99. 9, или 13 подвигов инженера Петровкина-39

Глава 39. 

:В хорошие руки.


— Серёжа, — просипел в трубку Илья Никодимович.

— Что случилось, ПИН?!! — тревожно откликнулся друг детства.

— Дельце есть на миллион долларов.

— Шесть часов утра!

— Извини. Я тут на рыбалку еду… поэтому пока не забыл. Мне нужно тихое местечко где-нибудь в пределах МКАДа, чтобы я мог спокойно свой аппарат собрать.

— Местечко… — стал размышлять олигарх Серёжа. — Есть у меня одна глухая промзонка. Я в своё время там тоже наукой занимался.

— Наукой? — не поверил Петровкин и начал жадно пить газированную воду из холодильника.

— А что ты думаешь… — надулся друг детства. — Даже специальное ООО зарегистрировал: "ЮАР ВАГОН".

— Какой ещё вагон? — рассмеялся Илья Никодимович. — Тебе, Серёжа, не про ЮАР надо думать, а про то, как бы самому "столыпинским" не отъехать лет на 10-12.

— Типун тебе на язык! — выругался Серёжа. — А название это не простое, а с двойным дном.

— Всё у вас с двойным дном. Дома с двойным дном. Чемоданы с двойным дном. Жёны тоже с двойным дном. Там электричество хоть есть?

— Электричество есть. Рядом ЛЭП проходит. Мы кабель себе бросили и бесплатно запитываемся. Так что ты там не очень злоупотребляй, а то злой дядя придёт.

— Дядя… хех… Не поднялся ты, Серёжа, над своим прошлым… так и тыришь в школьной столовке пирожки по 10 копеек.

— Не груби…

— Ладно. С электричеством я тебя не раскрою, не волнуйся. Мне всего два включения понадобятся: одно тестовое и одно в финале.

— А после финального что?

— После финального — уже всё, Серёжа. Там перебои бывают?

— Какие перебои на московской ЛЭП?!! Хотя, ты знаешь, недавно какие-то скоты пару опор спилили. Их потом две недели восстанавливали.

— Ужас, — подтвердил Илья Никодимович.

— Так ты с названием фишку понял? — вернулся к примеру своего остроумия Серёжа.

— Нет, — сознался Петровкин. — Мы вчера с Гарри "4 по 0.7" сделали, плюс "Изабелла" — поэтому двойное дно я сейчас не потяну.

— Прочти "ЮАР ВАГОН" наоборот, — подсказал держатель присвоенного капитала.

— Но-га… — сделал усилие Илья Никодимович. — Слушай, не могу. "Нога" какая-то выходит.

— "Нога в раю!" — торжественно произнёс друг детства.

— Феноменально, — похвалил одноклассника Петровкин и испытал несколько мгновений радости: вчерашний троечник хотя и медленно, но эволюционировал. Это было приятно. — А я погляжу: не один Крабов “Жертвенник" хотел собрать?

— Да я… ну там… пробовал… финансировал, короче…

— А зачем он тебе? — удивился Илья Никодимович. — Это же "Физика неявных пространств". Этим направлением, наверное, групп пять в мире занимаются, если не меньше. А ты всегда тупее всех тупых был. Какая, к чёрту, физика, Серёжа?

— Опять грубишь!

— Извини, извини…

— Я бабки дал… а ковырялись там уже другие ребята. Рассчитывали… Бетонную площадку залили… Но потом всё накрылось. Не смогли они ничего сделать. Бестолковые.

— О! — воскликнул Илья Никодимович. — Бетонная площадка — это очень хорошо. А запасные части у тебя остались?

— Не помню уже, — напряг память школьный товарищ. — Вроде систему охлаждения только и успели собрать.

— Отлично! Беру твою систему охлаждения. Мне забот меньше. И охрану предупреди: я своё барахло привезу и начну сборку — чтобы не препятствовали. Давай адрес. Охрана там есть?

— Какая там охрана… дед в кепке…

Петровкин быстро записал адрес карандашом.

— Огромный тебе рахмат, Серёжа! — поблагодарил друга Илья Никодимович. — И последний вопрос, мон ами: ты в какой школе учился?

— Что?!! ПИН, ты заканчивай свои "4 по 0.7" делать, а то скоро совсем кукухой поедешь. В 20-й Московской от звонка до звонка, вместе с тобой.

— А наш общий знакомый с нами учился?

— Какой знакомый? А… этот. Ты что, ПИН, спятил, что ли? Он, наверное, в 57-й отвисал. Где ещё такие ушлёпки учатся?!!

— А мне говорили, что одноклассник наш.

— Кто говорил?

— Тренер один.

— ПИН, бросай с сумасшедшими общаться. Этот наш "знакомый" с нами никогда не учился. Даю гарантию. Я и видел-то его пару раз в жизни… издалека.

— Раз издалека, то издалека, как скажешь… А кубки ты на выездАх брал?

— Что брал?

— Сережа, ты плохо слышишь? Сходи уши промой. Лошадям — и тем уши промывают. Кубки, спрашиваю, брал на скачках своих дурацких?

