Несанкционированное письмо

Название: Непристойное письмо

Автор: Элеонора Хэллоуэлл Эбботт

Дата публикации: 29 апреля 2005 г. [электронная книга № 15728]
 Последнее обновление: 14 декабря 2020 г.

Язык: английский

Авторство: электронный текст подготовлен Робертом Шиммином и командой Project Gutenberg Online Distributed Proofreading Team


*** НАЧАЛО ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА GUTENBERG «НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ПИСЬМО» ***


Электронный текст подготовлен Робертом Шиммином и командой Project Gutenberg Online
Распределенная команда корректоров



НЕСКРОМНОЕ ПИСЬМО

Автор:

ЭЛЕОНОРА ХЭЛЛОУЭЛЛ ЭББОТТ

Автор книг "Веселый притворщик", "Леди прикованная к постели" и т.д. и т.п.

НЬЮ-ЙОРК
The Century Co.

1915







НЕСКРОМНОЕ ПИСЬМО


Поездка на поезде была очень долгой и медленной. Странствующий торговец
был довольно коротким и быстрым. А молодой электрик, развалившийся
в проходе вагона, был не то длинным, не то коротким, но очень
гибким, как кольчуга.

Коммивояжёр был не только невысоким и проворным, но и явно
толстым и щеголеватым в нарочито новом и чистом на вид
костюме желтовато-коричневого цвета. На блестящем чёрном
чемодане, который он держал на коленях, он с бесконечной
серьёзностью сортировал и пересортировывал большую и разнообразную
партию «дамских» розовых и голубых
Ребристые Undervests". Безусловно, никакой другой человек в целом, на юге-граница
Канадский поезд мог быть одновременно настолько искренен и так беззаботно.

Однако в Молодом Электрике не было ничего нарядного. От
его огромных ботинок из воловьей кожи до свинцового налета, который стекал с его грубого,
квадратного подбородка до самого края его удивительно светлых кудрей, он был
одно восхитительное месиво из тяжелого труда, старой одежды и улыбающихся голубоглазых людей
безразличие. И каждый раз, когда он пожимал плечами или скрещивал ноги,
он нелепо позвякивал и бренчал своими катушками
и изоляторов, как какой-нибудь великолепный молодой викинг из прошлого, наполовину загримированный
для современного шоу менестрелей.

 Помимо того, что он абсурдно светловолосый и абсурдно неряшливый, Молодой
У электрика было одно из тех необычайно милых, необычайно
жизнерадостных, странно загадочных, совершенно необъяснимых мужских лиц,
которые наполняют ваши чувства странным, безличным беспокойством, зудящим
беспокойством, как туманное, дразнящее напоминание о каком-то прежнем существовании
в доисторической пещере или, что ещё мучительнее, с покалывающим,
экстрасенсорным предчувствием какого-то удивительного эмоционального опыта, который ещё впереди.
На самом деле, это лицо почти неизбежно предстаёт перед испуганным взором женщины в тот единственный решающий момент её жизни, когда она не должна обращать внимание на чужие черты.

 Оно смотрит с услужливых плеч какого-нибудь сладкоречивого официанта в испуганные расширенные зрачки Белой Атласной Невесты, которая сжимает руку своего Жениха. Поднявшись с
гравийной насыпи, выкопанной лопатой, он устремляет свои
странно притягательные глаза на слёзы вдовы. Спрыгнув с
седла, украшенного серебряной отделкой, он улыбается своей
электризующей,
задумчивая улыбка на лице крестьянина, измученного непосильным трудом. Сквозь тонкие
белые перила всегда идущего _вперед_ парохода она проникает в твое
серое, запертое в четырех стенах сознание, как алые брызги. И
секрет лица, конечно же, в «притягательности», но, ради спасения своей души,
вы не смогли бы в каждом конкретном случае решить, в чём именно заключается эта притягательность: в личности или в физиономии — в простой случайной,
совпадающей, беспорядочной гармонии лба, скул и лицевых мышц.

Что-то действительно есть в своеобразном расположении челюстей молодого электрика
Он совершенно определённо предупредил вас, что если вы когда-нибудь хотя бы намекнёте ему на маленькое сентиментальное слово «приманка», он, скорее всего, «прихлопнет» вас на первом же импульсе как маньяка, а на втором — как лжеца, при этом улыбаясь вам странной морщинистой кожей вокруг глаз.

Голос «Путешествия по железной дороге» был глухим, неясным, разнородным,
наполненным запахом золы бормотанием скрежещущих колёс и дребезжащих оконных рам;
но голоса «Коммивояжёра» и «Юного электрика»
были пронзительными, грубыми, пронзительными, инертными, вечно меняющимися, после того как
множество человеческих голосов, обсуждающих дела
Вселенной.

"Каждый человек, — нравоучительно заявил коммивояжер, — каждый человек
за свою жизнь написал хоть одно необдуманное письмо!"

"Только одно? — насмешливо переспросил молодой электрик,
превосходя даже самый громкий рёв и грохот поезда.

С довольно тихим, прерывистым смешком, выражающим веселье, молодой человек
Девушка, сидевшая на сиденье прямо за коммивояжёром, наклонилась вперёд
и очень нежно коснулась его плеча.

 «О, пожалуйста, можно мне послушать?» — спросила она довольно откровенно.

С улыбкой, столь же доброжелательной, сколь и удивленной, Коммивояжер
наполовину развернулся на своем сиденье и вопросительно посмотрел на нее поверх
золотой оправы своих очков.

"Ну, конечно вы сможете слушать!" сказал он.

Коммивояжера был не дурак. Люди как-нить Лиль
были специальности. Даже при первом беглом взгляде на лицо юной девушки ни яркие светлые волосы, ни роскошные меха ни на секунду не ввели его в заблуждение. Точно так же, как высокий пояс священника, который он носит как знак достоинства и чести,
в любой мыслимой ситуации, так же как и высокий лоб женщины, который позволяет ей с восхитительной безнаказанностью участвовать во многих беседах, которые вряд ли были бы уместны для её сестры с низким лбом.

 С особой вежливостью продавец снял свою аккуратную коричневую шляпу-дерби и аккуратно положил её на свободное место перед собой.
Затем, ловко повернув свой чемоданчик так, чтобы он соответствовал его новому изогнутому положению, он начал проставлять маленькие колючие ценники на
попеременно расположенных розовых и голубых сетках.

"Ну конечно, вы можете слушать!" — добродушно повторил он. "Путешествовать в одиночку'
Ужасно глупо, не так ли? Полагаю, вы были рады, когда из-за сломанного обогревателя в спальном вагоне у вас появилась возможность зайти сюда и взглянуть на несколько новых лиц. Конечно, вы можете слушать! Хотя, видит Бог, мы не говорили ни о чём особенно интересном, — добросовестно объяснил он. «Понимаете, я просто спорил со своим юным другом, что если женщина по-настоящему любит вас, она последует за вами, несмотря ни на какие обвинения или позор, — я сказал, что она последует за вами куда угодно, — куда угодно!»

«Не куда угодно», — с ухмылкой возразил молодой электрик. «Не наверх»
телеграфный столб!" - смущенно повторил он.

"Да-а-а... я это слышала", - беспечно признала Молоденькая девушка.
бесстыдство.

"Следовать за вами "везде", вот что я сказал", - настаивал Коммивояжер
почти раздраженно. "Следовать за вами "везде"! Бегите! Идите! Ползти
на четвереньках, если это действительно необходимо. И все же... - Словно
неровная коричневая линия, проведенная внизу колонки цифр, его
брови сошлись в окончательном расчете. "И все же..." - осторожно прикинул он.
"И все же... бывают моменты, когда я не настолько уверен
что с ней после вас-это уже не особо лестно для Вас, чем если
вы грабитель. Она не столько за тобой, я думаю, потому что вы
она любит тебя потому, что ты получил ее любовь. Бог знает, что дело не только в этом.
она боится потерять тебя, себя. Это то, что она уже вложила в тебя
вот что ее беспокоит! Все её детские мечты о любви и замужестве, возможно, были
хитрыми, как у ребёнка; и, возможно, зимой, когда она уже почти
повзрослела, она спорила с тобой из-за виски; а летом ты, скорее всего, болел брюшным тифом; и весной
ребёнок родился — о, конечно, весной, когда родился ребёнок!
Боже! Если, проглотив ещё одну историю, которую ты ей расскажешь, она сможет
продолжать переваривать все старые истории, которые ты ей когда-либо рассказывал, — если,
простив тебя ещё раз, она сможет, так сказать, сохранить изначальную ценность всего этого чёртова
дела, — если,

— О, так вот что ты имела в виду под «всем этим чёртовым делом», да? —
внезапно воскликнула девушка помоложе, отодвигаясь к переднему краю своего
места. На её щеках появилась почти озорная улыбка
оживляться. "О, да! Я тоже это слышала!" - весело призналась она.
"Но с чего все началось? С самого начала? Что было
первое, что вы сказали? С чего вы заговорили об этом? О,
пожалуйста, извините меня за то, что я вообще что-то слышала, - резко закончила она;
«Но я уже пять ужасных дней путешествую одна, всю дорогу от Британской Колумбии, и если вы будете продолжать говорить интересные вещи в поездах, вам придётся столкнуться с последствиями!»

