Она

Ноги, ноги, ноги. Тысячи ног: иные спеша, иные в развалочку, уверенно, неуклюже, устало, в припрыжку, хромая. Большие и малые, бритые и волосатые, бледные и загорелые. Тысячи ног и марш — марш чемоданов. Парад сумок, рюкзаков и пакетов. Марш влево, марш вправо. Наций парад: русские, азиаты, арабы, индийцы, индейцы даже, афро. Тёмные, светлые, юные, молодые, старые. Тысячи ног влево, тысячи ног вправо. Тысячи лиц мимо.

Ещё шесть часов. Шесть часов разнообразного однообразия. Если летать, то, по возможности, прямым. Ох уж эти долгие стыковки. Аэровокзал всей своей массой давит — на задницу. Хочется, однако, ожидание попроще, а не попу поплоще.

А чем заняться? Чтение — оно же должно быть в удовольствие, музыка — в радость, фильмы — с интересом. Ведь всё надоедает, всё.

Позавтракать? Вы видели сколько стоит завтрак в Домодедово? Завтра, дома, на эти деньги я могу всех друзей досыта накормить. Вкусно, душевно и весело. Хотя. Друзья. Ведь если и один друг в гостях — уже здорово.

Один. Лица влево, лица вправо, лица мимо. Каково это — быть предметом интерьера? Скучно.

Кафе шумит лёгкой симфонией столовых приборов, шаги чужаков отмеряют время, ролики чемоданов выписывают невидимые узоры, телефонные монологи усложняют весь этот чересчур многолинейный саунддизайн. Какафония диалогов. Пассажирский Вавилон. Голосов, так много, что не слышно себя. В итоге важен только один — тот, что пригласит на посадку, через пять часов, в лучшем случае.

Вообще, не знаю как вы, а я предпочитаю без извинений: "Просим прощения за неудобства". Шесть часов ожидания посадки, но не извинений, точно. Скучно.

Телефон, инастаграм, соцсети. Сотни друзей — ноль сообщений, спят что ли? Сон - лучший выход, быстрый, но ненадёжный. Лучший, но абсолютно не гарантированный. Один раз моргнуть — идеально. Нет сна — тысячи ног вокруг. Считать, вместо баранов? Пробовал, грустно. Тысячи лиц мимо.

Ребёнок рядом, пассажир высокотехнологичной коляски с безмерно любящим пилотом. Вот кому не скучно. Ни книг, ни фильмов, ни музыки. Вокруг калейдоскоп из людей и интерьера. Новое, интересное, увлекательное. Слишком мал для скуки. Лишь бы пилот двигался без остановки, чтобы картинка менялась постоянно.

Два часа минус. Ещё два раза по столько же, если без извинений. Сидушка, что пресс многотонный, знает свое дело. Вокруг столько голосов, а слышу только задницу свою. Развлекусь, пройдусь, промнусь. Ага, тогда рискую остаться без пресса. Всё равно, этот займут, найду другой. Тысячи ног, тысячи лиц, тысячи задниц. Пассажиры входят, пассажиры уходят. Мягкое место пусто не бывает.

Поднимаюсь и попа сразу замолчала, ей по душе округлые формы — вернулись, претензий нет и голос пропал. Экватор! Три часа в активе. Всё не так уж плохо.

Придумал игру: щёлкаю пальцами и все люди вокруг исчезают. Щелчок — возвращаю на места. Чудеса воображения. Всё равно один. Вообразить могу всё что угодно, уснуть по желанию не могу. Обидно.

Тик-так, тик-так, чужие шаги отбивают время. Какие быстрей, какие медленней, какие-то стоят, сидят многие, выравнивая, уплощая мягкие формы. Кто-то умудряется уснуть — сидя, — счастливые люди. Не умею, в этом я бесталаннен. Вот если бы лечь. Если бы.

Слишком много самолётов, слишком много направлений. Ноги — куда их деть на этих сидушках? Проектировщики — явные враги сна. Всё продумали, всё — для локтей, не для людей. Сиди сколько влезет, лечь невозможно. Для взрослого, желающего спать, мужика неразрешимая головоломка.

Неужели? Остаётся час. Час страданий, три часа страха и дома. Да, боюсь летать. Обычное дело. Едва начинает потряхивать и ладошки неприятно увлажняются. Пытался контролировать — безуспешно. Тем страх заведует, не я. Сколько угодно аргументов придумывай, статистику поднимай, а самолётный тремор руки самовольно слизью паники покрывает. Воздушные перевозки — это, конечно, очень быстро. Быстро, скучно, страшно. Скучно, страшно — два поочередных состояния, никогда единовременно. Хоть в чём-то плюс. Страх — в перспективе, сейчас…

Неожиданно. Появляется линия. Глаза, взгляд, взгляд — встреча. Мимо — тысячи мужчин, мимо — тысячи женщин. Странно даже. Пассажиропоток — тридцать миллионов в год. Огромная безликая масса. Но одна линия, одно мгновение, чтобы понять — она. Не секунда даже, меньше, гораздо меньше. Может, то время когда моргаешь. Короткая вспышка тьмы, вспышка внимания, вспышка понимания следом. Видишь её впервые в жизни, а знаешь всю жизнь. И она тебя, и видишь что не знает, но узнаёт, также быстро как и ты, от того и линия вдруг, неожиданно.

Возвращаю ранее начатую игру, щёлкаю пальцами. Залы аэровокзала обнажаются, все вокруг исчезают, все кроме нас двоих, всю жизнь знакомых незнакомца. Время замедляется.

Какая ирония. Ещё несколько мгновений назад… сейчас хочется уже этих шести часов ожидания, хочется больше. Линия короче, глаза ближе. Ни страха, ни скуки. Тишина в пустоте огромного, как город аэровокзала. Но.

Голос женский, мелодичный, ненавистно сообщает столь долгожданное:
— Уважаемые пассажиры, объявляется посадка на рейс номер 341 авиакомпании Уральские авиалинии, сообщением Москва-Тюмень. Dear passangers…

Линия рвётся. Вот уже мои ноги, моё лицо вливается в бесконечный поток безразличия, поддерживать статистику, мимо, сквозь равнодушный интерьер. Мимо неё, мимо жизни, в полёт.

Три часа страха и возвращаюсь домой — один, но с надеждой. Она есть. Там — среди миллионов.