Глава 3. Эта красотка не моего поля ягода

                

    Накупавшись, я решил прогуляться вдоль пляжа в тайной надежде увидеть её снова хоть издалека. Настолько она запала мне в душу. Наверно, это была любовь с первого взгляда. В которую я раньше ни за что бы не поверил. И со мной такое случилось впервые. Меня словно магнитом тянуло к ней. Я как будто совсем голову потерял. И даже согласен был остаться с ней просто знакомым и больше ничего, чтобы хоть изредка можно было с ней видеться, общаться и всё. Я готов был на всё, лишь бы иметь возможность находиться рядом с ней, хотя бы чисто по-дружески и быть ей чем-то полезным, присмотреть за вещами, когда она пойдёт купаться, помочь в чём-то в каких-то мелочах. В общем, в таком духе. Настолько она понравилась и запала мне в душу. Почему бы ей не согласиться на такое предложение. Её это ведь ни к чему не обязывает. Это как попутчики в поезде. Так ей и сказать. Тем более, что мы уже как бы знакомы с ней. Разумеется, если она приехала одна. А может подружиться как-то с её мужем, мелькнула совсем уже сумасшедшая мысль. Тоже вариант, подумал я. Убить двух зайцев сразу. Познакомиться с какой-нибудь девушкой, и мы могли бы проводить время вместе. А там, как знать, может увлекусь своей девушкой и разочаруюсь в ней и вскоре забуду вообще про неё. Перебирал я различные варианты и тактические ходы. Как стратег перед сражением, разрабатывающий планы наступления на превосходящие силы противника. Но обойдя весь пляж вдоль и поперёк, я её так и не нашёл. «Противника» нигде не было видно. Исчез из поля зрения. Вернее, она исчезла. Тешится, скорее всего, сейчас со своим ненаглядным, а я, как чокнутый, таскаюсь здесь по жаре в надежде её увидеть. Расстроено думал я. Находившись по песку, уставший и не совсем ещё отошедший после вчерашнего, так называемого дня рождения, искупавшись напоследок, я потащился домой. Уныло размышляя, и далась же мне эта вредина, зачем я таскаюсь по пляжу, разыскивая её. К чему это. Ведь всё ясно. Она, чем-то недовольная, довольно грубо отшила меня. Ясно дала понять, чтобы я оставил её в покое, что ей не до меня, послала меня подальше. Так хватит уже, наверно, навязываться. Успокоиться и наконец забыть её, как дурной сон. Хотя, скорее, всё же приятный сон. Меня всё больше разбирала досада на неё. Ишь ты, распереживалась она, накручивал я сам себя, на людей кидается. Муженька потеряла. Ах, трагедия. А может, он там закрутил с кем-то шуры-муры, вот она и места себе не находит. А я здесь при чём, при какой кухне. Мало здесь подружек, что ли. Стал я злиться и на неё, и на себя. Может, это после вчерашней попойки меня заносит, и я ещё плохо соображаю, что делаю, а главное, зачем. Хожу, как больной на голову, ищу то, не зная что. Это же ненормально. Точно, это ещё вино во мне бродит. Просто я ещё плохо соображаю. Решил я наконец. Надо выспаться, и это наваждение пройдёт. Словно заколдовала она меня. Ведьма. Прямо как та панночка из «Вия» Гоголя. И я стал чем-то походить на того бурсака. Ещё псалтырь найти и торбу взять, точно буду на него похож. Лучше бы я никуда не ходил. Хлопнул бы ещё стаканчик с Лёхой и завалился спать, вяло соображал я, уставший и разочарованный. Подойдя к дому, я увидел Люсю. Она развешивала на верёвке, протянутой вдоль веранды, детское бельё после стирки. 
- Здрасьте, - поздоровался я с ней.
- Добрый день, - улыбнулась она. - Нагулялся.
- Да, - ответил я, - и нагулялся, и накупался. А как Василий?
