАСЕНИЕ И ТО, ЧТО ЗА НИМ ПОСЛЕДОВАЛО.


Ночь была в самом разгаре, когда Кеновата и Девушка-Мстительница
подошли к индейской деревне и спрятались в
высокие сорняки, которые разрослись там, на берегах Моми. Помимо факелов, они принесли из пещеры маскировочные костюмы, которые теперь надели. Кеновата снял с себя серые лисьи хвосты, которые были частью его фантастического головного убора, избавился от всех характерных украшений, которые выдавали в нём юного протеже отступника, и переоделся в обычного человека
Мальчик-индеец — один из множества маленьких рыжих сорванцов, которые
бегают по индейским деревням, творя бесчинства, ещё долго после того, как их взрослые родители
он поддался чарам сонного бога. Он осознавал опасность,
связанную с предпринятой им экспедицией, он знал, что против него
издан указ об объявлении вне закона, что простой воин, снявший с него
скальп, должен быть немедленно возведён в ранг вождя и повести три
сотни храбрецов против Чёрной Змеи, которая в тот час шла от
Непокорности к Победе.

Никогда прежде он не предпринимал столь рискованных действий, как в этот раз,
и это казалось верхом безрассудства для двух детей — ведь по возрасту
и росту мстители могли считаться детьми, — которые пытались спасти
белый шпион в племени, способном собрать пять тысяч воинов.

Молодые люди не испытывали страха и готовились к работе так же спокойно, как если бы
готовились к большому празднику. Прежде чем войти в лес, они решили, что не попадут в плен.

«Лучше, — сказала Нанетта, — пасть от руки тех, кто не пощадил наших
родителей, чем подвергнуться ужасным пыткам, которым подвергают
индейцы и их алая королева».

— Ай-ай, — ответил Кеновата, — мы не попадёмся им в руки живыми.
Если они вообще нас схватят, то только мёртвыми. Но они не
Поймай нас, девочка. Я ещё не нанёс ни одного удара в отместку.
 Я не умру так, нет! нет! Небесами предначертано, что моя избранная метка — красный крест — станет такой же ужасной, как твой кровавый
полумесяц».

Когда они встретились в лесу — а они разделились, чтобы переодеться, — то молча пожали друг другу руки,
и это было сказано взглядом, который говорил о том, что их судьбы неразрывно связаны
самыми странными обстоятельствами, которые когда-либо существовали в
дикой лесной глуши.

 Их ружья были спрятаны в траве, и они были вооружены только своими
Спрятав, но приготовив к использованию ножи, они выпрямились, прислушались, а затем смело двинулись вперёд. Самый внимательный наблюдатель счёл бы эту пару теми, кем они притворялись, — индейским мальчиком и девочкой, — потому что, хотя они держались вместе, они бродили по деревне с беспечностью, которая обманула бы даже самого подозрительного. Тем не менее, в качестве меры предосторожности,
они держались в тени, насколько это было возможно, но при необходимости
не стеснялись выходить на свет костров. Нет
Подозрение, казалось, пало на молодых потенциальных спасителей, и
ленивые дикари и не подозревали, что их злейшие враги были среди них.


Постепенно, казалось бы, бесцельно бродя по окрестностям, они приблизились к
тюремной хижине, где их ждал благородный человек, спрятавшийся за крепкими
бревнами и под охраной отважных воинов, чьи глаза замечали всё, что
происходило в мерцающем свете звёзд.

Мстители были готовы к тому, что тюрьма хорошо охраняется, и
знали, что для спасения молодого шпиона им придётся прибегнуть к хитрости
редко, если вообще когда-либо, использовавшаяся в красных деревнях. Стратегия, столь же опасная и поразительная по своей сути, сколь и уникальная, зародилась в мозгу Девушки-
Мстительницы, и Кеновата присоединился к плану. Притаившись в мрачной тени хижины, они молчали до тех пор, пока непроглядные тучи,
наползавшие с западного горизонта, не окутали небо чернотой и не скрыли сияющие лица звёзд.

Хижина-тюрьма была построена из крепких буковых брёвен, уложенных внахлёст, как обычно строят хижины на Западе, а крыша была
Хижина состояла из трёх слоёв коры, каждый толщиной в два дюйма, и была скреплена прочными деревянными колышками. Хижина была построена специально для содержания заключённых под присмотром братьев Гирти и других отступников, и многие благородные краснокожие и белые пленники в расцвете сил проходили мимо её мрачных стен к роковому колу под ясным небом. Заключённых в хижине-тюрьме привязывали к столбу в
центре строения, чтобы они не могли сбежать.

Кеновата и Девушка-Мститель прокрались в заднюю часть хижины, не
привлекая внимание стражников, стоявших у двери, и бесшумно и призрачно, как ящерица, взбирающаяся по скользкой стене, Нанетта начала подниматься по хижине на крышу. Затаив дыхание и с обнажённым ножом, Кеновата ждал внизу, готовый подать сигнал об опасности или вонзить острое лезвие в сердце первого же приблизившегося краснокожего.

Грубая поверхность брёвен помогала юной Волчице в её опасном
предприятии, и вскоре она обнаружила, что хватается за кору,
покрывающую хижину.

На мгновение она остановилась, но снизу не доносилось ни звука, ни сигнала.
она принялась за работу. Опираясь на выступающие брёвна в углу строения, она с трудом вытащила несколько деревянных колышков, которые спрятала за пазуху, и отложила в сторону полоску коры. За ней последовали ещё одна и ещё, а затем девушка, словно кошка, спрыгнула с крыши внутрь хижины. Её окружила непроглядная тьма, и она прошептала самым тихим шепотом:

«Марк Морган!»

 Шум — не голос — подвёл её к пленнику, и через мгновение её нож бесшумно перерезал его путы.

— Я думала, ты никогда не придёшь, — прошептала юная шпионка, — но лучше поздно, чем никогда, знаешь ли, девочка. Стражники мертвы? Ты нашла дверь слишком хорошо запертой для своих маленьких ручек, да?

— Стражники бдительны, как всегда, — был ответ. — Мы опередили их — я и Кеновата.

Марк Морган едва сдержал возглас удивления от этого дерзкого поступка.

“ Идем! ” прошептала Девушка-мстительница. - Наша работа выполнена лишь наполовину. Ты
еще не свободен. Поднимайся первым, я за тобой.

Молча Морган ощупью добрался до угла и вскарабкался на
отверстие в скале. Пока он выполнял это действие, Нанетт
подползла обратно к столбу, на истертой поверхности которого она поспешно сделала порез.
страшный полумесяц, который она покраснела от собственной крови, нарисованный
острие ее ножа.

“Они узнают, кто был здесь, когда откроют дверь”, - пробормотала она.
Закончив свою работу. “В моей родной стране - La Belle
Франция - приезжие люди оставляют свои карточки, а это моя. Они уже
видели это раньше, — добавила она, тихо усмехнувшись, — потому что я
частый, хотя и не очень желанный гость в этих краях.

Спасённая шпионка благополучно добралась до земли, но когда Нанетта уже собиралась спуститься, от Кеноваты поступил сигнал об опасности. Она остановилась на крыше и стала ждать развития событий. Тщетно она пыталась пробиться сквозь мрак, внимательно прислушиваясь. Внезапно до неё донёсся едва различимый шум, а затем последовал сигнал Кеноваты, чтобы она продолжила спуск. Опасность миновала.

Мгновение спустя она стояла на _terra firma_, и Кеновата схватил её за руку.


«Наклонись!» — прошептал он ей на ухо, приближая маленькую испачканную руку к земле.


Она повиновалась.

Мальчик опускал ее руку все ниже и ниже, пока она не коснулась мужского лица,
все еще теплого и покрытого тем, что, как она хорошо знала, было кровью. Кеновата
позволил руке девушки на мгновение задержаться на мертвом лице: затем
он взял ее палец и провел им по двум глубоким порезам на окровавленном лбу
, которые образовали его красную метку - крест.

“Он, без сомнения, пришел из лож, чтобы убить нашего шпиона”, - прошептал Кеновата.
Кеновата, гордый своей работой. — Но его работа закончена. Те, кто носит мой крест, никогда не восхищались им. Пойдёмте, стражники могут учуять кровь своего брата.

Девушка-Мстительница поднялась на ноги, и мгновение спустя троица уже мчалась
к спрятанным орудиям, достигнув которых, они продолжили свой путь
пока не остановились на берегу Моми в нескольких милях
под городом Оттава.

“Теперь ты можешь рассказать ей все”, - сказал Марк Морган, взяв своего спасителя за руку
на прощание. “ Я обязан тебе жизнью, и если ты защитишь девушку... мой
белый цветок ... Что ж, я буду должен тебе еще одну. Я ненадолго отлучусь.
 Я встречу своего генерала, который идёт сюда, и вы получите его
благодарность за то, что сделали сегодня вечером. А теперь, пожалуйста, присмотрите за девушкой
что ж, не спускайте глаз с этих людей — торговца Уокомета и
Рудольфа Ранниона. Когда его рана заживёт, если за ним не присматривать, этот красномундирный
совершит что-нибудь отчаянное, потому что, говорю вам, он поклялся, что
Эффи не должна«Приди, моя невеста, — прежде чем это случится, он отнимет у неё
жизнь или сделает что-то похуже».

«Мы будем следить за теми, о ком ты говоришь, как следим за своими жизнями
в борьбе с Лигой Смерти, — сказал Кеновата. — Не беспокойся на этот
счёт: первая же рука, поднятая против девушки, упадёт мёртвой».

Марк Морган снова пожал руки преследуемым, пообещал вернуться через
несколько дней с Уэйном, с которым они жаждали сразиться, и ушёл.

