Байкальский рифт точка невозврата

Первый удар уничтожит миллионы людей. Ученые установили место, где произойдет смертельная для планеты катастрофа.
(Сообщение новостного портала)

Доктор Джейн Морган замерла, уставившись на голографический дисплей, который парил перед ней, как призрак из будущего. Ее пальцы скользили по воздуху, вычерчивая невидимые узоры, словно она дирижировала симфонией данных. Цифры на экране шептали ей что-то важное, что-то, что, казалось, никто другой не мог или не хотел услышать. А она слушала. Внимательно.

Ее офис — стерильная коробка из стекла и стали, затерянная на тридцатом этаже Международного центра сейсмического мониторинга в Женеве — был далек от уюта. За окном снежинки кружились в медленном, почти гипнотическом танце, их хаотичная грация словно насмехалась над строгой упорядоченностью ее работы. Но внутри этого куба из холодного света и чисел не было места для поэзии. Каждый пиксель на экране означал жизни — миллиарды нитей, сплетенных в хрупкий гобелен человечества.

— Доктор Морган? — голос в наушнике вырвал ее из раздумий. Это был Элиас Чан, ее заместитель и, пожалуй, единственный человек, которому она доверяла безоговорочно. Но сейчас в его тоне была какая-то резкость, от которой у нее внутри все сжалось. — Тебе нужно это увидеть.

Джейн неохотно оторвалась от дисплея и вышла на подиум, откуда открывался вид на главный зал ISMC. Внизу десятки аналитиков, сгорбленных над светящимися столами, бормотали в наушники или яростно стучали по клавиатурам. В центре зала стоял Элиас, его худощавая фигура казалась крошечной на фоне гигантской проекции сейсмической активности вдоль разлома Сан-Андреас. Он махнул ей, указывая на экран.

— На что я смотрю? — спросила Джейн, хотя часть ее уже боялась ответа.

Элиас на секунду замер, затем нажал несколько клавиш на своей консоли. Проекция увеличилась, и она увидела скопления микросотрясений, расползающихся, как трещины на лобовом стекле. Это не были случайные толчки. Они следовали схеме, которая становилась все более явной за последние полгода.

— Оно ускоряется, — тихо сказал он. — И это не только здесь. Такие же аномалии появляются у зоны субдукции Каскадия и дальше на юг, вдоль полуострова Баха.

Джейн резко выдохнула, чувствуя, как тяжесть его слов давит на плечи. Она ущипнула переносицу, пытаясь осмыслить увиденное. Разлом Сан-Андреас всегда был непредсказуем, но эти данные указывали на нечто большее, чем просто «снятие напряжения». Они намекали на нестабильность, способную изменить лицо континентов.

— Мы видели подобные всплески раньше, — пробормотала она, хотя сама не верила своим словам. — Они всегда затихают.

— Не в этот раз, — возразил Элиас. — Это не затихание. Это нарастание.

В груди Джейн сжалось. Она знала, как работают тектонические плиты — их медленное, почти незаметное движение, гигантские силы, скрытые под поверхностью. Но когда эти силы достигали критической точки... История не раз показывала, что происходит дальше. Города превращались в руины. Жизни стирались с лица земли. Экосистемы переписывались заново.

И все же предупредить мир о такой катастрофе было не так просто, как, кажется. Правительства боялись паники. Экономика могла рухнуть, если инвесторы почуют неладное. Даже в научных кругах слишком громкий крик о беде могли счесть паникерством.

Но молчать тоже было нельзя. Если худший сценарий разыграется без предупреждения, миллионы людей погибнут напрасно.

— Пока это остается между нами, — наконец сказала Джейн, стараясь, чтобы голос звучал твердо, несмотря на хаос в голове. — Я подготовлю предварительный отчет сегодня вечером. А ты продолжай моделирование. Нам нужно понять, имеем ли мы дело с локальной нестабильностью или... с чем-то большим.

Возвращаясь в офис, Джейн не могла избавиться от образа: линия разлома, разрывающаяся под невыносимым давлением. Это было похоже на то, что происходило у нее в голове. Этическая дилемма, баланс между правдой и последствиями. Как предупредить мир, не разрушив его?

***

Две недели спустя Джейн стояла перед переполненной аудиторией, где собрались геофизики, сейсмологи и инженеры со всего мира. Ежегодный тектонический саммит должен был стать праздником научных достижений — поводом похлопать друг друга по плечу и обсудить, как далеко мы продвинулись в понимании планеты. Но вместо этого в воздухе витало напряжение, густое, как смог.

