Счастье синеокое книга 2

                С Ч А С Т Ь Е   С И Н Е О К О Е.                5 августа 2019г.
                ( вторая книга)
Два дня Иван метался в забытьи, лишь изредка, на несколько секунд, приходя в себя. Вынырнув из мрака бреда, он только и успевал увидеть склоненное над ним, мокрое от слез лицо Насти, сжимал дрожащие  пальцы  её руки и снова уносился в бесконечные просторы вселенной.
Ночью, третьего дня, Звягинцев очнулся. Тело было слабым, но голова ясной, почувствовал – болезнь отступила. Он лежал в доме. Его девочка, очевидно, опасаясь пропустить малейшее движение, положила голову ему на руку и спала,  забывшись  коротким, тревожным сном. Боясь потревожить её короткую дрему, догадываясь, что все время его болезни она не спала, лежал не шевелясь. Русые волосы девушки пахли мятой, Звягинцеву почудилось, что он лежит не в доме, а на духмяном прокосе травы в березовой роще. В теле была приятная легкость, жизнь и сила возвращались к нему. Видно будущее  отпустило его, а может время знало, что он ещё вернется  в своё будущее. Не знал этого Звягинцев, но печали не было, была легкая грусть. Жить вне своего времени он сможет, а жизнь без Насти теряла смысл.
Вдыхая  травяной запах, исходящий от любимой,  не утерпел, свободной рукой  прикоснулся к шелку волос девушки. Прикоснулся легко,  едва ощутимо, но Настя тут же подняла голову. Пытаясь в темноте разглядеть  его лицо, тихонько позвала – Ваня.
Лежи, девочка.
Ваня, ты очнулся!  Господь услышал мои молитвы! Как ты себя чувствуешь?
Не беспокойся. Переболел.
Ванечка, у нас теперь все будет хорошо?
Не просто хорошо - замечательно.
И никто тебя у меня не заберёт?
Никто и никогда.
Настя ткнулась ему в руку мокрым от слез лицом, плечи подрагивали от сдерживаемых рыданий.
Девочка, нужно смеяться, а ты плачешь.
Это от радости.
Долго я болел?
Третий день.
Надо выздоравливать, скоро избу старосте рубить.
Да какая изба, Ваня, едва очнулся. Лежи, набирайся сил.
Во– первых, уже переболел, во– вторых, работа прежде всего. На свадьбу деньги кто будет зарабатывать? Приданого у меня нет.
Ваня, это у девки приданое должно быть. Да меня и с приданым никто брать не хотел, это ты только глупый,  неизвестно на что позарился.  Ты сам сокровище, какое у тебя еще должно быть приданое?
Воды прохладной принеси  из колодца. Болезнь высушила нутро.
Сейчас, сейчас, засуетилась Настя. Ты только не вставай, обессилил поди, упасть можешь. Соседка курицу для тебя сварила, принесла навар. Похлебаешь немножко?
Звягинцев есть не хотел, но на всякий случай спросил – Курица домашняя?
Какая же еще она может быть? Диких кур я не встречала.
Иван смутился  - Нет, пить хочу.
Если невмоготу, вода стоит в изголовье,  вечером набирала.
Нет,  хочу свежую из колодца.
Да ты не подумай - ленюсь, чай не в конец деревни бежать, да я бы для тебя не то - на край деревни, на край земли побежала бы. Боюсь одного оставить.
Прихватив липовую бадейку, быстрым шагом вышла из избы.
Звягинцев смотрел сквозь окошко на бегущую среди облаков луну,  и ему показалось -это дом вместе с облаками плывет мимо желтого диска ночного светила.
Хлопнула входная дверь, Настя торопливо подошла к кровати, зачерпнула ковш воды и, придерживая голову Звягинцева, стала его поить. От прохладной колодезной воды у Ивана, словно от хмельного, слегка закружилась голова.
Пока ты болел, вся деревня у нас перебывала. Мужики спрашивали, не нужна ли помощь по хозяйству, бабы – кто мед, кто травяной настой.  Беспокоятся все.
Звягинцев, выросший в обществе, где соседи по лестничной площадке не знают имен друг друга, удивился.
Чего это они?
Да как же, бабы за колодец тебе благодарны, мужики в своих дворах три уж отрыли, соседи пользуются, всё не в конец  деревни бегать. Медведя твово вспоминали, в лес без опаски ходят.
Бабы тебя чтят, а чего мужики  во дворе  толкутся, то мне неведомо, от тебя ни на шаг не отходила, о чём гутарят - не слыхала.
Иван вспомнил, и даже неловко стало за свою забывчивость – Как лошади? Кормят ли, поят?
Тимофей кажный  день забирал со двора. И купал, и выгуливал. Вопросов ему не задавала, не до лошадей было мне, но парень он толковый, вреда коням не сделает.
Настя говорила и говорила. Звягинцеву казалось – он плывет на лодке по волнам. Каждое слово Насти – гребень волны, его плавно качало,  вверх – вниз, вверх – вниз.  Уснул.
Утром открыл глаза от щелканья пастушьего кнута. Настя, по прежнему, стояла на коленях возле кровати.
Господи, девочка, ты не ложилась?
Вздремнула возле тебя.
Я здоров, спасибо тебе.  Неловко мне, отвык от заботы. В колонии заболеешь - в больничку попасть проблема, если уж совсем  плохо, отнесут в лазарет и то только для того, что бы ты  в отряде богу душу не отдал. Внеплановые проверки на зоне никому не нужны.
Какая колония, какая зона, Ваня?
Звягинцев про себя чертыхнулся. Да это я не совсем выздоровел. Ахинею несу.
Встал с кровати, чуть повело в сторону. Настя тут же подхватила его руку.
Не беспокойся - резко поднялся.
Вышли на крыльцо. Иван сел под яблоней, опершись спиной о ствол. Раннее солнце еще не раскалилось, в воздухе чувствовалась приятная утренняя прохлада. Дунул легкий ветерок, к ногам упали несколько желтых листьев.
Ба! Да ведь скоро осень. Вторая половина августа. Воронежская губерния – это не юг, неделя, другая и пойдут дожди, а там и зима не загорами.
Задумавшись, не заметил подошедшую к нему овчарку. Пёс лизнул ему руку.
 А я совсем о тебе забыл! Как жизнь на новом месте? Не скучаешь по ментовским  харчам?
Пес виновато смотрел в лицо  хозяина.
Настя, как он себя ведет? Чем его кормишь?
Не знаю, Тимофея пытай. Собаке имя присвой, захочешь позвать, не знаешь, как обратиться.
Обращаться надо – Ваше благородие.
Шутишь?
Шучу, рад выздоровлению. Давай – ка назовем его - Собр.
Что за собр?
Специальный отряд быстрого реагирования.
Ты меня совсем запутал. Шутишь али серьезно?
Нет, сейчас не шучу.  Почему бы нам его так не назвать? Имя красивое, звонкое. Ласково можно называть – Собровец.
Дело в том, что Звягинцев, неожиданно для себя, начал скучать о своем времени и даже о своем языке. Да, да именно о языке. Если до утраты возможности возврата  к себе в будущее говорить, подстраиваясь под местный говор, ему даже  нравилось, то теперь нормальная речь, как бы сближала его с безвозвратно потерянным прошлым. Конечно, слово «СОБР» приятных воспоминаний не вызывало, но подтверждало несомненную реальность его предыдущей жизни. Не смея среди чужих людей применять терминологию вещей и событий из прошлой жизни, хотелось, хотя бы с Настей, общаться нормальным языком.
Легкий на помине  появился Тимофей.
Иван Егорыч, наконец – то. Вся деревня переживает!  Что с тобой?
Уже все хорошо,  простыл,  наверное. Спасибо тебе за коней. Кормил, поил?
Возок травы свежей у самой реки накосил. Чародея разминал кажий день. Верст пять на рысях проходили. Хорош чертяка! Хоть весь день скачи на нем, не устанет.  Повезло тебе с верховой лошадью, да и Ласточка умница.
Я твой должник, Тимоша. Окрепну, рассчитаемся.
Э, пустой разговор. Неужто, я заболей, не поможешь? Земля то круглая, сегодня я тебе помог, завтра ты мне. На работу когда собираться?
Да, работать нужно. Нонешний  день отдохну, а завтра соберем инструмент и с утра третьего дни тронемся. Настя нас отвезёт и будет наведываться каждую неделю.
Настя, молча возившаяся с самоваром, возмутилась.
Только с кровати! Идешь, качаешься, а туда же – на работу!
Анастасия Филипповна, в мужские дела не вмешивайтесь.
Ежели здоровье позволит, ты уедешь, как же без моего  догляду? Я ить  кажный день  могу наведываться, чай не за сто верст уезжаете.
А знаешь, это не плохая идея. Только приезжать будешь верхом на Чародее и коню разминка и тебе  веселей.
Да ты, Ваня хочешь, что бы обо мне вся округа говорила. Где это видано, девка верхом на коне? Огорченная шуткой, ушла в дом.
Иван Егорыч, по деревне слух идет, жениться ты собрался на Настюхе.
Да, Тимоша, осенью хочу обвенчаться.
Так, значит, не уйдешь из деревни?
Да мне идти - то некуда.
Рад твоему решению, с тобой интересно. С одной стороны ты не знаешь простых вещей, не знаешь того чему каждый мужик с детства приучен, а с другой понимаешь – умений и знаний в тебе  больше чем у всех наших мужиков вместе взятых. Я за тебя и за Настю рад. Бабы её с детства зашпыняли – страшная, страшная, а у неё душа,  может быть, светлей любой красавицы. Не из жалости ведь на ней женишься?
Что ты! Я лучше Насти никого и не встречал.
Вот ить как бывает, ты жил её не знал, она тебя не знала, а встретились почему?  Господь свел.
Вышла Настя. Тимофей, позавтракай за компанию.
Нет, с тятей в лес, сушняку привезти собрались, забежал узнать, справиться о здоровье.
Ты, Тимофей, дела закончишь, приходи. Возьмешь Чародея, съездишь к заказчику, Феофану Никоновичу, предупредишь – будем через два дня. Какой сегодня день?
Четверг.
Нет, на выходные не поедим, начнем с понедельника. Я заодно приду в себя. Спросишь у него о фундаменте. Кто ладить будет? Забыл с ним оговорить. Ежели подрядчика нет, скажи, можем сделать сами, только копать нам некогда – время дорого, возьмем братьев Настиных.  В случае согласия старосты,  разыщи двор  теток, поговори с парнями на счет работы. Да найдешь ли? Не знаешь ведь никого?
 Иван Егорыч, чай не в городу живем. Всех в окрестных деревнях знаем, если не по именам, то в лицо уж точно. А моих сверстников, Настиных братьев, всех знаю. На кулачках не раз зимой сходились.
Дрались, что ли?
Да, зимой на реке.
А как же ты с ними работать собираешься? Вы же перессоритесь.
Да что ты, Иван Егорыч?  Сам что - ли по праздникам никогда не дрался? Это ж стенка на стенку, село на село, не со зла, так, душу отвесть. Мы с ними завсегда здороваемся, на посиделках не раз вместе бывали.
Хорошо коли так. Иди, занимайся делами. Да тебе может ехать не с руки?
Ну да! Рази можно отказаться от  езды на Чародее? Съезжу с превеликим удовольствием.
Ты  не гони его зазря.
Обижаешь, я ить с детства при лошадях.
Да я так, на всякий случай.
Тимофей ушел.
Ваня, повремени с работой, слаб еще.
Завтра решим, если силы не вернуться, ехать в чужой дом болеть негоже.
Весь день провел во дворе. Вывел из конюшни Чародея, обнял за шею. За три дня разлуки соскучился, словно по лучшему другу. Конь застоявшись, переминался с ноги на ногу, но голову с плеча хозяина не убирал.
Девочка, подай кусочек сахара.
Настя принесла колотый сахар. Конь мягкими губами, осторожно забрал сладкий кусочек с ладони, признательно взглянув в глаза Звягинцева.
Балуешь коня.
Люблю его. Не представляю, как я жил без этого чуда.
А как же я?
Тебя я не люблю.
Как? Задохнулась от неожиданности Настя.
Иван подошел, обнял ее плечи. Тебя я обожаю. Ты мое сокровище, ты мое счастье, ты моя жизнь. Прижал её голову к своей груди. Ночной запах мяты  ударил в ноздри.
Господи, сердце захолонуло. Рази можно так шутить? Вся жизнь в одночасье перед глазами промелькнула.
А ты не спрашивай о моей любви, я жить без тебя не смогу. Да и что слова, слова - пустое. Настоящая любовь та, что не для красного словца, немногословна. Суди о любви по поступкам.
Да как же, хоть и знаю, любишь, а слушать – счастье, голова от таких слов каруселью ярморочной кружит, тем более что я уж  слов этих и ждать перестала, все ни как не поверю.
Два дня пролетели быстро, Звягинцев окреп. По вечерам выгуливал лошадей, водил на реку, скребком чистил и без того лоснящиеся крупы Чародея и Ласточки.
На выходной, сразу после заутрени, решили ехать. Нужно было оговорить стоимость и устройство фундамента, оглядеться окончательно и с утра, по холодку приступить к распилу бревен. Инструмент Иван загрузил в телегу практически весь, между деревнями не набегаешься, Насте не позвонишь – привези бурав или долото.
Прибыли на место – солнце уж зенит миновало. Отвезли Настю к теткам, наскоро поздоровались с родней и укатили к старосте.
Заказчик радостно заулыбался, увидев Ивана и Тимофея. Тимофея по отцу знал, поэтому относился к работникам, как к ровне.
Да фундамент при расчетах мы упустили, ежели дело знакомое - делайте.
Феофан Никонович, что делать и как, мы знаем, ты скажи, что хочешь? Фундаменты разные бывают, можно по углам валуны положить, а можно по всему периметру камень залить известковым раствором.
Что лучше - то?
Ежели хочешь, чтобы дом стоял долго, лей фундамент, брёвна не сгниют, влагу из земли не потянут, полы всегда сухие, да и теплее зимой. Сто лет простоит изба без ремонта, а коли хочешь удешевить строительство, посадим сруб на валуны угловые.
А во что же мне обойдется работа?
В помощники возьму сыновей Демида и Прохора. Мальчишки молодые – землю копать для них игра, много не возьмут, а вот камень, да известь гашенная где? Издалека возить – время потеряем.
 Камень в овраге за селом все ломают, известь жгут на другом конце деревни, привезти – времени  немного.  Песок и вовсе у реки, на плёсе.
Опять же, Феофан Никонович, подпол ежели  делать, копать нужно начинать до укладки стеновых бревен и тонкомер для стен подвала завези.
Лес заготовлен разный, приступай к работе, простою из - за материала не будет.
Звягинцев  вечером, сидя за накрытым столом, уговорился со старшими сыновьями родни о работе. Парни думали - бесплатно нужно помочь, но услышав о деньгах – по десять  рублей на брата, рвались, не дожидаясь утра приступить к работе.
Утром Иван известью разметил контуры  траншеи, объяснил, куда выкидывать грунт, не зная в каких измерениях обозначить глубину, сказал – Копать выше колена.
Работа пошла споро, Илья и Данила, так звали ребят, работали без перекуров и посиделок, деревенские приучены к работе сызмальства.  Иван изредка отрывался от  своей работы, проверял, не ушли ли траншеи в сторону от разметки.
С Тимофеем работалось легко, понимали друг друга с полуслова.
К вечеру второго дня, братья земляные работы закончили. Иван съездил с ними в карьер, показал какой камень нужно брать. До пятницы они завозили камень, песок и известь. В субботу, отложив работу с лесом, все вместе заливали фундамент.
Уже в сумерках  уложили последний ряд камней. Звягинцев проверил уровнем горизонтальность сооружения. Это было важно, бревна должны лечь плотно. Остался доволен. Собрали инструмент и усталые,  потянулись домой.
Во дворе Иван сразу заметил привязанную к плетню Ласточку. Приехала Настя. Сердце радостно екнуло, за ворохом забот забыл какой день он на отхожем промысле.
Настя привезла двух живых гусей, несколько крынок сметаны и масла, вязанку лука и макитру маслят свежего посола.
Тетки категорически отказывались, что либо брать, старшая из сестер обиделась.
Али мы чужие люди? Нешто не найдем чем накормить два рта? Наши дети у него ремеслу учатся,  это мы Ивану должны приплачивает, а он, гляди – ко, еще и платить им собрался.
Кое - как уговорили её взять масло и сметану, пропадет ведь в дороге. На том и порешили, остальное Настя согласилась увезти назад.
Вечер провели за накрытым столом. Мужчины выпили по ковшу домашней браги, немного опьянели, Прохор расчувствовался, стал расхваливать Ивана, объясняя, как он рад за Настю. Звягинцев заметил и отложил в памяти – деревенские мужики никогда не хвалят тебя впрямую и не допускают добрых отзывов о себе. Ни разу, ни Прохор, ни Демид не сказали – Хороший ты мужик Иван. Нет, они радуются за племянницу, окольно утверждая, что ей повезло с мужем. Похвали соседа за помощь, скажи ему – Добрый ты человек, так он и помогать тебе больше не будет, а вот если сказать – Завидное у тебя хозяйство Демид, крепкое – лучшая для него похвала. К молодым парням это не относилось, если Иван хвалил их  работу, смущались и радовались, словно красны девицы.
За столом просидели до первых петухов, разошлись нехотя, день завтра не рабочий, но уход за домашним скотом выходных не знает.
С Настей за весь вечер перекинулись всего лишь парой фраз, уединяться от родни негоже. Перед сном Настя подошла – Тетка спрашивает, стелить нам вместе?
Звягинцева словно кипятком обожгло.
Нет, девочка, охрипшим голосом сказал он, свадьба не за горами, пусть все будет, как положено.
Сама не хотела, Ваня. Перед людьми  будет неловко.
Звягинцев прижал к себе родного человечка, зарылся лицом в копне волос. Постояли молча.
Иди, укладывайся, завтра пойду тебя провожать, побудем немного вместе.
Утром женщины ушли в церковь, мужчины остались сидеть за уличным обеденным столом. Разговаривали немного и то в основном Демид и Прохор. Иван слушал, пытаясь вникнуть в смысл повседневной жизни простого народа, среди которого ему теперь жить, изредка, обдумывая каждое слово, отвечал на вопросы. Тимофей с Ильей и Данилой ушли купаться на реку.
К обеду вернулись женщины, стали накрывать стол, но Настя заторопилась в дорогу, боясь  не успеть засветло вернуться домой. Попрощались с родней у ворот, Иван, не садясь в телегу, пошел провожать. Выбрались за околицу,  доехали до ближнего перелеска и Настя повернула  лошадь под крону высокой березы.
Иван вопросительно посмотрел на девушку.
Ты же хотел побыть со мной наедине? Спрыгнула с телеги, прильнула телом к Звягинцеву.
А как же дорога?
Да нешто я не доберусь до деревни в темноте? Чай не зима, волки сыты, а боле мне боятся некого.
Ах ты, маленькая вруша! Иван закружил Настю вокруг себя. Настя, обхватив шею Звягинцева, заливисто смеялась.
Сидели, обнявшись,  чуть ли не до вечера, не могли расстаться, не могли наговориться, хотя спроси, о чем говорили, пожалуй, и не вспомнили бы. Они просто наслаждались друг другом.
Солнце уже клонилось к верхушкам елей. Звягинцев заволновался.
Все, ехать тебе уже поздно, давай вернемся, переночуешь и завтра утром поедешь.
Что ты, Ваня, стыд - то какой! И где мы с тобой были? Поеду домой. Ночь в дороге прихватит самым краем.
Нет, оставайся! Скажем, колесо ремонтировали, задержались.
Да ить все взрослые, какое колесо? Как они стояли на телеге, так и стоят. Поеду, не удерживай.
Видя решительный настрой, Звягинцев не стал перечить, время дорого. Езжай с богом!
Возвращался не торопясь, зашел на реку, освежился. Лежа после купания на траве думал о Насте, затем мыслями перенесся в свое будущее, вернее прошлое.
Вспомнил друзей, знакомых. Печали не было, разве только легкая грусть. Теперь его настоящее и будущее здесь. Если бы встретиться с одноклассниками, рассказать о своем житье – бытье, кто бы кому позавидовал? Что его огорчает больше всего в нынешнем времени, отсутствие каких достижений 21 века? Телевизор? Когда его здесь смотреть? Машины? Оказывается, езда на лошади не менее увлекательна,  нежели на « Мерседесе».
Отсутствие мобильной связи – вот о чем не раз он уже жалел! Насколько проще и быстрее решаются вопросы с телефоном, да и расстояния сокращаются, каждый вечер, общаясь с близким тебе человеком, не чувствуешь разлуки. Еще печаль - отсутствие электроинструмента,огорчаетпотеря времени даже при распилке кругляка  то,  что можно было бы сделать за час, делаешь полдня. Но что удивительно, даже при работе вручную, делает он много, похоже, время течет здесь медленнее, спокойнее. Нет, он не жалеет о своем заточении в прошлом. В людях восемнадцатого, века сохранились  важные человеческие качества,  так редко встречающиеся в веке двадцать первом.  Простота в общении, доброта, искренняя забота о ближнем.
Пришел домой уже в сумерках. Никто вопросов никаких не задавал. Выпил холодного молока и полез на сеновал. Тимофей еще не пришел, деревенская молодежь летом гуляет долго. Не ложились бы и до утра, только все в деревне работают – и стар и млад, поднимаются рано, отец и ремня может всыпать за приход с рассветом.
Когда пришла его бригада, не слышал, но утром все поднялись без раскачки и понуканий. Хотя Илья и Данила закончили устройство фундамента, Звягинцев от них не отказался. Бревна они с Тимофеем обработали, нужно собирать сруб. Пропитанные смолой кругляки  тяжелы, если работать вдвоем, спину, пожалуй, надорвешь, поэтому решил работать вчетвером. Первые два венца укладывали  на фундамент вручную, попотели изрядно. Иван убедился в правильности  своего решения привлечь ребят. В случае не плотного прилегания дерева к фундаменту, бревно приходилось переворачивать, подрабатывать топором и рубанком. С двумя рядами провозились до темноты. Устали,  но Звягинцев был доволен – лиха беда начало, остальные ряды уложить проще, закатывать стволы будут по наклонному тонкомеру, а не рвать пупки, поднимая углы.
К концу недели собрали стены и поставили стропила. Звягинцеву не нравились перерывы в работе – сделал работу, тогда и отдыхай, но раз уж так заведено в Российских деревнях восемнадцатого века седьмой день недели посвящать богу и домашним делам, не ему ломать устои.
Настя приехала после обеда, привезла окна и двери, заготовленные Иваном.
Молодец, девочка, вовремя.
 Ребята сложили столярку под навесом, на случай дождя. Настя уехала к теткам, а они остались конопатить стыки. До сумерек закончили работу и довольные уже видимым концом работы, пошли домой.
Неделя вымотала и парней и Звягинцева, наскоро перекусив, парни ушли на речку. Иван, соскучившись по лошадям, подошел к Ласточке, поглаживая её по холке, приговаривал – Да ты моя красавица, ты моя трудяга, ты моя умница.
За спиной раздался голос Насти – Ты не путаешь лошадь со мной, слова что – то больно знакомые?
Иван повернулся – Нет, произнес смеясь. Лошадь не машина, у неё тоже живая душа, она все понимает.  Ласточка  привозит тебя, за это и хвалю.
Ваня, ты опять заговариваешься, какая машина? Ты отдохни, мужики коли услышат, невесть что подумают.
Дело в том, что после того случая, когда они пилили дуб, после предупреждения Ивана о возможном появлении странно одетых людей, Настя поняла, её любимый еще не совсем оправился от падения с запяток кареты. Какие странно одетые люди могли появиться? Откуда? Да и более удивительной одежды,  нежели джинсы и кроссовки, представить уж более и не возможно. А самое главное, за дубом - то никого и не оказалось.
Да, ты права, нечего людей пугать, это я заработался. Скоро закончим дом, хозяин на неделе рассчитаться грозился, что тебе нужно купить к зиме?
Ничего не нужно, все есть. Прибереги деньги к свадьбе.
Хватит и на свадьбу, и на тебя.
Нет, Ваня, свадьба для меня самое главное, не покупай ничего, опосля разберемся чего к чему. Украдкой прижалась к Звягинцеву, прошептала – Извелась я вся, сынишку хочу, такого же, как ты.
А я о дочери мечтаю, твоей помощнице.
Нарожаю я тебе и сыновей, и дочек, свадьба бы только поскорее.
Настя, расписываются у вас как?
Что такое - расписываются?
Где заверяют брак, какая бумага подтверждает законность совместного проживания, рождения детей?
Да как же, Ваня?  Как и по всей Расее – матушке, как и во всем христианском мире.  В церкве венчают, в книгу церковную записывают мол, божий раб Иван венчается с рабой божьей Настасьей.
А свидетельство выдают?
Какое свидетельство? Свидетелей все село будет, а главное господь увидит венчание и благословление свое пошлет на нас с тобою и на наших детей.  Живите и размножайтесь с божьего разрешения, скажет батюшка.
Сколько времени нужно ждать венчания после подачи заявления?
Да ты отдыхай чаще, какое заявление, о чем ты?
Кто назначает время свадьбы?
Мы с тобой и намечаем, коли родителей нет. К отцу Алексию нужно сходить и оговорить день.
Ты еще не оговаривала?
Да нешто я могу? В деревне скажут – женит на себе силком.
Сходи, посоветуйся с ним, на средину октября получиться ли?  Платить ему нужно?
А то!  Батюшка хоть и служит господу,  но живой человек, не дух бесплотный, да и семью кормить нужно.
Сколько стоит венчание?
Пять рублёв, не меньше.
Хорошо, деньги есть, все оплатим, договаривайся.
На следующий день Настя уехала, едва рассвело, торопилась к обеду оговорить с отцом  Алексием  дату венчания. Звягинцев попросил её приехать в среду, проводил  до околицы и пошел на стройку, его помощники отдыхали, а он решил подготовить окна и двери к установке. Весь день работал рубанком, подгоняя коробки окон и дверей к проемам, хотелось за ближайшие два дня закончить дом.
Понедельник и вторник работали от рассвета до вечерней зари и все же и на третий день остались  огрехи, крепили соломенную крышу продольными лагами, убирали мусор и только к обеду, наведя порядок, пригласили хозяина.
Феофан Никонович  и так ежедневно бывавший на стройке, разглядывал дом, словно увидел его в первый раз. Проверил конопатку стен, зазоры между оконными блоками, не один раз закрыл и открыл  входную дверь. Не найдя огрех, разулся и прошелся босиком по деревянным полам, щупая подошвами заусеницы, чай ребенок будет бегать, не занозил бы ножку.
Вышли на крыльцо, сели на верхнюю ступень.
Ну,  Иван Егорыч, дом сработан на славу, претензиев к тебе не имею. За все время ни разу не пожалел об нашем уговоре, поэтому рассчитываюсь  сполна. Достал заранее приготовленные деньги, отдал Ивану сто пятьдесят рублей серебром за сруб и сорок рублей ассигнациями за фундамент.
Вам, сынки, отдельная благодарность. Держитесь за Егорыча, научитесь делу, а я уж всем расскажу о вашем мастерстве, со всей округи заказы пойдут. Поднялся, ушел.
Вчетвером взяли сложенный возле крыльца инструмент и, оглядываясь на возведенный ими дом,  потянулись к себе во двор. Прошли половину дороги, нагнала Настя с Ласточкой.
Ну, что работнички, закончили? Славная изба вышла!  Кладите инструмент в телегу и сами садитесь.
 Быстро прикатили к месту, перед тем как открыть ворота, Иван подозвал Илью и Данилу.
Вот братья, заработанное вами. Отсчитал каждому по пятнадцать бумажных рублей. Парни брали купюры слегка подрагивающими руками, работать этим рукам приходилось много, а вот вознаграждение за труд, получали впервые.
 Звягинцев рассчитывался у ворот с умыслом, вдруг родители сразу же заберут деньги на неотложные семейные нужды. Ему хотелось, чтобы парни сами отдали столько,  сколько сочтут нужным.  Деньги молодежи нужны во все времена, что в веке восемнадцатом, что в двадцать первом.
Иван Егорыч, поклон тебе низкий за науку, сочтешь нужным пригласить еще на работу, с превеликим удовольствием, ежели по неопытности сделали, что не так, прощенья просим, не серчай уж.
Звягинцев пожал им руки, обнял каждого.
 Работали хорошо, следующий заказ поступит, обязательно возьму вас.
Тимоша, с тобой рассчитаюсь по дороге домой.
Нет, Иван Егорыч, ты уж выдай деньги здесь. Хочу пройтись по торговым рядам, купить  сапоги, армяк шерстяной, портки с косовороткой, жилетку красную. Дома батюшка того и гляди велит отдать все деньги на приданное сестрам. Сколько ты мне выделишь?
Сорок рублей, десять казначейскими билетами, тридцать серебром. В обиде не будешь?
Да что ты, что ты! За двадцать дней чуть ли не на коня заработал, повезло мне зело, что с кареты ты упал  возле нашей деревни.
Хорошо, повремени часок, отсчитаю твой заработок.
 Дело в том, что Звягинцев то ли по инерции мышления, то ли все же надеясь на возврат в свое время, хотел перебрать  монеты и оставить себе рубли  самой лучшей сохранности, вдруг  доведется показать их нумизмату. Вариантов попастьв двадцать первый век не было, но отдавать хорошие монеты рука не поднималась, тем более что, получив рубли потертые, Тимофей ничего не терял.
 Звягинцев же не представлял, как он будет тратить эти деньги, каждый потраченный рубль поневоле будет мысленно переводить в десятки,  а то и сотни тысяч денежных знаков двадцать первого века.
А когда это ты собрался идти за одеждой?  Сегодня до заката можем добраться  домой.   
Нет, не поеду. Батюшку встретишь, успокой, завтра приду пешком.
Нет, Тимоша, вместе уехали, вместе и вернемся. Ночуем здесь, завтра к обеду  выедим. Успеешь обернуться?
А то! Спасибо тебе Иван Егорыч, золотой ты человек.
Будя, будя, Тимофей. Все мы люди, все мы человеки, пытаясь скрыть смущение, пошутил Звягинцев.
Я ить почему рад, продолжал парнишка, не то - идти далеко или страшно, внимание твое дорого, а возвращаться вместе – радость, да и обновками дюже хочется похвалиться.
Весь вечер провели за накрытым столом. Хозяева, очевидно, прознав о выданных сыновьям деньгах, все подкладывали на тарелку Звягинцева еду, то жареного цыпленка, то  нарезанное дольками розовое сало, то уговаривали отведать грибков свежего посола. Ивану было неловко, понимал - это за деньги, выданные парням. Все, конечно,  слышали его обещания оплатить помощь, но обещания это одно, а живые деньги совсем другое. Наверное, если бы он не сделал расчёт, никто бы скандала не устроил, все же почти родственники, но выполненное обещание снимало все сомнения в его порядочности.
С Настей в суете застолья, не перекинулись даже парой слов, только уже  готовясь ко сну, отошли в темноту.
Ваня, с отцом Алексием поговорила, на субботу двадцать первого числа наметили венчание. Батюшка велел принести пачпорт или иную какую бумагу.
Господи, да зачем это ему?  Расстроено спросил Звягинцев.
Да как же, он ить должон  запись сделать в своих летописях, кто с кем венчался, какого роду – племени жених, сколько годков от рождения, в какой губернии прошел таинство крещения. Бумаги эти веками хранятся в каждом храме, до седьмого колена можно проследить свою родословную.
Паспорт - то мой с барином укатил.
Бяда-а-а,  расстроено произнесла Настя. Как же быть? Не уж – то венчание откладывать?
В её голосе проскользнули нотки отчаяния. Совсем недавно она уж и не надеялась  выйти замуж, а теперь, когда заветная мечта каждой девушки почти сбылась, снова препятствие, по её пониманию, непреодолимое. Голубые слезы готовы были пролиться из её синих озер.
Не переживай, моя девочка, нерешаемых проблем очень мало, приедем в село, схожу к батюшке, поговорю.
Настю успокаивал, а у самого кошки на сердце скребли. Оказывается и здесь, в прошлом, ничего не совершив предосудительного, он попал в разряд изгоев.
Утром проснулся – Тимофей собирался за покупками.
Что так рано?
Пока соберусь, умоюсь, дойду, глядишь, и к заутрене уж позвонят, да и неча время тянуть.
Хорошо, ты иди, а я поваляюсь немного. У нас с тобой сегодня заслуженный отдых.
