Виктория Токарева

   Речь не пойдёт об   угрях на лице, которые ничем не вывести.  Они – тема дневных страданий. Ночью страдания другие. К тому же, не свои – мамины. Мама пожилой человек. Настолько пожилой, что уже имеет странности и не боится их показывать. Не побоялась сказать по телефону.
По ночам её беспокоят мыши. Но не простые, что само по себе отвратительно, а говорящие. Они вылезают из шкафа. И вначале просто бегают. Затем самая главная из них встаёт на задние лапки и замирает. Это служит сигналом остальным – они тоже прекращают двигаться и тоже встают на задние лапки. Потом начинают между собой разговаривать. О маме, лежащей на кровати и  смотрящей на них. Но так, будто сами маму не видят.
- Как же ты видишь мышей? Ладно, слышишь, но видеть в темноте невозможно. Даже человеку с нормальным зрением. Мама, это тебе всё кажется.
- Нет не кажется, а так и происходит. Уже почти месяц! – голос в трубке готов был заплакать. – А вижу я, потому что у меня горит лампа. Спать я могу только со светом.
- Значит, эти мыши тебе снятся.
- Нет! Я же не сказала, что сплю при свете лампы, я сплю днём! А они вылезают ночами, и мне очень страшно.  Когда ты сможешь приехать, Вика?
- Смогу послезавтра.
- А завтра?
- Завтра не смогу. Потерпишь? И что тебе привезти? Яблоки хочешь?
- Не нужно мне яблок. Яблоки я и сама могу купить. Мне нужна надёжная мышиная отрава. Или яд для меня!
- Прекрати.
- А ты приезжай! Я специально вечером не пойду гулять. Я буду ждать.
- А днём? Выйди на улицу днём.
- Я же говорила, что днём я отдыхаю от ужасов и бессонной ночи.
- Ну да, я не поняла. Что ж… тогда до встречи, мамуля! Целую.
Мама жила на другом конце города. Поэтому Вика приезжала к ней не часто – раз в месяц. Но по телефону они связывались еженедельно.
- У тебя всё в порядке?
- Всё хорошо, Викуся, не беспокойся. Я пока в состоянии справляться одна.
Оказалось, что «всё» нехорошо. Если так пойдёт и дальше, то маме нужен будет… Кто? Сиделка, психиатр, шефы-пионеры, патронажная медсестра, как младенцу? Или пора? Что равносильно предательству.
Но прежде приехать и доказать, что никаких мышей нет! Откуда мыши на шестом этаже кирпичного дома без подвала? Доказать и научить пренебрегать естественной для возраста склонностью к фантазиям.  Самый простой способ – себя ущипнуть, вымыть лицо холодной водой. И регулярно принимать витамин «Бэ». Или не «Бэ», но чтобы мозги работали лучше. Это выяснить, проконсультироваться. И попробовать самовнушение.
Вика приехала к восьми, раньше не получилось. С банкой витаминного «декамевита», пачкой стимулирующего «циннаризина», печеньем и килограммом яблок.
Квартира была чистой, без пыли, в туалете не пахло. Посуда вымыта, сварен суп, сделан винегрет и даже котлеты. В ванной сохло постиранное бельё. В комнате на столе рядом с очками лежала книга - заложенная ленточкой «Мадам Бовари». Телевизор мама не любила – от него «тупеют». На тумбочке, стоящей возле аккуратно застеленной кровати, горела лампа. Та самая, при которой мама видит говорящих мышей.
Попили чаю. Поговорили о погоде, мамином кишечнике, Викиных работе и личной жизни (нет никакой личной жизни, есть диссертация).
Теперь заняться мышами.
- Откуда они вылезают?
- Оттуда, где висят платья. Видишь, им очень удобно – шкаф рассохся, и дверца до конца не закрывается. Не понимаю, где они там живут? Наверно, в коробках с обувью. Но я сама боюсь проверять.
- А мне вот не страшно! И знаешь, почему?
- Знаю. Я знаю, что ты скажешь. Ты скажешь – потому что их нет, и это у тебя галлюцинации. Как я хочу, чтобы так и было!
- Будешь есть таблетки, не будет ничего!
Вика распахнула шкаф. Плотный ряд маминых платьев, накопившихся за долгие годы, под ними коробки с туфлями, которые мама когда-то носила.
- Начнём! -Вика нагнулась и взяла первую коробку. Сняла крышку. - Видишь? Нет никаких мышей.
-Вижу.
Коробка легла на пол.
- Дальше! Берём вторую…
- Вика, не надо со мной, как с идиоткой. И прошу тебя - не кричи, я не глухая.
- Извини. Видишь? И здесь нет никаких мышей. И какашек мышиных тоже нет.
- Какашек быть и не должно.
- Это почему? Где мыши, там и мышиное говно должно быть обязательно.
