Левая, правая - где сторона?

«Левая, правая – где сторона?»

К вопросу о том, кого в наше время считать «левыми», кого «правыми».

Термины: «левые» и «правые» в политике в настоящее время настолько искажены, что часто используются в смысле, прямо противоположном тому, что понималось под этими словами ещё недавно. В результате дискуссии становятся невозможны, участники буквально начинают говорить «на разных языках».

Я лично привык тому, что «левыми» в политике  называют тех, кто за равенство и за бедных, «правыми» - кто за неравенство и за богатых. Всегда было так.

Как я себе представляю, понятия «левые» и «правые» в политике уходит корнями в европейскую парламентскую традицию. Тогда сторонники низших сословий, те, кто выступал против привилегий элиты и защищал интересы бедных, садились в левой части парламентского зала, а представители высших слоев, стремящиеся сохранить и упрочить неравенство - справа. С тех времен и пошло: кто  за правовое и материальное равенство  и участие простых людей в управлении обществом – «левые», а кто за то, чтобы власть и все блага были у «уважаемых людей», в «безродное быдло знало своё место, терпело и покорялось» – «правые». Я так себе всегда и представлял. Поскольку общество в то время было обществом неравенства, «левые», естественно, жаждали изменений общества в сторону равенства и улучшения жизни низших слоев, и чем радикально-революционнее были эти требования, тем более «левыми» считались взгляды человека. Согласно этому критерию, самыми крайними левыми являются коммунисты. Левее коммунистов только анархисты, которые выступают за немедленную отмену государства как органа насилия. Ну, и сверхультралевые радикалы вроде Пол Пота.

В последние десятилетия понятие «левые» стало использоваться в другом смысле. «Левыми» стали называть всех, кто за изменения существующих порядков, вне зависимости от того, что собираются менять и в какую сторону. В том числе тех, кто покушается на «традиционные устои», требуя полной свободы для любых извращений.

Ну, и, соответственно, «правыми» стали называть тех, кто за сохранение существующих порядков, не зависимо от того, каких.

Лет 150 назад вопросов на этот счёт не возникало. Общество было основано на неравенстве, и те, кто хотели его изменить, изменить хотели как раз в сторону равенства. И их по праву называли левыми. Тех, кто был за сохранение и упрочнение неравенства – соответственно, правыми. Но к концу ХХ века ситуация изменилась. В Мире прошла волна антисоциалистических переворотов, и те, кто свергал социализм, выступали как раз с позиций неравенства (в частности, с позиций неолиберальной идеи, реализация которой неизбежно ведёт к усилению неравенства). Но их (раз они выступали за изменение существующих порядков) либералы и патриоты стали называть «левыми», а тех, кто выступал за сохранение социалистических порядков и социальных гарантий (то есть, с позиции равенства и защиты слабых и бедных) –  «правыми». Возникла терминологическая путаница, которая сделала нас, сторонников коммунистических взглядов, «безъязыкими»: то, что мы говорим, воспринимается людьми порой в прямо противоположном смысле.

Мириться и приспосабливаться к такой ситуации я не собираюсь, и буду использовать термины в том смысле, в каком привык с детства: левые – за равенство и за бедных, правые – за неравенство и за богатых. При этом фашисты («национал-социалисты») – «правые», потому что они за «равенство» и «народовластие» только в рамках своей нации (или религии), а инородцы (или иноверцы) – второго сорта.

Тех же, кто просто за изменение существующих порядков, вне зависимости от направления, следует называть «радикалами», тех, кто за сохранение – «консерваторами» или «охранителями».

В этом смысле тех, кто против либерастических «майданов» и за сохранение оставшихся с советских времен либо как наследие «традиционного общества» институтов социальных гарантий или социальной солидарности следует (как предлагал Сергей Кара-мурза) называть «левыми консерваторами». А «майданутых», за которыми, в конечном итоге, стоят силы мирового империализма, а также националистических и исламистских радикалов, считающих только «своих» людьми, а остальных – недочеловеками, достойными быть лишь рабами – правыми.

Вот такой подход для моей мировоззренческой системы координат кажется более понятным и приемлемым.

Сегодня в большинстве стран в правовом поле левых политических сил нет. Противостояние идет между либералами и различными формами консерваторов (сторонников «традиционного общества» и различных форм националистов и клерикалов). И те, и другие – «правые». Поэтому термин «двуправое общество», который я впервые увидел у Кара-мурзы, отражает реальный расклад легальных политических сил. Выборы не имеют смысла, потому что все легальные политические силы отражают интересы буржуазии, хотя и разных её отрядов.  Традиционно считавшиеся «левыми» «умеренные социалисты» (социал-демократы, лейбористы) занимают, по сути, пролиберальную позицию, и тоже в настоящее время относятся к правым, хотя и продолжают использовать «красную» символику.

Настоящие левые сегодня могут находиться (за исключением некоторых немногих стран) только вне правового поля, и, по сути, являются маргиналами, не только вследствие репрессий и запретов, но и всилу глубокого идейно-теоретического кризиса, в котором в настоящее время находится коммунизм и вся левая идея (см.мою заметку: «Три вопроса»).

Возникла парадоксальная ситуация: в Мире острейшая потребность в левокоммунистической идее, у нее миллионы сторонников, а как реальной политической силы ее не существует.

СВ 2025