Пропавшие

У секретчика закончилась писчая бумага. Да и лента пишущей машинки давно уже дышала на ладан – ложившиеся на бумагу строки своей щербатостью напоминали рот пятилетнего малыша на стадии активной утраты молочных зубов. Как следствие, тексты приказов о назначении суточного наряда больше походили на обрывки творчества писателя-авангардиста в периоды запоя, чем на образчики высокой штабной культуры.
Но и это ещё полбеды – в последнем приказе из фамилии командира выпала одна буква и она читалась на голландский манер: Ван шев. Хорошо ещё не «шеф»! Такую фамилию пристало носить, скорее, одноглазому флибустьеру с заштатной пиратской шхуны, нежели командиру грозного атомного ракетоносца. Ставя подпись, он яростно скрипел зубами. Это же ни в какие ворота!

На утреннем построении экипажа перед роспуском строя командир неожиданно объявил вводную.
– Нужно пополнить запас канцелярских принадлежностей. Желающий убыть в Мурманск для целевой закупки имеется?

Уже приготовившийся к роспуску строй замер: с чего бы вдруг привычная организация службы, прочно царящая на соединении подводных лодок – сверху вниз, строго по команде и без самодеятельности, – дала вдруг демократическую слабинку? Не иначе как кэп накануне насмотрелся выступлений народных депутатов. А, может, у него просто с утра хорошее настроение, что большая редкость.
Но, что бы там ни послужило причиной такого отступления от правил, ситуацией нужно было срочно воспользоваться – когда ещё вырвешься из этой дыры на «большую землю», хотя бы и на полдня.

После секундной паузы над строем вырос лес рук.
Надо сказать, что командир и сам не ожидал от себя ничего подобного. Он вдруг опомнился. Что это было – минутная слабость? Надо бы к доктору или в отпуск, на воды. Теряю контроль.

С театральным изумлением он окинул лица страждущих, даже не подозревая, что тот же доктор в его поведении скорее бы усмотрел не признаки хронической усталости, а латентный садизм. Сродни тому, что описан в чеховской Каштанке – несчастной собаке, которую мальчик кормил мясом на ниточке. После чего резко сменил тон.

– Отставить. Поедет помощник. Остальным готовить матчасть. В понедельник выход в море. Сход на берег, даже командирам боевых частей – с моего личного разрешения. Вопросы?

По строю пронёсся легкий ропот разочарования.
– Равняйсь! Смирно! Вольно! Разойдись!

Своеобразная логика в этом решении всё же была: непосредственной матчасти в ведении помощника не значилось, и его отсутствие на боеготовность корабля не влияло.

Недавно назначенный помощником минёр долго собираться не стал. Сразу после роспуска строя он спустился в каюту за портфелем, и через пять минут стремительной пересек проходную зоны радиационной безопасности и вскоре, превратившись в чёрную точку на фоне заснеженной сопки, скрылся из виду.
Наблюдая эту картину, стоящие на краю пирса офицеры с завистью затягивались сигаретами.

– Чует моё сердце, помоха свой шанс не упустит, – глубокомысленно изрёк связист.
– Что ты имеешь в виду? – вскинулся старпом.
– Да так, есть подозрение…

Продолжить свою мысль он не успел – прозвучал сигнал учебной тревоги. Сделав по последней затяжке, офицеры направились к трапу, чтобы погрузиться «в железо». Предстоял штатный осмотр и проворачивание оружия и технических средств. Перед выходом в море к этому следовало отнестись особо ответственно.

Когда рабочий день подходил к концу, командир запросил дежурного по кораблю, прибыл ли гонец с канцелярией. Секретчик тянул с суточным приказом по известной причине, и подписывать было нечего. Ответ дежурного был отрицательным.
Через пару часов ситуация не изменилась.

– Старпома ко мне! – рявкнул командир в гарнитуру «каштана».

Через несколько минут старпом вырос в дверях командирской каюты.
– Разберись, что у тебя с экипажем. Доложи об отсутствующих.

Старпом прекрасно понял, о ком идёт речь.

