Дао Дэ цзин. Толкование. Глава 47

Л А О – Ц З Ы

Д А О   Д Э   Ц З И Н
               

Т О Л К О В А Н И Я
ДЛЯ
ДОМОХОЗЯЕК


Посвящается:
Великому коту Косте и
Великим Пекинесам Ян Чжу-цзы и Чун Чун-цзы.


Записано со слов Великого Пекинеса Ян Чжу-цзы
с безразлично-молчаливого благословения Великого Пекинеса Чун Чун-цзы
в год плодовитой свиньи – 2007 от рождения Иисуса Христа.
(16. 02. 2007 – ……… )


ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЭ

Глава 47


(1)           Не выходя со двора, знаешь [все, что] под Небесами.
                (бу чу ху чжи тянь ся)
(2)           Не выглядывая в окно, видишь Небесное Дао.
                (бу куй ю цзянь тянь дао)
(3)           Чем дальше выходишь, тем знаешь все меньше. 
                (ци чу ми юань ци чжи ми шао)

(4)           Поэтому Мудрый не ходит, а знает;
                (ши и шэн жэнь бу син эр чжи)
(5)           Не видит, а именует;
                (бу цзянь эр мин)               
(6)           Не делает, а [все] сделано.
                (бу вэй эр чэн)


«Oops, I did it again
I played with your heart, got lost in the game
Oh baby, baby
Oops, you think I'm in love
That I'm sent from above
I’m not that innocent»
                «Oops… I Did It Again», Karl Martin Sandberg, 1999, performed by Haley Reinhart
 
«Мне ли бриллиантов не знать?»
                «Мастер и Маргарита», Михаил Афанасиевич Булгаков

              Вам, дорогие домохозяйки, конечно же, вам посвящена эта мощная и жизнеутверждающая глава. Ведь единение с божественным Светом случается именно на кухне, когда вы варите суп или печете блины; в вагоне метро; на прогулке с собакой или на помойке, куда вы приносите свой мусор. Если на этой самой помойке на вас вдруг снизойдет Святой Дух, и вы каждой молекулой своего организма Ясно Увидите (с очень большой буквы), что во вселенной нет никакого мусора… Ах-ах!
              Домохозяйки всех подвидов, конфессий и времен тихо убеждены, что отыскать cермяжную Истину возможно исключительно с помощью ног. Одни понуро стоят в длинных очередях, желая облобызать чудотворную иконку и вдохнуть пары религиозного опиума. Другие стаптывают башмаки, странствуя по святым местам в надежде вручить себя очередному хитромудрому гуру. Двуногие мечтатели готовы шагать за тридевять земель и искать Дао везде, только не в собственном сердце. Все эти пешие прогулки бесполезны для прозрения фундаментальной Реальности и лишь вовлекают вас в новый круговорот кармической озабоченности…

