Бессмертная рать. Глава 7. Предназначение

Глава 7. Предназначение.

Николаю Егоровичу последние дни нездоровилось. Что поделать? Возраст берет свое. Возраст и четыре ранения, хоть три из них были не тяжелыми. С трудом поднявшись с кровати, Николай Егорович решил все же немного походить по квартире, размяться. Он всегда верил в то, что пока человек движется, он будет жить. Времени было часа два по полудни. С утра забегала внучка, принесла продукты и лекарства. Несмотря на возраст, Краснов всегда возражал и говорил, что он мужчина и может (точнее должен) позаботиться о себе. Встав с кровати и пройдя несколько раз туда-сюда по квартире, Николай Егорович почувствовал, что проголодался. Заботливая внучка принесла гороховый суп, который так нравился хозяину этого дома. Дойдя до холодильника и открыв дверку, он приоткрыл крышку кастрюли. Все так, как всегда. Запах от супа, такой вкусный и манящий, заставлял сглатывать слюну и вызывал урчание в животе. «Надо поесть», – подумал ветеран. Он любил гороховый суп, а внучка превосходно его готовила. Она специально сготовила его, зная, что деду нездоровится. Разогрев суп, Краснов с удовольствием поел и почувствовал, что кровь стала сильнее бежать по сосудам, наливая силой и энергией все тело. Обед явно пошел на пользу. Утолив голод и почувствовав себя лучше, Николай Егорович стал думать, чем ему сегодня заняться, как скоротать время. На улице была весна, стало уже совсем тепло. «Надо обязательно выздороветь к 9 Мая», – подумал он. Он старался не пропускать ни одной годовщины. Делал он это не из желания похвалиться своими орденами и медалями (а показать там было что), а из желания встретиться с кем-то, кто воевал, возможно, увидеть своих сослуживцев, которых с каждым годом приходило все меньше и меньше. Жизнь не стоит на месте, и законы времени никто не в силах изменить или опровергнуть. Пока Николай Егорович думал о предстоящем празднике, раздался звонок. Звонил правнук Сережа, сын внучки Оли. Он учился в школе, и по мере возможностей старался забегать или звонить прадеду. Мальчик знал, что прадед болеет, потому решил набрать ему и подбодрить.
 – Дедушка, привет. Как дела?
 – Привет, Сережа. Дела нормально. Сижу вот, думаю о предстоящем празднике.
 – Ты собираешься идти?
 – Да, конечно. А как же?
 – Ты же болеешь, дед.
 – Ничего, я уже лучше себя чувствую. Ты сам как?
 – Я нормально. Пришел из школы, сейчас буду делать уроки, вечером, может, с мамой заедем к тебе.
 – Не беспокойтесь, мне уже лучше. Хотя, если приедете, буду рад.
 – Постараемся, дедушка. Если не приедем, то точно позвоним. Обещаю.
 – Спасибо, что не забываете старика.
 – Да ладно тебе, дедушка. Я же тебя люблю.
 – И я тебя.
 – Ну пока, еще увидимся.
 – Пока, Сережа.
Николай Егорович положил трубку и решил выйти на балкон, подышать воздухом. В ногах еще ощущалась слабость, потому он решил не рисковать и пока не идти на улицу. На балконе он просидел не меньше часа. Зайдя назад в квартиру, ветеран решил попить чаю. Похоже, болезнь все же решила и в этот раз отступить. «Слава Богу, похоже, и в этот раз выкарабкаюсь», – подумал он, ставя чайник кипятиться. После чая Николай Егорович решил еще немного полежать и посмотреть телевизор. Время двигалось к вечеру. Часов в семь раздался звонок в дверь, пришли Оля и Сережа. Старик поворчал на них для порядка, сказав, что не стоило беспокоиться, что с ним все в порядке. На самом деле он был очень рад тому, что к нему пришли гости. Целый день в четырех стенах изматывает больше, чем болезнь. Правнук был сильно возбужден. С порога он попробовал рассказать все и сразу, отчего получилось путано:
 – Дед, они сегодня узнавали, написали мне, про тебя спрашивали. Представляешь?
 – Не понимаю тебя, Сережа, – ответил дед.
 – Вот торопыга, – улыбнулась мама. – Расскажи все по порядку и не торопись.
 – Хорошо, сейчас все расскажу.
