La vita e bella

Зачем люди лезут на Эверест?
Или на Эльбрус. Тем более что там давно уже побывали сумасшедшие первопроходцы.
Ну, на Эльбрус – ещё можно объяснить. Не так высоко. Он всё-таки на три с лишним километра ниже Эвереста.
Но всё равно – зачем?
Честно говоря, на этот вопрос нет ответа.
Это примерно то же самое, если спросить: зачем ты живёшь?
Один лезет на Памир. Другой в яму. Долговую.
Третий – вон из кожи.
Четвёртый вообще никуда не лезет, а сидит на берегу Неаполитанской бухты и грызёт фисташки, попивая малыми глотками местное охлаждённое пиво…
Сидеть надо с пользой!
Наверное, и скалолазание приносит определённую пользу.
Закаляется воля, возрастает самость.
У меня есть старый друг. Мы вместе зимовали на одной небольшой южнополярной станции. Он 18 лет директорствовал в музее Арктики и Антарктики в Ленинграде.
И каждый год ходил и до сих пор ходит на лыжах на Северный полюс – водит группы туристов-экстремалов.
Там в шаговой доступности от полюса, примерно в 100 км, они устраивают на дрейфующих льдах базовый лагерь под названием BARNEO. Затем самолётами забрасывают туда туристов (путёвка стоит в пределах 36–45 тыс. евро), и Витя (моего друга зовут Витя) 4–5 раз за сезон водит на ось Земли всех желающих. В среднем – недельный лыжный переход. Кстати, в ритуал покорения полюса входит не только кругосветное путешествие по малому кругу вокруг земной оси, но и распитие шампанского, окунание в прорубь Ледовитого океана и заключительное вручение свидетельства покорителя Северного полюса.
Роберт Пири всю жизнь свою положил, чтобы добраться до этой заветной точки. Так же, как и Фредерик Кук.
А здесь как бы обычная прогулка. Пять раз в году – на Северный полюс!!!
Зачем???
Работа у него такая.
Кстати, за неё он ещё и деньги получает.
То есть в данном случае подвиг оплачивается.
Но не это главное.
Просто – такой образ жизни.
И без этого он уже не может.
– La vita e bella, – говорит Витя.
Конечно, можно прожить и без этого.
А можно вообще не жить и даже не родиться.
Но тогда не надо никуда лезть, ничего покорять.
И даже пиво с фисташками не надо пить.
И параллельно любоваться закатом над Неаполитанским заливом и Везувием, который может в любую секунду извергнуться и похоронить под собою не только сам Неаполь, но и другие прибрежные города… Правда, сие уже не от нас зависит…
И поскольку Господь явил меня в эту земную юдоль, я бездумно сижу на тёплом, хорошо нагретом за день тёмном бугристом камне, потягиваю из тонкой алюминиевой банки местное пиво Рeroni, грызу солёные фисташки из прозрачного шуршащего целлофаном пакета, подмигиваю сидящему напротив меня макароннику, похожему на прожжённого сицилийского мафиози. Сидит макаронник на корточках, полы чёрного пиджака с засаленными лацканами спускаются до самой гальки, подстилающей пляжную зону, в руках у него LIBERAZIONE – многостраничная ежедневная газета Партии коммунистического возрождения. В переводе на русский означает «ОСВОБОЖДЕНИЕ».
«Мафиозник» периодически подкручивает пальцем свои чернявые усы, перелистывая газету. На каждом новом развороте он произносит «molto bene» или «benissimo», часто роняя фразу: «comunismo si, capitalismo non».
«Наверное, какой-нибудь идейный фанат», – подумал я, делая очередной глоток из банки с Рeroni.
Итальяшка широко улыбается мне, разводя усы по щекам, и трясёт победоносно развёрнутыми листами коммунистической газеты.
–Vinceremo! – срывается у него с языка. – Сomunismo il nostro futuro!
– Да, конечно, – подтверждаю я, – за коммунизмом будущее. Только где оно, это будущее?
Итальянец делает вид, что понимает, и, по примеру цезарей, выбрасывает вверх большой палец. Потом он задирает вверх полы своего пиджака, щедро подтирается сразу всей газетой, натягивает стянутые к коленям чёрные мятые брюки и, показывая на безобразие, прикрытое большим развёрнутым листом газеты LIBERAZIONE, членораздельно произносит, улыбаясь до самых корешков зубов, пропитанных никотином:
– Non preoccuparti, tutto cio che sar; lavare onda. Golfo di Napoli avra tutto me stesso.
Да, Неаполитанский залив всё смоет. Как большой унитазный бачок. К чему волноваться? Я и не волнуюсь. Волноваться вообще вредно. Особенно на берегу чудесного залива с видом на Везувий.
– La vita e bella, – говорит «мафиози» на прощание.
И мой визави пошёл вдоль берега залива, слегка подпрыгивая на левой ноге, то ли от радости и наполненности жизнью, то ли прихрамывая.
Он пел густым тенором навстречу набегающему лёгкому вечернему бризу очень узнаваемую итальянскую песню: «Феличита э тенерси пер мано андаре лонтано…»

«Какой природный человек, – подумал я, – как у него всё просто и естественно. И я больше чем уверен, что он никогда не задумывался над «зачем мы пришли сюда, зачем покоряем горные вершины и полюса земли, зачем вообще задаёмся подобными вопросами и пытаемся на них ответить». Потому для него это бессмысленно и бесполезно».
Я допил своё пиво, хрустнул последней фисташкой, взглянул на прекрасный неаполитанский пейзаж, и мне стало удивительно хорошо и благостно, будто в душу заглянул ангел, показавший нечто такое, что выше всех наших чаяний и надежд, где все беспокойные вопросы уходят за грань бытия. И Неаполитанский залив в итоге смоет все наши беды и несчастья, все наши впечатления и грехи, все горести и радости, печали и наветы. Лишь бы вовремя оказаться на его берегу.
La vita e bella.