(1). (2).    В стандартном тексте строки выглядят как «бу чу ху чжи тянь ся» (Нет; Выходить, выделяться; Дверь, двор; Знать; Все, что под Небесами) и «бу куй ю цзянь тянь дао» (Нет; Всматриваться, выглядывать; Окно; Видеть, воспринимать, to see, to observe, to perceive; Небесное Дао). Ян Хин-шун: «Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное дао». Малявин В.В.: «Не выходя со двора, можешь познать мир. Не открывая окна, можешь узреть Небесный Путь». Ах! Жаль, Совершенномудрый в угоду сим мужам ученым не успел вставить в текст модальные глаголы, да и с «открыванием окна» как-то чересчур, но соседским курам нравится.
              На годянском бамбуке главы нет, а на мавантуйском шелке строки отличаются от своих стандартных аналогов наличием на третьей позиции мультиобширного предлога «юй» (к, на, в, из), а на пятой – служебного знака «и» (здесь в значении «чтобы»). Соответственно: «бу чу юй ху и чжи тянь ся» (Не выходи на двор, чтобы знать все, что под Небесами) и «бу гуй юй ю и чжи тянь дао» (Не вылядывай в окно, чтобы знать Небесное Дао). Самое интересное, что на шестой позиции в обеих строчках стоят иероглифы «чжи» (знать, знание) вместо стандартных «чжи» и «цзянь» (знать и видеть). Роберт Хенрикс слышит это мавантуйское великолепие так: «No need to leave your door to know the whole world; No need to peer through your windows to know the Way of Heaven» (Нет нужды выходить за дверь, чтобы знать весь мир. Нет нужды пристально смотреть в окна, чтобы знать Путь Неба). Чудесно, но сочное «no need» в тексте откровенно отсутствует, а строки скорее звучат как наставления или указания к действию: «Не выходи за ворота, чтобы знать…. Не подглядывай в окно, чтобы знать или видеть…» Признаться, их стандартный вариант нам более по шерсти. Чем? Да иероглифом «цзянь» (видеть) вместо мавантуйского «чжи» (знать). Знать Дао нельзя, но ВИДЕТЬ (с большой буквы) – avec plaisir con mucho gusto!
              Похоже, эти две строчки не раз подвергались заботливым правкам, постепенно преобразившим их из благих пожеланий в твердую китайскую убежденность. Испарение из текста знака «;и» превращает мавантуйское «не выходи, чтобы знать» в стандартное «не выходя, знаешь». Знание же Небесного Дао (чжи тянь дао), трансформируясь в его волшебное ВИДЕНИЕ (цзянь тянь дао), тут же указывает на пробегавшего рядом с текстом пронзительного мудрокитайца, не убоявшегося внести в него столь мощную корректировку. Сочинить такие лозунги изнутри обывательской скуки в те замшелые времена было невозможно. Чтобы обеспокоить ими сонное человечество недостаточно было прочитать про Дао в книжке под арманьяк с шоколадной конфеткой. Надо было самому окунуться в Дао-реальность по самые ушки. Вот Лао-цзы и сообщает всем чутким домохозяйкам только то, что для него является вполне очевидным. Чем эта очевидность была спровоцирована? Да именно личным знакомством со Святым Духом или прямым ВИДЕНИЕМ недуальной Реальности.
              В восприятии этого фрагмента мы послушно следуем за Рихардом Вильгельмом: «Without going outdoors one knows the world. Without looking out of the window one sees the DAO of Heaven».

