Канада и канадки

***
 
Страна кленового листа и сиропа, омываемая тремя океанами, лично для меня примечательна только тем, что на момент написания этой заметки там живет и здравствует замечательный русский писатель и по совместительству лыжный инструктор Саша Соколов, который никогда не прочитает эти строки, и слава, как говорится, Богу. Мои мысли об этой стране ему вряд ли б понравились. Канада – это довольно бедное на таланты место (однако богатое на всё остальное), где ни один из местных поэтов (если таковые там вообще есть-имеются) не может похвастаться стихотворением, сравнимым по силе лирического высказывания и выразительности с есенинским, начинающимся словами: «Клен ты мой опавший, клен заледенелый…» В этом смысле наш Есенин большой молодец и больший канадец, чем какой-нибудь местный хорохорящийся кебекуаз или прикидывающийся канадским дровосеком суровый ламберсексуал.  Несколько слов хочется сказать о гимне Канады. Этот гимн, называемый «O Canada», в Канаде принято петь на двух государственных языках – английском и французском, – причем синхронно, а не попеременно, в результате чего получается яркая какофоническая смесь наложившихся друг на друга слов, близких по звучанию к языку, принадлежащему к инуитской языковой группе эскимосско-алеутской языковой семьи. Такую, проникнутую интернациональным звучанием, манеру исполнения гимна, с элементами вавилонского смешения языков, можно назвать образцовой в стране победившего либертарианства и политкорректности и смело рекомендовать правительствам тех стран, где проживают десятки разных национальностей, а гимн исполняется на каком-то одном языке – на языке доминирующего альфа-народа. Желающие преодолеть языковой барьер и влиться в семью канадских аборигенов, могут начать знакомство с древней культурой и исконными традициями этой части Америки посредством многократного повторения слова Pekwachnamaykoskwaskwaypinwanik, представляющего из себя название канадского озера на языке кри и состоящее из 31 буквы (не самое длинное название географического объекта, если учесть, что в Новой Зеландии есть холм, чей топоним содержит почти в три раза больше букв и звучит в сто раз сложнее: попробуйте-ка выговорить: Для справки отмечу, что озер в Канаде не меньше 4 миллионов, и это еще не окончательное их число, что само по себе наводит на размышления и заставляет задуматься о нелегкой судьбе тамошних лингвистов, любителей почирикать на семи диалектах того же языка кри. В Канаде весьма вольготно чувствуют себя не только лоси, бобры, бизоны и северные олени, но и самые узнаваемые представители местной фауны – эскимосы, относящиеся к группам арктических народов, ведущих свою родословную (по одной из версий) то ли от брака моржа и морского зайца, то ли (совсем фантастическая версия) от классического эскимо на палочке. Прискорбно то, что в то время, как численность северных оленей перевалила за миллион, эскимосов в Канаде осталось не более семидесяти тысяч. Тает понемножку их популяция, как и находящиеся под угрозой вымирания моржи и морские зайцы. Плотины, которые в Канаде строят одни бобры, могли бы посоревноваться по длине с плотинами, имеющимися в России. Взять хотя бы плотину Саяно-Шушенской ГЭС. Инженеры от дикой природы и маститые трудоголики, они запросто и в рекордные сроки построили бы сотни подобных гидроэлектростанций, причем для этого не потребовались бы ни помощь научных институтов, ни кровь и пот заключенных, ни тысячи напрасных жертв, ни сотни сопутствующих. Нужен только гениальный организатор, «великий вождь и учитель»; он-то взял бы шефство над ними и направил бы их кипучую деятельность в нужное русло. Начав этот текст с кленового листа и кленового сиропа, закончить его хочется березкой, которую, по словам того же Есенина, обнимал бы и обнимал, «утратив скромность» и «одуревши в доску» от пива Molson Canadian, не окажись эта березка чьей-то чужой женой, злобной эмансипированной канадкой (женщиной с нордическим характером, деловой и хваткой, всыпавшей мне по первое число за якобы приставание к ней (ибо у нее был черный пояс по джиу-джитсу)). Это из-за нее иду я теперь, как инвалид, по Веллингтон стрит (Rue Wellington), еле ноги волочу, иду на костылях с опорой под локоть, которые по иронии судьбы назывались «канадки» (уж так назвал их зачем-то изобретатель Томас Феттерман, павший когда-то жертвой не канадской валькирии, а обыкновенного полиомиелита.

***