Пилот болида

Петька Худяков был парнем вёртким. Звёзд с неба он не хватал, но мечтать любил. А мечтать он умел и широко, и с размахом, разгоняя свою фантазию со скоростью болида. Гнал все семьсот пятьдесят лошадок по бездорожью, пока властный голос жены не выкрикивал: «Пит-стоп!» Фантазия резко жала на тормоз, и на этом, как правило, его болид уже в гонку не возвращался.
— Опять завис! Вот дать бы тебе подзатыльник! На, сходи лучше в магазин, — и она совала Петьке в руки сумку и смятую пятисотку.
И Петька, послушно, шел. Он был хорошим мужем и отцом двоих разнополых детей, что обязывало.
На работе Петька старался не мозолить глаза начальству, свято веря, что от него надо держаться подальше. С коллегами он в споры не вступал, на вопросы и задания отвечал лучезарной улыбкой и широко распахнутыми глазами, и поэтому все давно решили, что Пётр — человек хороший и добрый, но с ****цой. Точно так бывает, что где-то, за гранью нашего понимания, кто-то, встав не с той ноги, метит наши головы своим утренним раздражением. Видно, в этот раз брызги попали на Петьку.
— Петечка, — зашептала молоденькая бухгалтер Ниночка, — тебя Василий Павлович позвать просил.
— Меня? — Петька аж подлетел. — Не знаешь, зачем?
— Вроде в командировку отправляет.
Петя приготовился распахнуть широко глаза и сделать тупое лицо, но вдруг внутренний голос зашептал: «Вот он, Пётр, твой шанс! Соглашайся, съезди, отдохни». И Петька смело шагнул в кабинет к начальнику.
Вечером, на вокзале, поджидая Ниночку и Павла, которые тоже были отмечены высшими силами и руководством, всё то же провидение, мягко, но настойчиво, уговорило взять с собой водки — три бутылки. Петька решил с провидением не спорить.
Сама дорога запомнилась ему плохо. Их компания, возблагодарив начальство за неслыханную щедрость и целое купе, предоставленное в их полное распоряжение, принялась обсуждать предстоящую поездку и пить.
Распределение обязанностей затянулось за полночь. Никто уже не вспомнит, кто предложил разыграть корпоративную карту, любезно предоставленную Василием Павловичем, по схеме популярной телепередачи «Орёл и решка». Но утром Петька проснулся от тяготы в ягодицах, которые крепко сжимали ту самую «золотую» карту. Павел, как руководитель группы, несущий ответственность за финансы, но проигравший в орлянку, расстался с картой легко и эффектно. Почуяв груз ответственности, внутри Петьки вновь заговорил внутренний голос, но на этот раз он звучал ниже, и тембр его был глуше.
— Вот он, твой шанс! Один раз живём! — воскликнула грид-гёрлз, взмахнув флажком.
Гостиничный люкс поражал броским великолепием. Золото и пурпур, в сочетании с белыми колоннами, мысленно переносили во времена Древнего Рима. Петька замер на пороге, боясь даже вздохнуть. Из-за его спины выглядывали удивлённые коллеги, в последний момент сумевшие внести коррективы в диалог между внутренним голосом и ошалевшим от счастья Петром. Бронь на номера, заказанные фирмой, была успешно отменена, но единодушным голосованием они всё же решили, что в целях экономии в люкс будут заселяться вместе. Большую кровать заняли Петька и Павел, Ниночке досталась софа у окна.
После заселения они решили отправиться в филиал компании с проверкой. Там дорогих гостей уже ждали. Кто-то из близких к управляющему филиала успел нашептать о готовящейся проверке.
День пролетел незаметно. Когда город утонул в свете фонарей, из дверей филиала вышли три совершенно счастливых человека. Розовощекая Ниночка что-то напевала, Павел, изображая гусара, ринулся к городской клумбе, нарвал охапку цветов и эффектным жестом швырнул их к ногам прекрасной дамы.
— Продолжим? Такой прекрасный вечер, — прощебетала Ниночка, на лету поймав цветок и засовывая его за ушко. Пётр с Павлом понимающе переглянулись, и компания отправилась искать ближайший магазин 24/7.
Утро ударило в висок тупой болью. Петька, сморщившись, с усилием приоткрыл один глаз. Голос в голове тоже испытывал трудности с формулировкой мысли, но смог промычать просьбу устранить громкие звуки, идущие от окна. На софе, завернувшись в штору, словно в тогу, храпел Павел. Петька, неимоверным усилием воли заставил себя перекатиться на другой бок и уткнулся в рыжие кудряшки Ниночки. Гоночный болид вильнул, чуть не слетев с трассы.