— ПИН, говорю тебе: бросай синячить, пока не поздно. Кубки я никакие не брал, а скачками занимаюсь для души.

— Точно?

— Все, ПИН… пока. Могу врача хорошего посоветовать — поможет. Завязывай!

— Пока, Сережа.

Пыталов, Василич и Димка были одеты в новенькую форму иностранных шассёрских батальонов: роскошный камуфляж "Тундра", широкие береты, прозванные "альпийскими пирогами", начищенные до блеска берцы и портупеи. Тамара Ивановна на их фоне светилась блёклым пятном советской застиранной хэбэшки, а ее потёртый танковый шлемофон с номером "119", сползающий на глаза, пробивал на чувства. Гарри мафиозно возвышался над всей компанией в щёгольской коричневой тройке "Punto Mosca" и с важным видом курил сигару. Петровкин не стал мудрить и ограничился белым костюмом "Adidas", шапочкой "Neo Jump Twill" и резиновыми сапогами.

Можно было ехать.

Вместо знакомого всем комфортного "Ауруса" участников мероприятия поджидал разбитый жёлтый "ЛиАз" на 25 мест и полуприцеп “Зубрёнок”, задраенный сверху рваным брезентом.

— Господа!!! — проорал Пыталов, глядя на подползающие новостройки и подёргивая кончиком носа. — Вперёд!!!

Автобус с хрустом подпрыгнул на булыжнике и двинулся в путь. Василич крутил баранку. Тамара Ивановна вязала пуловер. Солнце светило с левой стороны. Пыталов достал из чехла гитару, нежно обтёр её нежный стан, взял несколько пробных аккордов и красивым голосом запел:

"Рыцарь, в путь! Перед тобо-о-о-ою
Простира-а-а-а-ается дорога.
Если хо-о-о-о-очешь стать героем,
То не ме-е-е-е-едли у порога!"

"У тебя свои законы, — подхватил Василич, —
И, рискуя головой,
Великанов и драконов
Ты зовёшь на смертный бой!"

— Отлично! — воскликнул руководитель хора с древней фамилией. — Теперь Тамара Ивановна… И-и-ии!

Тамара Ивановна отложила спицы и послушно загнусавила заложенным в третьем поколении носом:

"Если ты подался в рыцари,
Надо соблюдать традиции.
Надо драться и влюбляться,
Смело действовать кинжалом…"

"Прежде чем за дело браться, — звенел ей в ответ модный Димка, —
Стоит выспаться, пожалуй!"

— Больше радости! Больше! Не игнорируем эмоции! Еще раз — с ноты ре. И-и-ии!

Илья Никодимович надел шумоподавляющие наушники и задремал.

Озеро, надо сказать, было прекрасно. Золотой песок, прозрачная вода, камыши. Серая цапля.

Димка с Василичем вытащили из "Зубрёнка" надувную лодку и уже прикрепляли к ней весла и мотор.

Гарри обнажил опасную бритву и аккуратно снимал недельную щетину, любуясь своим отражением в водной глади.

Пыталов сбросил берцы и прощупывал теплый песок натруженными скотской неблагодарной работой ногами.

Тамара Ивановна избавилась от ненавистной хэбэшки, сбегала в ближайшие кусты и вернулась в розовом открытом купальнике.

Илья Никодимович спорил во сне с Уорреном Баффеттом и хмурил брови.

Всё, казалось, говорило в пользу того, что рыбалка будет — что надо.

— Петровкин, ты идешь?!!!

Илья Никодимович поднялся и побрёл к надувной лодке.

— Ребята, — суетливо раздавал инструкции Пыталов. — Тут главное — действовать сообща. Рыба у нас необычная: "Clupea cetaceiformis". Поэтому загонять эту дрянь мы будем музыкой. Все слова выучили?

— Все!!! — бодро отрапортовали Димка, Василич и Тамара Ивановна.

— Тогда, мои любимки, да поможет нам Великий Нептун.

Василич с Димкой навалились на весла, и лодка заскользила к середине озера. Петровкин сразу обратил внимание на джутовый мешок из-под картошки, который лежал на дне и тихонько поскуливал.

— Приманка? — спросил он Пыталова.

— Да, — подтвердил носитель древнейшей фамилии. — На всякий случай… если музыка не подействует.

— Я бы не слишком на музыку надеялся, — пробормотал Василич. — Тут динамитом надо.

— Тише, — Пыталов прислушался. — Кажется, пузырьки пошли.

— Ага, — подтвердил Димка. — Лопаются. Наверное, к лодке, тварюга, подбирается.

На поверхности водоема многообещающе лопнули три пузырька.

— Запевай, — прошептал Пыталов Василичу, и тот, набрав в сильные лёгкие воздуха, грянул, как на параде: "Сквозь грозы сияло нам солнце свободы…"

— Ты что!!! — испугался главный рыболов, хватаясь за голову. — Сейчас на глубину уйдёт. Молчи! Тамара, давай ты.