Тимофей ушел, а Звягинцев, полежав в раздумьях, уснул. Разбудила Настя, звала к столу.  Хозяева были приветливы и внимательны. Стол уже накрыли, но не садились, ждали возвращения Тимофея и сыновей с рынка.
Пока Звягинцев умывался, пришли парни. Илья красовался в новом картузе, Данила приобрел жилетку, у обоих переброшены через плечи новые яловые сапоги. Лица сияли от радости. Они уже взрослые, сами заработали деньги, сами делают покупки. Пришли босиком, не желая пачкать новую обувь в летней дорожной пыли. Обутым пришел только Тимофей, он сиял словно медный пятак, новые сапоги, новые портки, косоворотка, жилетка и даже не глядя на теплую погоду, одел купленный шерстяной армяк.
Отцы рассматривали приобретения парней, мяли сапоги, простукивая костяшками пальцев подошвы, одобрительно цокали языками.  Рады были и родители, и дети. На фоне счастливых братьев, Настино лицо, хотя она и старалась присоединиться к общему веселью, было тревожно – грустным.
Наскоро перекусив, засобирались в дорогу. Не глядя на протесты Ивана, Демид с Прохором загрузили в телегу липовый ушат меда и два мешка овса. Звягинцев попытался расплатиться, но увидев удивленные лица родственников, убрал деньги. Простились тепло, искренне наказывали непременно заезжать в гости. 
Домой ехали молча, Иван обдумывал предстоящую встречу с отцом Алексием, Настя находилась в тревожном ожидании, только Тимофей готов был петь от счастья, но чувствуя  непонятную напряженность  своих спутников, сдерживался. Ласточка радостно выбивала копытами пыль с проселочной дороги, ускоряла шаг, торопясь в родную конюшню.
На въезде в деревню встретились с отцом Тимофея.
Здравствуйте, Карп Савелич, принимайте сына в целости и сохранности.
А где же сын? Изобразив на лице удивление, спросил староста.
Да вот же, подтолкнул Тимофея Иван.
Э, нет! Похоже, подменили парнишку, отдавал я тебе  его босым, в льняных портках и рубахе, а энтот молодец, похоже, из купцов!  Возвращайте мне мово сына.
Все заулыбались.
Тятя, это я, смущенно пробасил Тимофей.
Нет, мой сын попроще, не такой франт.  Не верю.
Поверь, Карп Савелич. Другого парня для тебя у нас нет, бери этого.
Староста похлопал Тимофея по плечу, повертел перед собой, осматривая обновы.
Хорош, нечего сказать, поехали домой, мать порадуешь, ноне вспоминала – Когда вернется кровиночка?
Подъехали к дому, Настя спрыгнула с телеги.  Ворота открою.
Да ты что, девочка? Я буду сидеть, а ты открывать ворота? Ты королева, похоже, забыла? Обнял  – Мое сокровище. Иди, переодевайся, я займусь лошадьми. Чародея не прогуливала?
На реку всего раз и вывела, огородом занималась, урожай собирала.
Да ты что? Не могла дождаться меня? Я ведь запретил тебе выполнять тяжелую работу. Как ты переносила репу?               
Мешки набирала и в подпол.
Господи, разве ты не знаешь, девушкам нельзя носить тяжести.
Да я по пол мешка волокла.
Настя, я тебя прошу, не поднимай тяжести, это может сказаться на здоровье наших детей. Если еще раз я увижу или узнаю,  носила что – то тяжелое, мы поругаемся.
Ваня, откуда же ты к нам пришел? Рази не знаешь, даже беременные бабы работают до последнего дня, на полях зачастую рожают.
Звягинцев прижал к себе девушку. Запомни – ты не такая как все, я не хочу, что бы ты работала словно мужик. Я все сделаю сам. Зачем  торопилась с огородом? Нам что, голод с тобой грозит? Ты не поверишь, но мне будет приятно, если я превращу тебя в избалованную, изнеженную  барыню.
Синие Настины глаза наполнились голубыми слезинками.  Ваня, я ить  крестьянка, тебе, наверное,невесту нужно поискать в другом сословии. Мне и так перед людьми стыдно, все на барщину, а я во дворе без дела слоняюсь.
Ваша обязанность, королева, быть радостной и веселой, грустить можете только сидя у окошка, поджидая меня.
И ты ни когда не скажешь - лентяйка?
Вот если  детей мне не будешь рожать – тогда скажу.
Ваня, в дороге на ухабе телегу тряхнет, а мне за руку твою ухватиться хочется. Рядом ли?
Я тебя сейчас за попку сильно ущипну, сразу разберешь, где сон, где явь.
Глупый - рассмеялась  Настя.
Иди, переодевайся, я займусь лошадьми.
Пока распрягал и поил Ласточку, во двор вошел Тимофей.
Иван Егорыч, Чародей  поди застоялся?  Настена верхами ездить боится. Давай разомну его, по селу проедусь.
Очевидно, пареньку хотелось  покрасоваться  перед своей подружкой в новом наряде, да и не лишне будет, если всё село увидит его приобретения.
Вовремя, Тимоша. Выводи коня, седлай.
Чародей, истомившись в деннике, радостно пританцовывал на месте. Звягинцев потрепал его  холку. Он и сам соскучился по верховой езде, но после дороги, пожалуй, стоит отдохнуть, да и Тимофею прогулка важнее, нежели ему.
Иван Егорыч, не серчай, могу задержаться, не то – коня гонять буду, товарищев своих давно не видел, заговориться могу.
Езжай, езжай, приедешь поздно, не шуми. Седло под навес, Чародею меру овса насыпь в кормушку.
Все сделаю как надо, не сумлевайся. Уехал.
Девочка, а где наш пёс?
Совсем из головы вон, Прохор – кузнец приходил, предлагает сообща наладить изготовление колес. Ты готовишь дерево, он ободья.  В кузне про запас нужно держать четыре штуки для ремонта телег и на ярмарке продажу собирается устроить.
Предложение хорошее, только  причем здесь наш пес?
Энтот  Прохор собачник завзятый, ни одна собака на него не залает, все хвостом виляют, руки лижут.  Собровец ему и приглянулся.  Упросил забрать его до твоего приезда. Не забранишь ли?
Душа у Звягинцева к собаке не лежала. В памяти еще свежи воспоминания этапа из тюрьмы на зону.  При посадке в столыпинские вагоны,  проходили через шеренгу охранников службы исполнения наказаний, с рвущими поводки из рук  служебными собаками. «Собровец»  как раз и был одним из таких  псов.
Тебе не хватало еще с собакой  возиться. Пусть живет у него до свадьбы. Гостей будет много, испугает кого ненароком.
Спал Звягинцев плохо, обдумывал предстоящий разговор с отцом Алексием.
Утром, позавтракав, развесил привезенный инструмент по местам, взял один из топоров и пошел, якобы, в кузню, оттянуть и заточить притупившееся в работе жало.  Причину отлучки со двора выдумал, не хотел волновать Настю, исстрадается, ожидая возвращения.
В раздумьях  подошел к церквушке, на заднем дворе, среди хозяйственных построек увидел щупленького, невысокого старичка в рясе.
Подошел, поклонился в пояс – Доброго здравия, отец Алексий!
Камо грядеши, пилигрим? Произнес старичок.
Звягинцев растерялся, не поняв вопроса, но продолжил.
 Дело у меня. Настя Воронова приходила к вам намедни, договориться о венчании.
Здравствуй, здравствуй, добрый молодец, хоть мы с тобой и не встречались, знаю кто ты. Иван, Егоров сын, пришлый в нашем селе. На службе в храме тебя не примечал, но отзывы добрые о тебе слышал. Что привело тебя к божьему дому?  Вижу печаль, тебя гложет, расскажи, в чем причина? Тебя не зная, верю выбору рабы божьей Анастасии, недоброго человека разглядели бы её синие глазки, а коли любовь застила ей глаза и подлость людскую они не увидели, душа её малейшую червоточинку  разглядела бы. Верю ей, человек ты правильный, поэтому с превеликим удовольствием проведу обряд венчания. Душа у сиротки светлая, прихожанка она прилежная, ни одной службы не пропустит и жертвует на божьи дела всегда. Денег у неё немного, но господь  сказал -  Бедняк, отдавший медный грош, жертвует больше всех, ибо он отдает последнее.
Батюшка, благодарствую за добрые слова о Насте и обо мне, поведением и поступками своими постараемся утвердить их, а проблема моя такая. Пачпорт или иную какую бумагу требуется предъявить к венчанию, а у меня нет ни того, ни другого. С барином укатили они. Думал и без бумаги можно жить, оказывается во все времена бумага важнее человека.
Да как же, Ваня, человек- то ты пришлый. Кто, откуда, какого сословия? То нам неизвестно. Настя Воронова и её предки все в наших летописях отражены. Все село знает  три её колена. У  всех на памяти и родители, и дед с бабкой, а иные и прадедов застали. Тебя же не знает никто, подтвердить твое происхождение не могут. Крещеный ли? Вдруг,  нехристь? Да и по возрасту у тебя уж семеро по лавкам  должны сидеть.
Обидные слова говорите, отец Алексий. Да,  после ушибу многое не помню, только можно ли забыть детей своих? Нет пока детей, ждал встречис Настей, потому как потомство свое нужно рожать в любви и согласии, Настя - то и вошла в мое сердце, потому что оно свободно. Может приплатить надо для решения вопроса? Я готов.
Э, Ваня, да ты, похоже, мзду предлагаешь?  Знамо ли тебе, слышал ли ты о девяти кругах ада? Так вот один из них, как раз и предназначен для мздоимцев, тех, кто за деньги готов любой закон нарушить, и божий, и мирской.
Простите, батюшка, бес попутал. Только не будет мне  счастья без Насти и ей без меня не выжить.
Красиво говоришь, пришлый человек. Верю тебе. Но нарушать устои церкви не буду, а вот если ты найдешь двух порученцев, готовых поставить свои подписи в церковной книге, то можно обойтись и без пачпорта, и без иной бумаги.
Услышав эти слова, Звягинцев чуть было не засмеялся  от радости.
Батюшка, отец Алексий, что ж вы сразу не сказали? Настя извелась вся, я в уныние, вас к греху подталкиваю. Найду я порученцев, первым кого привлеку – старосту Карпа Савелича.
Уважаемый человек, подпись  весома.
И второго найду. Можно ли сына его, Тимофея?
Нет, отрок он еще, найди кого повзрослей.
Найду, найду, батюшка, не сумлевайтесь. За обиду простите, я её отработаю. Коли нужда в плотнике возникнет, кликните только, вмиг прибуду.
Вот это дело, работа во имя Христа, - Господа нашего, почетна, глядишь и грешок какой отработаешь, коли он есть.
Как не быть, иной раз не хочешь, а согрешишь. Сказано в святом писании – Не упоминай имя господа своего всуе.  Разозлишься,  в сердцах и помянёшь. Каюсь.
Ну, это не самый страшный грех, но  язык придерживай – Язык твой, враг твой.
 Крестик нательный покажи.
Иван вытащил из -под рубахи Настин подарок, поцеловал, широко перекрестился чем, наверное, развеял последние сомнения Алексия.
Теперь иди с богом, у меня дела.
Звягинцев вышел через церковные ворота на улицу, постоял немного, успокаивая  стучащее праздничным набатом сердце. Хотелось побежать бегом к дому, успокоить Настю, но побрел неспеша, наслаждаясьпереполнявшей его радостью.
Вошел в калитку без лишнего стука, но Настя, взбивавшая в ступе масло, сразу  увидела, оставила пестик и, подойдя вплотную, глядя в глаза, вроде спокойно, но очевидно с похолодевшим от тревожного ожидания нутром,  спросила – К батюшке Алексию не собираешься ли?
Да зачем это?
Глаза Насти наполнились слезами, она резко повернулась, боясь расплакаться, и пошла к ступе.
Ах, к батюшке! Вспомнил.  Да я ить у него уже был.
Настя бросила пест и, чуть ли не подбежав к Ивану, схватила его за ворот рубахи.
Ну, говори же, мучитель! Что сказал Алексий?!
Звягинцев поднял девушку на руки и, кружа её, радостно смеялся.
Все решено, девочка, можно обойтись без паспорта, нужны лишь два порученца.
Настя колотила Ивана кулачками по груди. Мучитель, как есть мучитель. Я места себе не нахожу а он прогуливается по улице, еще и спрашивает, зачем ему к батюшке. Предатель!
Да с чего это я предатель? Все еще держа её на руках, спросил смеясь.
Я извелась вся, а он хоть бы словом успокоил.
Я успокоил тебя делом. Ты  должна знать, у тебя есть мужчина, ему и решать проблемы, никогда ни о чем не беспокойся.
Ой, Ваня, отпусти, голова от счастья закружилась, боюсь потерять её.
Звягинцев отнес под навес, усадил на лавку – Сиди, отдыхай.
Посиди рядом, сердце кровь разогнало, словно во хмелю я, упаду ненароком.
Да что же ты исстрадалась?  Успокойся, не переживай попусту.
Как же попусту?  Подружки, с которыми в куклы играла, по второму мальцу завели, а я все в девках. Я уж и на свадьбы чужие перестала ходить, сердце свое терзать не хочу. Ты мой свет в окошке, мое счастье запоздалое и вдруг молчишь, словно тебе свадьба наша и не нужна.
Девочка, мужчина не должен много говорить, он должен делать.
Ты почему не сказал – Иду к батюшке?
Что бы ты извелась вся, меня ожидая?
А то я сидела спокойно, песни распевала.
Нет, ты ждала моего ухода после кузни, а я и в кузне - то не был, сразу пошел к отцу Алексию.
Ах, ты - снова завелась Настя, предатель, как есть предатель.
Звягинцев обнял девушку, прижал к себе. Плечи её подрагивали, по лицу побежали облегчающие душу слезинки.
Все хорошо, не плачь, готовься  к свадьбе.
Посидели молча.
Настя, что означает – камо грядеши, пилигрим?
Опять шутишь?
В смысле?
Ты что, русского языка не знаешь?
Не умничай. Объясни молча.
Как это молча?
Без нравоучений.
Куда идешь, путник?
Ни куда я не иду. Жду твоего пояснения.
Камо грядеши – это вопрос. Человек спрашивает встречного – куда идешь?
Ах, вон оно что! И на каком же это языке?
На старославянском. В церквях службы на нём идут. Нешто в школе не учил?
Учил, учил. Подзабыл только немного.
Всю следующую неделю Иван занимался заготовкой дров на предстоящую зиму. Через старосту передал управляющему деньги за три воза зеленого леса. Первые дни валил сосны, распиливал на удобные для погрузки чурки, затем перевез их во двор и теперь возил сухостой. Делая последнюю ходку,  уже по пути к дому, увидел как по дальнему краю поляны, мимо которой ехал, трусцой, след в след прошла волчья стая. Волки уже вылиняли, новый мех плотно облегал их тела и, наверное, поэтому волки показались крупными, гораздо больше встреченного летом.
Ласточка, не видя их, запрядала ушами, тревожно оглядываясь по сторонам. Звягинцев, ведя лошадь в поводу, тут же обхватил её морду руками, не давая заржать. Он испугался. Летний волк был один, с ним можно и повоевать, но здесь силы явно не равны. Неизвестно, заметили ли их серые разбойники, скорее всего видели,но были сыты и торопились по каким - то своим неотложным делам, поэтому щедро подарили жизнь Ивану и Ласточке.
Звягинцев, торопя лошадь, сравнил тревогу, возникшую при летней встрече и сейчас. Разница  прежде всего в том, что Тимофеева рыжая кобыла – чужая лошадь, а Ласточка своя. Она, как член семьи, потерять её – трагедия, Да он и не оставил бы её на съедение, не смог предать, бился бы до конца и скорее всего погибли вместе, но сидеть на дереве и смотреть на волчий пир, он бы не смог.
Выехав из леса, облегченно вздохнул, страх прошел, но осталось чёткое понимание, хозяин в лесу – волк. Стало понятно, почему мужики  без топора от дома не отходят, хотя если встретить зимой волков, не успеешь, пожалуй, и замахнуться.
Нужно делать арбалет. Какое ни какое, а все же оружие.
Приехал домой,  молча разгрузил дрова, распряг Ласточку и, обняв её холку, стоял, наслаждаясь радостью общения с родным существом.
Ваня, случилось чего?
Нет, почему так решила?
Чтой - то ты к лошади прильнул?
Благодарен ей. Наша незаменимая помощница. Как я без неё жил, не представляю.
Чудной ты, лошадь она и есть лошадь.
Ты, наверное, слышала, существует в ученом мире теория Дарвина, якобы человек произошел от обезьяны.  Обезьяна работала и поэтому превратилась в человека. Думаю, глупость все это. Во -первых ни одной работающей обезьяны я не видел. А во вторых, лошадь работает так, как никакая обезьяна никогда и не сможет, а в человека почему - то не превращается, но я уверен, у нашей Ласточки и Чародея есть душа и поэтому буду относиться к ним, как к людям.
Ваня, иной раз слушаю тебя, и мне кажется, что родилсяты где – то в другом царстве - государстве, царстве, где добро стоит на первом месте, где люди не обижают и не унижают друг друга, где лошади меньшие братья, где кроме работы есть и еще какая – то иная радость. Может быть, в этой неизвестной стране нет бедных и бездомных и не бродят там по деревням калики – перехожие? Чудиться мне, будто праздники там каждый день и ни кто не знает, что такое голод и нищета.   
Звягинцев обнял Настю – Девочка моя, да ты словно заглянула в будущее. Была такая страна, вернее, будет. Страна, где человек человеку  друг, товарищ и брат. Там нет нищих, там все равны.
Неуж -то крестьянин равен графу?
Нет в той стране, ни графьёв, ни баронов, ни князей. Крестьяне за свою работу получают деньги, ордена и медали, ездят отдыхать к морю, и живут в бывших  дворцах. Ихбесплатно лечат, бесплатно кормят.
А кто же за все это платит?
Государство платит.
А куда же денутся князья и бароны?
Кто  не захочет равенства – уедут в другие страны, а кто захочет, будут жить как все.
А мы с тобой попадем в это царство?
Попадем, девочка. Мы с тобой будем  жить долго и увидим еще многое.
Обнявшись, стояли молча.
Это сказка, Ваня? Наконец произнесла Настя. Не хочу, что бы она кончалась. Расскажи еще мне об этой стране.
Расскажу обязательно, зимой ночи длинные, я тебя убаюкивать буду сказками.
Ваня, ты мое счастье. Я уж и не рассказываю ни кому, какой ты есть, боюсь, уведут или сглазят тебя.
Глупая, я пробирался сквозь века, что бы тебя найти. На кого же мне тебя менять?
А ежели краше найдется?
Для меня нет тебя прекрасней.
И ты меня никогда не бросишь, не оставишь одну?
Не брошу и не оставлю.
Ни когда, ни когда?
Будешь приставать с глупостями, оставлю.
Молчу, мой сказочник, молчу.
Знаешь, Ваня, в детстве тятявзял меня с собой в Воронеж на ярмарку. Окромя  деревни мне бывать - то нигде не приходилось, город ошеломил меня, широкие улицы, мощенные камнем, высокие дома – все в диковинку, но более всего поразила ярмарка. Народу – тьма. Все торопятся, снуют, друг с дружкой об чем – то уговариваются – голова моя кругом, не знаю куда и смотреть. Тятя повел меня в то место, где ряженые мужики да бабы – скоморохи то - бишь,  представление устраивали, надумал потешить меня. Глядела я и удивлялась, одежда скоморошья  яркая из цветных лоскутков сшитая, на головах колпаки с колокольчиками, в руках бубны. На месте ни минуты не стоят – пляшут и поют. Народ радуется, а меня оторопь взяла, что ж они кушать - то зимой будут, коли не сеют и не пашут, хлеб не растят, глупостями занимаются. Батюшка спрашивает – Нравиться? А я молчу, сказать нравиться – неправда, а огорчить тятю не решилась.
Энтот случай запомнился  мне на всю жизнь. Иной раз думаю – я не такая как все, чего – то не понимаю. Вот и сейчас ты о времени шутишь, якобы пробирался ко мне через века, а мне не смешно, а страшно. Ты уж прости меня непутевую, только не шути так.
Девочка, да я третий десяток добиваю, половину этих лет искал тебя – вот и говорю, пробирался сквозь время.
Нет, Ванечка, ты сказал – пробирался сквозь века.
Да это я ради красного словца.  Пошутил.
Любимый мой, прильнула Настя к Ивану – Ты шутишь,  а у меня, не то кровь в жилах стынет – сердце инеем покрывается. Представлю – однажды уйдешь в свои неведомые дали и унесешь мою жизнь, впору не дожидаясь - в петлю.
Звягинцев, прижимая к себе худенькое тело Насти, вспомнил напутствие отца Алексия – Язык мой – враг мой. Вот уж поистине сущая правда, тем более что жизнь его учила –  лишнего не болтай.  Во время допросов, лишнее слово, может реально увеличить срок заключения.
Не переживай, шутить подобным образом боле не стану. Только запомни, ты для меня важнее нежели я для тебя.
Эх, Ваня, ты словно ребенок малый. Где это видано, что бы парень за девку держался? Иной, не то парень, мужик уйдет зимой на отхожий промысел, встретит вдову бойкую,  только его и видали.
Девочка, мне уже доводилось встречать на своем веку и вдов бойких, и девок разбитных. Ты всех милей и краше.
Ты опять шутишь, а я и вправду начинаю верить в свою красу. По деревне иду, взгляд не прячу, на всех смотрю свысока – как же, лучшая из всех. Подружки и те: Чтой – то с тобой случилось, дело к зиме, а ты цветёшь, словно черемуха в мае?
Ты всегда  мне верь, ежели говорю – Лучше тебя нет никого на всем белом свете - так оно и есть.
Я верю. Кому ж мне верить, если не тебе?
Сидели долго, прижавшись друг к другу.  Девочка, накрывай стол, будем ужинать.
Ой! Заболталась, разговорами тебя кормлю!
Звягинцев отвел Ласточку в конюшню, засыпал в кормушку ей и Чародею овса. Пока возился с лошадьми, вспомнил встречу с волками.
Сели ужинать. А что, девочка, сильно ли шалят зимой волки?
Ой, Ваня, не сыпь мне соль на рану, не зажила еще она –  после  гибели Воронка.
Для дела нужно знать, в деревню забредают ли?
Да как же не забредают, коли собаку нашу утащили.
Зашли во двор или поймали за деревней?
Собаки не глупые, зимой к лесу бегать. Вытащили Барбоса из конуры и утащили, весной только ошейник с куском цепи и нашли. Все, что осталось от собаки.
Что же ты, не видела их?
Как не видела, под окнами всю ночь куролесили.
Может быть, выйти надо было, пошуметь, они бы испугались.
Не то испугались – обрадовались, что им собачонка на всю стаю, девка рослая – в самый раз.
Что ж ты страсти  такие выдумываешь.
Да что ж  выдумывать, соседка Аксинья у прошлом годе пошла утром, еще по темну, корову доить, до хлева не дошла, а ей на спину серый. Сбил с ног и ну к её горлу клыками добираться. Аксинья в платке теплом, на шее узел.  Волк к горлу, Аксинья отпихивает, рука возьми да и попади ему в пасть.  Соседка  баба бедовая, за язык волчий ухватилась, овчина полушубка рот ему забила,  не вздохнуть, не укусить. Уж он, поди, рад бы и в лес податься, только не из тех соседка.  Дотащила его до хлева, коромысло со стены сняла и ну охаживать. Так  и прибила разбойника. Дак это ж счастье, один он был, ежели двое – и косточки, пожалуй, её не сыскали.
Что,  каждую зиму так?
Нет, глядя какое лето было, каков приплод,  ежели уродилось  волчат много, а зима снежная, морозная, да долгая - тогда бяда.
Что значит долгая зима? Она у вас каждый год разная?
А как же, коли снег лег в начале октября – длинная, а иной раз первая пороша и морозы в средине декабря приходят, тогда проще. Мужики говорят: Январь, февраль – тяпляп и май.
Неприятная тема, давай о другом. К свадьбе мы с тобой не готовимся, а уж конец сентября. Платье подвенечное нужно покупать.
Что ты, что ты! Платья подвенечные девки готовят загодя, зимними вечерами пояса узорами вышивают, кички готовят, сороки бисером украшают. Все у меня к венчанию готово, лежит в сундуке не первый год. Думала уж и не сгодиться оно мне.
Может докупить что надо?
Кольца обручальные, только это забота жениха. Тятя и кольца мог купить, да нельзя делать этого девушке, примета плохая.
Во что мне нужно будет одеться?
Сапоги нужны новые, штаны, рубаха с вышивкой по вороту и пояс  широкий с каймой цветной. Рубаху я, мечтая о тебе,  вышила давно и поясок подготовила.
Погоди, погоди, как же ты для меня вышивала, коли,  знать меня не знала?
А помнишь подарок свой первый, крестик серебряный?
Помню.
Ты ить тоже сказал - для меня его покупал, хотя слыхом обо мне не слыхивал, видом не видывал. Обманул?
Нет, мечтал о тебе много лет, знал, что встречу.
Вот и я ждала тебя, ждала свою любовь. Ты и пришел. Значит, вышивала для тебя.
Осенью в селе пора венчаний. Подружки замуж, а я в слезы, как так - ни кому не нужна? А теперь страшно представить,  поторопись я,  прошли бы  мимо друг друга. Понимаю, окромя тебя никто мне не нужен, да и тебя господь с женитьбой не торопил, для меня придерживал. Я ить тебя увидала, решила – ангел!
С чего вдруг?
Вокруг тебя сияние голубое было.
Как это?
Вот так. Ты стоишь, а по всему телу голубые искорки загораются.
Что любовь слепа, слышал, а о таком чуде не слыхивал. Показалось тебе.
Может и показалось, только  слушаешь тебя, словно в другой мир попадаешь. Что в тебе – не пойму, только тянет к тебе сила неведомая, и не уехать от тебя, не убежать.
Иван притянул к себе Настю, смеясь, спросил - Убежать хочешь?
Не убежать, а побежать за тобой неведомо куда, только бы рядом. Я благодарю бога за нашу встречу. Пью тебя, словно воду родниковую, только напиться ни как не могу.
Посидели моча. Иван встал – Пойду готовить оружие для отстрела волков.
Что за оружие?
Сделаю, покажу.
Три дня Звягинцев мастерил арбалет, приклад у него был заготовлен, подровнял только немного, а вот с луком повозился. Его пришлось клеить из нескольких слоев дубового шпона. Вначале готовил деревянные планки, обрабатывал рубанком концы на конус и клеил, сушил на нежарком осеннем солнце, затем  соединял следующий ряд, зажав в струбцины. Тело лука получилось тяжеловатым, но упругим. Опустив по очереди в кипящую воду концы, сделал загибы под тетиву.
Тетиву натягивать не стал – пусть планки лука через клей плотнее срастутся.  Повесил его на стене конюшни.
Дело шло к холодам, до заморозков нужно успеть прорыть траншею под трубы для санузла. Намеченную еще летом траншею подчистил, не зная глубину промерзания грунта копал с запасом, если труба промерзнет, до лета не отогреешь. От реки наносил песка для выравнивания основания и вечером, почти в темноте, дабы не привлекать чужого взгляда, уложил трубы и тут же присыпал черноземом с кромки траншеи. Следующим днем из подпола пробил отверстие под завалинкой и сделал ввод трубы в дом. Все! Основные работы сделаны. Устанавливать унитаз и ставить простенки санузла решил после свадьбы. Дом будет полон гостей, незачем им видеть лишнее. Стены септика собрал из соснового тонкомера, перекрыл дубовым настилом и насыпал сверху грунтом.
Настя в толк не могла взять – Чем занимаешься?
Отшучивался. Подарок свадебный готовлю.
Чем ближе подходил день венчания, тем больше появлялось дел. Прежде всего, отправил Тимофея в город купить спиртное.
Тимофей, в какой посуде продают водку?
В ведрах.
Не может быть!
Почему же не может? Так и продают ведрами. Ты ж поди, всю деревню пригласишь, ведер семь нужно брать.
Как же их вести? Разольешь по дороге  половину.
Да что уж ты, Иван Егорыч, чай в бочонке привезу.
У Аверьянова сторговал восьми пудового кабана. Соседка с радостью выделила десяток гусей. Ей везти их на ярмарку – день потеряешь, да и продашь ли?   Продать в селе - редкая удача.
Иван Егорыч, ты их не забирай к себе, все равно я с дочками заниматься готовкой буду, сколько понадобиться в день, столько и зарублю.
Звягинцев совсем упустил из вида проблему приготовления еды к праздничному столу. Ни у Насти, ни тем более у него, родителей и родственников  в селе не было.
Аксинья Гавриловна, буду вашим должником, совсем из головы вон. Кормить гостей чем?  Мясо закупил, а приготовить то и некому.
Не переживай, сосед, чай не в лесу живешь, надо будет всем селом поможем. Ты кого приглашать то собираешься? На сколько человек готовить?
Обойдем с Настей каждый двор, пригласим всех, а уж кто придет, то мне не ведомо.
Коли пригласишь всех, все и придут, гляди, как бы из соседних деревень тебя не навестили.
Тетки Настины с семьями приедут.
Это ж сколько едоков?
Не меньше десятка. Вы, Аксинья Гавриловна, наметьте, что нужно для стола, я все куплю. За работу с вами рассчитаюсь после свадьбы.
Да ты, Иван Егорыч, не иначе белены объелся, где это видано, за помощь расплачиваться. Пусть моя помощь – благодарность за колодец твой. Бывало, в баню носишь, носишь ведра, плечи коромыслом натрешь, а купаешься – лишний ковш жалко на каменку плеснуть.
Коли к слову пришлось, зачем вы баню свою топите, дрова расходуете? Ходите к нам, и воды не жалко – колодец рядом, и дрова ваши сохранятся, а жара хватит на всех.
Господи, да ежели так, детей заставлю при встречах кланяться тебе в пояс. Живу - то я без мужа, каждый возок дров с трудом неимоверным достаётся. Много ли баба с ребятишками заготовит сосняку?  В избе  топим, только бы не замерзнуть в холода. Баню чуть согреем – не простыть бы, теплую воду на голову и в дом, на печь отогреваться.
Вот и порешали, объявляем завтра банный день.
Э, понимаю теперь, почему Настёна только Ванечкой тебя и кличет.  Добрый ты человек. Ну, коли приглашаешь, назови время, мы вас не задержим, полчаса на все про все.
Нет, так дело не пойдет. Баня для человека – отдых и наслаждение. В бане не только тело моешь, душу очищаешь, силы восстанавливаешь.  По первому пару – мы с Настей пойдем, а потом уж вы всей семьей до вечера, а то и до утра, как устанете от пара – так и домой. А ежели купаться полчаса, дрова только напрасно изводить.
Коли так, побегу, Ваня, детей обрадую, особливо девок,  им  голову промыть – не меньше часа. То - то обрадуются.
Завтра была суббота. Звягинцев с утра затопил баню, наносил воды и занялся наладкой токарного станка. Смазал все вращающиеся части, протер масляной тряпкой станину и ногой нажал на педаль привода. Педаль тяжело, но все же поддалась, видно масло не проникло еще сквозь многолетнюю ржавчину. Уложил станок на бок и еще раз пролил маслом все стальные соединения. Станок скоро понадобиться. При изготовлении тележных колес, он будет точить на нем ступицы.
Решил - Пусть полежит до завтра.    Подбросил в баню дров и, оседлав Чародея, выехал за околицу. Опустил поводья уздечки на луку седла, ехал шагом, любуясь яркими красками осеннего леса средней полосы России.
Учась в школе, наряду с немногими темами, заинтересовавшими его, почему - то в память врезался период творчества великого русского поэта, Пушкина Александра Сергеевича – Болдинская осень. Обожание Пушкиным этого времени года, удивило Ивана. Осень на юге ни чем не примечательная  пора. Ярко – зеленные краски природы меняются на желтый и даже не желтый, а скорее коричневый цвет. Южные краски унылой поры глаз не  радовали, то ли дело весна! Уже в апреле, в то время когда большая часть территории огромного государства – России, еще покрыта снегами, на юге,  расцветают цветы. Деревья, даже не выбросив из набухших почек листья, покрываются белым туманом распустившихся соцветий. В конце апреля уже и склоны гор радуют глаз желто - красным ковром распустившихся тюльпанов. Воздух наполнен энергией пробуждающейся после зимней спячки природы. Весна на юге – пора любви.