- А ему что. Какие у него заботы. Налакался вчера, теперь вот дрыхнет без задних ног. Да, наверно, не только вчера, подумал я, она, видимо, об этом не догадывается. С Лёхой они наверняка и сегодня неплохо подлечились, и он завалился спать до того, как она пришла.
- Вчера вот и вас споил, - продолжала она. - Всё никак не допьёт своё винище, как с цепи сорвался. Обещал мне ни капли больше. Только перед обедом разве что для аппетита стаканчик, не больше. И надо же, так налакался вчера. Всё. Теперь только с моего разрешения, иначе точно всё по выливаю. Я бы давно всё вылила, ей-богу. Но он пригрозил, если Костя узнает. Это мой родственник, винодел заядлый. Вечно колдует там что-то у своих бочек.
Так обидится на всю жизнь. А что мне его обиды, если он моего мужика спаивает. Присосался к этим своим канистрам. Клещами не оторвёшь. Он ему ещё и два сорта вина дал: красное и белое, вот он и пробует, никак не определит, какое ему вкуснее. Но теперь уже всё, запечатала я их. Только по моему разрешению и стаканчик, не больше. Он-то у меня, в общем-то, непьющий. Ну, как все мужики, своего при случае не упустит, конечно. Но так, чтоб сильно налегал, нет. Беда с вами, мужиками. Очень уж вы любите это зелье. Сокрушалась она. А дети малые. Что с ними будет?
Одна я их не потяну. Не дай бог пристраститься. Что тогда? По миру идти? Приеду — я покажу этому своему родственничку, он у меня попляшет. Если будет опять вино своё ему давать, на порог не пущу больше, пусть знает. И Зинку, его жену, предупрежу. - Никак не могла успокоиться она, затронув больную тему. - Потому вчера его и отчихвостила, просто терпение лопнуло. Вы уж не обижайтесь.
- Да ничего, я понимаю. Я, в общем-то, не любитель этого дела, и на выпивку меня как-то не очень тянет.
- Вот и молодец. Вот и правильно. Молодой ещё, жениться тебе надо. А не дай бог пристрастишься, всё. Мало мужиков не спивалось. Пропадёшь. Кто за пьяницу пойдёт.
- А вода сегодня холоднее, — сказал я, — освежает.
- Ветер переменился. Береговой пошёл. Пояснила она. Когда ветер с берега, вода становится прохладней и прозрачной, добавила она.
- А вы откуда знаете? — удивился я. Вода сегодня действительно прозрачная, как стекло. Вы были на море? — спросил я её, зная, что она уходила в город.
- Нет, не была. Я, почитай, на море выросла, — сказала она. Отец рыбачил в артели рыбацкой. На баркасе ходили, сети ставили в море. И меня малой с собой иногда брали. Я с детства приучена была и сети помогала чинить. А вода холодная потому, что тёплую ветер в море погнал, течение меняется, а холодная со дна прибывает к берегу, пояснила она.