Правнук начал свой рассказ. Дело было вот в чем. Несколько лет назад Сережа попросил Николая Егоровича прийти в школу и рассказать о том, как воевал. Краснов сначала отказывался, но потом все же согласился. В годовщину 9 Мая он пришел в школу, где учился Сережа, и пообщался со школьниками. Те слушали его, раскрыв рты, не веря тому, что перед ними настоящий участник войны, увешанный орденами и медалями. Постепенно ребята освоились и стали не только слушать, но и задавать вопросы. Особенно усердствовал в этом Коля, одноклассник Сережи. Его детская непосредственность, дополненная упрямством, возбуждала в Николае Егоровиче чувство дежавю. Ему казалось, что что-то подобное было, похожий мальчик уже разговаривал с ним, также деловито, но с некоторой долей стеснения. Неожиданно Николая Егоровича словно ударило током. Да, он вспомнил, где и когда похожий мальчик общался с ним. Одноклассник Сережи напомнил ему того Колю, что был на станции с огурцами. Удивительно, но Краснов никогда и никому не рассказывал этого эпизода. Не очень он любил распространяться и на тему боев рядом с селом Суровикино. Теперь же воспоминания нахлынули на него. Он даже замолчал на пару минут. Школьники в недоумении смотрели на него. Кто-то даже осторожно окликнул седого ветерана, который задумался и ушел в себя. Встрепенувшись, Николай Егорович сказал, что может рассказать еще одну историю из военного времени. История эта была о тех первых боях, которые дались очень и очень тяжело. Краснов рассказал о том, что там было. Называл фамилии и звания, вспоминал какие-то подробности. Из-за этого встреча с ребятами растянулась более чем на два часа. Все слушали, раскрыв рты, даже перестали задавать вопросы. Николай Егорович, естественно, опустил ужасные подробности тех боев, так как перед ним были дети. Все это время правнук снимал на камеру рассказ своего деда. После встречи, посоветовавшись с матерью и спросив разрешения у деда, Сережа выложил видео в интернет. О видео как-то немного забыли через пару лет. И вот сегодня Сереже пришло письмо от поисковиков, которые занимались раскопками в районе села Суровикино. Из письма стало ясно, что поисковики подняли архивы и обнаружили, что в районе села шли ожесточенные бои. Совершенно случайно один из волонтеров наткнулся на видео, выложенное Сережей. Это была самая настоящая удача. Надеясь, что участник тех боев еще жив, поисковик Олег (так его звали) написал мальчику. Дело в том, что согласно архивам, часть захоронений так и не обнаружили после войны. А потом просто забыли про них. Теперь же появилась надежда, что еще часть бойцов (список погибших все же удалось частично восстановить) вернется из забвения. Сережа ответил на письмо, написав, что дед жив, и что он обязательно ему расскажет о том, что ведутся раскопки в том районе. Все это правнук, уже не торопясь, рассказал деду.
 – Расскажет про рать нашу смелую, – прошептал пораженный Николай Егорович.
 – Что, дедушка? – спросила Оля.
 – Расскажет. Вот для чего, вот зачем я здесь.
Мама с сыном переглянулись. Они не понимали, о чем говорит дед. Видя на их лицах удивление, Краснов сказал: «Сейчас» и пошел к ящику стола, в котором все эти годы хранил несколько листков со стихотворением Сенцова. Отдав листки, он рассказал им про то, как они прощались с товарищами и как потом эти листки попали к нему. По мере своего рассказа, Николай Егорович все больше волновался. Он словно торопился, словно боялся опоздать. Видя его волнение, внучка как могла успокаивала его, но Краснов словно не замечал этой заботы. Он говорил и говорил. Когда он закончил, ему словно стало легче. Словно с души свалился огромный камень. Оля предложила все записать и потом дать почитать деду. Она хотела передать рассказ поисковикам. Она уже собралась писать, но дед остановил ее:
 – Потом, потом напишешь, я никуда не денусь. Если надо, еще раз все расскажу.
 – Дедушка, хочешь мы у тебя останемся ночевать? – предложила Оля.
 – Я бы был несказанно рад этому. Но у вас свой дом, да и папа вас ждет. Он уже наверняка пришел с работы.
 – Что-то страшно оставлять тебя сегодня одного, – возразила внучка.
 – Ничего страшного, ничего со мной не случится, не сегодня точно.
 – Ну смотри. А то мы бы …
 – Все нормально, не подумай, не выгоняю вас, просто время уже позднее.
 – Хорошо, мы пойдем домой. Но ты, если что, сразу звони. Понял?
 – Понял-понял, – улыбнулся дед.
