Время идет, а память помнит тот давний случай

Это случилось лет семьдесят назад. Понятно, что многих людей, которым этот случай всколыхнул бы память, но их давно уже нет в живых. Однако и сверстники вряд ли об этом помнят, а Вальку все терзает этот случай, который потряс его своей коварностью и цинизмом.

Вальке тогда было лет девять или десять. Он жил в то трудное послевоенное время с мамой и двумя братьями в крохотной деревушке Пантылка. Валька был старшим из братьев. Их дом стоял крайним с южной стороны деревни. Через три дома четвертым, но с северной стороны находился дом дяди Алексея. Последний был родственником семьи Анисимовых, где проживал Валька. Но родственником он был по сестре отца Вальки. Ее звали Татьяной или по-деревенски просто Танькой. Дядя Алексей, помнится, был в те годы председателем этого маленького колхоза. Из мужиков, кроме Алексея, в колхозе было еще двое мужчин. Это родственник Алексея, если точнее, то его племянник Толька, и дядя Федор, брат бабушки Валентины.
Первый рос разбитным парнем, очень озорным и к слову и не слову ругающимся крепким матом. В колхозе он почти не работал, целыми днями пропадал на речке, пробовал учиться колоть щук острогой. Иногда, правда, Толька привлекался к труду дядей, особенно, когда нужно было что-то привести на лошадях или отвезти куда-то, особенно, дядю, когда тому нужно было съездить в сельсовет.

Дядя Федор был уже стариком. Во всяком случае, таким он казался сверстникам Вальки. По-видимому,  он болел диабетом, потому что часто жаловался на распухшие ноги, которые якобы не давали ему работать. Поэтому жил он тихо, никому не мешал, потихоньку ходил в лес за лыком и плел лапти для всей деревни. В молодости, Федор был заядлым картежником, и об этом рассказывала бабушка, его сестра, Федьку якобы часто привозили в деревню в одних подштанниках. Проигрывал всю свою верхнюю одежду. Под старость он угомонился, бросил по-черному играть, но интерес к картам не потерял. Сверстники Вальки, когда им становилось тоскливо играть в карты между собой, шли к дяде Федору. Он как-то разжигал им страсть к картам. Вроде бы та же игра, что и между собой, но дядя Федор рассказывал разные случаи, имевшие место в его жизни, предлагал играть на «интерес», хотя бы на спички. Игра действительно как-то становилась интереснее и азартнее.

В те годы, о которых идет речь, в Пантылке раз или два раза в год случались кражи. Крали все больше колхозное добро: то зерно со склада, то баранов из скотного двора. Бабы возмущались, корили во всю мужиков, которые не в состоянии были поймать воров. На собрании даже решили перенести колхозный амбар ближе к деревне. До этого он стоял за скотным двором, рядом с деревней, но все-таки как бы на отшибе, примерно, в полкилометра от деревни, и сразу за амбаром метрах в ста начинался темный еловый лес. Как не сопротивлялся дядя Алексей напору баб на собрании, но их было больше, поэтому на перенос амбара согласился. Валька помнит, как сейчас, всю эпопею переноса амбара. Понятно, что бабам и Алексею с Толькой, это было не по силам. Но в сельской местности тогда существовала так называемая «помочь», очевидно, «помощь». Это когда собирались человек пять или может быть больше мужиков из двух соседних сел, и за два дня перевозили и собирали амбар на новом месте. Место было выбрано как раз перед домом Вальки. Поэтому ему запомнился сбор амбара прямо перед окнами его дома. Мужики работали, можно сказать, по-ударному и смотреть на их труд было очень приятно, а еще приятнее было видеть, как «рос» амбар на новом месте. И к вечеру второго дня амбар был готов. Мужиков отменно накормили, понятно, с выпивкой самогонки, очень благодарили за такой сложный труд, бабы предлагали остаться мужикам ночевать еще на одну ночь, но те не согласились. Просьбу баб можно было понять, потому что почти все остались без мужей во время войны. И хотя уже шел уже третий послевоенный год, но женская природа требовала хотя бы иногда мужской ласки, а для многих и ее не было.

Сторожить колхозный амбар было поручено матери и бабушке Вальки. Мол, крыльцо амбара выходит сразу на три окна их дома, то днем сторожить будут ребятенки, а ночью – взрослые. Когда те начали отказываться, их стали стыдить, но пообещали хотя бы начислять трудодни за эту работу.

Скотный двор охраняли по очереди. Но это не спало от очередного воровства  колхозного барана. Помнится, стояло не слишком уже теплое лето. Дело было в августе. Мама Вальки куда-то уехала в гости. Подошла ее очередь караула. Вместо нее на пост заступила бабушка. А так как ночевать дома ребятам во главе с Валькой было страшно, то бабушка попросила свою дочь Татьяну принять их к ним на ночевку. Та согласилась. Ребята вечером пришли к тете Тане. Она постелила им на полатях, и они улеглись спать. Дочери тети Тани тоже улеглись вместе с двоюродными братьями на тех же полатях. Хозяева легли в избе на кровати. Толька – где-то на сеновале.