Слухи об аномалиях в Калифорнии уже успели просочиться в научные круги. Они расползались, как трещины в стекле, подпитываемые зашифрованными письмами и срочными конференц-звонками. К тому моменту, как Джейн вышла на сцену, слухи превратились в настоящую бурю. Одни утверждали, что разлом Сан-Андреас вот-вот рванет. Другие отмахивались, называя это паникерством.

Джейн поправила микрофон, чувствуя, как каждое ее слово теперь весит тонну. За ней на экране светилась голографическая карта, где три региона были выделены красным: разлом Сан-Андреас, рифт Сусва в Кении и Байкальский разлом в России.
— Это не случайность, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, но без паники. — То, что мы видим, — это глобальное явление. Тектоническая активность синхронизируется в масштабах, которые раньше казались невозможными.

В зале пронесся шепот. Кто-то кивал, кто-то хмурился. Кто-то громко кашлянул, нарушив натянутую тишину.

— Данные показывают, что эти разломы взаимодействуют, — продолжала Джейн, переключая слайды с графиками и тепловыми картами. — Сейсмические волны, возникающие в одном месте, резонируют с другими, даже, если они находятся за тысячи километров. Мы считаем, что эта обратная связь может усиливать напряжения, что в итоге приведет к одновременным разрывам.

В конце зала поднял руку доктор Михаил Волков, русский геолог с репутацией скептика. Его голос прозвучал, как гром среди ясного неба:
— Доктор Морган, с уважением, но корреляция — это еще не причинно-следственная связь. Вы говорите о механизме планетарного масштаба, у которого нет прецедентов. Где доказательства?

Джейн сжала кулаки под кафедрой. Она знала, что столкнется с сопротивлением, но это не делало ситуацию проще.

— Наши модели указывают на тепловые сдвиги в мантии, — ответила она, стараясь говорить спокойно. — Увеличение магматической активности под Африканским рифтом коррелирует с ростом давления вдоль Сан-Андреаса и Байкала. Мы пока не можем точно предсказать последствия, но если эти разломы активизируются одновременно, землетрясения опустошат целые континенты.

В зале повисла тишина. Казалось, даже воздух перестал двигаться.

Затем слово взяла доктор Прия Сингх, индийский специалист по алгоритмам прогнозирования землетрясений. Ее голос был мягким, но вопрос — острым, как лезвие:

— Предположим, ваша гипотеза верна. Что мы можем сделать, чтобы смягчить удар? Или нам остается только ждать, пока грянет гром?

Джейн глубоко вздохнула. Это был главный вопрос — тот, который висел над всем, как дамоклов меч. Может ли человечество что-то изменить? Или они просто зрители в спектакле, где природа — единственный режиссер?

— Я не утверждаю, что у меня есть все ответы, — признала она. — Но я верю, что упреждающие меры возможны. Контролируемые взрывы для сброса давления на разломах. Глобальные системы мониторинга. И, самое главное, международная координация для эвакуации и подготовки к чрезвычайным ситуациям.

Ее последние слова вызвали волну недовольных вздохов. Эвакуация означала признание худшего сценария — шаг, на который многие правительства не готовы были пойти.

Когда сессия закончилась, Джейн вернулась в свой гостиничный номер, чувствуя себя выжатой, как лимон. Она стояла у окна, глядя на сверкающий город внизу, и задавалась вопросом: достаточно ли она сделала, чтобы убедить коллег? Или бюрократия и человеческое отрицание окажутся сильнее, чем сама, правда?

***

Паркфилд, Калифорния. Этот крошечный городок, затерянный в самом сердце разлома Сан-Андреас, давно стал легендой среди сейсмологов. Его называли «Мировой столицей землетрясений», и не зря — подземные толчки здесь случались с такой регулярностью, что местные шутили: «У нас землетрясения вместо будильника». Но сейчас, стоя на потрескавшемся асфальте Мэйн-стрит, Джейн чувствовала, что шутки закончились.

Земля под ногами казалась живой, беспокойной. Она слегка вибрировала, словно что-то огромное и невидимое копошилось в глубине. Джейн опустилась на колени, прижала ладонь к земле. Ей почти казалось, что она чувствует пульс — тяжелый, неровный, как, будто планета сама была на грани срыва.

