Кеды

  Вечер вползал в город, как вор в чужой дом.  Серый, липкий, с запахом мокрого асфальта и увядающих листьев.  Валера шатался по улицам, словно неприкаянный, руки в карманах, капюшон нахлобучен на глаза.  Дома – тоска зеленая, мать пилит за оценки, отец молчит, угрюмый, как старый шкаф.  На улице хоть какая-то жизнь, пусть и такая же серая и липкая, как этот вечер.
  Забредя неведомо куда, Валера вдруг наткнулся на светящееся окно.  Маленькая дверь, кривая вывеска «Встреча» над ней, буквы облупились, краска слезла.  Кафешка, каких тысячи по городу, затерянная между ларьком с шаурмой и ржавым гаражом.  Но свет в окне манил, как огонек в ночи.  Валера, недолго думая, толкнул дверь и вошел.
  Внутри было накурено и пахло чем-то сладковатым, будто старыми тряпками, пропитанными вареньем.  Полумрак, стойка, за которой ковырялся в телефоне парень с прыщавым лицом, пара столиков, за одним мужики в трениках допивали пиво, за другим – пусто.  И женщина.  За дальним столиком, у окна, сидела женщина.  Одна.
  Валера сначала и внимания не обратил.  Заказал кофе у прыщавого парня, присел за свободный столик, стал разглядывать улицу через грязное окно.  Но что-то заставляло его коситься на женщину.  Что-то в ней было такое…  цепляющее.  Не красота, нет, скорее…  необычность.  Лицо в тени, темные волосы, собранные в небрежный пучок, одежда черная, словно сливающаяся с полумраком кафе.  И глаза.  Глаза темные, пронзительные, смотрят будто сквозь тебя.
  Она подняла голову, когда Валера присел.  Посмотрела прямо на него, не моргая, изучающе.  В глазах – ни тени улыбки, ни враждебности.  Просто…  внимание.
  Прыщавый парень принес кофе, поставил на столик, буркнул «с вас стольник» и снова уткнулся в телефон.  Валера отсчитал деньги, поставил кружку перед собой, но пить не стал.  Взгляд женщины прожигал, словно раскаленный гвоздь.
  Наконец, она заговорила.  Голос тихий, но какой-то…  вязкий, обволакивающий.  Словно мед тянется.
«Не боись, парень, – сказала она, не отрывая взгляда. – Не съем».
Валера дернулся, покраснел.  «Я…  я не боюсь», – пробормотал он, отводя глаза.  Голос дрогнул, как струна.
«Врешь, – усмехнулась женщина.  Усмешка беззлобная, скорее…  ироничная.  – Вижу же».
«Да нет, все нормально», – попытался отмахнуться Валера, но слова прозвучали неубедительно.  Да и врать ей не хотелось, почему-то.  Словно она видела его насквозь, все его мысли, все его тайные страхи.
«Брось, – сказала женщина. – Вижу же.  Тоска в глазах, как у побитой собаки.  И страх.  Как будто за тобой кто-то гонится».
Валера молчал, ковырял ложечкой пенку на кофе.  Незнакомка продолжала смотреть, и он вдруг почувствовал, что больше не может держать в себе.  Словно плотину прорвало.
«Да…  есть такое», – признался он, вздохнув. – «Настроение просто…  никакое.  Все бесит, все не так».
«Настроение – дело наживное, – сказала женщина. – А вот страх…  это другое дело.  Страх – он от чего-то бывает.  Не просто так».
«Да ни от чего, – снова попытался отмахнуться Валера. – Так, ерунда».  Но голос уже звучал тише, неувереннее.
«Ерунда, говоришь?» – Женщина прищурилась, словно рассматривая его под лупой. – «А по глазам не скажешь.  В глазах – чернота.  И пустота.  Как будто из тебя все вытянули».
Она помолчала, потом вдруг улыбнулась.  Улыбка странная, какая-то…  нездешняя.  И в глазах мелькнул огонек, словно искра.  Или показалось.
«Ладно, хватит тебе кофе кислый пить, – сказала она. – Давай-ка лучше чего покрепче примем.  Для настроения.  И для храбрости».
И она махнула рукой прыщавому парню за стойкой.  Тот, лениво поднявшись, подошел к столику.

«Нам, это…  того…  чего-нибудь…  душевного», – сказала женщина, подмигнув парню.  Подмигнула так, что у парня прыщи на лице, кажется, покраснели.
Парень понимающе хмыкнул и исчез за стойкой.  Через минуту вернулся с бутылкой темной настойки и двумя рюмками.  Поставил на столик, открыл бутылку, разлил.  Запах пошел терпкий, травяной, с горчинкой.