— Теперь в логово Волчицы, — сказал Кеновата, глядя в лицо Нанетт. — Мы не нарушили своего слова. Мы сказали Эффи, что идём
охота на оленей, и если мы не поохотимся и не спасём одного дорогого ей оленя,
то я ничего не буду иметь против. Разве девушка не откроет глаза, когда мы расскажем ей всё о её возлюбленном, и разве этот краснокожий не пожалеет, что краснокожие не сняли с него скальп до того, как мы его нашли? Да, да, девушка, за этим человеком нужно присматривать. Марк был прав, он собака. Я хочу отдать его тем, кому он нужен. Я ручаюсь вам, что он хладнокровно застрелил молодого Кэмпбелла, потому что я видел самого дьявола в его чёрных глазах. Говорю вам, девочка, Нанетта, я готов выдать его. Я могу добраться до форта раньше
рассвет; англичане не выдадут меня тем, кто жаждет моей крови. Я назначу место, где небольшая часть гарнизона встретится со мной, скажем, завтра вечером, и тогда мы отдадим убийцу в руки правосудия».

 Предложение Белой Лисицы понравилось Нанетт. Она чувствовала,
что Рудольф Раннион был убийцей, заслуживающим наказания,
а затем он стал врагом тех, кто был её друзьями. При таких
обстоятельствах она считала, что они будут правы, если выдадут его
мстителям за юную кровь, и поэтому обратилась к Кеновате.

Теперь они были ближе к форту, чем когда-либо в тайном убежище, и, намереваясь завершить начатое, Кеновата отошёл от своей спутницы и через мгновение растворился во мраке. Он пообещал встретиться с ней в пещере в течение дня.

Освободившись от _протеже_ отступника, юная волчица продолжила свой путь домой и наконец прокралась в мрачное отверстие, из которого они вышли несколько часов назад. Она и не подозревала о захватывающих событиях, произошедших за время её отсутствия.
и скользил вдоль подземного коридора полностью подозревает
опасность. Когда возле соответствующего пещере, она отметила, тлеющий костер впереди,
и вполне естественно пришли к выводу, что Эффи и британского преступника,
уснул.

Она скользила все дальше и дальше и, наконец, вошла в большую квартиру, окутанную
полумраком, несмотря на усилия умирающего пламени сделать наоборот.
Стены, в которых сохранилось несколько естественных ниш и углублений, были
окутаны почти непроглядным мраком, а мертвая тишина
предвещала беду для преследуемой красавицы. Переступив порог, она
Она повернулась к кушеткам, но прежде чем успела их разглядеть, тишину разорвал ужасающий вопль, и из ниш высыпали члены Лиги Смерти!


Несколько часов Джо Гирти и его банда ждали появления тех, за кем охотились, и не высовывались из укрытия, пока не убедились, что Кеноваты с девушкой-мстительницей нет. Кровожадная банда окружила её со всех сторон, кроме одной, потому что с торжествующим криком, возможно, преждевременным, она бросилась к стене и посмотрела на врагов с суровым вызовом, который провозглашал:
она не просила пощады, не ждала её и не собиралась давать.
 Поражённые её поведением, семеро — к ним присоединился Вакомет с его богатым запасом лжи — остановились перед преследуемой с обнажёнными ножами и поднятыми томагавками, готовые испить её крови. Они едва ли ожидали сопротивления со стороны девушки; они думали, что их количество заставит её подчиниться; но в своих мыслях они сильно ошиблись.

Пока Лига Смерти стояла, восхищаясь в душе храбростью и
кажущейся безрассудностью преследуемой девушки, украшенная ружьём винтовка выстрелила в неё
Плечо, громкий выстрел наполнил пещеру, и Пятнистая Змея
взвизгнула и упала замертво на камни!

Тогда Лига Смерти пришла в движение; тогда винтовка Девушки
Мстительницы описала стремительные круги вокруг её головы, потому что с
выкриком вызова она спрыгнула со стены; и битва за власть,
против самых больших сил, с которыми когда-либо сражался бледнолицый,
разразилась в этом мрачном месте.

Когда Нанетта бросилась вперёд, она пнула тлеющие угли в лица
своих врагов, сквозь ряды которых её дубинка-винтовка проложила себе путь.
Через мгновение она закрылась, и её пришлось открывать снова. Наконец, выведя из строя половину врагов, она добралась до противоположной стены, а остальные бросились вперёд, чтобы завершить схватку.

 Ни одна дубинка не встретила их; они внезапно оказались у известняковой скалы и поняли, что юная Волчица исчезла!

Индеец, чью щёку ужасно изуродовал замок оружия Девушки-Мстительницы, первым пришёл в себя. Он поднял с пола уголёк и раздул его, вращая над головой.

“Волчица не избежит Лиги Смерти!” - закричал он, бросаясь вперед.
за ним последовали Вакомет и несколько других.

Свет факела осветил проход, ведущий в скалу, и с торжествующим криком
вождь прыгнул в него.

Коридор был почти лишен углов, и внезапно Индюшачья нога
достиг своего конца, упершись в камни, которые не издавали глухих звуков.

С возгласом отчаяния вождь повернулся к своим братьям, и все они вопросительно посмотрели друг другу в глаза.

Неужели Волчица растворилась во влажном воздухе, наполнявшем коридор?

При этом психическое вопросительное недоумение мозги Мстители, а
кричат из-за водил эякуляции ужаса из их уст.

Девушка Мститель библиотеки был в их rear_.




ГЛАВА XI.

КОНЕЦ БИТВЫ.


Индюшачья лапка был первым, кто восстановил самообладание, и, следовательно,
первым заговорил.

«Уотчементоук помогает молодой волчице, — сказал он, спокойный, как летнее небо, — но мы достаточно сильны, чтобы победить их обоих. Трое из нашего отряда лежат окоченевшие и холодные в её логове, и она пойдёт вперёд, даже если все тёмные силы будут ей помогать, и перестреляет нас, как овец?
Лига Смерти будет уничтожена ещё до рассвета? Никто не
доживёт до того, чтобы встретиться с Чёрной Змеёй на поле боя? Пусть мои братья
ответят. Говорит Индейская Нога, Оттава».

 Коже-Губы, колдун, ответил на речь вождя.

 «Мы не умрём бесславно, — воскликнул он. — Если сможем, давайте сбежим и
охотимся на неё в другой раз». Теперь она стоит у маленькой дыры, готовая
убить нас по одному, прежде чем мы до неё доберёмся. Она
не сможет долго от нас прятаться; мы сможем, мы выследим её, прежде чем встретимся
с Чёрной Змеёй. Давайте сбежим».

Но теперь встал вопрос: как им обрести свободу?

 Девушка-мстительница не стала развивать свой успех; она, казалось, была уверена в окончательном триумфе — в том, что каждое мгновение приближало квартет к тёмной реке. Она стояла с винтовкой, ножом и томагавком наготове у отверстия и со странным терпением ждала приближения обречённой группы. Вокруг неё, легко различимые в свете угасающих факелов, лежали тела трёх членов Лиги Смерти, а неподалёку стояли ещё несколько человек, страдающих от ран.
обнажившие кости. Ее правая нога стояла на Пестроногом Змее, чей теплый скальп кровоточил у нее на поясе рядом со скальпами его рыжих собратьев, чьи мозги приклад ее карающей винтовки размозжил о известняковые стены. Ей было легко выбраться из коридора, в котором теперь томились остатки Лиги. Пещера, как я уже упоминал, находилась глубоко под поверхностью скал и состояла из мрачных помещений, расположенных друг над другом, как номера в большом отеле.
Девушка - Мстительница никогда не исследовала все темные проходы;
но она осмотрела достаточно мест, пригодных для жизни и отдыха. В потолке
упомянутого выше коридора было отверстие, ведущее в главную пещеру через
одну из мрачных ниш. Чтобы использовать его в случае опасности,
Девушка-Мстительница с помощью крепких деревянных рычагов подкатила
камень к краю отверстия, который можно было сдвинуть с помощью
своих тонких рук. Когда она дошла до конца коридора,
она бросилась вверх по лестнице и
Она бросила камень, чтобы испытать свою силу, и услышала, как он упал в углубление, потому что было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

 Затем, выбрав правильный коридор, потому что другие вели в разные стороны от
отверстия, она снова оказалась в пещере и издала крик, от которого лица её врагов побледнели.

Из-за чрезмерных манипуляций факел Турок-Фут загорелся ярким пламенем и открыл их взору путь, по которому сбежал их заклятый враг; но теперь огромный камень полностью преграждал его.

В следующий миг Кожегуб, Геркулес своего народа, прыгнул вперёд.
подался вперед, уперся плечами в боулдер и напряг всю свою
силу, которая не сделала ничего, кроме как сдвинула его на волосок. С
криком гнева он ударил по нему своим томагавком, и звук этих
ударов донесся до ушей мстителя в пещере.

Камень должен быть перемещен: без его удаления Лига Смерти
вымерла бы. Они знали, что проход над ними ведёт в главную пещеру, потому что
события только что это продемонстрировали, и если бы они смогли попасть в
проход, то могли бы атаковать Деву-Мстительницу с двух сторон, и в конце
концов битва закончилась бы в их пользу.

— А теперь все к камню! — закричал Джо Гирти, наблюдавший за результатом действий Кожаных Губок. — Кожаные Губки немного сдвинули его, а разве мы не можем сдвинуть его полностью? Я могу поднять почти полтонны над головой, или мог бы ещё недавно, хотя сейчас я, возможно, даже сильнее, чем когда-либо. А теперь, храбрецы, соберите все силы, которые у вас есть. Если мы сдвинем этот камень, наши руки станут краснее, чем когда-либо,
в её сердце; если мы потерпим неудачу, её руки будут омыты нашими. Ну же! Змеи! Хотел бы я быть Самсоном!