(3). (4). (5).       В мавантуйских копиях строка (3) сохранилась неполностью, а от строк (4) и (5) остались лишь два иероглифа «эр мин» в тексте «В». Стандартная же версия строки (3), тютелька в тютельку совпадающую с текстами Хэшан-гуна и Фу И, дословно звучит как «выходишь все дальше – знаешь все меньше». Ян Хин-шун: «Чем дальше идешь, тем меньше познаешь». Малявин В. В.: «Чем дальше уходишь, тем меньше узнаешь». Ох-ох. В строке (3) стоит тот же иероглиф, что в строке (1) – «чу» (выходить, вылезать наружу), к которому глаголы «идешь» и «уходишь» имеют отношение сугубо провинциальное. Это в строке (4) иероглиф «син» означает ходить туда-сюда бодрым шагом («бу син эр чжи» (Нет; Идти, ходить, путешествовать; И, но; Знать, понимать, быть в курсе, знать толк). То есть, мудрохвостый китаец, отказываясь покидать свой огород за ради легкомысленной беготни по долинам и взгорьям Поднебесной, во всем знал толк, зрил сразу в корень, завсегда будучи в курсе происходящих на деревне дел и событий.
             Строка (5) «бу цзянь эр мин» (Нет; Видеть; Но; Имя, давать имя) одаривает всех истинных любителей древнекитайских приключений новыми подробностями жизнедеятельности мудросубъета в период его творческого затворничества. Теперь он не только чурается выглядывать в окно и выгуливать себя за воротами без поводка и ошейника. Теперь он, в принципе, ничего не видит, по неизвестным причинам не желая открывать свои ясны очи ни днем, ни даже ночью (бином «бу цзянь» дозволяет быть хоть слепым от рождения). Однако и захлопнутые глазки не мешают ему успешно именовать все, что вокруг, вдали и даже около.
              Ознакомившись со строками (4) и (5), вероломные соседские куры без предупреждения учинили протестные кудахтания. Великий Пекинес, распушив свой роскошный хвостик, тут же пресек их дерзкий «No pasaran» («No pasaran» – боевой клич древнеиспанских кабальерос. «Pasaran» – будущее время глагола «pasar» в третьем лице множественного числа. «Ellos no pasaran» – «они не пройдут») самурайским рыком и сострадательным выщипыванием их задних перьев. Однако и этот героический поступок не смог унять тревожные настроения схимников-огородников, которые не замедлили выплеснуться на ничего не подозревавшего Неразумного, мирно греющегося на солнышке в блаженном созерцании своих любимых грядок. «О любимый двуногий, – запищал, рожденный в свободной Франции, вислоухий кролик Пи-Пу, – а как же Ломоносов Михаил Васильевич, ученый ваш премного замечательный? Разве не ушел он за ворота в снежную пургу на поиски научных мыслей. Вот сиди он бобровым сиднем в Архангелогородской губернии, враз бы спился от русской хандры или в разбойники лихие подался. Ай? К слову, царь-то ваш, Петр, как окно в Европу прорубил, так и выглядывал в него всякий раз, когда нетерпелось ему выучить что-нибудь полезное во славу земли русской. Велик был царь Петр! Не в пример нынешним вашим царькам, да боярам недалеким, кои всем добрым наукам во славу отечества предпочитают скупку заморской недвижимости на доходы от узаконенного ими же казнокрадства. Ох-ох». «Очень мы солидарны с предыдущим оратором, – возмяукнул мудрокот Костя, вопросительно поглядывая на свою пустую миску – Мы, вольнопасущиеся коты, когда едим, тогда не спим, а, когда спим, то с медицинской точки зрения тоже ничего вокруг себя не видим. Так не один Михайло Васильевич вносит недоумение в наши ощущения. Англичанин Чарлз по фамилии Дарвин Роберт, вообще, уплыл на корабле ее величества в тмутаракань голопогосскую (корабль звали «Beagle» в честь веселых и охотничих англосаксонских собачек), где прекрасно все видел, слышал и успешно именовал неизвестных ему ранее птичек, рыбок и черепашек. Чем закончилось его посещение этих голых «Погоссов»? Сэр Чарлз, как ступил на родную землю, так и ошарашил законопослушных домохозяек наукоемким заявлением, что болтливые хомоособи в ветхозаветные времена были с большой долей вероятности густоволосатыми обезьянами, с безопасного расстояния очень похожими на помесь макаки с шимпанзе. Ну возможно ли столь вопиющее зоологическое безобразие? Нам, мудропушистым котикам, давно известно, что все, куда менее мудропушистые организмы, нахально поедающие сливки и сметану (представьте, они еще и называют себя «млекопитающимися»), произошли от древних кошек! Почему? Да кошки есть везде, а хитрые обезьяны