Двенадцатая жертва глава 16

Глава 16


Боже, как невнимательна была Наталья Николаевна к стихам своего супруга! Ну что мешало ей внимательнее прочесть отповедь Татьяны Онегину?


«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?»
…
«Тогда — не правда ли? — в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?»


«Зачем преследуете вы?» — спрашивает несуществующая в реальном мире Татьяна, этот идеал Пушкина, женщина, которая вопреки своей любви категорически отметает всякие домогательства человека, который мог бы иметь на неё все права, если бы пожелал это, когда она была моложе, красивей, когда она была влюблена.

Читала ли эти стихи Татьяна? Если читала, то не понимала. Если бы она стремилась понять чувства супруга, от которого имела детей, разве не должна была бы она прочесть эти строки? Брак не обязывает, любовь обязывает. Наталья Николаевна не ощущала обязательств понимать мужа. Он был ей супруг, но она его не любила. В точности, как Принцесса Клевская. 

Пушкинская Татьяна упрекает Евгения в попытках приобщиться к её браку, составить треугольник. Как это мелко в сравнении с тем, что она предлагала ему всю себя без остатка!


«Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам…
А нынче! — что к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?»


Татьяна отнюдь не поощряет Онегина к продолжению ухаживаний, она безжалостно вскрывает ему всю постыдность его поступка. Это якобы признание в любви – банальная попытка превратить её в любовницу в память о былых её чувствах к нему, и не более того. Татьяна признаётся, что любовь к Онегину в ней не прошла полностью, но говорит это не для того, чтобы поощрить его к дальнейшим домогательствам, а для того лишь, чтобы доказать всю искренность своих слов, чтобы и те слова, которые последуют за этим признанием он принял как истинную и окончательную правду, которая не подлежит пересмотру.


«А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена. Неосторожно,
Быть может, поступила я:
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны…
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость, и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна».


После этого Онегин стоит, «как будто громом поражён». После таких категорических слов ничего иного и не остаётся. Но не таковы были слова Натальи Николаевны. Она продолжала играть с Жоржем Дантесом, танцевать с ним, позволяла себе встречаться с ним наедине, и не единожды. Сделала бы такое Татьяна Ларина?

Пушкин, ты виноват лишь в том, что поверил в собственную выдумку, ты решил, что нашёл Татьяну Ларину в лице Натальи Николаевны. Но не нашёл ли ты на самом деле Наталью Павловну из поэмы «Граф Нулин»? Открой глаза, поэт!

Нет, не открывает глаз. «Жёнка моя прелесть не по одной наружности». Ошибаешься, поэт. По одной только наружности, и видят это многие, слишком многие. Замечает это и император Николай I, который пока ещё слишком уважает первого поэта России, чтобы напрямую ухаживать за его супругой, но не все таковы, и не всегда таковым будет и сам Николай I. Заезжий француз Жорж Дантес подобной деликатностью отнюдь не обладает.  Его опыт обольщения замужних русских дам бодрит его фантазию, старый развратник барон Геккерен, чьё сомнительное родство к нему он попытался узаконить, родство такого рода, каковое возникает между супругами, и какое в России не узаконивалось между людьми одного пола никогда, и даст Бог никогда впредь не будет узакониваться, этот барон отнюдь не ревнует своего якобы сына, которому по возрасту в отцы никоим образом не годится, к связям с женщинами. Он лишь поощряет его в этом и хочет знать все подробности, малейшие признаки успеха своего постельного приятеля в этой его очередной авантюре. Сколько их набралось тех, кто пытался забраться или хотя бы заглянуть в супружеское ложе первого поэта России! Никого бы из них не пускать в Россию! Но нельзя-с, дипломатическая-с неприкосновенность-с!