Поезд во времени. Часть 3. Глава 3

                3

                Этот параллельный невидимый мир

   Пассажиры поезда "Санетти" весьма неохотно покидали свои вагоны, они уже были решительно настроены на продолжение поездки, и только аргументы Джины и профессора Фермини заставили их направиться в сторону гостиницы. Там они безропотно сдали свои паспорта для регистрации и разбрелись по своим номерам. За время их путешествия они поверили своим попутчикам-иностранцам, которые также как и они, похоже, были искренне заинтересованы в возвращении назад и уже не раз это всем доказывали. Даже немец уже не раз имел возможность плюнуть на все и остаться в своей родной Германии, но каждый раз он возвращался в поезд. Вот и сейчас он что-то делал с их собранными документами у стойки регистрации, хотя там никого не было видно. Может тут какая-то гостиница с самообслуживанием, но ключи от номеров они, все же, получили.

   Анри Реваль, как и не раз в последнее время, занимал номер с пожилым профессором Фермини, который оказался вежливым соседом и хорошим собеседником с неплохим знанием французского. Впрочем, они разговаривали совсем недолго, Анри постоянно ссылался на свой скверный итальянский, и профессор с готовностью тут же переходил на французский, но все равно Реваль замыкался в себе. Правда, во время событий в Комо они немного разговорились, но тогда Анри словно почувствовал себя совсем другим человеком. Вот и сейчас профессора не было в их номере, он задержался в коридоре, тихо беседуя вместе с русским и англичанином и, поэтому к французу снова вернулось его обычное меланхолическое настроение. Он лежал на кровати и тоскливо смотрел в потолок, по которому ползала одинокая муха — типичный завсегдатай такого рода дешевых провинциальных гостиниц. Сейчас Анри чувствовал себя такой мухой: одиноким, никому не нужным, которого легко можно прихлопнуть в любую минуту и никто этого даже не заметит. Вскоре ему надоело такое соседство, и он свернул трубочкой, подвернувшийся ему под руку, старый лист бумаги, намереваясь избавиться от назойливого соседства. Но, к его удивлению, муха так никуда и не улетела, продолжая заниматься своими насекомыми делами. Анри пришлось залезть на стул, чтобы показать, кто в номере хозяин, но наглая муха, как, ни в чем, не бывало, продолжала оставаться на своем месте, словно дразня француза своей неуязвимостью и бесстрашием.

- Даже простую муху не могу убить, — с горечью подумал о себе Реваль, спускаясь со стула на пол.
- Не обращайте на это внимания, месье, у меня бы тоже ничего из этого не получилось, — услышал Анри за спиной спокойный голос.

  Профессор Фермини. Он бесшумно вошел в номер, и все это время внимательно наблюдал за его героической схваткой с обычной мухой: боже, Анри, до чего ты докатился.

- А почему вы говорите, профессор, что у вас бы тоже это не получилось? - обратив внимание на последние слова итальянца, спросил Реваль.
- Я не знаю, сможете ли вы понять, что я вам скажу, - поудобнее устраиваясь за столом, промолвил Фермини, - или, скажем так, захотите ли вообще принять подобное объяснение.

  Странное дело, раньше Реваль просто бы отвернулся к стене, демонстрируя свое нежелание вступать в какие-либо разговоры, тем более о мухах, но сейчас у него было совсем другое настроение, ну, а профессор, после разговора с Орловым и Грилишем, просто нуждался в собеседнике, пусть и таком необщительным, как его нынешний сосед.
- Этой мухи просто нет, она существует только в нашем воображении, — начал Фермини, и Реваль подумал, что правильно поступал раньше, не вступая в такого рода дискуссии, но на этот раз и виду не подал, а вежливо переспросил своего ученого собеседника:
- Как это в моем изображении, профессор, разве мухи сейчас нет на потолке?

   Старый профессор усмехнулся, он всегда так делал, прежде чем сказать что-то необычайно смелое и необычное. Возможно, этот молодой человек не был таким готовым к восприятию немного абсурдной информации, как Орлов или Грилиш, но он до сих пор находился под впечатлением их последнего разговора. Поэтому, Фермини продолжал, как будто перед ним сидели его коллеги-физики, которых часто ничем нельзя было удивить.