В её голосе не было ни капли покровительственного тона или снисходительности.
голос, но, скорее, неуклюжая, наивная дружеская интонация, как у одинокого монарха, временно спустившегося со своего трона, чтобы
поговорить с каждым, кто попадётся на пути: «Король может посмотреть на кошку! Может!
 Может!»

Щеки юного электрика начали яростно краснеть. Казалось, он забавно краснел перед тем, как заговорить, и эта манера придавала абсурдно-вычурный оттенок даже самым банальным его словам.

«Полагаю, тебе придется рассказать ей о Рози», — сказал он.
— с ухмылкой предложил коммивояжеру.

"Да! О, расскажите мне о «Рози», — с капризным нетерпением попросила девушка.
— Кто такая «Рози»? — со смехом настаивала она.  — Я схожу с ума по «Рози» последние полчаса!

"Ну, "Рози" - это вообще никто ... вероятно", - сказал Коммивояжер
слегка криво усмехнувшись.

"О, тьфу!" - покраснел молодой Электрик, собрав все морщинки вокруг своих голубых глаз.
"О, тьфу!" - улыбнулся он. "О, тьфу! Давай, продолжай.
расскажи ей о "Рози".

— Ну, я же говорю вам, что ничего особенно интересного в этом не было.
- неуверенно запротестовал Коммивояжер. "Мы просто пошутили
во-первых, немного по поводу количества совершенно бессмысленного,
не подлежащего учету груза, который осядет в карманах парня; а затем немного
что-то вроде обгоревшего листа бумаги, который у него был, или что-то в этом роде, досталось ему.
рассказывает мне о неприятном, обжигающем столкновении, которое у него было сегодня с
провод под напряжением; а потом я начал рассказывать ему здесь об одном моем друге
и очень хорошем парне, который упал замертво на улице
однажды прошлым летом с безадресным, напечатанным на машинке письмом в руке.
Карманное письмо, которое начиналось со слов «Дорогая малышка Рози», называло её «милой», «дорогушей» и «драгоценной», назначало довольно глупый ужин на четверг в Нью-Хейвене и заканчивалось — в Божьем времени — на четвёртой странице словами «Навеки твоя, и даже больше. Том». Теперь жену покойного звали Марта.

Совершенно неожиданно для самой себя девушка-подросток расхохоталась,
и её смех подхватил скрытое веселье на лице молодого
электрика. Затем, так же неожиданно, она откинулась на спинку
кресла.

"Я не называю это нескромное письмо!" возмутилась она почти
с обидой. "Вы могли бы назвать это письмо мошенническим. Или глупое письмо.
Потому что это наверняка написал либо плут, либо дурак! Но "нескромный"?
М-м-м, нет!"

— Ну, ради всего святого! — сказал коммивояжёр.
 — Если вы не называете это непристойным письмом, то как бы вы его назвали?

 — Да, конечно, — выдохнул молодой электрик, — как бы вы его назвали?
 То, как он произнёс этот вопрос, придало ему почти трагический смысл.

«Как бы я назвала «нескромное письмо»? — размышляла девушка.
медленно. «Почему-почему-я думаю, что «нескромным письмом» я бы назвал письмо, которое было чем-то вроде... азартной игры, возможно, но письмо, которое было совершенно, абсолютно законным для вас, потому что вы рисковали своими интересами и своей жизнью, а не счастьем своей жены или честью своего мужа». Письмо,
возможно, это было бы немного рискованно - но письмо, я имею в виду, это
абсолютно справедливо!

"Но если это абсолютно "справедливо", - запротестовал Путешествующий
Продавец, обеспокоенно: "Тогда откуда в творении взялось "нескромное"
?"

У Молоденькой Девушки отвисла челюсть. «Ну, в этом-то и заключается «нескромность», — возразила она, — потому что вы не можете заранее доказать, что ставки, на которые вы играете, абсолютно «честны». Я не знаю, как это точно выразить, но мне кажется, что только самые незначительные вещи в жизни предлагаются в открытых упаковках, а всё важное приходит в очень плотных упаковках. Вы можете слегка постучать по ним и предположить, какой они формы, и можете слегка потрясти их и предположить, какого они размера, но вы никогда не сможете открыть их и
докажи им — пока деньги не будут выплачены и навсегда не исчезнут из твоих рук. Но, боже мой! — воскликнула она, заметно оживившись. — Если бы ты поместил объявление в самой большой газете самого большого города в мире, сказав: «Каждый, кто когда-либо в своей жизни писал непристойное письмо, приглашается на массовое собрание», — и если бы люди действительно пришли, ты бы увидел самое выдающееся публичное собрание в своей жизни! Епископы
и судьи, государственные деятели и красивые светские дамы, а также маленькие старички
Седовласые матери — да и вообще все, у кого хоть раз в жизни была красная кровь,
достаточно сильная, чтобы записать на холодных белых листах
один жизненно важный, трепещущий, вызывающий сомнения факт, который в тот момент имел для него наибольшее значение! Но ваша «дорогая», и ваша «милая девочка», и ваша «драгоценная с розовыми пальчиками» — чепуха! Это не по-настоящему! Да в этом же нет никакого смысла!

И снова раздался смех молодой девушки, лёгкий, радостный, совершенно
поверхностный.

Даже серьёзный коммивояжёр наконец сдался.

"О, да, я знаю, это звучит шуточно," он признал, криво. "Похоже,
что-то из летних шоу или дешевый воскресенье
дополнение. Но я не думаю, что это звучало так специально обвинил комикс
к вдове. Я думал, что она нашла много-в куче не удержался
костюм ее. О, конечно, — поспешно добавил он, — я знаю, и Марта знает, что Томкинс вовсе не был таким уж дураком. И всё же, в конце концов, если хорошенько подумать, Томкинса
звали «Томми», и четверг определённо был его днём в Нью-Йорке
Хэйвен, и это был ярд красной фланели, которую Марта попросила его
принести ей домой, а не алую автомобильную вуаль, которую они нашли в его кармане. Но, Марта, — говорю я, — конечно, Марта, это намного лучше, чем то, как мы, ребята, которые так много путешествуют на машинах и поездах, постоянно и вечно собираем автомобильные занавески — десятки, _десятки_ — красные, синие, розовые, жёлтые — да я не удивлюсь, если у моей жены в верхнем ящике комода их целых тридцать четыре!«--Я бы не удивилась», -- говорит Марта, наклоняясь всё ниже и ниже.
Синяя хлопковая рубашка Томкинса, которую она пытается разрезать на
комбинезоны для ребёнка. «И, Марта, — говорю я, — это письмо — просто
шутка. Кто-то из мальчишек наверняка подшутил над ним!» — «Ну конечно, —
говорит Марта, кривя рот, как будто ребёнок пришил его на машинке. «Ну конечно!» Как ты посмел подумать...'"

Подняв одну кустистую бровь, Продавец повернулся и вопросительно уставился
в пространство.

"Но всё же, между нами говоря," продолжил он рассудительно,
"всё же, я готов поспорить на что угодно, что это не просто...
Смерть, которая день за днём и ночь за ночью тянет Марту вниз,
хромая, ковыляя и неуклюже ступая. У Марты болит душа.
 Вот что её беспокоит. И да поможет Бог тому, у кого болит душа!
Боже, помоги любому, у кого есть хоть одна-единственная, одинокая больная мысль, которая
продолжает крутиться в голове, снова и снова, погружаясь в прошлое,
натыкаясь на будущее, беспокоясь, тревожась, вечно
разрастаясь. Боже! По сравнению с этим тесные туфли — это удобные тапочки, а
капающая на голову вода — это абсолютный покой! — Посмотрите внимательно на Марту,
Я говорю: «Каждую ночь, когда старая луна сияет, как во время ухаживания,
каждый день, когда счёт мясника приходит домой огромным, как распухший
слон, когда калека-пасынок снова пытается перерезать себе горло,
когда младший ребёнок смешно чихает, как его отец, — КТО БЫЛ
РОЗИ? КТО БЫЛА РОЗИ?»