Петька приподнял одеяло: трусы были на нём. Более того, на нём их было двое. Сверху своих, семейных, красовались женские — голубые, в мелкий горошек. Петька попытался сглотнуть, но было не чем. В голове жалобно заскулил внутренний голос, требуя воды и смерти.
— Пить, — жалобно простонала Ниночка. Она скинула ноги с кровати и прошла к столу, где стояли бутылки с минералкой, оставшиеся от вчерашнего застолья. Петька отметил, что трусы на Ниночке тоже были. Записав сей факт в разряд неразгаданных загадок, Пётр тоже прошествовал к столу. Пока пересохшие внутренности восполняли водно-спиртовой баланс, его мозг калькулировал вчерашние траты. «Не так всё и плохо», — пришёл он к выводу. На столе, зелёным огоньком, моргал телефон. Кроме трёх пропущенных от жены, была ещё смс-ка от банка. В списке затрат значились продукты и выпивка, а также магазин «Секрет». Внутренний голос молчал.
В копилку к неразгаданным загадкам добавилась ещё одна.
— А тебе идёт, — хихикнула Ниночка и кивнула на трусы в горошек.
— А ты не знаешь, чьи они? — краснея, спросил Петька.
— Знаю, теперь твои, — и Ниночка громко засмеялась, но быстро смолкла, сморщившись от боли.
— А если серьёзно? — насупился Петька.
— Ну серьёзно — так серьёзно. Это ты жене купил, когда мы в гостиницу шли, увидел вывеску в витрине магазина «3 по цене 2» и взял.
— Тогда вопрос… где ещё двое трусов? — краснея, спросил Петька.
— Ну одни на Пашке, а вторые ты барышне с ресепшена подарил. А ещё... — но договорить она не успела.
Со стороны софы раздались звуки падения. Павел, которого тоже потревожила жажда, в попытке встать на ноги запутался в портьере и упал. Портьера соскользнула, и Павел продемонстрировал красные женские трусы, надетые правильно, на голое тело.
— Тьфу ты, — Петька мысленно попрощался и с этими трусами, траты на которые оказались неоправданными. Нина решила промолчать, но ехидная улыбка намертво прилипла к её губам, сделав лицо загадочным.
После сборов, которые несколько затянулись, потому что Пётр никак не мог вспомнить, куда положил злополучную карту мечты, они всё же вышли из номера. Гостиничное фойе представляло собой просто фееричное зрелище. Подобно ярким вымпелам, украшающим корабли на день ВМФ, весь коридор был расцвечен женскими разноцветными трусами.
— Это что? — ошалело и в один голос спросили Пётр и Павел.
— Ну вы даёте, мальчики, — улыбка Ниночки стала ещё шире. — Вы же вчера праздника хотели! Хороших трусов должно быть много, говорили вы. — И она сняла первые попавшиеся, висящие на картине, и замахала ими, словно платочком танцовщица ансамбля «Берёзка». Паша заржал, а Петька мысленно возблагодарил Бога за наличие корпоративной карты. Мысль о том, что придётся держать отчёт о тратах перед начальством, внутренний голос сумел погасить мягким нашёптыванием, что эта карта — ответственность Павла, а значит, и спрос с него. Но один вопрос Петька всё же решился задать:
— Ниночка, а почему трусы оказались в коридоре?;— Почему, почему? Потому что вчера это была трасса Формулы-1, а вы — её пилоты.
И Ниночка снова громко рассмеялась. В этот момент у Петра снова запел телефон. Звонила жена. Чтобы скрыть стыд, Петька ухватился за эту возможность разрядить обстановку, как за спасательный круг.
— Да, любимая, — заворковал он, — какая карта? Твоя карта? Сколько, сколько?
По мере поступления информации в Петькин мозг его лицо меняло цвет, словно он был хамелеон, становясь то красным, то белым. Дрожащей рукой Петька полез в карман и вытащил «корпоративную» карту. Пот застилал ему глаза, но он всё же сумел прочитать на ней TAMARA HUDYAKOVA. Он держал в руках карту жены, которую в спешке сборов нечаянно прихватил с собой. Трубка телефона продолжала извергать визжаще-шипящие звуки.
Пилот болида Пётр Худяков был дисквалифицирован…