— Это ненормально, — пробормотала доктор Сара Лин, младший научный сотрудник Джейн. Ее голос дрожал, глаза не отрывались от портативного сейсмического монитора. — Показания зашкаливают. Это... это словно разлом дышит.

Джейн взглянула на экраны. Линии скакали, как сумасшедшие. Паркфилд больше не был просто точкой на карте — он стал эпицентром чего-то гораздо большего. То, что раньше было ритмичным, почти предсказуемым сердцебиением, теперь превратилось в хаос. Разлом ревел, как двигатель на пределе, готовый взорваться.

— Мы должны действовать быстро, — сказала Джейн, поднимаясь на ноги. — Если не сбросим давление, последствия будут катастрофическими.

Вернувшись во временный командный центр — переоборудованный фургон на окраине города, — она изложила план. Контролируемые взрывы. Стратегические трещины вдоль разлома, чтобы сбросить напряжение до того, как оно достигнет критической точки. Это было рискованно, почти безумно. Но другого выбора не было.

— Вы с ума сошли? — вскипел доктор Томас Рид, глава делегации Геологической службы США. Его лицо покраснело, жилы на шее набухли. — Вы хотите взорвать часть Калифорнии? Вы представляете, какой ущерб это может нанести?

— Нет, если мы сделаем все правильно, — парировала Джейн, стараясь сохранять спокойствие. — Мы используем высокоточные заряды. Это будет контролируемое проскальзывание, не разрушение. Думайте об этом как, о хирургической операции.

Рид фыркнул. — Операция? На линии разлома? Ты играешь в Бога с силами, которые никто из нас до конца не понимает.

— А ничего не делать — значит играть в рулетку с миллионами жизней! — Джейн ударила кулаком по столу, заставив всех вздрогнуть. Она глубоко вздохнула, сдерживая гнев. — Послушайте, я понимаю ваши сомнения. Но если мы будем ждать, природа сделает это за нас — и поверьте, она не будет нежной.

В комнате повисла тишина. Затем Элиас, ее верный заместитель, осторожно вмешался:

— Доктор Морган права. Наши модели показывают, что сброс напряжения здесь может выиграть нам время. Возможно, даже предотвратить более крупный разрыв.

Рид нахмурился, но больше не спорил. Он просто откинулся на спинку стула, скрестив руки, и продолжал смотреть на Джейн с явным недоверием. Она знала, что поддержки от него ждать не стоит. Наука любит осторожность, а не прыжки в неизвестность. Но Джейн не могла позволить сомнениям остановить ее.

Дни превращались в недели. Бюрократия, как всегда, тянула время. Чиновники боялись негативной реакции общественности, местные власти не решались на эвакуацию, опасаясь экономического коллапса. А Джейн и ее команда работали без остановки, уточняя расчеты, проводя симуляции, пока усталость не начинала размывать границы реальности.

И тогда случилось первое землетрясение.

Оно ударило ночью, без предупреждения. Здания содрогнулись, линии электропередач рухнули, погрузив часть города во тьму. Когда наступило утро, разрушения были повсюду. Заправочная станция лежала в руинах, дороги были изрезаны трещинами, как паутиной. Хуже всего — погибли люди. Трое. Невинные жертвы, попавшие под перекрестный огонь сил, которые никто не мог контролировать.

Последствия были мгновенными. Паника, гнев, обвинения. Жители требовали ответов, репортеры осаждали город, политики дистанцировались, произнося расплывчатые слова о «непредвиденных обстоятельствах». А план Джейн — ее отчаянная попытка предотвратить худшее — был отодвинут на второй план.

Стоя среди руин, Джейн чувствовала тяжесть неудачи. Она знала, что сделала все, что могла. Но этого было недостаточно. И все же она не могла сдаться. Не сейчас. Не когда на кону было так много.

***

Через две недели после землетрясения в Паркфилде Джейн оказалась в тесном военно-транспортном самолете, летящем в Найроби, Кения. Воздух внутри был спертым, пахнущим несвежим кофе и потом. Гул двигателей заглушал голоса, но не мог заглушить тревогу, которая витала в воздухе. Сара, сидевшая через проход, крепко сжимала ноутбук, ее глаза были прикованы к спутниковым снимкам разлома Сусва.

— Ты уверена насчет этого? — Элиас наклонился к Джейн, его голос был тихим, но напряженным. — В Кении сейчас неспокойно. Беспорядки, геологические потрясения... Это пороховая бочка.