 - Да, уважительно, - сказал я. - А я и не знал этого. Поговорив с Люсей ещё какое-то время, я пошёл к себе. Лёша безмятежно спал. Скоро обед, надо будет его разбудить. Подумал я. После обеда, хорошо выспавшись, отдохнувший и посвежевший, я решил пойти прогуляться в город. Лёша отказался и пошёл к своим подружкам. Я вышел в город. Городок был небольшой, зелёный и очень уютный. Главная улица, хорошо освещённая, сверкала витринами магазинов, столовых, кафе и ресторанов. Там же находился кинотеатр и концертная площадка. Вдоль тротуаров было много различных киосков, где продавались различные товары, сувениры, газеты, журналы, различные напитки, пирожные, конфеты и мороженое. Взяв порцию мороженого, я сел на скамейку в стороне от главной аллеи. Оно оказалось вкусным, с шоколадом, и я с удовольствием лакомился им. Вдруг я увидел её. Она шла с двумя женщинами лет так за тридцать, довольно миловидными, в сопровождении двух мужчин, которые были немного постарше. Все они были нарядно одеты, одна из женщин несла большой букет красных роз. Который её муж, подумал я и вдруг, сам того не ожидая, поднялся со скамейки и пошёл за ними, как будто ноги меня сами понесли в их сторону помимо моей воли. Вот же наваждение, подумал я, продолжая идти за ними. Они о чём-то оживлённо беседовали, городской шум мешал разобрать их разговор. Но из отрывочных фраз, долетавших до меня, я понял, что у одной из женщин, которая шла с цветами, сегодня был день рождения, и они направлялись в ресторан отмечать это событие. ООбе женщины и мужчины ушли вперёд. А она, немного поотстав, засмотрелась на какую-то ярко освещённую витрину, и я мог её хорошо рассмотреть. В ночном освещении она выглядела просто потрясающе. Видимо, она побывала в парикмахерской, где ей сделали красивую причёску, которая ей очень шла. Умело нанесённый макияж подчёркивал красоту её лица. «Лена, не отставай», — окликнули её. Она ускорила шаг, догнала их, и они вошли в ресторан. Я сел на скамью и закурил сигарету. Так, Лена, значит. Подумал я. И почувствовал какое-то опустошение. Её красота сразила меня наповал. И я с горечью подумал: это всё. Эта красавица не для меня. Конец моим метаниям, мечтаниям и сомнениям. Нечего её больше преследовать. Без сомнений, её мужа среди них не было. Но, скорее всего, у такой яркой женщины и муж какой-нибудь Ален Делон. Чего это я о себе возомнил? У неё своя жизнь, и она наверняка любит своего мужа. Почему же я так глупо себя веду? Себя, как подросток, влюблённый во взрослую замужнюю соседку. Пора признать, что я потерпел полное поражение. Крах всех своих надежд. Я проиграл это сражение. Я снова закурил и закашлялся, пора бросать эту гадость, что-то я раскурился не на шутку. Ведь до этого я только или закуривал за компанию, когда выпивал иногда с друзьями. А тут раскурился вдруг не на шутку. Разволновался из-за этой красотки, которую, как какой-то маньяк, преследую сейчас. Это же ненормально. Идиотизм какой-то. Ничего подобного со мной раньше не случалось. Это было впервые. Пора завязывать с этим. И вдруг, совершенно неожиданно, я почувствовал облегчение, как будто камень упал с души. Было такое ощущение, будто я начал выздоравливать после болезни. Когда, проболев несколько дней, утром просыпаешься и чувствуешь, что температура спала, кашель прошёл и голова не болит. Надо всё поскорее забыть. Я начал выздоравливать. Это наваждение стало уходить, и я почти уже здоров. Подумал я и пошёл домой. Надо поспешить, скоро ужин. Меня неодолимо потянуло к моим знакомым, к Лёшке и его весёлым подружкам из столовой. Я быстро шёл, почти бежал и радовался, всё, конец этому наваждению, я снова обретал свободу. Эта женщина не моего поля ягода. Её чары больше на меня не действуют. Радостно подумал я. Надо познакомиться с какой-нибудь девчонкой и забыть это всё. Придя домой, я застал Лёшу с одной из девушек из столовой. Они с Лёшей играли в карты. Я поздоровался и сказал, что я сейчас уйду по делам, не буду вам мешать.
- Ты нам не помешаешь, - сказал Лёша. - Ты как раз вовремя. Давай в картишки перекинемся, вдвоём неинтересно. А лучше вчетвером, два на два. Ира, сходи позови кого-нибудь из девчонок. Давай пока по двадцать грамм, пока она там бегает. - Ну давай, - согласился я. Мы выпили с ним, и мне стало легче, как будто какой-то груз упал. Хотя перед глазами всё ещё стояла она, какой я увидел её у той яркой витрины. Вскоре вернулась Иринка и привела с собой ещё двух девчонок, Свету и Валю, как они назвали себя. Они заметно стеснялись почему-то меня. «Пока мы играем, Валюша вскипятит чайник, и мы попьём чайку», — сказала Иринка. «Вот девочки испекли пирог, и мы хотим вас угостить». Мы сели играть и вскоре с азартом стали биться в карты. Света, моя партнёрша, с азартом играла, громко переживая, когда ей не шла карта или мы проигрывали. Потом Валя сказала, что чай готов, и мы, отложив игру, стали пить чай с пирогом, который оказался очень вкусным. Все оживились, громко смеялись и шумно разговаривали, пока не послышался стук в стену. Это, видимо, стучала соседка Люся, укладывающая детей спать. Все разом притихли.
