Драгоценный цветок печали и памяти

      
             Разбирая пряди волос на голове своего повелителя, прильнув губами к его уху, Лейли́ Тинати́н-султан щебетала свою сказку о возрождающемся из пепла царстве, о жизни его жителей. Она не называла имен и названия селений - слушатель должен был сам догадаться:

             - Они не встанут на твоём пути, и не будут искать твоего покровительства, Они гордые, и никогда не протянут руки́, но всегда готовы воевать за свою свободу, против затаившегося врага. И силу им даёт их вера. Они уверены и непреклонны, но только потому, что верны своим  обычаям. «Это пока твоя красная звезда славы не скроется за горизонтом» - губы её стали беззвучны и не́мы. Последнюю фразу Лейли́ не решилась сказать вслух.

             Сморила повелителя счастливая усталость, он невольно смежил глаза, молчал, не хотел, да и не было сил противостоять её чарующему голосу:

             -…И высокие горы стояли на берегу моря. Их омывали тёплые и ласковые волны. Они любопытны, но слепы, все похожи и неизменны  - их не отличить! – и все такие разные и переменчивые каждый миг! Во́лны просто резвятся, спешат, толкаются, грозятся. Но дело их простое. Они набегают, на прибрежном песке опадают и, откатываясь, отступают под защиту неутомимой стихии. Им никогда не разгадать, что там кроется в вышине, что от них прячут эти исполины. Да, им волна́м и неинтересен тот мир. Им только кромка у воды доступна. Но они упорны в своей надежде добиться любви от прибережных скал. Только всё бесполезно! Раскалённые скалы равнодушны к нежным и освежающим объятиям, их ласки для них та́к хо́лодны!

             А вершины, укрытые сияющим льдом, пряталась в облаках. Ветры разных стран обдували самую большую гору. Южные - согревали и возрождали жизнь, северные – крепили чистоту веры и надежду на будущее, с востока - к ней неслись завистливые до чужого счастья узкоглазые засухи. С запада - тёплые дожди своими притворными слезами омывали склоны, делали вид, что очищали их от пыли и гари. А на самом деле искали себе пристанище. И находили! Превращаясь в твёрдый как камень лёд…

             Под ледниками прятались от нескромных взглядов нежные и трепетные самоцветы, охраняемые невзрачными, но твёрдыми и неколебимыми камнями. Все они были прочно впаяны в тело горы. Среди них был один каменный цветок, красоты необычайной. Его блеском любовались и горы и небеса.

         Лишь те немногие, кто бывал в горной части Грузии, среди изумительных, полных зелени долин, стремительных горных рек и недоступных простым смертным горных вершин, укрытых сияющим льдом и снегом, могли увидеть очарование этой безумной и дерзкой красоты.

             А когда из жарких пустынь ветер приносил зной, лёд таял и стекал вниз чистыми и шумными ручьями. С ними спускались вниз, освобождённые из ледяного плена камни, большие и маленькие. Но не это прекрасное и обольстительное украшение горы, не желавшее оставлять родные места.

              -А скажи мне,  - Аббас, опьянённый дремо́той, не смог не ответить на ласки любимицы, - скажи мне моя маленькая Луна, освещающая мой путь на тёмном небосклоне, а как, повстречав такую красавицу, следует поступить вольному ветру, не знающему преград и достойному счастья?

         -Мне ли давать советы? Это сказка, не рассказ – ты дремлешь и видишь как наяву. И тебя никогда не сможет коснуться никакая беда. Лежи, не мучай в эту ночь себя пустыми заботами. И слушай.

         …Однажды жаркий ветер с юга принёс сильную бурю. Буйно и нетерпеливо ветер бился о скалы, угрожая разрушить их. И гора покорилась. Она решила откупиться и предложила разбойному вихрю свою самую любимую драгоценность. А чтобы не повредили её душу и сердце, гора укрыла её своим ночным покровом, что был темнее самой глухой южной ночи - месхетским чёрным бархатом - называемым жителями гагатом.

              - Поэтому грузинки, покидая свой дом, надевают тёмную одежду, укрывают голову чёрным платком?

              - Ты не спишь? Знай, же мой повелитель, чёрный цвет – знак расставания, траура и печали. Но он же смягчает боль разлуки близких людей и охраняет воспоминания о них. Грузинский гагат - камень ночных тайн всех любящих сердец. Он оберегает от ночных страхов и тоски, укрывает от несчастий и защищает от завистливых врагов, придаёт гордым сердцам решимость и смелость! Он такой тёплый на ощупь, что даже замёрзшие ангелы прилетают, чтобы отогреть поцелуем свои заледеневшие губы.

       - Что было дальше? Как поступил с каменным цветком буйный гость?

         - Ветер унёс и упрятал подарок в своё самое укромное место, на дно реки, наполненное бесчисленными горными потоками его любви к ней.