— У меня нет выбора, — ответила Джейн, хотя сама сомневалась в своих словах. Она ненавидела оставлять Калифорнию, зная, что в любой момент может произойти новое землетрясение. Но разлом Сусва кричал громче, чем когда-либо, и игнорировать его было нельзя.

Когда они приземлились, жара обрушилась на них, как стена. Сухой ветер гнал пыль, покрывая все тонким слоем песка. За пределами аэропорта царил хаос — люди толпились, выкрикивая что-то на суахили и английском. Солдаты с винтовками патрулировали улицы, их присутствие было мрачным напоминанием о нестабильности региона.

Их целью был Найваша, городок, расположенный в опасной близости от разлома. По дороге Джейн видела признаки бедствия: заброшенные фермы, скот, бродящий без хозяев, трещины, разрезающие поля, как шрамы. Вдалеке, где из-под земли вырывалась магма, поднимался дым, окрашивая небо в серые тона.

На местном исследовательском аванпосте — группе сборных зданий, окруженных колючей проволокой, — их встретила доктор Амара Окойе, кенийский геолог. Ее глаза были усталыми, лицо — мрачным.

— Разлом ускоряется быстрее, чем мы ожидали, — сказала Амара, показывая сейсмические данные на потрепанном компьютере. — Трещина расширилась на пятьдесят метров за последнюю неделю. Если так пойдет и дальше, мы потеряем всю долину через несколько месяцев.

Джейн изучала цифры, чувствуя, как учащается пульс. Синхронизация между Сусвой, Сан-Андреасом и Байкалом теперь была очевидна. Каждый разлом подпитывал другие, усиливая напряжение. Это было как домино, готовое рухнуть.

— А как насчет эвакуации? — спросила Джейн, уже зная, что ответ ее не обрадует.

Амара покачала головой. — Ресурсы на исходе. Большинство людей отказываются уезжать — они думают, что это ложная тревога. Даже если бы мы смогли их убедить, отправлять их некуда. Все дороги либо перекрыты, либо переполнены.

Вечером, когда солнце опустилось за горизонт, окрасив небо в кроваво-красные тона, Джейн вышла на улицу, чтобы подышать воздухом. Земля под ногами была теплой, как будто дышала жаром из глубин. Где-то вдалеке раздался низкий гул — напоминание о том, что под поверхностью что-то шевелится.

Она думала о лицах, которые видела: матерях, прижимающих детей, фермерах, смотрящих на рушащиеся дома, солдатах, охраняющих иллюзию безопасности. Как объяснить им, что худшее еще впереди?

Вернувшись внутрь, Сара встретила ее с новостями. — Я провела анализ, — тихо сказала она, протягивая планшет. — Эти события не случайны. Они синхронизированы. Почти... как, будто их кто-то координирует.

Джейн нахмурилась, изучая графики. Узоры совпадали с пугающей точностью, словно их вела невидимая рука. Ее осенило тревожное осознание.

— Земля не просто реагирует, — прошептала она, едва слышно. — Она общается.

***

На следующее утро Джейн и ее команда собрались за большим столом в исследовательском центре Найваша. Поверхность стола была завалена картами Сибири, испещренными зловещими красными отметками, выделяющими Байкальскую рифтовую зону. Амара подключила их к видеосвязи с доктором Иваном Петровым, старшим геологом, работающим недалеко от озера Байкал. На экране Иван выглядел так, будто не спал несколько дней.

— Ситуация ухудшается быстрее, чем мы ожидали, — начал он, его голос был тяжелым от усталости. За его спиной мелькали кадры хаотичной активности: ученые метались между приборами, мониторы мигали тревожными данными. — Мы зафиксировали беспрецедентную скорость расхождения вдоль разлома. Острова, которые существовали веками, исчезают за считанные часы. Уровень воды колеблется с пугающей амплитудой.

Джейн наклонилась вперед, ее брови сдвинулись. — О каких цифрах идет речь?

— Больше двух метров за последние сорок восемь часов, — мрачно ответил Иван. — И процесс ускоряется. Если так пойдет и дальше, через несколько недель — а может, и дней — весь регион полностью дестабилизируется.

Сара громко ахнула, крепче сжимая ноутбук. Элиас что-то пробормотал себе под нос, качая головой. Джейн почувствовала, как по спине пробежал холодок. Два метра — звучит не так уж страшно, если не знать, что речь идет о тектонических плитах, простирающихся на тысячи километров. В этом контексте цифры становились апокалиптическими.

