Боб и Гога

1 глава. ПАРЕНЬ ИЗ САН-ФРАНЦИСКО

В густых африканских джунглях, где воздух был густ, как поцелуй, насыщенный ароматом мокрой земли, спелых плодов и чего-то первобытно-звериного расположилась экспедиция учёных-зоологов. Их цель — изучать горилл, этих исполинов загадочных джунглей, чьи тела, словно высеченные из тёмного мрамора, дышали силой и грацией. Гориллы, эти титаны джунглей, ростом под два метра, весом до двухсот килограммов, способные гнуть стальные прутья, как спагетти, — и это не преувеличение. Их ладони, грубые и нежные одновременно, могли создать давление в тысячу килограммов, раздавить череп, но при этом они редко проявляли агрессию к людям. В их глазах, глубоких и тёмных, как ночь, таилась загадка, которую так жаждали разгадать учёные.

Но главной звездой лагеря стал не маститый профессор Донахью, чьи седые виски, строгий взгляд и многочисленные научные регалии внушали уважение, а молодой и талантливый видеооператор Боб. Представьте себе кудрявого голубоглазого блондина с телом, выточенным, как у греческого бога, и лицом, которое могло бы украсить обложку любого журнала. Его розовые шорты и футболка с надписью «Hug me, I’m vegan» были не просто одеждой, а манифестом. Боб был коктейлем из язвительной иронии, обаяния и милой наглости. Он рассказывал на вечеринках, что переспал с половиной гей-квартала Кастро в Сан-Франциско, и намекал на знакомства с голливудскими знаменитостями. Но Африка, эта древняя и неукротимая земля, приготовила ему сюрприз, который затмит даже самые смелые его фантазии...

2 глава. ТУЗЕМЦЫ: СЕКС, ТАМ-ТАМЫ И КОКТЕЙЛЬ "БУБУ-БУБУ"

Накануне Боб гостил в деревне племени Мбубу, где сексуальная свобода могла бы шокировать самый разнузданных представителей ЛГБТ-сообщества. Она была у туземцев не просто нормой, а священным ритуалом. Здесь считали, что «любовь — как дождь: чем чаще, тем урожайнее». Местный шаман, чьи загадочные глаза светились, как угли в ночи, угостил его напитком «Бубу-Бубу» — афродизиаком, от которого даже камни могли бы возбудиться. Боб, всегда готовый к новым приключениям, не устоял перед соблазном экзотики черного континента. Ночь превратилась в водоворот тел, пения под там-тамы и... чего-то большего, чем просто «межкультурный обмен». Сколько членов побывало в его «гостеприимной» пятой точке? Даже GPS не смог бы ответить. Но утром туземцы, восхищённые его выносливостью, завалили гостя подарками. Особенно ценным был набор бус из крокодильих зубов, которые, как шептали местные, обладали магической силой.

Двое молодых носильщиков, нагруженных подарками от благодарного племени, сопровождали его обратно в научный лагерь. Их тела, гладкие и блестящие, как полированное дерево, двигались с грацией диких кошек. На прощание они целовали Боба, их губы были мягкими и горячими. Сильные руки нежно гладили попу красивого белого любовника, принесшую столько удовольствий. Он гордился тем, что добавил в коллекцию своих похождений новый "экспириенс" — групповой межрасовый секс с настоящими африканцами, живущими родоплеменным строем.  Не привычными афроамериканцами из каменных джунглей мегаполисов Штатов, а туземными обитателями настоящих, первобытных лесов Африки. Это была романтика, которую он искал, но даже не подозревал, что завтра его ждёт нечто гораздо более уникальное, более опасное и более... животное.

3 глава. БОБ И БИЛЛ, ИЛИ СЕКС ПО ДРУЖБЕ

Ученые, люди интеллигентные и толерантные, не акцентировали внимание на сексуальных предпочтениях Боба — главное, что в своей профессии он был дока. Их лагерь, затерянный в зелёной пучине джунглей, был островком цивилизации, где царила атмосфера взаимного уважения. И даже в лагере у него был любовник. Ну как любовник... - не совсем любовник. Скорее это был секс по дружбе натурала и гея. Их «нежная мужская дружба» была чем-то вроде современной интерпретации древнегреческих идеалов — совсем по Гомеру, но с налётом нынешнего постмодернового цинизма.