пасутся преимущественно в жарко-папуасских странах, исповедующих откровенное людоедство на фоне отсутствия в них древнегреческой демократии. Вот как чукчи-оленеводы и все остальные заиндевевшие эскимосы могли образоваться в скользких льдах от теплолюбивых приматов? О братья во светлой Дхарме, даже соседским курам ясно как пшенная каша в солнечный день, что в заявлении этого буржуазного натуралиста скрывается угрожающий общественной нравственности географический нонсенс. Налицо широко печальный, но закономерный итог нарушения карантинного режима, воспетого Лао-цзы в первых двух строчках этой восхитительной главы. Ух!» «О любезнейший кролик и котик милейший, – неожиданно заговорил стихами Неразумный, – Лао-цзы в этой скромной главе обнюхивает особенности поведения мудродвуногой особи (шэн жэнь), которая являет собой не многознающего эго-субъекта благих намерений и доброго нрава, а жизнерадостного Дао-рыцаря, не понаслышке знакомого с фундаментальной Реальностью. Дао-ум такого супергероя «ощущал» окружающую его среду обитания, минуя все подвиды сансарического восприятия, известные домохозяйкам как пять иллюзорных скандх. Вот Бодхисаттва Авалокитешвара, не выходя на деревню, каким органом своих нежных чувств созерцал эти навязчивые скандхи в виде бессодержательных галлюцинаций (Сутра Сердца Праджняпарамиты)? Конечно, личным Оком недвойственной Дхармы. О дерзновенные братья, Ясно Видя бессмертные фотоны изначального Света, неужто будет вам затруднительно ориентироваться во многоцветии явленного на «границе» Дао (гл.1) множества Сущего? Всеведение Святого Духа оттого и «ВСЕВЕДЕНИЕ», что не нуждаясь ни в какой информации, Дух «знает» все от альфы до омеги, молниеносно и в полном объеме. Кстати, глава 52 призывает к более радикальным мерам, нежели унылое сидение взаперти при закрытых окнах. В ней Совершенномудрый рекомендует захлопнуть и законопатить все без исключения дырки и щели. Зачем? Да, чтоб не «сквозило» в сознании. Святой Дух не терпит утечки своего божественного Света во внешнюю сферу эго-двойственности, где он автоматически испытывает преломление, помутнение и мучительное томление, зафиксированное еще в жалобных стонах премудрого Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме».
              Возвращаясь к тексту, мы поспешим звонко взвизгнуть, что ежели в первой строке иероглиф «чжи» обещает знание всего, что под Небесами (чжи тянь ся), а во второй – «цзянь» гарантирует Видение Небесного Дао (цзянь тянь дао), то, исходя из этих обещаний и гарантий, отдельным домохозяйкам может показаться, что древний мудрец, видя личным Оком Небесное Дао, обретал еще и редкосенсорную способность, не выходя за ворота, созерцать королевских пингвинов во льдах далекой Антарктиды. Под Небесами случается всякое, но признать, что божественное Видение вдруг одарило его столь экзотическим умением, мы не захотим. Знание, обретаемое в Колее Дао, это знание суперживого «Не Знания» (гл.71), которое являет собой нечто окончательно завершенное и колоссально совершенное (гл.25). Уж и не припомним, кто из древних Мастеров Дхьяны видел бесконечную вселенную в рисовом зернышке у себя на ладони, но так оно и есть. Зная Великое Одно, знаешь ВСЕ. Кроме того, Великое «Не Знание» не вычеркивает из сознания Дао-философа знание дискурсивное. Зеркалоподобная Праджня и Праджня Различающая сосуществуют в его сердце-уме мирно и весело. For example, Дао-рыцарь прекрасно знал, чем отличаются вершки от корнеплодов, а безобидные дураки от спесивых козлобаранов. Вималакиртинирдеша-сутра так и говорит, что устойчивый в первопринципе мудроиндус без усилий различал дхарма-лакшану или, на древнекитайский манер, все те же десять тысяч разноцветных существ и предметов.
              Экзотическое изречение «не видит, а именует» (бу цзянь эр мин) с точки зрения незыблемых устоев офтальмологии не поддается никакой честной разгрызке («разгрызка» – любимое и основное занятие вислоухого кролика Пи-Пу). Проблема, собственно, в одиноком «бу цзянь». Иероглиф «бу» – это отрицание, а «цзянь» – чувственное восприятие, в основном зрительное. Без вразумительного дополнения, уточняющего, чего именно не видит мудрый субъект, «бу цзянь» означает только то, что он или слеп на оба уха, или сидит-лежит-сопит, плотно зажмурив глазки и натянув поверх себя ватное китайское одеяло. Кроме прочего, «цзянь» несет внутри себя такие второстепенные значения, как обдумывать, вникать и размышлять, что, в принципе, могло бы вылиться в «не размышляет, а именует». К сожалению, в гуще пяти тысяч иероглифов «цзянь» в таком качестве ни разу не встречается, и допустить его на соседних строчках в разных значениях мы уж точно испугаемся.
