Артист и Настя

                Артист и Настя

                Ефим Дроздов

   Настя сидела в третьем ряду партера и с замиранием сердца следила за тем, что происходит на сцене. Давали пьесу из жизни Англии 18-ого века под названием "Поэт и дракон". Автор был ей неизвестен, но это ничуть не смущало девушку, потому что она не причисляла себя к завсегдатаям столичных театров и не могла отличить модного драматурга от драматурга обыкновенного.

   Действие происходило в загородной вилле одного барона. Хозяин дома в окружении пышной свиты уехал на охоту, лис травить, а гостивший у него поэт по причине своей хромоты вынужден был остаться, что привело в неописуемый восторг баронессу.

   Настя и не догадывалась, что нахальный автор просто списал с натуры случай, происшедший однажды с лордом Байроном. Актер, игравший поэта, был хорош собой, а его хромота только подливала масло в огонь, в котором сгорало доверчивое Настино сердце.

   Опытный читатель, конечно, уже догадался, что любвеобильный поэт воспользуется случаем и попытается соблазнить беззащитную голубку. Так оно и случилось. Но баронесса как всякая порядочная женщина не могла себе позволить сразу броситься в объятия сладкоречивого соблазнителя, хотя искушение было велико. Что он о ней подумает? И она сопротивлялась как могла.

   Поэт, привыкший к легким победам над женщинами своего круга, поначалу даже опешил, а потом, когда баронесса спохватилась, а не пересолила ли она, и как дракон бросилась на бедного поэта, было уже поздно. Он испугался, скукожился и поспешил на попятную. Отчаянию баронессы не было предела, и она приказала оставить его без ленча...

   Настя глубоко переживала все то, что происходило на сцене. Ей очень хотелось утешить поэта, ободрить его ласковым словом. Она купила букетик цветов и стала ждать его у служебного выхода из театра. Стоял апрель, и хотя весна уже во всю Ивановскую трубила о своих правах, днем ярко светило солнце и даже припекало, а вдоль тротуаров весело бежали ручьи, и мальчишки взапуски гоняли по ним кораблики, по ночам еще случались заморозки. Большинство мужчин, выходивших из театра, были в пальто с поднятыми воротниками и в глубоко напялянных на голову шляпах. Поэтому Настя спрашивала у каждого из них:

   - Простите, не вы играли поэта? - И все время получала один и тот же ответ: "Нет." Прошло с полчаса. Настя была легко одета. Ей и в голову не могло прийти, что так долго придется проторчать на улице. Она уже посинела от холода, пока, наконец, не услышала долгожданное: "Да, я."

   - Возьмите, это вам. - И Настя протянула незнакомцу цветы.

   - Спасибо. - Он вгляделся в лицо девушки и увидел, что у нее зуб на зуб не попадает. Тогда артист сдернул с себя теплый шарф и обмотал его вокруг голой Настиной шеи. Она еле прошелестела бескровными губами:

   - Мерси.

   "Поэт" взял ее под руку. Он сделал это галантно как кавалер и в то же время уверенно как человек, знающий в этом толк.

   - Петр Спиридонович, - представился он.

   Настя немного опешила. Она не предполагала, что артист, играющий поэта, может иметь такое прозаическое имя, но быстро оправилась.

   - Настя.

   Они пошли рядом. Артист жил неподалеку от театра. Он предложил зайти к нему, чтобы согреться и выпить по чашечке чая. "...а дальше видно будет", - добавил Петр Спиридонович. Настя согласилась. Она даже и мысли не могла допустить, что человек, играющий поэта, способен на что-нибудь мерзкое.

   По дороге ее спутник жаловался, как тяжело в наше время быть артистом. (А ты думаешь, во времена Шекспира было легко? - спросите вы.) Что кругом одни хамы. Что беспардонный администратор без стука врывается к нему в уборную, когда он переодевается. Что наглая уборщица возит грязной тряпкой по его замшевым туфлям и даже не извиняется. Что нервичные актрисы вечно устраивают истерики.

   Так за разговором они незаметно и пришли. Поднялись на третий этаж. По дороге встретили соседку. Та в кулак прошипела: "Опять новенькая." Петр Спиридонович посмотрел на старуху так, как Троцкий смотрел на гидру контрреволюции. Но Настя, к счастью, ничего не заметила.

   Артист жил одиноко. Он занимал со вкусом обставленную "двушку". Стены были оклеены темно-вишневыми обоями с золотым рисунком по ним. Комнаты украшали репродукции картин русских художников. Хозяин провел гостью в столовую. Зажег бра. Полился мягкий желтоватый свет. Нажал кнопку, и квартиру заполнили тихие звуки блюза. Достал из буфета бутылку клубничного ликера и два хрустальных бокала, а из холодильника извлек блюдечко с нарезанным аккуратными дольками лимоном. За столом он стал жаловаться на тяжелую долю одинокого мужчины. Рассказал, что с тех пор, как три года назад развелся с женой, не знал ни одной женщины. При этом не забывал подливать гостье вино, одновременно поглаживая своей шершавой рукой ее голую коленку. Настя зацвела как красный мак то ли от вина, то ли еще от чего.

   Время незаметно шло. Часы на стене пробили два. Хозяин выразил опасения, что страшно одной ехать в такси в столь поздний час, (Метро уже закрыли.) и предложил переночевать у него. Он мол может постелить себе на диване в столовой, а Насте уступит свою кровать. При одной мысли, что из тепла, из уюта этой квартиры надо снова окунуться в ночной холод, у Насти по спине пробежал озноб, и она согласилась. В душе артиста прозвучали ликующие звуки фанфар.

   - Я только со стола приберу, - сказала она.

   Петр Спиридонович в знак согласия кивнул головой. Девушка собрала грязную посуду и пошла на кухню. Но стоило ей лишь включить там свет, как полчища тараканов, стуча тысячами ножек, бросились врассыпную.

   - Мамочки! - Настя вскрикнула от ужаса и выронила посуду из рук. Бокалы упали и разбились на сотни маленьких и мельчайших осколков, заискрившихся как звездочки в ночном небе.

   В следующее мгновение она как ошпаренная выскочила из кухни, схватила с вешалки свое пальто и бросилась вон из этой страшной квартиры. Артист, услышав звук хлопнувшей входной двери, в одной пижаме выбежал на площадку. Он слышал, как Настя, перепрыгивая через ступеньки, спасалась бегством.

   - Настя, вы куда? - только и успел крикнуть он.

   В ответ Петр Спиридонович услышал снизу глухой стук закрывшейся двери парадного...

   С тех пор Настя в театр больше ни ногой.