Приют

Как я уже говорил у окна маячил силуэт незнакомой старушки, кто обнаружив меня в здравии, стало от всего сердца возносить молитвы отцу небесному.

-- Да благословив будешь Ты отец небесный, что вернул отпрыска сего царство тьмы.

Перекрестившись трижды, она той же рукой потянулась в рубаху и достав нагрудный деревянный крест поцеловала его, после чего с улыбкой на лице, подойдя кровати и присев на рядом стоящий стул нежно взяла меня за руку, продолжила говорить уже со мной.

-- Кто ты мальчик и как оказался засыпанным под грудой земли и песка, где тебя обнаружил мой брат, шедши тем берегом, к месту своего удилища.

Несмотря на столько вопросов я так и не сумел продавить ни слова. Старушка поняв, что я не желаю говорить, просто принесла в постель приятную на вкус еду и в безмолвии оставила  в покое и одиночестве.
На рассвете в хату зашёл милиционер в сопровождении некой женщины, кто стала  расспрашивать меня о моём происхождении.
Кто мои родители, и где мой дом, но я по-прежнему молчал боясь снова оказаться в руках цыганского барона, о ком ушедший на небеса старикан сетовал, что у барона большие связи в милиции. Так и не дождавшись с моих уст ни слова, они в принудительной форме посадили меня в автомобиль и в сопровождении той женщины, тронулись в путь в неизвестном мне направлении.
Дорога была долгой и заняла почти весь день, к вечеру наша автомобиль въехала во двор пошкареженного трёхэтажного здания. Оказавшись внутри меня посадили за стол и снова вкусно накормили, а после без всяких допросов провели в комнату, где стояла кровать и указав на неё пальцем приказали ложиться спать. Дверь захлопнулась я остался один в комнате с неярким и невзрачным светом. Несмотря на столь утомительный день, крутясь на неудобной койке я так и не смог сомкнуть глаза, размышляя о тревоге терзавшей сознание о месте в котором я оказался не по своей воле и людях в чий руки я угодил. Ночь та была самая долгая, поскольку я не очень желал приближать восход солнца, но под утро мой организм не выдержал и я внезапно впал в сон, где ко мне последний раз явился мой старик, кто со счастливым выражением лица, никак не решался сказать что-либо, лишь под конец он тихо шёпотом, на ухо прошептал:

-- Вставай. Тук, тук - и я проснулся.

Через минуту раздался стук и дверь комнаты приоткрыла рука некого человека, кто достаточно вежливо попросил меня пойти за ним. Пройдя через весь коридор, в комнату, где меня уже ожидала та самая женщина с которой я приехал в это здание. Кто меня сразу начала донимать вопросами, но уже более настойчиво пытаясь разузнать что-либо, несмотря на натиск и угрозы я по-прежнему был глух и нем.
Разочаровавшись,  она кивнула головой в сторону того самого, кто сопроводил меня, и без лишних слов покинули комнату. Неудачно закрыв дверь и оставив щель в проёме через что я стал тихо слышать разговор незнакомца и тётеньки.

-- Что делать будем?

Задала она ему вопрос, после возникшей маленькой паузы прозвучал ответ.

-- Может он чего боится.

-- Не знаю. Надо его определить в интернат, а там если родители отыщутся будет хорошо.

-- Я займусь этим вопросом, постараемся на время пристроить куда-нибудь.

