Тем самым, небесный источник правоустановлений пре

. Тем самым, "небесный источник" правоустановлений предписывает для законотворчества и функционирования правовых норм ориентацию на восстановление естественного и священного равенства людей. "Сын Неба" наделен функцией создания "единого образца справедливости", исходя из требований народа. Легистская школа права (фа цзя) в целом отвергает идею Б. п., опираясь на понимание закона как воплощения насильственно-авторитарной мощи государства. В таком статусе выступают лишь позитивные законы, истекающие непосредственно из воли и разума законодателя. Лишь у Хань Фэй-цзы (III в. до н. э.) идея тотальной власти карательных позитивных законов дополняется особым искусством управления, придающим правителю "подобие дао" - специфические харизматические свойства. В дальнейшем развитии китайской правовой мысли мотивы даосизма, конфуцианства и легизма соединяются в единый комплекс. Здесь постепенно возрастает сакральная функция "сына Неба" в качестве законодателя, хотя позитивное право в целом по-прежнему обладает собственной субстанциальностью. В античной политико-правовой мысли Б. п. также не выступает в чистом виде, а понятие "божественности" преимущественно определяет качественные, а не генетические аспекты права. Близкой по смыслу к идее Б. п. является концепция права у Гераклита: государство у него формируется и управляется по универсальным принципам божественного Логоса как источника упорядочение-гармоничного мироустройства. Эти принципы реализуются в правлении лучших и мудрейших - аристократов не по происхождению, а по духу. Аналогичны основные мотивы правового учения Сократа и Платона, где сближение Б. п. с умопостигаемым законосообразным миропорядком еще более очевидно. У Гераклита, Сократа и Платона речь идет о необходимости соответствия структуры государства и функционирования права с божественно-трансцендентальными принципами, которые, тем не менее, мало дифференцированы от космических и, особенно, логических. Начиная с Аристотеля, в греческой философии права доминирует акцент на универсальных нормах естественного права. Лишь у стоиков обнаруживается мотив противопоставления универсальных принципов мироустройства (выраженных в понятии всевластной судьбы) и позитивных законов. Общекосмический закон, необоримо властвующий над всеми, определяет полное равенство людей и ставит под сомнение субстанциальность конвенциональных правовых установлений различных государств. Мудрец по сути своей является гражданином "космополиса" и принимает законы земных государств лишь по необходимости и внешним образом. Т. о., истинный закон не имеет иной внешней манифестации, нежели разумный этос, а формулировки и смысл позитивных законов абстрактны и могут приходить в противоречие с космическим законом.