Про Селинджера

Кароче так - у меня мощное сознание и оно включает себя множество людей, которых я вижу изнутри. Которых я чувствую. В которых – я его сознание и поэтому могу управлять ими тоже.


Долгое время я могла не только разговаривать с ними, но и слышать их, чувствовать их – как они маются животом, как они занимаются сексом, как летят в самолете. Научно-эзотерическим языком говоря – я была их ментальным, эмоциональным и эфирным телом, поэтому я знала их всех изнутри и чувствовала их всех.
Поэтому во мне было, да что там было – есть и всегда будут множество персонажей, которые живут своей абсолютно личной жизнью, которая порой никак не связана с моей.

Они не были моими субличностями, нет,  но их души жили во мне, разговаривали со мной, росли и любили  через меня.

Они были как мои растениями в теплице, которые я выращивала, поливала и не спала ночами, когда они болели. Они были моими внутренними личностями, но при этом прекрасно жили еще и своей физической жизнью. Жизнью в 3Д, как мы с девочками это называем.

Сейчас поподробнее объясню – как это получается. У меня сильное сознание, которое на уровне высшего я могет проникать в каждого человека и зацепляется в нем настолько, что я как химера, буквально живу телом этого человека – я делаю так, чтобы этот человек изменился изнутри, стал другим. Я заклинатель, или как в нашей школе это называют – псионик, человек, который полностью управляет сознанием других.

Я очень долго училась этому, не скажу, что на протяжении многих жизней. Но такой факт не исключен. Ведь я сколько себя помню никогда не могла точно сказать, кто же я в данный момент.

Но я могла очень точно сказать – кто же он, другой человек, что ему нужно, чем он живет, что его мучает изнутри. И я очень долго училась в этой жизни в магической школе именно этом. Ну, нельзя сказать, что меня учили проникать в чужое сознание намеренно. Нет, нас учили эволюции. Каждая душа пришла сюда, чтобы научиться быть творцом, демиургом, создавать свои миры в голове и учится управлять ими. Впускать в свою голову как можно больше сознаний, чтобы самому становится сильнее и мощнее. Быть богом, и конец эволюции заключался бы в том, чтобы впустить в свою голову весь мир. Как говорил наш учитель Антон:

Вы должны натягивать свое сознание на мир, до сих пор пока он в вашей голове не выгнется в обратную сторону. Те пока вы не поймете, что не мир внутри вас – а вы, ваше сознание внутри мира. Тогда ваша эволюция заканчивается – и вы навсегда покидаете этот мир и уходите в Магонию, то место, где обитают великие маги. Которые растянули свое сознание на весь мир.

Это состояние я называла – натянуть презерватив на глобус. И в процессе такого натягивания я проводила долгие годы.

Я могла стать любым человеком, который приходил ко мне на консультацию, проникать в него и  его убеждениях, ограничениях, его страхах, его нелюбви к себе, к родителям, его страхе отношений, его шизоидным и невротическим программам.  И надолго застревала в нем.

Я могла стать любым – поэтому в один момент, я могла сутками не вставать с кровати и проклинать себя, гневно бить себя воображаемыми ножами в сердце или находится часами в ступоре, в кататонии методично двигая ногой и смотря в одном направлении. В то время как у меня в голове пред внутренним взором пробегали картинки его страхов, его душевных травм. Как то я почти час видела моменты убийств и самоубийств – как я прыгала с крыши, как меня вешали, как я тонула в болоте и чувствовала сильное удушье, когда вода перехватывает мне дыхание и наполняет мои легкие.

Но в этом были и хорошие моменты – я могла стать кем угодно.

В один такой момент я стала великим писателем.

Помню, я как-то посмотрела фильм про Сэлинджера и почувствовала себя в его теле, почуствовала себя им.

С тех пор я могу про любой малейший эпизод в своей жизни написать живописный рассказ. Помните, что там было у Сэлинджера в «над пропастью во ржи». Он хотел больше всего на свете стать ловцом детей, которые катались на карусели в зеленой траве. И дети бы радовались, бесились и были счастливы на этой карусели настолько, что просто не замечали бы, что происходит вокруг. Они не замечали даже, что карусель стоит высоко над пропастью.

И Сэлинджер всю жизнь мечтал быть таким человеком – который бы стоял над этой пропастью и ловил улетавших с карусели людей.

И я хотела быть и Сэлинджером, конечно, но беда в том, что он умер давно и уже давно. Но, вы не поверите, я пару дней назад попала в ровно такой же сценарий.

Я люблю вечером сидеть, курить и смотреть на то, что происходит вокруг. И у нас, знаете, есть такая лестница, высокая, под которой в кучу рабочие сгребли снег. Снег там лежал такими высокими мягкими, но довольно скученными и локальными холмами. И повадились приходить на эту лестницу дети, а она была надо сказать сама по себе довольно высокая, этажа 2-3 не меньше. Дети перелазили через перила и радостно прыгали в снег, рискуя скатиться с горы и сломать себе шею.

Сначала я громовым голосом крикнула на них: А нука итить вашу маму за ногу пошли отсюда, малолетнее хулиганье. А ну ка узнают родители и отключат вам вайфай. Пошли говорю вас по-хорошему, отсюда, а то щас скорую вызову.

Но видя, что мои громовые возгласы не имеют действия, они продолжают и продолжают перелазить через перила и сигая на кучу, весело хохоча и махая мне рукой. Один даже крикнул – вот видите, как круто. Я расслабилась, даже самой пришла мысль сигануть через перила в снег. Но здравый ум взрослого человека взял управление в свои руки, и я просто смотрела на них из замерзшего окна подъезда, на случай что они все таки сломают себе шею и тогда, скорее всего, придется их ловить, как рассыпавшихся из карусели сорванцов по над пропастью.

3

Я долго смотрела на этих прыгающих с лестницы в снег детей, чувствовала как их маленькая радость и баловство переполняет меня изнутри, хотя и страх тоже был.

Потом они взяли свои ледянки и весело болтая пошли по домам.

Я же в тот вечер долго думала, что я часто не живу своей жизнью, а радостями и проблемами других. Смотрю в окошко на их жизнь и представляю их на своем месте. В этот момент я люблю и их и их жизнь и мое сознание настолько сильное, что я чувствую эту жизнь как будто их глазами. Но такая уж жизнь у Сэлинджера – смотреть на других и переживать их маленькие радости, хотя сам он если помните жил в лесу, в далекой и холодной глуши. Чтобы все этим маленькие персонажи его головы не разбежались оттуда, а продолжали шалить и испытывать свои маленькие радости там, где им никто не мешает. В своем особом мире. Там где есть особый человек, который их бережет от падения в пропасть и поймает каждого, кто заигрался и может разбиться.