Услышав слово интернат, как мне опять захотелось бежать, поскольку я слышал, что там с детьми обращаются плохо, а порой издеваются и потому я начал выстраивать план своего побега из незнакомого мне места. По воле случая фортуна снова встала на мою сторону, ступая шаг за шагом за этим незнакомым, но всё же как мне показалось достаточно приятным человеком, кто вскоре привёл меня в буфет и опять сытно накормил, после чего меня проводили в машину скорой помощи и отправили в больницу. Врач осмотрев меня стал лицезреть синяки и побои на моём теле, после чего стал допрашивать сопровождающего меня человека. После их достаточно длинного разговора меня решено было оставить в больнице на обследование и лечение, чем я и воспользовался ночью. Спустившись в туалет первого этажа я сиганул через окно на улицу и будучи незамеченным, сумел найти брешь в ограждении, и снова оказался на свободе.
На улице я чувствовал себя как рыба в воде и жизни не представлял без открытого неба над головой, блуждал по лабиринту из бетона и стекла много месяцев, держась строго черты города и не пересекая его границы. Бродил так до той поры пока не был пойман, за воровство тонко порезанного чёрного хлеба, вследствие чего я опять оказался в руках милиции, где на этот раз, суд постановил отдать меня на попечительство и содержание государства, тем самым приказав милиционеру, конвоировать беспризорника в городской детский приют.
Студёную зимнюю погоду милицейский бобик заехал во двор детского дома. Со скрипом остановившись, открылась задняя дверь, с чем передо мной предстал стоящий на снегу толстой и грубый милиционер, не запинаясь кто, твёрдым голосом приказал.

-- Выходи сопляк, да поживее времени в обрез.

Спрыгнув с машины я оказался на примёрзшем от мороза  снегу, а ветер дувший мне в спину проходил насквозь, поскольку одежда была порвана в нескольких местах, ноги стали мерзнуть от холода, ботинки одетые на них, так и просили чего поесть.

-- Чего стоишь как вкопанный, околеешь ведь. Давай живее топай за мной пока по шее не получил.

Вот так, я не хотя поплёлся по заснеженной дороге, вслед за толстыми грубыми милиционером. Приблизившись к серому зданию, мы вошли внутрь, поднявшись на второй этаж, оказались в коридоре, стены которого были окрашены в бело-зелёный цвет. Постучавшись в один из многочисленных кабинетов, как в ту же секунду послышался твёрдый командирский голос.

-- Да, войдите.

Со скрипом двери, открывшего рукой толстого и грубого милиционера, началась моя новая жизнь.

Сирота -- Ну конечно я вспомнил. Доктор я вспомнил своё имя, которое мне дал очкарик, перед кем, я предстал в том кабинете.

Взволнована прервав свой рассказ, обратился ко мне Сирота. Со своей стороны не смея сбивать его с ритма, я  вслух выразила восхищение, произнеся несколько слов, после чего он продолжил историю своей жизни.

Психиатр -- Вот видите моей радости нет предела, теперь я смогу вас называть по имени.

Сирота -- предела нет даже у смерти. Доктор вспомнил.
Когда дверь вовсю приоткрылась, толстый милиционер вежливо произнес.

-- Разрешите войти товарищ директор.

Откуда без промедления послышался ответ.

-- Товарищ капитан, прошу вас проходите.

С этими словами я оказался перед худощавым и лысоватым очкариком, кто обречённо почему-то произнес.

-- Я вижу вы не один.

На что послышался более воодушевлённый ответ капитана.

-- Так точно, вот постановление суда.

Достав из кармана запечатанный конверт, милиционер с осторожностью положил его на стол очкарика и тем же радостным голосом приговорил.

-- В общем, к вам определили.

Очкарик взяв конверт в руки и одновременно с киванием головы, чётко с улыбкой на лице ответил толстому капитану, но глядя мне в глаза.

-- Хорошо что определили. Добро пожаловать в наш общий дом молодой человек.

После чего довольны сотрудник в форме крепко пожав руку очкарику и заодно с лёгкостью хлопнув меня по шее и пожелав удачи, с тем же скрипом двери, исчез из вида, оставив меня одного в компании полного забот человека.
Очкарик пристально и внимательно оглядел меня проницательным взглядом, далее взяв ножницы он разрезал конверт с моим определением и стал внимательно вчитываться в изложенные на бумаге слова, между чем задавая мне вопросы.

-- Давно по улицам ходишь?

Я ответил давно, сколько себя помню

-- Здесь имя не указано. Звать тебя как?

Мой ответ был прост, что я безымянный, что у меня его никогда не было, на что очкарик с некой тяжестью на сердце ответил.