Звали этого огненно-рыжего парня Биллом, он был младшим научным сотрудником, вчерашним аспирантом, впервые оказавшимся так далеко от родных США. Под руководством мистера Донахью он планировал защитить в дальнейшем диссертацию. Его веснусчатое лицо, ещё не тронутое жарким африканским солнцем, светилось наивностью и любопытством.

Боб, опытный в однополых любовных утехах, мастерски умел сосать член. А  его ануслинг - это была просто песня! И вправду, Боб владел уникальной техникой «глубокой глотки» — член любого размера он мог заглотить целиком, до самых яичек, словно это было нечто большее, чем просто физический акт. Это был ритуал, почти священнодействие, где каждая деталь имела значение: от мягкого прикосновения губ до едва уловимого дрожания тела партнёра. За эти умения Билл угощал его запретной травкой (той, которую курят) и элитным китайским зелёным напитком из нежных верхних листочков чайного дерева.

— Эх, подался бы я в геи, да природа не велит, — размышлял Боб после очередного любовного акта, лёжа на раскладушке и глядя в потолок палатки, где тени от фонаря танцевали, как призраки. — Ведь сосёшь ты замечательно, ни одна баба так не смогла бы! Правду говорят, что только мужик может понять мужика и отсосать как надо.

Билл затянулся джойнтом, и после небольшой паузы сказал:

— Слушай, Боб, а ты ведь такой красавчик — телочки по тебе должны сохнуть!

— Так вот и мне природа не велит, — усмехнулся Боб, его голубые глаза блеснули иронией.

— Как это? — спросил ошарашенный Билл, его брови взлетели вверх, как два вопросительных знака.

Боб широко улыбнулся, его зубы сверкнули в полумраке палатки.

— Вот когда я тебе отсасываю, ты что делаешь? Смотришь гетеросексуальное порно или воображаешь себя с девчонкой. Так ведь? Ну так и я с женщиной — надрачиваю себе активно, прежде чем в неё войти, фантазирую. Но когда я в ней, фантазии о мужиках не помогают. Через минуту-две он в её дырке превращается в тряпку и больше не встаёт. Приходится даму ублажать далее с помощью руки или рта. А ведь бывают клёвые предложения — некоторые даже деньги платили за секс с ними.

Билл задумался, его пальцы невольно потянулись к сигарете, которую он закурил, чтобы скрыть лёгкое смущение.

— А тебя могу познакомить с трансгендерами, — продолжил Боб, его голос стал тихим, почти шёпотом. — Представляешь, баба как баба, но с членом. Но симпатичные трансы нарасхват, возможно, получится только за деньги. Ну есть ещё один вариант — съездить в Таиланд. Там каждый пятый такой, их зовут катоями. Когда-то эта мода на смену пола без операции началась из-за того, что американцам с военных баз не хватало местных девок. Так что после африканской экзотики могу предложить тебе окунуться в азиатскую. Я сам давно мечтал туда съездить. Говорят - много туристических впечатлений и совсем недорого. 

Билл затянулся сигаретой, его глаза сузились, словно он пытался представить всё это. А Боб, тем временем, лёг на спину, его руки закинулись за голову, и он уставился в потолок, где тени продолжали свой танец. В его голове уже крутились планы на будущее, новые приключения, новые тела, новые ощущения. Загадочная Африка, эта terra incognita с её дикой красотой и первобытной свободой, казалась идеальным местом для того, окунуться в пучину новых и неизведанных приключений.

4 глава. ГОГА: ГОРИЛЛА-МАЧО, ИЛИ ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО РЫКА

На следующий день Боб, вооружившись камерой, отправился вглубь джунглей, где каждый лист, каждая ветка, каждый луч света, пробивающийся сквозь густую листву, казались частью какого-то древнего, почти мистического замысла. Он искал ракурсы, которые могли бы передать первозданную красоту этого места, но джунгли, как и всегда, готовили свои сюрпризы.

Из кустов, с шумом раздвигая лианы, вынырнул Гога — серебристоспинный самец гориллы, местный Казанова. Гориллы, хоть и предпочитают гаремы, иногда «экспериментируют» — особенно если видят… ну, скажем так, «смелую и интересную попу». Предприимчивый Гога давно слыл оригиналом: вместо того чтобы показушно бить себя в грудь, как его сородичи, он подрабатывал «танцами живота» перед туристами, которые забредали в эти места. Его движения были настолько грациозны, что даже учёные, наблюдавшие за ним, иногда не могли сдержать улыбки.