 «Ну, а кто была Рози?» — рассеянно спросила девушка.

"Да ведь Рози была никем"! - рявкнул Коммивояжер. - "ничем"
совсем - возможно." Совершенно невольно его голос затих.
Он перешел в подозрительно минорную тональность. "Но все равно", - продолжил он
более яростно: "все равно - это просто маленькое проклятое словечко
"вероятно", которое создает весь беспорядок и беспокойство - потому что, поскольку
насколько я могу судить, женщина может вынести абсолютно все под Божьим
небом, которое она знает; но она просто встает и не может вынести ни малейшего,
самые незначительные, не требующие учета вещи, в которых она не уверена. Ответы могут
убить их, но именно вопросы пожирают их заживо.

На какое-то время взгляд Продавца в золотых очках устремился
на заснеженный пейзаж. Затем он сорвал с себя
очки очень осторожно запотели от его дыхания.

"Так вот... я... не... какой-нибудь ... святой", - задумчиво произнес Коммивояжер
"и на меня ... особо не на что смотреть, а находясь на
дорога - это не тот бизнес, который точно повысил бы мою ценность в глазах
женщины, которая на самом деле искала какое-нибудь безопасное место для того, чтобы
сохранить свою привязанность; но я еще никогда не рассчитывал работать с кем-либо
фирма, которая не выполнила свои рекламные обещания, и если ухаживание мужчины
не является его личной рекламой
предложением - тогда я ничего не знаю о ... ни о чем! Так что , если я
Если я внезапно загнусь в железнодорожной катастрофе, или при пожаре в отеле, или в драке в салуне, я не рассчитываю, что оставлю своей жене много «тяжёлых мыслей». Когда мужчина хочет, чтобы его память оставалась свежей, он не имеет в виду гангрену!

«О, конечно, — более жизнерадостно продолжил продавец, — внезапная кончина оставляет все дела незавершёнными — множество странных, горьких на вкус вещей, которые, вероятно, были бы в порядке, если бы у них было время созреть. Я не сомневаюсь, что многое из этого привело бы мою жену в ярость, но ничего, я
Я рассчитывал, что она не поймёт. Я имею в виду, что не будет никаких вопросов
из офиса и никаких новостей с дороги, которые она не сможет
встретить. На мой взгляд, страхование жизни — это не единственная
защита, которую мужчина должен обеспечить своей вдове. Обеспечь ей будущее — если сможешь! — таков мой девиз!— Но мужчина — это просто бездельник, который не заботится о своём
прошлом! Возможно, в ближайшие годы у неё будет много проблем с оплатой
своих счетов, но ей не придётся беспокоиться о моих.
Говорю вам, на моих похоронах не будет дам в траурных платьях, которых моя жена не знает по именам!

Внезапно раздался оглушительный хохот коммивояжера, перекрывший рёв машины.

"Расскажите мне о своей жене," — с лёгкой грустью сказала девушка.

Вокруг щедрого рта Коммивояжера заиграл громкий смех
, сменившийся застенчивой улыбкой школьника.

"Моя жена?" он повторил. "Рассказать вам о моей жене?" Да нет
рассказывать особо нечего. Она же маленькая. И молодой. А школа-учитель. И Я
женился на ней четыре года назад."

«И жили они долго и счастливо», — насмешливо протянула девушка.

"Нет!" — откровенно возразил коммивояжер. "Нет! Мы
не знали, как быть счастливыми, до последних трех лет!"

И снова его смех разнесся по машине.

"Боже! Посмотрите на меня!" — сказал он наконец. "А потом подумайте о
о ней! - Маленькая, юная, к тому же школьная учительница, и она берет с собой стихи для чтения
в поезде так же, как вы или я взяли бы газету! Боже! Что бы
вас ожидают?" Снова его рот начал дергаться немного. "А я то думал
это были почти все ее вина-в первый год", - признался он
— с восторгом. «А потом, вдруг, — с жаром продолжил он, — вдруг, однажды, я сказал ей, более озорно-зловеще, чем когда-либо: «Кажется, мы не очень-то ладим, да?» И она медленно покачала головой. "Нет, мы не обращаемся!" - говорит она. - "Может быть,
ты думаешь, что я не совсем правильно к тебе отношусь?" Я немного разозлился.
"Нет, ты не обращаешься! — То есть не совсем правильно, — говорит она и прижимается головой к моему плечу, устраиваясь поудобнее. — Может, ты покажешь мне, как обращаться с тобой — правильнее, — говорю я, немного смутившись.
— Я совершенно уверена, что могла бы! — говорит она, наполовину смеясь, наполовину плача. «Всё, что тебе нужно делать, — говорит она, — это просто смотреть на меня!»
— Просто смотреть, что _ты_ делаешь? — спросил я, снова немного ощетинившись.
— Нет, — говорит она, такая милая и нежная, — всё, что я хочу, чтобы ты делал, — это смотрел, чего я _не_ делаю!»

Немного нервничая, коммивояжер потянулся вверх и
поправил галстук, как будто воротник внезапно стал ему тесен.

 «Так вот как я научился вести себя за столом, — ухмыльнулся он, — и так я
научился не ругаться, когда злился дома, и
Вот так я и научился — о, очень многому — и вот так я и научился, — ухмыляясь всё шире и шире, — вот так я и научился не приходить домой и не рассказывать всё время о «персике», которого я видел в поезде или на улице. У моей жены, видите ли, есть маленький шрам на лице — его не видно, но она ужасно чувствительна к этому, и
«Джонни, — говорит она, — разве ты не замечаешь, что я никогда не спешу домой и не рассказываю тебе о замечательном стройном парне, который сидел рядом со мной в театре, или о просто элегантной грамматике, которую я услышала в
лекция? Я узнаю стройного мужчину, когда вижу его, Джонни, — говорит она, — и мне нравится хорошая грамматика, как и в следующем предложении, но хвалить их перед тобой, дорогая, не кажется мне таким уж вежливым. Хвастаться красивыми женщинами перед некрасивой женой, Джонни, — говорит она, — это примерно то же самое, что хвастаться богатыми мужчинами перед мужем, который разорился.

"О, я говорю вам, что человек - дурак", - размышлял Коммивояжер.
рассудительно: "Человек - дурак, когда женится на женщине, которая не ходит на работу.
намеренно, чтобы изучить и понять свою жену. Женщины ужасны.
их можно понять, если только правильно подойти к делу. Да ведь единственное, что
Больше всего на свете их раздражает страх, что мужчина, за которого они
вышли замуж, не слишком умён. Когда я только женился, я думал, что моя жена ужасно
резко отзывается о других женщинах. Но, Господи!
когда ты указываешь на девушку в машине и говоришь: «Ну разве у этой девушки не самые роскошные волосы, которые ты когда-либо видел в своей жизни?» — а твоя жена отвечает: «Да, Джордан этой зимой продаёт их по шесть за доллар семьдесят пять», — она вовсе не хочет тебя подколоть.
Нет! — говорю я тебе, — просто это заставляет женщину чувствовать себя просто
Глупо думать, что её муж знает даже меньше, чем она.
О, Господи! Ей всё равно, сколько вы хвалите стиль дочери бакалейщика или орфографию вашей стенографистки, если вы показываете, что вы _не менее умны_ и понимаете, что у дочери бакалейщика скверный характер, а орфография вашей стенографистки — едва ли не лучшее, что в ней есть.

«Да ведь мужчина пойдёт и заплатит все свои деньги за хорошую охотничью
собаку, а потом будет упрекать свою жену за то, что она лучший в мире необученный ретривер. Да, сэр, именно так она и есть — ретривер, верный,
умная, абсолютно неиспорченная, не видящая в жизни ничего, кроме как
выслеживать и приносить своему мужу все возможные интересные факты в
мире, которых он ещё не знает. А потом она так радуется и
гордится тем, что у неё во рту, что это почти разбивает ей сердце, если
её мужчине, кажется, всё равно. Итак, секрет её дрессировки заключается в том, что она никогда не станет утруждать себя поиском и приношением вам новостей, которые, как она видит, вам уже известны. И как только мужчина однажды оценит всё это, в дом придёт радость!

