Нарративная терапия

         «Жизнь любого человека состоит из значительно большего количества событий, в том числе очень болезненных для душевного состояния человека.
        *Нарративная терапия представляет своего рода терапевтическую беседу, в которой собеседник   просто рассказывает и выговаривает то, что его тяготит, а порой мешает жить полноценной жизнью..
        Цель  нарративной терапии – удалить человека от негативных событий, пережитых в прошлом».
***
Я пришла  в себя в реанимационном отделении, с кислородной  трубкой  в гортани, пытаясь дышать самостоятельно,  чувствовала себя как рыба на речном песке. Казалось, ну всё, сейчас задохнусь. Анестезиолог, подошедший  на мои хлюпающие звуки, осторожно вынул уже ненужную трубку, и я, сделав несколько глубоких вдоха, поддалась остаткам наркоза.  Но вскоре настойчивые просьбы заставили, придерживая непослушными пальцами катетер, переползти с каталки на кровать, ощущая заботливую помощь сторонних рук. Проваливаясь снова в сон, чувствовала  ещё какое-то время вокруг себя суету. Окончательно проснулась ближе к вечеру. У изголовья кровати стояла одноногая капельница и размеренно, капля за каплей, наполняла мою сущность живительной силой. Соседки по палате, утром провожавшие меня на операцию, участливо поглядывали: «Ну, как ты?». Все четверо были прооперированы еще неделю назад и теперь ждали результат биопсии: кому выпадет курс химиотерапии, кому сеансы лучевой терапии.
***
Пока я находилась в операционной, онкоотделение посетили сёстры милосердия и батюшка, с поздравлениями в честь праздника Покрова Пресвятой Богородицы. За ужином это стало отдельной темой для разговоров. Но говорили не о православии, а про деревенскую традицию рубить кочаны капусты для засолки под  Покров.
Одной из обитательниц  палаты  тут же захотелось  квашеной капусты с лучком и приправленной  подсолнечным маслицем.
Я давно уже убедилась, что в  купе поезда, на лавочке в сквере всегда можно услышать трогательные, грустные, смешные и порой невероятные истории из жизни попутчика или случайного собеседника. Так же быстро люди открываются друг другу, оказавшись на больничных койках.
Пересказывая житьё-бытьё взрослой жизни, уже  со смехом вспоминали свои прошлые  неурядицы семейной жизни.
Сквозь женские голоса в моём сердце заворошилось своё, и с такой реальной последовательностью, словно  произошло  вчера. Засаднило, заболело по живому.
***
– Много лет назад Покров выдался бесснежным, холодным и слякотным.  Из низких серых облаков, почти не переставая, моросил  мелкий  нудный дождь. В углу тесной кухоньки лежало три хрустких кочана капусты. В первый выходной  собиралась посолить. Дети терпеливо ждали сладких кочерыжек и того почти праздничного настроения, которое охватывало нас за самым обычным делом.  Управившись с вилками, с тем же позитивным настроем  чаёвничали  с блинчиками или оладушками. Радость бывает разной, наша была тихой и спокойной,  помогала справляться со многими трудностями, которые в то время ссыпались  на голову как сегодняшний дождь.
Улица изредка оглашалась  громыханием  – на соседском гараже ветер настырно задирал  кровельные листы.  В открытую форточку тянуло зябким сырым воздухом. Дровишки трещали, радовались, вот, теперь-то  без них  не обойтись. Раскочегарив печь, и подсыпав угля, так чтобы  до моего возвращения  сохранилось тепло,  пошла во вторую смену на завод.
***
      Напротив дома, за потускневшим от непогоды лужком, мокрой курицей  нахохлилась берёзовая рощица, растерявшая с ветвей большую часть позолоты. Бабье лето  старательно собирало пятаки, набивало ими, словно наперники, углы палисадника. Да по старому забору в кусты от  посторонних глаз прятало, а теперь ненастье  потрошило осенние тайнички.