Тамара Ивановна приложила ладони ко рту и запела игривым голосом:

"…like a virgin
Touched for the very first time".

— Димка, подхватывай, — не унимался руководитель хора. — Заманивай.

Димка, преисполнившись собственной значимостью, зашёлся лающим фальцетом:

"Like a virgin
When your heart beats next to mine".

— Василич, подключай треугольник, — ловко командовал природный аристократ. — А ты, Ильюша, когда мы эту шваль потаскушную затащим на борт, возьмёшь кубки и начнёшь ей лить вино на хвост. Кубки и вино — в ящичке рядом с двигателем…

— Не буду я никакое вино лить… — заартачился Илья Никодимович.

— Будешь! — оборвал его древний и, обращаясь к замешкавшемуся не к месту Василичу, совсем уж грубо рявкнул:

— Давай, не спи! Чего ты?!!

Василич вздрогнул, вытащил из кармана музыкальный треугольник и начал тоненькой палочкой отбивать мелодию.

Тамара Ивановна совершала танцевальные движения в купальнике, изображая руками волну и вращая бедрами.

Приятная музыка растекалась по глади озера.

Так прошли минут 20-27.

Компания рыболовов выбивалась из сил, но дрянная рыба никак себя не обнаруживала.

— Когда удилище-то уже забрасывать? — наконец не выдержал Петровкин.

— Не идет… — озабоченно произнёс Пыталов. — Придётся приманкой. Димка, распаковывай.

Димка развязал картофельный мешок и достал двух щенков русской гончей, сероватой с подпалом масти, привязанных к длинной веревке. У Гарри от увиденного отвисла челюсть.

— Ты где малолетних животных взял, изверг? — поморщился Петровкин.

— По объявлению: "Отдам в хорошие руки". Только когти кусачками вырвал, — пояснил Пыталов. — Димка, забрасывай.

— Мне собачек жалко… Малютки. У них даже зубки молочные, — зашмыгал носом несостоявшийся стоматолог.

— Ай, слабак! — плюнул Пыталов и, раскрутив щенков над головой, забросил их далеко в озеро. Очутившись в воде, они тут же принялись грести изо всех сил к лодке.

На этом рыба и прокололась.

Как бы ни была она хитра и осторожна, противостоять инстинкту преследования убегающей добычи не могла — и бросилась в погоню. В считанные секунды обречённые щенки были проглочены, а гигантское тело хищницы снова ушло на глубину.

— На! Тащи!!! — завопил Пыталов, кинув конец веревки юго-западному пареньку.

Димка схватился за него и напряг развитую мускулатуру. Но силы тут были неравны.

— Василич! Уйдёт же!!!!

Василич спохватился и, бросившись на подмогу, упёрся ногами в борт.

— Тамара, давай!!!

Тамара Ивановна тоже вступила в поединок, задействовав всю силу своих немаленьких верхних и нижних конечностей.

Трое на одного!

Рыба, против своей воли, стала приближаться к лодке. 

— Тащите!!! — командовал древний рыболов.

Через некоторое время он не выдержал и ринулся на помощь команде.

Рыба отчаянно сопротивлялась. Ох, и сильна же она была! Ох, и сильна.

— Тащите!!!

Пока шла жестокая схватка, Илья Никодимович невозмутимо сидел на корме, обнимал спиннинг и вспоминал, захватил ли он с собой активированный уголь и аспирин. Гарри, которому вручили донку для подлёдной ловли, удобно устроился на носу и водил ею из стороны в сторону, равнодушно наблюдая то за поплавком, то за борьбой.

— Накручивай!!! — что было мочи орал Пыталов. — Накручивай!!! Собирай канат. Кольцами!!! Кольцами!!! Раз! Раз!

Длина верёвки неумолимо сокращалась. Пойманная рыба была обречена. Ещё пара метров — и покажется её мокрое тело. Сейчас, сейчас… уже скоро.

— Готовь весло! Глушить будем! — ликовал представитель древнейшей фамилии.

Тамара Ивановна схватила весло и высоко подняла его над головой, ожидая, когда из воды покажется беспомощная голова жертвы.

В этот момент раздались чудовищные хруст, треск и грохот…

— Зубищами своими перегрызла, — вещал Василич, показывая направо и налево обкушенный конец верёвки.

— Даже щеночков не пожалела, гадина… — всхлипывал сердобольный Димка.

Тамара Ивановна рыдала не хуже Офелии, бросив лицо в стёртые до крови ладони, а по её массивному телу пробегала нервная зыбь.

Гарри разучивал на треугольнике "Подмосковные вечера”.

Солнце клонилось к закату… Сизый дым сигары обволакивал камыши. Тихо потрескивал костерок. Квакали лягушки.

— Так ты мне котёл отдашь? — поинтересовался у Пыталова Илья Никодимович. — Или мне в другом месте искать?

Где-то на другом берегу, в кувшинках и тростнике, не могла сдержать смех жестокая "Clupea cetaceiformis".


(КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ)


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/03/24/892