-- Ничего, не имя делает человека, а его поступки. Ты согласен со мной малец?

Я лишь с робостью, кивнул головой и попросил его отпустить меня на волю. Но в ответ его был таким, что я почувствовал в них надежду на будущее.

-- Не могу, теперь я за тебя в ответе и за имя твоё. Давай поживее выбирай, Какое тебе больше всего нравится.

После чего он стал перечислять множество имён, из которых я остановился почему-то на Иннокентий, далее он начал перечислять фамилии, даже не думая выбрал фамилию Жданов, очкарик улыбнулся и весёлым выражением лица воодушевлённо произнёс.

-- Негоже быть с именем и фамилии, а без отчества. Так уж и быть, понравился ты мне и потому отчества тебе дам своё.

Вот так я стал Ждановым Иннокентием Николаевичем, очкарик подошёл ко мне и крепко пожал мне руку и дружелюбно произнёс.

-- Рад знакомству, молодой человек.

С этими словами очкарика, я нашёл свой дом, в котором обрёл впервые в своей жизни друзей, перед которыми дал обещание, что больше никогда не стану спасаться бегство.
Вскоре я влился в юный коллектив.
С самого первого дня своей жизни, я был обделён с общением со сверстниками и о многих вещах, о которых они говорили, просто не понимал, после короткого промежутка времени всё встало на своё место и меня уже было трудно выделить или отличить из малолетней толпы.
Самого старшего из нашей малолетней толпы звали Роберт, он остался один несколько лет тому назад. Родители Роберта были военнослужащими, где и погибли на чужой войне в далекой и незнакомой стране, куда их отправила наше великое государство, выполнять надлежащи им интернациональный долг. Оставшийся один, он так и не сумел найти общего языка со своими близкими родственниками, вследствие чего оказался в приюте для детей.
Следующего все звали Падшим, несмотря на столь удручающую кличку он был самым умным из нас. О своём прошлом Падший не рассказывал ни слова, наверное ничего хорошего в истории его жизни не было, Потому он твёрдо решил забыть своё прошлое, ради настоящего, в котором он жил и будущего, куда Падший смотрел с добрыми, и воодушевлёнными  надеждой глазами.
Третьего все кликали Хромым. Хромой в отличие от Падшего с радостью вспоминал свою прошлую жизнь. Родители его пьянствовали. Пока в один из наступивших дней, не случился пожар и барак в котором они обитали, сгорел до самых угрей, заодно забрав с собой и его родителей. Хромой до последнего пытался спасти, хоть одного и своих предков, но его усилия были тщетными, поскольку в столь юном возрасте, ему не хватало сил поднять и вынести тела задыхающихся от гари дорогих его сердцу людей. Когда огненная стена, стала обжигать его тело, он разбил окно и спрыгнул со второго этажа в результате чего раздробил себе кость на правой ноге. Угодив в больницу врачи сделали ему операцию, в результате, та самая нога стала на два сантиметра короче, за что он и получил своё прозвище.
Косой имел репутацию бандита и хулигана, а наш многоуважаемые очкарик, не раз грозился исключить жулика и отдать его в руки доблестной Советской милиции. Косой свой черёд, не страшился, ни очкарика, ни милиции. А прошлом его, мало что было известно, но его ненависть к стране Советов и доблестной милиции была ужасной, настолько сильной, что он не раз портил полотно флага великой державы, протыкая его насквозь, своим любимым перочинным ножичком. А так парень он был душевный и добрый, всегда делился тем что у него было за пазухой, и тем, что у него лежало в карманах.
Ржавый, наверное его так прозвали из-за внешнего вида, на голове у него всегда красовалась рыжеватая шевелюра, а лицо полностью было покрыто прыщами, он по вечерам пытался их выдавливать, вследствие чего в комнате всегда доходило до драки. Прошлое его было не слаще остальных, его предки постоянно были пьяны, ему доставалось от них, до поры пока он не выкинул нетрезвого отца с окна квартиры. Благо обошлось без жертв, они жили на первом этаже, но данный инцидент послужил толчком для лишения родительских прав, таким образом Ржавый, попал в детский приют, в принципе он был этим доволен, доволен тем, что больше не слышал криков дерущихся родителей, криков который не давали ему спать по ночам.
Лапша, прозвище своё  получил в приюте, по причине безграничной любви к одноимённым макаронам.
С прошлым у Лапши всё было в порядке, родители были живы и здоровы, но почему-то, он часто сбегал с дома не объясняя причину своего поведения никому. После очередного побега его схватила милиция, и на вопрос почему убежал, он ответил, что они ему не настоящие родители. Приехавшие в отделение предки, узнав из слов сотрудников о причине его странных побегов, как им пришлось рассказать ему правду.
На самом деле он оказался их приёмным сыном, они взяли его ещё крохотного и вырастили как собственного ребёнка, не обделяя его не в любви, не в достатке.
Несмотря на это, после выяснения отношений с родителями, Лапша и вовсе забил на них, что после очередного побега, он оказался в нашей компании.
Приёмные родители навещали его каждый божий день и приносили много чего вкусного, пытаясь уговорить своего блудного сына, вернуться в родимый дом. Лапша был непреклонен, говоря что не успокоится до тех пор, пока не отыщет, своих настоящих родителей.
Малявка, был самым младшим в нашей компании, он был нашим общим любимцем, за кого мы дружно стояли горой, невзирая ни на что. Малявке от силы было около пяти -- шести лет и по этой причине, он ничего не мог поведать о своей прошлой жизни, лишь всё время вспоминая, свою единственную и любимую маму, чей лик и образ он как-то припоминал. По ночам, она приходила к нему в гости и сквозь глубокий сон, малец нежно улыбался и тихо с любовью повторял четыре прекрасных слова
" мама я тебя люблю".
Вечером когда прозвучала команда к отбою, мы все легли на своей кровати и тусклым светом светившим над нашими головами, у нас завязалась недетская беседа.