Увидев Боба, Гога замер, задумчиво почесал голову, а потом, словно решив, что это его шанс, начал демонстративно надрачивать свой член (около 20 см, если вам интересно — учёные позже спорили об этом за бренди, пытаясь определить точный размер с научной точностью).

— Эй, парень, — фыркнул Боб, опуская камеру, — я хоть и гей из Сан-Франциско, но межвидовой роман — это уже перебор!

Но Гога, как истинный романтик джунглей, решил действовать. Он подошёл ближе, и, прежде чем Боб успел понять, что происходит, любвеобильный обезьян схватил его за попу, стянул розовые шорты и стал лапать. Его лапы, грубые и тёплые, скользили по коже Боба, словно пытаясь найти что-то, что могло бы объяснить это внезапное влечение. Самец гориллы повалил и слегка придавил человека, но тот и не думал сопротивляться такой машине любви. И тут Боб понял, что растянутое очко после бурной ночи от гостеприимных туземцев Мбубу — лучший подарок судьбы.

Боб, конечно, вскрикнул, когда член гориллы вошёл в него, но, к его удивлению, боль была не такой сильной, как он ожидал. Гога был опытным любовником и даже без смазки, лишь используя слюну, действовал умело, терпеливо и осторожно, ничего не повредив внутри человека по имени Боб. Его движения были медленными, почти нежными, словно он понимал, что имеет дело с кем-то хрупким, но в то же время достойным его внимания и любви.

Отделался Боб лишь ссадинами и лёгкими ушибами, а на следующий день после вторжения большого члена Гоги его попа и вовсе перестала болеть.


Глава 5. ЛАГЕРНЫЙ ХАЙП

Когда новость о том, что Боб и Гога стали участниками такого неожиданного «межвидового романа», разнеслась по лагерю, учёные чуть не умерли от смеха. Лагерь, обычно тихий и сосредоточенный на научных изысканиях, превратился в площадку для бесконечных шуток и приколов.

— У него явно сработал гей-радар, — хихикал один из зоологов. — Жаль, что ты не решился на дальнейшее, Боб. Ты мог бы стать легендой!

— Боб, это же прорыв! — всплеснув руками, воскликнул доктор Донахью, руководитель экспедиции.  Его глаза засверкали за толстыми стёклами очков. — Представь: «Homo sapiens vs. Gorilla Gogha: who will win?» Ты станешь научной звездой покруче Джейн Гудолл! Мы могли бы опубликовать статью в Nature!

— Спасибо, нет, — огрызнулся Боб, прячась в своей палатке с бутылкой виски. Он чувствовал себя одновременно героем и жертвой абсурдной комедии. — Я документалки снимаю, а не актёрствую в зоопорно!

Но Гога, видимо, не собирался сдаваться. Каждое утро, как романтик с серенадой, он приходил к лагерю. Он приносил бананы (видимо, как символ любви), ухал под пластиковыми окнами палаток и даже попытался станцевать тверк, что вызвало новые приливы смеха среди учёных. Остряки начали вести дневник наблюдений, который быстро превратился в сборник анекдотов: «День 5. Самец демонстрирует член в 4K-качестве. Объект наблюдений прячется и матерится на 15 языках».

Билл, конечно, проявлял сочувствие, но тоже не удержался от подколов. Он зашёл в палатку Боба с бутылкой виски и ухмылкой, которая говорила: «Дружище, ты влип!»

— Ты представляешь свои перспективы? — начал он, разливая виски по стаканам. — Ты ведь сможешь снискать не только научную славу как смелый исследователь поведения приматов, но и лавры славы Пиняьна Кеннета, но без летального исхода. Ты ведь сам мне рассказывал про того американца, который помер после секса с конём от разрыва анальной кишки. А у тебя всё прошло благополучно. Представляешь, станешь жемчужиной гарема этого Гоги, предметом зависти и его особой гордостью, повышающей статус перед сородичами!

— Fuck you, stupid! — отвечал на это Боб, но его улыбка выдавала, что он тоже видит абсурдность ситуации. Они сидели в палатке, смеялись до слёз и пили виски, пока за окном Гога продолжал свои ухания, словно неклюже пытаясь спеть серенаду.

Лагерь, обычно такой строгий и научный, на время превратился в площадку для шуток и розыгрышей. Даже профессор Донахью, обычно серьёзный и сдержанный, не мог удержаться от улыбки, когда Гога в очередной раз появлялся у лагеря с бананами и своими «танцами».

