Глава II

  По прибытии домой, Юхан сразу же поручил Фаину другим рабыням, велев ее привести в порядок: вымыть, переодеть, причесать и, конечно же, обработать и перевязать ранки на ногах. Разумеется, его требования были исполнены, однако рабыни явно были не в восторге от того, что теперь у их господина появилась новая, личная девица. Им казалось унизительным прислуживать такой же как они сами бесправной вещи. Поэтому, они хоть и соблюдали все правила и помогали Фаине выглядеть более достойно без всякой физической грубости, не упускали случая задеть новенькую словесно:
 - Да уж, наш молодой господин решил подчеркнуть, что повзрослел, и завел теперь себе личную живую игрушку! – несдержанно бросила Геда, одна из наиболее злопамятных и язвительных домашних рабынь.
- Интересно, как долго он с ней потешится, а затем она ему надоест? – добавила Рикка, другая прислужница, - Два месяца или три? А может, даже полгода?
 Геда скривила губы.
 - Нет, не думаю, что так долго: уверена, за пару недель господин и вовсе перестанет смотреть в сторону этой… Купит себе еще кого-нибудь, деньги-то всегда найдутся! И так продолжится пару лет или больше, пока, наконец, не остепенится и не пресытится. Мужчины они все такие, уж я-то знаю!
 Девушки говорили это все открыто, продолжая во время разговора укладывать волосы Фаины в косу, чтобы те не мешались во время работы. Они прекрасно знали, что она понимает их слова, но специально делали вид, словно она никто и ничто, и что нет смысла молчать в ее присутствии и стесняться в выражениях. Мол, знай сразу, что твое место личной приближенной рабыни недолговечно, не тешь себя иллюзиями, что молодой господин будет к тебе расположен до конца жизни, ты всего лишь инструмент для воплощения его прихотей и желаний: обслуга и шлюха в одном лице, которая за миску еды должна беспрекословно исполнять все, что велят. Не имея права что-то возразить или отказаться. Потому как прав у рабов нет вообще.
 Разумеется, Фаина все это понимала – она была отнюдь не так глупа, как о ней отзывался торговец рабов и многие другие, лишь поверхностно ее знавшие люди. Никаких розовых грез об особом расположении Юхана она не строила в своем воображении. Но все же она была очень благодарна этому юноше, ведь знала, что уже давно стала торговцу в тягость, и он мог в итоге просто убить ее, скормить львам или собакам, если бы ее так никто и не купил. Такие люди не церемонятся с залежалым и невостребованным товаром – кормить рабов за свой счет они долго не будут.
 Закончив с перевязкой ее ног, Геда язвительно бросила:
 - Ну как, не давит нигде? Ничего теперь не болит? Вот и славно, значит, можешь приступать к работе! Господин велел тебе прибраться в его покоях, думаю, за час управишься. Ну и что ты стоишь теперь как статуя, а?! Хватит ворон считать – иди уже! Тряпка и ведро с водой в углу у стены!
 Вздрогнув от резкого голоса Геды, Фаина несколько секунд еще молча простояла, глядя куда-то в пустоту, а затем с тяжелым вздохом направилась к ведру. Остальные рабыни кто с сочувствием, кто с презрением смотрели ей вслед и качали головами:
 - Ничего не умеет, ничего, это сразу видно! Но тем и лучше: будет плохо выполнять свои обязанности – господин быстрее прогонит ее прочь! Вон, даже ведро нести нормально не в силах, того гляди уронит, неуклюжая! Но нет, помогать мы ей не будем – сама теперь управится. А если не сможет – на кой она здесь вообще нужна! Заморышка неприспособленная!

 Фаина действительно с трудом донесла ведро до покоев Юхана и немного расплескала воду по пути. Но она честно старалась выполнить свою работу настолько хорошо, насколько возможно. Помыв весь пол в комнате, девушка принялась приводить в порядок разбросанные свитки, пытаясь их разложить по полкам в зависимости от их содержания. Внезапно к ней подошел ручной кот хозяев и, немного изучив новую жительницу, начал тереть о ее ноги. Осторожно погладив кота, Фаина негромко попросила его не мешать, и тот словно понял ее слова и послушно ушел в коридор.
 Когда сам Юхан вернулся, то был приятно удивлен, что новая рабыня успела меньше чем за час полностью убрать всю комнату. Он похвалил девушку, обратив особое внимание, как искусно она разложила все свитки на полки:
 - Скажи: ты ведь это сделала не по наитию? Ты знала, какие из них должны находиться рядом, верно?
- Да, господин, я прочла все их названия и разложила по тематике содержания каждого.
 Юхан удивился.
 - Значит, ты умеешь читать?
- Да.