Роберт -- Лапша, зачем ты гонишь своих приёмных, ведь они тебя любят и хотят о тебе заботиться.

Лапша -- тебе чего до моих приёмных. Я свои хочу найти настоящих.

Твёрдо и убедительно ответил он.

Роберт -- Странный ты человек, нам идти некуда, а у тебя дом есть и родители, пусть даже не родные, но зато любящие. Всё думаю, если ты и вправду сумеешь отыскать тех настоящих, которые уродили тебя на свет, если они ещё живы дай тому Бог. Что ты им скажешь при встрече " папа мама здравствуйте, я ваш сыночек которого вы потеряли когда-то". Нет друг мой, твои родители те, кто тебя ищет, а не те, кого ты должен найти.

Лапша задумавшись над словами старшего товарища, долго молчал, даже казалось что в этой тишине, все уснули крепким сном, но спустя некоторое время, всё же послышался ответ.

Лапша  -- тебе легко говорить, а ты возьми и поставь себя на моё место.
В прошлый новый год к нам пришли отца товарищи, навещать его. Отец несколько недель не выходил с запоя. Не подумайте ничего дурного, он в таком состоянии, никогда, не то что руку поднимать на кого-то, а словом плохим не бранился.
У папы с друзьями завязался разговор, один из них начал его воспитывать, говоря ему, что надо завязывать с пойлом, что он таким образом сопьётся.
Отец ему резко возразил.

-- Да поймите вы, я не от тоски и радости пью, а от обиды. На что меня Бога обидел, почему я не могу иметь собственного ребёнка.

Стоя за дверью и уловив эти значимые слова, которые влетели мне в ухо, я понял, что был обычным подкидышем. Поймите вы меня, мне было больно это слышать. Они мне чужие и я им чужой.

Хромой -- что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я понимаю тебя братец. Мне тоже приходилось выслушивать подобные слова, только не затаившись за дверью, а глядя в глаза своим родителям. И вот случилось так, что их теперь нет и кажись всё наладилось, но не всё так гладко оказывается, не проходит и дня чтобы я о них не вспоминал. Я очень жалею, что их души, призвал тот огонь. Мы с тобой похожи. Разница лишь в том, что я имел своих родителей и кто меня не любил, а ты чужих, но кто тебя любит. Мой тебе совет, как ни крути, а результат один получается. Потеряешь и будет твоя совесть грыз тебя за это.