«За знакомство», – сказала женщина, поднимая рюмку.  Глаза блестели в полумраке кафе, как угли.
«За знакомство», – эхом отозвался Валера, чувствуя, как по телу разливается тепло.  Настойка оказалась крепкой, обжигающей, но приятной.  После первого глотка голова немного закружилась, а язык развязался.
Разговор потек легко, словно река.  Женщина оказалась на удивление простой и понятной.  Рассказывала какие-то истории, смешные и не очень, про жизнь, про людей, про странные случаи, которые с ней происходили.  Валера слушал, завороженный, забыв про свою тоску и плохое настроение.  Ему было интересно, легко, словно он знал эту женщину сто лет.
  Они выпили еще по одной, потом еще.  Настойка грела, расслабляла, уносила прочь от серых будней и подростковых проблем.  Валера почувствовал себя смелее, раскованнее.  И вдруг, сам не зная почему, задал вопрос, который вертелся в голове с самого начала их знакомства.  Дурацкий вопрос, пьяный, но почему-то важный.
«Скажите…  а вы…  вы кто?» – спросил он, заплетающимся языком. – «Ну, в смысле…  чем занимаетесь?»
Женщина усмехнулась, посмотрела на него долгим, проницательным взглядом.  И ответила просто, как будто погоду за окном констатировала:
«Ведьма».
Валера сначала не понял.  Подумал, что ослышался.  «Кто-кто?» – переспросил он, на всякий случай.
«Ведьма, говорю, – повторила женщина, невозмутимо. – Самая настоящая.  Со всеми прибамбасами.  И метла есть, и кот черный.  Все как полагается».

Валера рассмеялся.  Громко, пьяно, невесело.  «Ну, вы даете!  Ведьма!  В наше-то время!  Это же…  сказки все.  Для бабушек старых».
«Сказки, не сказки, а я вот – ведьма, – настаивала женщина. – И не надо смеяться.  Я серьезно.  И не бабушка я никакая, кстати».
«Да ладно вам, – отмахнулся Валера, все еще не веря. – Ну, какая вы ведьма?  Вы же…  нормальная.  Ну, как…  обычная».
«Нормальная?  Это как посмотреть, – загадочно улыбнулась женщина. – Для кого нормальная, для кого – нет.  А вообще, какая разница?  Ведьма я или не ведьма, какая тебе печаль?  Мы же просто разговариваем, время проводим».
«Да просто интересно, – пожал плечами Валера. – Не каждый день с ведьмой в кафе знакомишься.  Это же…  экзотика».
«Это верно, – согласилась женщина. – Не каждый день.  Ну, раз интересно, спрашивай.  Что хочешь знать?  Только глупости не спрашивай.  Про привороты-отвороты, про зелья всякие.  Это все ерунда.  Ведьма – это не про это».
Валера задумался.  Что спросить у ведьмы?  Про что-то настоящее, важное, не про сказки.  И вдруг ему в голову пришла дурацкая, пьяная мысль.  Мысль, от которой потом всю жизнь открещивался бы, если бы остался жив.
«А вот скажите мне…  ну, просто так, ради шутки…  когда я умру?» – выпалил он, сам не ожидая от себя такой наглости.  Словно кто-то за язык дернул.
Женщина замолчала.  Посмотрела на него долгим, пристальным взглядом.  В глазах не было ни удивления, ни осуждения.  Только…  какая-то грусть.  И понимание.  Словно она уже все знала, все видела.
Она молчала долго, так долго, что Валера уже начал жалеть о своем вопросе.  Решил, что сморозил глупость, что оскорбил ее.  Но вдруг женщина заговорила.  Голос стал тише, серьезнее, словно она произносила какое-то заклинание, шептала тайну.
«Умрешь ты от своих же ботинок, парень, – сказала она медленно, словно взвешивая каждое слово. – И довольно скоро.  Очень скоро».
Валера замер.  Смех застрял в горле, как кость.  «Что…  что вы сказали?» – пробормотал он, чувствуя, как по спине пробегает холодок.  Не от страха, нет, скорее…  от какого-то странного, ледяного предчувствия.
«То и сказала, – ответила женщина, не отводя взгляда. – От ботинок своих умрешь.  Такая судьба тебе уготована.  Не мной сказано, не мной сделано.  Просто вижу».
 «Ботинки?» – переспросил Валера, все еще не веря. – «Какие ботинки?  Что за бред?  Это же…  ну, это же невозможно».
«Возможно, – отрезала женщина. – Все возможно.  Особенно когда судьба вмешивается.  А судьба – она штука такая…  не любит, когда ей перечат.  Ботинки тебя погубят.  Запомни мои слова».