- И писать тоже?
- Да, господин. На четырех языках.
- То есть, ты образованная рабыня. Но где ты этому научилась? У кого?
- Сначала меня учили родители, а потом ко мне приглашали учителей. И я…
 Внезапно Фаина прервалась и пошатнулась, заметно бледнея. Юхан успел поддержать ее за руку и осторожно усадил на кушетку рядом с собой.
 - Что такое? Тебе нездоровится? – спросил он, встревожено глядя на девушку.
 - Я просто… - голос Фаины дрогнул, - Рабыня не должна признаваться в своей слабости, но… Мне было тяжело сделать столько работы, я еще не привыкла к такому.
 С этими словами девушка снова пошатнулась. Волнуясь за ее состояние, Юхан велел принести воды и эфирного масла, после чего начал осторожно смачивать ей виски и голову. Внезапно он понял, что скорее всего произошло с девушкой.
- Ты ведь с утра еще не ела, так?
- Со вчерашнего вечера, господин.
- Нет, это не дело, сейчас я все исправлю!
 Приказав принести большую тарелку с фруктами, Юхан протянул Фаине гроздь винограда и большой апельсин. Но девушка колебалась.
- Рабыня не смеет принять это, я не должна есть те же плоды что и вы, господин, моя еда обычно намного скромнее…
- Так, прекрати сейчас же! – одернул ее Юхан, - Я не допущу, чтобы ты падала в обморок от недоедания! И разве я похож на человека, который держит своих рабов на хлебе и воде, а по праздникам дает им еще молоко и все?!  Я хочу, чтобы ты съела то, что я предлагаю, так что не спорь со мной!
 Опустив глаза, Фаина подчинилась. Заметив что после еды и подсахаренной воды ей стало лучше, Юхан немного успокоился и обратился к ней мягче:
 - Вот и все, и не стоило отвергать мою заботу. Я ведь уже давал понять, что делаю по своему желанию что-то для тебя, а не по принуждению. Это мои решения, и так будет всегда.
- Благодарю вас, господин, – немного краснея, ответила Фанни, - Вы очень добры ко мне.
- Не стоит. Скажи лучше: получается, ты родом из состоятельной семьи? Если смогла получить такое хорошее образование.
 Девушка молча кивнула в ответ, вновь начав сжимать руки и закусывать губы. Очевидно, это была ее реакция на болезненные вопросы.
 - Но как же вышло, что ты оказалась в рабстве? Кто тебя продал? Ответь!
Фаина перевела дыхание и глухо проговорила:
 - Мои дядя и тетя. Они опекали меня четыре года после смерти моих родителей, но затем… Я стала им не нужна.
 Слова девушки потрясли Юхана.
 - Погоди, это как вообще… Я понял бы, если бы они разорились и надеялись таким образом улучшить свое положение. Ведь родственников обычно продают только бедняки– незавидное положение рабов всем хорошо известно. И я не могу поверить, что так могли поступить прекрасно обеспеченные люди. Да еще и с такой как ты… (нахмурившись) Здесь что-то не так. Скажи, ты чем-то вызвала их гнев? Потому что так поступить с родной племянницей можно лишь если она настолько опостылела и опротивела, что ее судьба им стала совершенно безразлична. Что у вас произошло? Расскажи мне.
 Фаина нервно огляделась по сторонам, но, понимая, что ей этого не избежать, заговорила:
 - Я стала им неугодна. Из-за моих… особенностей они посчитали, что я позорю их семью, и от меня будет лучше избавиться. Им было стыдно жить со мной под одной крышей, есть за одним столом и держать меня наравне с их собственными детьми.
- Каких особенностей? Да, на рынке тебя считали глупой и негодной для работы, но ты уже доказала мне обратное! Так в чем же дело?
 Вздохнув, Фаина подняла на Юхана  свои глаза, полные слез.
 - Да, я образована и неглупа на самом деле, но… Порой я странно себя веду и выгляжу, если видеть это со стороны. И я пугаю этим людей, они не понимают, что в такие минуты со мной происходит. Потому думают, что я помешанная или недалекая. А я… я не могу им объяснить, ведь они сами так не могут, они не видят то же, что я…
 - А что ты можешь видеть? – не понял Юхан, - Фанни, скажи мне, поверь, я не стану тебя осуждать!
 - Умоляю, господин, не спрашивайте меня! – с трудом произнесла девушка, уже не сдерживая слез, - Я обязательно вам все расскажу, но не сегодня, не сейчас! Я просто не могу! Простите меня!
