Душевный монолог

  "Вы все смотрите на меня с осуждением, но кто из вас без греха? Кто из вас может бросить в меня камень? Я знаю, что сделал. Я знаю, что это было... неправильно. Но разве Бог не прощает? Разве не для этого Он послал своего Сына — чтобы спасти таких, как я?
Я каждый раз приходил в церковь. Я падал на колени, я плакал, я молился. И батюшка говорил: «Кайтесь, и будет вам прощение». Я каялся! Я чувствовал, как грех сходит с меня, как будто я снова чист. А потом... потом это возвращалось. Это желание, эта тьма внутри меня. Я боролся, я клялся себе, что больше никогда... но я слаб. Я всего лишь человек.
Вы говорите: «Как ты мог?» А я спрашиваю: как я мог не сделать этого? Это было сильнее меня. И каждый раз, когда я падал, я знал, что есть путь назад. Покаяние. Прощение. Бог понимает меня. Он знает, что я не хотел этого. Он знает, что я старался.
А вы? Вы судите меня, но вы не знаете, что значит бороться с самим собой. Вы не знаете, что значит просыпаться каждую ночь в поту, зная, что ты снова потерпел поражение. Вы не знаете, что значит молиться до кровавых слёз, умоляя Бога забрать это от тебя.
Я не оправдываю себя. Я просто говорю, что Бог милостив. Он простит меня. А вы? Вы никогда не простите. Но мне ваше прощение не нужно. Мне нужно только Его.
И знаете что? Я верю, что Он уже простил меня. Потому что Он видит моё сердце. Он видит, как я страдаю. Он видит, как я борюсь. И если Он простил меня, то кто вы такие, чтобы судить?
Я знаю, что сделал. Но я также знаю, что Бог любит меня. И этого достаточно."

  Чикатило вышел из церкви, перекрестился на купола и глубоко вздохнул. Воздух был свеж, солнце светило ярко, и мир казался таким чистым, таким новым. Он почувствовал лёгкость, как будто грехи действительно смылись, как вода с камня.
 А потом он увидел её. Молоденькую девицу, которая шла по тротуару. Её волосы блестели на солнце, а юбка слегка развевалась на ветру. Он замер на мгновение, чувствуя, как тьма внутри него шевелится, просыпается, требует своего.
«Господи, прости меня», — прошептал он, крестясь ещё раз. Его рука скользнула в карман, нащупав холодную рукоять финки: "Здесь, родимая".
И пошёл за ней.