– Товарищ командир, я наводил справки. Говорят, жена у него уже четвертый месяц как в Ленинграде. На сохранении.
– При чём тут сохранение, что ты мямлишь! По-твоему, он туда сорвался?
– Не могу знать, но есть подозрение…
– Какие, ёрш твою медь, справки, какое подозрение! – оборвал его командир. – Следственная бригада какая-то, а не боевой экипаж! В Мурманске он, в кабаке застрял – знаю я их, в отличие от вас! В заведении общественного обслуживания с музыкой и девочками, мать вашу! Ноги в руки, хоть из-под земли, но достань его, и чтобы в субботу утром был в строю!
– Есть, в строю!
Козырнув, старпом покинул каюту.

Задача стояла не из лёгких, надо было её как-то решать.
Через полчаса он уже трясся в автобусе по дороге в Мурмаши. Из-под земли, говоришь?

Сомнений не было, что поиски следовало начинать с аэропорта. Даже не столько потому, что земли в его окрестностях практически отсутствовала – сплошной гранит, покрытый мхом, – и провалиться там под неё пропавшему стоило бы немалых усилий. В самом же аэропорту она и вовсе была сплошь покрыта бетонными плитами, что ещё более затруднило бы задачу. Но и без этих лукавых соображений было ясно, через какое заведение общественного обслуживания лежал путь помощника. Да вот там ли он ещё? Вряд ли…

В зале ожидания было многолюдно. По причине снегопада рейсы задерживались. «Есть шанс», – воспрянул духом старпом и направился в ресторан. Ведь именно его упоминал командир, этот знаток человеческих душ. Хоть в чём-то он мог оказаться правым.
Помощник сидел за дальним столиком с видом на взлётную полосу. Пред ним стоял графин с водкой, уже прилично початый. В тоскливых глазах, устремлённых на заснеженное поле, теплилась робкая надежда.

Старпом подошёл и молча сел рядом. Как ни странно, помощник совсем не удивился этому, словно ожидал нечто подобное. После принятого на грудь его чувства притупились, и появись здесь хоть сам главком, он воспринял бы это как должное – ему, похоже, было уже всё равно. Будет ли вообще этот рейс?

– Сворачивай банкет. Срываешь всю боевую подготовку. Командир лютует.
– Да мне по… эта ваша подготовка! Я уж восьмой год торчу в этих гребенях, ни хрена не вижу, одно железо пополам с подготовкой. Семья чёрт знает где, старшую дочь уже год не видел, бабка не отпускает. Заморозишь, говорит, детку, в ваших удобствах. А тут сплошная отработка задач, из морей месяцами не вылезаешь, а как вернёшься – ни тебе тепла, ни солнца. Снег в рожу да наряд на камбуз.

Помощник опрокинул рюмку и утёр навернувшуюся вдруг на глаза скупую слезу – так, буквально до жалости к себе, подействовал на него собственный монолог. И, как ни странно, слова эти пробудили схожий отклик и у его слушателя.

– Понимаю тебя. У меня у самого жена сюда нос не кажет. Какой, говорит, смысл, торчать в одиночестве по несколько месяцев в этом захолустье. Последний раз видел её полгода назад… Но это не повод срывать государственную задачу, – внезапно одёрнув себя от излишних сантиментов, добавил он.
Рядом со столиком неслышно появилась официантка.
– Что желаете, господа? – услужливо осведомилась она, взглянув на стол. – Ещё графинчик?
– А, несите, – угрюмо кивнул старпом. – И что-нибудь мясное.


На утреннем построении в субботу экипаж недосчитывался уже двоих. Командиру ничего не оставалось делать, как отряжать на поиски пропавших очередного, теперь уже самого, на его взгляд, ответственного офицера. Докладывать в штаб – себе же на голову.

И трудно описать его состояние, когда выяснилось, что на следующе утреннее построение не явился и тот. Сказать, что командир пришёл в ярость – ничего не сказать. Да и посудите сами: экипаж таял просто на глазах! Но всё же вернёмся к хронологии.

После пропажи старпома командир собрал в центральном отсеке командиров боевых частей.
– Это чёрт знает что, – брызгал он слюной на собравшихся: вопиющая неисполнительность просто не умещалась у него в голове. – Кто-нибудь знает мурманские адреса и явки пропавших?

О готовности матчасти к выходу в море речи не шло – если вновь обратиться к медицинской терминологии, дело уже попахивало гангреной, и здесь было, что называется, не до маникюра.