Внучка с правнуком ушли, а Николай Егорович еще долго сидел и вспоминал тот свой первый взвод, своих первых боевых товарищей. В эту ночь он спал крепко и спокойно. Ему снова снился тот сон, только теперь не было той кровавой карусели. Ребята просто улыбались ему.
На следующий день Николай Егорович проснулся рано и решил позвонить правнуку. Ему в голову пришла мысль отправиться туда, к Суровикино, чтобы вместе с поисковиками найти захоронение товарищей. Сережа собирался в школу, когда раздался звонок деда. Увидев входящий вызов от дедушки, они с мамой немного испугались, думая, что деду опять нездоровится. Обычно он звонил либо в обед, либо вечером.
 – Сережа, привет.
 – Привет, дед. У тебя все в порядке?
 – Да, все хорошо. Мне уже намного лучше, намного лучше, – проговорил ветеран скороговоркой.
 – Точно, дедушка? – спросила Оля. Сережа включил разговор на громкую связь.
 – Да-да, не беспокойтесь. Понимаю, что вы собираетесь на работу и в школу, но не могу утерпеть. Сережа, сделай, пожалуйста, доброе дело.
 – Конечно, а что нужно сделать?
 – Напиши этим ребятам, что я готов не только все рассказать, но и поехать туда. Они же там долго будут работать.
 – Скорее всего, оставшуюся весну и все лето, – ответила Оля. – Только как ты собрался ехать?
 – Как все, на поезде.
 – Ты же еще не совсем выздоровел, – возразила внучка.
 – Нет, я должен. Понимаете? Я должен. Я много раз думал о том, почему я выжил на той войне. Почему меня выбрали из огромного списка. Для чего меня оставили здесь, на земле. Я понял. Сенцов как в воду глядел. Его строки – это пророчество. Не подумайте, я не в бреду. Я поеду туда, если те ребята меня примут. Напишите им, что мне ничего не нужно. Я буду жить с ними в палатке и есть с ними с одного котелка. Все продукты я куплю сам, я никому обузой не буду. Пусть только возьмут меня с собой. Я сам доберусь, один. Никого не побеспокою и не обременю. Слышите? – голос Николая Егоровича дрожал. Все это он произнес, крайне волнуясь. Он упрашивал, словно ребенок, взять его с собой. Он боялся, что внучка или поисковики запретят ему быть там, увидеть еще раз то место. Вспомнить еще раз, что там произошло.
 – Дедушка, ты понимаешь, что возвращаясь туда, ты подвергаешь себя серьезному испытанию? Сердце у тебя не молодое, ты это понимаешь?
 – Понимаю, Оля. Только скажу тебе вот что. Я пожил достаточно и сделал в жизни достаточно. Но это. Это, возможно, дело всей моей жизни. Это, может быть, самое главное, что я должен сделать, пока я жив. Они мои товарищи, они мои братья. Навсегда. Сегодня мне опять снился этот сон. Я не рассказывал никому о нем. Но сегодня сон был немного не таким. Он изменился. Я чувствую, что ТАМ знают обо всем, потому сон и изменился. Я чувствую, что они одобряют это. Они хотят, чтобы о них вспомнили и рассказали.
Николай Егорович торопился рассказать, отчего стал похож на правнука, который вчера пребывал в таком же волнении.
 – О каком сне ты говоришь? – спросила Оля.
 – Сейчас расскажу.
Краснов вкратце рассказал про свой сон, который снился ему уже десятки лет. Выслушав старика, Оля решила, что нельзя отказать ему, что нужно исполнить его просьбу. Решили, что после школы Сережа передаст просьбу деда. Олег ответил уже вечером. Он написал, что рад тому, что Николай Егорович согласен поехать туда. Он и сам хотел просить об этом, но не решился, помня о возрасте ветерана. Поиски должны начаться в первых числах июня. Оля решила, что вдвоем с мужем возьмут отпуск и они все вчетвером отправятся в места рядом с селом Суровикино. На том и порешили.
До июня еще было много времени, которое для Николая Егоровича тянулось бесконечно долго. Он весь извелся, ожидая назначенной даты. Оставшееся до раскопок время Олег проводил в подготовке к работам и установлению контактов с родственниками других бойцов, фамилии которых перечислил Николай Егорович. Удалось связаться с родственниками Хаблиева, Лещенко, Авалиани и других.
