Дар Божий старость

              ОТ АВТОРА

  Молодость не удержать, как ни старайся, ни на верёвке, ни на цепи, всё равно она убежит. А вот старость, - это дар Божий, не всем суждено до неё дожить. Старость и есть настоящая свобода.
  Ы 3-4 года вы под присмотром родителей, ходите в ясельную группу детского сада. Потом в младшую группу, зп тем в старшую. Потом 11 лет вы в школе, за тем в ПТУ или институте. Потом годы ежедневного труда на производстве или где то ещё. Забота о детях и прочее. А старость, -  это свобода.

  Вы свободны от всего, от парфюмерии, вам не нужны ни духи ни одеколон, бритва, модные причёски, разнообразие одежды и обуви. Всякие флирты, комплементы. Куда захотел туда и пошёл или поехал. Не надо вздыхать и заглядываться на противоположенный пол.
  Хотите сидеть на лавочке? - да сколько угодно.
  На рыбалку? - да в любое время. Вас не мучит Амур своими тоскливыми стрелами, вы свободный человек, делай, что хочешь! Играй вволю а внучатами или с соседскими детьми. Хочется в песочницу, - да пожалуйста.

  Старость, - это свобода жизни, лучше той, что была в ясельной группе. Как не крути, а старость это золотая пора. Кто то скажет:
  - Бред! - старость, это болезни.
  Так ведь и дети, и молодые люди, все всегда чем-то болеют. Вот в течении года, сколько раз вы болели? Ну, вспомните. А сколько приняли таблеток, уколов или других микстур?

          ВЕСЁЛАЯ СТАРОСТЬ

  Я замешивал ногами глину с половой (мелкая солома, труха) чтобы замазывать дыры  на стенах сараев и дома от летних дождей, из-за которых поотпадали куски глины. Ведь в то время никто не знал о сайдинге. Стены домов обивали кто шифером, а кто рубероидом (толью) которую потом окрашивали в разный цвет. Сараи были крытые камышом (чаканом), а так же и некоторые дома одиноких старушек. И вот когда глина была готова, я подносил её на вилах жене, и она замазывала дыры, словно стоматолог ставила пломбы на зияющие дыры стен.

  Приподняв очередной навильник с глиной, я от натуги сорвал себе спину и, был госпитализирован в ЦРБ, в неврологическое отделение. Моя палата находилась напротив поста медсестёр. В палате нас было пять человек. Самому старшему больному было 82 года (дед Алёшка.) Моя палата для меня выглядела как радиостанция, каких только ситуаций и историй не рассказывали мужики. Я не знаю, о чём говорят в палатах женщины, а у мужиков только о пьянке, о женщинах, и о блуде, то есть кто, когда, где и с кем.

  Лежит на против меня мужик и, говорит, забыв о том, что рядом находится пост:
  - Эх, мне бы вон эту Юльку, медсестру.
  - Вон как она по коридору носится, горячая баба.
  - Вот попомните мои слова, она и в постели точно такая же, огонь!

  Другой говорит:
  - У нас на ферме тоже есть одна, ух горячая, всегда в охоте зараза, но к ней не подойдёшь.
  - Всё, что у меня есть говорит, принадлежит только для мужа. То один что-то расскажет, то другой, то третий, а медсестры их невольно слушают. Дед которому 82 года, слушал, слушал их, а потом как вскрикнет:
  - Ой, а мне хотя бы просто по трогать хоть одну...

  Потом обратились ко мне:

  - Серёга, а ты что всё время молчишь?
  - Как можно столько дней молчать?
  - Как у тебя это получается?
  - Я вас слушаю, отвечаю им. А сам думаю, о как же я не люблю слушать такие темы, как они мне противны и неинтересны, особенно мат через каждые 2-3 слова. В моей семье этого слава Богу нет. Я всегда молчу в новом коллективе, прислушиваюсь, присматриваюсь, анализирую кто есть кто. Что можно будет говорить, что нет и так далее. И лишь после этого начинаю общение. Привычка у меня такая, но они то об этом не знали.

  Парень 22 года лежал.
  - Пойду говорит в детское отделение, там мам молодых полно, может договорюсь с кем-то на вечер. А я смотрю на него и, ловлю себя на мысли:

  - О как же я ненавижу такие вот ваши собачьи утехи.