Здесь же, в средней полосе, наверное, пора любви – осень. Красота осеннего леса очаровывает. Даже те, кто никогда  не писал стихов, поневоле попадают под гипноз засыпающей природы. Самое большое чудо увядания – осиновые перелески. Ни чем не приметные летом, осенью они вспыхивают  желто – золотымикострами.  Листья осин впитывают в себя убывающую силу неярких солнечных лучей, остывающего солнца, становясь все ярче и ярче, кажется, еще день – два и они заполыхают настоящим костром, но холодные ветра, срывают трепещущие испугано резные листья и укладывают золотыми охапками на изумрудно – зеленную осеннюю отаву.
Чародей остановился у самого леса, тревожно прядая ушами. Не разбираясь в чем дело, Звягинцев потянул повод и, развернувшись, пустил коня в галоп, не потому что испугался, нет, просто пора  возвращаться домой.
Расседлав вороного, надел вместо уздечки недоуздок и насыпал овса. Проверил баню. Подложил в печь дрова  и пошел к Насте.
Девочка, я, не посоветовавшись с тобой, предложил  Аксинье купаться в нашей бане, надеюсь, ты не против?
Да я уж знаю все еще с вечера. И то, что детей она заставит кланяться тебе в пояс, и то, что готовкой к свадьбе займется, и то, что ты редкой доброты человек.
Может быть,  что  не так сделал?
Да что же может быть не так? Я ить, Ваня, сама недавно, как и она, билась словно муха в паутине. Кто ей с пятерыми огольцами поможет? Дрова возить из лесу мужику впору, бабе это не под силу, а дров нет, детей поморозишь, тут уж не до бани, избу бы согреть. В корыте зачастую моются. Я тебе, Ваня, сама в пояс кажий день кланяться должна.
Королевы не кланяются, девочка. Ты забываешься. После свадьбы каждое утро будить тебя буду словами – Доброе утро, Ваше величество!
Ежели я королева  - ты король.
Конечно король. Муж королевы не может быть простого роду – племени.
Настя подошла к Звягинцеву, прижалась своим трепетным телом, прошептала – Глупости говоришь, шутишь, а голова кругом идет от счастья, земля из под ног уходит.
Я не шучу, ты моя королева, помни об этом. Я всегда знал – женюсь только на королеве. И давайте – ка, Ваше величество, идите в баню.
Настя, прихватив чистое белье, ушла купаться. Не прошло и часа, вернулась.
Что так быстро?
Соскучилась по тебе.
Шутишь?
Какие уж тут шутки. Купаюсь, а сердце не на месте – Где ты? Что ты?
Да ты, девочка, наверное, перепарилась. Как это где, ежели оставила меня во дворе?
А вдруг ушел?
Вам, Ваше величество, отдыхать чаше надо. Подошел, обнял. Ну, что за страхи, сокровище мое?
Зашептала - После венчания шагу тебе одному сделать не дам, ночь вместе, в баню вместе, со двора только со мной. Согласен?
Да как не согласен, коли ты мое счастье. Зарылся лицом в копне волос, пахнущих полевыми цветами.
Оторвался от Насти - Пойду воду носить, соседи уж глаза, наверное, проглядели, ждут приглашения. Как пар?
Ежели бы не так хотела тебя увидеть, сидела бы весь день.
Настя расплескала не больше пяти ведер воды. Звягинцев наполнил бочку и два полных ведра поставил у порога, не хотел утруждать Аксинью переноской воды.
Парился совсем немного, посидел бы дольше, баня хорошо прокалилась, пар легкий, но вдруг понял – он тоже скучает по Насте. Считал, пошутила девочка, ан - нет, расстояние в двадцать шагов – слишком большое для дорогих друг другу людей.
Вышел из бани, Настя удивилась – Что это ты? Али пар плох?
Соскучился.
Настя счастливо засмеялась – Шутишь?
Нет, не шучу.
Рази так бывает?
Одна нехорошая девушка  убеждала – бывает.
Это кто же? Голос  Насти  дрогнул.
Ты её, наверное, не знаешь.
Из какой деревни?
Из нашей.
Зовут как?
Настя.
Ах, ты! Сообразив, что разговор о ней, бросилась Ивану на шею и, повиснув,  прижалась к груди.
В калитку вошла Аксинья.
Ох, не вовремя я.
Вовремя, вовремя. Баня готова, мы уж парились.
Тогда я задевками своими, искупаю их, мальцы пойдут.
Аксинья Гавриловна, пусть ребята дольют в бочку воды перед купанием и плещутся хоть до утра.
Да они и после купания заполнят бочку.
Ни в коем случае, свежей залью к следующей субботе. Зачем ей стоять всю неделю? И еще, что бы о поклонах я больше ничего не слышал.
Иван Егорыч, а как же благодарить?  Чай спина не переломиться.
Разговор пустой, не теряй время.
Соседи наслаждались баней до ночи. Мало того – не нужно дрожать над каждым поленом, всю жизнь купались, экономя каждый ковш воды.  Ужепо темну, мальчишки с визгом выскакивали из парилки и, зачерпнув из колодца полную бадейку, плескали друг в друга почем зря.
В делах и предпраздничных хлопотах прошла неделя. В пятницу к обеду на двух телегах прикатила Настина родня. Тепло поздоровались. Демид и Прохор разгрузили подарки. Кроме солений к праздничному столу привезли уже разделанного кабана, снесли его в ледник. Женщины и девочки подключились сразу к Аксинье, занялись готовкой, Илья и Данила отпросились к Тимофею, мужики, степенно передвигаясь по двору, осматривали хозяйство.
Поговорив с родней, Иван с Настей пошли по деревне приглашать сельчан на свадьбу. Заходя в каждый двор, низко кланялись хозяевам и просили сделать милость, прийти на венчание в церковь и затем пожаловать во двор на праздничное застолье.
Легли поздно, Настя порхала между родней на крыльях счастья, со всеми ей хотелось поговорить, каждого поблагодарить за оказанное уважение. Взрослые легли спать на лавках, молодежь на полу.
Звягинцеву присутствовать на деревенских свадьбах не приходилось и поэтому утром, увидев во дворе  множество девушек и парней, удивился. Не избалованная  бездельем сельская молодежь, воспринимала Настину свадьбу как общий деревенскийпраздник.  К тому же не часто хозяева приглашали на торжество всё село, не каждому такие расходы по карману.
Праздничная одежда молодежи, словно усыпала двор  яркими летними цветами. Девушки в расшитых  узорами сарафанах, парни в плисовых красных рубахах, на голове картузы с цветами, засунутыми за околышки  фуражек.
Большая часть гостей обута в лапти и только несколько парней красовались в сапогах. Но лапти не только не портили внешний облик, а как бы даже делали его законченным, приближенным к лубочным картинам художников изображавших быт Российских крестьян девятнадцатого века. Звягинцев и сам, со средины августа стал носить эту обувь. По утрам, остывшая земля холодила не закаленные ступни ног, и он вынуждено одел лапти, хотя и очень смущался, но через два дня забыл о смущении. Ногам было удобно, весили лапти меньше кроссовок, ступни не уставали и были сухими.
Появление Ивана встретили приветственными возгласами, каждый парень подошел, поздоровался, пожелал счастья и здоровья. Девушки стояли в сторонке, поглядывая на Звягинцева и пересмеиваясь меж собой.
Тимофей подогнал к воротам коляску, запряженную парой белых рысаков, с вплетенными в гривы цветными лентами.
Тимоша, идти - то недалече, может быть пешком?
Что ты, Иван Егорыч, али самый бедный в селе? Доверься мне, я знаю, как должно быть.
На крыльце появилась, одетая в приготовленный ею самой, свадебный наряд невеста. Глаза Насти искрились счастьем, сбылась  мечта, она, как и все её подружки, выходит замуж.
Тут уж девушки окружили невесту, разглядывая её наряд, что - то негромко говорили ей ивесело смеялись, мало того – праздник, каждая незамужняя жила, ожиданием своей свадьбы, представляя себя такой же счастливой и нарядной.
В десять нужно быть в церкви. Тимофей открыл ворота и пригласил молодых в коляску. Молодежь  выстроилась в два ряда от самой избы до тройки. Иван и Настя, взявшись за руки, шли между ними.
- Любо! Кричали парни и девушки.
Уселись на кожаные сиденья, тронулись. Наряженные в лучшие одежды хозяева домов, мимо которых проезжали, стояли у ворот. Женщины крестили проезжающих. Ехали медленно. Все должны рассмотреть жениха и невесту.
У церкви собрались жители второй половины села, небольшая площадь – заполнена народом. Пропуская молодых к алтарю, все расступились.
Внутри храма стоял торжественный полумрак, колеблющиеся огоньки свечей освещали строгие лица святых. Казалось, выражения их лиц постоянно менялись, становясь то очень строгими, то добрыми, почти улыбающимися.   
Отец Алексий начал обряд венчания. Звягинцеву, редко бывающим в церквях, все было в диковинку, сердце учащенно билось, глаза пытались охватить сразу все. Постепенно стал успокаиваться, прислушиваться к словам батюшки, но незнакомые старославянские слова путали мысли. Монотонный голос, произносящий слова молитв, вводил в транс, запах свечей и ладана кружил голову.
- Господи, хотя бы не упасть, решат – грешник или и того хуже - нехристь.
Не менее часа пробыли в церкви. Наконец одели обручальные кольца. Тимофей потянул Ивана к выходу. На крыльце Звягинцев вздохнул полной грудью, в голове прояснилось.
С Настей поклонились низко в пояс народу, чинно прошествовали к лошадям.
В своем дворе многолюдно, от церкви до избы многие дошли раньше, нежели доехали молодые, но народ все подходил и подходил. Старики и взрослые уселись за столами в избе, молодежи накрыли на улице. Погода стояла на удивление хорошая, последние деньки запоздалого бабьего лета.
Звягинцев с Настей сидели во главе праздничного стола. Староста, Карп Савелич, произнес речь перед первой стопкой, пожелал спокойствия и ладу в семье. Похвалил Настю, порадовался появлению Ивана в селе. Выпили водку, тут же раздался возглас – Горько!
Иван и Настя встали, робко, на людях прикоснулись губами друг к другу. Звягинцев в своем будущем бывал на свадьбах друзей и помнил, как без стеснения целуются молодые под разухабистый  счет пьяной толпы, боялся, и здесь придется выслушивать требования целоваться долго, ему не хотелось выставлять свои чувства на показ хмельным гостям, но ни каких требований или же намеков на долгий поцелуй не последовало.
Родня и Аксинья постарались на славу, стол ломился от яств. Свинина варенная, жаренная, соленья в глиняных больших чашах, грибной суп, рыба на любителя,запеченные гуси с яблоками, хлеб белый, большими круглыми караваями. Мед, привезенный родней, стоял в кадках, дожидаясь чаепития. Гости степенно, не торопясь закусывали. Ни кто не кричал
– Между первой и второй промежуток не большой.
 Второй раз налили, утолив голод. Звягинцев прикасался губами к водке, но не пил, невесте вообще не наливали, даже чарку не поставили. Берегли её здоровье для скорого материнства. Считали – от пьяной девки, больные дети.
В избу зашли парни, требовать молодых за свой стол. Спросив разрешения старших, Иван с Настей вышли во двор. Шум многих голосов усилился при появлении молодоженов. Тимофей, уже чуть выпивший, произнес  длинную речь, расхваливая Звягинцева, чуть ли не признаваясь в любви. Выпили. Здесь же – Горько! И опять легкое прикосновение губ. Под звуки балалайки и стук ложек гости пустились в пляс.
Взрослые попросили вернуться в дом.
Весь день Иван с Настей переходили от одних гостей к другим. Звягинцев опасался – не хватит водки, но на удивление,  пьяных и очень уж  хмельных не было. Умеренное употребление водки не то - удивило Звягинцева – поразило. Грешен, боялся, перепьётся народ, манеры то у сельских жителей не изысканные, но русская деревня девятнадцатого века по культуре застолья могла дать фору жителям века двадцать первого.
Старшее поколение начало расходиться по домам в вечерних сумерках, молодежь устроила игрища, в конце огорода у реки разожгли костер. Смех и звуки балалайки звучали до глубокой ночи.
Аксинья с дочками, Настины тетки с детьми, убирали столы. Одна из теток – Евдокия, подошла к Насте, пошепталась с ней и сказала:
Благословляю вас на долгую и счастливую жизнь. Идите, ложитесь спать, завтра с утра опять гости. Отдохните.
Изба Насти хоть и просторная, но с одной горницей, поэтому брачное ложе молодых отделили ситцевой занавеской. Звягинцев был в смущении. В доме кроме них, гостей -  не меньше десятка, цветная материя скрывала от глаз, но никак не глушила звуки. В деревнях в таких условиях, за редким исключением, жили все. Крестьяне другой жизни не знали, поэтому стеснение для них – неоправданная роскошь.
Пока родня заканчивала дела во дворе, Звягинцев разделся и лег под одеяло, Настя пришла чуть попозже. Без стеснения сбросила с себя одежду и, нырнув под одеяло, прижалась трепещущим телом к Ивану. Обнявшись, замерли, привыкая, друг к другу. Настя, уткнулась лицом в грудь своего суженного, жадно дышала им и, казалось, ни как не могла надышаться.
– Ваня, счастье ты моё, моя радость, моя надежда, как долго я тебя ждала! Сокровище моё ненаглядное. Настя поцелуями осыпала лицо Звягинцева, не давая ему возможности сказать что - то в ответ. В избу вошли, похоже, дочки Аксиньи переносили посуду. Настя ничего не слышала, близость любимого, возможность проявить давно сдерживаемые ею чувства, пьянили, делали безрассудной. Кто - то еще вошел с улицы, потом еще, очевидно гости готовились ко сну.
Иван зашептал на ухо – Девочка, давай уснем сегодня, завтра все разъедутся, мы останемся одни и я зацелую тебя допьяна.
Настя притихла. Звягинцев провел пальцами по Настиному лицу, оно было мокрым от слез.
Ты чего? Прошептал взволновано.
Ты хочешь меня опозорить?
Что за глупости?
Завтра утром гостям нужно вынести нашу простыню.
Господи, это ещё зачем? Для чего гостям наша простыня? Дарить её нужно кому - то?
Нет, показать.
У вас в деревне простыней не видели?   
Ваня, все думают, жили мы с тобой во грехе, невинность мою показать всем надо.
Ах, вот в чем дело! Сообразил Звягинцев. Хорошо, девочка, пусть только все угомоняться…
Утром Ивана разбудил тихий разговор Насти с теткой Полиной. Увидев открытые глаза Ивана, тетка громко сказала:
- Вставайте, гости собираются.
Иван оделся и пока умывался, тетки вынесли на крыльцо простынь и развернули её, послышался одобрительный шум.
Приведя себя в порядок, вышли к гостям. Любо! Кричали взрослые и молодые.  Настя счастливо улыбалась.  Не согрешила, не нарушила заповедей господа, соблюла свою невинность до венчания.
Пировали до полудня. Взрослые начали расходиться раньше, домашние дела торопили, молодые - до отъезда Настиной родни. Шумной компанией сопроводили телеги до околицы. Иван обнял Демида и Прохора, поблагодарил за помощь, теткам поклонился в пояс:
Должник я ваш, никогда не забуду вашу помощь, приезжайте в гости, всегда рады будем, а ежели  смогу чем помочь, только кликните, сразу отзовусь.
Тетки по родственному расцеловали Настю и Ивана. Похоже, уезжали нехотя, хозяйство торопило, осталось под пригляд соседей, а так бы заночевали,  задержались ещё на денек.
Тимофей пожал руки Илье и Даниле, молодежь, успевшая подружиться с парнями, уговаривалась встретиться в ближайший праздник, особенно старались девушки.
Ребятня пошла дальше рядом с телегами, а Иван с Настей вернулись во двор. Аксинья с дочками заканчивала уборку, перемывала посуду, мальчишки ставили под навес столы.
Звягинцев практически ничего не ел эти два дня, не до еды, когда на тебя смотрят десятки глаз. Аксинья Гавриловна, а не осталось ли для хозяев деликатесов с праздничного стола?
Да что ты, Иван Егорыч, день еще всей деревней гулять можно. Свинина жаренная и варенная, рыба, соленья, сметана, сливки, масло, мед. Чего душа просит, чего хочешь?
Я хочу, что бы мы посидели вместе с тобой и твоими детьми, покушали.
Садитесь, я накрою стол,  мы уж перекусили.
Ребята, вы кушать будете?
Будем – хором, не задумываясь,  прокричали мальчишки.
Ах вы, разбойники, возмутилась соседка, дома поедите.
Аксинья Гавриловна, накрывайте стол на восемь персон, поужинаем спокойно.
Быстро расставили еду, усадили всю  семью соседки и, хотя Аксинья  утверждала – Все сыты, похоже, сказала неправду. Мальчишки, не стесненные правилами этикета, быстро расправились с кусками свинины, Настя подложила еще и только после третьих кусков, в глазах мальчишек пропал голодный блеск.
Иван ел не торопясь, отдыхая, оказывается свадьба – тяжелая работа и для родных и для жениха с невестой.
Посмотрел на  девочек, видно было, притомились они за эти два свадебных дня.
- Устали?
Нет! Ответили дружно, с чего бы уставать?
Иван поднялся. Сидите, не вставайте из - за стола, я сейчас вернусь.
Забрался на сеновал, открыл сумку с украшениями, пересмотрел сережки. Ему хотелось подарить девочкам еще колечки и кулоны, но чувствовал, каждый его подарок, событие для деревни, не хотел, что бы возникли вопросы – Откуда он берет эти девичьи радости? Серебром, конечно, никого в деревне не удивишь, рубли серебряные в каждой семье найдутся, но украшения – это редкость. То, что в веке двадцать первом делается чуть ли не штамповкой,  в девятнадцатом производят кустари – одиночки, поэтому украшения редки и стоят дорого. В двадцатом веке в Советском Союзе джинсы считались роскошью, а в Европе и Америке их носили на работу.
Сел на лавку. За помощь, оказанную мне и Насте, хочу сделать вам подарки.
Нет, нет! Всполошилась Аксинья, даже не говори ничего, Иван Егорыч!
Подождите, Аксинья Гавриловна, я же беседую с девочками, они уже взрослые,  Аглая - год, другой сама невестой станет, почему бы ей не взять от меня в подарок безделицу.
У девочек, услышавших разговор о подарках, загорелись любопытством глаза, они наслышаны о крестике Насти, но одернутые  матерью, потупили взор.
Аглая, это тебе. Иван раскрыл перед девочкой ладонь. В лучах заходящего осеннего солнца заискрились серебряные веточки калины с полупрозрачным янтарем темно – красных ягодок.
Девочка завороженно смотрела на серьги, не решаясь их взять, не веря, в свое счастье. Младшая сестра и братья Аглаи, склонились над раскрытой ладонью.
Бери, Аглая, это тебе.
Аглая вопросительно посмотрела на мать.
Бери, доченька, бери, коли такая щедрая рука у Ивана Егорыча.
Аглая осторожно взяла с ладони подарок, замерла в нерешительности, затем припала губами к руке Звягинцева и тут же унеслась прочь со двора. Все сидели молча, ошеломленные произошедшим. Иван поцелуем руки, семья Аксиньи подарком.
Младшая сестра Аглаи, с редким среди крестьян именем Софья, подарка не ждала, поэтому  сидела молча, радуясь за сестру.
Софья, это тебе. Иван протянул ладонь и подержал её закрытой. Девочка удивленно смотрела на Звягинцева, не понимая, чего он хочет. Может быть, ей тоже нужно поцеловать ему руку?
Ладонь раскрылась, сережки с бирюзовыми камешками заискрились на солнце.
Мне? Удивленно и растеряно произнесла Софья.
Тебе, тебе. Положил серьги на стол, опасаясь очередных поцелуев. Девочка взяла украшения и сидела, не шевелясь, не в силах осмыслить происходящее.
Аксинья Гавриловна, мы пойдем отдыхать, спасибо вам еще раз за помощь.
Идя к избе, Звягинцев подумал – Оказывается, очень приятно быть добрым волшебником, совершать чудеса, не прилагая при этом особых  усилий.
Аксинья запоздало закричала им в след – Отдыхайте, ни об чем не беспокойтесь! Все уберу, корову подою, хозяйство управлю. Сладкого вам медового месяца!
Не глядя на едва сгущающиеся сумерки легли в кровать,  и здесь уж Настя попросила Ивана:
- Давай поспим, устала очень за два дня, все тело болит. Последние слова произнесла уже засыпая.
Проспали всю ночь, зато на завтра не вставали из постели до обеда, не могли насытиться друг  другом. Звягинцев, проснувшийся раньше Насти, любовался её лицом, красивым и родным.
Медовый месяц! Вот оказывается он какой. Счастье обладания любимой женщиной – что может быть слаще? Только через три дня, в четверг Звягинцев очнулся и попытался выпутаться из паутины Настиных чар.
Ваше величество, пора начинать работать.
Нет, Ваня, королевы не работают. Ты хотел сделать меня избалованной барыней? Радуйся, у тебя это получилось. Ничего делать не хочу и не буду. Аксинья за двором присмотрит, дрова у нас заготовлены, всю зиму будем валяться в постели.
Ты хорошая ученица и я совсем не против, лежи в постели весь день, но мне нужно работать, кормить тебя и одевать.
Ваня, прижимаясь своим горячим телом, шептала Настя, с голода не помрем, одежда есть, давай устроим себе отпуск.
Ах ты, маленькая обезьянка, запомнила слово!
Ваня, долго хорошо не бывает, боюсь, голова твоя в норму придет после удара, станешь рассуждать как все мужики, ещё и вожжи на крюк в горнице повесишь.
Не пойму о чем говоришь, для чего конскую сбрую в дом тащить?
Да ты, Ваня, не с запяток кареты свалился, не иначе как с луны упал. Чуть ли не в каждой избе вожжи висят для наказания провинившихся жен.
Неужели вожжами по милой попе?
По какой попе? Бьют по чем ни попадя, у прошлом годе Панкрат свою жену…
Стоп! Что бы я о таких вещах впредь не слышал!  И запомни, хозяйка в доме женщина, это женщина хранительница семейного очага,она домашняя богиня. Богиням нужно поклоняться и, если они позволяют, носить на руках.
И ты меня никогда не ударишь?
Никогда.
Даже если я обед не приготовлю?
Ох, какая же ты глупая!  Обеды нам будет готовить домработница.
Кухарка?
Называй, как хочешь, пусть будет кухарка, а пока её нет, я тебя буду кормить. Хочешь, уху приготовлю? Это я умею.
А я что буду делать?
Лежать в постели.
Срам - то какой!  Мне нравиться бездельничать! Наверное, при рождении, господь закладывает в каждом человеке зернышко лени. До поры до времени оно спит, но как только наступают благодатные  времена, зерно сразу начинает расти. И земли - то чернозема ему не надо, и засухане страшна. Холишьты меня, а лень думает её, и растет не по дням, а по часам.
Настя, ты отдыхай, а я займусь делами, скоро настанут холода, мне нужно закончить работу.
Какую?
Помнишь, я копал землю, ты спрашивала, для чего?
Помню. Ты говорил – подарок к свадьбе.
Вот эту работу и нужно мне закончить.
Настя начала одеваться.
Ты куда?
Тоже займусь делами, без тебя безделье - мука.
А как же лень?
Да я ить, для красного словца. С тобой обо всем забываю, и бездельничать с тобой счастье, а коли  дела у тебя, то и у меня их непочатый край. Перед Аксиньей стыдно, свалили на неё хозяйство.
Не беспокойся, я с ней рассчитаюсь.
Да ты и так осчастливил и её, и дочек.
Глупость, забудь.
В дверь постучали. Закрыв занавеской полуголую Настю, пошел к двери. На крыльце стоял кузнец Прохор.
Извиняй, Егорыч, отрываю от сладкого, но мне определиться надо. Колеса на паях с тобой делать будем, али нет?
Да, Настя сказывала о твоем предложении, только за хлопотами свадебными все из головы вон. Почему со мной? Я колес никогда не ладил.
С тобой, потому что ты толковый плотник, не бездельник, не дрожишь над каждой копейкой, завсегда с тобой можно договориться. Ко всему прочему у тебя есть приспособление для обработки дерева. Ступицу без него не выточишь. Так что просить боле некого.
Звягинцев удивился. Станок только налаживаю, ни кому о нем не говорил. Как о нем прознал?
В селе, Иван Егорыч, ничего не скроешь. Ты его только под навес поставил, а уж на другом конце деревни все известно. Так что не удивляйся. Давай о деле. Колесо на ярмарке три рубля стоит переднее, три с полтиной заднее. Ты собираешь дерево, я одеваю шины и ободья ступиц. Выручку делим пополам. Если вычесть затраты на дерево и железо,  чистый барыш –два рубля. Тебе рупь и мне рупь. Соглашайся. Зимой срубы не собирают. Где работу будешь искать?
Да я совсем не против, но размеров колес не знаю, материала нет. Делать - то из чего? Какой лес нужен?
И ступицы, и спицы делают из клена. Размеры я тебе скажу -переднее для одноколки,  шестнадцать вершков, заднее восемнадцать. Для пароконной телеги добавляй по три вершка.
Нет, так дело не пойдет, подумал Звягинцев, какие вершки, какие корешки? Он даже смутно не представлял, сколько  сантиметров в одном вершке.
Лес не заготовлен, сушить ведь нужно.
Заготовки клена купишь у мужика в Грибановке,  Авдеем кличут. Как заедешь в село, спроси Авдея Лешего, каждый дорогу укажет.
С чего это он леший?
Больше в лесу живет, нежели дома, вот и Леший.
Станок есть, а инструмента нет. Резцы нужно ковать.
Объяснишь, как они выглядят – сделаю.
Тогда уж давай так, колеса старые у тебя возле кузни валяются, отложи в сторонку, приеду, заберу, по ним и буду делать.
Уже собираясь уходить, Прохор  спросил: О собаке не скучаешь? Когда отдавать велишь?
Оставь себе, коли вы друг другу, пришлись по душе, взамен щенка дворняги рослой подбери.
Вот за это тебе спасибо! Я ить собак такой породы не встречал. Больно хорош песик. А щенка подберу наилучшего, только дождись весеннего приплоду.
На том и расстались.
Звягинцев занялся обустройством санузла. Трубу в подпол он завел еще до свадьбы, оставалось пропилить отверстие в полу, поставить отвод и установить унитаз. Крестьянская изба жителей Воронежской губернии состояла из двух половин, теплая часть – горница, отапливалась зимой русской печью и вторая половина – клеть, её не отапливали и жили в ней только летом, а зимой она служила местом хранения продуктов, не боящихся мороза. Сало, мясо, кормовое зерно, мука и соления. Звягинцев освободил угол клети, прилегающий к стене горницы, и пропилил дверной проем. Дверь он выводил в простенок  за печкой. Почему за печкой? Во первых, туалет должен быть теплым, иначе замерзнет вода в сифоне и лопнет керамика, а во вторых соседи не должны видеть унитаз. Обычный сантехнический прибор, в селе восемнадцатого века, все равно, что летающая тарелка во дворе многоэтажки в начале двадцать первого.
Весь день провозился с обустройством перегородок. Работа шла споро, над креплениями не мучился – гвоздей два ведра. Сделал каркас, утеплил обмолоченными снопами и обшил доской.
Ваня, чтой – то ты затеял? Кладовку не иначе ладишь?
Иван отшучивался. Объяснить толком словами не объяснишь, лучше уж закончить и показать. В пятницу собрал дверь. Хотел сделать её на половину остекленной, но стекла под рукой не было, пришлось делать полотно глухим. После обеда достал унитаз из - под соломы и, накинув на него старый армяк, перенес в дом.
Настя сбивала масло в ступе, вопросов лишних не задавала и работе не мешала. На дворе уж  конец октября, снег еще не лег, но по утрам подмораживает, иней на голых ветвях березы таял только к обеду.  Теплый туалет нужен был еще вчера.
Установил унитаз, подключил к трубам, посмотрел и решил убрать сливной бачек, слишком уж вызывающе выглядела сантехника двадцать первого века в крестьянской избе. Да к тому же он и не нужен, водопровода все одно нет, а носить воду из колодца да наполнять его - только время терять.  Принес две липовые бадейки воды, поставил возле печки.
Девочка, я тебе обещал свадебный подарок?
Обещал.
Ты его сейчас увидишь, только вначале выслушай меня внимательно. То, что я тебе покажу, есть в каждом доме у немцев, пользуются ли такими устройства в России, не знаю и поэтому прошу тебя, нет, даже не прошу, а запрещаю говорить о том, что ты сейчас увидишь, кому бы то ни было.
Да я не болтливая, но если опасаешься, не показывай вовсе.
Как же так, делал для тебя и вдруг не показывай! То, что ты сейчас увидишь, сохранит твое здоровье. По морозам уличный туалет – гарантия простудных  заболеваний. У меня есть товарищ – врач.
Дохтур, чтоль?
Да, дохтур. Так вот он мне объяснял – в каждом человеке живут миллионы микроорганизмов и каждые из них начинает размножаться при определенной температуре. Переохладишься на морозе, температура тела понизиться на полградуса – все, побегут сопли, появиться жар, заболит горло. Это спавшие, до поры до времени, микробы проснулись и начали размножаться, завоевывая себе новое  жизненное пространство. Человек заболевает.
Ой, Ваня, голова кругом, не пойму об чем речь.
Застывать нельзя, заболеешь.
Ни чего не могу понять. Кто где живет?
Забудь все,  что я тебе сказал.  Запомни главное – переохлаждаться нельзя.
Не понимаю, хоть убей.
Сейчас поймешь, пойдем, покажу тебе устройство оно не сложное, но очень полезное, пройдя за печку, открыл дверь санузла. Смотри!
В полумраке запечья, среди серых стен, белый унитаз сиял, словно маленькое солнце.
Настя ахнула.
Что это?
Как эта штука называется – неважно, лучше я тебе объясню его назначение. Воду лишнюю куда деваешь?
Выплескиваю с порога, к весне горка ледяная намерзает, вроде не хорошо у крыльца лить, да каждый раз одеваться и носить в огород накладно.
Замечательный пример ты привела, к месту. Теперь выскакивать по морозу на улицу тебе не надо.
Не пойму, куда ты клонишь.
Вода грязная в избе есть?
Полы с утра протирала, никак не соберусь вылить.
Неси сюда.
Настя поставила перед Звягинцевым ведро.
Лей воду.
Куда?
Вот в это отверстие.
Да ты что, Ваня, такую красоту портить? Ни в жисть не буду! Потом мне её оттуда чем черпать?
Экая, Настя, ты все же деревня! Смотри. Вылил не торопясь грязную воду. Заурчав обрадовано, унитаз проглотил содержимое ведра.
Настя удивленно смотрела на уходящую воду.
Куда она делась? В подполе?
Нет. Помнишь я в огороде копал яму?
Помню.
Вода уже в этой яме, называется она – септик.
Как туда попала?  Ты чародей?
Нет, Чародей у нас стоит в конюшне.
Как вода попала в яму, которая септик?
По трубам. Та знаешь, что такое труба?
Знаю. Труба  русской печки, по ней дым идет.
Видя, что Настя ни как не может прийти в себя и осмыслить увиденное, потащил её в подпол.
Видишь это серое бревнышко? Показал на ввод канализационной трубы. Оно пустое внутри. По этой пустоте вода бежит, словно ручеек и попадает в сливную яму. Ничего сложного и хитрого в этом нет.
Настю немного отпустило, лицо приняло осмысленное выражение, прижалась к Звягинцеву.
Забоялась тебя, решила – колдун.
Ты теперь поняла, почему нельзя говорить о том, что я делаю?
Поняла. Решат, что ты связан с нечистой силой.
Умница. Подарок мой нравиться?
В себя не могу прийти. Неужтов мороз на улицу выбегать не нужно? А после мытья посуды,  выливать ополоски можно?
Я тебе еще не все рассказал, пойдем.
Звягинцев тактично поведал, для чего предназначен унитаз. Настя ошеломленная стояла молча, затем выдавила – Не верю. Так не бывает, так не может быть.
Иван прижал Настю к себе. Успокойся, ничего необычного в этом нет, не думал, что тебя это так поразит. Унитаз не самолет, чему удивляться?
Настя пропустила мимо ушей новое слово, вырвавшееся у Звягинцева, уже ничего на свете не могло её поразить сильнее унитаза. Все, что ещё мог рассказать Иван – сказка, а здесь чудная явь.
Повисла на шее Ивана.