              Если все-таки выглянуть в окно, чтобы насладиться шедеврами отечественного производителя, то следует сразу наябедничать, что «перевод» этой строки товарищем Ян Хин-шуном «Не видя [вещей], он проникает в их [сущность]» переводом не является. Это – отсебятина, кроме «не видя» не имеющая к оригиналу никакого отношения. Китаевед Малявин В.В. тоже не долго старался: «Ни на что не смотрит – а все понимает». В своих примечаниях он беспечно примечает, что «В 4-й строке сказано буквально: «Ни на что не смотрит, а именует». Для Лао-цзы правильно назвать реальность означает понять ее. В «Дао Дэ цзине» физическое зрение не раз противопоставляется пониманию (см. главы 21 и 52)». Ох-ох. Даже соседские куры уже впадают в торопливую оторопь от той ахинеи, что несет этот знатный профессор. Во-первых, в отношении заявленной им «буквальности» очень буквально и черным по белому в текстах Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И прописано «бу цзянь» (не видеть, not to see), а не «бу ши» (не смотреть, not to look at). Во-вторых, в главе 21 зрение с пониманием, вообще, не упоминаются, а в главе 52 и впрямь есть иероглифы «цзянь» и «мин» («цзянь сяо юэ мин» – «Видеть мельчайшее называется Ясность»), разглядеть в которых какие-либо «противопоставления» без изрядной порции «огненной воды» едва ли возможно. Знак «мин», выступая в главе 52 в качестве существительного, означает «свет, рассвет, ясность, зоркость». Это как глагол он символизирует процесс понимания, постижения et cetera. Так дело и не в том: в строке присутствует его омоним «мин» – имя, название, давать имя. Малявин В.В., отчетливо видя его своим «физическим зрением» (мудрокот Костя предложил более точное определение «физического зрения» – «зрение на физическом лице»), произвольно меняет «мин» (именовать) на «мин» (понимать), очевидно, в страстном стремлении подогнать смысл повествования под свои галлюцинации. Пытаясь оправдать эти лихие маневры ссылкой на легиста Хань Фэя, сей наученый муж еще и приписывает Совершенномудрому странную фразу «Правильно назвать реальность означает понять ее», за которую в любом приличном обществе сразу бы отключили газ и канализацию. Вот вешать на Лао-цзы свои доморощенные выдумки… Как «правильно назвать» такую реальность? Ай?
              Мы сильно уверены, что иероглиф «мин» (давать имя) стоит в строке (4) по элементарной причине того, что именовать – это различать. Ведь по заветам главы 1 обладание именем (ю мин) или наименование – Мать десяти тысяч вещей. В таком случае строка могла бы выглядеть как «Не видит, но различает», однако все равно…, что здесь делает иероглиф «цзянь»? Ох-ох. Так помимо главы 52, этот непокорный «цзянь» встречается в главах 22 и 24, где, как ему и положено, сопровождается дополнением, разъясняющим, что видит или не видит древнемудрый китаец. Тут же смысл выражения «бу цзянь эр мин», похоже, был принесен в жертву «визуальному благозвучию» («бу син эр чжи»; «бу цзянь эр мин»; «бу вэй эр чэн»), что сразу указывает на народно-творческую активность, как минимум, вокруг второго куплета. Многие главы «Дао Дэ цзин» заканчиваются сообщением, резюмирующим то, как ведет или должен вести себя желтый «шэн жэнь» в той или иной мудростандартной ситуации (гл. 2, 7, 29, 34, 57, 58, 63, 64, 66, 70, 72, 78). Все они начинаются с вводной присказки «ши и шэн жэнь» (поэтому мудрый человек) и при всей их краткости поддаются дешифровке и извлечению из них питательного смысла. Но с иероглифом «цзянь» не тот случай: китаец либо закрыл глазки, либо никак. Заботливые домохозяйки из любви к сладкозвучным рифмам укоротили строку до такой степени, что напрочь лишили ее смысла. Конечно, при желании можно выдумать что-нибудь калорийное, дабы наполнить ее достойным смысловым содержанием, но мы, с Великим Пекинесом, стараемся не впускать в себя грешные помыслы. Хотя соседские куры весь день истошно кудахтали из-под дырки в заборе, что с научной точки зрения именно так и надобно было поступить. Вот спросить бы их, во имя чего?