Неприветливая  улица заставила  поднять воротник повыше, и, уткнувшись носом в шарф,  поспешить  к остановке. Я снимала в пригороде  квартиру без удобств – в ту пору для  семьи других вариантов не было. Вышла посёлковой колеёй на асфальт, облепленный  осклизлой листвой. Поскользнувшись и едва устояв на ногах, засеменила, прижимаясь к обочине, вдоль которой тянулась короткая  посадка, десятка полтора яблонь-дикушек.  Дальше полотно дороги, обдуваемое со всех сторон ветром, как приток речушки, вливалось в междугороднюю  трассу. Почти сразу замёрзнув, припустила навстречу служебному «Икарусу», замаячившему сквозь придорожные кусты. В салоне согревшись, прильнув к окну, проводила  взглядом  потрёпанное пугало,  оставшееся не при делах  на опустевших грядках огорода.  Притихшие посеревшие  коттеджи совхоза,  доживающего  последние два понедельника.  После уборки урожая председатель  Николай  Петрович, как обычно, разрешил  ближнему  шахтёрскому «зарубежью»  - пригороду и  начинавшим сиротеть деревенькам,  выбрать  с обветренных полей остатки  овощей: картофеля, моркови и свёклы. Несколько дней с полей тянулась вереница «мешочников». Все последующие годы, многие из них, сидя на кухне, или в  праздничное застолье  не раз вспомнят преда  с глубоким чувством благодарности  и ностальгии.
***
Промелькнувший  день зажигал  багровый закат над осинками, дрожащими  на стылом ветру  возле проходной.  Предприятие, выполнявшее несколько заказов обороной промышленности,   с октября  1993 года работало только на отгрузку готовой продукции.  Перестали поступать комплектующие детали, которые прежде привозили из, теперь уже бывших, республик  СССР. Союз распался, договорные отношения перестали выполняться. С горечью оглядывая пустеющий  на глазах  склад, я приняла для себя твёрдое решение: надо срочно искать работу. Исчезло с карты государство, в котором  родилась, училась, рожала детей и была счастлива. С третьего на четвёртое октября, сидя перед мерцающим экраном телевизора, очень надеялась на чудо – так хотелось в  уютное безбедное вчера. Но этого не случилось  – залп по Белому дому шарахнул и по мне с детьми. Будущее становилось непредсказуемым  недоступным пониманию.
Какая-то неотвратимая безысходность постепенно охватывала  меня. От грустных мыслей  отвлекли рабочие моменты отгрузки.
***
В полночь, после окончания работы, автобус  повёз смену давно знакомым маршрутом.  На перекрёстке, по обыкновению, я вышла. С левой стороны трассы приближающаяся  машина   дальним светом  фар  выхватила из темноты   мою одинокую фигуру. Перейдя шоссе, и прибавляя шаг, направилась в сторону огней посёлка, ещё не спавшего в столь поздний час. На половине пустынной дороги   внезапное  чувство  тревоги заставило обернуться –автомобиль, едва проехав перекрёсток, резко развернулся в обратную сторону. Страшная догадка  обожгла  сердце – по мою душу, я непросто испугалась, запаниковала, да и  было с чего.
Прошедшим летом  Лена, моя знакомая, ждала  рейсовый  автобус. Сразу напротив остановки слободка Красный Посад начиналась с  родительского дома. На подворье  отец и муж  возились у машины. Проезжающая мимо  фура, скрыв от глаз родных, неожиданно  затормозила возле ничего неподозревающей  молодой женщины.  Чернявый  здоровяк с пассажирского места, открыв дверцу нараспашку, выпрыгнул из кабины, схватил её в охапку и поволок к машине. Придя в себя от  внезапного нападения,  яростно сопротивляясь и крича, Лена пыталась вырваться из жестоких объятий.  Водитель,  перебравшись на крайнее сиденье,   старался  ухватить  и затащить  женщину к себе. Но та  изловчилась, захлопнула открытую настежь дверцу, упёрлась в неё руками,  препятствуя открыть  изнутри. Разъярённые  борьбой  дальнобойщики,  явно не славянского происхождения, переговариваясь между собой на чужом языке, не сразу обратили внимание, что на  родной  голос, взывающий о помощи, схватив монтировки, кинулись отец и супруг.   Удерживающий  женщину, стал наносить ей удары по лицу и голове, затем отбросив ногой на землю, быстро забрался в кабину,  водитель дал по газам, и машина рванула с места.