Ты мой добрый волшебник, не верю, что жила без тебя. Я так тебя люблю – захлебываюсь любовью, задыхаюсь нежностью.  Ни как не поверю в свое счастье. Хожу, улыбаюсь, разговариваю, а сама до дрожи боюсь остаться одна.  Представлю – тебя нет, страшно, хоть в петлю. Ты моё чудо. С тобой начинаю верить, я не такая как все – я королева.
Умница! Ты действительно не такая как все. По недогляду создателя, родилась в деревне девятнадцатого века. Тебе бы не коров доить, а в конкурсах красоты участвовать, поражать мужчин своей красотой, отпуск проводить не в крестьянской избе, а на лучших мировых курортах, ездить не в телеге, а на шестисотом«Мерседесе», хотя, встреть я тебя в двадцать первом веке, ты меня и не заметила бы за толпой поклонников.
Ты, Ваня, меня глупой называешь, а сам глупее меня. Я ить никого не вижу вокруг, на Аглаю смотрю – тебя вижу, на Тимофея посмотрю - лицо твоё, уж молюсь, прошу Господа не лишать меня разума.
Девочка, не пугай меня, я не ангел. Давай – ка я тебя по попке шлепну, может быть, придешь в себя?
Настя отпустила шею Ивана, сдернула юбку и, оставшись обнаженной, целуя, шептала в любовном бреду – Шлепни, сама хочу поверить, что это не сон…
Очнулись в постели уже в сумерках.
Ох, масло не добито в ступе, встану, доделаю, устало прошептала Настя.
Лежи, завтра добьешь. На сегодня дела закончены.
Перед Аксиньей стыдно, четвертый день на подворье нос не кажем. Зорька от моих рук совсем отвыкнет.
Не забывай, у тебя отпуск по случаю венчания.
Полежали молча.
Ваня, а что за «мерседес шестисотый»? О красоте поняла, о курортах слышала, а о «мерседесе» ни сном, ни духом.
Ты не ко всему прислушивайся. Я сказал – ты забыла.
И все же. Не хочу быть глупой.
В Германии есть такая порода лошадей.
Как наш  мерин?
Да, водители - дальнобойщики то - есть, ямщики, так эту породу и называют.
Долго  лежали, говорили друг другу нежные слова. В доме кроме них никого не было, можно было и не приглушать голос, но говорили почему – то шепотом. Очевидно, нежности шум не нужен.
Утром пришел Тимофей.
Иван Егорыч, говорят, в Грибановку собираешься?
Быстро у нас слухи разносятся. Еще не собираюсь, но ехать нужно.
Кузнец к тяте заходил, рассказал о вашей задумке. Коли едешь, не тяни, ещё день, два и снег ляжет. В санях много леса не привезешь, ехай на телеге, пока не замело.
В начале недели поеду. Спасибо за подсказку.
Нет, выезжать нужно завтра рано утром, что бы засветло обернуться.
Я так не могу, мне нужно подготовиться.
Да что там готовиться? Сена охапку в телегу, тулуп сверху и поехали.
Ты не иначе со мной собрался?
Угадал.
Тебе какой резон?
Завтра воскресение, по лавкам пройдусь, ты материал подберешь, а я подарок своей зазнобе куплю.
Экая  удача!  Рад, вдвоем веселей, да и с дороги не собьемся, только назад пешком придется идти, телегу загружу сполна. Ласточке везти бревна и нас – тяжело.
Об чем речь, али я не хаживал пешком? Не развалюсь чай.
Нет, Тимоша, давай – ка вот что сделаем. Возьмем с собой седло, Чародея привяжем к телеге, до Грибановки прогуляется налегке, а на обратном пути оседлаем его и часть пути ты верхом, часть я. Приедем быстрее.
Знатно! Эдак мы с тобой по солнцу лес проедем. Топор в телегу не забудь прихватить.
Зачем?
Да как же? Вагу вырубить, оглоблю подправить, пень подрубить. Мало ли чего может в дороге случиться.
Хорошо, только ты, Тимофей, приходи утром, запряги Ласточку, подготовь жеребца, у меня на это времени уйдет много. В окно стукни, когда появишься, просплю еще ненароком.
Не беспокойся, все сделаю в лучшем виде.
 Тимофей ушел, Настя взволновано спросила -Куда собрались?
В Грибановку за лесом для колес.
С Тимофеем едешь?
Да.
А я?
Девочка, мы по работе, вернемся скоро, не переживай.
Обещался,после свадьбы завсегда вместе.
 Потехе час – делу время. Подреми подольше, время во сне быстрее бежит.
Как же, уснешь без тебя! Я и ночью глаз не сомкну.
Ну, что ты так переживаешь?  Отлучаюсь всего лишь на день.
А ежели бы я уезжала?
Иван задумался – Извелся бы весь, но ты же девушка, тебе в дороге сложней. Тимофей говорит, без топора выезжать в дорогу нельзя, вдруг оглобля сломается или на пень осью сядешь. Тебе одной не справиться, да одну и не отпущу.
Вот видишь, видишь!  Ты бы волновался, а мне в самый раз спать? Пошли Тимофея одного.
Вы, королева, не забывайтесь, он не мой работник, да и привезет дрова, вместо делового материала. Самому нужно выбрать лес, без сучков, сколов и трещин.
Настя прильнула к Ивану – Возвращайся скорей.
Утром выехали, едва забрезжил рассвет. Солнце поднималось по небосклону нехотя.  Ему явно не хотелось смотреть на осенний серый лес, растерявший, словно нерадивый хозяин, летнюю цветную одёжку, на пустые, с поблекшей травой поля,на озябшую реку, с появившейся у берегов тонкой коркой льда,  да и на Ивана с Тимофеем, из – за которых ему и пришлось  подняться с постели в такую рань.
Звягинцев одел  приобретенную у Параскевы казачью форму – Сапоги, шерстяные брюки и баранью папаху.  Бекешу пожалел, грузить бревна в ней несподручно, взял старый полушубок.
Тимофей, увидев Ивана, удивился – Да ты не из казаков ли?
Нет, приобрел по случаю.
Часть дороги шла вдоль реки, проехали верст пять, затем свернули в лес. Солнце уже светило вовсю, но в лесу стоял полумрак.
Хорошо по темноте не тащимся через чащу, подал голос Тимофей, волки еще не оголодали, но лучше проскочить ельник днем.
А что, Тимоша, ты собираешься купить  своей подруге?
Безделушку.  Не жена чай.
Собираешься на ней жениться?
Как тятя скажет.
Вот те на! Жить тебе, а тятя будет принимать решение. Удивил ты меня.
А как же иначе, Иван Егорыч, отцу видней, он жизнь прожил, знает как лучше.
Помолчали.
Тимофей, ты ведь прав.  Вроде молод, а рассуждаешь разумно, и главное уважаешь мнение родительское. Только как же любовь?
Любовью сыт не будешь, ежели у невесты ни кола, ни  двора, какая может быть любовь? Детей нарожать и пустить их с протянутой рукой по деревням? Нет, тятя разберется на ком можно жениться, а от кого лучше убечь, не глядя на любовь.
Хороший ты парень, Тимоша, нравишься мне, но иногда странные вещи говоришь. Жениться нужно по любви.
Иван Егорыч, женятся по любви только барчуки, у них денег несчетно, да и то о приданом речь тоже ведут, а нам крестьянам жениться из - за любви не по карману.
Ну, а если невеста совсем не нравиться тебе?
Стерпится, слюбится.  Хозяйство было бы крепким.
А твоя зазноба богатая?
Семейство не бедствует, тятя может и одобрит мой выбор, ежели богаче невеста не найдется.
Впереди показались крыши большого, дворов на двести, села.
Заболтались, о деле не спросил. Скажи, фонари, какие либо, в продаже можно найти?
Что за фонари, для какой нужды?
Избу вечерами освещать, да и в конюшне ночью, не видать ни зги. А что, бывают разные?
А то! Для кареты одни, для улицы другие.
Устроены как?
Коробка со стеклом, внутри свеча.
Большие?
Это смотря под какую свечу.
Звягинцев едва не начал обозначать размеры в сантиметрах, но вовремя осекся.
Вот тебе рубль, купи на свое усмотрение фонарь и свечи. Денег хватит или добавить?
Шутишь? Ежели полтинник истратить, окромя фонаря, свечей не меньше пяти десятков приобрету.
Отлично. Я бы и сам прошелся, но время дорого.
Езжай, не сумлевайся, куплю что надо, ещё и цену собью.  Ты, Иван Егорыч,  отбирай лес и жди меня, вдвоем грузить сподручней.
За разговором проехали половину села. Тимофей указал куда ехать, спрыгнул с телеги и скрылся среди торговых рядов.
Авдей действительно был похож на лешего. Нечесаные волосы растрепаны, движения быстрые, глаз острый, смотрит на тебя, а вроде нутро твое рассматривает.
Слышал, слышал о тебе. С Настиным отцом не раз встречались, тоже лесом у меня отоваривался. Зачем верховую лошадь прихватил?
Не один приехал, сын нашего старосты со мной. Назад верхом поедет.
А вроде, у Карпа Савелича нет такого жеребца?
Конь мой, застоялся в конюшне, пусть прогуляется.
Посмотрели кленовые чурки. Товар хорош. Ни сучка лишнего, ни задоринки, нужной толщины, видно Леший свое дело знал хорошо, тем не менее, Иван тщательно отобрал каждую чурку, отложил в сторону. Провозился не меньше часа, расплатившись с хозяином, начал грузить телегу. Авдей помог, вдвоем быстро загрузили телегу.
Звягинцев заседлал Чародея.
Авдей Епифанович, ежели разминусь с Тимофеем, пусть возвращается к торговым рядам, буду там его ждать. Ударили по рукам, распрощались.
Не доехал до лавок – навстречу Тимофей, в одной руке  лукошко лыковое со сложенными свечами, в другой фонарь. Фонарь оказался на удивление хорош, кованные с вензелями стенки, сверху крючок для подвески в виде орлиной головы, в клюве цепь тонкой работы, к потолку подвешивать.
Такой светильник не стыдно повесить в доме и в двадцать первом веке, подумал Звягинцев.
На радостях  обнял Тимофея. Порадовал, не ожидал такой красоты!
Парнишка засмущался. Что ж без меня грузил, я ить хотел подсобить.
Клен сухой, легкий, не переживай, да и Авдей помог.
Садись на Чародея, езжай по селу.
Поеду с превеликим удовольствием, но только до околицы, затем ты верхом до ельника, а по лесу сам уж поведешь Ласточку, не дай бог серый на дорогу выскочит, кобылу испугает.
Выехали за село, Тимофей спешился.
Вот, что, Тимоша, ты парень легкий, телега не перегружена, садись на передок и правь, пока по полям едем. Ближе к лесу, сядешь в седло.
Поехали рядом. Купил подарок?
А то! Ленты красную да синюю, бисер для вышивки.
Что – то слишком уж скромно.
Дорог не подарок, дорого внимание, иной раз цветок в поле сорвешь, в волосы девке вплетёшь, она и зардеется вся, словно маков цвет, потому как -забота.
Да ты, Тимофей, то ли деревенский лирик, то ли денег тебе жалко.
Кто такой лирик, не знаю, а денег всегда жаль, они с неба сами не падают, кабы не ты и этих бы не имел.
Будет здоровье и желание, заработаем еще.
Возьмешь ли меня еще подсобничать?
Кроме тебя помощников у меня нет.
Как же, а Илья и Данила?
К ним добираться надо три часа, а ты всегда под рукой.
Порадовал, буду жить надеждой.  У тяти хоть день и ночь паши, пятака медного не выпросишь, все копит на приданное сестрам. Я его понимаю, только деньги – то всем нужны.
Проехали с версту молча. Деревенские бабы ни как не успокоятся, свадьбу вашу обсуждают, подал голос Тимофей.
Не понравилась?
Что ты! Девкитолько имечтают о такой свадьбе. Пригласить все село не каждый сможет, у одних денег нет,  у других  есть, да жалко тратиться, третьи соседей не любят. Ты же всех примирил за свадебным столом. Уважают тебя, а я так и вовсе без тебя жизни своей не представляю. Интересно с тобой.
Спасибо на добром слове. У меня Тимоша, много задумок. Хочу на нашей реке пилораму поставить, бревна на доски распускать с помощью энергии воды.
Как это?
Вода будет вращать колесо, как на мельнице, только вал приведет в движение не жернова, а полотна пил. Эти пилы, без помощи человека распилят бревна.
Ух ты! Неужто сделаешь?
Узнаю, у кого нужно брать разрешение, поднакоплю деньжат и построю.
А нельзя ли еще и жернова установить?  Пшеницу на обмолот за тридцать верст возим.
Молодец, предложение дельное, учту. Тебя хочу поставить управляющим над производством.
Окстись, Иван Егорыч, мне ить семнадцать едва минуло. Мал еще.
Гайдар полком командовал в шестнадцать лет.
Кто это – Гайдар? Каким полком?
 Выдумал я, тебя подбодрить.  Стройка дело серьезное, одним днем не осилить, пока построим, успеешь подрасти.
Как оформить мельницу тятя знает, расскажет. Деньги на постройку земельный банк ссудить может, ежели задумка им понравится. Казенную палату уведомить потребуется, подати платить нужно.
Господи, и здесь налоговая служба!  Подати ей подавай! Бездельников, живущих за счет делового человека, оказывается, во все времена хватает.
Подъехали к лесу. Иван спешился, взял Ласточку по узцы. Лес уже не пугал утрешними сумерками, голые ветви берез и осин пропускали свет. Дорога, прихваченная легким морозцем, не проминалась под колесами, Ласточка бодро тянула поклажу, торопясь домой. Оба молчали, прислушиваясь к хрупкой тишине леса.
К селу подъехали засветло, солнце уже клонилось к верхушкам елей, но уходить на покой не торопилось, очевидно, жалея путников, давая им возможность управиться с делами до ночной тьмы.
Звягинцев открыл ворота и пошел к дому, доложиться о приезде. Едва он ступил на крыльцо, дверь распахнулась, Настя босиком, в одном сарафане, бросилась к нему на шею и,целуя лицо, шептала слова любви.
Девочка, мы не одни, попытался разжать её руки Иван. Настя, радуясь его появлению, ничего не слышала.
Маша! Успокойся!
Настя сразу же отпустила руки, удивленно посмотрела.
Какая Маша?
Та, которая растеряша. Ты почему босиком на холодном крыльце? Поднял  на руки, занес в избу.
Сиди в тепле, телегу разгружу, коней распрягу и к столу.
Тимофею посуду ставить?
Ставь.  Направился к двери.
Ваня, а я туалетом научилась пользоваться! Радостно смеясь, проговорила ему в след Настя.
Звягинцев остановился, затем вернулся и обнял смеющуюся женщину.
Удобно?
Это сказка! Я из горницы выходила только птицу кормить. Всегда, с самого детства опасалась холодов, а нынче ждать буду  Мороза Ивановича, молоком со сливками угощать, пущай свирепствует. Не боюсь!  А ежели подружкам рассказать - задохнуться от зависти.
Ежели по попке вожжами хочешь получить, рассказывай.
Настя, жарко дыша, прикасаясь губами к глазам Ивана, шептала:                Это что бы ты,не заглядывался на других девок и ни каких Маш, даже в шутку не поминал.
Звягинцев, чувствуя, что ещенемного, и он во двор не выйдет, освободился от Настиных объятий, шагнул к двери, но задержался.
Я еще ручной насос сделаю, если Прохор сможет выковать нужные  детали. Вовсе за водой к колодцу ходить не будешь.
Как это?
Повешу  на стену небольшое устройство, соединю его трубами с колодцем и ты, поворачивая рычаг, будешь набирать бадейки воды в доме.Знаешь что такое рычаг?
Рычаг Архимеда?
Звягинцев завис. Из школьной программы об Архимеде не помнил ничего. В памятивсплыла  не к месту,  глупая поговорка – Пифагоровы штаны, во все стороны равны, но Пифагор не Архимед, да и штаны здесь не при чем.
Ты о чем говоришь?
Об изобретении великого древнегреческого ученого.  Применение этого простого устройства, увеличивает приложенную изначально силу, прямо пропорционально длине плеча рычага, измеряемого от точки приложения силы до точки опоры.
Тебе кто это рассказал? Кто тебя научил этому? Растеряно произнес Звягинцев.
Дак в школе училась прилежно, учитель и рассказал. Ты не иначе хочешь посмеяться надо мной? Сам, небось, углы избы Карпа Савелича  этим рычагом и поднимал.
Ах, вот о чем идет речь! То ли облегченно, то ли расстроено  вздохнул Иван. Чувство уверенности и превосходства, над простой крестьянской девушкой, улетучивались, словно утренний туман под лучами восходящего солнца.
Мозги, биологический компьютер человека, услужливо извлекли из архивов памяти подобный случай, произошедший с ним на городском пляже родного города.
Как – то после прихода из армии, болтаясь без дела по улицам, решил искупаться в море. Выбирая место, увидел загорающую у кромки воды, девушку. Она была настолько хороша, что Иван не поверил в её одиночество. Все что должно быть круглым, таким у неё и было, ноги росли, если и не от ушей, то от бедер точно, пышные волосы, рассыпанные по плечам – золотисто ржаного цвета. Идеальной фигуре соответствовало лицо.  Но идеальных людей природа не создаёт, все с недостатками, говорил им старшина его роты, поэтому сделал вывод - незнакомка наверняка  дура. Оглянулся вокруг, ожидая увидеть Аполлона Бельведерского, бегущего с мороженным в руке, к своей Дафне. Но на опустевшем в предобеденный час пляже, кроме самого Звягинцева, Аполлонов не наблюдалось.
Проходя мимо красавицы, сказал какую – то дежурную фразу, ожидая пренебрежительного молчания, но девушка охотно отреагировала, завязался разговор.
Звягинцев красавцем не был, но симпатичным был и к тому же к дуракам себя не относил,  поэтому мог разговорить  любую девушку. Воодушевленный многообещающим началом,  понес ахинею о глазах незнакомки, сравнивая их с цветом моря.
Доброжелательно выслушав  и, очевидно,  стараясь поддержать разговор, девушка поведала Ивану, что цвет моря меняется в зависимости от времени года, температуры воды, глубины и обилия планктона, населяющего верхние слои вод, а также на малых, глубинах донные водоросли темнят воду, а песчаное дно, отражая преломленные солнечные лучи, осветляет.
Радужная же оболочка человеческого глаза, не меняется ни при каких обстоятельствах и зависит, прежде всего, от наследственности. Радужка состоит из двух слоев – мезодормального и эктодорального. В переднем мезодормальном слое как раз и находятся хроматофоры, содержащие меланин. От его концентрации и зависит цвет глаз хомосапиез, то есть, человека разумного.
Звягинцев почувствовал себя болваном. Он видел, девушка не рисовалась, ей казалось – то, что знает она, знает каждый человек. Выросшая, судя по её свободному владению нужной информацией, в  семье ученных, она не пыталась заполнить пробелы в образовании собеседника, а просто поддерживала разговор, общаясь на привычном для неё уровне.
Иван чувствовал себя двоечником на экзамене, хотя ни кто,  ни каких вопросов ему не задавал.
Сидел в растерянности, пересыпая из ладони в ладонь пляжный песок.
Давайте поговорим о песке, выдавил из себя шутку, одновременно намекая на слишком уж сложную для него заявленную тему.
Песок, незадумываясь ни на секунду произнесла девушка, рыхлая осадочная порода, Размеры зерен от ноль целых шестнадцати сотых миллиметров до пяти миллиметров. По  условиям накопления подразделяются на аллювиальные и делювиальные. Пески, возникшие в результате деятельности водоемов и водотоков, имеют более округлую форму. Перед нами морской песок крупнозернистый, малопригодный в строительстве…
Звягинцев, обалдевший от глубины познаний незнакомки в любой, даже случайно выбранной теме, прервал лекцию – Я прошу прощения, совсем из головы вон, у меня деловая встреча через полчаса, вынужден откланяться.
Не одеваясь, сгреб в руку джинсы, рубашку и поспешно пошел к выходу. В голове крутилась строчка из песни Меладзе – «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества…»
Поднявшись на ступеньки набережной, оглянулся, незнакомка смотрела ему в след, очевидно надеясь на его возвращение.
Нет!  Ежеминутно чувствовать себя придурком - это не по мне. Ушел.
Случайная и очень короткая встреча запомнилась,тем не менее, на всю жизнь и если всплывала иногда, по прихоти памяти, вызывала неприятное чувство неуверенности.
Та девушка была из Санкт – Петербурга, второй столице государства и это несколько обеляло Звягинцева в собственных глазах, но Настя, его Настя, из глухой деревни и вдруг уподобляется той далекой незнакомке. Ошеломленный, вышел во двор.
Тимофей уже управился с лошадьми, распряг, поставил в денники.
Куда лес сложим?
Под навес, снег пойдет – отсыреет.  Быстро разгрузились.
Пойдем, поужинаем, Тимоша.
Нет, побегу навестить свою зазнобу.
Хочешь обрадовать подарками?
Хочу. Ей радость, а мне вдвойне.
Подожди минуту, не уходи.
Звягинцев быстро поднялся  по лестнице на сеновал, в наплывающих сумерках, не разглядывая, вытащил из сумки первую попавшуюся под руку вещь – цепочку с малахитовым камешком. Из приобретенных им изделий, пожалуй, самое скромное, но в данном случае как раз и нужное, незачем  будоражить деревню, непривыкшую к роскоши, непонятно откуда взявшимися украшениями.
Тимофей, за помощь твою безотказную, прими подарок для своей девушки.
Да что ты, Иван Егорыч, говоришь несуразности. Ежели бы мне дарил – ни в жисть не взял, а коли девахе моей – возьму, пусть возрадуется.
Не глядя, зажал серебро в кулаке, поклонился в пояс, быстрым шагом вышел за калитку.
Настя, накрыв стол, с нетерпением поглядывала в окошко.
Ушел Тимофей?
Да, торопиться по своим делам.
Известно, какие у него на ночь глядя дела, к своей Агрепине побёг.
Звягинцев, находящийся еще под впечатлением от глубины знаний Насти школьной программы, злясь на свое небрежное отношение к учебе в школе, несколько раздражено  спросил:             Откуда вы такие странные имена берете?
Какие это странные?
Агрепина, Авдотья, Авдей, Гурьян, да все имена, кроме твоего и Софьиного странные, я многие даже не слышал.
Да ты, Ваня, не иначе турок. Как это откуда? При крещении батюшка в святцы смотрит и какой святойв этот день поминается, то имя и дает. Этот же святой будет покровителем младенца всю его жизнь
Получается,  родители имя детям не выбирают?
Почему же, выбрать можно, но из имён, перечисленных в святом писании на этот день. Только для чего утруждаться, коли батюшка знает, как назвать младенца. Что тебя удивляет?
Святцы для всех одни, а имена у дворян и крестьян разные. Не встречал князей с именами  Ермолай да Ерема.
А то  много тебе приходилось  князей встречать.
Встречать не встречал, но читал. Графы Толстые – Лев, Алексей. Голицыны – Юрий, Василий.  Твои недавние  хозяева Орловы - Владимир, Федор. У крестьян же –Евлампий да Феофил.
Да ты, Ваня, богохульствуешь. Евлампий в переводе с греческого – Излучающий свет. Какое имя может быть краше? Феофил – Любимец бога. Батюшка при крещении только озвучивает имя, называет господь, поэтому имя определяет судьбу человека. Твое имя - Дар божий, рази случайно тебя, так нарекли? Ты для меня подарок господа. А мое имя – Возродившаяся, Воскресшая. Мог ли батюшка, называя меня Настей, судьбу мою предвидеть? Только господь знал, в самую трудную минутку жизни – подарит мне тебя, и я воскресну, возрожусь, словно засыхающий в поле от зноя цветок, политый благодатным, посланным создателем всего живого на земле, дождем.
Звягинцев вначале с удивлением, затем со все возрастающим восхищением слушал Настю, раздражение прошло.  Простая, скромная, сельская девушка открылась, вдруг, с совершенно неожиданной стороны. Вдруг его озарило - в бане, без сарафана, она выглядит также как и та далёкая незнакомка на пляже, даже волосы похожи и только совсем немного отличаются цветом.
Ты где это все это узнала, девочка?
Я ить в церковно – приходской школе четыре года провела.
Какая же ты молодец!  А почему дальше не училась?
Куда же дальше? Четыре класса в школе только и есть.
Настя, я тебя теперь не только люблю, но и уважаю!  Прижал улыбающуюся девушку к груди. Тебе учителем надо быть, детей уму разуму учить.
Мне при тебе надо быть, в этом счастье моё. Садись за стол, обед стынет.
Помянув Евлампия, излучающего свет, вспомнил о своем приобретении. Подожди минутку. Вышел на крыльцо, постоял немного, приходя в себя после Настиной тирады. Морозный воздух приятно холодил лицо. Нащупал в сене телеги фонарь и лукошко со свечами. Пока Настя наливала в миски щи, набросил на вбитый в потолочную балку крюк,цепочку светильника. Из печки взял щепу, зажег свечу и, прикрыв её от Насти телом, вставил в фонарь. В дороге не заметил, одна стенка светильника зеркальная, пламя свечи отразилось от зеркала и, словно маленький прожектор осветило горницу. Те, кто видел электрический свет, сказали бы:
- В комнате полумрак, но для человека, выросшего при лучине  - изба озарилась светом.
Настя, обернувшись на сияние, чуть было не выронила из рук чугунок со щами.  Стояла молча, пораженная увиденным.  Звягинцев тоже молчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. В полной тишине распахнулась входная дверь, вбежала Аксинья.
Господи, вышла во двор корову доить - окна огнем полыхают, думала пожар.
Звягинцев, улыбаясь, пригласил соседку к столу ужинать.
Нет, нет, корова еще не доена. А вот детей привесть, чудом полюбоваться, приведу, ежели разрешите. Какая красота! Теперь держись, Настя, всю зиму твои подруги - рукодельницы, прясть по вечерам, к тебе напрашиваться будут.
После ужина, Аксинья пришла со всем семейством. Дети, особенно мальчишки, удивленно осматривали фонарь. Звягинцев вскипятил самовар, налил в чашку мед и усадил гостей чаевничать. Мальчишки, не избалованные сладостями больше налегали на мед, нежели на воду. Аксинья прикрикнула было на них, но Иван предупредил:
Из - за стола не встанете, пока не съедите весь мёд.
Сидели долго, расходились нехотя. Звягинцев вспомнил рассказ матери – К владельцам первых телевизоров приходили по вечерам соседи, смотреть кино. Приходили со своими стульями и тапочками.  После окончания фильма хозяева угощали всех чаем. Сидя за столом, делились впечатлениями, пересказывали понравившиеся фразы, обсуждали фасоны модных платьев артистов.
Оставшись одни, Иван спросил Настю.
 - Почему Аксинья одна? Где муж?
Два года назад, ушел Епифан зимой в город на извоз, да так и не вернулся. То ли сгинул где в дороге, то ли нашел зазнобу по сердцу, только мыкается она одна с пятью ребятишками,  надрывая руки и сердце.
Ты поспрошай её, помощь нужна ли мужская?
Эх, Ваня, в деревне мужские руки нужны каждый день. Спрашивать об этом не нужно, коли прижмет её, сама прибежит, соседи чай.
Утром из серой пелены, покрывавшей небо от горизонта до горизонта, запорхали первые, в эту запоздалую зиму, снежинки.Ложась на промерзлую землю, снег не таял и уже, очевидно, не собирался таять до весны.  Звягинцев быстро запряг в телегу отдохнувшую Ласточку и, легонько подгоняя её кнутом, споро поехал на другой конец села, в кузню. Вместе с Прохором выбрал из старых, валявшихся по всему двору тележных колес, два для пароконной телеги и два в одну упряжь. На колесах уже не было металлических обручей, спицы едва держались в ступице, однако, Звягинцева это вполне устраивало, ему важны  были только размеры деревянных деталей.
Прохор, для обработки дерева, изготовь мне три стамески, одну полукруглую, вторую прямую, а третью широкую – сантиметров четырех, с косым срезом под сорок пять градусов. Ручки у них должны быть длинные, сантиметров по тридцать.
Стамески делал, работа знакомая, только сантиметры не встречал, об чем речь идет, не пойму.
Это я забылся, за кордоном длину и ширину обозначают в сантиметрах, ни как не отвыкну, а наши измерения не вспомню.
Да ты покажи на снегу, пойму.
Звягинцев на глаз отметил тридцать сантиметров. Это длина ручек. Начертил четыре сантиметра – ширина лезвий.
Вот это другое дело. Твои четыре сантиметра – как раз вершок, а длина ручек – пядь свершком.
Пока возвращался домой, обдумывал, как ему обходиться без рулетки и метра. Наверняка местные плотники пользуются  измерительными инструментами, но что там за шкала? Дюймы, вершки, аршины, пяди? Метр он может изготовить и сам, это не сложно, разметку правильную нанести проблема. Можно конечно шкалу нанести на глаз, сравнивать с международным эталоном никто её не будет, только хотелось выполнять работу с надежным инструментом. Халтурить Звягинцев не привык.
Приехав домой, затолкал телегу под навес. До весны, пожалуй, она уже не пригодиться. Здесь же на верстаке, из оставшихся после изготовления лука реек, выбрал заготовку для деревянного метра. Вспомнил, как – то старый плотник, не найдя запропастившуюся  рулетку, отрезал доску, отмеряя нужный размер, спичечным коробком. Коробок имел стандартный размер – пять сантиметров. Спички, к счастью у него были, повозившись чуть больше часа, разметил большими надрезами каждые десять сантиметров, меньшими пять и уж совсем маленькими пометил каждый сантиметр. Работой остался доволен. Для плотника измерительный инструмент в работе необходим, веревочками да ниточками не намеряешься.
На глаза попался неоконченный арбалет. По старой памяти помнил, начался сезон охоты, а что за охотник без оружия? До обеда крепил лук в прикладе, натягивал тетиву. Арбалет получился красивый и внушительный. Пожалел - стрелы не заготовил заранее. Не откладывая дело в долгий ящик, оседлал Чародея и съездил в кузню. Расстояние небольшое, можно и сходить, но решил совместить полезное с приятным -выгулять коня.
Заказал Прохору два десятка наконечников стрел. Делать кузнецу их не приходилось, но он сразу понял задумку и на завтра обещал их изготовить. Стрелы же посоветовал делать из камыша. Камыш полый, легкий и прочный. Промажешь – потеря не большая, а коли попадешь, вытаскивая, сломать не жалко. На том и расстались.
По дороге домой Звягинцев по замерзшей реке перебрался на другой берег и в болотце там, где летом обитали журавли, наломал сухого камыша. Дома, выбирая нужную толщину, нарезал четыре десятка заготовок. Пока  возился с камышом, не заметил, как легкое утреннее порханье снежинок переросло в снегопад и поднявшийся ветер закружил его вихрем. Зима вступала в свои права. Разыгралась метель.
Звягинцев уселся на верстак и замер, любуясь красотой пляшущих снежинок.
В голове зазвучала мелодия песни белорусского ансамбля «Верасы» – Завяруха, мятель завяруха, ты куды мяне кличешь,послухай. Не видать ни машин ни людей, не видать ни машин ни людей… Захотелось запеть во весь голос. Сдержался.
Ваня! Раздался с крыльца голос Насти. Ты где?
Здесь.
Не вздумай выходить со двора. В такой круговерти закружит, с пути собьешься.  Я стол накрываю, жду тебя.
Звягинцев нехотя спрыгнул на землю. Уходить не хотелось. В двадцать первом веке, похоже, природа сдалась на милость человека. Он не припоминал такого радостного буйства снегопада. В этой круговерти,чувствовалась сила зимы, казалось, она предупреждала – Не пытайся меряться со мной силой, закружу, заверчу, снегом засыплю!
И нет здесь машин, в которых застигнутые непогодой путники могли спрятаться от холодного пронизывающего ветра и отогреться, и нет телефонов для экстренного вызова службы спасения, нет удобной зимней одежды, даже теплых  стеганых брюк нет.
Ваня! Опять раздался Настин голос.
Иду.
На столе дымились, сваренные на курином бульоне, щи. Соленые грибы, наложенные с горкой в глиняной миске, сало дольками, сметана, сливки, молоко, стопка горячих блинов.
Девочка, ты зачем столько ставишь еды? Мы с тобой все не съедим.
Кушай то, на что глаз ляжет. Ты добытчик в семье - мужчина. Для кого же мне стараться? Да и скоро Рождественский пост, о скоромной еде забудем до крещения.
У нас с тобой в хозяйстве нет свиней. Может быть, сала надо купить?
Да что ты, Ваня! Забыл, поди, кабана на свадьбу купили, родственники еще одного привезли, мясо и то не все съели, а сало свежее на стол не ставят.