 Группа напряглась изо всех сил, и результат был почти
неожиданно - камень был поднят, и прежде чем он успел снова опуститься на землю
вторая рука выкатила его из отверстия
.

В свете факела каждое потное лицо светилось торжеством и
местью.

“Теперь!” - сказал Индюшачья лапка. “Она наша, Маниту вложили новую силу
в наши конечности, и сила Стражеменетока не смогла одержать верх
над этим. Теперь мы должны сразиться с ней. Уокомет и Кожаные Губы будут красться
назад и прятаться во мраке за её глазами и кострами, в этой
тёмной дыре. Индейка и белая Оттава будут забираться в дыру
над нашими головами и нападите на неё с тыла. А теперь уходите. Она не знает, что
мы сдвинули камень, и когда уханье совы пронзит ваши уши, выпрыгните из темноты и набросьтесь на неё».

 Прежде чем Уокомет и Кожаные Губы приступили к выполнению своей миссии, они увидели, как вождь и отступник поднялись в проём, погасив факел.

В темноте у входа в нижний коридор притаились Вакомет
и колдун, ожидая сигнала к атаке. Они знали, что
Девушка-Мстительница всё ещё на своём посту, потому что могли различить
ствол ее винтовки был между ними и факелами. Раз или два Вакомет
был готов броситься вперед, но Кожаная губа удержал его и
велел ждать сигнала.

Наконец он донесся, по-видимому, с лесистых берегов ручья за пределами
пещеры, на это обстоятельство двое не стали обращать внимания, а
бросились вперед.

Кожаные Губы был впереди и схватил блестящий ствол винтовки,
когда выскочил из коридора. Он упал на лёгкую добычу; не было
никого, кто мог бы помешать ему завладеть ею, и ни одной формы, кроме
те, кто был убит его соплеменниками, приветствовали его в большой пещере.

Где была Девушка-Мстительница, а где Гирти и вождь Оттавы?
Конечно, последний подал сигнал, потому что он достиг их ушей
и побудил их к действию.  В центре пещеры, прекрасные мишени
для безошибочного выстрела Девушки-Мстительницы, статуи нерешительности,
стояли два вождя, глядя друг другу в лицо. Факелы — или, скорее, тлеющие угли, которые теперь выполняли роль факелов, — заливали всю пещеру мягким светом и освещали каждый предмет, попадавшийся на глаза скульптурной паре.

Пока они так стояли, сигнал — уханье совы — трижды повторился, теперь уже повелительным и полусердитым тоном, и вождь издал возглас удивления, смешанный с мрачной таинственностью. Почему остальные не показывались и не прекращали повторять сигналы, которым подчинялись? Должны ли они были сражаться с Волчицей в одиночку,
или Индейка и его белый друг забрели в другие тёмные
проходы, которыми, по их мнению, изобиловала земля наверху?

 Внезапно до их слуха донёсся странный крик белой цапли, и
Через несколько минут в главном коридоре послышались тихие шаги.
Кожаные Губы схватил своего товарища за руку и оттащил его обратно в нишу, где они
присели, не сводя глаз с главного прохода.

Вскоре в коридоре показалась голова — человеческий череп — не выше
головы собаки, и два вождя чуть не закричали, узнав в ней голову
Кеноваты! Это показалось им лишь на мгновение — ровно настолько, чтобы зоркий взгляд белого индейца успел
бы окинуть взглядом окрестности.
пещера — а затем удалился. Красные наблюдатели затаили дыхание и
ждали дальнейших событий, полагая, что судьба решила сыграть с мальчиком
злую шутку. Если бы он не встретил Деву-Мстительницу, то через какое-то
время осмелел бы и вошёл в пещеру. Этого они и ждали, и в своём
стремлении схватить мальчика забыли о своих собратьях, блуждающих по
неисследованным проходам, которые могли привести к смерти, слишком
ужасной, чтобы о ней думать.

Наконец голова снова появилась, и на этот раз за ней последовала
вся фигура Кеноватхи. Он полз вперёд на четвереньках,
Он сжимал винтовку в правой руке, а левой придерживал томагавк. Вскоре, по-видимому, убедившись, что поблизости нет врагов, которые могли бы лишить его жизни, Белая Лиса поднялся на ноги и встал над мёртвыми индейцами. Он смотрел на них достаточно долго, чтобы увидеть алый полумесяц на их лбах, когда два вождя бросились вперёд.
Огромная рука рыжего колдуна схватила мальчика за руку, но с ловкостью и силой, которых дикари никак не ожидали, он вырвался, отскочил в дальний угол пещеры и бросил
Он вскинул винтовку к плечу. В тот же миг, как юноша
сделал это, Кожаные Губы бросился вперёд, но выстрел
нарушил полумрак, и колдун растянулся на камнях.

 Вождь едва коснулся пола пещеры, как Кеновата
набросился на Уокомета. В глазах юноши вспыхнул огонь
мести, и индеец, поразмыслив, решил встретить его.
Но когда он вспомнил о пленниках, которых недавно вынес из пещеры,
и о награде, которую мог получить за убитых,
Солдат, стремящийся к награде в лице Эффи Сент-Пьер, которую он потеряет, если битва обернётся для него катастрофой, отступил в главный коридор, куда он бросился, когда пуля Кеноваты оставила ужасную борозду на его обнажённой спине.

Зная, что преследовать Уокомета бесполезно, Кеновата повернулся, чтобы
оставить свою метку — кровавый крест — на лбу Кожаных Губ, и увидел, что
место, где упал колдун, пусто!

«Пуля Кеноваты не попала ему в сердце, — сказал он с горьким разочарованием, —
и красный колдун сбежал. Но Кеновата
Я встречусь с ним снова, когда яркий солнечный свет озарит его лицо, и
тогда… тогда знак увенчает его голову. Ха! — и говоривший внезапно вскочил и подбежал к противоположной стене, уставившись на что-то на ней.

 Внезапно он остановился перед тем, что возбудило его любопытство, и
прочитал по-французски слова, которые Эффи вывела на известняке килем:

 «Мы — пленники Вакомета, Оттавы, — направляемся в какое-то тайное место».

Почерк на стене заставил Кеновату вздрогнуть. Кто
был упомянут в слове «мы»? Если Нанетта была пленницей, почему
ей было позволено отметить мёртвых индейцев — более того, почему они всё ещё лежали в пещере? Эта информация была окутана тайной для Кеноваты, и чем дольше он смотрел на эти слова, тем более загадочными они становились. Пленники одного только Вакомета! Почему не всей Лиги Смерти, и почему Вакомет присутствовал здесь всего минуту назад, а не со своими пленниками?

Не осознавая, что в попытке разгадать тайну он подставляет себя под пули и томагавки тех, кто жаждет его смерти, Кеновата стоял перед стеной, пока его не разбудил внезапный звук шагов
и заставил его повернуться лицом к нише у него за спиной. Сразу после поспешного отступления Уокомета Белый Лис всадил пулю в цель,
и теперь его винтовка была направлена на место чуть ниже пучка перьев в нише. Он знал, что там было лицо, и чьё же ещё, как не одного из его злейших врагов?

 Мгновение спустя он мог бы покончить с этим человеком, но из ниши донеслось его имя, произнесённое так тихо, как никогда не говорила женщина:

«Кеновата».

Он бросился вперёд, из ниши выпрыгнула фигура, и в центре пещеры он встретил Деву-Мстительницу!

— Битва окончена, Кеновата, — сказала она, коснувшись трёх свежих скальпов на своём поясе. — Они мечтали о лёгкой победе, а не о сокрушительном поражении. Лига Смерти никогда не забудет эту ночь. Но прошло всего мгновение с тех пор, как я увидела, как индейка, белая Оттава и Вакомет встретились на берегу ручья. Великий вождь и белая Оттава заблудились на многочисленных тёмных тропах над нашими головами и в конце концов нашли дорогу через проходы, по которым они больше никогда не смогут пройти, к воде. Я услышал, как они отодвинули камень, и скользнул в то место, которое
они не могли дотянуться. Ах! Кеновата, я хотел, чтобы ты был рядом со мной, когда
красные дьяволы окружили меня. О, мы бы уничтожили красных
Лига; но, парень, их время быстро приближается. Они могут пополнять свои
ряды всякий раз, когда мы наносим удар, но скоро их не останется. Смотри!
где моя связка скальпов? где оружие, которое я вырвал из рук, похолодевших в смерти
где все мои трофеи? Ушёл, мальчик, ушёл! О, теперь я страшно отомщу: за каждый скальп, который демоны сожгли сегодня ночью, я возьму два, и я клянусь, что Лига Смерти распадётся под моим ружьём.

“Прежде чем наши винтовки выстрелят, девочка”, - сказал Кеновата, сжимая ее руку, когда
он посмотрел ей в лицо.

“Тогда будь по-твоему”, - воскликнула она. “Но, Кеновата, где Белая
Роза и плохой краснокожий?”

Кеновата указал на надпись на светлой стене, и Нанетт вскоре
освоила ее.

— Я прочла прошлое в этих словах, — сказала она, повернувшись к юноше, который с нетерпением ждал, когда она заговорит. — Уокомет, должно быть, вошёл в пещеру раньше своих братьев. Стремясь к чести, обещанной его племенем индейцу, который избавит мир от меня, он
Я говорю, что пришёл сюда один, нашёл здесь девушку и майора и взял их в плен. «Они где-то в укромном месте», — пишет бледная девушка на камнях. Это место нужно найти, мальчик, — да, найти до возвращения белого шпиона, иначе что он подумает о нас — о нашем обещании присматривать за девушкой. Я знаю, что ты со мной,
Кеновата, — и она взяла его за руку, отчего его сердце забилось чаще, — и когда я клянусь, что не успокоюсь, пока Эффи не вырвется из лап красной змеи, я знаю, что ты
сердце, бьющееся в унисон с моим, отвечает: «Аминь».