  - Ты чего Серёга молчишь?
  - Расскажи что нибудь нибудь, откуда ты?
  - Семья, дети есть?
  - Где работаешь? - О мечтаешь? И я рассказал им, откуда я, где работаю, что я женат и, слава Богу есть дети. А мечтаю я говорю им о старости, чем поставил их всех в полный ступор:

  - Хочу как можно быстрей состариться, чтобы не мучаться так как вы.
  - Я столько всего от вас услышал, что стал задумываться и мечтать о скорейшей старости.

  - Хочу стать старым. Улыбаются они сквозь нескрываемое удивление и говорят:

  - Ты дурак что ли?
  - Ну почему же дурак? - отвечаю им.
  - В старости много плюсов.
  - Каких плюсов, пенсия что ли? - и мат за матом... И я прочитал им свой стих.

  Говорят, что я дурак,
  Так как я состарился,
  Что на палочку с бородкой,
  Идиот позарился.

  Но понять они не могут,
  Что быть старым зашибись,
  Что гуляй себе повсюду,
  И за палочку держись.

  Что не надо на работу,
  По утрам теперь вставать,
  Что не надо милый ротик,
  Себе зевом надрывать.

  Что в карманы деньги сами,
  В конце месяца придут,
  Постучат усердно в двери,
  Выходи к нам дед, мы тут! (а сам ели-ели свой смех  сдерживаю.)

  Что повсюду можно лазить,
  По дворам и чердакам,
  Разрывая головою,
  Паутину паукам.

  Не нужны сто лет девицы,
  Я свободный человек,
  И костюмы дорогие,
  Не нужны теперь во век.

  Парфюмерию и бритву,
  Я закинул на всегда,
  Нынче бороду ношу я,
  И не бреюсь никогда.

  Старость, это просто чудо,
  Как братишка не крути,
  И младенчество за нею,
  Поджидает на пути.

  Снова буду как ребенок,
  Я в песочнице сидеть,
  И все люди молодые,
  Станут с завистью смотреть.

  Ну так кто из нас глупец,
  Я, иль люди эти?
  Ничего прекрасней нет,
  Старости на свете.

  Медсёстры на посту смеялись. А мужики  с удивлением смотрели на меня и, не понимали, шучу я или нет? За то дед 82-х лет успокоился, на пользу пошло ему такое стихотворение, но ненадолго, до самой моей выписки он страдал по медсёстрам и своему возрасту. И вот я уходя раньше всех домой, подарил на память деду Алёшке и всей своей палате вот этот стих и, сказал:

  - Вас всех, равно как и меня ждёт эта участь, если конечно повезёт, так как не каждому дано дожить до старости. Больше я этих ребят никогда не встречал.

  Моим друзьям по несчастью, моим дорогим страдальцам любви, моей палате номер 4 посвящается.

           ШАГАЕТ СТАРОСТЬ ПО ДОРОГЕ

  Шагает старость по дороге, за моим телом неспеша,
  Идёт на палку опираясь, своими ботами шурша,
  За чем я нужен ей? Ответьте! Что, мало ей других людей?
  Кто адрес дал ей мой, скажите? Какой неведомый злодей?!
  Идёт пускает свои чары, на расстоянии ко мне,
  Уж волос бел, и есть морщины, за чем всё это нужно мне?
  Куда бы спрятаться, уехать? Куда бы от неё слинять?
  Кого скажите мне на милость перехватить её нанять?
  Как сбить её с пути прямого, чтоб не смогла меня найти?
  Чтобы другой дорогой старость, в дремучий лес могла уйти.
  Достать бы шапку невидимку, надеть, и днями в ней ходить,
  Чтобы морщинистая старость, могла лишь рядышком бродить,
  И не найдя ушла обратно, бранясь, что зря за мной пришла,
  Что окаянного Алёшку, по всей округе не нашла,
  Чтобы завыла, громко-громко, что зря притопала в наш край,
  И скрежеща зубами злобно, состарила бы мой сарай,
  А что ему? И так он старый, хоть с виду краскою покрыт,
  Его фундамент долговечный, лет семьдесят в земле зарыт. (По рассказу деда как строили сарай, как искали подводу чтобы привезти лес, и привезли на быках.)

  Ваш сосед по койке, молчун С. Юрченко-Целищев.