А где же оно?
Да вот перед тобой.
Когда же ты его засолила?
Да какой там я. В барыню превращаюсь с твоего поучения. Аксинья с дочками солила.
Рассчиталась ли  за работу?
Не берет соседки ничего, твердит – баню отрабатываем.
Сала получилось много?
Пуда два.
Мы же с тобой его не съедим до весны.
Конечно, не съедим, только пусть будет. Много лучше чем мало.
Ладно, если вечером соседка придет, заверни в какую либо тряпицу пару килограммов, из моих рук она возьмет.
Что за килограммы, Ваня?
Так за границейвес обозначают. По вашему, это два-три куска.
Сел у окна, Настя поставила перед ним щи.  Любуясь снегопадом, стал есть.
Девочка, как хорошо в теплой избе, сидя за накрытым столом, любоваться проказами матушки – зимы.
А то! Коли дрова есть, сено для животины заготовлено, еда припасена – зима праздник! Только, Ваня, без тебя я эту зиму, пожалуй, не пережила бы.
Звягинцев притянул к себе Настю.
Да ты, моя девочка! Как это не пережила бы, если меня господь для тебя хранил? Если тебе рассказать, как я к тебе добирался, ты окончательно убедишься, наша встреча – промысел божий.
Я и так в это верю, ни каких доказательств мне боле не нужно.
Хозяйка, а давай – ка отметим начало зимы. Не осталось ли после свадьбы чуток водочки?
Как не осталось? Не меньше ведра плещется в бочонке.
Давай выпьем с тобой по чарке.
Ты пей, а я не буду. Нельзя молодой жене пить хмельное, да и не люблю я этого, к тому же голова и так не на месте от счастья.
Звягинцев выпил.  Водка приятно обожгла гортань, сдерживаемо ощущение счастья переполняло душу, рвалось наружу, хотелось выплеснуть его, поделиться.  Усадил Настю на колени  и чуть покачивая, словно дитя  малое, спросил:
Хочешь, я тебе прочту стихи? Предложение было неожиданным даже для самого Звягинцева. Стихов он никогда не учил, но почему – то в памяти всплыли строки, удивительно подходящие к зиме и вьюге, наверное, алкоголь случайно извлек из подкорки памяти один из уроков литературы.
Даже не знаю, милый, мне никто стихов не читал, что это такое не знаю.
Слушай.
 В такт своим покачиваниям на распев, под завывание вьюги, начал декламировать.
                Буря мглою небо кроет,
                Вихри снежные крутя,
                То, как зверь она завоет,
                То заплачет как дитя.

  То, по кровле обветшалой,
 Вдруг соломой зашуршит,
                То, как путник запоздалый,
                К нам в окошко застучит.
Замолчал. К сожалению, продолжение стиха не помнил. Но и этих нескольких строф оказалось достаточно, что бы поразить Настю. Она тоже молчала, не в силах вырваться из плена услышанного.
Господи! Кто же это сочинил? Кто, живя в обветшалой избе, мог написать такие, ранящие, разрывающие на части  душу, стихи. И слова то простые, каждый день мною произносимые, а плакать хочется от них, словно ребенку малому. Посмотри в окно, вот она буря, о ней речь, ничего мудреного, много раз пережитое, а ты прочел, и все стало другим, наполнилось смыслом, ожило.
Ванечка, ты чудо чудное, счастье мое запоздалое! Как же я жила без тебя?
Девочка, я не причем, стихи написал великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.
Неуж -то он жил в избе? Где, когда?
Звягинцев не помнил годы жизни поэта.  Не опередил ли он время, написаны ли уже эти строчки?
Объяснять, подыскивать слова, не хотелось.
Потом все расскажу, давай помолчим, послушаем вьюгу.
Сидели в обнимку, потерявшись во времени. Им было бесконечно хорошо. Пусть беситься зима, засыпая снегом поля и леса, им тепло и уютно. Они заслужили своё счастье долгим одиночеством.
Уже в темноте, взяв Настю на руки, отнес в постель. Вернулся к столу, накрыл рушником оставшуюся еду.
Всю ночь и следующий день метель не утихала. Зима, очевидно, хотела всех убедить - она пришла надолго.
Ночью Настя вставала в туалет, вернувшись, прильнула к Ивану, прижав холодные ступни ног к ногам Ивана.
Утром, нежась в постели, Звягинцев спросил.
Ты почему бродишь по полу босиком?
Что ж мне, лапти на минутку одевать? Да и не холодно вовсе, с детства все деревенские ходят без обувки до глубокой осени.
Пословицу слышала – Держи голову в холоде, живот в голоде, а ноги в тепле? Ты женщина, тебе рожать, а ты болячки простудные  зарабатываешь. Почему нижнее бельё не носишь?
Какое нижнее бельё?
Ну, хотя бы трусики или панталоны, не знаю, как они у вас называются. Теплое женское нижнее бельё.
Не пойму, о чём говоришь?
Как это о чем? Ты под юбкой ничего не носишь. Летом это объяснимо, но зимой по морозу нужно тепло одеваться.
А то я не одеваюсь. Юбка исподняя бязевая, сарафан длиннополый, понева из чистой шерсти, да чулки вязанные.
Чулки твои я видел. Это не чулки, а гольфы, едва до колен достают.
Ваня, не носят больше ничего ни девки, ни бабы. Да и зачем, коли тепло?
Что, при сорока градусах мороза тепло?
Что за градусы? При чем здесь - сорок?
Как вы определяете силу мороза?
Начало зимы – холод, ежели середина – сильный холод, а уж при крещении – лютые морозы, тогда  нос на улицу не кажи, хоть и крепко одет – замерзнешь.
Тебе бы диктором на телевидении работать, прогноз погоды озвучивать.
Лежи в постели, пойду, покормлю птицу и скот.
 Одел полушубок, прошел через сени и открыл входную дверь. Ветер рванул дверное полотно, чуть не  вырвав его из рук. Дворовые постройки едва просматривались сквозь снежную пелену. Постоял, привыкая к ветру, и нырнул в метель, словно в омут. В конюшню попасть не смог, дверь завалило снегом. Под навесом нашел лопату, очистил подход к двери, зашел к лошадям. Не глядя на мороз, в конюшне было тепло и уютно. Насыпал овса Чародею и Ласточке, взял бадейки, принес воды, напоил своих помощников. Снега вокруг колодца насыпало выше колен, но убирать его не стал, все равно занесет.
В хлеву куры нахохлившись, сидели на насесте, увидев хозяина, радостно хлопая крыльями, попрыгали вниз.
Управившись с хозяйством, наносил воду в дом и полез на сеновал. Летом в магазине у Параскевы он приобрел для Насти теплые сапожки – угги. Не отдавал ей, до сегодняшнего дня, помня её странную реакцию на подаренный набор серебра. Вдруг и сапожки не примет, выдумав какую -либо причину.  Хотя отказ от дорогого, по меркам деревенской жизни, украшения, все же стал ему понятен.
В сенях стряхнул снег с одежды, спрятал сапожки под  полушубок и вошел в горницу. Настя, уже одетая сидела на лавке, завязывая поверх онучей переплетенные крест- накрестверёвочныекрепления лаптей.
Что делаешь?
Выполняю твой указ. Буду держать ноги в тепле.
Снимай лапти.
Коли приказываешь, сниму, только,как же мне быть?  Босиком ходить нельзя, в лаптях  запрещаешь. Летать - то я не умею.
Как вы считаете, Анастасия Филипповна, королевы в лаптях ходят?
Думаю, не ходят, только я, Ваня, до королевы еще не доросла.
Дорастёшь, не печалься.
Ведя диалог, Настя сняла лапти.
Глаза закрой, приказал Звягинцев.
Зачем?
Закрой глаза, коли муж говорит, и не открывай, пока не разрешу.
Настя покорно прикрыла ладошками глаза. Иван одел на её босые ноги, согретые под полушубком, угги.
Ваня, щекотно.
Вставай и, не открывая глаз, пройдись по комнате.
Настя сделала несколько неуверенных шагов.
Удобно?
Разреши глаза открыть, не могу понять, что с ногами.
Открывай.
Настя удивленно смотрела на сапожки.
Ой, чудо! Не иначе в такой обуви ходят королевы!
Нет, обувь не королевская, но удобная и практичная. Ходи в ней по избе.
А  ежели на улицу?
Они короткие, начерпаешь в них снега. Я в городе у обувщика закажу для тебя кожаные сапожки с мехом внутри.
Настя повисла на шее у Звягинцева.
Глупый ты, у меня  валенки есть, зачем тратиться на дорогущие сапоги. Так умные мужья не делают, деньги на другие нужды копят, жена – то никуда не денется, а в сапогах и сбежать может.
Если надумала сбежать, я у тебя сейчас же, не то - валенки,  лапти заберу.
Не надейся, не только не сбегу, босиком по снегу за тобой пойду, только ты бы не оставил меня.
Весь день Настя ходила по горнице, не спуская глаз с обуви.
Упадешь, шутил Звягинцев, вперед смотри, ненароком лоб расшибешь.
К вечеру ветер начал стихать, снег прекратился. До темноты Иван успел затащить в дом токарный станок. Протер потеки масла, подтянул ременную передачу, нажал на приводную педаль, она легко поддалась нажиму, вал без шума пришел в движение. Станок готов к работе, осталось дождаться  токарных резцов.
Звягинцев соскучился по столярным поделкам. Деньги у него были, по деревенским понятиям хорошие деньги, но сидеть без дела негоже, зима длинная, не заметишь, как все их и проешь. Порадовался вовремя принятому решению о переноске станка. При такой снежной зиме, много не построишь. Он же,  сидя чуть ли не на тёплой печке, рядом с любимой женщиной, сможет зарабатывать. Даже если делать всего лишь десяток колес в месяц - чистая прибыль, десять рублей. Деньги небольшие, но и не малые, если знать –  телка годовалая в деревне стоит не более семицелковых.
Пока возился со станком, прибежали соседские мальчишки.
Матушка приказала тропку очистить к колодцу. В избе воды не осталось совсем. Да еще сестры велели узнать – баню завтра топить будете ли?
Звягинцев из – за метели запутался в днях недели.
Неуж -то завтра суббота?
Суббота, хором подтвердили мальчишки.
Хорошо, утром натаскаю воды и затоплю.
Нет, нет! Мы сами и тропку расчистим от снега и воду в бочку зальем!
Коли вы такие трудолюбивые, назовите свои имена, а то в лицо вас знаю, а имена спросить недосуг.
Максимилиан, отозвался старший.
Красиво звучит, но звать тебя буду Максим. Не возражаешь?
Среднего звали Федот – Федя, младшего Филя.
Филя – это Филипп?  Вот и познакомились, сейчас вручу вам лопаты, закончите работу, поставите инструмент под навес. Вы когда кушали?
Надысь.
Настя, надысь это когда?
Сегодня, некоторое время тому назад.
Подождите, не уходите.
Нарезал ломтиками сало, положил на хлеб.
Кушайте, а то лопату не поднимите.
Мальчишки стояли молча, угощение не брали.
В чем дело?
Маманька кушать не велела, вечером репу на стол поставит, проговорился самый младший.
Что ж вы репу после сала не съедите?
Съедим.
Так в чем дело?
Маманька заругается.
Если кушать не будете, лопаты не дам, будете воду носить по снегу.
Тогда, сказал Максимилиан, давайте сало, за воду нас еще пуще отругают.
Мальчишки возились со снегом при луне, слыша их радостные крики, Звягинцев предположил, что они больше в снежки играют, нежели работают, но выйдя во двор, удивился. От самой калитки, к колодцу и бане шла широкая чистая тропка. Деревенская ребятня, с детства приученная к труду, за игрой о деле не забывала.
Утром следующего дня появился Прохор, принес наконечники стрел и выкованные стамески.
Да что ты, Прохор Авдеич, утруждался, я бы к обеду сам заглянул к тебе.
Э, Егорыч, пока ты от молодой жены оторвешься, день пройдет, а мне ждать не досуг, дело нужно делать, деньги зарабатывать. Тебя жду, за тобой моя работа пойдет. Начинай ладить колеса.
Теперь - то уж, непременно, начну. Как получиться не знаю, но стараться буду.
Коли человек хочет, всё у него получиться. Помолясь, сегодня и приступай.
До обеда Иван возился с хозяйством и точил инструмент, затем лучковой пилой нарезал заготовки  для ступиц и, пообедав, поставил в станок первую болванку. Резцы брали податливое тело клена легко, но оказалось -  без штангенцыркуля работать невозможно. Пришлось оставить проточку и выпиливать из доски трафареты по диаметру ступицы. Дело пошло веселее, проходил резцом ряд, примерял трафарет и резалдальше. Часа через двазакончил токарную работу. Снял ступицу со станка и просверлил буравом сквозное отверстие под втулку тележной оси. Стряхнул стружку и залюбовался результатом своей работы. Точить дерево ему нравилось, нравился запах стружки, а самое главное, его поражала красота обнаженной структуры  дерева, особенно твердых пород. Неприглядный дуб, покрытый грубой  серой корой, после обработки напоминал дорогой мрамор, груша смотрелась не хуже карельской березы, а бук после фрезеровки,  горел в руках  балтийским янтарем.
В ступице оставалось выдолбить гнезда под колесные спицы и здесь пришлось повозиться, выдумывая трафарет. В своем времени он подобрал бы прочный легко гнущийся материал, расчертил и вырезал на нем гнёзда, затем обернув окружность ступицы трафаретом, отметил нужные места, но здесь кроме домотканого холста, гнущегося материала не было.
Пришлось вырезать из дерева прямоугольник по размеру будущего отверстия и размечать каждое  вручную. В итоге времени ушло на изготовление первой детали часа четыре. Многовато, но Звягинцев не расстроился – лиха беда начало, был уверен, руку набьёт, приспособиться, и будет делать эту работу за два часа. Собрался идти пилить заготовки на спицы, но подоспела баня.
Настя, собравшись заранее, стояла у двери, ожидая Ивана.
Ты иди, девочка, я догоню.
Пришел позже минут на пять. В предбаннике, приоткрыв дверь парной, стояла обнаженная красавиц, подняв руки, поправляла копну своих льняных волос.
Господи! До чего же похожа на незнакомку с пляжа!
 Не сводя глаз с жены, опустился на лавку.
Настя, стоящая вполоборота, почувствовав взгляд Ивана, повернулась к нему лицом. Отблески горящих дров в открытой печке отразились холодным светом в её глазах. Что - то дьявольское было в её красоте. Нет, это не забитая, не задавленная деревенским бытом крестьянка. Это неземное чудо,  создано где – то в просторах космоса и по нелепой случайности, оказавшееся в деревенской избе глухой русской деревни.
Настя, не ведьма ли ты? Вырвалось у Звягинцева.
Засмеявшись счастливым смехом, девушка открыла дверь парной и, нырнув в клубы пара, словно в облака, позвала:
Похлещи меня, Ваня.
Сбросив одежду, взял из шайки березовый веник и шагнул в знойное банное тепло. Смеясь, целуясь и, до изнеможения хлеща друг друга пахнущими летом березовыми прутами, наслаждались друг другом, наслаждались молодостью, захлебывались счастьем.
Одевались нехотя. Соседи ждали своей очереди. До темноты бы им успеть.
Вечером к Насте пришли подружки, с опаской поглядывая на Звягинцева, о чем - то негромко говорили.
Звягинцев зажег фонарь, молодые женщины взволновано загалдели.
Ваня, подружки просятся прясть сегодня вечером у нас. Ты не забранишься?
Нет. Буду даже рад. Проводишь гостей, позови мне Максимилиана.
Женщины радостно переговариваясь, направились к выходу.
Пойдем за веретенами и шерстью, пояснили они.
Настя вышла вместе с ними. Через короткое время прибежал соседский парнишка.
Звали, Иван Егорыч?
Звал. Ты чем занимаешься?
Когда? Утром, вечером?
У тебя дело какое - либо есть?
Как же, в коровнике убраться, сено принести, двор от снега очистить.
Мне нужен помощник. Пилой работал?
Дрова с тятей в лесу пилил.
Заготовки для колес по нужным размерам резать сможешь?
Дело не хитрое, смогу
С матерью оговори, коли она не против, проверю тебя в деле. Работать будешь не весь день, а по мере необходимости. Плата -  полтинник в неделю.
Максим ушел, а через десяток минут пришла Аксинья. Поздоровавшись, робко присела на лавку у входной двери.
Иван молчал, молчала и соседка, но не выдержала.
Иван Егорыч, старшой мой, чтой-то о работе гутарил. Наверно, напутал чего.
Нет, не напутал. Подсобник нужен, заготовки пилить. Работать полдня. Ежели ты не против, пусть завтра приходит с рассветом. О деньгах я с ним оговорил.
Аксинья опустилась с лавки на пол и на коленях поползла к Звягинцеву.
Батюшка!  Спаситель наш! Покажи мне камень, об который ты головой ударился, я на него свечку ежемесячно ставить буду и бога благодарить, за то, что ниспослал нам тебя.
Причитая, доползла до Ивана, обхватила его ногу и припала губами к сапогам.
Звягинцев, не ожидавший ничего подобного, растерялся. Вошедшая Настя помогла ему поднять женщину и усадить на лавку.
Ты что это, Аксинья Гавриловна, с ума сходишь? Спросил Звягинцев.
Эх, Ваня, Ваня! Коли ты бы  пятерых один растил, то и объяснять тебе ничего не надо было. Надежду вселил ты в мою душу. Может, пристроишь сына, делу обучишь, а я тебе уж отслужу, отработаю, замолю твои грехи перед богом, ежели они у тебя есть.
Грешны все.  Коли собираешься замолвить за меня словечко, отказываться не стану, только ползать передо мной на коленях  ни к чему, а уж сапоги целовать и вовсе незачем.
Да как же незачем, благодетель наш! Отдать сына в обучение – деньги плати, да года два  работай на хозяина за краюху хлеба, а ты парнишку несмышленого учить собрался, да еще деньги ему сулишь.
Он эти деньги заработает, не милостыню же я ему подам.
Господи, хоть бы твоя голова долго еще на место не стала!
В смысле?
Не приведи господь, придешь в себя, уподобишься нашему лавочнику, копейки лишней мимо своего кармана не пропустишь, рубашку, последнюю с бедняка снимешь.
Экая ты несуразная! Не видел я, чтобы в селе отбирали рубашки.
А что бы дарили, видел?
Нет, не видел! Но и тебя, стоящую передо мной на коленях,  видеть не хочу. Ты же, Аксинья человек, а человек – это звучит гордо. Так, по крайней мере, нас учили в школе.
Э, Ваня! В какой это школе ты учился? Нас учили – человек раб божий и покорный слуга своего господина.
Аксинья Гавриловна, если хочешь со мной дружить, забудь про поклоны и колени, иначе разругаемся вовсе.
В толк ни как взять не могу, то ли на голову ты ещё слаб, то ли от рождения блаженный?
От рождения, наверное. Иди дамой, отдохни, а то хочешь, приходи пряжу прясть, подружки Настины ноне собираются у нас.
Они молодые, у них свои песни, свои разговоры. Я уж у своей печки, при лучине с дочками веретено покручу. Ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Начали собираться девки с прялками, расселись у дальней стены, зашуршали котомками, доставая шерсть.
Дабы не смущать гостей своим присутствием, поставил в станок заготовку ступицы, начал обрабатывать. Фонарь светил прядильщицам, в полутьме выдержать нужную толщину стружки не получалось и, побоявшись испортить заготовку, оставил работу до утра.
 Решил:  Нужно съездить в город, купить светильник для работы.
Ушел за печку, прилег на лавке. Женщины о чем – то негромко говорили, затем запели. Напевы, грустно – протяжные, были совершенно незнакомые и поэтому не утомляли избитостью  мелодий. Веселых песен гостьи не пели, очевидно, ритм произведения народного творчества должен совпадать с ритмом вращения колеса прялки. Технология работы с веретеном была отработана веками, ещё бабками и прабабками нынешних прядильщиц.
Незаметно для себя уснул, когда ушли гости не слышал, очнулся от прикосновений Настиных  рук.
Вставай, Ваня, постель расправлена.
Полусонный,  добрался до кровати, чуть позже Настя нырнула к нему под одеяло, прижалась жарким телом и, целуя, стала шептать слова признательности и любви.
Звягинцев к любовному бреду жены не прислушивался, он просто парил в синем небе, не чувствуя веса собственного тела, но изменившаяся интонация голоса, заставила опуститься на землю и вникнуть в смысл её горячечного шёпота.
Ты, Ваня, давеча спросил, не ведьма ли я? А ведь это я тебя наколдовала, я тебя сотворила.
Девочка, ты бредишь?
Нет, любимый, нет! Покаюсь перед тобой, коль зашел разговор. Грешна, одиночество подкосило меня, год одна мыкалась. Исстрадалась донельзя,  словом обмолвиться в доме не скем, ни опоры, ни поддержки, хоть в петлю!Пришла прошлой весной с барщины, ног и рук от усталости не чую, а дома корову – подои, кур накорми, в доме убери, двор подмети, постирай, огород прополи.  И напала на меня грусть кручинушка, сижу, сук на березе присматриваю для веревки с петлей, уж и рука потянулась к стене за вожжами.  Захлестнусь, думаю, намертво и ни кому дела до меня не будет, горевать -то не кому. Да только очнулась, грех – то какой! И отпевать никто не будет, и на погост не отнесут.
В нашей округе село есть – Ельцовка, семь верст по дороге, три по тропке лесной. Живет в ней колдунья Секлетея. Называет себя ведуньей, только все знают – ведьма она самая настоящая, и бабка её была ведьма, и матушка. Все боятся колдунью, дом стороной обходят, а все же приходит пора, и бегут к ней за помощью, потому как велика её сила  колдовская.
Вот и я, только слыхом и слыхивала о Секлетее, в глаза не видывала, в Ельцовке не была, а кинулась к лесной тропе и понесли меня ноги неведомо куда.
Лес пробежала на одном дыхании, выскочила к деревне, на опушке избенка стоит неприглядная, ни чем не приметная, глазу не за что зацепиться, а только ноги несут сами к той избе.
Вошла, стою у порога, глаза к темноте привыкают, рассмотреть ничего не могу, только слышу голос женский:
Знаю, знаю, зачем пришла! Возвращайся домой, возьми с печи лучину, из мешка горсть ржаного зерна и возвращайся немедля. Ежели не успеешь ко мне засветло, будешь век куковать в старых девах. Беги, да только запомни, что бы ни творилось у тебя за спиной – не оборачивайся, обернешься, превратишься в кикимору болотную.
Понеслась я домой, ног под собой не чую, а за спиной, и хохот лешего, и стоны выпи болотной,  и рев зверей разъяренных. Бегу, едва живая, волосы от страха на голове шевелятся, повернуться хочу, опасность увидеть, только соберусь, филин ночной у затылка  заухает, засмеётся голосом жутким. Тут уж не до оглядок, голову втяну в плечи и бегу прочь из леса. О женихе забыла, живойбы выбраться.
Домой примчалась, мне бы на печь, дверь покрепче заперев, а я лучину в одну руку, в другую горсть зерна и опять к тропке заветной.  Бежала в тишине, видно поняла нечисть лесная, коли уж девка замуж собралась, любой страх осилит.
Зашла в избу, подаю, что велено было, а Секлетея как закричит, забьется, словно в припадке.
Что приказано было?!  Горсть ржаного зерна принесть, а ты пшеницу белую прихватила!
Не хочешь быть девкой - чернавкой? В столбовые дворянки метишь?!
А я стою ни жива, ни мертва, что брала в клети, торопясь не рассмотрела, не до того было.
Объясниться хочу, да  рта открыть не могу, только слезы по щекам ручьем. Как же, столько страху натерпеться, а все напрасно.
Ладно, говорит ворожея, жаль тебя сироту, только впредь пеняй на себя, коли суженный не из крестьянского рода будет, да не уживетесь вы вместе.
Сядь передо мной, левой рукой пшеницу по столу рассыпь.
Сделала я что велено. Секлетея лучину тонкую на две половинки ножом разделила, поставила передо мной и зажгла.
Смотри на огонь внимательно, потянутся огоньки друг к другу – быть тебе женой любимой, а коли нет, не обессудь,  весь свой век будешь бобылкой неприкаянной.
Долго щепа сосновая горит, я уж от переживаний в обморок готова упасть, но сталилучины клониться друг к другу, ворожея и закричи на меня – Какого мужа хочешь?! Говори скоро,  солнце уходит, последний луч для тебя держу.
А у меня голос от страха пропал.  Ведьму колотит всю, того и гляди в горло зубами вцепиться. Прохрипела я – Принца из неведомых далей хочу, чтоб на руках меня носил, своей королевой называл!
 С чего я это выдумала такое, до сих пор в толк взять не могу. Ни принцев, ни королей отродясь не видывала. Скажи ей – Самого захудалого хочу, только мой бы он был, ан нет - принца мне подавай!
Зашлась Секлетея в хохоте страшном.
Ах ты, поганка болотная! Пугало деревенское! Кожа да кости, а туда же - принца захотела!    Тянется ко мне руками дрожащими, разорвать на части готова, только бы заставить изменить желание, но солнце уж за лес упало, сила дневная колдовская закончилась, а ночная к ведьмам только после восхода луны приходит. Ни как ей не воротить моё желание назад.
От страха и волнения морока  на меня нашла, не помню, как из избы выбралась, как домой по темноте к своему двору добралась. Упала на пороге без сил, до утра лежала без движения. С зарей очнулась, понять не могу, то ли было что, то ли привиделось, сижу на том же месте, с которого вчера вставала. Да и вставала ли?
И живу теперь в догадках, выдумала ли я тебя, сон ли вещий приснился?
Успокойся, девочка. У меня бывало так не раз. Ночью пригрезиться небылица, глаза откроешь, всё тело болит, сердце стучит загнано, поди  пойми, гнались за тобой во сне, али наяву.
Спи спокойно, не переживай. Если ты меня и выдумала, что же в этом плохого?
Как же  спокойно спать? Коли я тебя выдумала, значит кто – то другой может тебя переманить к себе, загадав желание крепче моего. А ежели колдунья тебя ко мне привязала, чары со временем ослабнут и ты увидишь не королеву рядом с собой, а крестьянку, и лицом, и телом страшную, худую да безродную.
Настя, Секлетея не говорила тебе, что ты  дура?
Зачем мне говорить, сама знаю.
Ну, вот и спи, не тревожась, не выдумывай страсти. Да, кстати, что за имя такое – Секлетея, слышать доселе не приходилось.
Вот, вот! Ты и в имена не веришь, а Секлетея с греческого – Известная.
Что же здесь странного?
На сто верст в округе, в любой деревне спроси о ней, все знают, всем она известна.
Закрывай глазки, спи, ни о чем не беспокойся, все будет хорошо.
А ты теперь понимаешь, почему без тебя мне день годом кажется? Ох, чует моё сердце, вернешься ты в свои неведомые дали.
Если и вернусь, только с тобой.
Надо подарок отвести  Секлетее, даже если я у неё и не была, не ровен час, обидится. 
Выговорившись, Настя уснула, а Звягинцев перебирал в голове сказанное ею.
Сказки это. Не может неведомая ему ворожея быть причастной к его появлению в этом времени.
Этож какой силищей нужно обладать что бы заглянуть на два века вперед, найти его в садовом домике и пропустив через ментовский беспредел, подтолкнуть к входу во временной портал.
Хотя серебряную паутину между дубов, как раз она соткать и могла.Конечно, раньше он и размышлять бы о рассказе Настином не стал – выдумки, но коли он попал в прошлое, поверишь во что угодно.
Утром проснулся с рассветом. Тихонько, чтобы не разбудить свою девочку, поднялся,  подбросил дров в печь и, накинув старенький полушубок, пошел кормить хозяйство. На улице подмораживало.  Небо, покрытое снежными облаками, было хмурым. Неожиданно для себя увидел под навесом Максимилиана.
Ба!  Максим, да я совсем выпустил из вида, сегодня же воскресенье, работать грех. Давай приступим к нашим делам завтра.
Грех бездельничать, а за труды господь не накажет, ибо сказано в священном писании – В поте лица своего будешь добывать хлеб свой насущный.
Да вы тут все философы, как я посмотрю. Я и сам против безделья. Подожди, брошу сено лошадям, покормлю кур и дам тебе задание.
Нет, Иван Егорыч,  сегодня и впредь, я еще до зари буду управлять хозяйство, а ты встанешь и, не отвлекаясь, сразу к делу.
Тебе рано придется вставать.
А то я сплю до обеда.
Хорошо, уговорил.  Сено для лошадей бери в копнах на огороде, зерно для птицы в клети, вода в колодце. Полчаса тебе на всё про всё, а я пока перекушу. Сам то ел?
Как же, ковш молока маманька выделила.
Звягинцев вернулся в избу, тихонько, стараясь не разбудить разметавшуюся на постели Настю, попил прямо из крынки холодного молока с ржаным хлебом, нарезал кусочками розовое, с прослойками, сало и, положив его на краюху хлеба, вынес мальчику.
Ты знаешь, имя мне твоё пришлось по нраву. Перекуси, Максимилиан, перед работой.
Ел уже.
Мои команды выполняй впредь беспрекословно, иначе разругаемся.
Воля ваша, перечить не буду, только ежели матушка ругать станет, на вас сошлюсь.
Взял хлеб и жадно стал есть.
Пока Максим ел, Звягинцев приготовил инструмент.
Слушай меня, внимательно и делай так как я говорю. Будешь пилить заготовки для колес. Короткие – ступицы, длинные – спицы и кружала для обода.
Пилить только по размерам, чуть длиннее заготовка может быть, но короче ни в коем случае. Длинное я укорочу, а короткое только в печь. Эти бревнышки для ступиц. Вот тебе нужный размер, прикладываешь его к бревну, угольком помечаешь, затем лучковой пилой, не торопясь запиливаешь по кругу и, не давая полотну уходить в сторону от запила,  делаешь ровный срез.
Пробуй.
Максим осторожно приложил заготовку, угольком наметил размер и, взяв пилу, неуверенно начал пилить.
Подожди, ты пилу боишься, она это чувствует и будет делать то, что сама захочет, а не ты. Держи её уверенно и постоянно следи за разметкой. 
Максим повел пилу увереннее, допилил до средины.
Остановись, приказал Звягинцев. Видишь полотно ушло чуть в сторону? Вытаскивай его, проверни бревно на пол оборота и допиливай до конца.
Отвалившийся конец взял в руку, показал Максиму спил. Видишь задиры? Их быть не должно. В данном случае это роли не играет, все  равно концы я обрежу на станке, но старайся делать хорошо, плохо само получиться.
Работай без спешки, но к обеду двадцать заготовок сделай. Это твоя дневная норма. Завтра другая работа, заготовишь чурки для спиц.
Вернулся в дом. Настя одевала юбку.
Ваня, ты меня испортил. Спать чуть ли не до обеда! Подружки  узнают – засмеют. Ты уж не говори ни кому.
Как это не говори? Как только прядильщицы придут, тут же и выложу тайну.
Ах ты, разбойник! Смеясь,  запричитала Настя, сам приучаешь к безделью, сам же и опозорить хочешь? Бросилась на шею, прижалась обнаженной грудью.
Звягинцев поднял жену на руки, уложил в кровать.
Спи, я работать буду.
А что же я?
Отдыхай, у тебя свадебный отпуск.
Ваня, а королевы так и живут?
Да именно так. Муж у печи колесные ступицы точит, а королева рядом в кровати лежит, отвлекает короля от дела.
Помнишь, ты меня девочкой называл?
Ты и сейчас для меня девочка.
Ты назвал, а я и живу теперь, словно ребенок малый. Ни об чем не беспокоюсь, ни об чем не пекусь. Прикажи мне взрослой стать.
Не торопись. Успеется.
Да я сама не хочу взрослеть. Насытиться бы счастьем, пока ты рядом.
Я долго буду рядом. Всю жизнь.
Ваня, скоро Рождественский пост начнется, давай – ка я тебе блинов испеку, пока скоромное можно.
Коли неймется, пеки.
До обеда Настя возилась у печи, Звягинцев работал на станке, периодически выходя к Максимилиану, проверить работу и взять заготовки. Парнишка старался и к полудню выполнил задание.
Хвалю. Работу выполнил хорошо, я доволен. Иди домой, завтра, как уговорились.
Может быть, еще что сделаю?
Нет, ты хорошо мне помог, отдыхай.
Вернулся в избу. На столе дымилась стопка горячих блинов.
Садись, Ваня обедать. Щи наливать?