«Да, да, наши жизни слились в одно целое, Нанетта, и мы
спасём девушку, чтобы она могла получить поцелуй чистой любви, когда
вернётся её храбрый возлюбленный. Но, девушка, как долго продлится твоя месть?»

Взгляд Девушки-мстительницы упал на камни и бесцельно скользил по ним.

— Я не знаю, Кеновата, — наконец сказала она, и на её щеке блеснула жемчужная капля. — Зачем ты спрашиваешь?

 Теперь настала его очередь отвести взгляд, и в его молчании она прочла то, что он боялся произнести.

— Мальчик, — сказала она, нарушив царившую в пещере тишину, — я знаю всё, что ты хотел бы сказать, и ради тебя я обещаю тебе одно: когда ты вложишь нож возмездия в ножны, я скажу: «Хватит!»

 Он взглянул на неё с радостью, нежно притянул к себе и осыпал поцелуями её ямочку на щеке.

«Не бойся, что ты не отомстишь в полной мере, девочка, —
сказал он, — потому что Лига Смерти не будет уничтожена, пока
индейцы не возместят кровавую потерю, которую ты понесла
Сегодня вечером я спрячу в ножны меч возмездия. Я хотел, чтобы кто-то
любил меня, девочка, — чтобы у меня было светлое будущее, на которое я мог бы
смотреть, несмотря на эти мрачные дни. Теперь у меня есть это, я счастлив!

Через некоторое время она спросила его:

«Ты был в британском форте?»

«Нет. В тёмном лесу что-то подсказало мне, что здесь что-то не так.
Чем дальше я шел, тем сильнее становился этот чей-то голос, и
мой разум не знал покоя, пока я не повернулся к тебе лицом. Я подала наш
сигнал, который, я полагаю, не дошел до тебя в твоем укрытии.

- Я не слышала его, мальчик, - ответила она, и ее губы шевельнулись, чтобы заговорить дальше.,
когда крик цапли ... дважды повторил, пришел из-за пределов пещеры
уши.

Несомненно, это был сигнал.

- Пойдем, - сказала Нанетта; “мы могли бы также начать свою охоту за белыми
Сегодняшняя ночь была такой же, как и в любое другое время. Вакомет не вернется к своему народу
, не навестив своих пленников. Он ведёт двойную игру, и если только Белая Оттава не прочла ваши слова во время боя, что я считаю маловероятным, то тайна плена останется между Уокометом и нами.
Ха! Снова белая цапля. Пойдём! Теперь эта пещера принадлежит красным демонам;
слава богу, это единственное укрытие на земле».

Минуту спустя они выскользнули из пещеры, в которой теперь находились три трупа,
сформировавшие жуткую группу в центре.




Глава XII.

Заговор британского майора.


Вскоре после того, как Уокомет Оттава спустился со своими пленниками на дно ущелья,
он остановился перед тем, что казалось густой сетью лиан, обвивших серые скалы. Была уже почти полночь, и повсюду царила зловещая тишина. Когда предатель впервые покинул пещеру, он услышал, как Кожаные Губы и Пятнистая Змея подавали сигналы остальным воинам; но теперь сигналов больше не было слышно, и, опасаясь, что
Два крыла сошлись, и Оттава погнал своих пленников по камням быстрее, чем когда-либо, стараясь держаться в тени скал, потому что луна поднималась над восточным горизонтом и вскоре должна была сделать предметы в глубоком ущелье различимыми.

 Двое пленников с облегчением вздохнули, когда индеец наконец остановился, и Эффи поймала себя на мысли, что, возможно, его дом недалеко, потому что она сильно устала, а ноги у неё болели. Она уже собиралась
спросить Уокомета о местонахождении тайника, когда он
внезапно он шагнул вперед, к спутанным лозам, и его пленники были удивлены
, увидев, как он правой рукой раздвинул длинные веревки и
показал отверстие, ведущее прямо в скалу.

“Скрытая точка”, Санкт-воскликнула Эффи Пьер, глядя в
основным лицо. “Самый острый шпион в мире пройдет и это repass
место тысячу раз и никогда не обнаружит его.”

Острое ухо Вакомета уловило слова девушки, произнесённые едва ли громче
шепота, и он сказал, толкая своих пленников во мрак и сам бросаясь за ними:

«Да, змея проползла мимо норы Уокомета в земле и
так и не вошла, потому что его зоркие глаза её не заметили. Уокомет однажды выследил здесь медведицу, смело вошёл, убил её ножом и
привёл сюда свою рыжую госпожу».

 Коридор, ведущий в главную пещеру, оказался извилистым, но
наконец путники добрались до конца. В центре комнаты горел свет, и перед ним, поправляя яркие перья в своих длинных чёрных волосах, сидела красная королева Уокомета. Она встала, чтобы поприветствовать своего хозяина, но когда её тёмные блестящие глаза остановились на прекрасной Эффи Сент-Пьер,
её руки невольно сжались в кулаки, а губы задрожали от страсти.

«Кого Уокомет приводит в свою пещеру?» — спросила она, и к её вискам прилила кровь от гнева.

«Шпионы проклятого Чёрного Змея охотятся за бледным цветком; они
пронзили возлюбленного прекрасной девушки своими стрелами, но Уокомет спас её и британца, и они останутся здесь до следующей ночи».

«И они уйдут?»

«Да, Вакомет клянется в этом; когда звезды уснут и снова засияют, они
уйдут».

Затем разбойник отвел Эвану в сторону, и несколько мгновений они
тихо беседовали.

— Хорошо стерегите пленников, пока я не вернусь, — сказал Вакомет достаточно громко, чтобы пленники услышали, — и при первой же попытке к бегству пристрелите их, как собак.

 Затем, довольный тем, что развеял подозрения Эваны и что до его возвращения в пещере всё будет в порядке, Оттава улетел, чтобы присоединиться к своим товарищам в поисках юной Волчицы.

Эвана продолжила связывать пленникам ноги оленьими ремнями и усадила их на
отдельные лежанки, между которыми села сама и снова принялась
приводить в порядок свои волосы.

В наступившей тишине Эффи Сент-Пьер, уставшая и измученная, откинулась на подушку из шкурок норки, набитую маленькими мягкими перьями бекаса, и вскоре крепко уснула. Её последними мыслями были мысли о том, что Девочка-Мстительница и Кеновата, вернувшись, прочтут её надпись на стене и не успокоятся, пока её не вырвут из рук Уокомета.

Мысли и состояние майора Ранниона сильно отличались от
мыслей и состояния обнадеженной девушки.

В отличие от нее, он не закрыл глаза и не лег на
на тощем диване. В течение многих минут он полулежал,
изучая Эвану, пока она укладывала волосы. Придя к определённому
выводу, он тихо прошептал красивое имя девушки-шауни.

Она повернулась и подошла к нему.

«Ближе, Эвана, — сказал он, когда она остановилась, — бледный цветок не должен слышать того, что я хочу сказать».

Это привлекло рыжую девушку к краю кушетки, где она остановилась и
вопросительно посмотрела на британца.

«Что нужно красному королевскому солдату от Эваны?» — спросила она.
спросил, а основная, на мгновение выбросило из его участков ее
лучезарный, чувственный очарование, рассматривает ее лицо, прекраснейшая
одно только то, что он желанный, что он когда-либо встречал в лесу.

“Я хочу сказать Эване, что язык Вакомета сбился со следа
истины”.

Она бросила на него возмущённый взгляд, и он увидел, как в её тёмных глазах вспыхнула ревность, когда она посмотрела на бледного спящего юношу.

«Этого не может быть, — пробормотала она. — Вакомет жил с Эваной много лун, но его язык никогда не сбивался с правдивого пути».

“ Бывают времена, когда лучшие краснокожие оказываются лживыми, ” продолжал Раннион.
“ и это одно из лживых времен Вакомета. Теперь я скажу тебе
правду, Эвана.

Последующее повествование нет необходимости приводить здесь, хотя
содержание может оказаться небезынтересным. Майор подробно, хотя и быстро, рассказал о страсти Уокомета к Эффи Сент-Пьер, о том, как его прогнали с торгового поста под дулом винтовки старого Митры, о том, как он поклялся сделать белую девушку своей женой, полностью отказавшись от своей краснокожей любовницы, которую он, без сомнения, намеревался убить
когда наступит подходящее время. Все это Рудольф налил Руннион
в уши красной девицы, чьи ревнивые страсти была так возбуждена
что она нарисовала крошечный нож из ее груди, и зашипела на британца
уха:

“Бледный цветок не должен прижаться к щеке Wacomet, когда он возвращается;
он должен найти ее засохли, красивых больше нет, так же, как и белый
цветы, которые растут по замерзшим рекам.”

Солдат заметил полный мести взгляд безумной девушки, устремлённый на Эффи Сент-
Пьер, и его рука сомкнулась на руке, державшей нож.

— Нет-нет, — сказал он, поднимаясь, несмотря на боль, и приблизив свои усатые губы к уху Эваны. — Маниту избавит рыжую девушку от её бледной соперницы не с помощью ножа. Я стал преступником; мой народ назначил цену за мою голову, и Вакомет сказал, что приведёт меня к ним или их ко мне. Развяжи эти путы;
тогда и путы девушки тоже, и я унесу девушку прочь.
В Канаде, на землях моего короля, у меня есть сильные люди, и они
защитят меня от белых и красных охотников за людьми. Позволь мне унести белую
девушка из пещеры Уокомета, потому что, если я этого не сделаю, он сделает её своей женой».