- Дело в том, Реваль, что согласно последним работам по теории относительности синьора Эйнштейна, рядом с нашим реальным миром, в котором мы живет, и в котором действуют определенные законы природы, может существовать и другой мир, параллельный нашему, где эти самые законы пространства и времени протекает немного по-другому или вообще сильно отличаются от наших. Одним из таких проявлений является существование железнодорожных тоннелей, как искривление пространства и времени, через которые мы может передвигаться во времени. Другим проявлением этого является существование в некой плоскости другого мира, который недоступен нашим органам чувств, но в котором тоже живут, такие же, люди, как и мы, а может и совсем другие, обитают кошки и собаки, наконец, простейшие насекомые, как эта муха на потолке, но которых мы не видим и не слышим.
- А они нас видят и слышат? — не выдержал научную галиматью профессора, бедный Реваль.
- Судя по тому, что по нашим документам они разместили нас в гостинице и приняли от деньги за проживание, то — да, - совсем не обиделся на его вопрос Фермини и с увлечением продолжал дальше, - таким образом, этот злосчастный тоннель оказался еще и своеобразной дверью в этот иной мир.
- А у нас есть шанс вернуться обратно, где можно будет снова видеть людей и животных, пусть и в другом времени? - забеспокоился француз.
- Если система параллельных миров замкнута, то по законам физики — да, — успокоил его старый профессор.

  Реваль посмотрел на потолок, откуда за ними равнодушно наблюдала муха, но в этот самый момент она вдруг пропала: нет, не улетела, а именно пропала, и Анри подумал, что гораздо лучше ему было отвернуться к стене, когда в номер вошел профессор Фермини.

  А в это время в номере, где остановились Шварц и Грилиш и, зашедший к ним на огонек, граф Орлов, обсуждался, тот же самый вопрос, и немец недоверчиво качал головой, хотя и его собеседники мало что понимали из того, с чем им пришлось столкнуться. После возникшей паузы в дыму сигарет и витающей над ними дымки шизофрении, Шварц задумчиво произнес:
- Вот почему в кабине машиниста мы никогда и никого не видели, хотя и явно ощущалось чье-то незримое присутствие. Получается, наш поезд "Санетти" и есть тот самый мир, в котором законы пространства и времени протекают совсем по-другому.

   Пожалуй, они согласились с его словами, а еще немец пожалел про себя, что покинул Мюнхен, пусть и с разницей в целое десятилетие, но там хоть он реально ощущал того самого молодого полицейского на вокзале Пазинг, когда твердо сжал ему руку и предложил убираться оттуда подобру-поздорову.

   Уже изрядно проголодавшись, Орлов вместе с Жанной вышли из привокзальной гостиницы в поисках какого-нибудь ресторана. Вокруг по-прежнему все было пусто и только, стоящий недалеко от станции поезд, немного радовал глаз. Было странно не только то, что они никого не видят, но и не слышал человеческих голосов или, хотя бы, лая собак. Но все же, надо как-то к этому привыкать, тем более к ним присоединились Джина с Луиджи. Странным было и то, что, пожалуй, первый раз их не интересовал вопрос, какое сейчас время на этой маленькой железнодорожной станции, и они направились в сторону, виднеющихся неподалеку домов какого-то совсем незнакомого городка. То, что итальянская пара составила им компанию, было вовсе неслучайно: Орлов, проходя мимо их номера, поинтересовался у Джины насчет лекарства от головной боли. Она дала ему какое-то немецкое лекарство, предупредив графа, что пить, следует осторожно, но он не удержался, и выпил сразу пару таблеток, и мелкая проблема свалилась с плеч. Граф сразу почувствовал необыкновенную свежесть и ясность в голове, хотя в последнее время очень мало спал. Так они снова оказались в одной компании, как в тот раз в ресторане "Хофбройхаус".