А то! И щец похлебаю, и  блинчиков со сметаной отведаю.
После обеда работал до самого вечера. Работа шла легко, в тепле стружки пахли весенним лесом, точил дерево играючи. Уже при свече разложил готовые ступицы и неожиданно для себя насчитал  пятнадцать штук. В них еще нужно сверлить отверстия под тележную ось и долбить гнезда под спицы, но все равно, дело пошло быстрее, нежели он ожидал.
Утром пришел Прохор.
Ты, Егорыч, не серчай, пришел узнать, не начал ли работу.
Обижаешь, Прохор Авдеич. Видишь, парнишка пилит заготовки? Это что бы мне не терять время на бросовую работу. Теперь пойдем в избу.
Показал готовые ступицы.
Прохор от увиденногопришел в восторг.
Неужто, за один день столько выточил?
А то.
Долго крутил в руках Иванову работу, пытаясь найти огрехи. Не нашел, остался доволен.
Коли у тебя так ловко получается, приготовь на продажу отдельно десяток ступиц, только не долби гнезда под спицы. У каждого мастера они своего размера. Колесо собрать многие могут, а точить дерево нечем. Станок денег стоит, не каждому  по карману.
Всю неделю Звягинцев собирал колеса. Максим каждый день уносил готовые изделия в кузню. Прохор одевал ступичные хомуты и колесные шины. Производство колес было налажено. Деньги в семью должны потечь  ручейком.
Через неделю, как раз к выходному дню, Звягинцев собрался в Грибановку за пиломатериалом. Лес на изделия еще был, но если опять завьюжит или придавят морозы, много не наездишься.
Настя, прознав о его задумке, предупредила:
 – Один не поедешь, возьми с собой Максимилиана и кроме леса, купи в торговых рядах сладостей. Не успеешь оглянуться – колядки начнутся,  дети пойдут, парни с девками. Пироги напечём, а сладостей дома не сделаешь. Коли не угостить хорошо коляду и двери ворот могут с петель поснимать, а к нам придут многие. Тебя в селе за богача принимают.
Не тебя, а нас. Привыкай, мы вместе. А куда запропастился Тимофей?
Батюшка отправил в извоз, до весны не появится в селе.
Жаль, хороший парень.
Позвал своего помощника.
Завтра еду за лесом в Грибановку. Не поедешь ли со мной?
Как так не поеду? Помощник я аль нет?
Максим, хочу тебя похвалить, работаешь хорошо. И по хозяйству помогаешь и заготовки пилишь споро. Держи свою зарплату – протянул парнишке бумажный рубль.
Дак у меня сдачи не будет, не беря в руки деньги, протянул Максимилиан.
Сдачи не надо, ты заработал эти деньги.
А как же уговор? Растеряно протянул мальчик.
Условия договора я назначал, мне и менять их. Бери.
Максим взял деньги и стоял в нерешительности, не зная, что делать дальше.
Беги домой, порадуй  мать.
Парнишка ушел. Через короткое время в дом вошла Аксинья.
Вы, Аксинья Гавриловна, появляетесь, словно по расписанию. Сын уходит, жди в гости мать. Пришли на колени падать?
Упала бы, коли не знала о твоем запрете. Мальчишку балуешь, Иван Егорыч.
Недовольна?
Да что ты! Как такое подумать мог? Радуюсь. Руки бы твои золотые поцеловать, так нет, нельзя, серчать будешь. Вот и говорю невесть что.
Максимилиан парень смышленый и трудолюбивый. Научу его работать на станке, будет всё делать самостоятельно, а я займусь другими делами. В помощники возьмет своего брата.
Аксинья сползла с лавки на колени.
Стоп! Закричал Звягинцев. Эту сцену мы уже видели. Поднимайся с колен!
Иван Егорыч, дай хоть к руке припасть губами.
Да с чего ты взяла, что это мне приятно?
Как же, все заставляют руки свои целовать.
Вот им и целуй.
Не за что.
Мне тоже не за что. Ты Насте помогаешь, я тебе. Считай в расчете. Завтра мы с твоим сыном за материалом для колес отправимся, пусть оденется тепло. Еду в дорогу не собирай, я возьму.
Ваня, я за тебя молится буду.
Да ты, Аксинья  Гавриловна, похоже, только обещаешь.
Не греши, Иван Егорович!  Стоя на коленях, в ежевечерних молитвах тебя поминаю, прошу господа послать тебе удачу и долгие годы здравия.
Молись. Против этого не возражаю. С рассветом сыну быть у конюшни.
Утром, как ни рано встал Звягинцев, помощник уже ждал под навесом. Запрягли Ласточку в сани, Чародея привязали на длинном поводке к передку и осеняемые крестным знаменем Насти и подошедшей Аксиньи выехали в путь.
Без происшествий к обеду приехали в Грибановку. Авдей не удивился их появлению, вроде даже ждал приезда. Втроем быстро загрузили сани, Звягинцев взял Ласточку под уздцы, вывел со двора и в поводу  довел до ярморочной площади.
Максим, стой здесь. От лошадей ни куда не отлучайся. Покорми их овсом. Мне поручения жены нужно исполнить.
Идите, Иван Егорыч, управляйтесь не торопясь.
Звягинцев уже было пошел к торговым рядам, но вернулся, достал из переметной сумы Чародея холщевый мешок с продуктами.
Здесь еда, ешь все, на что глаза посмотрят, да не стесняйся, мало съешь – отругаю.
Среди торговцев нашел кузнечный ряд, выбрал фонарь, чуть больше купленного Тимофеем, здесь же прикупил свечей и, торопясь, пошел к своим саням. Максим обедал, увидев Звягинцева засуетился.
Не спеши, не все дела закончены. Жди.
Нашел магазин со сладостями. Купил, килограммов пять, всевозможных конфети, желая побаловать Настю – десяти килограммовую коробку халвы.  Продавцы называли вес в фунтах, но Звягинцев по виду, переводил в килограммы.  Отнес покупки к саням, уложил среди бревен. Собрался уходить, но  задержался, достал пригоршню конфет, вручил  своему помощнику.    Пацан      ведь совсем – пусть полакомиться, но Максим, поблагодарив Звягинцева, убрал угощение в карман полушубка.
Не любишь конфеты?
Люблю.
Почему не ешь?
Сестренкам отвезу,  ждут поди моего возвращения. Подарок нежданный привезу. Они конфет -то сроду не едали.
Уважаю. Хорошая жизненная позиция. Жить нужно для близких людей.
Звягинцев пошел вдоль улицы, рассматривая вывески. На глаза попалась надпись – Дамское платье.
Зашел вовнутрь. Колокольчик над дверью оповестил о его прибытии.
Щуплый приказчик с блестящими, намазанными, очевидно, льняным маслом волосами, подскочил  к Звягинцеву.
Чего угодно -с?
Звягинцев, несколько смущаясь, спросил:
Дамское нижнее белье в продаже имеется?
Как же - с, как же - с, назовите вещь.
Женское белье – трусы, панталоны, рейтузы.
О трусах и рейтузах не слышали, а панталоны есть. Как не быть. Какие  прикажите - с?
А какие есть?
Есть модные, по щиколотку.
Нет, нет. Нужны короткие, теплые.
Какие это – теплые? На меху чтоль?
Нет. Из какого материала сшиты?
 Шелк и лен.
Дайте  две пары шелковых и две льняных.
Смотреть будете?
Нет.
Приказчик завернул товар в бумагу.
 Извольте- с.
Звягинцев расплатился, засунул покупку за  полу полушубка и вышел на улицу.
На хождение по магазинам ушло не меньше часа. Время поджимало, ехать в темноте по лесу не хотелось. Чародей стоял уже под седлом, доедая овес.
Ну, что, Максимилиан, уезжаем?
Погодите чуток, овес лошади приканчивают.
Нет, время дорого. Снимай торбы, нужно ехать.
Быстро собрались.
Парнишка пристроился на санях, Звягинцев уселся в седло – тронулись.
Полозья саней, подбитые железной полосой,  легко скользили по снежному насту, похоже, Ласточке груз не в тягость, помахивая хвостом,она легко тянула поклажу. В конце улицы мужик с саней торговал яблоками. Остановились, Иван прикупил за тридцать копеек мешок зелённых с красными боками, яблок. Загрузились и наконец – то выехали за околицу.  Зимник был широким, в две колеи, поэтому ехали рядом.
Иван Егорыч, подал голос возница, маманька  гутарила, на станке, яко бы,  хотите меня научить работать?
Хочу.
А получиться ли?
Захочешь, получиться.
Очень хочу. А когда?
Не терпится?
Коли научусь, работой обеспечен буду на всю жизнь. Народ испокон веку ездил на телегах, и будет ездить, до конца света.
Нет, Максимилиан, настанет время - телег не будет.
Что ж, на себе люди мешки носить станут? Много не наносишься.
При случае расскажу тебе, на чем будут возить мешки, а пока подгоняй лошадку, видишь, снежок пошел, как бы, не запуржило. Снег действительно падал все гуще и гуще, к селу подъехали уже в снежной круговерти.
Только открыл ворота, во двор из сеней выбежала Настя, в уггах и наброшенном на плечи армяке.
Господи, извелась вся! Снегопад с обеда начался, боялась, в дороге потеряетесь.
Все хорошо, девочка, зря беспокоилась. Иди в дом, ужин готовь.
Да уж все готово. Щи в печи, кипяток в самоваре. Приходи поскорей.
Вместе с Максимилианом разгрузили лес.
Я побегу домой? Маманька беспокоиться.
Подожди. Звягинцев достал свой кинжал, прямо в коробке отрезал большой ломоть восточной сладости. Оторвал крышку картонной коробки, положил на неё халву.
Держи угощение своим сестрам и братьям.
Парнишка стоял молча, не беря угощение.
Ты чего?
Не возьму.
Почему?
Не заработал.
Как это не заработал, коли весь день со мной трудился?
Труд не великий на лошади ехать, да и заплатили вы мне.
Максим, меня Настя ждет, препираться мне с тобой не досуг. Я тебя предупреждал, со мной не спорить, да и угощаю не тебя, а твоих родственников.  Не отнимай у меня время.
Максим молча взял подарок, очевидно не зная, что сказать, повернулся, собираясь уйти, но Иван остановил.
Возьми две свечи, а то в темноте сестры и не разглядят, что ты привез.
Взяв свечи, парнишка шагнул в снежную круговерть и пропал, словно растворился в мутной пелене. Снег кружил все сильней и сильней.
Настя ждала Ивана у порога.Что так долго?
Лошадей ставил в конюшню, поил.
Да я не об этом. В дороге долго.
Да как же долго, коли приехали хоть и в сумерках, но по свету.
Сполоснув руки, согреваясь, прижался к печке.
Поставь к грибам чарку водки, продрог на ветру.
Не  успел выпить, зашла соседка.
Не опоздала, Аксинья Гавриловна, вовремя пришла. Что ж это ты по такой погоде из дома выходишь?
Переживала.
Как не переживать, сын в дороге. Но приехали то мывовремя, живы и здоровы.
Да я поблагодарить пришла.
На коленях?
Вот ты, Иван Егорыч, ёрничаешь, а девки пляшут от радости. Такой сладости в жизни не едали.
Хорошо напомнила, покупки в санях оставил. Принес коробку с халвой и куль с конфетами.
Садись, соседка, пить чай с восточным деликатесом.
Дак угостил же.
Детей угостил, а ты с нами попробуй.
Настя сама халву не едавшая, отломила по кусочку себе и соседке, осторожно откусила, зажмурила глаза.
Вкуснотища!
Попробовала и Аксинья. Сидела молча, наслаждаясь незнакомым вкусом.
Ну как, Аксинья Гавриловна?
Знаешь, Ваня, к тебе придёшь и, словно, в лютую стужу, на солнышке погреешься.
Такого мне ещё слышать не приходилось. Льстишь поди?
Да какая же это лесть? Правда  голимая.
Аксинья Гавриловна, промерз я на ветру, хочу выпить с устатку. Будешь бражничать со мной?
Что ты, что ты! Грех женщине водку  пить, только красное вино и можно.
Вина в запасе нет, сам водку не люблю, но пью не для плотского наслаждения, а здоровья для.
Соседка ушла, Звягинцев сел за стол, выпил стопку, закусил солеными груздями.
Я тебе лещей зажарила, Ваня.  Не знаю, угодила ли? По нраву ли?
Ежели бы ты, Настена, в колонии месячишко пожила, да лагерные щи похлебала, вопросов боле таких не задавала. Запомни, домашняя еда невкусной не бывает.
Что за лагерь, Ваня? У прошлом годе, за околицей конные казаки лагерем останавливались, ты об ём гутаришь.
Если бы казачий повар накормил служивых  лагерной баландой, они бы его на пики подняли, а то и самого сварили.
Звягинцев съел рыбёшку, запил квасом.
Все, больше ничего не хочу. Убирай со стола.
Пока Настя возилась с посудой, разложил на кровати купленные панталоны. Льняные выглядели не нарядно, просто короткие штанишки, зато шелковые, цвета чистого снега, с тонкими кружевами по нижним краям, притягивали взгляд.
Девочка, иди сюда.
Неужто в постель ложиться?  Вроде время не вышло.
Иди сюда без разговоров.
Оставив посуду, подошла к Ивану.
Смотри, что я тебе купил.
Ой, красота какая!  Провела рукой по белоснежному нежному шелку. Что это?
Называется это изделие – панталоны. Городские барыши и барыни одевают их под юбку и без них на улицу не выходят.
Это нужно одевать под юбку и ходить по улицам?
Да.
Господи, а ежели увидит кто? Стыда не оберёшься.
Стоп. С этого места подробнее. Это кто же, кроме меня, к вам под юбку заглядывает, Настасья Филипповна?
Охальник! Рази я об этом? Упаду ненароком на гололеде, а у меня под юбкой штанишки.
То – есть, если увидят твою голую попу, это не стыдоба, а панталоны – стыдоба?
Коли узреют созданное богом - то  не стыд, а штаны мужицкие – стыд и баловство. Разговоры пойдут по деревне.
Придется вам,Настасья Филипповна ходить осторожно, а падая, юбку руками придерживать.
Пойди – ка, Ваня, закрой дверь в сенях на засов. Подарок твой примерю.
Пока Иван ладил засов, Настя сбросила сарафан, кофту  и нижнюю юбку.
Помоги разобраться, где перед. Разобрались, Настя, не привыкшая к подобной одежде, неловко натянула на себя панталоны. Вместо резинки поясной в петли была протянута алая лента.
Как вязать – то, узлом?
Звягинцев завязал на её  поясе пышный, похожий на красную розу, бант.
Ой! Словно перышками кто по телу водит, поглаживая шелк, запричитала радостная Настя.
Такую красоту  скрывать под юбками жаль.
Тебя не понять, то ты стыдишься, то готова пройтись в них по селу.
В шёлковых, Ванечка, ходить буду, а льняные, хоть режь, не одену.
Ну и то, слава богу, подумал Звягинцев, переломить веками сложившиеся деревенские устои, в одночасье, не возможно. Пусть привыкает.
Хорошо, убирай лён в сундук и одевай сарафан.
Нет, такую красоту прятать не стану, покрасуюсь перед тобой. Смотри, какие кружева, какой нарядный бант. Неуж -то глаз не радует?
Настя, ты глупая? Одень, хотя бы, кофту,  не ровен час, в окно кто заглянет.
Настя, прежде чем спрятать в сундук неприглянувшиеся панталоны, достала белую атласную  кофту и, одев её, осматривала себя сверху вниз, стараясь таким образом, представить себя в новом одеянии.
Хороша, хороша. Краше нет никого в селе, пошутил Звягинцев.
Настя действительно была красива. Еще не раздавленная тяжелым физическим трудом фигура напоминала парковые статуи девушек  с веслом. Длинные ноги, высокая грудь, плоский живот. Одним словом - спортсменка. Как могло сформироваться такое чудо в глухой деревне девятнадцатого века, не понятно.
Остаток вечера, Настя не ходила, а летала по горнице, садясь иногда на лавку и рассматривая кружевные оборки на новом наряде.
Спасибо, Ванечка, порадовал. Буду носить с радостью, согреть они не согреют, но телу приятно от шелковой нежности.
Ты знаешь, я тоже думал раньше, что женские колготки не греют, оказалось, ошибался.
Что за коготки?
Да это у немцев такие чулки.
Вязаные?
Нет, капроновые.
Видеть не приходилось, да и слышать тоже.
Я лягу спать, девочка. Устал с дороги, переволновался. Опасался потеряться в снегопаде.
Ты, Ваня, на всякий случай запомни, коли попал в метель, лошадь вожжами не дергай, сама дорогу найдет. А уж если с пути её собьёшь, может и не выйти к дому.
Звягинцев забрался под пуховое одеяло и под завыванье ветра в печной трубе, провалился в сон.
Утром его разбудили  мальчишеские голоса во дворе.
За ночь снегопад прекратился, ветер стих, над горизонтом появилисьпервые лучи негреющего зимнего солнца.
 Соседские мальчишки, наверное, в знак признательности за сладости, расчищали двор.
Тихонько, что бы не разбудить жену, начал выбираться из - под одеяла.
Настя спала в его подарке, видимо нежный шелк с ажурными кружевами пришелся  по душе. Так маленькие дети, не желая расставаться с любимой игрушкой,  берут её в свою постель.
Хотел прикоснуться губами к розовой щеке своего сокровища, но боясь разбудить,  только поправил на жене одеяло.
Вышел на крыльцо. Снега навалило до средины плетня. Всюду, куда достигал взгляд, расстилалась праздничная, искрящаяся под лучами солнца, равнина. Праздничное настроение переполняло Звягинцева. Казалось бы, причины для особой радости нет, а хотелось взлететь над снежным раздольем и парить в белесой дымке зимнего дня.
Подбежал Максимилиан, доложил: Коней и корову напоил, сена в ясли по охапке выдал, грязную солому в деннике сгреб, свежей настелил.
Хвалю, не ожидал от тебя такой прыти. Иному мужику за тобой не угнаться.
Подошли младшие братья Максима.
Не замерзли, огольцы?
Нет! закричали в ответ. Видимо, зима и мальчишек зарядила своей мощной энергией и они, разгоряченные работой с лопатами, не могли говорить тихо.
Хозяйку мою разбудите, не так громко говорите.
Тебе, Федя, сколько лет?
Двенадцать.
Да ты уже большой парень. Присматривайся к работе Максимилиана, скоро тебе придется его заменить. Ты не против?
Сумею ли?
Повторяешь слова брата, сразу видно – родня. Будет желание, научишься.
 Вы продолжайте расчищать снег, а мы займемся своей работой.
 Начинай, Максимилиан, время не теряй попусту.
Из мешка, оставшегося в санях, достал три больших яблока, положил на верстак – Угостишь братьев.
Пошел к дому, но вернулся, достал еще два яблока, положил на верстак.
Не учел твоих сестёр. Ты же сам есть не будешь, коли сестрам не достанется.
Да, вот ещё для матери.
Взвалил мешок с яблоками  на плечо, понес в избу.
 Настя уже возилась у печи, готовя завтрак.
Вчера не занес покупку.
Что это?
Яблоки.  Будем дарить на колядки.
Настя оставила чугунки, подошла к Звягинцеву, прижалась к его груди.
Я без тебя жить не смогу. Ты моя радость, моё дыхание, моё весеннее солнышко.
 Стояла молча, казалось,  дыша Иваном.
Ваня, что же ты меня не разбудил? Ежели бы не мальчишки, спала до обеда.
Ты же говорила – Зима для крестьянина отдых. Вот и отдыхай.
Ты мой подарок, надеюсь, носишь?
Настя подняла юбку - Смотри.
Девочка ты наивная. Словами сказать нельзя?
Нешто тебе неприятно смотреть?
На что?
На свой подарок.
Да разве мужчины на женские панталоны смотрят?
А на что же ещё смотреть? Боле там ничего нет.
Экая ты простая. Мне всё нравиться, опусти юбку.
В дверь постучали, подождав пока Настя поправит подол, открыл дверь.
На пороге стоял кузнец.
Здравствуйте в вашей хате! Произнес, переступая порог.
Проходи, Прохор Авдеич, садись за стол, завтракать будем.
Уже поел. Приехал ночью, ещё и не ложился.
Как же ты в такой снегопад решился выехать в дорогу?
Выезжал ещё не пуржило. Да мне снег не страшен, я ить с детства все окрестности исходил, завяжи мне глаза, на ощупь дом найду.
Я тебе деньги с продажи колес и ступиц принес. Только загвоздка небольшая. На ярмарке нашел меня каретник Воронежский – Арсентий Сорокин, долго ступицы рассматривал, колёса на прочность щупал.  Предложил отдать весь товар по оптовой цене и впредь ежемесячно возить ему по двадцать колес и двадцать ступиц. Не посоветовавшись с тобой, заключил с ним договор.
Так это же замечательно! На ярмарке весь день простоишь, да не все, пожалуй, и продашь.
Ещё просил колеса для карет делать по особому заказу.
А чем они отличаются от тележных?
Размерами и качеством. Его подкупила твоя обработка ступиц. Красивые получились, без сучка и задоринки. Поэтому и предлагает работать на него.
А загвоздка - то в чем?
Цена оптовая меньше.
А иначе и не бывает, выигрываешь во времени, проигрываешь в цене. Какую цену он назначил?
Колеса – по два с полтиной, ступица – рупь.
Устраивает.
Фу ты, ну ты, облегченно вздохнул Прохор. Опасался скандала. Иной за полтину горло порвет. Не ошибся я в тебе, будем сотрудничать долго, ежели не откажешься от меня. Держи свою долю.
Положил на лавку горку серебряных и бумажных  денег.
Тридцать пять рублёв твои. Мне столько же.
Возьми себе ещё рубль на транспортные расходы.
Нет, не возьму ничего. Ежели так считаться начнем, я тебе  приплачивать за поездки твои в Грибановку буду. У тебя свои дела, у меня свои. Прощевайте, пойду к себе,  мужики у кузни ждут.
Накинув на плечи полушубок, Звягинцев проводил гостя до ворот и вернулся в избу.
Настя сидела за столом, на щеках блестели слезинки.
Девочка, в чем дело? Кто тебя обидел?
Никто меня не обидел, от радости плачу. Весной не знала, как зиму зимовать буду, чем корову кормить, чем печь топить, а сегодня деньги ворохом на лавке. Чудо чудное! А всё это ты. За что мне столько счастья? Что ты во мне узрел? Чего другие во мне не рассмотрели?
Другие и не присматривались. Некогда. Пахали да сеяли. Не плачь, давай вытрем слезки.
Возьми все бумажные деньги и расплачивайся ими по всем своим нуждам.
Да ты что, Ваня! Где это видано что бы баба в семье распоряжалась деньгами?
Ты не баба, ты королева. Будешь забываться, осерчаю.
Деньги даю бумажные, серебро копить буду для своих дел. Деньги тебе нужны?
Неужто я сама, без твоего ведома, могу распоряжаться деньгами?
Трать так, как сочтёшь нужным.
Ваня, давай съездим в город! Я себе из платья к рождеству присмотрю покупки. Можно?
Нет, не можно.
Почему? Голос девушки дрогнул.
Потому что не можно, а нужно.
Ах ты, разбойник! Кинулась на шею Настя, то можно, то нельзя, запутал меня совсем.
Я тебе сказал, деньги твои. Вопросов мне больше не задавай, а то придется все же купить вожжи и повесить у кровати.
Будешь хлестать по попе?
Буду и очень сильно.
В окно постучал Максимилиан. Звягинцев вышел к верстаку, проверил первую заготовку, сделал замечание.
Когда работаешь рубанком, в самом конце хода, приподнимай его, иначе край бруска срежешь во внутрь.  Я концы буду подрезать под шипы, твои закругления не страшны, но работай с рубанком правильно.
Ваня, позвала Настя, муки осталось на два замеса, а впереди святки, печь придётся много. Разреши сходить в лавку.
Собираешься на себе нести мешок с мукой?
Да зачем же на себе? Саночки прихвачу.
Иди в дом, одевайся.
Максим, кликни братьев.
Братья словно ждали за плетнем.
Звали, Иван Егорыч?
Сходите с Анастасией Филипповной в лавку, три мешка муки привезите на детских санях, да грузите не все сразу, а по отдельности. Справитесь? Не тяжело?
Да как же, это нам в радость, по снегу тяжело только в горку, а по равнине толкни – они сами и покатятся.
На крыльцо вышла одетая Настя.
Девочка, вот тебе помощники, оплати три мешка белой муки и возьми к праздникам всё, что сочтешь нужным.
Мальчишки, услышав обращение - девочка, прыснули сдержанным смехом.
Вы чего смеётесь, огольцы?
Какая же она девочка, коли мужняя жена?
Запомните на будущее – к жене своей всю жизнь нужно относиться так, словно она маленькая девочка, оберегать её, лелеять и холить, носить на руках и делать подарки.
Хотя вы ещё мелкие, но говорю, в надежде, что запомните мои слова и будете ценить своих жен.
Всё, беседа окончена, берите санки под навесом и дуйте в лавку.
Мальчишки вприпрыжку понеслись выполнять поручение, а Настя спросила:
Ваня, три мешка, не много ли? После крещения, по нужде, ещё прикупим.
Сделай, пожалуйста, как я велю.
Настя ушла, а Звягинцев вывел во двор лошадей, пустил погулять. Чародей сразу же попытался пройтись галопом, но двор оказался мал и он, пройдясь по кругу, поднялся на дыбы.
Что, силушку некуда девать? Похлопал жеребца по холке. Поброди, подыши свежим воздухом.
Чародей подошел к Ласточке, покусывая её круп, толкал грудью, пытаясь играть с нею.
Звягинцев по расчищенной дорожке прошел к колодцу, проверил крышку, заглянул внутрь.
Вода стояла чуть ли не вровень с землей, чистая, прозрачная.
Взяв бадейки, наносил в дом воды.
Иван Егорыч, возмутился Максимилиан, нешто я не мог принесть?
Да мне в охотку размяться, застоялся, как и Чародей.
Прибежали мальчишки, привезли первый мешок муки. С Максимом перенесли его к мучному ларю.
Пока возились, опорожняя мешок, ребятня сделала ещё одну ходку. Вскоре привезли и третий.
А где же Настя? Поинтересовался Иван у ребят.
Подружек встретила, у колодца стоит, об чем – то говорит.
Иван Егорыч, давайте мешок отнесем, у меня работы непочатый край, попросил Максим.
Ах ты, трудяга. Иди, работай. Эта мука в другое место предназначена.
Федя и Филипп, отвезите мешок себе домой, ежели матушка спросит – откуда, скажите - деда Мороза встретили, он и подарил к Новому году. Будет сомневаться, стойте на своём, иначе рассержусь и дружить с вами боле не буду.
Мальчишки с радостью понеслись к себе во двор. Звягинцев сел за токарный станок.
Только к обеду вернулась Настя. Радостная, искрящаяся счастьем,  впорхнула в горницу и сразу прильнула к груди Ивана.
Настя, ты же холодная, словно ледышка, меня заморозишь.
Да что ты, я и не замёрзла вовсе, твой подарок греет. Девки все по домам, а мне хоть до конца дня на морозе – все нипочем.
Ты же говорила - Шёлк тепла не даст.
Ошибалась. Я ить глупая, Ваня. Глупая, но счастливая. Подружкам на зависть. Светишься вся счастьем, говорят.
В дверь постучали. 
Входите!
В дверях появилась соседка.
Что за проблемы, Аксинья Гавриловна?
Зашла погреться.
Неужто холодно в избе?
Нет, Ваня, у счастья вашего пришла погреться.
Грейся, грейся, всего тепла не заберешь. Чай пить будешь? Настасье Филипповне с мороза - составь ей компанию.
Нет, я на минутку. Иван Егорыч, ты муку моей ребятне дал?
Ребят твоих не видел, о муке первый раз слышу. А что дети говорят?
Дед Мороз подарил.
Так ты к нему и обращайся, я – то причем?
Ни какого деда Мороза на свете нет.
Для того кто в него не верит – нет, а для верящего – есть. Тебе же он муку подарил?
Выдумка это.
Ты, Аксинья Гавриловна, сама в сказки не веришь и детей к этому приучаешь. Нужно жить с верой в чудеса, тогда они обязательно произойдут.
В чудеса - то  я как раз и верю. Самое большое чудо – твоё появление в нашем селе.
Великое чудо – приблудился мужик.
Хотя, подумал про себя, моё появление здесь, в прошлом, конечно же, чудо.
Эх, Ваня, Ваня! Припасть бы к твоей руке, да боюсь, разгневаешься.
Я вам, Аксинья Гавриловна, ни чего не дарил и с благодарностью ко мне не приставайте.
Аксинья собралась уходить, но возле двери обернулась:
Настёна, береги свою находку, счастье своё. Коли потеряешь, другого такого не сыщешь, да и деревенские с тебя спросят. Почему не уберегла?  Ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.
В горнице повисла тревожная тишина.
Не накликала бы беды, по доброте своей, вздохнула Настя. Ты ей муку дал?
Да, я.
Чего отпирался?
Есть хорошая армянская поговорка – Делай добро и бросай его в воду. Бог всё видит, сочтет нужным, отблагодарит. 
Чудной ты, Ваня. Нет, не чудной – чудесный! Ты меня каждый день поражаешь. Кто бы еще так сделал? Никто! Живу с тобой, каждый день, ожидая новых чудес.
Повидалась со своими подружками? Всё обсудили?
Ой, столько всего хотелось рассказать, даже панталоны чуть было не показала.
Что ж это вы, Анастасия Филипповна, поскромничали? Надо было у колодца и заголиться, пущай вся деревня смотрит.
Да ты, охальник, на что меня подбиваешь? Смеясь, уселась  к Звягинцеву на колени и, перебирая его отросшие льняные волосы пальцами, смотрела влюбленно своими глазами, цвета синей озёрной воды. 
Весь вечер Настя находилась под впечатлением встречи со своими подружками. Чужая зависть – зачастую мера твоего успеха в жизни. Девки,  конечно,   не со зла, но завидовали зело.
С темнотой Звягинцев лег в кровать, Настя, закончив возню у печки, погасила свечу,  забралась под одеяло, прижалась горячим телом.
Да вы, Анастасия Филипповна,похоже, без моего подарка. Разочаровались в нежном шёлке?
Нет, не разочаровалась, но твои руки нежнее.
Долго лежали без сна. Настя шептала ему на ухо деревенские новости, услышанные от подруг, он  покорно слушал, не вникая в смысл сказанного, ему было  хорошо рядом с любимой женщиной, он был счастлив.
Ночью, проснулся с чувством, неизвестно откуда взявшейся, тревоги. Настя  лежала на краю кровати, её плечи подрагивали от сдерживаемого плача.
Девочка, в чем дело?
Отодвинувшись от него, очевидно, боясь разбудить, Настя плакала. Прижав к себе податливое любимое тело, целуя мокрые от слез щеки, теребил – Что случилось?
Похоже, одной, в темноте зимней ночи, Насте было страшно, но беспокоить мужа не решалась, оберегая его сон.
Настя, я сейчас зажгу свечу!  Рассказывай, что произошло?
Секлетея приходила.
Какая Секлетея? Сейчас ночь, дверь заперта. Успокойся, это сон.
Нет, нет! Она со мной говорила. Гневается, не отблагодарила я её за мужа. Грозила отобрать тебя, отправить в своё время.
Звягинцев со всем жаром  души хотел убедить  в нереальности произошедшего, но упоминание о своём времени  ошеломило его. Выдумать эту фразу Настя не могла, она просто повторила услышанное.
Никто не может забрать меня, я не мальчик несмышленый, сам решаю, где и с кем мне быть.
Ваня, у неё сила колдовская, это она тебя мне подарила, она и заберёт, её нужно задобрить, давай отдадим ей все, что у нас есть.
Успокойся, подарок сделаем, она будет довольна.
Надо завтра же, тянуть боле  нельзя, упомянула – ждет полгода. Это я виновата, за своим счастьем запамятовала о расплате. Помнишь, я боялась – счастье долгим не бывает? Вчера шесть месяцев ровно исполнилось со дня нашей встречи. Ждала она моего прихода, не дождалась, пришла напомнить.
Успокойся, девочка, я все порешаю. Утром поеду к Секлетее.
Нет, Ваня, меня она ждет, я должна принести благодарность.
Хорошо, поедим вместе, подожду тебя в санях.
Успокоенная Настя уснула, а Звягинцев не сомкнул глаз до утра, встревоженныйуслышанным.
Утром, стараясь не разбудить жену, выбрался из постели, одевшись, вышел на крыльцо.