***
А меня-то, кричи-не кричи, в посёлке никто не услышит. Далековато. Когда ужасная история, рассказанная Леной, стремительной картинкой пронеслась передо мной, я, уже  не давая отчёта своим действиям, шагнула к обочине. Где успеть найти защиту, спрятаться, так, чтобы светлая куртка ненароком не выдала меня бандитам? В последнем предположении  уже не сомневалась – машина свернула на посёлок. До яблонь было ещё метров десять, да и чем они мне помогут? Но всё равно,  от накатившего ужаса, кинулась к ним, родным. Между первым и вторым деревцем резко присела и вовремя – огни  стремительно приближались.  Моментально, с боку на бок,  краем обочины скатилась в кювет. За десятки лет утоптанный в тропинку, тоже вёл в посёлок, но распутицей  здесь никто не ходил. Очутившись внизу, подумала, искать меня бандиты  начнут по движению к домам, и развернулась в обратную сторону, к остановке, пытаясь отползти  подальше от спуска. Через минуту-две у яблони притормозил автомобиль, открылась дверца. Душа  похолодела,  послышались невнятные голоса, почти над головой, на  пяточке, с которого минуту назад едва успела сползти  в кювет.
***
Страх перехватил дыханье. Чудовищная мысль, что дети могут меня никогда не дождаться, приводила в ужас. Сколько это длилось? Вечность! Звук машины медленно удалялся к жилым домам, освещая фарами яблони. Чужаки понимали, я не могла быстро пройти такое расстояние. Когда вновь звук стал приближаться, подумалось, это конец, сейчас они будут обыскивать канаву и по светлому пятну куртки легко найдут меня. Мгновенно промелькнула мысль: если начнут рыскать, сумку отброшу подальше – будет детям знак, что  случилась беда, а сама постараюсь вырваться из лап двуногих хищников и добежать хотя бы до крайней сараюшки с  поросячьим закутом. Возле неё  привязан огромный серьёзный пёс. На лай обязательно выйдут хозяева.  В крайнем, в самом крайнем случае, изловчусь, и кинусь под колёса, но живой  не дамся. То, что может ожидать - страшнее смерти. За детей болело сердце, им то какого будет. Но машина на медленном ходу проследовала к перекрёстку, свернула по направлению к городу и вскоре свет фар поглотила темнота ночи.
***
С трудом оторвала голову от земли, чёрная беспощадная сила обошла меня стороной. Проводив  взглядом свою смерть и горе моих детей, совершенно обессилев, уткнулась ничком в комья грязи. Захотелось пить. Поодаль среди кочек  блестела  дождевая вода. Почти не чувствуя тело, попробовала перекатиться к  ближайшей лужице, получилось, полакала немного. Попыталась подняться, с трудом смогла опереться на руки, взглянула на рукав, и обмерла: здесь под бровкой обочины, даже в грязных разводах, просто невозможно было не заметить светлую куртку. Ещё не веря своему спасению, приходя в себя, выдёргивая  руки-ноги  из болотца, сначала на  трясущихся коленях,  потом потихоньку, уже совсем осмелев, встала и потрусила в посёлок к дому. Рядышком заскулила  собачонка, откуда взялась?  Огляделась, прислушалась, дошло – это же я сама турусю! А под ногами  чавкала вязкая хлябь, раза два навернулась.  Снова ползала  на четвереньках, поднималась. Наконец-то крыльцо  старого двухэтажного домишки.
***
С трудом поднялась по лестнице, полусапожки  елозили на  деревянных ступеньках.
Даже стоя у двери мне  не верилось в своё невероятно счастливое спасение. Дрожащими  руками  не сразу открыла замок,  напряжено вслушиваясь в уличные шорохи. Квартира встретила меня теплом и тишиной, дети спали. Совершенно обессилив,  опустилась на корточки, огляделась, заставила себя  снять  обувь, стараясь не пачкать пол, добралась до кухни. Подбросила  на  тлеющие угли  дровишки. На плите двухведерный бак с почти горячей водой, по крайней мере, не надо греметь ковшом, разбавляя холодной. Онемевшая, заледеневшая, приводила себя и вещи в порядок. Раскинув бельишко  на веревке у печки сушиться, налила  кружку горячего чая.
 Разрыдалась я уже под утро, уткнувшись в сонное дыханье дочери и сына. Беззвучно, в закатку, нутряной плач, сотрясал каждую клеточку моего тела, постепенно всё больше походил  на вой волчицы.
 Господи, – взмолилась я,
 – пусть это будет самым страшным  в нашей жизни.
Поутру  пошёл снег, густые белые хлопья скрывали бесформенные  следы моего пребывания в  кювете.
Воскресным днём, за всю свою жизнь в третий раз, переступив порог храма, я поставила свечку перед иконой  Покрова Пресвятой Богородицы, покрывшей меня святым омофором, спрятав от глаз бандитов, в почти безысходной ситуации.
;