 На мгновение рыжеволосая девушка не знала, что делать; больше всего на свете
она хотела избавиться от своей белой соперницы, но не хотела навлекать на себя
ненависть Уокомета. Она поверила всему, что солдат наговорил ей о любви её хозяина,
но она любила его так же, как и всегда, с самого детства.

— Поспешим! — воскликнул Раннион, воспользовавшись нерешительностью девушки.
 — Вакомет может вернуться, и тогда что станет с бедной Эваной! Неужели она
доживёт до того, что белая змея украдёт у неё улыбки Вакомета? Я думал,
Эвана была шауни».

Сверкающий нож опустился, и путы, связывавшие ноги майора, развязались!

Бросив благодарный взгляд на девушку, он вскочил на ноги. Нельзя было терять ни минуты, потому что уже близился рассвет, и Уокомет мог вернуться в любой момент. Он подошёл к кушетке Эффи и коснулся её руки. Она испуганно открыла глаза и на мгновение не
поняла, что происходит.

«Девочка, это я, — сказал он. — Мы должны немедленно уйти. Эвана считает, что
Вакомет любит тебя — что он собирается убить её и сделать тебя своей
невеста. Смотри! она точит свой и без того острый нож о камень. Мне
удалось освободиться, и, девочка, мы должны немедленно бежать. Лучше
в лесу, полном опасностей, чем во власти ревнивой скво. Пойдём!

 Девушка машинально подчинилась, а Эвана,
повинуясь указаниям солдата, не заметила их движений. Солдат запасся охотничьими принадлежностями и боеприпасами,
затем они проскользнули в мрачный коридор и вышли в лесную чащу.


— Куда мы идём? — спросила Эффи.

Британец внезапно повернулся к ней, и на его чувственных губах заиграла лёгкая улыбка, когда он ответил:

«Я мог бы сказать тебе это и в первый, и в последний раз, — сказал он. — Мы направляемся в
Канаду».

Эффи не смогла сдержать лёгкий вскрик, сорвавшийся с её губ, и следующее слово было произнесено с такой горечью, на какую она только была способна:

«Подлец!»




ГЛАВА XIII.

 ПОХОРОННАЯ ПЕСНЯ УАКОМЕТА.


 Британец не зря поспешил уйти, потому что не прошло и получаса, как в проёме показалась фигура Оттавы. Он торопливо вошёл в комнату и остановился, его лицо исказилось от внезапного гнева. Затем он
С его губ сорвался полувой-полукрик.

 Испугавшись этого крика, Эвана вскочила на ноги и обнаружила, что огромная рука
сжала её прекрасное горло, и она чуть не потеряла сознание от удушья.

 — Где белая девушка и краснокожий? — закричал Уокомет, тряся
девушку на вытянутой руке и продолжая сжимать её горло. — Скажи
Wacomet что стало с его пленниками, и он сотрясет Ewana, пока ее
глаза выпадают из ее головы”.

Он отпустил ее горло, чтобы схватить за руку левой рукой, в то время как его
сжатая правая чесалась от желания выбить жизнь из ее тела.

“Сейчас говорить!” прошипел он, “говорить прежде чем рука Оттава дает вам но
один глаз”.

Когда он произнес эту угрозу, он поднял свой железный кулак.

“Они ушли”, - сказала она, gaspingly, инстинктивно сжимаясь от
шеф разозлился. “Вакомет намеревался сделать белую девушку своей скво, и поэтому
краснокожий вынес ее из своей пещеры”.

“Тогда где была Эвана?”

— Заплетала ей косы, — был правдивый ответ, произнесённый смелым тоном.


— И ты их отпустил? — закричал Уокомет во всё горло, потому что его
страсть теперь была совершенно неуправляемой. — Ты выслушал историю, которую
Лживая собака дышала тебе в ухо, а ты отворачивался, пока они
уходили?

«Эвана сделала всё это — она сделала это, потому что любила Уокомета — потому что не хотела, чтобы Белая Роза пригрелась у него на груди».

Ответом Оттавы был вопль ярости, достойный демонов, и его сжатая в кулак рука опустилась на лицо девушки один, два, три раза подряд.

Затем он отбросил её, выхватил томагавк и бросился к телу.

Но не для того, чтобы ударить.

Две пары глаз следили за его шагами в лесу, и две пары бесшумных ног
проникли в тёмный коридор.

Кеновата и Девушка-Мстительница были там!

Когда Оттава замахнулся своим оружием, чтобы нанести удар, оно выпало из его
рук от удара, который сломал ему сильную правую руку.

С криком, в котором смешались ярость и боль, он бросил потерявшую сознание девушку
и повернулся к своим противникам. Винтовка Девушки-Мстительницы была направлена ему в
сердце, а Кеновата наблюдал за этой драматической сценой, скрестив руки на груди!

— Уокомет, наконец-то пришло твоё время, — спокойно сказала Девушка-Мстительница,
но с нескрываемым торжеством в голосе. — Однажды ночью, 24 ноября,
группа краснокожих окружила хижину неподалёку
устье реки Моми. Пламя, охватившее их счастливый дом, стало первым
предупреждением об опасности, и когда они вскочили с постелей,
началась резня. Отец, искалеченный болезнью, пожилая мать,
два брата и три сестры пали под топорами красных демонов, и
лишь одна из этого милого семейства — та, кому Бог предназначил
стать мстительницей за свой народ, — избежала смерти. Незамеченная
мясниками, она улетела в лес и с тех пор наводит ужас на вашу
проклятую расу. Уокомет, ты был там; я видел, как ты сорвал с Джози золотую
Я содрал скальп с её детской головки и поклялся, что эта рука отнимет твою.

 «Из всех, кто участвовал в той тёмной работе, остались только трое:
ты сам, Индейская Нога и Джо Гирти, белая собака, потому что в лесу
этой ночью мы встретили и убили волчонка, Кожаные Губы. Ни один из них
не умер естественной смертью — все пали от моей руки — эти пальцы
сорвали их чёрные скальпы с голов. Твое время пришло, и
поскольку ты самый храбрый вождь в красном племени, я дарую тебе то, чего не даровал ни одному красному человеку, — время, чтобы спеть свою предсмертную песню. Поэтому, Вакомет,
Скоро ты увидишь Уотчеменеток, если пожелаешь, спой, пока есть время».

 Девушка-мстительница говорила на языке Оттавы, но на лице обречённого вождя не дрогнул ни один мускул. Он знал, что настал его последний час, знал, что его судьба справедлива, и вскоре с его губ сорвались первые ноты его предсмертной песни. Он не стал затягивать; в нескольких словах он рассказал о своих военных подвигах, попросил место в хижине Маниту, снова пожелал победы своим соотечественникам, Уэйну, пожалел, что не сможет стать красным вихрем против бледнолицых в грядущей битве, а затем замолчал.

Мстительница за свой истреблённый народ взглянула на Кеновату, когда вождь закончил, затем её взгляд скользнул по блестящему стволу, и тишину разорвал выстрел, не громче хлопка капсюля, и Уокомет отправился к своим предкам!

«Но двое остались!» — пробормотала она, повернувшись к Кеновате, — «и через несколько часов они тоже уйдут». Но, дружище, мы должны разбудить эту девушку и узнать у неё всё, что сможем, об Эффи и этом злодее-майоре. Я почти не сомневаюсь, что он уже отправился в Канаду.

Мгновение спустя они склонились над потерявшей сознание Эваной, которую им наконец удалось привести в чувство.

«Говори быстро, Эвана, — сказала Нанетта. — Где Белая Роза и краснокожий?»

«В большом лесу, направляются к домам белых людей короля», — был ответ, когда девушка оправилась от изумления, увидев склонившихся над ней две фигуры.

«Когда они ушли, Эвана?»

— Как раз перед тем, как Уокомет пришёл в его пещеру. Что? Он мёртв? — и её глаза сверкнули торжеством, когда она посмотрела на неподвижное тело оттавца. — Тогда Эвана может вернуться и поцеловать своего старого отца перед смертью.

Смерть вождя, которого она когда-то любила, теперь казалась бедной краснокожей девушке облегчением.

«Мы должны покинуть Эвану, — сказала Нанетта, — и теперь она может вернуться к своим
родителям. Мы ищем Белую Розу и красношерстного пса».

Индианка протянула руки, юные мстители
молча и крепко пожали их и оставили её наедине с мёртвым вождём.

— Они не могут быть далеко, — сказала Девочка-Мстительница, пока они с Кеноватой
скользили по тёмному коридору. — Мы скоро их догоним, и
если красномундирник поднимет руку на нас или на девочку,
в Форт-Майами никого не повесят. Я так рад, что сейчас день,
потому что мы можем идти по их следу быстрее, чем они могут идти пешком».




 ГЛАВА XIV.

 ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В РАВНИНЕ.


 Когда Рудольф Раннион вышел на военную тропу, ведущую вдоль западного берега озера Эри к Канаде, он ускорил шаг,
потому что хотел как можно скорее выбраться из долины Моми.

Он знал, что командир форта Майами назначил награду за его
голову, что некоторые из его товарищей сменили алую форму на индейскую
нарядную одежду, чтобы лучше охотиться на него
для него с успехом. Всё это и многое другое он узнал от
Вакомета, и поэтому должен был избегать даже своих старых товарищей, если хотел
избежать участи убийцы, которым он и был, хладнокровно убив
Фирмена Кэмпбелла без всякой на то причины.

 После того как его предательство было раскрыто, Эффи снова замолчала,
хотя время от времени бросала на него презрительный взгляд, от которого он
отводил глаза.