— А давайте пойдём к нам, — предложила Ира, — у нас отдельный домик и нет соседей. — Давайте, — согласились все.
— Ну вы идите, а мы сейчас придём, — сказал им Лёша. Когда они ушли, он сказал: «Давай по маленькой для настроения».
— Так мы с тобой тут сопьёмся, Лёха, — сказал я ему.
— Ничего, не сопьёмся, оторвёмся малость, а потом не до этого будет, служба, брат. А пока есть возможность, почему бы не расслабиться. Сколько той жизни.
— Да уж, конечно, скоро уже на пенсию пойдём. Ха-ха-ха, — засмеялся он.
— Это ты верно подметил. У тебя такой прикольный юмор, Влад. Как скажешь, так смех берёт. Не в бровь, а в глаз, как говорится.
— Сказал — отрезал.
— Вот-вот, точно. Ну давай по маленькой.
— Давай, за то, чтоб не спиться. Лёха поперхнулся вином от моих слов и сказал, засмеявшись: «Ну ты юморист».
Выпив слегка, мы пришли к девчонкам. К моему удивлению, их там набилось порядочно. Они сидели по краям кроватей, как стайки птичек, и с интересом смотрели на нас. И тут я, вспомнив свое детство, понял, в чём дело, почему мы с Лёхой вызывали у них такой интерес. Они были молоденькими девчушками, и мы были для них непререкаемым авторитетом, потому что были старше их. Я вспомнил себя в не таком уж и далёком детстве, когда ребята постарше вызывали у нас восхищение и неподдельный интерес, и мы тянулись к ним. А когда они снисходительно к нам, как к малолеткам, обращались, мы почти что млели и очень гордились этим. Помню, у меня был дружок во дворе, и у него был старший брат года на три старше нас. И когда мы встречались с ним в школе на перемене и он о чём-то спрашивал, обращаясь ко мне, я с гордостью поглядывал на своих одноклассников, которые завидовали мне, потому что я был в приятельских отношениях со старшеклассником. И иногда мы с восхищением и гордостью рассказывали разные истории, связанные с ними. Как кто-то из них что-то там дерзкое сказал учителю или совершил какой-то в нашем понимании смелый поступок или ещё что-то в этом роде. А когда я учился во втором классе, со мной в школе училась девушка-десятиклассница, родственница одних знакомых моих родителей. Она была очень красивой и мечтала стать балериной. Когда приходили к ним в гости, а они жили в большом частном доме, то мы с братом по-детски всячески старались обратить на нас её внимание. Иногда, балуясь, мешали делать ей уроки, кинув в окошко, перед которым она сидела, кошку или ещё что-то в этом роде. Она злилась на нас и громко возмущалась, за что мы получали взбучку от родителей. А когда Юля, так её звали, иногда меня на перемене подзывала меня к себе, спрашивая о чём-то, и представляла меня своим одноклассницам, я очень стеснялся, краснел, но был несказанно рад и гордо поглядывал на своих одноклассников. Ведь на меня обратила внимание такая красивая левушка старшеклассница уже заканчивающая школу. Сейчас, глядя на эти х милых девчушек, я понимал их состояние. И старался вести себя с ними доброжелательно и просто. Лёша взял гитару и стал играть на ней и петь. Все с интересом слушали его и стали подпевать, а потом мы все хором начали петь вместе с ним. Потом начались танцы, и мы все лихо отплясывали и танцевали парами с каждой из девчонок. Веселье затянулось допоздна, а потом все разгорячённые и мокрые, натанцевавшись всей компанией, пошли к морю купаться. Девчонки осмелели и разошлись не на шутку, брызгались и визжали, когда мы шутя гонялись за ними. А когда я ловил какую-нибудь из них и прижимал к себе, она сразу