Лапша снова задумался над сказанными словами и вновь воцарилась тишина и спокойствие, только один Малявка крутился в своей кровати, которая своим скрипом нарушала блаженное спокойствие.

Лапша -- Как вы поступили бы на моём месте?

Снова он нарушил тишину, обратившись ко всем разом.

Ржавый -- век бы не видать ваши рожи. Спал бы ты сейчас мягкой постели и смотрел спокойной ночи малыши, без всякого злого умысла и не задумываясь о том, чтоб сесть на вертеле, этого самого поросёнка по имени хрюшка.

В комнате раздался оглушительный, массовый смех, после чего снова настало блаженная тишина, как оказалось, которая даровала нам спокойной и глубокий сон.

Понимая, что его рассказ начал меняться в русле и плавно перетёк из тяжёлой, безнадёжной судьбы в более благоприятное состояние, где он стал ощущать маленькие прелести жизни в связи с обретением друзей и крыши над головой, я посчитала нужным задать на этом месте несколько вопросов, воспользовавшись небольшой паузой, прервала его рассказ и вступила в диалог.

Психиатр -- ваша жизнь начала налаживаться. На тот момент вы были спокойны, вас не тревожили мысли о заключении, или же вы стали ощущать прелести другой, незнакомой вам жизни. Настоящий вкус наступившего рассвета, усталость овладевавшая вами в течение дня и неизбежность отдыха в ночи, а также обретённых друзей чии истории указывали на то, что вы не один несёте бремя тяжести  человека.

Сирота -- Вы правы доктор. Жизнь начала налаживаться и мне очень нравилось в нашем общем доме, где я встретил и нашёл своих друзей, о которых буду помнить до последнего своего вздоха. Всё шло хорошо, пока не случилось страшное. Я посмел приоткрыть двери по ту сторону жизни и заставил прикоснуться к смерти, моего любимого товарища и брата.

Психиатр -- Вы меня пугаете. Что случилось?

Как вдруг, с его уставших от белого света глаз, просочилась слеза и задумавшись на время ушёл с себя. Боль которую мы затронули не было залечено временем. Молчание пациента длилась более пяти минут, я же, всё это время терпеливо ждала когда он снова включится в наш разговор, но вместо этого, с большой тяжестью на душе, он продолжил историю своей жизни.

Сирота -- Однажды в дружной компании мы собрались в актовом зале, где много шутили и смеялись. Как неожиданно для нас весёлый разговор превратился в рассказы о снах нисходящих в наше сознание по ночам.

Малявка -- почему-то я стоял на краю обрыва, а в пропасти тои росли красивые цветы, ухаживала моя любимая мама.

Падший -- тебе везёт малец, ко мне отец приходит во тьме, не показывая своего истинного лица, он всегда молчит, не говоря ни слова. Поделом ему, если он даже заговорил, я не ответил бы ни слова.

Каждый из них ведал о своих снах, страшных, счастливых, беспокойных и не очень, один лишь я молчал, заметив это, кто-то из шпаны обратился в мою сторону.

-- Сирота, тебе по ночам не спится? Почему ты молчишь, когда мы говорим о своих сновидениях.

Я допустил ужасную ошибку и переступив через свой страх поведал друзьям о своём сне. О золотистом небе, где царствовали чёрно-белые облака, где сияла два ярко-красных солнца, про нечто, которое я убил золотой статуэткой, про судью и приговор, а также о таинственном голосе, кто предопределил мою судьбу и крик новорожденного младенца, мой крик, с чем я родился на этой земле, искуплять грех, который совершил в незнакомом но родном мне мире.
Мой сон оказал сильное влияние на моих друзей. Одни были в недоумении, а другие напротив, как выяснится позже, приняли его слишком близко к сердцу. Время шло неумолимо, день за днём, за ним другой, ребята опять возвращали разговор о моих удивительных путешествиях в ночи. Интересом придавались обсуждением, пытаясь докопаться до истины мироздания человеческой сущности души. Опасность стала нависать над нашими головами, первым насторожился Падший отведя меня в сторону, произнес.