— Ну что ж, — сказал он однажды, глядя на Боба, — если это не научный прорыв, то уж точно история, которую будут рассказывать на всех кулуарах конференций и симпозиумов. Ты, Боб, стал частью чего-то большего, чем просто экспедиция. Ты стал частью легенды.

Боб только вздохнул, но в его глазах мелькнула искра азарта. Африка, как оказалось, была полна сюрпризов, и он, хоть и неохотно, стал частью одного из самых невероятных.


Глава 7. ФИНАЛ, ДОСТОЙНЫЙ МЫЛЬНОЙ ОПЕРЫ

В конце концов Гога сдался. Последний раз он грустно посмотрел на палатку, которая уже стала для него символом чего-то недостижимого. Его тёмные, глубокие глаза, обычно полные уверенности и силы, теперь светились лёгкой тоской и недоумением. Он досадливо швырнул в палатку кокосом, который упал рядом с глухим стуком, словно последний аккорд в их странной истории. Потом, медленно развернувшись, Гога исчез в зелёной чаще, его массивная фигура растворилась среди деревьев, как тень, уходящая в прошлое.

Боб же, "получив" Нобелевскую премию лагерного фольклора, улетел в Сан-Франциско. Его розовые шорты, ставшие символом этой невероятной истории, были аккуратно сложены в чемодан, как реликвия, которую он, возможно, никогда больше не наденет.

А Гога до сих пор, наверное, рассказывает сородичам байку о «бледнолицем боге с камерой», который променял его страстную любовь на научную карьеру.  Он до сих пор не может понять, почему тот странный человек с голубыми глазами и розовыми шортами так и не вернулся. И да, если вы вдруг окажетесь в тех джунглях — не носите розовые шорты. Гориллы эту удивительную историю не забудут!

Экспедиция продолжила свою работу, но что-то в лагере изменилось. Теперь, когда учёные сидели вечером у костра, их разговоры часто возвращались к Бобу и его невероятной истории. Он стал местной легендой, но не благодаря научным открытиям, а благодаря своей уникальной способности привлекать внимание горилл. Его имя произносили с улыбкой, а его камера, оставленная в лагере, стала чем-то вроде талисмана, напоминающего о том, что в джунглях возможно всё.

Когда туземное племя Мбубу узнало о происшествии, настигшем их белого любовника, то они в меру своих способностей слепили в натуральный размер чучела Боба и Гоги, выставили на деревенской площади  и стали им поклоняться, как тотемам. Ведь они считали, что гориллы – их тотемные предки. Мальчиков и девочек африканцы стали называть именами наших героев.

А где-то в глубине джунглей до сих пор бродит самец гориллы с разбитым сердцем. Он останавливается на опушках, смотрит вдаль, туда, где когда-то стояла палатка, и вспоминает того странного красавца с камерой, который так и не решился на продолжение их любовного романа. В его памяти до сих пор живёт неувядаемо образ Боба — его голубые глаза, его крик при проникновении и страстные стоны потом, его розовые шорты, которые так контрастировали с зелёной мглой джунглей. И в тишине ночи, когда звёзды освещают верхушки деревьев, Гога вздыхает и всё ещё надеется, что однажды этот человек вернётся, чтобы снять ещё один кадр, который станет началом новой истории. Глаза его слезятся от ностальгических воспоминаний…

З.Ы. Да простят авторку зоологи и прочие знатоки! Когда я, как честный сторонник естественнонаучного взгляда на мир, и не чуждый науч-попа, решила углубиться в тему, то узнала, что член у гориллы совсем маленький - всего несколько сантиметров. Думала вместо гориллы использовать в рассказе шимпанзе - и тут облом. У шимпанзе - мужское достоинство немного побольше, но тоже не сравнится с человеческим. Склонные к гомосексуальным связям удивительные карликовые шимпанзе бонобо - на то они и карликовые - в герои рассказа не годятся.  Большие и даже гигантские члены - у китообразных, слонов, коней и свиней, но, увы, не у наших ближайших родственников в мире зверей. Да и сам половой акт у горилл весьма скоротечен. Но сам образ - огромная африканская обезьяна овладевает гомосексуальным белым джентльменом помимо его воли меня так вдохновляет, что я пошла против истины и не стала как-то переделывать мой рассказ. Как говорил философ Ортега-и-Гассет, поэт - это тот, кто метафору ставит выше реальности...