История о вдохновении

Часть I. Утрата дара

В тёмных водах южных гор Айфирии
Жил-писал поэт по имени Деат...
Но иссякли вдруг истоки лирии,
И померк его-стихов душевный свет.

Из недр тайных его духовной силы
Вдруг исчезла муза давних лет.
Чувства, что стихами говорили,
В сердце не оставили свой след.

И решил наш Деат искать спасенья
В древнем Блоте — сумрачном лесу,
Где, по слухам, в вечном погребенье
Поэты своей стези обретают тишину.

Знал он — кладбище певцов Айфирии
Что вечно тайну вдохновения хранит.
И пошёл он к лесу в своём обессилии,
Там, где сердца луч едва горит.

Часть II. Блуждания во тьме

Шёл поэт средь тёмных узких троп,
Где увядшая волбша плела узор.
Не найти ему священный гроб,
Лишь стон смерти угрюмых гор.

Искра небесных надежд вновь погасла
В лабиринте Блота без конца.
Средь крон смерть - могилы свои пасла,
Не вдыхая жизненность творца.

И в отчаянья глубокой пучине
Присел Деат под древний вяз.
Нет дороги в этой злой кручине,
И закат последний догорая угас.

вл сне-высоте стезя его громогласла
Вспоминал он славу прежних дней.
Ныне же в груди — лишь мгла Угасла,
И закрыл глаза поэт скорей.

Часть III. Сон и странный дар

Приходя в сон его глубокой ночи,
Видит он могильную страну.
Там поэты спят, закрывши очи,
Под короной лунною в плену.

И цветут на их могилах розы,
И в цветении этом — сокрыт сакрала знак.
И в его поэтической берёзе
Он становится великим, словно маг.

Но вдруг видит существо из мрака —
Человек с козлиною главой.
«Знаю я, — шептал он, — знаю свет знака,
Что твой дар накрыли тишиной».

«Вот тебе волшебная карта,
Что укажет путь к твоей судьбе.
Оплатишь ты позже, мой брат-поэта,
Время само придёт к тебе».

Часть IV. Цветок Гипер Бории

Пробудился Деат и в ладони
Видит карту — не сон был то, нет!
И пошёл он по тропам тем медовым
К месту, где новый рождается рассвет.

Из тёмных уз душевных обретений
Шёл наш Деат к заветной сей мечте.
И открылась вдруг в магии сотворений
Поляна в неземной-поэта красоте.

Там цветок Гипер Бории дышал,
Светящийся прекрасный и живой.
Он лепестками тайно трепетал,
Шептал стихи за строчкою строкой.

И поэт в своей священной жажде
Записал все шёпоты цветка.
И стихи вливались в сердце страждущее,
Будто в жилах потекла река.

Часть V. Возрождение славы

Возвратился Деат в хижину свою
В душе с признанием явилась сила рук.
И записал он строки на лету,
И гений новых тайн в нём возродился вдруг.

В веках сих тысячелетий
Вечный свет его не погасал.
Не погас талант в его соцветьи,
И в ярком свете он не угасал.

И пошли стихи по всей Айфирии,
Слава громом разнеслась вокруг.
Люди зачитались новой лирией,
Что пророс сквозь тёмных пут испуг.

И стал Деат великим классиком,
Гением земли родной своей.
Вдохновенье, как огонь прекрасное,
Засияло в полноте лучей.

Часть VI. Расплата

И страх его моим чувством не описать —
Деату снится сон его опять.
Видит он могилы поэтов что не сосчитать,
Ходит между плит, душа прекрасна.

И разверзлась вдруг могила под ногами,
И летит он в пропасть вечной тьмы.
Пробудился он, объятый страхами,
В хрупкости бытия своих мечты.

И тогда он карту перевернул —
На обороте договор кровавый.
«За вдохновенье — смерть!» — гласит тот звук,
Что шепчет карта голосом лукавым.

И забрал его тот договор во мгле,
Освети луной мрак отверженных оков.
Не погас талант в последней полосе,
Но исчез поэт в объятиях тех снов.

Часть VII. Новая могила

Во тьме кромешной свечи дышат...
На кладбище поэтов в древнем Блоте
Появилась новая могила в тишине,
Что хранит певца в последней ноте.

И деревья пахнут лозой увяданья,
Склонившись над могилой Деата.
Венец из лунного сиянья
Покрыл приют его заката.

Ибо убиение — забвение тех богов,
Что даровали вдохновение в обмане.
И имя Деата — среди великих слогов,
На каменном покоится кургане.

И Боги дышат старой розой умиранья,
Что расцвела на свежем холме том.
Лоза роз незабвенных — корона признанья,
Цветёт над поэтическим сном.

И те лазурные короли, те лазурные боги
Приходят в ночи к новой могиле,
Читают стихи из Гипер Борийской дороги,
Что Деат оставил в творческой силе.

Пучина рек из тумана мирозданья
Вокруг кладбища вьётся в скорбный час.
И слышен шёпот вечного признанья:
«Великий Деат... Но свет его угас».

Но в пустоте безвременья пространства
Его поэзия к нам тянется из тьмы.
И нет в ней волбши его тиранства,
Лишь вечный свет мертвящей глубины.