— Вот, например, Элла, — задумчиво продолжил коммивояжёр. — Элла тоже коммивояжёр. Продаёт дробовики в Арустуке. Да, дробовики! Забавно, не так ли, а я продаю нижнее бельё? Элла ужасно умная девушка. Золотая. Но дерзкая? О,
Боже мой! — Ну, однажды я привёл бы её в дом на воскресенье,
и расхваливал бы её как «персик» и «чудесного парня»,
восхищался бы её глазами, хвастался бы её умом и вообще
делал бы всё возможное, чтобы сгладить все её недостатки.
болтала бы, сколько могла. И эта моя маленькая ретриверша сразу бы приступила к работе и вынюхала бы всё, что можно было бы сказать о Элле, что было бы не в её пользу, и принесла бы мне, довольная и гордая, как щенок, ожидая, что её будут гладить и хвалить за удивительную проницательность. И в субботу точно было бы уныние.

«Но теперь — теперь — я говорю: «Жена, я приведу Эллу на воскресенье. Ты никогда её не видела, и она тебе точно не понравится. Она
крупная, эффектная, иногда немного грубоватая, и она красит губы
у нее слишком большие щеки, и она, скорее всего, даст мне подзатыльник
. Но твоему старику было бы очень полезно в деловом плане, если бы ты
был с ней поласковее. И я собираюсь отправить ее сюда в пятницу, на
день раньше меня". - И о, боже!— Я только-только выскочил из машины в субботу вечером, а моя маленькая жена уже стоит на углу улицы, повязав свитер на голову, и прыгает с одной ноги на другую — она так взволнована, что вложила свою руку в мою и рассказала мне всё. «И Джонни, — говорит она, — ещё до того, как
Я сняла перчатку — «Джонни, — говорит она, — правда, знаешь, я
думаю, что ты поступил с Эллой несправедливо. Да, правда, я так думаю. Ведь она такая же добрая! И она показала мне, как перешить моё прошлогоднее пальто в
красивую весеннюю курточку!» И она испекла нам шоколадный торт размером с кастрюлю. Да, испекла! И, Джонни, не смей говорить ей, что я тебе рассказал, но ты знаешь, что она отправляет сына своего брата в Дартмут? И, старина Джонни Клиффорд, мне плевать, красит она губы или нет, и тебе тоже должно быть плевать! Вот так!'"

С внезапным запоздалым раскаянием продавец перевёл весёлый взгляд на открытую книгу, лежавшую на коленях у девушки.

"Я, наверное, слишком много болтаю," — пробормотал он.  "Полагаю, вам не терпится прочитать свою историю."

На лице девушки отразилась странная смесь юмора и серьёзности. — В чтении нет особого смысла, — сказала она, — когда можно послушать, как говорит умный человек!

С таким же пренебрежением, с каким утка стряхивает шампанское со спины, коммивояжёр
пожал плечами, принимая комплимент.

"О, я достаточно умён, — проворчал он, — но я не утончённый."
К кончикам его ушей прилила кровь от настоящего
стыда.

"Вот есть же путешественники, — сокрушался он, — такие же
ловкие и утончённые, как любой президент колледжа, которого вы когда-либо видели. Но я? Я бы выглядел грубым, если бы пил тёплое молоко из позолоченной ложки. У меня нет никакого
образования. И к тому же я толстый! Почти жалобно он повернулся и
секунду переводил взгляд со смущенной улыбки Молодого Электрика на
более утонченную улыбку Юной Девушки. "Ну, мне почти пятьдесят лет
, - сказал он, - и с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, единственное, чему я научился за всю свою жизнь.
Я узнал то, что узнал в поездах, общаясь с теми, кто сидел рядом со мной. Иногда я узнаю о курах. Иногда о национальной политике. Однажды молодой фермер-канадец, который всю ночь ехал со мной из Сент-Джона, рассказал мне всё о Французской революции.
  А иногда старшеклассники делятся со мной знаниями по астрономии. И на этом самом месте, где я сейчас сижу, по-моему, сидела женщина-даго с красным платком на голове, которая работала на ферме по выращиванию анютиных глазок недалеко от Бостона.
Она ездила со мной в город каждый вечер в течение месяца, и она
Она немного подучила меня говорить по-дагоски, и я заплатил ей за это пять долларов.

«О боже мой!» — сказала девушка с неподдельной искренностью.
«Боюсь, вы ничему у меня не научились!»

«О да, научился!» — воскликнул коммивояжер, и его круглое лицо внезапно озарилось искренним удовольствием. «Я узнал о совершенно новом типе женщин, о которых можно
рассказать жене. И я готов поспорить на сто долларов, что вы гораздо больше похожи на «женщину»,
чем готовы признаться нам. Здесь нет никаких провинциалок...
«Не смей со мной разговаривать — я впервые в жизни еду в поезде.
Ты! Держу пари, ты много путешествовала — объездила весь
мир — мерзла на айсбергах и обжигалась в тропиках».

 «У-у-у», — рассмеялась девушка.

— И я готов поспорить, что вы хотя бы раз в жизни встречали генерал-губернатора.

 — Да, — сказала девушка, всё ещё смеясь. — Он ужинал у меня дома неделю назад.

 — И я готов поспорить, что вы, как никто другой, — проницательно заметил коммивояжёр, — высокомерны с людьми своего круга.
вроде того. Но с такими людьми, как мы — я и электрик, или вдова солдата из Южной Африки, которая стирает ваши вещи, или эскимос в цирке, — вы просты, как котёнок. Все твои сверстники для тебя — не более чем взрослые люди, и ты относишься к ним как к взрослым — сто центов за доллар, — но все наши сверстники для тебя — _приятели по играм_, и ты относишься к нам так же легко и непринуждённо, как если бы ты скатился на пол и стал играть с любым другим ребёнком. О, ты можешь взяться и за другое предложение — танцы и
Шары и всеобщее великолепие золотых кружев; но это не те бездельники, которые сидят в гостиных и болтают о погоде, и это не то, что удержит вас надолго, когда всё ваше сердце рвётся за забор к детям, которые играют в игры. И, кстати, — он резко оборвал себя, — не сочтете ли вы меня ужасно дерзким, если я спрошу, как вы так укладываете волосы? Потому что, будь я проклят, после того, как я вернусь
домой, ужин закончится, посуда будет вымыта, и я просто лягу спать,
моя маленькая женушка разбудит меня и скажет: «О, только
«И ещё кое-что. Как та дама в поезде уложила волосы?»

Подняв подбородок в порыве тихого, но восторженного смеха,
девушка повернула голову на пол-оборота и подняла свои узкие руки в
чёрных перчатках, чтобы поправить заколку из черепашьего панциря.

"Ну, это очень просто, — объяснила она. — Это всего лишь три завитка,
и два локона, а потом завиток.

 — А потом завиток? — серьёзно переспросил коммивояжёр, очень аккуратно записывая
рецепт на блестящей чёрной поверхности своего чемоданчика. — О, надеюсь, я не слишком фамильярничаю, — добавил он с
внезапное раскаяние. "Возможно, мне следовало сначала представиться.
Меня зовут Клиффорд. Я барабанщик Sayles & Sayles. Мэн и Приморские провинции
вот мой маршрут. Бостон - министерство внутренних дел. Когда-нибудь
бывали в Галифаксе? - с легкой гордостью поинтересовался он. "Делать ужасно большой бизнес
в Галифаксе! Вы случайно не знаете магазин "Эмпориум"? "Лондон",
"Ливерпуль" и "Галифакс Эмпориум"?

Молоденькая девушка на секунду прикусила губу, прежде чем ответить. Затем,
очень тихо: "Да-е-с, - сказала она, - я знаю "Эмпориум" ... немного. Это
то, что ... я ... владею кварталом, в котором находится "Эмпориум"".

— Ого! — сказал коммивояжер. — О, боже! Теперь я _знаю_, что слишком много говорю!

Нервно извиняясь, молодой электрик поднял худую, ловкую, механическую руку и размазал еще одну черную полоску по лбу, отчаянно пытаясь привести свои взъерошенные желтые волосы в порядок, подобающий даме, владеющей деловым кварталом в любом городе.

— У моего отца когда-то был магазин в Малдене, — слегка запинаясь, сказал он.
— Но он сгорел, и у нас не было страховки. Мы
Нам всегда не везло. Ничего хорошего нам не доставалось!