(6).     Строка (6) завершает описание загадочных процессов, присходящих в организме мудрокитайца в период его аскетического уединения. Согласно «бу вэй эр чэн» (Не; Делать; Но; Доводить до конца, успешно завершать), он, вообще, ничего не делает, откровенно игнорируя как сельскохозяйственную, так и культурную жизнь трудового коллектива древнекитайских домохозяек. Тем не менее, на зависть всем курам и уткам, он все доводит до конца, без лишних хлопот и усилий, успешно и вовремя, вызывая у нас, с Мудропушистым, чувство мимолетного стыда на фоне многолетних попыток залатать дырку в заборе, тем самым оградив наши грядки от набегов соседских кур-сепаратисток под предлогом гуманитарной помощи в сборе урожая.
              Не секрет, что мудрокитаец на просторах «Дао Дэ цзин» из-за отсутствия в его сознании эго-границ между субъектом и объектом, действует так же, как Дао, в волшебном стиле «У-вэй» или «Не Действием» (гл.37). Однако здесь вместо «у вэй» виднеется бином «бу вэй», однозначно информирующий о том, что «шэн жэнь», пребывая в благодушной релаксации, элементарно бездельничал, невзирая на срочную необходимость выщипывать сорняки с огуречных грядок. Возможно, мудрофилософ просто возлежал на печи, тупо уставившись в потолок своим мудрым взглядом или сидел на завалинке, куря папироску и размышляя о вечном. Why not? Только, что же при этом доводилось до победного конца с помощью иероглифа «;чэн»? Если сей мыслитель сподобился отрастить столь мощную мудрость, что от ее излучения в окружающую среду все было обречено на непременный успех, то сильно вопросительно, как после этих триумфальных свершений выглядел его некогда цветущий огород? Что там с помидорчиками и огурчиками? Ай? Не пора ли святому отшельнику отложить папироску, приподнять себя с завалинки и взбрызнуть их водичкой? Ладно летом хорошо, а как зима катит в глаза? С наступлением холодов повадки двуногих зверюшек резко меняются. Как говорят соседские куры, «Наш «шэн жэнь» уж не поет. И кому же в ум пойдет…»
              Не желая удручать «злой тоской» впечатлительных домохозяек, мы, с Великим Пекинесом, поспешим взвизгнуть, что восхитительное сочетание иероглифов «у вэй» попадается в тексте на каждом шагу. Причем, главы 37 и 48 радуют следующими остросюжетными сообщениями: «Дао всегда «У-вэй», но нет ничего, [что бы Дао] не делало» (37); «Теряет, и снова теряет. Вплоть до «У-вэй». «У-вэй» – и нет ничего, [что бы было] не сделано» (48). В обоих случаях последние шесть иероглифов выглядят как «у вэй эр у бу вэй». То есть, Лао-цзы на все пять тысяч иероглифов использует бином «бу вэй» всего два раза в связке «у бу вэй» (нет ничего делать) плюс непонятно зачем и в ущерб здравому смыслу вставляет его в эту строку в чистом виде. Ох-ох. Лично нам мерещится, что строка (6) так же, как и строка (5) – это философский агрофольклор. Древнезадумчивый крестьянин, прослышав на базаре про «У-вэй» и даже не подозревая, что он может хоть чем-нибудь отличаться от «бу вэй» (гл.2,3), тут же испытывал к этому сочетанию иероглифов жгучую африканскую любовь. Pourquoi? Because, измученный тяжким трудовым ритмом и непосильным налогообложением (гл.79), древнекитайский колхозник, будучи по совместительству народным баснописцем, был рад воспеть праздное безделье без его разрушительных последствий для своего огорода. Так нестандартный «у вэй» резал агропоэту слух. Вот он и заменил его на привычный для всех китайских обывателей «бу вэй» (не делать, не совершать). Как говорят соседские куры, «дешево, надежно и практично» (Бриллиантовая рука). Малявин В.В.: «Ничего не делает – а все свершает». Артур Уэйли: «Does nothing, yet achieves everything» (Ничего не делает, а всего достигает). Рихард Вильгельм: «He does not need to do anything and yet he completes» (Он не нуждается в том, чтобы что-либо делать, но все же он все завершает). Lau Din-cheuk и Ян Хин-шун как прирожденные китайцы, лучше всех знающие все про «бу вэй», предпочли выскользнуть из-под его общепринятого значения «не делать» в направлении все того же «у вэй» (не действовать). Поэтому их переводы звучат вполне мудрокитайским образом: «Accomplishes without having to act» (Достигает без необходимости действовать) и «Не действуя, он добивается успеха». Хитрокот Костя после беспробудной задумчивости во время послеобеденного сна предложил компромиссный вариант перевода, явно заимствованный им из его собственной героической жизни – «Не делает действий, но всегда сыт и доволен». Ах!