-- Сирота, сон твой необычный, как бы беды на нас не навлёк.

Тогда в ту самую минуту я не придал его словам особого значения. Падший был удручён и беспокоен моими рассказами, он как воду глядел и в грядущем к нам подкрадывалась большая беда.
Малявка по сути являлся несносным мальчишкой, чии капризы и плохое поведение, порой ставили его в неловкое положение, но это была ещё не беда по сравнению с тем, насколько сильно, он принял мой сон близко к своему скучавшему по одиночеству сердцу и в какой-то миг, поняв в столь юном возрасте, что бегство с этой несчастливой жизни, приведёт его к родной маме, он всё чаще, начал говорить о том, что скоро покинет нас и уедет к тои, в чьих объятиях жаждала оказаться.
Мы не понимали, насколько он был серьёзен и постоянно над ним подшучивали, что если он посмеет отправиться к той кого так сильно любит, то ангелы-хранители рассердятся и придадут его душу в руки всесильного таинственного голоса, кто вернёт мальца в шкуру бизона или же зайца, в которого будут стрелять из ружья, пьяные в доску охотники

Больше всех малявку недолюбливала учительница, которая по совместительству преподавала уроки истории. Однажды на уроке она снова сделала выговор Малявке, на что малыш не выдержал и вступил с ней словесную перепалку. Озлобившись на мальца, она стукнула его слегка по голове, после чего, малыш прокричал ей

-- Если бы не ангелы-хранители, я убежал бы от вас.

Ослеплённая яростью учительница, произнесла в ответ.

-- Откуда у такого непослушного, ангелы-хранители. Они давно покинули тебя.

Откуда ей было знать о чём малыш помышлял, услышав про то, что ангелы-хранители давно покинули его и в очередной раз приняв пустые слова и впустив их в своё сердце он заплакал и со слезами на глазах выбежал из класса.
Помню в тот день стояла ясная жаркая погода, мы все сидели в беседке когда малыш выбежал из учебного корпуса. Увидев его, все дружно стали звать малыша, поскольку столь солнечную погоду ужасно в горле сохла, а за водой идти никто не хотел. Когда малыш подбежал к нам, Роберт попросил мальца, по-братски сгонять за водой, в ответ малыш хмурым выражением лица произнёс.

-- Она сказала что у меня нет ангела-хранителя, она сказала что они давно меня покинули.

Но мы его не услышали, поскольку были заняты более взрослыми разговорами, а Роберт также жалостно, просил пойти за водой.
Малыш кивнув головой, стал уносить ноги подальше от нашей компании, не пробежав и половина пути неожиданно остановился и повернувшись в нашу сторону, громко прокричал.

-- Я иду домой, к маме.

С этими словами, малец снова быстрым рывком побежал в сторону учебного корпуса и скрылся в его стенах.
Мы же так и сидели в беседке, прохлаждаясь сквозным холодным ветерком и обсуждая разного рода новости и слухи.
Ржавый -- Сирота куда ты пойдёшь, когда выйдешь из этих стен.

Сирота -- Не знаю. Смотря какое время года будет на дворе, зимой я точно с места не тронусь.

Хромой -- Ещё кто у нас спрашивать станет, когда нам уходить. Дадут ксиву восемнадцать и ногой под зад, гуляй Вася скажут, хорош задницу в тепле на халяву греть.

Косой -- Слышали, очкарика на ковёр вызывали. Говорят его время подходит к концу, говорят будто к нам нового бургомистра назначают. Неужели я дождусь дня, когда этого хмуря, спишут с листов истории нашего приюта. Славься Боженька быстрее бы этот день настал.

Лапша -- Да это Гена крокодил со второй группы за забор ушёл, старушку одну на кошелёк и пакет размотал.