   Когда Валера вышел из кафе, ночь уже окутала город, как саван.  Ветер усилился, небо затянули тучи, пошел мелкий, противный дождь.  Валера шел домой, кутаясь в куртку, и слова ведьмы звучали в голове, как навязчивая мелодия.  «Ботинки…  ботинки…  ботинки…»  Словно барабанная дробь.
  Он посмотрел на свои ноги.  На нем были старые, разношенные кеды, купленные на рынке за три копейки.  «Кеды?  Я умру от кед?  Ну, это уже совсем смешно», – подумал он, пытаясь отмахнуться от дурных мыслей.  Но смешно было только на секунду.  Чем больше Валера думал об этом, тем больше его охватывало какое-то странное, необъяснимое беспокойство.  Слова ведьмы звучали в голове, не отпускали, словно въелись в подкорку.  «От ботинок…  скоро…»
  Дома он долго не мог заснуть.  Ворочался, смотрел в потолок, считал овец, слонов, мух.  Перед глазами стояло лицо ведьмы, ее пронзительные глаза, ее зловещее пророчество.  «Ботинки…  смерть…»  Словно кошмар наяву.
  На утро Валера проснулся разбитый и усталый.  Слова ведьмы не отпускали, сверлили мозг, как дрель.  Он посмотрел на свои кеды, стоящие у кровати, и вдруг они показались ему какими-то…  зловещими.  Как будто в них таилась какая-то опасность, какая-то темная сила.  Словно они уже не просто кеды, а…  ботинки смерти.
«Ну, бред, конечно, – сказал он себе вслух, вставая с кровати. – Ведьма, ботинки…  чушь какая-то.  В сказки, что ли, поверил?»
  Но чушь эта почему-то не отпускала.  Тревога росла, как снежный ком, заполняя собой все мысли.  Валера чувствовал себя как-то…  не по себе.  Словно над ним нависла какая-то угроза, какая-то беда.  Невидимая, неотвратимая.
  И тут ему в голову пришла мысль.  Простая, как все гениальное, и глупая, как все панические решения.  «Надо от них избавиться!  Избавиться от кед – избавиться от проклятия!  Сжечь их, утопить, выкинуть к черту!»
Он посмотрел на свои кеды.  Старые, поношенные, но еще вполне ничего.  Выкидывать жалко.  И тут Валера вспомнил про своего друга – Димку.  Димка был парень простой, добрый, всегда готовый помочь.  И как раз недавно жаловался, что кеды у него совсем развалились, подошва отклеилась.
  «Точно!  Отдам Димке!  Пусть носит на здоровье!  А мне новые куплю, какие-нибудь другие, не проклятые!» – решил Валера.  Идея показалась ему спасительной, как глоток свежего воздуха.  Он почувствовал облегчение, словно гора с плеч свалилась.  «Вот и все, – думал он. – Проклятие снято.  Кеды не мои – значит, и смерть не моя».  Глупая, детская логика, но в тот момент она казалась ему единственно верной.
  Встретив Димку после школы, Валера с небрежным видом протянул ему свои кеды.  «На, Дим, носи.  Мне что-то разонравились, а тебе, вроде, как раз нужны были.  Да и по размеру тебе как раз».
  Димка обрадовался, как ребенок новой игрушке.  Кеды были хоть и старые, но вполне еще крепкие, да и размер как раз подошел.  «Спасибо, Валер!  Выручил!  А то мои совсем уже на ладан дышат.  Ты настоящий друг!»
Валера смотрел, как Димка с довольным видом надевает кеды, и чувствовал себя…  как будто обманул судьбу.  Как будто перехитрил злую ведьму и ее проклятие.  «Вот и все, – думал он. – Все обошлось.  Пронесло».  Как будто судьба – это глупый противник, которого можно так легко обмануть.
  Прошло несколько дней.  Валера уже почти забыл про ведьму и ее пророчество.  Снова погрузился в обычную подростковую жизнь – школа, друзья, музыка, девчонки, компьютерные игры.  Беспокойство ушло, словно и не было.  Только иногда, на секунду, мелькнет в памяти образ ведьмы и ее зловещие слова.  Но Валера гнал эти мысли прочь, убеждая себя, что все это глупости и выдумки, пьяный бред.  И кеды эти дурацкие, уже давно не его.

  А Димка тем временем носил кеды Валеры и радовался обновке.  Удобные, легкие, как раз для улицы.  И вот однажды, совершенно неожиданно, его пригласили на день рождения.  Кто пригласил?  Витька Хрын – местный хулиган и беспредельщик, гроза района.  Почему пригласил?  Непонятно.  Может, настроение у него было хорошее, может, просто решил поиздеваться, посмотреть на трусливого Димку.  Но факт оставался фактом – Димку, тихого и скромного Димку, пригласил на день рождения сам Хрын.
