Крушение

Чу-чух, чу-чух!

Поезд мчался более чем стремительно. Он спешил, но необъяснимым волшебством можно было назвать то, что внутри царило неторопливое спокойствие и умиротворение, какого не сыщешь и дома в один из уютных вечеров. Только какой-то юноша торопливо чертил что-то в своём блокноте, не поспевая за ходом мысли своей и боясь, поэтому, что-то  упустить в создании образа, нужного ему. Но лицом он был совершенно – видно, дело привычное – себя на мысли ловить и играть с идеями своими в догонялки.

Всё равно ведь закон один – и так ясно, кто выиграет.

Не ясно только, в чём именно.

Но всегда по одной и той же схеме.

Если бы кто-то задумал нарисовать карту игр, то, чтобы составит её, ему потребовалось бы взглянуть на себя и по сторонам. На своего собеседника и соседа. На то, что рядом. И тогда бы, возможно, у него всё получилось.

Но хотел бы он играть?

Юноша ловил себя на мысли, а в то же время в соседнем купе молодую девушку одолели безделье и скука.

Она уже всюду осмотрелась, на виды из окна нагляделась, все вагоны обошла – куда пустили – со многими пассажирами познакомилась и успела за сутки в пути уболтать всех до того, что не было уже желающих с ней разговаривать.

Девушка надеялась, что следующая станция сократит оставшийся отрезок пути так убедительно, что она уверенно сможет подумать:

- Ещё немного.

Она возвращалась домой, но никто не ждал её появления. Не было и тех, кто не стерпел бы её возвращения.

Потому ей и было тоскливо и скучно.

Она была опустошена для новых впечатлений своей бесполезной болтовнёй окончательно. От многих пассажиров она узнала некоторые немаловажные обстоятельства касательно её дома, но они ей были не интересны. Она жаждала встречи с одним единственным человеком, с любимейшим спутником детства, воспитателем и лучшим другом. Но встреча эта вряд ли состоялась бы по её прибытию домой. Тем более дома.

Но всё же, она надеялась. Хотя ощущения подсказывали ей что-то совсем иное.

Осалось ли ещё что-то интересное здесь, в этом вагоне? Что-то, что могло бы её развлечь.

Да, осталось кое-что интересное, что прежде она уже видела, но в другом формате. Прямо здесь, в этом вагоне.

Ей показалось, что в конце вагона может что-то такое быть, что привлечет её внимание. Что-то необычное, прежде уже замеченное ею, но, казалось, забытое.

Над своими ощущениями она старалась не задумываться, но верила им рассудительно, а именно этому решила довериться: захватив с собой ещё и небольшую шкатулку – удивительная работа по камню – и, накинув плащ, девушка покинула купе.

Как раз тогда, когда она отправилась в правый конец вагона, с поездом стало происходить что-то неладное.

Его ход изменился.

Но пока что на это никто не обращал внимания. Все были чем-то заняты и увлечены, а другие, несмотря на светлый час, задремали.

Юноша из соседнего купе всё также гнался за мыслью своей, исписав за пару минут совсем не мало страниц в своём блокноте. Вот уж кто был увлечён! Девушка в то время прошла чуть ли не через весь вагон, заглянув в каждое второе окно на своём пути.

Поезд мчался более чем стремительно. Он уже скорее бежал от чего-то, а не мчался вперёд. Словно за составом гнался кто-то, но что за чепуха?
Отчего-то заглядываться на виды из окон девушке не хотелось, хотя она потратила на это немного времени, впрочем, не обращая ни на что внимания и отметив лишь смещение цвета зелени и солнечных бликов.

На ближайшей станции никто из пассажиров этого вагона выходить не собирался, а оставалось до неё всего ничего, самую малость.

Уже скоро.

Девушка, остановившись в самом конце вагона, сразу же обратила свой взор налево и, к своему глубочайшему изумлению, на том месте, где должен был висеть плакат с перечнем станций, увидала картину. Пейзаж.

Изображено было озеро, которое казалось маленьким и неглубоким; лес повсюду – как корона; чахлая травка вокруг этой лужи словно пробиралась ближе к воде неимоверным усилием чьей-то воли.