Косой -- Поймали?

Лапша -- А то, в кошельке не гроша, а в пакете курятина оказалась, так этот дебил, недалеко в овраге костёр развёл, где стал ту курятину на вертеле поджаривать. Его там и приняли, тёпленького.

Косой -- А я губы раскатал, что очкарика спишут в скором времени, а здесь какой-то Гена крокодил, всего лишь начудил.

Роберт -- Пить охота, куда этот малец подевался, где он так долго.

Ржавый -- Хоть за самой смертью посылай.

Падший -- Через три года мне на волю, подамся в монахи.

Ржавый -- Будешь грехи незнакомцам замаливать.

Падший -- Грехи грехами, а идти не более некуда. Зато точно, под золотыми куполами моя голова не пропадёт и кишки в порядке будут, пожрать там всегда что найдётся. Слава Богу, мир не без добрых людей.

Ржавый -- Далась тебе эта церковь. Одну тюрьму на другую сменять хочешь.

Все друг с другом разговаривали, лишь один Хромой с мрачным выражением лица слегка прищурившись, глядел куда-то ввысь, а затем испуганно вполголоса стал приговаривать.

-- Зачем он там.
Спрыгнув с перил во весь голос стал кричать.

-- Это же малец, зачем он туда залез.

Мы повернули головы в сторону, куда указывали пальцы рук нашего товарища, с чем наши сердца стали колотиться с немыслимой скоростью и тревогой. Малявка, стоял на краю крыши учебного корпуса. Все как один выбежав из беседки, добежали до угла учебного здания и поравнявшись с малышом, стали хаотично и сумбурно кричать в его сторону. Кому что приходило на язык, то и выкрикивал, но малыш по-прежнему стоял на краю пропасти, двумя руками крепко обняв долгожданную бутылку с водой и счастливой улыбкой на лице, разглядывал друзей стоящих у его ног.

Малявка -- Сирота, она сказала, что у меня нет ангела-хранителя, она сказала, что они давно меня покинули, Роберт, я иду домой к маме.

Роберт -- Тише вы замолчите все.
Громче остальных крикнул Роберт и внезапно возникшей тишине он стал обращаться к мальцу.

Роберт -- Кто сказал тебе про это? Ангелы никогда не покидают людей.

Малявка -- Учительница, она никогда не врёт.

Роберт -- она ошиблась, она сказала это по неосторожности. Не глупи, ты же не забыл про охотников, не забыл, что они будут в тебя стрелять.

Малец задумался и стоя там на краю пропасти, как вдруг проронил слезу и опечаленным голосом начал отвечать.

-- Ты специально говоришь, ты не хочешь, чтоб я увиделся с мамой. Сирота скажи, что ангелы хранители покинули меня.

В ту самую минуту, когда он обратился ко мне, я стал ему кричать, без остановки, порыве своей внутренней силы, не останавливаясь, повторял одни и те же слова в его адрес.

-- Ангелы никогда не покидают людей, ты ошибаешься, они тебя всё равно вернут диким зайцем и охотники будут стрелять в тебя.

Малявка -- что мне делать?

С появившейся надеждой он проронил слова в нашу сторону. Малец в тот миг был величественнее нас всех, ибо стоя на крыше, казался мне настоящим великаном, но он по-прежнему был растерян и оказавшись перед выбором, оступился, подобно тому как я оступился в том проклятом небесами фруктовом саду. Все замерло в ту злополучную секунду и обронив равновесие своего невинного тело, он склонился в сторону пропаси, куда мгновении устремился в низ. Не успев моргнуть глазами, как с треском разбился об бетонный плац. Это был конец, который наверняка послужил новому началу и на ангельском лице малыша, появилась нежная улыбка, встречи с любимой мамой, медленно разжав руки, по одной из которых скатилась бутылка с водой, да так, что прямиком покатилось и прибилась к ногам обесшарашенного Роберта. Даже с наступившей смертью, исполняя желание своего старшего друга и товарища, малыш покинул этим Богом забытый и проклятый мир.