Посылка

     –  Здравствуйте, Иван Васильевич! Куда торопитесь?
     –  А, Сережа! Здравствуй. Да вот на почту, отправить посылку сыну.
     –  А как он там, на чужбине, устроился, работает?
     – Постоянной работы пока не нашли… Ни он, ни его жена… Так что, сам понимаешь… Жизнь не сахар… Три недели идет письмо от них… Ирина, жена его, нам позвонила и сообщила, что написали нам письма… Мать от окна не отходила еще недели две. И, наконец-то, принесли письмо. В открытом виде… Кого-то раздирало любопытство. Или думали, что в конверте лежит купюра иностранная. Собрали посылку. Ты, наверное, уже знаешь, что власти ввели ограничения, что можно посылать, а  что  нет…      
      –  Да уж! Отправлять посылки сейчас  сложно…      
      – Не то слово! Вчера я понес посылку на почту. Пришел пораньше к открытию отдела. Встал в очередь. Заведующая отделом объявила: открыть посылки для проверки. Ну, чтобы не было там дефицитных вещей. Согласно Указу правительства. Все люди забрали посылки, ушли. Я открыл, показал девчонке, что у меня только фрукты, а сверху –  губки для чистки посуды, и туфли, немного поношенные, для сына, он в письме просил, чтоб выслали. Девчонка уцепилась за губки: что это такое? Не взорвутся они? Я говорю, что это посуду мыть – тарелки. Ну и все. Подошла начальница, и говорит: туфли, импорт, нельзя. Я ушел подавленный. Что делать?  Сын будет ждать туфли. Да и фрукты относятся к продуктам тоже дефицитным. Ну, составил план – сделаю, мол, двойное дно у посылки, то есть туфли отгорожу фанеркой, сверху положу свитерок. И вот скажу им на почте, что там старый свитер и старый будильник, который я сам отремонтировал. Он новый, только заводная пружина звонка расцепилась. Положил сыну и часы, которые он мне дарил ко дню Победы, да зачем, мне старику, такие дорогие часы. Я их упаковал в правый туфель. Сыну пригодятся…
 
                * * *
      
     Посылку с «двойным» дном я получил. Равно как и письмо от Сергея, моего школьного товарища, датированное декабрем 1993 года, в котором он  написал мне о встрече с моим отцом и как тот переживал, удастся ли ему отправить посылку с «тайником», когда шел на почту. Это письмо я читал, издавая звуки наподобие смеха, похожего на рыдания. Нет, не над твоими секретными действиями смеялся я, дорогой мой отец, а над тем абсурдом, который породила бесчеловечная система – когда ни достоинство человека, ни ценность человеческой жизни не берется во внимание. Сколько унижений, сколько трудностей нужно было пережить, чтобы отправить, нет, ни валюту или наркотики, а обычную посылку с давно вышедшими из моды поношенными туфлями! Сердце обливается кровью, когда я внутренним взором вижу тебя, отец, как ты в неизменной своей зеленой куртке и в зимней шапке бежишь с посылкой на почту; когда вижу памятью маму, маленькую, седую, стоящую у окна в ожидании почтальона. И падаю перед вами на колени.