— Что вызывает это? — спросила Амара, задавая вопрос, ответа на который все боялись.

Иван замялся, прежде чем ответить. — Наши модели показывают, что потоки магмы под рифтом поднимаются с необычной скоростью. Тепловизоры фиксируют массивные аномалии, распространяющиеся от эпицентра. Это почти как... как, будто что-то подталкивает снизу.

Джейн обменялась взглядами с коллегами. Фраза "что-то подталкивает снизу" перекликалась с тем, что говорила Сара о синхронизации. Была ли это действительно какая-то форма планетарного «общения»? Или человечество стало свидетелем глобального каскадного сбоя?

— Нам нужно глобальное сотрудничество, — твердо сказала Джейн, нарушая тягостное молчание. — Если эти три разлома связаны — а я уверена, что это так, — мы не сможем решать проблему по частям. Нам нужен обмен данными в реальном времени, скоординированные усилия по мониторингу и единые стратегии вмешательства.

Амара медленно кивнула. — Согласна. Но убедить правительства сотрудничать будет непросто, особенно учитывая, насколько напряжены международные отношения.

— Возможно, у них просто не будет выбора, — мрачно добавил Элиас. — Как только общественность узнает, что происходит здесь и на Байкале, они потребуют действий. Правительства либо начнут действовать, либо окажутся под ударом.

Джейн вздохнула, чувствуя тяжесть ответственности. Она знала, что времени осталось мало. Земля говорила с ними — громко, ясно и с угрозой. Осталось только понять, успеют ли они ее услышать.

***

Два дня спустя Джейн оказалась в огромном, похожем на пещеру конференц-зале в Женеве. Вокруг нее собрались представители почти всех стран мира. Экстренный саммит был созван в спешке после того, как кадры разрушений в Байкальском рифте облетели весь мир. Социальные сети взорвались паникой, по всему миру прокатились протесты. Человечество начало осознавать, насколько шатким стало его существование.

Джейн стояла на трибуне, ее руки слегка дрожали, когда она обращалась к собравшимся лидерам. На огромном экране позади нее мелькали изображения: рушащиеся острова, расширяющиеся трещины, толпы беженцев. Она глубоко вздохнула, готовясь к тому, что, как она знала, станет самым трудным выступлением в ее жизни.

— Леди и джентльмены, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, несмотря на бурю внутри. — То, что вы видите, — это не отдельные инциденты. Это глобальный кризис — цепная реакция, вызванная силами, которые мы до конца не понимаем. Если мы не предпримем решительных действий сейчас, последствия будут невообразимыми.

Она сделала паузу, давая словам осесть. По залу пронесся ропот — кто-то скептически хмыкал, кто-то явно испугался. Несколько делегатов яростно строчили заметки, другие просто тупо смотрели вперед, ошеломленные масштабом катастрофы.

— Наша лучшая надежда — это одновременное снижение давления на критических участках разломов Сан-Андреас, Сусва и Байкал, — продолжила она. — Для этого потребуется развертывание управляемых ядерных зарядов, стратегически размещенных так, чтобы вызвать контролируемое проскальзывание, а не неконтролируемый разрыв.

Ропот перерос в открытое возмущение. Ядерное оружие? Для спасения жизней? Идея была радикальной и пугающей.

Из первого ряда поднялась министр обороны США Маргарет Хейс, ее лицо было каменным. — Доктор Морган, — холодно произнесла она, — вы серьезно предлагаете использовать ядерное оружие — оружие, созданное для уничтожения, — чтобы спасти самих себя?

— Да, — твердо ответила Джейн, встретив ее взгляд. — Не для уничтожения, а для предотвращения разрушения. Думайте об этом как, о точной медицине для планеты. Без вмешательства эти разломы разорвутся, вызвав землетрясения, которые превзойдут все, что мы когда-либо видели. Погибнут миллионы. Рухнут экосистемы. На восстановление не будет времени.

Хейс молча села, ее губы сжались в тонкую линию. Делегаты перешептывались, обмениваясь тревожными взглядами. Джейн оглядела зал в поисках союзников. К ее облегчению, Михаил Волков — тот самый русский геолог, который когда-то сомневался в ее данных, — медленно поднялся.

— Она права, — хрипло сказал он, обращаясь к залу. — Как бы мне ни было неприятно это признавать, предложение доктора Морган имеет смысл. Если мы будем ждать, мы потеряем контроль. Лучше пойти на просчитанный риск, чем сидеть, сложа руки, пока мир рушится.