Пока он говорил, малыш, сидевший на переполненном сиденье в передней части вагона,
пробрался по проходу, раскачиваясь и цепляясь за поручни, как усталые,
нервные дети в поездах.
Поколебавшись мгновение, она без улыбки посмотрела на сияющее лицо продавца, не обратила внимания на протянутую руку девушки и с внезапным довольным смешком неуклюже забралась на свободное место рядом с молодым электриком, порылась в
Он суетливо зашевелил руками и ногами, пытаясь
устроить себе удобное гнездо, а затем наконец устроился поудобнее,
повиснув на коленях юного электрика, и задремал с
приятным, дружелюбным, беззаботным видом уставшего щенка. Почти
неосознанно юный электрик протянул руку и расстегнул
тугой воротник тяжёлого, душного маленького пальто; но ни один
взгляд, брошенный им на странного ребёнка, ни на секунду не
привлек и не приласкал его. На мгновение его улыбающиеся глаза
— успокоил он измученную, бормочущую что-то по-французски мать-франко-канадка, которая вытянула шею, чтобы посмотреть, что происходит в передней части машины.

"С ней всё в порядке. Оставьте её в покое!" — жестикулируя, он обратился к ребёнку и матери.

Затем, повернувшись к коммивояжеру, он задумчиво произнёс:
"Говорить — это хорошо. Но откуда, чёрт возьми, у тебя время на
размышления? У тебя есть дети? — внезапно спросил он.

 «Нет», — ответил коммивояжёр. «Думаю, моя жена для меня достаточно ребёнок».

Вокруг глаз молодого электрика появились причудливые морщинки,
выражающие удивление. «Ха!» — сказал он. "У меня их шесть".

"Ну и дела!" - хихикнул Продавец. "Мальчики?"

Брови молодого электрика удивленно приподнялись. "Конечно, они!"
"мальчики!" - сказал он. "Ну, конечно!"

Коммивояжер посмотрел вдаль в окно и
издал длинный, хриплый свист. «Как, чёрт возьми, ты собираешься о них заботиться?» — спросил он. Затем его лицо внезапно посерьёзнело. «Дома нас было только двое — я и Дэниел, — и даже в этом случае никогда не хватало всего на всех».

На мгновение девушка-подросток скептически посмотрела на
У коммивояжера был вид процветающего человека.

"Вы не похожи на человека, которому никогда не хватало, — сказала она с улыбкой.

"Еды? — спросил коммивояжер. — О, чёрт! Я думал не о еде. Я думал об образовании. О, конечно, - добросовестно добавил он.
- конечно, когда урожай был не слишком обильным
или слишком светлым, папе обычно удавалось тем или иным способом доставить
Нас с Дэниелом в школу. И обучение было просто безумие для меня, и не
один орех так сложно или так зелено, что я не chawed и укусил
Я пробрался внутрь. Но Дэниел — Дэниел почему-то не мог понять, как
проникнуть в мягкую грушу Бартлетт без ножа или вилки — пальцами
другого человека. Он был неплох, знаете ли, но просто не мог
найти свой собственный путь внутрь чего-либо. И вот, когда пришло время, — ухмылка на лице коммивояжера слегка скривилась в
уголке, — и вот, когда пришло время, — это была ужасно приятная, благоухающая июньская ночь, я помню, и я вернулся домой пораньше, — я вошёл в кухню, красивый как картинка, где сидел папа
дремал в кресле-качалке кот, в своих серых носках, и я
положил перед ним свой школьный отчет за весь год. Он был розовый, я помню.
В нашей школе считалось, что это розовый цвет успеха.
и я говорю: "Папа! Вот мой отчет! И папа, - говорю я так же дерзко
и заносчиво, как медный флюгер на новой церкви, - Папа! Учитель говорит,
что один из ваших сыновей должен поступить в колледж! И я всё это время ухмылялся,
помню, хуже, чем кот Чеширский.

" И папа взял мой рапорт в свои грубые старые руки и переписал его
все очень осторожно и медленно и почтительно, как будто это было
был кружева Валентина, и 'хороший мальчик! - говорит он, и мальчишка-хулиган!' и
Так Учитель говорит, что один из моих ребят, чтобы пойти в колледж? Один из
моих парней? Хорошо, который из них? Принеси мне отчет Дэниела."Итак, я пошел и
принес ему отчет Дэниела. Я помню, что было серо — предполагаемый цвет неудач в нашей школе, — и я стоял с застывшей на лице ухмылкой, пока папа зачитывал скучную сводку за год бедного Дэниела. А потом папа сказал: «О, чёрт!» «Беги и ложись спать.
Я должен подумать. Но сначала, — говорит он, внезапно став осторожным и бережливым, —
сколько стоит обучение в колледже?«И так же деликатно и непринуждённо, как миссионер, намекающий на новую часовню, я выпалил, как из пушки: «Ну, если я поеду в наш колледж в другом штате и получу возможность работать на часть своего фонда, это будет стоить мне всего 255 долларов в год, или, может быть, — я запнулся, — может быть, если я буду очень осторожен, всего 245,50, скажем». За четыре года это всего 982 доллара, — с триумфом закончил я.

"'С-а-л-а-в-е-р-у-ю!' — говорит папа. Ничего, кроме как: 'С-а-л-а-в-е-р-у-ю!'

«Когда я спустилась к завтраку на следующее утро, он всё ещё сидел в кресле-качалке,
с лицом таким же серым, как его носки, и весь в синих джинсах. И мой розовый школьный рапорт,
помню, соскользнул под плиту, и черепаховая кошка хлестала его хвостом; но рапорт Дэниела, серый, как его лицо,
всё ещё был зажат в грубой старой руке отца». Секунду мы тупо смотрели друг на друга, а потом я впервые увидел слёзы в его глазах.

"'Джонни, — говорит он, — Дэниелу придётся пойти в колледж.
«Умные люди, — говорит он, — не нуждаются в образовании».

Даже спустя тридцать лет рука коммивояжёра слегка дрожала от
воспоминаний, а его затуманенный разум с непривычной беспечностью
заставлял его ставить одну за другой отметки о ценах на одной и той же
мягкой, тонкой сетке из розового кружева. Но улыбка на его губах
не исчезала.

«Раньше у меня уже были боли в животе, — добродушно признался он, —
но в то утро с папой я впервые в жизни почувствовал боль в своих планах!
Поэтому мы заложили дом и коровник
и кленовые деревья, — продолжал он всё более и более радостно, — и Дэниел закончил школу — в своё время, — и поступил в колледж.

От очередного внезапного громкого хохота на его грузном лице снова появился румянец.

"Что ж, Дэниелу определённо нужно было получить всё возможное образование, — от всего сердца подтвердил он. «Он сейчас методистский священник где-то в
Джорджии — и, несмотря на высшее образование, он зарабатывает не больше
650 долларов в год. 650 долларов! О, слава! Да, Дэниел,
крыльцо его нового дома обошлось ему в 175 долларов, а последний счёт
его жены в больнице составил 250 долларов, и
Один только дантист содрал с него шестьдесят пять долларов за то, что выпрямил зубы его старшей дочери!

«Не шестьдесят пять?» — в ужасе ахнул молодой электрик. «Да ведь двоим моим детям пришлось это делать! Да ладно вам, вы шутите!»

«Я не шучу!» — воскликнул коммивояжер. — Конечно, это было
шестьдесят пять долларов. Вот квитанция об оплате, она у меня в
кармане. — Он резко протянул руку и выхватил бумажку обратно.
 — О, нет, прошу прощения. Это квитанция за площадь. — Что?
 Не так? Тогда за счёт больницы? — О, чёрт! Ладно, не важно. IT
_Было_ шестьдесят пять долларов. Говорю вам, они где-то у меня есть.

"О, ты заплатил за них всех, да?" — спросила девушка, не успев подумать.


"Конечно, нет!" — преданно солгал коммивояжер. "Но 650 долларов в год?
 Что может сделать с ними семейный человек? Да, я заработал столько до того, как мне исполнился двадцать один! Да, не было ни минуты после того, как я бросил учёбу и пошёл работать, когда бы я не зарабатывал по-настоящему! С первой ночи, когда я стоял на углу улицы с бензиновой горелкой, продавая семена расина, и до прошлой ночи, когда я получил прибавку в восемьсот долларов.
Зарплата, в моей жизни не было ни одного момента, когда бы я не смог
продать тебе свои ботинки; и если бы ты отобрал у меня ботинки, я бы
продал тебе свои чулки; и если бы ты отобрал у меня чулки, я бы
сдал тебе в аренду привилегию наступать мне на босые ноги.
И я никогда не пропускал приём пищи, хотя однажды в жизни опоздал на сорок восемь часов! — О, я достаточно сообразителен, — сокрушался он, —
но, говорю вам, я не утончённый.