  Димка, парень нерешительный и немного трусоватый, растерялся.  Отказываться было как-то неудобно, а идти…  стремно.  Витька был парень непредсказуемый, от него всего можно было ожидать.  Идти на день рождения к Хрыну – это все равно что в клетку к бешеной собаке зайти.  Но пошел, испугался обидеть.
  Вечером, одеваясь на день рождения, Димка вспомнил про кеды, подаренные Валерой.  «В новых кедах пойду, – подумал он. – Хоть что-то новое, приличное».  Надел кеды, посмотрел в зеркало.  Вроде ничего так, вполне прилично для дня рождения у Витьки.
    По дороге на день рождения, в темном переулке, Димку остановили двое: морды наглые, в глазах – водка и жесть.  Бандюки, как пить дать!  «Стопэ, братулец! Лавэ гони…» – рявкнул один, приближаясь к Димке.  Димка испугался, затрясся, как осиновый лист.  Денег у него почти не было, так, мелочь на проезд.  «Нету…  почти нету», – пролепетал он, доставая из кармана жалкие копейки.
  Бандиты кисло улыбнулись.  «А если найду?..»  - и начали неспешно шарить по карманам, вывернули все наизнанку.  Нашли только мелочь и старенький телефон.  «Ну, ты и чума болотная!..  Совсем нулевой?..» – спросил один из бандитов, замахиваясь кулаком.
  И тут его взгляд упал на кеды Димки.  Кеды старые, конечно, но вполне еще ничего.  И вроде как модные, фирменные.  «А кеды-то ничего, – сказал бандит, прищуриваясь. –   Снимай педали...»
  Димка растерялся.  Кеды жалко, конечно, но жизнь дороже.  Покорно снял кеды, отдал.  Бандиты, довольные добычей, скрылись в темноте.  Димка остался стоять в одних носках, посреди темного переулка, с разбитым носом и пустыми карманами.  На день рождения к Витьке он так и не пошел…
 А бандиты, разделив добычу, разошлись.  Кеды достались тому, что был постарше и понаглее.  Звали его Игорь, но в районе все звали его просто – Бульдозер.  За силу и наглость.  Бульдозер повертел кеды в руках, примерил.  Размер как раз подошел.  «Нормальные коры, – подумал он. – Поношу, пока свои не куплю.  А то мои совсем уже развалились».
  Уже вечером, Бульдозер, изрядно захмелевший после продолжения попойки, решил опробовать обновку.  Надел кеды, покривлялся перед зеркалом.  «Зачетные, падла!» – пробормотал он и вышел на улицу. 
  …Магазин был недалеко, за углом, идти минут пять, не больше.  Валера не спешил, напевал себе под нос какую-то мелодию, думал о своем, о девчонках, о музыке.  Вечер был тихий, спокойный, ничто не предвещало беды.  Слова ведьмы забылись, как дурной сон.  Кеды отданы, проклятие снято.  Все в порядке.
   Бульдозер, увидев Валеру, вдруг остановился.  В пьяной голове что-то щелкнуло.  «Опа-а-а!..  А вот и ты, ботаник!» – заорал он, заплетающимся языком.  На самом деле Валера и Бульдозер почти не были знакомы, так, шапочно.  Но пьяная фантазия Бульдозера рисовала свои картины.  И кеды, новые кеды на ногах, требовали действия, требовали «проверки в деле».
«Сюрпри-и-и-з!..  Сейчас я на тебе кеды-то и проверю!..» – пробормотал Бульдозер, и вдруг, словно обезумев, бросился на него. 
  Валера не успел ничего понять.  Удар, еще удар, в лицо, в живот, по голове.  Бульдозер бил яростно, злобно, вкладывая в каждый удар всю свою пьяную мощь.  Кеды - эти клёвые кеды, скользили по асфальту, оставляя грязные, кровавые следы.  Валера упал, пытаясь закрыться руками, но Бульдозер не останавливался.  Он бил его ногами, обутыми в те самые кеды, подаренные Димке... 
  Валера потерял сознание.  Бульдозер, отдышавшись, плюнул на лежащего парня и, шатаясь, как ни в чём не бывало, побрел дальше…
  Его нашли прохожие, вызвали скорую.  Травмы оказались слишком серьезными.  Множественные переломы, внутреннее кровоизлияние, черепно-мозговая травма.  Валера умер, не приходя в сознание…