  Они оказались перед домом, на котором красовалась знакомая вывеска "Restaurant", и тут Орлов вдруг вспомнил, как надо себя вести, поскольку оттуда не доносилось ни звука. Граф смело открыл входную дверь, ожидая увидеть пустой зал ресторана, но слегка ошибся: у стойки бара он смутно различал кельнера, правда, не так четко, как обычно, но все же, это было куда лучше, чем прошлый раз в гостинице. Орлов решительно направился в сторону свободного столика у окна, потому как соседние были уже заняты и оттуда доносились еле слышные голоса посетителей. Он повернулся в сторону своих итальянских знакомых и осторожно предупредил:
- Вы готовы здесь столкнуться со невероятными событиями?
- Нет, граф, - испуганно ответил за всех Луиджи, хотя все они были уже наслышаны о персонале гостиницы, которых они не видят и не слышат.

  Так оно и произошло, как только они уселись за столик, к ним тут же подошла улыбающаяся официантка и поинтересовалась их заказом. Орлов видел ее, но как в тумане, как будто у него резко упало зрение, а ее голос доносился как будто издалека, но он хорошо понимал, что она их спросила, особенно слова "Вайсвурст" и "Маульташен".   Графу уже не впервые приходилось вот таким образом беседовать с местным населением, но в этот раз все происходило по-другому и, он пытался найти причину этого.

- Таблетки, ну, конечно, таблетки, — подумал он про себя, как будто ему все стало понятно, хотя это было далеко не так. - А профессор Фермини рассказывал нам про какой-то параллельный мир, а все оказалось куда проще.
- Джина, как называются таблетки, которые вы мне дали выпить от головы? – спросил граф, когда им принесли горячие белые сосиски с луком и лимоном, из-за чего у них сразу же поднялось настроение.
 
 Джина сразу переменилась в лице, как будто с этим безобидным лекарством было что-то не так.

- Scusa, граф, вместо анальгина я вам дала таблетки, которые прописали в госпитале Комо раненому партизану, нашему сыну, — виновато произнесла она.

  Впервые за последнее время они неплохо пообедали, все же немецкая кухня предпочитает довольно сытную еду, где много мяса, преимущественно свинины с квашеной капустой и картофелем, хотя и жирные баварские сосиски были тоже ничего. Его итальянских друзей даже не смущала странная пустота ресторана, хотя там было довольно сильно накурено. Орлов уже привык к слегка размытым лицам посетителей и их монотонно звучащей речи, в которой прорывались отдельные фразы, вроде "sehr lecker", "mehr w;rstchen und bier". Еще он подумал, что сегодня сюда еще придется привести остальных пассажиров, которые кроме того, что просто обалдели от происходящего с ними, как еще и голодные как собаки, которых как раз и не было слышно в этом странном городке. Он попросил у Джины тех самых таблеток, которых она ему дала по ошибке, и она охотно достала из сумочки непонятную упаковку.
 
- Надо сегодня будет проверить мою гипотезу на Шварце и Грилише, — подумал Орлов про себя, но эта коробка не осталась незамеченной Жанной, которая вдруг забеспокоилась за здоровье графа.

  Они проснулись от звука длинного настойчивого гудка, который, казалось, был слышен далеко отсюда, а не только на этой тихой и заброшенной станции, где даже днем не был слышен лай собак. Из окон привокзальной гостиницы в сумраках, едва просыпающего нового дня, хорошо различался силуэт их поезда, который стоял на том же самом месте, когда они его покинули, только сейчас он развернулся в обратную сторону, словно готовый освободиться из этого полусонного тупика, чтобы вырваться на простор спасительной железной дороги. Никто никого не звал и не будил, не хлопали двери номеров, просто пассажиры через несколько минут оказались возле своего поезда, чтобы занять свои места в вагонах и отдать себя в руки этого поезда, словно только он один знал их маршрут.

  Когда последний пассажир поднялся в вагон, то поезд слегка дернулся, и тихо-тихо, чтобы не разбудить еще спящий городок, двинулся по рельсам, вселяя надежду у этих уставших людей, которые доверили ему свою судьбу, потому что это было не только самым простым, но и единственным выходом. Их снова никто не провожал, и даже ни одна живая душа не обратила внимания, на их внезапное ночное исчезновение из привокзальной гостиницы, потому что они были лишними в этом спокойной течении времени чужого им мира, людям просто необходимо было вернуться назад в свое прошлое, через этот причудливый лабиринт времени.
 

"Вайсвурст" и "Маульташен"   - блюда немецкой кухни
mehr w;rstchen und bier  - еще сосисок и пива