Наконец, когда первые лучи солнца проникли в лес, они
добрались до места, где тропа спускалась в ущелье, через которое она
Пройдя небольшое расстояние, он снова оказался в лесу и смело двинулся на север. Майор вошёл в ущелье с немалым опасением, потому что теперь он был на особенно опасной территории.

 Берега ущелья были невысокими, но покрыты густым подлеском, в котором то и дело попадались расщелины, достаточно большие, чтобы в них могли поместиться несколько человек. Прежде чем войти в это место, а он не мог этого не сделать, британец внимательно осмотрел винтовку и пистолеты, а также ослабил нож и томагавк Уокомета на поясе.

Половина пути через ущелье была пройдена, прежде чем кто-либо из них
произнёс хоть слово, когда с губ Эффи внезапно сорвался крик:

«Индейцы!»

 Когда британец перевёл взгляд в указанную сторону, до его ушей донёсся
щелчок ружейных выстрелов, и он мельком увидел голову в перьях, прежде чем она скрылась в одной из расщелин.
Он инстинктивно огляделся в поисках укрытия и, к счастью, оказался у входа в одну из расщелин, почти скрытую кустарником.

«Девочка, прыгай в эту дыру, я за тобой», — сказал он, не оглядываясь.
— Эффи, — сказал он. — Как только мы окажемся внутри, мы сможем одолеть всех индейцев в долине Моми. Я немного знаком с расщелинами в этих скалах; каждая из них — это вход в неприступную естественную крепость. Пошли, девочка!

 Едва последние слова сорвались с его губ, как Эффи почувствовала, как прохладный свежий воздух коснулся её губ — или ей показалось? Нет! Это было правдой.

Даже в такой момент он рассуждал ясно и логично. Если
здесь постоянная сквозная тяга, значит, должно быть отверстие, ведущее наружу. Если
воздух может найти выход, то почему он не может?

Он дышал всё свободнее и свободнее. Надежда оживляла его почти так же, как и свежий воздух. Он прислушался, и ему показалось, что он слышит слабый стон неподалёку. Он громко позвал, но в ответ услышал лишь хриплый вздох. Прикрыв рот рукой, он, пошатываясь, поднялся на ноги. Фланелевая рубашка промокла насквозь, и, к его великой радости, Кук обнаружил, что может сравнительно легко дышать через неё.

Он, шатаясь, шёл вперёд, пока не упал на бездыханное тело своего молодого
товарища. Собравшись с силами, калифорниец оттащил Дэйна в сторону.
воду и омыл лицо. Спустя десять минут молодой человек
обнаружили его сознания.

Затем варить прошептал он надеется-и это тоже укрепило датчанин. Вместе
они осмотрели конце прохода перед ним; чувство
сенсорный. Все их Торчвуд не было.

Грязь чувствовал себя свободно, как если бы это было в последнее время там разместили. А затем,
стоя на согнутой спине Кука, Дейн обнаружил, что догадка была верной: часть крыши обрушилась, перекрыв проход.

Они могли стоять прямо лишь очень короткое время; дым был густым.
жарко и душно. Но вода оказалась бесценным союзником. Благодаря
ее помощи они смогли жить, дышать, работать.

Это была долгая работа, так как пещера была значительной, но в конце концов
они пробурили отверстие, ведущее к проходу за ней, достаточно большое, чтобы вместить
их людей. Затем тщательно выдерживая их одежда, они смело
пробивались сквозь тьму.

По мере продвижения вперёд им казалось, что сквозняк усиливается, а воздух становится
менее задымлённым. Или это было просто воображение, но их надежды
возрастали. Тем не менее это была тяжёлая борьба, и они едва не погибли
под ним. Тем не менее, как мы знаем, им удалось достичь безопасности.

Измученный, вконец обессилев, они совершенно не посмел рисковать от
пещеры, зная, что такие злейшие враги были близко, и приютили
среди бахрома кустов, они легли и спали долго и
мирно.

Когда они проснулись, был уже день. Едва ли не первым предметом, бросившимся им в глаза,
когда они выглянули на склон, был отряд апачей, гуськом проходивший мимо.
Это подсказало им, что они поступили глупо, отправившись в путь, и, опасаясь худшего,
что случилось с их друзьями, они вернулись в пещеру и стали искать
Они нашли удобное место для укрытия. И не только это. Но об этом позже.

 В тот день они страдали от голода и жажды, но не хотели рисковать. Ожидая, что, как только камни остынут после пожара, их начнут искать, они не осмеливались даже раскурить трубку, но день прошёл, а они так и не услышали и не увидели ничего, что могло бы указывать на присутствие апачей. Читатель, несомненно, знает, почему их не стали искать.
У апачей были другие дела.

Калифорниец выглядел серьёзным, когда поднялся, осмотрев раненого.
Джесси вздрогнула, увидев его лицо.

— Нет… нет надежды?

— Мне жаль это говорить, но ложь сейчас не поможет, — печально ответил
Кук, потому что что-то в этой женщине странным образом тронуло его сердце. — Вы можете
попрощаться с ним; через час может быть слишком поздно.

Раненый пошевелился — медленно поднял голову, опираясь на одну руку. Когда он с удивлением огляделся, одна из головешек разломилась пополам, и
яркое пламя на мгновение вспыхнуло, чётко обрисовав фигуру.

Минни в ужасе отпрянула. В этом человеке ей почудилось, что она видит
убийцу своего отца. Длинные спутанные волосы и борода — косматые
Одежда из шкур, теперь порванная и изодранная волчьими клыками, полностью соответствовала рисунку Джона Темпла.

«Джесси, где мы? Что это значит?» — пробормотал мужчина удивлённым тоном, когда женщина опустилась на колени рядом с ним.

«Слава богу! Ты меня знаешь, Уильям?»

«Да, а почему бы и нет?» Я всё помню — как он почувствовал, что его и без того сильно ослабшие силы покидают его. Время от времени встречный
порыв ветра разгонял дым, и он мог видеть своих торжествующих
врагов, но лишь на мгновение, и прежде чем он успевал
урони он хоть одного из своих пистолетов, ему пришлось бы снова надеть пальто
и снова бороться с дымом. Жара была такой же невыносимой, как и сопровождавшая ее чернота
. Подлесок окаймлял самый край расщелины,
и когда он загорелся, на коже преступника появились большие волдыри, и
пламя опалило его шерсть.

Казалось, у этой поразительной драмы был только один результат. Враги в ущелье наблюдали за их работой, торжествуя, потому что уже чувствовали, что дерзкий преступник у них в руках, и в своих фантазиях видели, как он расплачивается за своё преступление между небом и землёй в Форт-Майами.

На небольшом расстоянии от основной группы раскрашенных индейцев стоял человек, в котором легко узнавался Митре Сен-Пьер. Хотя он и не был обнажён, как его последователи, на нём был головной убор, который провозглашал его вождём оттавов. Верный своему слову, данному Марку
Морган, в пылу страсти, присоединился к индейцам, сражавшимся против
американцев, и сразу же стал вождём. Он с жадностью гиены из джунглей
принялся за кровавую работу. На следующее утро он и его отряд обнаружили
и его пленница на Канадской тропе, он охотился на одного из шпионов Безумного
Энтони, который проехал через деревню Оттава средь бела дня и должен был находиться где-то в окрестностях
оврага.

«Девушка, где вы?» — крикнул Рудольф Раннион, несколько встревоженный
тишиной, наступившей после его резкого ответа на её предложение сдаться. «Говорите, и дайте мне знать, живы ли вы ещё. Конец близок, и это будет кровавый конец».

 Он не услышал ответа и решил выяснить, в чём дело.
Понимая, в каком положении находится женщина, ради которой он так рисковал, он покинул свой пост и бросился обратно в дымный полумрак. Он свернул за угол, когда его нога наткнулась на то, что он искал, и его рука коснулась лица Эффи. Губы были холодными, белая рука — такой же; но у него не было времени на дальнейшие поиски, потому что крики подсказали ему, что кровожадная банда была у входа в маленькую пещеру.
С криком «Мёртв!» он выпустил безжизненную руку Эффи и повернулся, чтобы
отдать свою жизнь по цене, которую потребовала тигрица, когда её привели в
загон.

Он не обнаружил дыма в основной части пещеры, потому что порыв ветра унес его прочь.
из расщелины, которая теперь была заполнена массой темных фигур.

В тот же миг его пистолет заговорил, и за отверстием блеснул свет.
это было сделано ценой двух жизней. Но вскоре ряды сомкнулись,
и снова оставшиеся стволы оружия сразили еще двоих
храбрецов. Тогда отчаявшийся британец, зажав в зубах острый нож, бросился вперёд и вступил в бой за вход
с силой и отвагой льва.

«Вам не взять меня живым, хотя я знаю, что вы одержите верх в
— конец, — прошипел он в лицо врагу, которого теперь оттеснял назад, а тот, в свою очередь, вытеснял его из прохода, истекающего кровью из множества смертельных ран. — Девушка мертва. О, если бы у меня было её тело, я бы отправил тебя к чёрту с ним!

В этот момент несколько ружей, стрелявших из-за пещеры, присоединились к
шуму схватки, в которой один боролся с двадцатью, и трое индейцев, шатаясь,
вышли из расщелины и упали навзничь на дно оврага.

 Эта неожиданная атака с тыла заставила отряд развернуться, и когда они
сделав это, другая винтовка заставила четвертую присоединиться к его молчаливым товарищам.