Собравшиеся дружно взглянули на командира БЧ связи – из всех «бычков» именно он поддерживал наиболее тесные отношения со старпомом. Тот потупил глаза и принялся усердно соскабливать несуществующее пятнышко с брючины. Но это не спасло – командир всё понял.

– Собирайся. И без этих не возвращайся, – коротко приказал он.
– Есть, – коротко ответил связист.

Приказ своей категоричностью смутил бы любого. Его невыполнение грозило серьёзным взысканием, и впору было приуныть. Но не таков был связист.

Даже не стараясь припомнить рассказы пропавших о своих приключениях, мнимых или имевших место в действительности – а кто из нас не любит прихвастнуть о своих «подвигах», – он направился прямо в аэропорт. И к вечеру того же дня уже был в Ленинграде.
Как и предполагал он изначально, оба пропавших обнаружились именно здесь.

Дозвонившись до участников квеста и оговорив с ними дальнейшую стратегию поведения, он набрал номер дежурного по связи военно-морской базы.
На другом конце провода представились.

– А, это ты, Серёга, – узнал он однокашника, учившегося в соседней роте. – Гаврилюк говорит. Да, тот самый. Как служба? Ну, отлично. Я тоже в порядке. Дай-ка мне «Дворец».

В трубке тут что-то же заскрипело.
– «Дворец» слушает.

С помощью остальных петушиных слов добравшись до штаба флотилии, и, наконец, до своего соединения – даром, что связист, – он запросил бортовой номер лодки.
– Дежурный по кораблю капитан-лейтенант Худосочный слушает.

– Вася, привет. Гаврилюк на связи. Соедини с командиром.
Через несколько секунд в трубке послышался рокот командирского голоса.

– Товарищ командир, докладывает капитан третьего ранга Гаврилюк. Ваше приказание выполняется. Помощник продолжает заниматься закупкой бумаги… Так точно, продолжает!.. Никто бы не подумал, что с этим могут возникнуть такие проблемы – ни в одном магазине её нет в наличии, всё разобрали перед праздниками, а дополнительные фонды получить не удалось. Так что бумага появятся не раньше понедельника. Это плохая новость, но есть и хорошая… Прошу прощения, виноват. Буду впредь с хороших. Вы же знаете нашего помощника, какой он у нас пробивной! Договорился со снабженцем, кстати, с женщиной, что в порядке исключения, в целях выполнения задачи государственной важности, она отпустит ему всё со склада, но только в воскресенье, когда товар поступит туда…

Выслушав очередное набор смачных междометий, он продолжил:
– Почему не сообщили раньше? Старпом взял все под личный контроль и дал добро на задержку… Виноват, не могу знать… Дело в том, что, сообщи он раньше, вы бы могли отозвать их обоих, и в итоге задача была бы завалена, а старпом всегда полагал, что лучше несвоевременное выполнение задания, чем его полный срыв… Есть, прибыть не позже вечера воскресенья! Разрешите положить трубку? Есть, отбой!

Отерев пот со лба, связист набрал помощника.
– Вопрос, вроде, улажен. Вылетаем завтра дневным. Старпома я извещу. Не забудь про ленту, иначе командир влепит тебе неполное служебное соответствие. Не благодари, с тебя фуфырь.


Сидя в самолёте и наблюдая сквозь иллюминатор приближение устья Колы, связист слышал, как его соседи перекидываются колкими репликами.

– Ну что, надолго теперь хватит? – старпом кивнул на пухлый портфель помощника, лежащий у того на коленях.
– Думаю, надолго. А там или отпуск подоспеет, или жена приедет.
– Ты что, из отпуска собираешься бумагу везти, или жену попросишь?
– Ой, не так понял, – смутился помоха.

– Да вижу уж, голова у тебя ещё не на месте. Значит, за поддержание обороноспособности ближайшее время стране переживать не стоит?
– Полагаю, вполне.
– Ну, смотри у меня! – старпом показал ему кулак. – Впредь буду лично контролировать каждый твой выезд за пределы гарнизона. Ведь ты же мёртвого уговоришь!

Помощник с удивлением вскинул брови.
– И в мыслях не было!
– А то я не помню! Но за себя я теперь ручаюсь. Во всяком случае, ближайшие полгода.