От внезапной остановки поезда ребёнок, сидевший на коленях у молодого
электрика, встревоженно проснулся. Затем, когда вагоны на стыках затряслись,
с трудом на запасном пути, и двигатель пошел сопеть в одиночку на
некоторые уклончиво поручение своего собственного, молодого электрика розы и
потянулся и выглянул из окна на гектары и
соток снега, и вдруг нагнулся и развернул ребенка к себе
плечо, затем, прогуливаясь по проходу к двери, спрыгнул
в снег и начали осваивать краю немного,
снег-душили пруд, который счетом красных рукавицах дети пытались
судорожно понятно, с огромными желтыми метлами. Из толпы бездельников, слонявшихся по вокзалу, вышла поджарая жёлтая гончая и принюхалась
бесцельно двинулся вперед, а затем внезапно, с большим подобострастием и множеством
капризов, прицепился к пяткам молодого Электрика, как собака
, которая только что заново обрела своего давно потерянного хозяина. На полпути в вагон
мать-француженка-канадка и ее выводок детей столпились вокруг
лица близко к окну - и думали, что смотрят на снег.

И вдруг вагон показался очень пустым. Юная Девушка думала, что это
ее книга, которая так удивительно потеряла интерес. Только
коммивояжер, похоже, точно знал, что это за
Неважно. Вытянув шею так, что у него покраснели уши, он оглядел и
переоглядел машину, жалуясь: «Куда все подевались?»

 Девушка немного нервно рассмеялась. «Никто не ушёл, —
сказала она, — кроме… молодого электрика».

Недоверчиво хмыкнув, коммивояжёр подошёл к
окну и выглянул наружу сквозь густеющий иней на стекле.
 Девушка с любопытством проследила за его взглядом.  Над
холодным, белым, однообразным, заснеженным пейзажем уже начинал
затухать бледный дневной свет, и на фоне опускающихся красных и
фиолетовых туч
лучики зимнего солнца фигура молодого электрика, с
немного сбиваются в стаи на его плечо, рисовались смутно, с
почти поразительные мистики, как фигура неземной путешественника
начиная далее по неземное путешествие в неземной Запад.

"Разве он не милый мальчик!" - воскликнул коммивояжер с почти
страстной горячностью.

"Почему, я уверена, что не знаю!" - немного холодно ответила Молоденькая девушка.
"Почему ... мне потребовалось бы довольно много времени ... чтобы решить, насколько ... он был мил
. Но... - ее голос быстро смягчился. - Но он, конечно
заставляет задуматься о... приятных вещах — о Голубых горах, и Зелёных лесах,
и Коричневых сосновых иголках, и о Долгой, Тяжёлой Тропе, плечом к
плечу, с возможностью наконец-то согреть своё сердце у
камина — больше, чем закат!

Совершенно бессознательно ее маленькие ручки вцепились в край сиденья
как будто только хватка за плюш могла удержать ее
воображение не позволяло воспарить в чудесный, незнакомый мир
где женщины не простаивали целыми днями на коврах в ожидании мужчин, которые
вышли на тротуары.

- О, Боже мой! - воскликнула она с внезапной страстью. - Хотела бы я иметь
«Я прожил всего один день, когда мир был новым. Я бы хотел... я бы хотел, чтобы я мог
почувствовать хотя бы одну-единственную, огромную эмоцию до того, как мир
поймал её и... оценил, и обложил налогами, и лицензировал, и
_заморозил_ её!»

 «Ого!» — сказал коммивояжер, слегка втянув воздух. "О-хо! - Так вот что заставляет вас думать этот... Молодой электрик
, не так ли?"

На мгновение Коммивояжеру показалось, что Молоденькая
Девушка собирается его ударить.

"Я вообще не думала о Молодом Электрике!" - заявила она
сердито. «Я думал о чём-то совершенно другом».

 «Да. Именно так, — спокойно пробормотал коммивояжёр.
 . «Что-то совершенно другое. Каждый раз, когда я смотрю на него, это чертовски странно! Каждый раз, когда я смотрю на него, я забываю о нём». Моя
голова начинает покачиваться, а нога притопывать, и я ловлю себя на том, что пытаюсь
напевать ему, как будто он — слова знакомой мне мелодии.

Когда коммивояжёр снова оглянулся, в глазах девушки стояли слёзы, и через мгновение её плечи поникли.
она наклонилась вперёд, пока её лоб не коснулся спинки сиденья
«Коммивояжёра».

Но только когда молодой электрик вернулся на своё место и завернулся в большую газету,И только когда поезд снова тронулся и проехал ещё одну шумную милю или около того, коммивояжёр снова заговорил — и на этот раз чуть более вкрадчиво.

"Чего--ты--плачешь--из-за--чего?" — спросил он с невероятной мягкостью.

"Я не знаю, я уверена," — призналась девушка, шмыгая носом. "Я
наверное, я устал".

"М-м-м", - сказал Коммивояжер.

Через минуту или две он услышал резкий щелчок часов.

"О, боже мой!" - послышался несколько сдавленный голос Молоденькой девушки.
"Я и не знала, что мы опоздали почти на два часа. Да ведь будет темно,
не так ли, когда мы доберемся до Бостона?

"Да, конечно, будет темно", - сказал Коммивояжер.

Еще через мгновение Молоденькая Девушка совсем чуть-чуть приподняла лобик
совсем чуть-чуть со спинки сиденья Коммивояжера, так что
ее голос зазвучал отчетливее и бодрее.
— Я никогда раньше не была в Бостоне, — протянула она немного небрежно.


 — Что?! — воскликнул коммивояжёр. — Объездила весь мир — и никогда не была в Бостоне? — О, я понимаю, — поспешно добавил он, — вы боитесь, что ваши друзья вас не узнают!

Из былая девушка молодой в радость рта в самых
удивительно, смех выдал. "Нет! Я боюсь, что они доберемся встретиться со мной," она
сказал сухо.

Точно так же, как нога солдата поворачивается только с пятки, так и у Коммивояжера
все лицо, казалось, внезапно вытянулось от подбородка, пока
его удивленные глаза не уставились прямо в удивленные глаза Девушки.

- Боже мой! - воскликнул он. - Ты же не хочешь сказать, что _ ты_... писала
"нескромное письмо"?

"Д-е-с ... боюсь, что да", - довольно вежливо ответила Молодая девушка.
Теперь она села очень прямо и чуть прищурила глаза.
упрямо навстречу весьма заметному изумлению Коммивояжера.
"И более того", - продолжила она, снова щелкая по корпусу своих часов.
"и более того, я сейчас еду отвечать за последствия
упомянутого нескромного письма".

- Один? - ахнул Коммивояжер.

В глазах юной девушки заметно заблестели искорки, но
она по-прежнему твёрдо стояла на своём.

"Склонны ли люди идти в... толпу, чтобы... столкнуться с последствиями?" — спросила она
совершенно спокойно.

"О, да ладно вам!" — сказал коммивояжёр самым убедительным голосом.
— Вы же не хотите ввязаться в какую-нибудь сенсационную ерунду и попасть на обложку воскресной газеты, не так ли?

Юная девушка слегка напряглась. — Разве я похожа на человека, который ввязывается в сенсационную ерунду? — довольно строго спросила она.

 — Н-н-нет, — добросовестно ответил коммивояжер. — Н-е-е-т,
но никогда не знаешь, что могут сделать эти спокойные, уравновешенные,
как стоячая вода, люди, когда вы начнёте. — Он с тревогой достал часы и начал торопливо
упакуйте его образцы обратно в кейс. "Осталось всего двадцать пять минут".
"Еще только двадцать пять минут", - искренне возразил он. "О, я говорю сейчас, не уходите и не делайте
никаких глупостей! Моя жена будет встречать меня на вокзале.
Вам бы понравилась моя жена. Она бы вам прекрасно понравилась!— О, послушайте, пойдёмте к нам домой на воскресенье и немного всё обдумаем.

С таким же восторгом, как когда коммивояжёр спросил её, как она уложила волосы, молодая девушка, несмотря на нервозность, искренне рассмеялась. — Да, — поддразнила она, — я представляю, как обрадуется ваша жена, если вы приведёте домой совершенно незнакомую даму.
— Воскресенье! — сказал коммивояжёр серьёзно.

 — Моя жена ещё совсем ребёнок, — сказал коммивояжёр, — но ей нравится то, что нравится мне, и она бы протянула вам самую проворную, самую усердную «руку помощи», какую вы когда-либо видели в своей жизни, если бы вы только дали ей шанс помочь вам — с чем бы вы ни столкнулись.

— Но у меня нет никаких «проблем», — с оживлённой бодростью настаивала девушка.
— Ну, у меня вообще нет никаких проблем! Ну, я не знаю,
но я бы с радостью рассказала вам об этом. Может быть, мне действительно
стоит кому-нибудь об этом рассказать. Может быть... в любом случае, это намного проще
лучше рассказать незнакомцу, чем другу. Может быть, мне действительно будет полезно услышать, как это звучит вслух. Понимаете, раньше я никогда не делал ничего, кроме как шептал это про себя. Вы помните крушение на Канадской Тихоокеанской дороге в прошлом году? Помните? Так вот, я был там!"