притихала и как бы замирала. Как пойманная птичка. Чувствовалось, что ей это нравилось, немного пугало, радовало и возбуждало. Накупавшись и набегавшись, мы дружной компанией пошли по домам. Прощаясь, довольные и оживлённые девчонки сказали мне: «Заходите к нам ещё, мы будем вам рады». «А вы угостите меня ещё чем-то вкусненьким», — ответил я. «Конечно», — хором ответили они. И тут Лёша сказал: «В следующий раз мы поиграем в бутылочку на поцелуи. Согласны?» «Согласны», — радостно закричали девчонки. «Тише вы, весь лагерь разбудите, разбойницы». Все засмеялись и, попрощавшись с нами, пошли к себе. «Да, хорошо повеселились. Такие классные девчонки», — сказал я Лёше. «Ну вот, а ты хотел уйти. Девчонки что надо, и с ними не соскучишься, иногда так разойдутся, чирикают, что твои сороки». «Так сороки не чирикают, они вроде трещат, так говорят вроде». « А они и чирикают, и трещат. Давай ещё по чуть-чуть и спать».
Когда мы легли, я стал мысленно перебирать события последних дней. И с завистью подумал о Лёше. Вот кто молодец, ничем не озабочен, попивает себе потихоньку винцо, но меру знает. Пьяным я его никогда не видел. Проводит время в таком цветнике. Девчонки его обожают. Что ещё надо?
Вот это настоящий отдых, такому только позавидовать можно. Когда я ехал сюда, даже не мог и мечтать о таком. С ними так весело и интересно. И все такие миленькие, и многие из них с удовольствием со мной встречались бы, и я с ними классно бы проводил время. Вспоминая наше веселье, я обратил внимание, что поведение двух девушек, из тех, кто был постарше, отличалось от остальных девчушек. По их серьёзным, изучающим меня, пристальным и влекущим взглядам. И явным, вроде бы шутливым намёкам во время танцев с ними, они, как мне показалось, были бы, наверно, совсем даже не против завести со мной короткий роман на время отпуска, без обязательств, исключительно для удовольствия... И, как говорится, с пользой для здоровья. Их намёки и то, как они тесно прижимались ко мне, танцуя, конечно, не оставляли меня равнодушным и волновали. Но я всё ещё был в плену своего наваждения и не реагировал на это. Я, как дурак, привязался к этой красотке и никак не мог выбросить её из головы. Я прекрасно осознавал, как это глупо с моей стороны, когда тут такой цветник молодых девчонок на любой вкус. Да и среди отдыхающих встречались одинокие молодые привлекательные женщины. Всё, хватит о ней думать, и пора забыть её. Решено. На этом ставим точку. Конец этой нелепой истории, твёрдо сказал я решительно сам себе. Здесь столько классных девчонок. Глаза разбегаются. И я им, безусловно, нравлюсь. С каким они восхищением и восторгом смотрели на меня сегодня. И я улыбнулся, вспоминая, как пойманные мной девчушки замирали, когда я их обнимал и прижимал к себе. Успокоенный и удовлетворённый принятым решением, я улыбнувшись от этих приятных мыслей вскоре уснул.
Но дальнейшие события показали, что я глубоко заблуждался. Всё только начиналось. И хотя в безоблачном небе пока ещё сияло яркое солнышко, а море было совершенно спокойным, безмятежно неся на своей серебрящейся поверхности небольшие лазурные волны, далеко у горизонта уже появилась первая тучка, предвестница ненастья. И на меня пока ещё незаметно, но неуклонно надвигались тёмные грозовые тучи. Которые несли в себе все те тревожные события, которые случились со мной потом, из-за этой надменной красивой женщины...
               
                Продолжение см. Глава 4."Наваждение".