Наконец-то наступил июнь. Все было готово к тому, чтобы сделать то, ради чего, по мнению Краснова, он жил, он выжил. Купили билеты и сели на поезд. Всю дорогу Николай Егорович смотрел в окно и вспоминал. Он даже попросил открыть окно, чтобы его обдувал ветер. Чтобы как тогда: стук колес, жара, ветер и товарищи. Он даже как будто помешался. Ему стало казаться, что он опять там, опять едет на фронт. Только сейчас он едет с комфортом, а его товарищи где-то здесь, может, в соседнем купе. Они все едут, они снова вместе, они снова сила, которая едет ломать хребет злу, покусившемуся на счастье этой страны, этого народа. Оля с мужем и правнук видели состояние старика, но не задавали вопросов. Для них было самым главным то, что дед воспрянул духом, у него словно появилось второе дыхание. Словно старость решила отступить. Они немного переживали за него, видя, что он слишком бодр для своих лет, но вцелом были довольны изменениями в поведении деда. По прибытии на станцию их ждал Олег. Он специально приехал встретить ветерана, чтобы ему не пришлось мотаться на автобусе. Приехав в лагерь поисковиков, Николай Егорович сразу же стал собираться туда, где планировалось вести работы. Присутствующим пришлось уговаривать старика, словно ребенка. Доводы были просты, но непонятны для уговариваемого. Время шло к вечеру, потому решили сегодня не начинать. Тем более ждали прибытия родственников других бойцов. Кто-то должен был подъехать вечером, кто-то к утру. Оля решила пойти на небольшую хитрость. Она предложила деду рассказать еще раз о боях у Суровикино, записав это на видео. Николай Егорович нехотя согласился, словно ребенок, которому не давали что-то сделать. То, чего он очень хотел. Седой ветеран вел себя именно так, забыв о своем возрасте, забыв о том, что он пережил своих детей. Вечером в лагерь прибыли родственники Лещенко и Хаблиева. Краснов очень тепло встретил их. Глаза его блестели от слез, он говорил и говорил.
Просидели за разговором до самой глубокой ночи. Родственники бойцов с жадностью ловили каждое слово Николая Егоровича, стараясь не пропустить даже самые мелкие детали. Они спрашивали, он отвечал, стараясь пересказать все максимально точно, вспоминая все до мельчайших подробностей.
 – Вы родственник сержанта Лещенко? О нем я хочу рассказать отдельно. Мы очень подружились с ним за те несколько дней, что нам довелось воевать бок о бок. Скажу, что никогда у меня не было более преданного и лучшего друга. Да, так бывает, что за несколько дней о человеке можно узнать очень многое, привязаться к нему. Он был старше меня, но мы общались на равных, несмотря на звания. Во многом благодаря ему мы смогли сдержать атаки противника. Я никому никогда не говорил. Теперь считаю себя обязанным сделать это, рассказать. Я был совсем «зеленым», без какого-либо опыта боевых действий. На марше я тихо, чтобы никто не слышал, попросил сержанта помочь мне. Он согласился и сделал все так, как следовало. Он помог с размещением огневых точек, после боя на нем, в первую очередь, лежала обязанность сверки личного состава, пополнения боеприпасов и так далее. В бою же он, казалось, был везде. Я поражался, как он повсюду успевал. Как ему удавалось помогать на всех участках обороны. Он сделал очень многое. А я … Я не успел к нему, когда ему самому понадобилась помощь. Нас осталось совсем немного, средств борьбы с танками практически не осталось. Я бежал туда, где танки давили наши позиции. Сержант Лещенко поступил, как герой. Он подорвал себя вместе с танком. Я в этом уверен полностью. Танк накрыл то место, где он был, стараясь похоронить заживо моего товарища. А потом взрыв, прямо под танком. Мы так и не смогли найти останки отважного сержанта. Остов танка стоял прямо над ними. Знаете, он поначалу казался нам старым и непонятным. Да, непонятным. Он как-то странно говорил о войне, так нам поначалу казалось. Только потом я понял его. Он, в отличие от нас, уже видел войну, знал, что это такое, насколько это страшно и ужасно. Знал, потому и не питал иллюзий. А мы, наивные мальчишки, не понимали его, даже думали, что он трусит. Мне сейчас стыдно за это. Я не успел сказать ему об этом, не успел попросить прощения. Наверное, гордость не позволила. Мальчишка, – Краснов вытер ладонью слезы с лица.
 – Дедушка, – сказала Оля.