             Здесь горная красавица, недоступная взорам посторонних, должна была сиять только для него, своего повелителя – самого сильного и самого быстрого в мире. Держа её в своих руках, похититель как поэт вдохновлялся страстью южной ночи, восхищался и целовал чёрные брови и глаза горской красавицы, вдыхал пьянящий аромат ее волос.

         - Мужчина тогда оценит отдохновение в любви, когда осилит тяжкий путь и преодолеет множество преград. Но разве можно удовлетвориться любовью только к одной?

         - На берегах той же реки пригрелось множество других камней, принесённых им из разных мест. Одни из них были простой разноцветной галькой, другие гордились знатным прошлым и богатыми одеждами. Лицо и тело таких красавиц изукрашено семью калямами: румяна, белила и сурьма на щёки и на брови, хна и басма для ногтей рук и ног, притирания и благовония на открытых частях тела и листовое золото в потаённых местах.
         Неутомимые струи предупреждали горную красавицу, чтобы та не верила мишурной красоте соседок.
      
             - Посмотри, - пришёптывали они, - на эту высокомерную красавицу в золотом окружении. Она сияет нежным перламутром только когда отражает лучи чужой красоты. Её парча соткана из золотых острых жал, которые могут расцарапать твоё нежное тело. Иглы легко обламываются от прикосновений, но под ними прячутся новые, ещё более ядовитые! Она боится настоящего света - солнечные лучи превратят её в пыль! И тогда под блестящей мантией обнажится её окаменелое сердце. Её настоящее имя рахдж аль гхар, (перс. - пыль пещеры).
      
                В другой раз, ночью, когда при неверном свете луны тусклые цвета горного хрусталя страстно розовели нежными разводами, обнажая привлекательные черты, новые волны освежали горянку и промывали ей глаза:
         
             - А эта, с виду прозрачная и светлая, устремилась вверх своими обманными друзами, но внутри видны множественные очаги чёрной зависти. Не верь ей!
       
              Только смеялась над страхами речных струй горянка. Её тело, её сердце и душа были надёжно укрыты скромным чёрным покрывалом и не вызывало подозрений и зависти со стороны других жён и наложниц буйного ветра. Все считали её дурнушкой и дикаркой, неспособной надолго привлечь внимание их повелителя.
         
             Со временем она научилась различать соседок и не только по цвету их одежд. И стала избегать с ними близкого общения. Она убедилась, что надменные каменные красавицы и в самые жаркие дни остаются холодны, но при этом испускают ядовитые волны лжи и зависти, злобы и ненависти. Всё ради внимания повелителя. Только он, вместо любви осыпал их пылью дальних дорог и пеплом сожжённых непокорных селений. И только она, укрытая подводной гладью, оставалась чистой.

         А мимо неё по дну нескончаемым тёмным потоком несла река неисчислимую массу других камней. Они были сброшены разбойным ветром в бурные воды. Глухо прощались с красавицей катящиеся по ложу реки непокорные камни. Никто из них не знал, где их путь окончится. Опустевшие же склоны и долины заполнялись глинистым песком и пылью пустынь.

         - А что будет потом, когда иссякнут горные ручьи?

         - Горный поток никогда не успокоится. Он мчится, увлекая с собой всех, кто попадает в его объятия. Он легко размывает глинистые берега и, когда ему надоест старая долина, он пробьёт себе новое русло. И тогда высохнет прежнее дно реки, и мой гагат сгорит от нестерпимого солнечного жара, а угольки  засыплет песок, пыль и пепел забвения…

_____________________________________________
         Бешеным аллюром неслась одинокая всадница по дороге, ведущей к чёрным горам. Позади остался мост Аллаверды. Навстречу обочины и каменистое ложе пересохшей реки были заполнены тёмным потоком переселенцев. Они насильно изгнаны из своих домов.

             Мужчины босыми ногами терпеливо переносили боль от раскалённых и острых обломков феллитов. Они несли на плечах убогую поклажу. Женщины смотрели прямо в спины своих мужей, и несли на руках малолетних детей. Те, что постарше, молча, без жалоб, прижимались к матерям.

             На женщинах их платья уже потеряли свой первоначальный чёрный цвет. Они покрылись пылью печали и траура по оставленным горам Картли и долинам Кахетии, по утраченным родным и близким. И только скорбные платки до плеч, уже лишённые украшений,  упрямо сжатые губы, гордая посадка головы говорили об их непокорности.

         За городом Лейли́ сорвала с себя ненужную белую рубенду. Встречный ветер разметал чадур и обнажил смолянисто-чёрный, украшенный бисером и жемчугом, багдади. И дивно красивое чёрное картули. Приталенное и расширенное книзу оно позволило ей сесть свободно на коня.

       За ней едва поспевали два евнуха, проклинавшие свою долю.

             На берегу Заенде-руда, усевшись на корточки, смотрела она на воды быстрой реки и на катящиеся по её дну камни.