Прыжки 2006 2012. Сожжённые годы

Эти шесть лет я сжёг в погоне за героином, кокаином, креком. Прыжки с дозы на дозу, с одного района на другой, с ломки в эйфорию и обратно. Время потеряло значение, дни сливались в одну мутную реку, где не было ни прошлого, ни будущего — только жгучая необходимость достать очередную порцию и забыться.

Я видел, как падают люди. Видел, как лучшие парни превращаются в тени самих себя, как исчезает гордость, как рушатся семьи, как предательство становится нормой. Я и сам предавал. И себя, и тех, кто был рядом.

Вход в мир наркотиков

Начиналось всё как у многих — с интереса, с лёгкой тяги к кайфу, с ощущения, что мне море по колено. В 2006-м мне казалось, что я всё контролирую. У меня были связи, были деньги, было чувство, что я в игре. Сначала это был просто кокс, вечеринки, лёгкая дерзость. Но очень быстро я перешёл на крэк.

Крэк — это другая жизнь. Это скорость, это эйфория, это мания величия, сменяющаяся таким падением, что хочется вмазаться снова. Я уже не мог без него. Героин вошёл в мою жизнь чуть позже, как способ пережить отходняки, снять напряжение, сделать всё мягче. К 2008-му я уже плотно сидел на обоих веществах.

Наркоторговцы и разборки

Тель-Авив — это город, где наркотики достать легче, чем чашку кофе. Но весь этот товар попадает на улицы не сам по себе. Его привозят, его распределяют, его продают. За этим стоят серьёзные люди.

Я быстро понял, что весь поток идёт от арабских семей, живущих в деревнях и небольших городах. Они держали сети поставок, знали, кому можно доверять, а кого лучше убрать. Я становился участником их разборок не раз и не два.

Был один случай в 2009-м. Мне должны были передать закладку — небольшую, чисто для себя и пары знакомых. Но когда я пришёл забирать, меня окружили трое. Один встал сбоку, двое спереди. Один спросил:

— Ты с кем работаешь?

Я не успел ответить, как почувствовал удар в живот. Упал, но не отключился. Меня не били до потери сознания, просто дали понять: «Не лезь туда, куда не надо».

Это был первый звонок. Потом таких моментов было ещё много.

Выживание в этой жизни

Каждый день был охотой. Воровство, махинации, долги. Деньги были всегда — просто их не хватало. То, что приходило в руки, уходило тут же. Всё ради дозы. Я не думал о будущем, не думал о последствиях.

Спал на вписках, на улицах, иногда в дешёвых отелях, если удавалось найти бабки. Ломки были частью жизни, и каждый раз я клялся, что это в последний раз, что завтра я завяжу. Завтра не наступало.

Первый арест

В 2010-м меня впервые повязали. Обычная тема: облава, наручники, камера. Ничего особенного, но что-то внутри меня дрогнуло. Тогда я ещё не знал, что эта остановка на моём пути однажды спасёт мне жизнь.

Вышел быстро — мелкий срок, условка. Но это не остановило меня. Всё началось заново.

Точка невозврата

К 2012-му я был уже наполовину мёртв. Друзья либо сели, либо умерли. Я был никому не нужен. Даже себе.

В тот день я лежал на полу какой-то квартиры, куда меня привёл очередной знакомый. Ломка сдавливала меня, тело трясло, я не мог нормально дышать. Всё, что мне нужно было — ещё одна доза. Я понял, что ещё немного, и я просто сдохну.

Но я не умер. Меня опять взяли.

Тюрьма как спасение

Вы спросите, сколько лет я отсидел, чтобы понять? Отвечу — десять лет. Не одним сроком, но подряд. Я кувыркался десять лет по зонам, как в стиральной машине.

Израильская тюрьма — это не просто камеры и решётки. Это своя система, свои правила, свои опасности. Там было всё: наркота, насилие, крысятничество, свои группировки. Но главное — у меня не было выхода. Я не мог вмазаться, не мог купить дозу так легко, как на воле.

Первые месяцы были адом. Ломка била по голове, тело болело, я не спал ночами. Но там, в этой клетке, я вдруг понял: я ещё жив.

Я видел людей, которые уже не надеялись выйти. Кто-то искал спасение в религии, кто-то в спорте, кто-то просто смирился. Я пока не знал, что делать, но одно понял точно — если выйду, то уже не вернусь.

Новая жизнь

Когда я вышел, всё было по-другому. Я не скажу, что всё стало легко, но я знал одно: я не вернусь назад.

Эта история — только часть пути. То, что было после — уже другая глава…