Картина казалась простой и невзрачной, но было в ней что-то мистическое. Нет, не пугающее, но заворожила она девушку тут же, только та взглянула на неё. Нет, раньше – стоило ей подойти. Или ещё раньше? Ещё в купе, когда ей пришла в голову мысль пойти сюда, в правый конец вагона; когда пришло ощущение, что она увидит там что-то интересное.

Да, ещё в купе.

Пассажиров настигла встряска - поезд сошёл с рельс.

Юношу подбросило, он прижал к себе блокнот и попятился на четвереньках в купе проводника. Зачем он решил сделать так, сам себе объяснить не смог бы, и даже не задумался над этим. И ничуть не сомневался, что нужно перебраться туда, в правый конец вагона, и как можно скорее.
Но он был уверен, что успеет. Что с ним всё будет в порядке. Не его это час, не его.

Кто-то закричал первым, и вопли стали раздаваться отовсюду. Пассажиров из незакрытых купе высыпало наружу – поезд завалило на бок, а вагон этот с размаху приложило обо что-то. Паника даже не успела начаться, времени для неё не оставалось – уже царил ужас.

Девушка вжалась в пол – которым стала стена – и упала на колени, пригнула голову, но даже не закрыла её руками. Она старалась думать только о картине, с которой она только что не могла отвести взгляд. Она думала об этом озере, о том, что оно, вероятно, глубокое и тёплое, хоть и представлено на пейзаже маленьким и светлым.

Она не могла не думать о людях, которые кричали возле неё, заставляла себя не думать о том, почему другие молчат.
 
Их подбросило вверх дном.

Девушку припечатало в угол между стеной, ставшей полом, и потолком – ныне стеной. В голове у неё мелькнула мысль, которая тут же исчезла из памяти, оставив один лишь след – ощущение – картина не упала. Картины не было.

Она хотела броситься с места вглубь вагона – и тут поезд наконец-то остановился. Замерло всё. крики прекратились. Тишину нарушали только разнящиеся стоны.

Мир вверх дном остановился.

Вагон этот лежал на боку, тогда как следующий за ним разлетелся на обломки большие и маленькие, как рассыпавшийся карточный домик, который нагрузили понемногу различными мелочами, что и привело к его крушению.

Этот вагон остался  практически цел, только левый конец его превратился в решето, куда девушке смотреть совсем не хотелось – вот только сейчас ей стало страшно.

А ведь там было занимаемое ей купе – второе с левого конца.

Она подняла голову и взглянула прямо перед собой – ковёр сбился, но пол цел и чист.

Она взглянула вверх – купе проводника закрыто.

В углу, где она притаилась – не было ни картины, ни чего-либо ещё.
Ничего. И стоны стали смолкать – и прекратились.

Разве такое возможно?

К ней пришло осознание того, что нужно выбираться, и она осознала вмиг, что нельзя оставаться здесь, внутри.

Девушка вновь доверилась своим ощущениям, и так и не обратила свой взор направо, на левый конец вагона. На коленях, прижимая одной рукой – правой – шкатулку к груди, двинулась вперёд, прямо на стену, бывшую полом, с обратной стороны которой она даже не пыталась представить, что может увидеть.

И вновь мысли её сошлись у озера, изображённом на картине, которая увела её от беды. Она медленно, но уверенно надвигалась на стену. Для девушки это было уже словно во сне. Она не сомневалась, что стена не будет преградой ей, что она выберется из этой тесной, безобразной коробки наружу.

Она остановилась прямо перед стеной, прижала ладонь к ней и без особых усилий, но без сомнения и с мыслями об озере надавила – и рванулась вперёд.

Так и надо было.

Вагон остался позади, а перед взором девушки предстало озеро – то самое, только намного больше и глубже – по-другому и быть не могло. Вода его была чёрная, а лужица стала теперь огромной. Это было не озеро, это был омут.

Стояла она на земле, на чахлой, но живой траве, и до озера было недалеко, совсем недалеко.

Было чисто.

Позади неё, целый и в сознании, молодой человек в спешке лихо строчил что-то в своём блокноте, не обращая внимания ни на что вокруг – вокруг него тоже ничего не было.
—

2016