Максимилиан уже был во дворе, нес лошадям сено.
Похвалив парня, Звягинцев забрался на сеновал и среди оставшихся украшений выбрал жемчужное ожерелье, серьги с жемчужинками и к ним такое же колечко. Комплект получился красивый. Подарок достойный даже для двадцать первого века, правда, с одной оговоркой – жемчуг искусственный, не со дна морского, выращенный где – то в лабораториях. Но кто об этом может догадаться в начале девятнадцатого века?
Вернулся в дом, тихонько, боясь потревожить жену, согрел самовар, поставил на стол мёд и, подбросив в печь дров, разбудил свою девочку.
Настя проснулась радостная, ночные страхи прошли, рядом был любимый. Они сейчас отвезут подарок, и всё станет как прежде, ничто  не будет грозить их счастью.
Наивная, она не знала - чужое счастье раздражает всех и даже тех, кто помог тебе его приобрести.
Выехали после  завтрака. Мороз поддавливал, но день стоял ясный, светлый. Ласточка легко тащила сани. Ей, похоже, надоело тепло тесной конюшни и она, помахивая хвостом, без понуканий шла лёгкой рысью.
Где – то через час приехали в Ельцовку, нашли засыпанную снегом избу Скелетеи. Звягинцев развернулся у двора и достал из кармана украшения.
Зайдешь в горницу, выложи всё на стол, поблагодари за помощь и уходи, не дожидаясь ответных слов.
Ой, красота какая! Восхитилась Настя. Ведунья будет рада.
Спрятав подарок в карман, вошла в избу.
Долго ли, коротко ли она была в гостях у ведьмы, Звягинцев не знал время, как будто, замерло. Совсем неожиданно, Настя выскочила на крыльцо и, подбежав к саням, упала на сено.
 Гони!
Не задавая вопросов, Звягинцев хлестнул по крупу Ласточки кнутом. Рванули с места в карьер, помчались по деревне, за околицей Ласточка перешла на крупную рысь и всю дорогу ход не сбавляла. За полчаса добрались до своих ворот.
Подняв Настю на руки, понес в избу.
Максим, загони во двор лошадь, дай овса, пока не распрягай.
В доме, усадив Настю на лавку, расстегнул её шубейку, снял с головы платок.
Что случилось? Рассказывай, не томи.
Настя вялая, словно после тяжёлой работы, поведала.
Вошла в горницу, поздоровалась, разложила на столе украшения, стою,  молчу. Жемчуга на серой доске стола горят белым пламенем. Колдунья сидит спиной к окну, лица не разглядеть. Понравился ли подарок, не пойму.
Спрашивает меня – Что, муж непонраву пришелся?
Лучше быть не может, отвечаю.
Коли угодила тебе, что же ты дорогое себе оставляешь, а мне игрушки приносишь? У меня дочь на выданье. Чем прикажешь её одаривать? Шариками белыми?
Стою, в толк взять не могу, отчего подарок не по сердцу  пришёлся.
А она заверещала вдруг, словно поросенок голодный, схватила жемчуга, да мне в лицо. Жемчуг по полу, а я в дверь. Разгневала колдунью, не пойму чем.
Ах ты,  бестия! Разглядела, таки, подделку, чуть было не воскликнул Звягинцев.
Знаю, Настя, отчего её гнев, не переживай, сделаем ей другой подарок. Хочешь, я сам её навещу?
Что ты! Из моих рук ждет благодарности. Тебя увидит, еще боле осерчает.
Пока я соберусь, может быть, чаю попьёшь?
Нет! В горле ком, в душе страх, не до еды. Едем скорее, ежели есть другой подарок.
Звягинцев забрался по лестнице к своей сумке, достал набор украшений с полудрагоценными камнями. Открыл коробку с набором рубиновых камней, ограненных серебром.
Здесь нет подделки, всё натуральное и серебро и камни. Если уж это колдунью не устроит, значит, ищет причину для ссоры.
Максимилиан кормил Ласточку овсом. Кобыла, размявшись в дороге, охотно жевала зерно.
Разверни сани, Максим, уезжаем.
Лошадь половину меры ещё не съела.
Время дорого. Разворачивай.
Позвал Настю, усадил на сено, набросил на плечи тулуп.
Ласточка неохотно отъезжала от двора, но получив удар кнутом, бодро засеменила по дороге.
Подъехали к дому Секлетеи  уже после обеда. Ленивое зимнее солнце клонилось к лесу, торопя день, собираясь вскоре отойти ко сну.
Настя белая, словно снег, взяла коробку, пошла к двери и крылась в сумраке сеней.
Для Звягинцева время опять, словно, остановилось. Сидел в напряжении. Сколько минут или часов прошло, не понимал.
Настя появилась неожиданно, выпорхнула из двери легко и, едва касаясь снега, подбежала к саням.
Солнце садится, Ваня, едем домой.
 Ехали молча, но Звягинцев чувствовал спиной радостное состояние своей девочки. Вопросов не задавал - захочет поделиться, сама все расскажет.
Приехали в сумерках. Максимилиан ждал у открытых ворот.
Максим, ты хороший помощник, надежный, только  в следующий раз не теряй время на ожидание, занимайся своими делами.
Нешто встретить вас не могу?  Вы, Иван Егорыч, разрешите Чародея выгуливать, застоялся конь, копытом бьет, на волю просится.
А ты умеешь ездить верхом?
Да что ж здесь уметь? Мне скоро четырнадцать, с детства при лошадях и в ночном все лето проводим. Галопом все деревенские парни скачут не то без седла, без уздечки.
Ну, если тебе это в охотку, выгуливай, только за деревню далеко не уезжай, волки по ночам воют за околицей.
Нешто я  не знаю? Чай не маленький.
Пока разговаривал с парнишкой, Настя ушла в дом, зажгла свечу и, подбросив в топку стружку, растапливала печь.
Звягинцев вошел в избу, отодвинув Настю, сам занялся растопкой.
Расскажи, как прошла встреча?
Ой, Ваня, сбегаю в туалет, полдня ждала, не могу по холоду.
Стружка быстро занялась. Иван подбросил в топку щепу и огонь, жадно пожирая сухое дерево, весело загудел в трубе.
Пришла Настя, села на лавку, прижавшись спиной к теплым кирпичам.
Ты говорить будешь? О тебе переживаю.
Всё хорошо. Подарком осталась довольна, хотя коробку ни она, ни я не открывали.
Не кричала, не верещала, только предупредила, за просроченную оплату её трудов, пошлет она мне испытание медными трубами.
Ты не знаешь, что это значит?
Испытание медными трубами – испытание славой.
Какая у меня слава?  Напутала, не иначе, Секлетея.
Сам в растерянности. К чему эти слова? Ты же не актриса, не топ модель. Похоже, перемудрила ведунья. Заглянула не в те времена.
Звягинцев не знал – испытание славой, это месть колдуньи, за небрежное отношение к её помощи. Онауже придумала,  как наказать неблагодарную девушку, но наказывая просительницу, не забыла ведунья и о нем, пришельце из другого времени. Блистать в лучах софитов будет Настя, а страдать придётся безвинной душе Звягинцева.
Посещение колдуньи быстро забылось, жизнь потекла по прежнему, счастливо и спокойно.
Незаметно подкатило рождество. Накануне Настя весь день возилась у печи, выпекая сдобу.
Вечером, первыми с колядками пришли дети Аксиньи. Щедро усыпали пол горницы зернами ржи и пшеницы, пели величальные песни,  желали счастья. В заплечную суму детей, Настя уложила два пирога, несколько горстей конфет и высыпала полную миску яблок.
Дети кланяясь, ушли.
Ваня, давай посудину, соберём с пола зерно.
Зачем?
Что ты! Эти зёрна сеются весной в первую очередь. Они принесут богатый урожай.
Звягинцев сельским хозяйством заниматься не собирался, но покорно собрал семя.
Вторая группа гостей насчитывала человек двадцать - дети с другой половины деревни.
Они, рассыпав зерно, долго пели песни, читали рождественские стихи, видно было, уходить из ярко освещенной избы им не хотелось. В большой мешок, ещё совсем пустой, Звягинцев высыпал ведро яблок, уложил два пирога и две горсти конфет.
Так угощали колядующих не часто. Радостно смеясь, ребятня убежала.
Следующими пришли молодые парни и девушки. Эти пели дружно и слаженно. Иван с удовольствием слушал сельский хор. Угостили славно и этих ребят.
К полуночи явились взрослые. Стихи и песни не распевали, но пожелали достатка в доме искренне.
Кроме приготовленных пирогов и яблок, гостям предложили по чарке водки. Мужики  согласились с радостью, бабы отказались, но за стол сели.
Настя, поставила на стол квашеную капусту, рыбу, репу,ржаной хлеб.
Компания засиделась, уходить в мороз и темноту гости не торопились. Выпив, запели песни. Подтянулись  ещё колядующие. Сидели долго, пока женщины не стали тащить мужиков по домам, скоро утренняя дойка. Коровы праздников не знали.
Хозяева легли спать под утро. Положив голову на плечо Ивана, Настя шептала.
Я ить у прошлом годе не колядовала. Я ни к кому не ходила, и ко мне никто не зашел. Какие колядки у нищей сироты? А сегодня полдеревни у нас в гостях, знать уважают, да и подарками богатыми разжиться всякому охота. Счастье ты моё серебряное.
Отчего же серебряное, а не золотое? Спросил шутя.
Серебро видела – красивое, а золото в руках держать не довелось, может оно хуже серебра, боюсь тебя обидеть.
Ах, ты мой, дипломат! Какие ажурные кружева из слов плетёшь. Захочешь обидеться – не получится.
Уснули счастливые, переполненные любовью друг к другу.
Спали долго, Аксинья подоила Зорьку, Максимилиан управил коней.
Настя, открыв глаза, огорченно вздохнула.
Ты чего, девочка?
Соседке в глаза стыдно смотреть, разленилась я совсем.
Не расстраивайся, у тебя медовый месяц. Аксинья Гавриловна, небось, помнит ещё свою свадьбу, тоже, поди, спала до обеда.
Ваня! Какое до обеда? Ежели первую ночь и повалялась в постели дольше обычного, так и то, потому что муж ночь не давал уснуть.
Уже на второй день молодая жена должна встать раньше родни, растопить печь, приготовить завтрак, подоить корову. Ежели не сделает этого, домой могут отправить, пущай маманька учит свою дочь уважать свекровь. А приготовишь – не понравиться еда, за волосы оттаскают.
Меня бог наградил тобою, не знаю только за что.  Тебе понять это трудно, ты не знаешь деревенской жизни.
Помнишь, мы возвращались вечером после сенокоса, и ты назвал мою жизнь каторгой?
На каторге не была, что это такое не знаю, а не легкий деревенский труд знаю. Он бесконечен.
От рассвета и до заката. И праздник себе не устроишь и заболеть нельзя.
Просыпаюсь каждый раз, глаза не открывая, тебя рукой ищу. Не закончилась ли сказка?
Глупости из головы выбрось, я всегда буду рядом, живи беззаботно.
А ежели уйдёшь?
А ежели ты?
Нешто я дура?
Ну, вот и договорились, живем спокойно. Ни кто, ни от кого не уходит.
В рождество работать грех. И Максимилиан, и Звягинцев устроили себе выходной. Иван занялся лошадьми. Вывел в огород, дал поваляться в снегу, скребком прошёлся по крупам, вычищая пыль.
Чародея оседлал и осторожно, опасаясь скользкой наледи на зимней дороге, выехал за село.
Не изуродованный  цивилизацией, деревенский зимний лес сверкал первозданной белизной. Зелёные ветки сосен, укрытые белыми шарфами, чуть просели под тяжестью снега.  Иногда, устав, тонкие ветки ломались,  и охапки снега падали вниз. Мелкие снежинки зависали в воздухе, искрясь в лучах  холодного зимнего солнце, серебряной пылью.
Не горяча коня быстрой ездой, проехал версты три, развернулся у высокой сосны и легкой рысью вернулся домой.
Бездельничать весь день Звягинцев не мог, поэтому взялся за подготовку материала для оконных наличников. Мало того, что он хотел украсить дом, не терпелось расширить свой бизнес. В одном из учебников по столярному делу он видел фотографии старых домов с необыкновенной красоты наличниками, причем их было огромное разнообразие - можно сделать тысячу, ни разу не повторившись. Каждый мастер, делал их на свой вкус и в силу своего умения.
Отобрав лес, до вечера чертил узоры на досках.
Незаметно сгустились сумерки, день отошел ко сну.
Ночью Звягинцев проснулся от тревожного ржания лошадей. Одеваясь, подошел к окну, выглянул во двор.
Бледная луна, отражаясь в белом снеге, ярко освещала двор. Посреди двора две большие собаки играли друг с другом, кувыркаясь в снегу.
Что за оказия, подумал Иван. Откуда здесь такие здоровые псы? Сон ещё не полностью отпустил его из своих объятий Звягинцева, и ему понадобилось время, что бы сообразить – во дворе  волки.
Ах вы, бестии, нашли место, где резвиться! Лошадей переполошили! Накинув полушубок, вышел на крыльцо.
Пошли вон отсюда!
Будучи охотником, знал, зверь боится человека и встречи с ним не ищет, завидев своего извечного врага, старается незаметно ускользнуть.
И сейчас он ожидал трусливого бегства ночных визитёров при первых звуках человеческого голоса, но не учел временного фактора. Человек ещё не обзавелся охотничьим оружием и достойным соперником лесному разбойнику не стал. Волк скорее видел в нем добычу, нежели опасность.
В два прыжка, один из них, оказался у крыльца. Это было так неожиданно, что Звягинцев растерялся.  Если бы дверь в сени открывалась наружу, он бы остался безоружным  наедине с голодным  хозяином окрестных лесов. К его счастью, во всех деревенских домах,  двери открывались внутрь, во время зимних метелей, снег зачастую засыпал их по самую притолоку и открыть дверь наружу, было невозможно.
Он почти упал на дверное полотно и, оказавшись внутри сеней, захлопнул его перед самой волчьей пастью.
Сердце учащено стучало. Вспомнил свои наставления Насте по поводу прошлогоднего визита серых разбойников. Как правильно ею было сказано – здоровая девка для волчьего ужина в самый раз.
Стоял, расстроенный собственным  бессилием. В своём дворе – прятаться от кого бы то ни было - позор!
Ну, разбойники, доберусь я до вас!
С утра занялся арбалетом, вернее стрелами к нему. Укрепил наконечники, сделал оперение. Пошел к бане и сделал несколько пристрелочных выстрелов. С десяти метров так вогнал стрелу в бревно, что не смог её вытащить. Постреляв ещё на дальность и точность, остался довольным  своим оружием.
Насте о ночных гостях ничего не сказал. Посчитал - будет зазря волноваться. К вечеру, в стоящую под навесом телегу, бросил охапку сена, застелил его дерюгой и приготовил тулуп. Улёгся на приготовленное место, изучая зону обстрела. Стрелять удобно, но в случае промаха или же присутствия нескольких волков, перезарядить оружие незаметно и быстро не получиться. Заряжать его удобно стоя, уперев переднюю часть приклада в землю. Если же он промахнётся, и его обнаружат - ему не то, что стоя не дадут  подготовить арбалет к выстрелу, встать не позволят.
Попытавшись натягивать тетиву лёжа, сообразил. Боковина телеги – это лежащая  горизонтально лестница, уперев плечи лука в перекладины и надавив грудью на приклад, можно незаметно и главное быстро перезарядить оружие. Найдя нужное решение, успокоился.
Вечером улеглись спать рано.Настя, уставшая за день, быстро уснула. Потихоньку выбрался  из постели, оделся и вышел во двор. Подойдя к телеге, положил на подстилку кинжал, поставил рядом вилы. Если уж все пойдет  перекосяк, будет, чем защититься.
Мороз  крепчал, пальцы рук без рукавиц мёрзли.
Забрался под тулуп, уложил колчан со стрелами справой стороны рядом с кинжалом, стал ждать. Тетиву не натягивал, что бы долгим ожиданием не ослабить упругость лука. Согревшись под густым бараньим мехом, успокоился и, чуть было, не задремал.
Ближе к полуночи, через плетень перемахнули два, очевидно, вчерашних визитёра.
Сразу же, заученным  движением, натянул тетиву лука.
 Толи от мороза, то ли от волнения, руки дрожали мелкой дрожью.
Ещё не напасть! От страха, что ли дрожу?
Звери прошлись по двору, принюхиваясь к незнакомым запахам, постояли у двери конюшни. Лошади, учуяв своих  извечных врагов, тревожно захрапели.
Волки прошлись вдоль ограды и направились в сторону притаившегося охотника.
 Иван, напрягся - он обнаружен, пора стрелять, но лежал без движения, боясь последствий промаха.
Если волк, даже раненный, броситься на него, ему несдобровать. Встать на ноги или хотя бы на колени, что бы прикрыв лицо и горло локтем левой руки,  правой нанести удар кинжалом, он не успеет. Зверь своим немалым весом, опрокинет его наспину и еще в падении вцепиться клыками в горло.
Лестницу нужно было поставить к стене сарая! Запоздало пожалел он.  Можно было бы, в крайнем случае, попытаться залезть на чердак, хотя всё что он успеет сделать, это осилить пару ступенек.
 Нужно стрелять и в случае промаха, ждать нападения лежа! Пока серые  в темноте будут искать его горло, одного - то он точно завалит.
Сидевший ближе к нему волк поднялся, очевидно, приняв какое – то решение.
Звягинцев, понимая - тянуть с выстрелом больше нельзя, плавно нажал на спусковой крючок, целясь в грудь стоящего перед ним зверя.
Подсознательно, по охотничьей привычке, ждал грохота выстрела, но тетива тихонько взвизгнула, стрела в тишине унеслась в темноту. Казалось, ничего не произошло. Промахнулся! Но стоявший перед ним волк, резко сел на задние лапы, словно его кто – то толкнул в грудь, замер на секунду и упал плашмя, уткнувшись в снег открытой пастью. Лапы его скребли наледь утрамбованного снежного наста.
Второй зверь, очевидно волчица, решив, что с ней продолжают  прерванную игру, подпрыгнула вверх и затем, прижавшись мордой к снегу, дружески вильнула хвостом. Не увидев ответных действий, поднялась на лапы и стоял без движения, всматриваясь в корчившегося в смертельных муках друга.
Звягинцев, до конца не поверивший в своё попадание, тем не менее, перезарядил арбалет.
Волчица стоял к нему боком. Уже не боясь промаха, прицелился в туловище и выпустил стрелу. Самка подпрыгнула, получив удар, развернулась  и понеслась к изгороди. Силы у неё ещё были, она попыталась перемахнуть через ограду, но ударившись о  плетень, упала и,дёрнувшись  в предсмертной агонии, заскулила.
Звягинцев лежал с выступившей испариной на лбу.Принимать участие в такой охоте ему ещё не доводилось. Подняться не решался, не веря в благополучный исход дела, но, пересилив страх, встал и, взяв в руку вилы,осторожно подошел к поверженному врагу.
Осторожно толкнул острыми зубцами,лежащее перед ним обездвиженное тело своего врага.
На укол зверь не среагировал.
Готов! Удовлетворенно подумал Звягинцев.
Волчицу, лежащую у плетня, так же проверив вилами, взял за лапы и волоком притащил к навесу.
Густой  мех волчьей шкуры приятно касался руки.
Иван знал, снимать шкуру нужно сразу же после охоты. К утру тело окоченеет и мало того – освежевать его станет труднее, мех на животе  зверя ослабнет и после обработки быстро вылезет.
Принес купленный на ярмарке фонарь, подвесил его на стропильную ногу навеса и спичкой зажег свечу.
Для обработки  добычи, освещения вполне хватало. Снял со стены старые вожжи и подвесил волка за лапы.
До третьих петухов возился со шкурами. Работал не торопясь, хотел сохранить мех для пошива дохи. Короткая тёплая шуба удобна для верховой езды. Ещё собирался заказать головной убор – башкирский малахай, с закрывающим шею отворотом. Знал, двух шкур для этого мало, но лиха беда начало. Вся зима впереди, авось ещё пожалуют во двор лесные гости.
Волчьи останки утащил в конец огорода. Пусть с рассветом вороны устроят себе пир.
Дома, снял с печи казанок с теплой водой и долго полоскал руки над унитазом.
Забирался в постель осторожно, но все же прикоснулся холодными ногами к тёплому телу жены.
Ты где был? Сонным голосом произнесла Настя.
Спи, спи. В туалете был.
Утром Настя разбудила его только к завтраку. Спал крепко, даже не слышал возню жены у печи.
Ты чего это разоспался? Не иначе дело к пурге. Непогода завсегда в сон клонит.
Звягинцев промолчал, рассказывать о ночном происшествии не хотелось, тем более женщине. Умылся и, накинув полушубок, вышел во двор.
Максимилиан трудился вовсю, гора заготовок лежала возле верстака.
Увидев Звягинцева, парнишка отложил рубанок.
Иван Егорыч, что за волчьи шкуры лежат на бревнах?
Это моя ночная охота.
Неуж -то убили двух волков? Как?
У меня есть арбалет, приспособление для стрельбы стрелами.
Покажите?
Покажу, но не сейчас. Скажи, у нас в селе есть человек выделывающий шкуры?
Как не быть.  За домом старосты живёт мужик Ксенофонт, его так и кличут – Шкуродёр.
Отлично! Спасибо за информацию.
Что за информация?
Забудь. Просто спасибо.
На скорую руку позавтракал и, одевшись, пошел к Шкуродёру.
Этого мужика Звягинцев в лицо знал, пересекались и на сенокосе, да и на свадьбе он был.
Поздоровались.
Две волчьи шкуры у меня, совсем свежие. Не возьмёшься ли выделать их? Хочу шубу из них сшить.
Две шкуры  на шубу не хватит, даже если они большие.
Да я знаю, говорю на всякий случай, может выделывать их нужно как - то особо.
Да, времени затратить придётся поболе,  нежели для шкур под ноги, тоньше выделывать придётся.
Со временем не тороплю, назови срок и цену.
В неделю управлюсь. По два рубля за штуку запрошу, ежели тебе это не в тягость.
Договорились. Пришлю сейчас парнишку соседского.
Вернувшись  домой, уложил шкуры на саночки, отправил Максима с грузом. Сам вывел из конюшни лошадей.
Переполошились ночью? Не бойтесь, в обиду вас не дам. Потрепал по холке Чародея.
Давайте расчешу гривы. Пока скребком с мелким зубом поправлял гривы, кони стояли смирно, но как только закончил уход и шлёпнул по крупу ладонью, и Ласточка и Чародей помчались в огород.

К обеду во двор пришла ватага  мужиков во главе со старостой.
Иван Егорыч, слух пошёл по селу, якобы двух волков ты жизни  лишил. Гутарят не бабы, мужики. Ответь обществу – слух пустой, али как?
Не пустой, завалил двух разбойников.
Как же так? Одного кабы - поверить не трудно. У прошлом годе Аксинья коромыслом прибила волка. В жизни крестьянской всяко бывает, но двух?  Сомненье берёт.
Да я никого и не убеждаю. Если не верите, об чём речь?
Э, Иван Егорыч, не прав ты. Интересуемся не любопытства ради. Две зимы назад, разобрали серые солому на крыше овчарни у Гурьяна Сорокина, порезали всех овец. Выпотрошили всего две и насытились, а мужика чуть помиру с сумой не пустили. Коли ты знаешь, как их можно унять, всем селом просим, нагони на них острастку, пущай к избам да сараям  дорогу забудут. А мы уж сочтемся с тобой. Каждое хозяйство выделит деньги тебе в награду, помоги только!
Не знаю, что и ответить.  Повадилась ко мне волчья пара, я их подстерёг и пристрелил.
Как это - пристрелил?  Загудели мужики.
Подождите, покажу моё приспособление.
Вынес из сеней арбалет, показал, как он работает, выстрелил в стену сарая.
Мужики зацокали языками.
 Знатно! В детстве у каждого был лук, сделанный своими руками из ветки орешника и бычьей жилы.
Экий ты ловкий, Иван Егорыч! Из детской игры такую орудию соорудил! Знатно.
Могу каждому сделать такой же. Стреляйте зверьё в своих дворах.
Нет, вмешался староста, так дело не пойдёт. Иной малец – несмышленыш на дуде играет – заслушаешься.  Вроде просто – восемь дырочек, дуй да закрывай их, однако время на учёбу нужно и способности, поэтому ты, Иван Егорыч, уважь общину, возьми село под свою опеку, а мы уж не поскупимся.
Хорошо, Карп Савелич, отказать обществу в просьбе не могу, только оплаты ни какой мне не надо. И ходить ночью по дворам не буду. Коли  повадятся непрошеные гости – с зарёй хозяин ко мне. На следующую ночь сделаю засаду, постреляю серых  разбойников. Только добыча моя, шкуру забираю.
А чья же ещё? Ты охотник, твой и трофей. Да и не нужна собака лесная ни кому.
Разошлись довольные друг другом.
Чего мужики приходили? Вышла на крыльцо обеспокоенная Настя.
На тебя приходили посмотреть. В селе говорят, красавицей ты стала. Хотели убедиться.
Пошто не вызвал?
Побоялся – уведут.
За зря. Приходили - то все женатые.
Не знал, а то бы позвал.
Ладно, шутник, сказывай, предлагали чего или просили?
Просили помочь по плотницкому делу.
Чтой – то дворы у всех разные, а просьба, похоже, на всех одна.
Женщина, в мужские дела тебе совсем незачем вникать. Просили помочь. Позже расскажу в чём.
Часа в два пополудни пришёл кузнец Прохор.
Иван Егорыч, говорят, волков ты побил в своём дворе?
Да, твои наконечники для стрел пригодились.
Помоги горю. Ты знаешь, моя изба на отшибе стоит, каждую ночь бродят серые по двору,  словно у себя по лесу.
Сараи да изба крепкие, разору не боюсь, только у коровы от страха еженощного молоко перегорело. Жена извелась - испортили кормилицу. Выручай, брат, а ни - то придётся вилами воевать с ними.
А что же пёс твой? Не одолеет?
Да что ты, Иван! Запираю его в кузне, не ровен час, сожрут разбойники. Им не привыкать. Да и будь  волк один, наверняка не устоял бы против овчарки. Но приходят – то стаей.
Спасибо, Прохор, обнадёжил ты меня. Собаку выпускать против стаи жалеешь, а меня, значит, нет?
Господи, прости меня за грехи мои тяжкие, перекрестился. Как подумать такое мог? Дока ты в охоте, вот и прошу извести злодеев. Как это сделаешь, не знаю. Приходи, на месте обмозгуем.
Потерпи, сегодня ночь не спал. Завтра к обеду появлюсь, место для засады присмотрю.
Выручишь ты меня зело. Пойду жену обрадую. Пущай ставит свечку за твоё здравие.
До вечера Звягинцев точил ступицы, едва дождался сумерек и улегся спать, сославшись на недомогание. Настя, недолго погремев посудой, тоже улеглась.  Прижавшись, зашептала:
Мужики чего приходили?
У Ивана даже сон прошел.
Ах ты, нехорошая! Ты не знаешь разве, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали?
Ваня, да нешто я из любопытства? Душа не на месте. Помню, грозились деревенские на охоту медвежью тебя брать, коли найдут берлогу. Сердце моё болит и ноет. Разуверь и пообещай ни в коем разе даже разговор не вести о такой охоте. Пожалей меня. Ежели узнаю о таком уговоре, сама в берлогу полезу, всё равно без тебя мне не жить.
Девочка, спи. Я ещё не сошел с ума. Летом ситуация так сложилась, деваться было некуда.
Чего приходили – то?
Задумка есть, мельницу водяную построить на речке спрашивали, так ли это.
Ты собираешься строить мельницу?
Собираюсь, но не сегодня и не завтра. Власти нужно уведомить, деньги накопить.
Я была в детстве с тятей на ветряной мельнице. Жернова огромные шумят, лопасти ветряка вертятся, не мельница – чудище сказочное. Неуж -то и у нас будет такое?
Не совсем такое. Жернова в движение будет приводить не сила ветра, а сила воды. Тебе страшно не будет.
А говорят, в прудах  у мельниц водяные живут и даже черти водятся.
Это в старых прудах селятся водяные, а у нас будет всё новое. Спи.
Назавтра, ближе к обеду пошел в кузню. Прохор возился у наковальни. Не тревожа хозяина, обошел двор, присматривая место для засады.
Волк придёт не один, всех за один раз не убьёшь. Хозяин леса не из пугливых, обнаружит человека, обязательно нападёт, поэтому стрелять нужно из какого – то укрытия, но ничего удобного во дворе не было.
Позвал Прохора. Вместе обсудили возможные варианты отстрела.
Пришли к выводу, ждать появления лесных бандитов нужно в кузне. Дверь слегка приоткрыть и стрелять в дверной проем.
Нет, подумав, сказал Звягинцев, в проёме видна узкая полоска двора, попадут ли в неё волки, неизвестно, да и стрелять без упора сложно, навыков ещё таких нет.
Вечером поставь перед  входом телегу. Выйду, обопрусь прикладом о борт, выстрелю и, в случае опасности, вернусь в кузню.
Ты из дома не выходи, пока не позову. Распугаешь зверей.
И ещё, зайди за мной вечером. Скажи Насте, к субботе не успеваешь обтянуть хомутами ступицы, нужна помощь. Если узнает о нашей затее, изведётся вся ожидючи.
На том и расстались. До вечера собирал колёса, подгонял спицы, обрабатывал кружала.
Уже в сумерках вынес из сеней арбалет и стрелы, уложил на верстак.
Едва поужинали, стук в дверь, пришёл Прохор.
Выручай Иван Егорович, не успеваю к субботе выполнить заказ. Помоги, иначе потеряем оптовика.
Надолго ли? спросила Настя.
Да уж до полночи точно, а там, как дело пойдёт.
Подавая полушубок, Настя тихонько сказала – Спать не лягу, буду ждать.
Нет, девочка, я буду торопиться, наврежу делу. Ложись, грей постель, приду, разбужу тебя, а то хочешь, пойдём с нами.
Будь ты один, пошла бы, а так только углём вся пропахну.
Хорошо, оставайся, я постараюсь управиться быстро.
Прохор, как и договаривались, поставил у входа в кузню телегу, для тишины смазал петли двери маслом.
Зашли внутрь. Звягинцев ощупал дверной засов, попробовал закрыть.
Если придётся прятаться, нужно знать, как быстро заблокировать дверь. В помещении было тепло, в горне ещё тлели неостывшие угольки.
Останусь с тобой? Предложил  Прохор.
Ни к чему. Помочь не поможешь, а зверя можешь потревожить. Приходить к тебе каждую ночь мне не с руки. Врать не люблю, а пугать жену и вовсе не хочу. Принеси, на всякий случай вилы острые, с крепкой ручкой.
Прохор вынес из конюшни вилы, поставил у телеги.
Острые?
Вчера оттягивал зубья. Шило, а не вилы.
Ну, иди, отдыхай. Понадобишься, кликну.
Прикрыл дверь, уселся у маленького окошка. Задымленное стекло едва пропускало лунный свет. Попробовал смахнуть сажу, но только вымазал руку.  Двор просматривался смутно, словно сквозь туман, предметы имели расплывчатые очертания. К тому же луна лишь изредка проглядывала сквозь нагромождение облаков.
Не страшно, подумал Звягинцев, движущихся зверей он в любом случае заметит, а стрелять всё одно на улице.
Предупреждение Прохора о волчьей стае несколько напрягало, но был уверен, у страха глаза велики, ночью и двух серых можно принять за стаю.
Момент появления гостей из леса пропустил, откуда они появились, не заметил, да это было и не важно.
Попытался сосчитать, но в поле зрения они появлялись по одному и определить количество, было невозможно.
Чувствуя себя надёжно защищенным стенами кузни, спокойно натянул тетиву, вставил в ложе стрелу и осторожно, без скрипа, открыл дверь. За телегой, метрах в пятнадцати, спиной к нему, стоял большой волк. Как ни тихо открылась дверь, звериное ухо всё же уловило движение дверного полотна. Повернувшись всем телом к Звягинцеву, волк стоял, всматриваясь в темноту.
Медленно, боясь вспугнуть зверя, уложил приклад арбалета на боковину телеги и, затаив дыхание, так как его учили в армии, нажал на спусковой крючок. Стрела унеслась к цели, а Звягинцев уже знал – попал. Так бывало на стрельбище, результатов ещё нет, а ты уверен – отстрелялся хорошо.