              Похоже, настоящая строка при всем своем кухонном содержании была призвана передать тот же смысл, что заложен в мудрокосмическом послании «у вэй эр у бу вэй» (У-вэй – и нет ничего, что бы было не сделано). Но не вышло: из «бу вэй эр чэн» получается лишь мудроленивый субъект на теплой печке, откуда он по щучьему велению и своему хотению успешно разрешает все народнохозяйственные проблемы. В руссконародных сказках полным-полно таких персонажей под общим названием «Иван-дурак на сивке-бурке».
              Строка (6) в мавантуйском исполнении преподнесла очередной сюрприз: вместо стандартного «бу вэй эр чэн» стоит совершенно уникальное «фу вэй эр чэн». Отрицание «фу» перед одиноким глаголом требует уточнения, что же конкретно отрицается. Роберт Хенрикс: «The negative in the last line – fu – posits an object to the verb it precedes – hence my «without doing a thing». It is conceivable that the negative in lines 4 and 5 were fu as well in the Ma-wang-tui texts. That would give us a reading of: «Therefore the Sage knows things without going to them; names things without seeing them, and completes things without doing a thing» (Отрицание «фу» в последней строке требует наличия существительного перед глаголом, которому оно предшествует. Отсюда мое «не делает ничего». Понятно, что отрицания в строках 4 и 5 мавантуйских текстов также были «фу». Это дало бы нам следующее прочтение: «Поэтому Мудрый знает вещи, не ходя к ним; именует вещи, не видя их; завершает вещи, не делая ничего»). Нам, с Великим Пекинесом, очень хотелось бы вильнуть хвостиком в восторге и изумлении, но все, что сохранилось от этих строк на мавантуйском шелке, это «фу вэй эр» в тексте «А» и «эр мин» с «фу вэй эр чэн» в тексте «В». Конечно, Роберт Хенрикс наверняка прав в своих предположениях, но на нет и сушеной морковки нет, как изволит выражаться вислоухий кролик Пи-Пу. Кроме того, отрицание «фу» все равно не вытягивает строку (5) (фу цзянь эр мин) на приемлимый уровень медицинской вменяемости. Что «бу», что «фу» – в обоих вариантах образуется настолько безутешная «экстрасенсорика», что даже вальяжные утки с другого конца деревни, заслышав густую мудрость этой строки, предпочли нахохлиться и унять свои вечно назидательные покрякивания. Схимники-огородники, возрадовавшись наступившему под Небесами безмолвию, тоже решили не упорствовать в поисках ускользающего от них смысла заключительных строк. Мелко крадущейся рысью, переходящей в резвый галоп, они со всех лап устремились на просторы своего вольного огорода, где их ждал плюшевый поросенок, свежая морковка и блюдечко с благословенной сметаной.
              Почему мудрокитаец, действуя «Не Действием» (У-вэй), всегда был прав и своевременно успешен? Потому, что внутри пространственно-временного континуума действовать, делать, и что-нибудь совершать разрешено только эго-субъектам относительно самих себя или беззащитных объектов, плавающих по атмосфере в ожидании того, когда эти нахальные субъекты извлекут из-под них выгоду и пользу. Пребывание сознания двуногой зверюшки в Великом Тождестве Дао-единства было несовместимо с иллюзией ее гордой обособленности. Для нее не существовало отдельных от нее объектов, над которыми ей можно было бы трудолюбиво трудиться за ради того или этого. Поэтому все, что такая зверюшка вытворяла под милосердными Небесами, древнекитайцы именовали «У-вэй» или чем угодно, но не обусловленной вдоль и поперек эго-активностью (гл.2,3). Ух!