Митр Сен-Пьер взглянул в направлении роковых выстрелов и
увидел четыре фигуры, перезаряжающие винтовки с быстротой, которая удивила
его. Они стояли на вершине холма в густом лесу,
по диагонали от пещеры, на которую напали, и в трех своих новых врагах он
узнал Марка Моргана, Кеновату и Девушку-Мстительницу! Четвёртый, без сомнения, был ещё одним из шпионов Уэйна, возможно, тем самым, в поисках которого он добрался до этого места!

«Проклятые белые собаки!» — проворчал француз, осматривая своё новое приобретение.
враги. «Если бы они не пришли, мы бы поймали краснокожую гончую;
но теперь мы должны бежать. О, я хочу встретиться с ними, когда белое встретится с белым, а
красное с красным! Храбрецы, бегите! бегите! они заряжают! — крикнул он своим храбрецам, которым не нужно было приказывать, потому что, пока он говорил, они уже бежали вниз по ущелью и прятались в расщелинах, откуда, как они знали, ни один бледнолицый не смог бы их выгнать.

Прежде чем квартет на берегу успел зарядить своё смертоносное оружие,
зловещий торговец последовал примеру своей банды и, как только он бросился
В пещере, похожей на ущелье, выстрелила винтовка Девушки-Мстительницы, и его рука
упала на землю!

Затем все четверо спустились с деревьев и вошли в ущелье. Перед пещерой
они насчитали двенадцать трупов, которые свидетельствовали о том, что человек, с которым они сражались, был обречён. Возможно, он никогда не сражался так
Рудольф Раннион сделал это, потому что его шея была близка к петле палача,
и если человек не будет бороться, чтобы избежать такой позорной участи, он, должно быть,
настоящий трус.

Но теперь британец нанёс свой последний удар; мстители прибыли
слишком поздно, чтобы завершить дело смерти, потому что из-под земли не донеслось ни звука.
пещера по мере их продвижения. Дым, то, что от него осталось, уносило
вниз по ущелью сильным западным ветром, который наполнял пещеру
омолаживающей атмосферой.

Они пересекли каменистое русло пересохшего ручья и были уже на другом берегу.
достигли берега, ведущего к пещере, когда хриплый голос, произнесший
каждый слог с отчетливой решимостью, заставил всех вздрогнуть.
ухо.

“ Назад! моя винтовка нацелена в одно из ваших сердец. Я не сдамся и не дамся живым. У меня осталось пять зарядов, четыре для вас,
последний для меня. Девушка здесь, но она холодна как лёд.

Последние слова вырвали крик ужаса из уст Марка Моргана, и только объединённые усилия его друзей помешали ему броситься навстречу верной гибели под выстрелами британца.




Глава XV.

Атака с тыла.


Следуя по следу Рудольфа Ранниона незадолго до битвы в ущелье, Нанетта и Кеновата увидели две фигуры в перьях, которые, как они решили, были индейцами. Мгновение спустя молодые люди спрятались за деревьями, но через минуту с удивлением услышали, как их имена произносят по-английски.

“Это Марк!” - воскликнула Девушка-мстительница, глядя на Кеновату, когда она
вышла из-за тополя. “Я знаю его голос так, как будто слышала его с детства.
следила за ним. Он и его брат-шпион всего лишь на небольшом расстоянии
впереди армии мщения.”

Пока последние слова еще дрожали на губах Нанетт, двое переодетых скаутов
бросились вперед, и мгновение спустя квартет встретился.

Марк Морган был в ужасе от рассказа, который поведала ему Девушка-Мстительница,
и снова по следу убийцы в красном плаще шли лесные страшилища.

Вскоре до них донеслись звуки битвы; они бросились туда.
вперед, и, как читатель видел, вылил их смертоносный огонь в
извивающиеся ряды осаждающих.

Было ясно видно в квартете, после слов майора, что
они действительно отчаянный человек, чтобы иметь дело с, и они упали за пределами диапазона
его смертоносную винтовку для консультации. Они считали Эффи мертвой; но
пала ли она от руки британца или погибла от удушья,
они не знали. Как бы то ни было, её смерть должна была быть жестоко отомщена; хотя
Уэйну пришлось наказывать дикарей без их мощной поддержки, и
они жаждали последовать за Безумным Энтони к победе.

Спокойно, но с вызывающим видом опозоренный солдат ожидал появления своих новых врагов. Он занял нишу справа от входа в пещеру, крепко сжимая в руке винтовку, а пистолеты и нож лежали у его ног, готовые к немедленному использованию. Он был ужасно изувечен ножом и топором во время недавнего отчаянного сражения.
Кожа буквально свисала со щёк полосами; руки были
изранены от локтя до запястья; томагавк обнажил правый висок;
и от других, более мелких ран он ужасно страдал.

Он знал, что его конец близок, но он погибнет, как волк, и
со своим последним вздохом вонзит нож в сердце врага.

 С тех пор, как он схватил Эффи Сент-Пьер за холодную руку, ни один звук не доносился
до него из той мрачной части пещеры, хотя он внимательно прислушивался с тех пор, как утихла буря человеческих страстей. Мысль о том, что девушка мертва, была так же сладка для него, как дикий мёд для губ индейца. Она умерла, как он и поклялся; он наконец-то перехитрил своих соперников, и Марк Морган мог бы прижать труп к своему сердцу, если бы захотел.

Наконец он услышал голос Марка Моргана.

«Рудольф Раннион, пролито достаточно крови, и, чтобы предотвратить бесполезное кровопролитие, я призываю вас сдаться».

«Вы могли бы поберечь силы, — последовал ответ майора сразу после слов шпиона. — Переговоры бесполезны. Если вам нужен Ру’
Раннион, приходите и заберите его — мёртвым как камень».

— Тогда мы возьмём тебя — хоть мёртвым! — ответил Марк Морган, и не прошло и минуты, как в пещеру просунули горящую ветку на длинном шесте в руках второго разведчика.

«Мы устроим вам ещё больше дыма, — насмехался Кеновата над майором, — мы лишим вас желанных выстрелов и задушим вас, как упрямого медведя».

 В ответ на слова юноши раздалась ругань, и, снова схватив его за шинель, солдат выскочил из ниши и с прежней энергией принялся бороться с толстыми томами. Ему удалось вытолкнуть горящую ветку из пещеры, и она
скатилась на дно ущелья. Но пламя перекинулось на
невыгоревший подлесок слева от расщелины,
и коварный ветер снова погнал демона прямо на него.
крепость.

В этот злополучный момент отчаявшийся человек проклял ветер,
бросил свои избранные проклятия в лицо своему Создателю и прижал один из
пистолетов к своему разбитому виску.

— Да, да, они найдут меня мёртвым, — прохрипел он с дьявольским торжеством,
нажимая пальцем на спусковой крючок; но прежде чем он успел выстрелить,
его напугал звук шагов в углу, и, обернувшись, он увидел при свете нескольких горящих веток,
оставленных в пещере, фигуру, в которой он узнал дух Эффи Сент-Пьер.

Лицо фигуры было таким же белым, как саван усопшего, и
пистолет выпал из беззвучно опущенной руки солдата, когда призрак
бросился вперёд с криком, таким же неестественным, как и цвет его лица.

Что-то похожее на окаменевшую ветку поднялось над головой девушки;
мгновение спустя перед лицом британца заплясали бесчисленные миллионы звёзд, и он пошатнулся и упал у подножия ниши.

Над его распростёртым телом взметнулась его бледная победительница, и мгновение спустя она опустилась на скалы за пределами дыма, на
подувший чистый ветер!

За её обмороком последовал крик, и четыре фигуры склонились над ней, с удивлением глядя друг на друга и на её бледное лицо.

«Она жива! Она жива!» — воскликнул Марк Морган, увидев, что веки девушки приоткрылись, и, прижав её к сердцу, он бесстрашно прыгнул в расщелину и через мгновение появился с бесчувственным телом британского майора.

— В конце концов, он не избежит виселицы, — сказал Кеновата, когда они положили пленника на камни рядом с его почти жертвой. — Он сильно изувечен, но человек, который может выдержать то, что с ним сделали, может выдержать и большее.

Через несколько мгновений Эффи полностью пришла в себя и в нескольких словах рассказала о том, как победила британца. Когда Рудольф Раннион коснулся её руки в мрачной пещере, она, должно быть, была в глубоком обмороке, который так искусно имитировал смерть, потому что она ничего не знала о его визите, а когда пришла в себя, маленькая комната была наполнена чистым воздухом, и через мгновение она вздрогнула, услышав дерзкие слова майора. Вскоре она узнала, что краснокожие были
побеждены и что её возлюбленный находится за пределами пещеры. Нащупывая
в мраке её пальцы сжимали ветку, лишённую коры и усеянную
сучками, которые делали её прочной, а горящий хворост
позволил ей напасть на британца с удовлетворительным результатом,
которому она только что стала свидетелем.

 — Думаю, теперь мы готовы идти, — сказал Марк, когда Эффи закончила свой рассказ и заверила его, что чувствует себя достаточно сильной, чтобы идти с ним по лесу.  — Безумный Энтони уже близко к своей добыче.  Завтра мы станем свидетелями великой битвы.

«И полное уничтожение Лиги Смерти», — прошипела Девушка-
Мстительница. «Завтра я встречусь с оставшимися в живых членами — Лапкой и
Джо Гирти, и ещё до наступления ночи багровый полумесяц украсит их лбы!

«Эффи, мы спрячем тебя где-нибудь до конца битвы», — сказал Морган.

«Нет! нет! Марк. Завтра я буду сражаться на твоей стороне. Разве я не должна отомстить за своих родителей? Разве красные демоны не сорвали с них скальпы?
Да, и разве я не должна отомстить? Я отомщу, Марк!» Ты не можешь
удержать меня от участия в красном конфликте! Я буду сражаться на твоей стороне, и мой голос
завтра вечером будет звучать в победном хоре нашего народа.