"Ого!" — сказал коммивояжер. - Это было на самом краю
Канады, не так ли? И три пассажирских вагона сошли с рельсов
? И шпала вылетела прямо на мост? И упал в
ужасный овраг? И к тому же загорелся?

"Да", - сказала Молоденькая девушка. "Я была в спальном вагоне".

Даже не глядя на неё, коммивояжёр отчётливо видел, что колени девушки
были плотно сжаты, а кожа вокруг рта внезапно посерела и сморщилась, как у старика. Но в уголках её губ всё ещё мелькало упрямое желание
рассмеяться.

«Да», — сказала она, — «я была в спальном вагоне, и двух человек прямо передо мной
убили; и прошло, кажется, почти три часа, прежде чем нас
вытащили оттуда. И пока я лежала там, в
темнота, беспорядок и всё такое, я плакала — и плакала — и плакала.
Это было некрасиво с моей стороны, я знаю, и не по-мужски, и вообще, но я ничего не могла с собой поделать — под всей этой грудой сломанных сидений, стоек, балок и прочего.

«И довольно скоро мужской голос — просто голос, без лица или чего-то ещё, понимаете, просто голос откуда-то совсем рядом со мной — заговорил прямо со мной и сказал: «Что, чёрт возьми, ты так плачешь? Тебе очень больно?»И я сказала — хотя я вовсе не собиралась этого говорить, но это вырвалось у меня само собой:
— Н-нет, я не думаю, что мне больно, но мне не нравится, что всё так.
эти сиденья и стекла навалились на меня", и я снова начала плакать.
снова. "Но больше никто не плачет", - упрекнул Голос.-- "И
есть совершенно веская причина, почему нет", - сказал я. "Они все
мертвы!— О-о-о, — сказал Голос, и тогда я заплакала сильнее, чем когда-либо, и, по-моему, в основном я плакала из-за того, что от ужасных старых плюшевых подушек, прижатых к моему носу, пахло затхлостью и пылью.

"А потом, спустя долгое время, Голос снова заговорил и сказал: «Если
Я спою тебе песенку, ты перестанешь плакать? И я сказала: «Нет, не перестану».
Я не думаю, что смогу! И после долгого молчания Голос снова заговорил:
— Ну, если я расскажу тебе историю, ты перестанешь плакать?
Я долго размышлял и наконец сказал:
— Ну, если ты расскажешь мне совершенно правдивую историю — историю, которую никогда, никогда никому не рассказывали, — я постараюсь перестать плакать!

«И тогда Голос издал забавный смешок, почти как у женщины в истерике, и я сразу же перестал плакать, а Голос сказал,
чуть-чуть насмешливо: «Но единственная правдивая история, которую я знаю, — единственная история, которую никогда-никогда никому не рассказывали».
— Это история моей жизни. — «Ну что ж, — сказал я, — расскажите мне её!» Конечно, я планировал дожить до глубокой старости и узнать немного о многом, но раз уж я, по-видимому, не доживу даже до своего двадцать девятого дня рождения — завтрашнего, — вы не представляете, как сильно меня бы утешила мысль о том, что я, по крайней мере, знаю _всё_ об одной-единственной вещи!"А потом Голос снова закашлялся, совсем чуть-чуть, и сказал:
'Ну что ж, тогда так. Давным-давно... но сначала ты можешь пошевелить правой рукой? Поверни её чуть-чуть в эту сторону. Вот так! Погладь её
ложись! Теперь, как видишь, я устроил для него маленький домик в своем. Ой!
Не дави слишком сильно! Кажется, у меня сломано запястье. Значит, все готово,
тогда? Ты больше не будешь плакать? Обещаешь? Тогда ладно. Поехали.
Однажды...

— Неважно, что это за история, — коротко сказала девушка. — Она
началась с того, что он впервые в жизни увидел — что-то забавное в коричневом бабушкином парике, свисающем с перил белой террасы, — и он рассказал мне своё имя и адрес, и всё о своей семье, и всё о своём бизнесе, и о том, в каких банках
его деньги были вложены в какую-то землю в Панхандле,
и во все плохие поступки, которые он когда-либо совершал в своей жизни, и во все
хорошие поступки, которых, как он хотел бы, было больше, и во все
вещи, о которых никто бы и не подумал рассказать вам, если бы он когда-нибудь
снова надеялся увидеть дневной свет, — такие интимные вещи, такие...

"Но, конечно, я хотел рассказать вам не о его истории.
Это было о «доме», как он его называл, который его сломанная рука сделала
для моей — испуганной. Я не знаю, как это выразить; я даже не могу подобрать слов, чтобы объяснить это. Почему, я ведь был
По всему миру, говорю я вам, и довольно бездельничал и нежился в
каких только можно себе представить удобствах и роскоши, но моя душа —
дикая, беспокойная, задыхающаяся, недовольная моя душа — _никогда
за всю свою жизнь не сидела спокойно_ — говорю я вам, пока моя
испуганная рука не коснулась его сломанной руки. Говорю вам, я не притворяюсь, что могу это объяснить, я не
притворяюсь, что могу это оправдать; всё, что я знаю, — это то, что под
всеми этими ужасными обломками и всем остальным, как только моя рука
коснулась его, я ощутила абсолютное спокойствие и удовлетворённость
Надо мной. Вы когда-нибудь видели, как молодые белые лошади бродят по
берёзовому лесу весной? Что ж, это было похоже на то, как это
_выглядит_! — Вы когда-нибудь слышали, как альт поёт при свете
свечи?
 Что ж, это было похоже на то, как это _звучит_! Последнее
зрелище, которым вы хотели бы насладиться, прежде чем ослепнете! Последний
звук, которым вы хотели бы насладиться, прежде чем оглохнете! Последнее
прикосновение — перед неосязаемостью! Что-то окончательное, завершённое,
превосходное — невыразимо приятное!

"А потом пришли люди и спасли нас, и мне стало плохо в
Несколько недель я пролежала в больнице. А потом отправилась в Персию. Я
знаю, это звучит глупо, но мне казалось, что один только запах
Персии сможет прогнать даже воспоминания о красной плюшевой пыли
и раскалённой деревянной мебели. И на пароходе был мужчина, которого я
знала дома, — мужчина, который почти всегда хотел на мне жениться. И
был мужчина, который присоединился к нашей компании в Тегеране, —
который немного меня любил. И земля была подобна шёлку, серебру и розовому аттару. Но
всё это время я не мог думать ни о чём, кроме как о том, как
Это было ужасно, что такая _чужестранка_, как я, должна была разгуливать по миру,
унося с собой все большие, пугающие тайны мужчины, который даже не знал, где я. И вдруг, в один довольно тревожный день, я поняла, что ни одна женщина, которая знает о мужчине столько, сколько я, не может быть для него «чужестранкой». А потом, в два раза более внезапно, на меня, взрослого, хладнокровного, закалённого деньгами, приручённого книгами
_меня_, нахлынуло, как циклон, осознание того, что я никогда в жизни больше не смогу ничего решить — ни ширину мишурной ленты,
не цель путешествия, не ценность возлюбленного — пока я не увидел
Лицо, принадлежавшее Голосу, в железнодорожной катастрофе.

"И я сел — и написал этому человеку письмо — у меня были его имя и
адрес, знаете ли. И там, в довольно безумную лунную ночь на
Каспийском море, все ужасы и кошмары той другой, канадской
ночи вернулись ко мне и полностью поглотили всю мою жалкую робость
и прилизанные условности, которыми женщины вроде меня скованы
всю свою жизнь, и я написала ему — этому незнакомому,
невиданному, невообразимому — МУЖЧИНЕ — совершенно свободному,
совершенно откровенному, совершенно
Честное письмо, которое любая храбрая душа написала бы любой другой храброй душе — каждый день в мире, — если бы не было плоти. Это было не любовное письмо. Это даже не сентиментальное письмо. Неважно, что я ему сказала. Не важно ничего, кроме того, что там, в ту тропическую
ночь на залитом лунным светом море, я попросила его встретиться со мной здесь, в Бостоне, восемь
месяцев спустя - в том же канадском поезде, направлявшемся в Бостон, - на
это годовщина нашей другой трагической встречи".

"И вы думаете, он будет на станции?" ахнул Коммивояжер.
Коммивояжер.