- У обычных, согласна. Но эти-то особенные. Они не едят и ничего не грызут. Они просто живут.
- Ладно, пусть просто живут. Но где живут? Где? Берём следующую коробку…
Вика пересмотрела все. Затем подняла подолы платьев, чтобы убедиться в отсутствии прогрызенных мышами дыр. Не было дыр. И на полках, кроме полотенец, постельного и нижнего белья, не было ничего. Никто нигде не пищал и не разбегался.
- Ну вот… - сказала Вика, убрав назад обувь и со скрипом прикрыв шкаф. - Что и требовалось доказать. Это тебе всё кажется. Нет у тебя в шкафу никаких мышей.
- Слава богу. Только я всё равно боюсь.
- А ты не бойся! И почаще себе внушай: «Это мне всё кажется, мне нечего бояться! Это мираж! Таблетки мне помогут!» Утром, днём и вечером по нескольку раз перед сном. Как молитву.
- Тогда уж я точно рехнусь!
- Мама… С тобой невозможно. И так - тебе плохо, и этак - не годится. А я советую серьёзно заняться самовнушением. Вот увидишь, очень скоро ты о мышах забудешь. Обещай мне, что будешь себя убеждать. Обещаешь?
- Обещаю.
- Вот и отлично. И витамины по две штуки в день. И циннаризина по таблетке на ночь. Запомнишь?
- На память пока не жалуюсь.
- И прекрасно. Поэтому попробуй самовнушение. А мне уже пора – скоро десять. Завтра я тебе позвоню. Нет, лучше послезавтра. Всё, я побежала!
Они обнялись, поцеловались, и Вика уехала домой.  Жалея маму, которая начала впадать в маразм. Хотя, судя по чистоте и порядку, не скажешь.
Вымыв чашки и убрав сахарницу, мама пошла в уборную. Потом помылась, расчесала волосы, надела ночную рубашку.  Съев две витаминки и проглотив таблетку, стала разбирать кровать. Решая, что делать – читать Бальзака или заниматься самовнушением?
Самовнушением. Ради Вики.
Мама выключила люстру, но лампу на тумбочке оставила горящей.
Вздохнула, легла, закрыла глаза и вслух зашептала:
- Это мне всё кажется, кажется, кажется… Нет никаких мышей, нет мышей, нет. Это мне кажется, кажет…
Мама не договорила, так как услышала знакомые звуки. Из шкафа.
Была секунда полной тишины и ужаса, после которой на пол спрыгнули семь мышей.
 Они были значительно крупнее обыкновенных, но тоже серые. Подвигав носиками и показав зубки, мыши стали бегать по полу. За самой главной, которая делала зигзаги между шкафом и маминой кроватью. Иногда они подбегали к маминым войлочным тапкам и их обнюхивали. Острые мышиные коготки царапали паркет, словно на него сыпался рис.
Затем, главная мышь встала на задние лапки и замерла. Остальные, как по команде,    сделали то же. Образовав нечто вроде круга, с Царицей в центре.
- А я говорила, что дочка не поверит! – сказала одна из них. Очень чётко и не пискляво. – Разве такому нормальный человек поверит?! Нет, конечно.  Чем угодно объяснит, но не допустит.
- А я предсказывала, что Вика станет перерывать шкаф, - сказала другая также внятно.
- И я! А что она ещё могла сделать, чтобы мамашу разуверить?
- «Самовнушение»… Хи-хи-хи!  «Три раза утром»… Хи-хи-хи!
-  Вика-то! Всё в девках бегает. Ещё чуть-чуть, и опоздает. Кто её в тридцать семь лет замуж возьмёт?
- Взять не возьмут, но мужик появиться может. На танцы сходить, например. «Кому за тридцать» называются. Или в гости. Там потанцевать, прижаться, подпоить. Можно завлечь. Пусть даже на разок, только чтоб забеременеть. А дальше пусть гуляет, если в ЗАГС не захочет. А может, ему с Викой понравится?
- Счастье не в муже, а в детях. Муж был, и нет! А дети останутся, дети всегда с тобой.
- Лучше рожать девчонок. Во-первых, они…
Мама лежала и слушала, боясь шевелиться и всхлипывать. Слёзы текли от жалости. К себе, живущей с говорящими мышами, но больше к Вике. Которая замуж не выйдет никогда, чтобы там мыши не говорили. В двадцать не сподобилась, в институте - сейчас тем более. Кто польстится, если молодых девчонок кругом полно? И родить тоже не получится - на танцы, по гостям и компаниям Вика из-за диссертации ходить не станет. Да и побоится. Рожать. И засмеять могут – в бабушки пора, а ты в матери. Нет, не станет. Хотела бы - родила, случай поймать можно, если себе цель такую поставить.  А что счастье в детях, они правы. Это даже мышам понятно. Но только, пока дети не выросли. Только, пока они дети.


20.03.25