 — Тогда так тому и быть, Эффи, — сказал её возлюбленный. — Да присмотрит за нами Бог войны
Позаботься о себе, девочка, потому что завтрашний день станет самым кровавым из всех, что когда-либо видели эти старые леса».

 С большим трудом Рудольфа Ранниона привели в чувство и тщательно перевязали его раны. Он ужасно переживал из-за своего положения, зная, какая судьба его ждёт, и пытался освободиться от пут мстителей.

Наконец пленники отправились обратно к армии Уэйна, которая
располагалась лагерем в Рош-де-Бёф, к югу от нынешнего места, где находится
Уотервилл, где возводились мощные земляные укрепления.

 Майор был помещён под надёжную охрану, и ему сообщили, что
Уэйн намеревался выдать его мстителям за кровь
сразу после битвы.




ГЛАВА XVI.

ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ.


Ранним вечером одного из самых тёплых октябрьских дней 1794 года две
фигуры поднялись по восточному склону примечательного мыса, с западной
вершины которого открывался захватывающий вид на индейский город
значительных размеров, расположенный в центре равнины далеко внизу. По
одежде и чертам лиц этих двоих можно было сразу узнать Кеновату и
Марка Моргана. Они были здесь уже день или около того
Армия Уэйна продвигалась по стране, как вихрь, уничтожая тысячи акров созревшей кукурузы и сжигая деревни индейцев, тем самым подвергая их самому суровому наказанию, какое только можно было придумать.

 После победы при Падших Деревьях, в которой не только Волчица и её юный спутник сыграли самую захватывающую роль, но и
Эффи Сент-Пьер сама убила старого торговца, когда тот собирался принести Марка в жертву своей дьявольской мести. Раненый индеец выстрелил в Кеновату и нанёс ему смертельную рану.
Это причинило ему много страданий, и утро того дня стало первым, когда он снова вступил на тропу войны. Нанетта оставила его на несколько дней, чтобы разведать путь к Моми, и обещала встретиться с армией в определённом месте, но не сдержала обещания. Где она была? В битве при Падших Деревьях ей удалось завершить свой страшный список жертв, убив Индейскую Ногу так, что это удвоило ужас его свирепых товарищей, а Кеновата почти в тот же миг
нанёс ненавистному и забрызганному кровью Гирти смертельный удар в схватке, которую ненависть и жажда мести сделали особенно беспощадной. Так что теперь и у Волчицы, и у её подруги не было особых врагов, которые могли бы их преследовать. Где же тогда была она?

 Юноша начал беспокоиться из-за отсутствия Девушки-мстительницы, и хотя
Марк заверил его, что она в безопасности, хотя даже он опасался худшего.
Протеже отступника не успокоился бы.

 Они поднялись на холм, чтобы выяснить, собираются ли индейцы
закрепиться в этой, своей самой большой деревне, но
Вскоре они узнали, что в рядах краснокожих по-прежнему царит паника, потому что они разрушали свои вигвамы, чтобы сэкономить Уэйну силы.

 Едва два шпиона достигли вершины горы, как раздался крик, возвестивший о том, что их обнаружили. Большая группа отставших, возвращавшихся в деревню, заметила головы, торчавшие из расщелин мыса, и не успел я дописать это предложение, как всё подножие горы было окружено, и всякая надежда на спасение исчезла!

 Атака не заставила себя ждать, потому что дикари узнали шпионов.
и их ужасные вопли говорили о том, что они жаждут крови их сердец. Тем не менее у этих двоих было преимущество, потому что из-за узкого хребта горы они были вынуждены продвигаться к ним гуськом, и каждый воин на мгновение оказывался на виду у их безошибочно стрелявших ружей.

Воин за воином падали под выстрелами шпионов, когда дикари
готовились к атаке с фланга, которая могла быть успешной и
смертоносной, если бы они добрались до изолированной скалы, лежавшей в одном из оврагов
на южном склоне холма. Как только индейцы добирались до этой скалы,
могли подвести своих врагов под выстрел в упор из своих винтовок и
без возможности к бегству.

Отважные разведчики видели полную безнадежность ситуации, но, как и
по-настоящему храбрые никогда не отчаивались. Они посмотрели друг другу в лица,
и хотя они не произносили ни слова, их глаза говорили: “Мы будем сражаться до победного конца"
наши жизни будут стоить краснокожим не одного десятка.

В этот момент Кеновата увидел высокую смуглую фигуру, которая готовилась выпрыгнуть из укрытия так близко к роковой скале, что одним прыжком должна была добраться до неё, и все надежды были бы разрушены. Зная, что всё может зависеть от одного
удачный выстрел, и хотя ни один дюйм тела воина не был прикрыт, он поднял винтовку и навёл смертоносный прицел на дерзкого краснокожего. Но вместо того, чтобы высечь искру и подписать смертный приговор храбрецу, кремень разлетелся на тысячу осколков, и юноша в глубине души проклял свою неудачу. Морган был на некотором расстоянии, охраняя другой опасный участок, и Кеновата не мог рассчитывать на его помощь. Дикарь продолжал приближаться к скале,
а юноша тем временем готовил другой кремень, хотя и чувствовал, что
работа окажется бесполезной.

Внезапно шауни прыгнул с ловкостью лесного оленя, но вместо того, чтобы допрыгнуть до скалы, он взлетел на десять футов в воздух и с леденящим душу предсмертным криком упал на землю и покатился вниз по склону, сраженный выстрелом неизвестного врага! Сотня криков снизу эхом отозвалась на этот возглас, и преимущество, столь таинственным образом полученное разведчиками, оказалось недолгим, потому что ещё один смуглый воин приближался к укрытию, которое совсем недавно занимал его раненый брат. Теперь внимание разведчика было приковано к атаке спереди, и
В пылу схватки храбрец прыгнул на скалу и упал замертво от того же таинственного выстрела. Этот последний выстрел поверг в смятение ряды нападавших, и на закате они отступили, чтобы заново спланировать уничтожение белых.

 Небо затянуло непроницаемыми облаками, и вскоре к разведчикам поползла фигура, похожая на животное.

 — Индеец! — прошептал Кеновата, и его винтовка была направлена на тёмный объект.

Его палец уже коснулся спускового крючка, когда раздался характерный крик
молодая волчица приветствовала его слух, и ружье упало с его плеча.

“Нанетт!”

Фигура выпрямилась, и в следующее мгновение Девушка
Мстительница схватила разведчиков за руки. Именно она произвела
таинственные выстрелы. Она добралась до Горы незадолго до шпионов
и, оказавшись в окружении индейцев, пришла к выводу, что она
может помогать им из своего укрытия так же, как если бы находилась рядом с
ними.

Теперь они задумались о побеге и в темноте покинули своё
местоположение. Прежде чем покинуть гору, они оставили там тела не менее
Тринадцать индейцев лежали там без скальпов, и на лбах у одних был красный полумесяц, а у других — кровавый крест!

Когда Кеновата поставил свою метку на лбу последнего храбреца, убитого его ружьём, он взял Нанетт за руку.

— Девочка, — прошептал он, — ты помнишь своё обещание в пещере?

— Да, мальчик.

— Тогда сегодня вечером я спрячу свой нож. Разве ты не устал убивать? Разве
мёртвые не отомщены?

«Да, Кенова; деяния той ночи были искуплены
красными преступниками кровью самых храбрых из воинов. Я не
жажду дальнейшей мести».

— И я тоже, девочка; мой след стал таким же страшным для индейцев, как и твой;
они видели его в зарослях, в болоте, у ручья и на
холмах. Ты сдержишь своё обещание?

— Да, мальчик. Боже упаси меня нарушить его.

Они миновали охрану у подножия мыса, и, хотя после того, как они покинули его, их преследовала большая группа индейцев из
деревни, им удалось сбежать, и на следующий день они встретились с армией Уэйна.

На торжественном подписании Гринвильского договора 30 августа 1795 года
собравшиеся вожди бросили мрачные взгляды на Прекрасного Ужаса
Мауми, которая, стоя рядом с Кеноватой, выглядела прекраснее, чем когда-либо. Последний крест и полумесяц на прикладе её винтовки получили своё
дополнение в виде пробоин, и храбрецы поздравляли себя с тем, что больше не будут жить в страхе перед пулей, которая унесла жизни стольких их собратьевони отправились в страну духов. Клыки молодой
Волчицы больше не причиняли им вреда, и они вздохнули свободнее, когда она
ушла от Безумного Энтони.

Конец близок.

После битвы при Фоллен-Тимберс Уэйн предал Рудольфа Ранниона
суду, и в один спокойный сентябрьский день в присутствии всего гарнизона
Форта Майами смерть Фирмена Кэмпбелла была отомщена неумолимым законом.

Кеновата, чьё настоящее имя, Клинтон Уилкинсон, было раскрыто вождём, участвовавшим в массовых убийствах того года, когда
Родители мальчика в сопровождении Нанетт повернулись лицом на восток и через год предстали перед деревенским алтарём, где они дали обет вечной верности.

Задолго до этого события Марк Морган назвал Эффи своей прекрасной невестой,
и они стали свидетелями церемонии, которая соединила Кеновату и Нанетт.

За все испытания, выпавшие на их долю в глуши Огайо, это было достаточной наградой,
и сегодня их потомки считаются одними из самых благородных в стране.

Месть Девочки-мстительницы никогда не стиралась из памяти
индейцев, и сегодня остатки тёмных племён, обитающих
на скудных стоянках, вдали от заходящего солнца, рассказывайте историю
тех мрачных времён содрогающимся слушателям у походных костров.


КОНЕЦ.