 Не выдержав, девушка уронила голову на руки и начала рыдать, вздрагивая всем телом. Юхан очень хотел ее утешить, но не знал, как лучше это сделать. Он старался нежно говорить фразы вроде «Тише, успокойся, не надо плакать, все хорошо», но особого толка с них не было. Внезапно он мельком вновь взглянул на ее ноги и наконец догадался:
- Так вот почему они у тебя покрылись порезами: прежде ты никогда не ходила босиком! Ведь все знатные девушки носят обувь!
- Это так, - подтвердила Фаина, пытаясь взять себя в руки и остановить слезы, - Даже когда меня продали, у меня еще были сандалии. Но потом… Вы этого не знаете, но меня один раз уже покупали, правда, вернули через два дня, с возмущением требуя деньги обратно. Та женщина сочла, что я абсолютно неспособна ничего делать по дому, а, купив меня, она забрала и выбросила мою обувь, сказав, что все рабыни ходят босыми, и я не должна быть исключением! А после моего возвращения на рынок никто уже не собирался мне покупать новые сандалии, и мои ноги никого не заботили…
 Фаина вновь прервалась, будучи не в силах говорить дальше. В ее памяти всплывали одни и те же унизительные слова, которыми ее щедро награждали в последнее время: «Бестолочь! Тупица! Идиотка, ни на что не способная! Такой бесполезной рабыни я еще не видела! Дура полнейшая! Видимо, ударилась в детстве головой о мраморный пол очень сильно! Если ее просто утопить в колодце – больше будет толка, чем от живой!»
 Девушка немного успокоилась, когда почувствовала, как Юхан осторожно взял ее за руку. Посмотрев на него, она сдавленно произнесла:
- Они ненавидели меня. Все, все ненавидели… Я всем только мешала: слабая, никчемная, вечно отрешенная от действительности… Накануне работорговец мне сказал: «Молись, чтобы на днях тебя все-таки удалось кому-то сплавить, иначе…»
 Не договорив, Фаина снова вздрогнула закрыв лицо руками. Юхан, мысленно уже желая пронзить всех обидчиков девушки копьем насквозь, все же сдержанно спросил:
- Значит, тот человек был не просто груб с тобой, но и жесток? Он поднимал на тебя руку?
- Женщин-рабынь нельзя бить до ссадин и синяков, поскольку товар должен быть в надлежащем виде, – ответила Фаина с горькой улыбкой, - В этом наше, пожалуй, единственное преимущество. Поскольку в день, когда меня с позором вернули, торговец сказал: «Радуйся, что ты не мальчишка, иначе я бы так тебя отделал – мать родная бы не узнала!» Однако он умел бить без следов, но тоже больно. И в тот раз действительно это сделал. Больше десяти ударов по лицу и рукам. И он сказал, что это еще ничто – не будь я молода и непорочна – наказание было бы жестче.
 Когда Фаина закончила свой печальный рассказ, Юхан, находясь в сильном волнении, снова взял ее за руку и торопливо сказал:
- Теперь я все понял, я все узнал и… Это правда ужасно. Но я знаю, как сейчас следует поступить. Послушай: ты, конечно, останешься здесь в положении рабыни, я не могу на это повлиять, учитывая, что больше тебе некуда идти. И для вида ты будешь выполнять какие-то мелкие поручения, но знай: для меня ты теперь просто та, о ком я буду заботиться в силу своих возможностей. Ты будешь держаться отдельно от других рабынь, у тебя будет своя комната, я сейчас распоряжусь насчет этого. Ты будешь есть и пить то же, что и я и мои родители, и мы сможем с тобой беседовать о прочитанном, о науке и искусстве, если тебе это интересно. И я знаю, что после всего пережитого ты не доверяешь людям, ведь они были так несправедливы и жестоки с тобой. Но клянусь, я сам никогда не сделаю тебе больно и плохо, ничего против твоей воли. Слышишь? Я не нарушу свое слово. Только это все должно остаться между нами, Фанни! Для всех прочих ты просто моя личная рабыня с привилегиями, не больше. Но я хочу наедине быть с тобой почти на равных, словно ты моя… Мой близкий человек. Ты все поняла?
 Девушка выразительно посмотрела на Юхана и ответила:
 - Да, мой господин.
- На людях ты будешь обращаться ко мне так, но лично… Наедине ты можешь звать меня по имени. А теперь ступай, тебя проводят в твою комнату. Ты должна отдохнуть.
 На это Фаина уже не ответила, лишь почтительно поклонилась, удаляясь вслед за прислужницей. Оставшись один, Юхан нервно провел рукой, убирая со лба волосы. Он чувствовал сильное смятение. Еще сам не понимая, что испытывает к этой девушке кроме жалости и желания ей помочь по мере своих сил, он, тем не менее, чувствовал, что встреча с ней что-то изменила в его жизни. Но насколько – даже не предполагал.