Вдруг среди ночи Валька слышит какие-то разговоры. Он понял, что это о чем-то шепчутся дядя с Толькой. Он тихонько поднял голову и посмотрел вниз. Там было темно, но чувствовались какие-то сборы. Затем дверь тихонько скрипнула и все стихло. Что бы это значило, Валька понять не мог. Возможно, что взрослые отправились на рыбалку, тогда ночная рыбалка была распространенным явлением в Пантылке.

Дальше Валька заснул. Сколько времени прошло после ухода дяди с Толькой не известно. Но вдруг снова скрипнула дверь, опять раздался шепот, Валька проснулся, стал прислушиваться к разговору, но толком ничего не понял. Сон быстро сморил его, и Валька проснулся только утром. В деревне слышался какой-то переполох. Бабы охали и ахали, жалея пропавшего барана и одновременно бабушку, которая прокараулила барана.

Валька, чувствуя неладное, зашел снова в дом дяди, оглядел ограду, заглянул во двор, но ничего подозрительного не заметил. Дальше решил выйти сзади в огород и глянуть, что делается там. Ему уже показался подозрительным поход дяди и Тольки этой ночью. И его догадки подтвердились. В огороде перед колодцем висела туша ободранного барана. Валька испугался, кинулся через огород к речке, перелез через огород,  и, оказавшись на берегу, бегом пустился к своему дому. Забегает в дом и видит заплаканное лицо бабушки.
- Внук я прокараулила барана! Что теперь делать, не знаю. Придется отдавать в колхоз своего – причитала бабушка.
- Я знаю, кто украл барана – твердо и уверенно заявил Валька.
- Кто и откуда ты знаешь? – спрашивала бабушка.
- Я ночью слышал, как куда-то ходили наш дядя и его племяш Толька.
- Мало ли куда и зачем они ходили? – как бы оправдываясь, говорила бабушка.    
- Можешь, бабушка, сходить на огород дяди Алексея, где баран уже ободранный висит там.
- Да что ты, внучек, как может украсть дядя Алексей барана у меня, его близкой родственницы? – начала она стыдить Вальку.
- Если не веришь, сходи к огороду дяди и посмотри через забор. Баран там висит, если его уже не убрали.
- Нет, внук, ты молчи. Этого не может быть, и никому об этом не говори – запричитала плача, бабушка.
- Твое дело. Если хочешь отдать нашего барана, то отдавай. Но я точно знаю теперь, кто воры и навсегда останусь при своем мнении.
Бабушка, конечно, пообещала к осени отдать нашего барана. С этим согласилось собрание колхоза и сам дядя Алексей. С этого момента, Валька не мог смотреть на председателя колхоза иначе как на вора. Еще больше раздражало Вальку то, что кражу совершил их родственник, цинично нарушивший традиции родства.

Страсть к воровству у дяди не прошла с этой удавшейся без последствий кражи. Дальше в следующее лето две колхозницы заметили, как он, везя мешки ржи с гумна в амбар, заехал сначала на берег речки и скинул два или три мешка в яму, поросшую уже травой и почти заровненную. Бабы посовещались между собой и решили доложить об этом милиционеру. В село за милиционером сами не поехали, а написали короткую записку и послали ее через Ваську, соседского парня, ровесника Тольки. Сами они решили охранять яму с мешками. Уселись около ее и сидят, как будь-то отдыхают. Самим страшно, но раз решили вывести председателя на чистую воду, то решили терпеть и ждать милиционера.
К вечеру приехал милиционер. Васька показал, где находится яма. Милиционер, поговорил с бабами, они ему рассказали, как было дело, и кто это сделал. И хотя председатель и милиционер  хорошо были знакомы, и можно сказать не один раз выпивали вместе, но делать милиционеру было нечего, он поехал домой к Алексею, привез его к яме и к бабам. Председатель, понимая, что совершил ошибку, быстро признал свою вину. Вместе они погрузили мешки в тарантас милиционера, и оба отправились  в милицию в город.

Дяде Алексею присудили три года трудовых лагерей. Бабушка плакала, часто повторяя, как же теперь будет жить ее дочь Татьяна с тремя дочерьми. Валька, наоборот,  был очень доволен случившимся правосудием. Вместо проворовавшегося Алексея место председателя колхозники доверили Александре, матери Васьки. Дела пошли в колхозе значительно лучше, во всяком случае, не стало воровства. Женщины явно были не сторонниками воровства и мародерства. Они больше нацелены на семью и на труд, нежели на воровство.