Ответ Молоденькой девушки был удивительно спокойным. "Я не знаю".,
"Я уверена", - сказала она. "Эта часть дела меня не касается. Все, что я знаю, это
что я написал письмо - и отправил его. Следующий ход - за судьбой ".

"Но, может быть, он так и не получил письма!" - запротестовал Путешествующий
Торговец лихорадочно застегивал пряжки на чехле с образцами.

"Очень вероятно," — спокойно ответила девушка. "И если он так и не получил
его, то судьба, несомненно, окончательно всё решила за
меня — таким образом. Единственная проблема в том, что," — добавила она
— Что ж, — задумчиво сказал он, — не отвеченное письмо — это всё равно что
отпущенный крючок. Любая брешь может стать неудобной, а крючок, который
не зацепился за предназначенную для него ткань, может порвать
то, что вы не хотели рвать.

 — Я ничего об этом не знаю, — настаивал коммивояжёр, нервно стряхивая пепел со шляпы. — Всё, что я могу сказать, — может быть, он
женат.

 — Ну, это ничего, — улыбнулась девушка. — Тогда судьба
решила бы всё за меня самым лучшим образом. Я
Я бы совсем не возражал, если бы его не было на станции. И я бы совсем не возражал, если бы он был женат. И я бы совсем не возражал, если бы он оказался очень, очень старым. Ничто из этого, видите ли, ни в малейшей степени не помешало бы воспоминаниям о... Голосе или... благородстве сломанной руки. ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО Я БЫ ВОЗРАЗИЛ, Я ГОВОРЮ
Вы бы подумали, что он на самом деле был тем мужчиной, который был создан для меня, — и я упустила возможность это выяснить! — О, конечно, я до смерти волновалась последние несколько месяцев, думая о том, как дерзко я поступила. У меня была такая «больная мысль», как вы это называете, что
Я почти готова закричать, если кто-нибудь упомянет слово «нескромный»
в моём присутствии. И всё же, и всё же — в конце концов, я не
тянусь в темноту за неопределённым объектом. Я тянусь к _свету_, чтобы точно знать, что это за объект. И, в любом случае, — она немного неуверенно процитировала:

 «Он либо слишком сильно боится своей судьбы,
 Либо его заслуги невелики,
 Если он не осмеливается испытать судьбу,
 Чтобы выиграть или проиграть всё!»

 «Разве ты не боишься хоть немного?» — спросил коммивояжёр.

Вокруг них люди внезапно засуетились со своими пальто
и сумками. С нетерпеливым жестом Молодая девушка вскочила и
начала застегивать меха. Глаза, которые повернулись, чтобы ответить на вопрос
Коммивояжера, были полны слез.

"Да ... я ... напугана до смерти!" она нелепо улыбнулась.

Почти авторитетно продавец протянул пустые руки для нее
путешествия-сумка. "Что ты будешь делать, если его там не окажется?" спросил он.

Брови Девушки приподнялись. "Ну, только что я буду делать, если он такое
там" она ответила вполне определенно. "Сейчас я возвращаюсь к
Сегодня вечером в Монреале. Кажется, в восемь тридцать снова отправляется поезд. Даже если мы опоздаем, у меня будет полтора часа на вокзале.

— Ого! — сказал коммивояжер. — И вы проделали такой путь за пять дней только для того, чтобы посмотреть, как выглядит мужчина, — на полтора часа?

«Я бы дважды проехал пять дней пути, — прошептала она, — только чтобы увидеть, как он выглядит, — на секунду-другую!»

«Но как, чёрт возьми, ты его узнаешь?» — забеспокоился коммивояжёр. «И как, чёрт возьми, он тебя узнает?»

«Может, я его не узнаю, — признала девушка, — и
Скорее всего, он меня не узнает, но разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь?
Что вся эта дерзость, все эти волнения — ничто по сравнению с одним шансом из десяти тысяч, что мы узнаем друг друга?

— Ну, в любом случае, — упрямо сказал коммивояжёр, — я собираюсь медленно выйти вслед за тобой и убедиться, что с тобой всё в порядке.

 — О нет, только не это! — воскликнула девушка. — О нет, только не это! Разве ты не видишь, что если бы он был здесь, я бы не возражала против тебя.
но если он не придёт, разве ты не понимаешь, что, может быть, я бы тоже
— И ты ничего об этом не знал?

 — О-о, — сказал коммивояжер.

 Немного нетерпеливо он повернулся и разбудил молодого электрика,
который спал, растянувшись на полу.  — Разве ты не узнаешь Бостон, когда увидишь его? —
немного раздраженно воскликнул он.

На мгновение сонные глаза молодого Электрика тупо уставились в
взволнованное лицо Девушки. Затем он немного неуклюже поднялся и
потянулся за всеми своими катушечными коробками и изоляторами.

- Спокойной вам ночи. Премного благодарен, - дружелюбно кивнул он.

Мгновение спустя он и Коммивояжер уже прокладывали себе дорогу.
вперед по переполненному проходу. Подобно преходящему, безличному,
совершенно таинственному стимулятору в виде боевой музыки,
Молодой Электрик растворился в пространстве. Но у самого края вагона
на ступеньках Коммивояжер задержался на секунду, чтобы подождать Молоденькую
Девушку.

"Послушайте, - сказал он, - скажите, могу я передать своей жене то, что вы сказали мне?"

- Да-а-а, - серьезно кивнула Молоденькая девушка.

"И скажите, - сказал Коммивояжер, - скажите, мне не очень-то нравится
уйти таким образом и вообще никогда не узнать, как все это вышло". Случайно
его взгляд упал на большую рысью муфту в руке Молоденькой Девушки. "Скажи",
он сказал: «Если я пообещаю, честное слово, Инджун, что уйду на другой конец станции, не могла бы ты просто один раз высоко поднять свою муфту, если всё получится так, как ты хочешь?»

«Д-а», — почти неслышно прошептала девушка.

Затем коммивояжёр поспешил присоединиться к девушке.
Электрик и девушка помоложе отставали от толпы, как застенчивый ребёнок, цепляющийся за юбку матери.

 Из групп нетерпеливых людей, стоявших вдоль дороги, она видела
десятки маленьких групп, собравшихся вместе, где кто-то отчаянно рвался вперёд.
длинный, узкий поток путешественников, и выдернул своего особенного друга или
родственника, как добродушную хищную птицу. Она увидела, как усталая, измученная,
терпеливая на вид женщина вышла вперёд с четырьмя шумными мальчиками, а
затем тупо стояла в ожидании, пока Молодой Электрик прижимал к груди
своих непослушных отпрысков. Она увидела, как Коммивояжёр ухмыльнулся,
как застенчивый школьник, когда к нему подбежала девочка в красном плаще
и торжествующе унесла его на улицу.

А потом внезапно, сквозь пелену, пыль и головокружение,
И в полуслепящем свете огней фигура мужчины возникла прямо на пути юной девушки — мужчина, стоявший с непокрытой головой и слегка улыбавшийся, как тот, кто приветствует уважаемого гостя, — высокий, статный, с серьёзным взглядом, с сединой на висках, мужчина, которого любая женщина с гордостью ждала бы в конце любого путешествия. И прямо там, перед всей этой спешащей, суетящейся, эгоистичной, ничего не замечающей толпой, он протянул к ней руки и взял её испуганные пальцы в свои.

- Ты ...заставила... меня... долго... ждать, - упрекнул он ее.

- Да! - пробормотала она. - Да! Да! Поезд опоздал на два часа!"

"Это не те часы, которые я думал об этом:" очень, - сказал мужчина
тихо. "Это было ... _year_!"

А затем, так же внезапно, девушка почувствовала, как кто-то тянет её за пальто,
и, быстро обернувшись, увидела, что смотрит ошеломлёнными глазами
в нетерпеливое, детское лицо жены коммивояжера в красном плаще. Не более чем в тридцати футах от неё бесстыдно-тупое
выражение лица коммивояжера, казалось, преграждало главный выход на улицу.

— О, вы та самая леди из Британской Колумбии? — спросил взволнованный
маленький голосок. В вопросе слышались недоумение, удивление и в то же время божественная супружеская уверенность.
 — Да, конечно, это я, — тихо ответила девушка.

 По лицу маленькой жены пробежала волна
нежности, на секунду скрывшая жестокий тонкий шрам, уродовавший идеальный контур одной щеки.

«О, я совсем не понимаю, в чём дело, — засмеялась маленькая
жена, — но мой муж попросил меня вернуться и поцеловать тебя!»





*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА «ГУТЕНБЕРГ» «НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ПИСЬМО» ***