Его поддержка стала переломной, особенно для восточноевропейских стран, которые не хотели казаться слабыми. Постепенно к нему присоединились другие голоса, осторожно поддерживая план. Но сопротивление оставалось сильным. Экологи кричали о недопустимости использования ядерных технологий, военные чиновники жаловались на логистические проблемы.

И когда казалось, что консенсус уже близок, в зал ворвался помощник, бледный и запыхавшийся. — Чрезвычайная ситуация! — крикнул он. — В Кении произошло мощное землетрясение!

Джейн застыла, сердце бешено колотилось. Это был переломный момент.

***

Африканский разлом активизировался первым. Землетрясение магнитудой 8,9 потрясло континент, словно гигантская рука, разрывающая землю. Города исчезали в пропастях шириной в сотни метров. Из трещин, зияющих, как раны, били фонтаны лавы, поглощая все на своем пути. Цунами, порожденное подземными толчками, обрушилось на восточное побережье, сметая прибрежные города двадцатиметровыми волнами.

Через несколько часов пришел черед Сан-Андреаса. Мегаземлетрясение магнитудой 10 прокатилось по Калифорнии, превращая Лос-Анджелес и Сан-Франциско в руины. Бесчисленные маленькие городки исчезли с лица земли. Пожары бушевали, инфраструктура рушилась, миллионы людей бежали на север, но дороги были перекрыты оползнями и наводнениями. Пути к отступлению оказались отрезаны.

Затем пришел Байкал. Разлом разверзся с оглушительным грохотом, расколов Сибирь пополам. Вода хлынула в образовавшуюся пропасть, превращая древнее озеро в новый океан. Прибрежные поселения исчезли под натиском приливов, а извержения вулканов покрыли небо пеплом, превратив день в ночь.

Глобальная связь прервалась. Спутники вышли из строя, электросети рухнули. Выжившие сбивались в кучу во временных убежищах, молясь о спасении, которое так и не приходило. Климат изменился до неузнаваемости: одни регионы погрузились в засуху, другие — в бесконечные наводнения. Запасы продовольствия таяли, вызывая массовые беспорядки и хаос.

Джейн наблюдала за всем этим, чувствуя себя беспомощной. Она прокручивала в голове каждое решение, каждый упущенный шанс. Могла ли она сделать больше? Говорить громче? Действовать быстрее? Сожаление разъедало ее изнутри, как кислота.

Но даже среди отчаяния появлялись проблески надежды. Люди объединялись, делились ресурсами и знаниями. Ученые работали без отдыха, разрабатывая новые методы прогнозирования землетрясений и смягчения последствий катастроф. Медленно, с трудом, человечество начало восстанавливаться. Оно было изранено, но не сломлено. И в этом была слабая, но живая надежда.

***

Прошли месяцы. Затем годы. Шрамы, оставленные Великим землетрясением, остались на поверхности планеты — и в памяти людей. Но жизнь продолжалась. Города отстроились заново, теперь из прочных материалов и инновационных конструкций, способных выдержать будущие потрясения. Международные союзы укрепились, закаленные в горниле общих страданий.

Джейн стояла на холме, откуда открывался вид на то, что когда-то было Паркфилдом. Теперь это был процветающий центр сейсмических исследований. Вокруг нее молодые ученые кипели энергией, их оптимизм был заразителен. Впервые за много лет она позволила себе почувствовать умиротворение.

Глядя на горизонт, где зеленые холмы спускались к далекому морю, Джейн размышляла об уроках, которые человечество усвоило — или должно было усвоить. Природа была не врагом, которого нужно победить, а партнером, которого нужно уважать. Контроль оказался иллюзией; гармония стала ключом.

Ее мысли обратились к тем, кто погиб в катастрофе, — к лицам, которых она не смогла спасти. Горе оставалось острым и жгучим, но вместе с ним пришла и благодарность — за тех, кто выжил, за стойкость человеческого духа, за шанс начать все заново.

В конце концов, Джейн поняла, что выживания недостаточно. Человечеству нужна цель. Причина продолжать бороться, даже, когда сталкиваешься с непреодолимыми трудностями. И, возможно, эта причина заключалась в том, чтобы научиться жить — не против природы, а бок о бок с ней.

С новой решимостью она повернулась к шумному лагерю внизу. Работы было много. Всегда много. Но впервые за долгое время Джейн улыбнулась.