 – Ничего. Все в порядке. Я хочу говорить. Все, кто здесь сейчас присутствует, знайте, что эти ребята герои, настоящие герои. Мальчишки, которые бросили вызов самой смерти, презрев ее и наплевав на нее. Они стали бессмертными для меня. Надеюсь, что и для вас они будут такими же. Здесь за несколько дней я увидел, на что способен человек, защищающий свою Родину, свою семью, свою землю. В последней атаке моряки бросились на врага, даже не задумываясь, что их могут раздавить танки. Моряки – это отдельный разговор. Очень жаль, что я даже не имел списка этих героев, настолько все быстро происходило. Немцы звали их «черной смертью». Это так. Для немцев атака моряков означала одно – смерть. Только потом я узнал, что немцы шли в атаку пьяными, настолько они боялись этих «дьяволов». Моряки победили их, в первую очередь, психологически. Наши ребята тоже не отставали от них. К примеру, Хаблиев. Вы его родственники? Где-то здесь, в братской могиле, лежит его фамильный кинжал. Он не расставался с ним до конца. Его потом так и нашли с кинжалом. А рядом лежал его друг Сенцов. Они подружились с ним за те дни, все время были вместе. Вместе и погибли. Их тела нашли лежащими рядом. Отец Хаблиева, по его словам, дал наказ, чтобы тот не позорил свой род. Что если он струсит, то родня его больше не захочет знать. Так вот знайте. Он не струсил, он герой. Я сам лично видел, как он убил немца прямо этим кинжалом. На его счету точно несколько фашистов, я это знаю, потому что видел. Видели и его товарищи. Фамильный кинжал лежит рядом с ним. Я так решил, так как не знал, как поступить с ним. Думаю, вы не обидитесь на меня за это. Сенцов, – ветеран улыбнулся. – Тихий и щуплый боец. А на деле оказался тоже героем и человеком, который может чувствовать, глубоко переживать и излагать свои чувства в стихах. Такой же «зеленый», как и все мы, но с широкой душой и чистым сердцем. Авалиани. Он остался в строю даже тогда, когда потерял глаз. Потерял он его во время рукопашной, прямо в окопе. Я видел. Они сцепились в смертельной схватке и немец выдавил ему его. Это не пересказать словами. Я хотел после боя прогнать его в медсанбат, но не смог. Не решился, а сам он добровольно не пошел, хоть и имел на то полное право. Еще один герой. Они все герои. Я думаю, потому я и выжил, что мне предназначено рассказать о них. Почему я молчал все это время? Я просто не хотел вспоминать про это, настолько это тяжело. Но я хочу, чтобы вы помнили о них, знали об их подвиге и передавали эти знания другим поколениям. Помните о них, говорите о них, не забывайте их. Благодаря им мы сейчас сидим здесь, под мирным небом, и так хорошо общаемся. Помните, пожалуйста, это. Не давайте различного рода нацистам втоптать в грязь нашу общую победу, наш общий вклад. Верно сказал Сенцов про сотню народов советских, что были как один, не делили друг друга по национальности и внешности. Мне снится этот сон, где все они вместе, где все они одна единая рать, бессмертная рать.
Краснов закрыл лицо руками. Оля сидела рядом и обнимала деда. Все молчали. Тишина длилась несколько минут. И тут среди этой тишины раздался голос родственника Хаблиева. Он запел «День Победы». Сначала тихо, а потом, подхваченная десятками голосов, песня загремела над степной равниной, чью тишину до этого нарушали только крики ночных птиц, да стрекот кузнечиков.
