Ожидание чуда, день семнадцатый

Как ни старался, законы физики я не мог понять. Понимал только один закон: прежде, чем стать счастливым, судьба должна изрядно помотать. Подготовительные курсы в институт для меня не были сложными, я лишь еще быстрее стал щелкать математические задачки. На экзамене лихо со всем управился, но узнав результат - всего лишь четверка, сильно огорчился. Ошибку сделал по невнимательности в простейшем примере по теореме Пифагора. Устной математики боялся больше, но бородатый преподаватель с добрыми глазами не стал заваливать. Он тоже удивился, как я мог споткнуться на простейшем примере и в утешение поставил пять. На физике был сокрушительный провал, а на что мне было надеяться? Лишь глянув на предыдущие отметки, пожалели - три балла. К сочинению не готовился, я ведь всегда писал отлично. Был замысел при любой свободной теме душещипательно написать, как я хочу стать геологом. Тема действительно оказалась моей, но душа сама ощипалась от этого изнуряющего марафона знаний, опять недобор - всего лишь четверка.

Трехдневное ожидание итогового результата - это просто издевательство над личностью. Надежды на поступление было мало, но я старался об этом не думать. Вот он, листочек со счастливчиками. Все толпятся, чужие головы лезут из подмышки. Я долго ищу себя, строчки прыгают, буковки кувыркаются. Нет, я сейчас упаду, не в силах дочитать до конца. И вот последняя строчка с минимальным проходным балом 20,5 - Приходько! Я вновь и вновь перечитываю - неужели? Вижу вокруг много поникших ребят, с кем успел познакомиться на курсах. Как их утешить, когда внутри все поет и дрожит от счастья. Не это ли чудо, которое я ждал десять лет, проведя их в школьном "заключении"?  Некоторые переписывали заявления на горный факультет, там был недобор. Нет, шахтером я себя не представлял, еще помнил танк, пугающий замкнутостью пространства.

Возвращался домой пешком, сначала по пирсу, ставшему уже родным. До самого Крузенштерна - баржи, большие катера качались на невских волнах, небольшая подводная лодка  акулой дышала на поверхности. На них шла чередом своя жизнь. Казалось, им нет никакого дела до этого города, остановка - лишь досадная необходимость, можно и потерпеть ради будущих морских просторов. Это мысль и меня согревала - еще пять лет мне стоять на приколе, биться бортом об эту чужую цивилизацию, но впереди ведь большое чудо!

Как отметить такое грандиозное событие? Я искал и не находил ничего достойного. В результате сел на поезд до своей деревни - кому еще я мог похвастаться?

Бабушка меня не узнала. Она почти не двигалась, лишь сидела у окошка и смотрела на застывшую жизнь, где лишь  редкий прохожий да куры оживляли картину. Было непонятно, как так - человек живой, а поговорить с ним  уже невозможно. Может, специально вселенная так устроила, чтобы внезапная смерть  не потревожила мою психику? Да и ребята уже были не те. Им не было никакого дела до моей геологии, они уже прятали от родителей бутылки с дешевым вином, прокуривали свою одежду, бегали на танцульки, где мне совсем нечего было делать.

Лесочек возле деревни надежно защищал нас от нашествия родившегося монстра - города с глазом атомного реактора. Город полз в сторону станции, но уже не было ощущения отреченности. Понимал, что надолго сюда уже не вернусь никогда. Я уже выполз из детской шкуры и жалеть о ней не стоит.

...Картошка, призванная сдружить всех поступивших студентов, уже ждала. Она обильно умывалась беспросветными дождями, наши руки были постоянно в грязи. Сами - до костей продрогшие, но сколько бодрости, веселья, оптимизма. Похоже, чудо новой жизни уже начиналось. Мы спали в ряд на нарах, прикрывшись одеялами, на которые капала вода с грязной одежды, повешенной на веревку над нами. Вот и весь интерьер. Возможно, это строение стояло раньше в зоне заключенных, а теперь в нем веселятся счастливые студенты. Всегда находятся люди, которые умеют всех сплотить, перевести мысли в волшебное русло. Над нами "властвовал" куратор по фамилии Дубарь. Он действительно напоминал дуб своей мощью и энергией,  познакомил нас с новыми песнями, которые назывались геологическими, даже если в них геология не упоминалась. Его заразительный громкий голос и доброе расположение меня изумило больше самого будущего - вот ведь какие бывают люди, я и не предполагал. 

Мое тело стало покрываться нарывами, но что мне до того. Вскоре нас перебросили в другой район, более цивильный, рядом с терриконами сланцевого месторождения. По ночам над ними полыхало северное сияние, видно, от каких-то излучений. Это было первое прикосновение к геологии, она тоже обещала стать любимой женщиной.