Погода на следующий день радовала с самого утра. Светило солнце и небо было чистым-чистым, словно кто-то старательно стер все облака с нежной синевы. Не теряя времени, приступили к работе. Первым делом нужно было определить, где начинать поиск. С трудом Николай Егорович дошел до этого места, где много лет назад он принял боевое крещение. За последнее время многое изменилось на этой местности. Постояв немного в раздумье, Краснов начал вспоминать подробности, которые помогли бы определить место захоронения. Вот и огромный валун, что лежал посреди поля боя. Так, значит, где-то в той стороне наша цель. Изгиб небольшой ложбины, мы на верном пути. Через небольшой промежуток времени он определился и указал на предполагаемое место. Поисковики стали раскладывать инструменты и готовить металлоискатели. Нужно быть осторожными, так как в земле могут оставаться неразорвавшиеся боеприпасы. Николай Егорович тем временем по настойчивой просьбе внучки присел отдохнуть. Поисковики приступили к работе. Сердце у Краснова учащенно билось. Он волновался, словно опять попал туда, в сорок второй, и скоро его первый бой. Только сейчас не было с ним Лещенко, который смог бы успокоить его, приободрить, вселить уверенность, что все будет хорошо. Металлоискателями проверяли предполагаемый участок. Писк в наушниках раздавался практически непрерывно. Земля была нашпигована осколками и остатками смертоносных изделий, придуманных человеком для убийства. Работали медленно, так как была опасность наткнуться на неразорвавшийся снаряд, мину, гранату. Наконец один из поисковиков наткнулся на солдатскую каску. Она лежала неглубоко под землей. Решили копать глубже и шире. Удача улыбнулась им. Буквально в полуметре от каски обнаружили человеческие останки. Бережно извлекли то, что уцелело, сантиметр за сантиметром очищая от земли то, что осталось от той бессмертной рати. Нашли футляр, в которых обычно хранились листки с данными бойца. Футляр хорошо сохранился, потому решили открыть его прямо на месте. Полуистлевший клочок бумаги содержал всего несколько слов. Смогли прочитать фамилию: «-ов». Так и есть, здесь находится захоронение. Николай Егорович точно помнил бойца с такой фамилией, погибшего в последнем бою. Значит, они в самом начале, значит, они на верном пути. Раскопки продолжались. Все это время Краснов, словно маленький ребенок, крутился вокруг работающих поисковиков, иногда даже мешая им, сам того не осознавая. Никто не ворчал, все понимали, чего стоило седому ветерану прийти сюда снова. Николай Егорович же, охваченный волнением, старался ничего не пропустить, рассмотреть каждую мелочь, каждую находку. К обеду извлекли уже много предметов нехитрого солдатского быта и останков бойцов. Кости бережно складывали отдельно, решив, что попробуют договориться с местной администрацией об обустройстве здесь братской могилы. Родственники бойцов также находились поблизости, наблюдая и по возможности помогая поисковикам. В воздухе висело напряжение, вызванное всеобщим волнением и обнаруженными находками. Нашли жетон бойца, чьи родственники присутствовали здесь. Молодой парень держал в руках футляр и клочок бумаги. Это все, что осталось от предка, который ценой своей жизни дал жизнь другим. Парень молчал, руки его дрожали.
Очередной писк металлоискателя. Опять что-то железное и довольно крупное. Это не ложка и не бритва, это что-то большое. Когда извлекли из земли очередную находку, Николай Егорович от неожиданности охнул. Это был кинжал, да это он, это кама Хаблиева. Воспоминания снова нахлынули на Краснова с новой силой. Он старался что-то еще сказать, но язык не слушался его. Ему стало не хватать воздуха. Находящиеся рядом люди почуяли неладное. Ветерана усадили, но ему явно было очень плохо, он стал задыхаться. Оля срочно стала набирать скорую. До ближайшей больницы километров двадцать. Решили ехать сами на машине Олега, предварительно позвонив в больницу и предупредив, что с ними старик, которому плохо. Доехали быстро. Всю дорогу Николай Егорович силился что-то сказать, хрипел и судорожно хватал Олю за руку. В больнице оказали первую помощь и решили везти в областную, так как на месте не было необходимого оборудования. Старику становилось все хуже, он стал терять сознание. В областную больницу его привезли уже совсем обессилевшего. Он лежал, не открывая глаз, и что-то шептал. Разобрать было невозможно…
Краснов снова в пелене, сквозь которую едва просматриваются очертания скопления людей. Он подходит ближе и снова видит свой взвод, только сейчас они не стоят в строю. Бойцы собрались в кружок и что-то весело обсуждают. Слышится смех. Неожиданно проглядывает солнце и разгоняет окружающий туман. Вокруг светло и весело. Краснов подходит к бойцам. Те видят его, поворачиваются к нему, улыбаются и приветствуют. Он отвечает на приветствие. В этот раз язык слушается его. Бойцы окружают своего командира и пожимают ему руку, хлопают по плечу, обнимают его. И нет ни взрывов, ни кровавой карусели. Вот и Лещенко. Улыбаясь, он говорит командиру:
 – Пора, товарищ лейтенант.
 – Ты прав, Лещенко, пора. Пошли. Пошли вместе, как всегда.
Краснову стало легко и спокойно. Словно его звали куда-то отдохнуть, развеяться. Он увидел и ее, ту женщину из села П. И не было укора в ее глазах. Она также улыбается ему. Как же хорошо, что все счастливы.
Кардиограмма на экране аппарата, подключенного к Краснову, стала прямой, словно подведя черту под всей этой историей. После того, как ветерана увезли с места раскопок, пошел дождь, который шел, не переставая, до самой глубокой ночи.