Сразу же после выстрела проскользнул в помещение и прильнул к окну. Подстреленный им волк лежал неподвижно, а над ним склонился ещё один.
Тут же перезарядил оружие и, поймав кураж от чувства своего превосходства над опасным и умным зверем, вновь вышел во двор.
Целился быстро, стрелял чуть ли не навскидку и снова почувствовал - попал.
Вздохнул облегченно, обрадовавшись быстрому исходу дела. Дома, возможно, не спит его девочка. Невольная ложь, даже сказанная во благо, беспокоила его совесть.
Мысль эта промелькнула мгновенно, он ещё не успел распрямиться после выстрела и совсем неожиданно для себя увидел взлетевшего в прыжке над телегой, третьего волка.
Арбалет без стрелы был бесполезен, вытащить из ножен кинжал времени уже не было, единственное, что смог сделать за ту долю секунды, что отвела ему судьба на спасение, схватить левой рукой вилы и приподнять их над головой.
Волк животом налетел на острые зубья, но передние лапы уже достали Звягинцева, толкнули в грудь. Иван, не выпуская из руки древко, опрокинулся навзничь,  рукоять вил уперлась в снежный наст,и волчье тело оделось на металлические зубья до самого древка.
Звягинцев лежал на спине, зверь свалился на правую руку, придавил её своим немалым весом и, теряя силы, в предсмертных конвульсиях стал рвать зубами ему плечо.
Превратившись из охотника в добычу, Иван, пытался левой рукой столкнуть с руки тяжёлое тело, но волк раздирал пастью овчину полушубка,  цепляя зубами живую плоть.
В пылу схватки Иван боли не чувствовал. Мозг сверлила мысль:
 – Если во дворе ещё есть волки, ему не выжить.
Кинжал! Как неудачно прицепил к поясу кинжал! Будь у него в руке оружие, он мог  дать достойный отпор.
Позвать бы Прохора, но на него тоже могут напасть, да и стыдно звать на помощь словно мальчишке.
Раненный зверь стал затихать, его челюсти, прихватившие плечо, ослабли. Звягинцев, перекатившись через левую руку,  все же выбрался из - под  волка. Раненая рука висела плетью. Левой рукой выхватил из ножен кинжал и, не поворачиваясь спиной ко двору, пятясь, зашел в кузню.
Как только прикрыл за собой дверь и закрыл её на засов, почувствовал жгучую боль в предплечье. От напряжения дрожали колени. Присел на дубовый чурбак, голова кружилась, подташнивало.
Придя немного в себя, подошёл к окну, попытался рассмотреть двор, но круги перед  глазами, да и копоть на стекле не давали возможности рассмотреть остался ли ещё кто – то во дворе.
Засунул руку под рубашку, ощупал плечо. Предплечье опухло,чувствовалось, как в нём с болью пульсирует кровь и вытекает через проколы, сделанные острыми клыками.
Нужно идти домой, Настя, наверняка волнуется.
Приоткрыл немного дверь, прислушался. Не услышав ничего подозрительного, выглянул наружу. Волк с вилами в животе уже затих, похоже, он был последним из пришедших во двор.  Переступив через бездыханное тело, пошёл к избе, стукнул в окно.
Кузнец вышел сразу же, словно только и ждал сигнала. Вместе с ним выскочила и овчарка. Никогда не видевшая волков и не слышавшая их запаха, собака напряглась, шерсть на загривке встала дыбом. Видно генная память подсказывала – рядом смертельный враг.
Ну, что, уходишь? Не пришли сегодня? Видно почувствовали опасность, бестии.
Прохор, у меня повреждено плечо, не смогу ошкурить волков. До утра ждать нельзя, мех  испортиться. Не поможешь ли горю?
Господи, не пойму о чём речь? Что с плечом? Где волк?
Что с плечом расскажу завтра. Волка три. Сможешь ли снять с них шкуры?
Да как же не смогу? Баранов режу каждый год. И ножи есть, и навык. Покажи что шкурить - то?
Прошлись по двору, посмотрели добычу.
Иван Егорыч, когда же ты их? Тишь стояла, такую бойню и предположить не мог. А как же ты его вилами? Да у тебя полушубок на плече весь в клочья!
Я пойду. Завтра пришлю парнишку, шкуры отвезёт на выделку.
Не присылай ни кого, сам снесу  Ксенофонту. Спасибо тебе, Иван, должник я твой. Может отвести тебя? Дойдёшь  ли?
Доберусь, путь не долгий.
Прохор проводил Звягинцева до ворот и стоял некоторое время, смотрел вслед.
Иван совсем потерялся во времени, толи ещё вечер, толи полночь, поди, разбери. Шёл, шатаясь, постанывая от боли в плече.
Как же я буду работать? Руки в крестьянской жизни – самый главный инструмент. Больничный лист ни кто не выдаст, и медицинского страхования здесь нет. Хорошо хоть ступицы заготовлены впрок, Максимилиан под его присмотром, пожалуй, соберёт десяток колёс, а там уж и он должен поправиться.
Морозный воздух немного взбодрил. В свой двор пришёл с ясной головой, но боль в плече не утихала, а даже стала сильнее. Огнем полыхала вся рука.
В доме горел фонарь, пройдя темные сени, открыл дверь горницы. Настя стояла у вешалки в сарафане, валенках, с полушубком в руках.
Ваня!  уронив полушубок, бросилась к нему, ты почему смолчал о волках в нашем дворе? Почему ушёл на охоту, а мне ни слова, ни полслова? Извелась вся, куда идти не соображу! Почему от Аксиньи узнаю о делах в своём дворе? Неуж -то  я чужой тебе человек?
Помоги снять полушубок, рука не слушается.
Настя только теперь увидела рваный рукав полушубка и разглядела бледность осунувшегося лица мужа.
Горе ты моё. Кто ж тебя так?
После всё расскажу, снимай осторожно.
Рукав белой рубашки от плеча до манжета пропитался кровью. Увидев рану,  Настя, как это ни странно, успокоилась.  Нелёгкая крестьянская жизнь приучила решать всё возникающие в жизни проблемы самостоятельно. Что бы ни случилось в семье - скорая помощь не приедет.
Без охов и ахов усадила Звягинцева на лавку, разрезала ножом рукав, оголила плечо. Теплой водой промыла кровь и перевязала сатиновым платком.
Опирайся на меня, уложу в кровать.
Нет, кровью испачкаю постель. Брось на лавку полушубок и подушку, прилягу вдоль стены.
После прикосновения Настиных пальцев к больной руке, стало чуть полегче, но плечо болело по прежнему, стены горницы закружились каруселью, Звягинцев погрузился в полузабытье.
Очнулся от прикосновения чужих рук. С трудом открыл глаза. Возле него суетилась сухонькая старушка, скользя рукой по раненому плечу, прощупывала ранки. Увидев глаза Ивана, спросила.
Волки покусали, касатик?
Волки.
Ну, не беда. Промоем отметины волчьих зубов  травяным настоем, смажем мазью целебной и будешь к утру здоров, хоть опять под венец.
Нет, второй раз венчаться не хочу. Мне кроме Насти никто не нужен.
Да это я так, для красного словца. Зубы тебе заговариваю.
Звягинцев сообразил, женщина – Лукерья. Это она собирает всё лето травы, сушит их, готовит настои и мази. При отсутствии в деревнях больниц, объединяет в себе умение всех врачебных профессий и аптеки одновременно.
За разговором Лукерья промыла волчьи укусы темно – коричневой жидкостью  и затем смазала всё плечо густой тягучей мазью.
Перевязывай! Приказала Насте.
Сама же засобиралась домой.
Настя, который час? Спросил Звягинцев.
Вторые петухи уж отголосили.
Куда же вы ночью, бабушка Лукерья? Оставайтесь у нас до утра. Опасно ходить одной.
Мне бояться нечего. Волкам нападать на меня резона нет, больно худа, а итить надо. Ежели понадоблюсь кому, где искать?
Давайте я вас провожу, попытался приподняться Иван.
Э, мил человек, рановато гулять собрался, поваляйся денёк на лавке, наберись сил. Жена у тебя молодая, для неё силы прибереги, а мне не впервой, доберусь с божьей помощью.
А за то, что селу помогаешь, с волками безбоязненно воюешь, исполать табе!
Что за «исполать» Звягинцев не знал, но слово произнесено с явным уважением и утруждать себя расспросами  о его значении совсем не хотелось.
Лукерья ушла. Настя присела на лавку и, положив голову Ивана к себе на колени, тихонько покачивая, затянула грустную протяжную мелодию. Слова песни знакомы с детства, мелодия погружала в транс, он впадал в дрёму. Казалось, качают его вовсе и не Настины колени - это кибитка ныряет в снежные перемёты зимника. Ему тепло, лежитон укрытый бараньим тулупом, пурга заметает санный путь, колокольчик под дугой, захлёбываясь от страха, старается перекричать завыванье ветра и надрывно поёт Настиным голосом грустную песню о замёрзшем в степи ямщике.
Проспал Звягинцев часов до десяти, разбудили его громкие голоса в сенях, похоже, Настя не пускала в избу пришлых  людей.
Спит он! Лукерья сказывала – сон и покой для него лучшее лекарство. Приходите завтра!
Настя! Кто там? Подал голос Иван.
Дверь тут же отворилась, и в горницу вошли человек десять мужиков во главе со старостой.
Извиняй, Иван Егорыч! Прохор сказывал, отстрелил ты трёх волков, да и сам пострадал. Вот пришли убедиться, жив ли?
Типун вам на язык, Карп Савелич! возмутилась Настя. Нешто можно так говорить больному?
Не серчай, хозяюшка! Переживаем за твово муженька, больно ловок он, потерять опасаемся.
Ты, Иван Егорыч, коли чего надо – проси! Поможем всей деревней! Пока не встанешь наноги, всю мужицкую работу сельская община на себя берёт, лежи, выздоравливай ни об чем  не пекись.
Семье пропасть не дадим, не сумлевайся.
Карп Савелич, за визит и заботу,  поклон вам низкий, только зря вы утруждались, Лукерья сказывала, через день плясать буду.
Лукерьины слова да богу в уши! При больной руке плясать не мудрено. Выздоравливай! А ты, Настёна, коли надобность какая, сразу ко мне. Потолкавшись у двери, все вышли.
 Максим где?
С утра в работе. Конюшню вычистил, коней прогулял, теперь дерево пилит.
Позови его.
Пришел парнишка, сняв шапку, остановился у двери.
Максимилиан, вся надёжа на тебя, справишься ли?
Да как не справлюсь, окромя ступиц всё сделаю.
Ступицы заготовлены впрок, но как только встану, обучу работе на станке. Ты среднего брата приучай к своей работе.
С утра вместе со мной трудится, под моим присмотром размечает, пилит заготовки.
Коли освоишь ступицы, будешь получать два рубля в неделю да брат твой, при хорошей работе, рубль. Уже матери помощь ощутимая.
Низкий поклон вам, Иван Егорыч! Всё сделаем, не подведём.
Плечо у Звягинцева ещё болело, но пальцы на руке уже двигались.
Настя, ты зачем ночью ходила за Лукерьей? Это опасно.
А ежели  руки лишишься, это не опасно?
Что ж ты страсти неподъемные выдумываешь?
Ваня, собака иной раз покусает, травами отпаивают, а тут волк! Лучше уж Лукерью потревожить, нежели отца Алексия.
Звягинцев встал, побродил бесцельно по избе. Сидеть без дела – мука.
Настя, сделай мне перевязь из платка, руку уложу вдоль груди для покою.
Посидев у окна, стукнул в стекло, призывно махнул рукой Максимилиану.
Давай – ка сегодня преподам тебе первый урок по работе на токарном станке.
Садись на лавку, снимай зипун.
Основная деталь станка – станина. Изготовлена из чугуна, для прочности и устойчивости.
Внизу педаль, приводящая в движение маховик. Нажми на неё ногой.
Максим послушно надавил на педаль валенком.
Работать нужно или в сапогах, или в лаптях. Через валенок не чувствуешь  движение маховика и правильно распределить усилия стопы невозможно, быстро устанешь.
Заготовка зажимается в переднюю и заднюю бабку. Передняя неподвижная, а задняя подгоняется под размер заготовки и крепится винтом.
После установки заготовки, закрепляешь подручник и, подбирая нужные резцы, обрабатываешь деталь.
Это теоретическая часть обучения. Ты понял устройство станка?
Как не понять? Названия больно смешные – передняя бабка, задняя бабка. Отчего так?
Называли наши предки, задавать вопросы уж некому. Завтра приходи в лаптях, посажу за станок.
Ближе к обеду пришла Лукерья, разувшись у порога, засуетилась вокруг Ивана.
Осмотрела плечо, промыла принесенным травяным настоем ранки, смазала холодной с мороза мазью.
Всё хорошо, касатик! Ранки затянулись, не кровоточат. Потерпи пару денёчков, не нагружай руку. Опухоль спадёт, тогда уж и делай потихоньку лёгонькую работу. Главное, заражения никакого не произошло, с волчьих зубов яд в кровь не попал.
Да разве волк ядовит?
Э, мил человек, зверь лесной жрет, что ни попадя, иной раз на выпасе полоснет клыком корове ногу, пастухи прогонят злодея, а корова к ночи ходить уж не может. Коли вовремя не вымыть яд из раны – пропадёт кормилица.
Да ты не переживай, Настёна не поленилась, вовремя меня привела. Всё будет хорошо, только впредь осторожней с волками, больно уж лют и умён зверь, во всём лесу умнее его и не сыскать.
Пошептавшись ещё о чём - то с Настей, знахарка ушла.
Ваня, ты почему меня не взял с собой на отстрел волков?
Где ж это видано - женщина на охоте?
Графья завсегда своих женщин свитой по полям возят.
Звягинцев вспомнил фильм – Особенности национальной русской охоты.
Да, ты права, женщины дворян на охоте как зрители в театре. Что бы ты ночью увидела?
Ваня, я не маленькая девочка, не смотреть пошла бы – помочь.
Как?
Ты с вилами, похоже, у нас в деревне только и познакомился, а я с детства при них. На барщине днями из рук их не выпускала. Я волка проткну ловчее, нежели ты. Мне главное не испугаться, а при тебе я никого не боюсь.
А ведь Настя, пожалуй, права. Это с виду она худенькая. Рука у неё сильная, сама выносливая, подумал Звягинцев.
Да, девочка, на тебя можно положиться, только следующего раза не будет. Если я останусь без руки, мы с тобой погибнем от голода. Охотиться нужно из укрытия и стрелять одного зверя,  всю стаю за ночь не перестреляешь.
Значит, можно не переживать, из дома не уйдёшь?
Не уйду. Не за себя опасаюсь, тебя боюсь загубить своей охотой.
А коли опять во двор гости лесные повадятся?
Насест на берёзе устрою, постреляю разбойников сверху, только, думаю, не придут они в деревню боле. Зверь умный, на погибель свою добровольно не пойдёт.
На том и остановились, Настя успокоилась.
Два дня, как и велела Лукерья, Звягинцев за работу не брался, берёг руку, а на третий попробовал сесть за станок.  Плечо побаливало под нагрузкой, но Иван долго и не работал, потихоньку приучал руку к резцам.
В тревогах о больной руке, незаметно подошёл новый год. Деревня встретила его тихо, ни тебе наряженных ёлок, ни деда Мороза со Снегурочкой. Введённый царём Петром праздник простолюдинами широко не отмечался.
Народ и так гулял две недели, празднуя рождество и крещение. В ночь на первое января только сельская молодёжь, пользуясь ещё одной возможностью собраться вместе, бродила по единственной улице, устраивала игрища и распевала песни до третьих петухов.
Ваня, в Усмани Рождественская ярмарка нынче в воскресенье, ты обещал меня свозить за обновками, ежели рука не болит уже, давай съездим.
Сколько вёрст до Усмани?
Не меньше тридцати, часа четыре езды.
Коли обещал, едем. Я и свои дела подвяжу под поездку. Максимилиана возьму с собой, за лошадью присмотрит, пока мы отлучимся. Пойду, заберу  шкуры у Ксенофонта, закажу себе шубу из волчьего меха.
После обеда зашла соседка.
Что это вы потерялись, Аксинья Гавриловна? Всю неделю не захаживали?
Да я ить, Ваня, крепостная. Забыл поди? В графском имении трудовую повинность отрабатывала. Слышала о твоей хвори, да приходила поздно, а то и ночевала в имении, ходить по темноте три версты боязно. 
Заскучали по вам. Люди то мы не чужие, соседи как ни как, а вы, похоже – с глаз долой из сердца вон.
Не греши, Ваня, ежевечерне в молитвах тебя поминаю.
Не помогли молитвы, не уберегли меня от волка.
Кто знает, кто знает. Не будь молитв, может, и не ты одолел бы волка, а он тебя.
А ведь Аксинья, пожалуй, права, подумал Звягинцев, исход схватки не самый печальный.
Через день мы с Настей едим в Усмань, хочу взять с собой Максимилиана. Ты не против?
Отчего ж? Коли надо, бери парнишку.
Аксинья ушла, но вскоре вернулась.
Ваня, не возьмёшь ли Аглаю в поездку?  Брат рупь ей выделил.  Хочет девочка ленты да нитки цветные для вышивки присмотреть, а то и кофточку какую ни какую купить, невеста уж, а одеть на гулянье нечего.
Пусть едет, людей посмотрит, себя покажет, да и в городе, наверное, ещё не бывала?
Не приходилось. Незачем было ездить, да и не с кем.
Ты одень их потеплей, а еду не собирай, Настя заготовит всё.
Утром выехали по темноте. Дорогу Максим знал, погонял Ласточку уверенно. Мороз стоял крепкий, но не лютый. За Елизаровкой выехали на тракт и дальше двигались уж не одни, народу на ярмарку добиралось много.
Ярмарочная торговая площадь находилась в самом центре уездного городка. Лошадь с санями пришлось оставить на берегу замерзшей речки, за несколько улиц до торговых рядов.
Максим остался при лошади, а Звягинцев, Настя и Аглая пошли по улице в сторону людской толпы.
Настя, я с вами ходить по магазинам не буду. Аглаю не потеряй, а коли всё же расстанетесь, собирайтесь у саней. На всё про всё вам три часа.
Девушки ушли, а Звягинцев решил искать швейную мастерскую.
Не прошел ещё и половины улицы, увидел вывеску – Платье из меха и овчины.
Зашёл в торговый зал. У стоящего за прилавком молодого парня спросил
 - Могу ли заказать у вас пошив дохи из волчьих шкур?
- Ежели материал у вас есть, с превеликим удовольствием сошьём всё, что ни пожелаете - с.
 Провел Ивана в подсобку к мастеру закройщику.
Пожилой портной осмотрел шкуры, поцокал языком, похвалил мех.
Что хотите, милостивый сударь?
Шубу короткую, мехом наружу, для удобства езды верхом и шапку башкирскую с отворотом, прикрывающим шею от ветров. Сумеете ли?
Вейз мир!  Сумею ли я? Все норовят обидеть старого мастера! Если Яков не сможет пошить - кто сможет?
Знаете что, езжайте в Воронеж и найдите  предводителя губернского дворянства, уважаемого Никандра Ивановича Потапова или по крайности его жену Варвару Васильевну.
Зачем они мне?
Нет, поезжайте и спросите  -  Кто шил шубу их красавице дочери?
Езжайте и спросите! И что же ви думаете услышать себе в ответ?   Догадываетесь? Да, да! Лучшую шубу во всей губернии сшил старый добрый Яков Моисеевич. А ви спрашиваете, сумею ли я?  Ви меня обидели и за это я выполню ваш заказ всего лишь за семь целковых и уложусь в три дня.
Сколько стоит эта работа, Звягинцев не представлял, но сумма в семь рублей слух не резала, по карману не била и всё же он твёрдо произнёс – шесть!
Азохен вей! Я вижу, ко мне пожаловал серьёзный, деловой человек и к тому же не из здешних мест.  Пусть будет по вашему, пусть старый Яков разориться, пусть слух пойдёт по всему околотку о моей доброте – шесть с полтиной и ни копейкой  меньше, но за вашу настойчивость, пошью вам бесплатно из отходов шкур,тёплые рукавицы! И пусть плюют мне в след конкуренты, пусть грозят мне карами небесными, ради такого заказчика  я готов работать бесплатно!  А ви будете носить шубу сто лет и, может быть, помянёте Якова Моисеевича добрым словом. Несколько добрых слов стоят,  таки, потерянных мною денег.
Судя по многословию портного, Иван понимал, его разводят и всё же деньги  были небольшие. Ударили по рукам и договорились встретиться на следующей неделе в четверг.
Выйдя на улицу, направился в самый центр людского водоворота. На такой крупной торговой площадке он ещё не был, и посмотреть на привезенные со всего уезда товары народных умельцев ему было интересно.
Основную территорию ярмарки занимали прилавки с навесами от дождя и снега. Каждый ряд торговал определенным товаром.
Обжорныеряды - всевозможной снедью - пирогами, горячими щами, мясом, рыбой, птицей. Ряды шорников предлагали весь модельный ряд конской сбруи от хомутов до недоуздков и уздечек.
В кузнечном ряду торговали изделиями  из металла. Здесь было всё,что могут сотворить человеческие руки из неподатливого железа.
 Бондари выставили кадушки всех размеров и форм, ушаты, лохани, корыта. Деревянные поделки  изготовлены умело и с любовью.
Весь бондарный ряд можно было  перенести в двадцать первый век, и каждое изделие нашло  бы своего покупателя, особенно деревянные корыта. Иметь у себя дома прототип стиральной машины из сказки о золотой рыбке и злой старухе – прикольно.

Звягинцев не торопясь бродил меж рядов, любуясь красотой выставленных изделий. Уже собравшись возвращаться к саням, натолкнулся взглядом на мужика, торгующего мёдом.
Торговец, так же как и все вокруг, ничем не выделялся из толпы крестьян, приехавших на ярмарку. Большая окладистая борода, потрепанный полушубок, ноги в лаптях – обычный мужик, но что - то настолько знакомое промелькнуло в его лице, что Звягинцев вздрогнул. Причём он понимал, знакомство старое, не здешнее, тянется ещё с юности, прошедшей в другом времени.
 По возрасту крестьянин был ему ровесник, разве что на год - два старше.
Иван, ошеломленный, остановился у бадеек наполненных мёдом и завороженно смотрел на торговца, пытаясь найти объяснение своим ощущениям. Его толкали проходящие покупатели, а он не мог отвести взгляд от поразившего лица.
Сердце учащенно стучало. Разумом он понимал, встретить знакомого из будущего в прошлом невозможно и всё же жадно всматривалсяв незнакомца,  с наивной надеждой обрести своего современника в чужом, всё таки, для него девятнадцатом веке.
Что, милай, медку хочешь? Покупай бочонок, дёшево отдам. Бери липовый для здоровья или гречишный для вкуса, а то цветочный сбор купи. Ежели поставишь бочонок в тепле, запахами цветов летнего поля горница заиграет. Ночью проснёшься и не поймёшь, то ли на печи спишь, то ли в поле на стогу свежего сена.
Голос у пасечника был хриплый, совсем незнакомый.
Махнув рукой, мол, ничего не надо, Звягинцев пошел к выходу. Впечатление неожиданная встреча произвела сильное. Конечно же, знакомство с пасечником – глупость, но волна воспоминаний, накрывшая Ивана, расстроила невозможностью возвращения в своё время хотя бы на несколько часов.
Проходя мимо лавок с одеждой, прикупил для Аглаи две плисовые кофты, белую и голубую. Девочка приехала за три девять земель, а денег только на безделушки, пусть порадуется, да и негоже Насте хвастаться обновками, коли рядом бедная девушка.
Максимилиан сидел в санях один, женщины, очевидно, одинаковы во все времена, коли выпал случай побродить по магазинам, торопить себя не будут.
Ты перекусил, Максим?
Нет, лошадь напоил, овса в торбу подсыпал.
Ну,  пора и нам подкрепиться. Развязывай  мешок, будем обедать.
Пока ели жаренную рыбу и квашенную капусту, появились Настя с Аглаей. У Насти в руках были свёртки с покупками, девочка тоже несла пакет, очевидно, помогая своей старшей подруге. Лица девушек раскраснелись от быстрой ходьбы и светились радостью.
Поездка в город для жителей деревни – праздник, а уж попасть на ярмарку – двойное счастье.
Ну что, дамы, все ли лавки обошли, всё ли скупили?
Что ты, Ваня! И половины товара не посмотрели! Нам бы ещё часа два для похода.
Нет, красавицы, теперь уж в следующий раз. Время дорого, да и народ уже разъезжается, коней седлает. Пора выезжать и нам, как бы ночью с хозяевами леса не повстречаться, у них наверняка есть ко мне вопросы. Укладывайте покупки, укрывайтесь тулупом, есть будете в дороге.
Да мы пирогов  с рыбой уж отведали в чайной.
И то хорошо. Забирайтесь под тулуп.
Ваня, жарко!
Это вам после ходьбы жарко. Ложитесь и спите, во сне дорога короче.
Аглая, я купил тебе подарок, если не понравиться, не обессудь.
Достал  из кармана  полушубка  купленные кофты.
Ой, Иван Егорыч, мне ить Настёна подарила уж головной убор к свадьбе – кичку.
Настя дарит свои подарки, я свои, бери без стеснения и посмотри – нравятся ли?
Может быть дома, при матери Аглая и не решилась бы принять подарок, но здесь, на ярмарке, на ярком празднике жизни – как раз идолжны происходить чудеса.
Робко развернула кофты, раскрасневшееся от мороза лицо стало  пунцовым, очевидно, подарок пришелся по душе.
Али с цветом не угадал?  Спросил шутя.
А можно я одну кофту подарю сестре?
Как нельзя? Нужно. Ждёт, поди, твоего возвращения Софья, в окошко выглядывает.
Ну, коли, все дела решены, трогай Максим.
Застоявшаяся Ласточка легко тронула с места сани и, бодро помахивая хвостом, зашагала в обратный путь.
Девушки укрылись тёплым бараньим тулупом и, положив под головы пакеты с покупками, делились впечатлениями о ярмарке.
Домой приехали уже в сумерках. Аглая сразу же побежала домой, а Максимилиан ещё долго возился с Ласточкой, поил её, развешивал на крючьях сбрую.
Соседка, по просьбе Насти, весь день протапливала печь, поэтому изба встретила хозяев уютным теплом.
Настя, долгую  дорогу томившаяся желанием показать Ивану обновки, едва сбросив шубейку и валенки, принялась раскрывать привезенные пакеты и раскладывать покупки на кровати.
Здесь были и юбки разных цветов, и кофты тонкого шёлка, и пояса к понёве, и какие – то тесёмки, ленты, нитки.
Ну, что отвела душу, всё ли купила?
Что ты, Ваня!
Денег не хватило?
Нет, деньги остались, времени не хватило.
Мне в четверг возвращаться в город за шубой, коли нужно что ещё, заказывай.
Мне бы самой.
Тогда в следующий раз. На Чародее хочу поехать. Обернусь быстро, а с тобой поедем к следующей ярмарке.
Хорошо, Ванечка, буду ждать  праздника, А ты не в обиде за трату денег?
Что ты, глупая, разве не знаешь, что мужчины живут для своих любимых женщин и готовы сделать всё для их счастья?
Балуешь ты меня.
Звягинцев прижал женук груди и прошептал на ушко.
                Баловать, хочу тебя сегодня баловать.
                Весну могу тебе пожаловать
                Могу судьбу тебе пожаловать
                Что скажешь то и подарю!
Настя отстранилась от Ивана, глаза её наполнились  слезинками.
Ваня, от тебя опять искорки голубые отлетают!
В сенях хлопнула входная дверь, вошла Аксинья.

Здравствуйте, путешественники. Как поездка?
Аглаю  расспроси,  у неё впечатлений больше.
Уже соловьём заливается, подарки да покупки на лавке разложила, в себя от счастья прийти не может.  Спасибо тебе, Иван Егорыч, только зачем ты это делаешь? Всё в толк взять не могу.
Корысть имею. Умный человек сказал мне - Счастьем нужно делиться, коли сделаешь кого счастливым, твоё счастье не уменьшается, а становится ещё больше, вот я и делаю подарки, что бы счастьем всю избу заполнить.
Эх, Ваня, Ваня! Да из вашей избы и так счастье через край переливается.
Чудной ты человек! Где же делают таких?  Попасть бы в ту сторонку, отдохнуть душой.
Зачем тебе уходить в неведомые дали?  Приходи к нам, купайся в счастье, черпай ковшом, пей  взахлёб.
Чужого счастья не напьёшься, сколько ни пей. Захмелеть можно, только похмелье горькое.
Ладно, спасибо сказала, пойду, не буду вам мешать.
Настя стала примерять новую одежду.
Как, Ваня? Хорошо ли?
Девушка действительно была хороша, но после очередной примерки Иван обнял Настю и прошептал на ухо.
Во всех нарядах ты прекрасна, но всех красавиц ты милей, вовсе без кофт и сарафанов.
Ах ты, охальник,засмеялась Настя. Я стараюсь, прихорашиваюсь, а он вот чего удумал! Худа,  как весенний заяц, смотреть не на что, а он измывается! Гляди на кофты! Хороши ли?
Звягинцев подхватил девушку на руки и ойкнул от боли в плече.
Ваня, руку не перегружай!
Звягинцев опустил жену на кровать. Плечо не болело, но саднило ещё лёгкой болью.
Спать легли только после того, как Настя пересмотрела все свои покупки.
Похоже, впервые у неё появилась возможность купить то, на что лег её глаз. Если и покупалось что – то ранее, только по самой крайней нужде.
Настя счастливо сопела носиком возле уха мужа, шептала нежные слова и переспрашивала его мнение о какой либо вещи.
Звягинцев, как и все мужчины, совершенно равнодушно относился к женским нарядам но,не желая расстраивать жену, добросовестно расхваливал покупки.
Утром пришёл кузнец, принес деньги за очередную партию проданного товара. Выложив их на лавку, вытащил из кармана бумагу.
Вот, Ваня, просьба нашего оптовика, за неделю нужно изготовить каретные колёса по энтому рисунку.
Отличаются они от тележных размерами и аккуратностью обработки.
Звягинцев взял лист, посмотрел на рисунок. Размеры спиц и диаметр колёс помечены в пядях и  аршинах.
Сославшись на потерю памяти после удара головой, разобрался вместе с Прохором в числах.
Оказалось - ступица остаётся той же, что и у телеги, меняется только длина спиц и размер кружал  ободьев. 
Материал, какой пригоден?
Тот же, что и для всех колёс – клён.
Может быть из дуба изготовить?
Нет, тяжела будет карета, лишний вес – лошадям мука. Ты красиво их сделай. Фаску на спицах сними глубже, сопряжение с ободом плотней приладь.
Да ты, Прохор, обижаешь! Нешто тележные колёса  готовлю вкривь и вкось?
Да это я так, для острастки. Заказчик платит двадцать пять рублёв за четыре колеса. Это ежели понравиться работа, а коли брак найдёт, останутся изделия нам на память. Продать их будет некому.
Всю неделю Звягинцев усиленно работал, не нашёл даже времени съездить за своей шубой к портному, мало того – каретный заказ выполнить необходимо в срок, тележные колёса тоже готовить  нужно. В пятницу, собрав последнее изделие, повёз их Прохору.
Кузнец долго и внимательно осматривал каждое колесо, убедившись в прочности и аккуратности работы, расставил их вдоль стены кузни и, отойдя метров на пять, долго смотрел.
Во время всех действий кузнеца, Звягинцев спокойно стоял в сторонке. Работать он умел, трудился добросовестно и если уж сделал что – то не так, лучше, пожалуй,  и не сможет.
Молодец, Иван Егорыч! Такого мастера поискать ещё надо, да и станок твой лучший, точит дерево без сучка и задоринки. Шины мною заготовлены, завтра с утра установлю и опосля обеда выеду к заказчику. Вернусь только в понедельник к обеду, металл нужно прикупить, по приезду, сразу к тебе. Жди спокойно, от  такой красоты отказаться сложно, но ежели торговаться станет, как быть, опускать  цену, аль нет?
Торговли без уступок не бывает, прими решение самостоятельно.
Распрощались,  Иван сел в сани и дёрнул вожжи. Ласточка бодро засеменила по сельской улице.
Неделя выдалась  тяжёлой, Иван решил в субботу и воскресение устроить себе и помощнику выходные.
Во дворе распряг лошадь, поставил в конюшню.
Максим, отлучавшийся домой, запоздало показался во дворе и стал корить Звягинцева за возню с Ласточкой.
Нешто я бы не распряг? Отлучился - то на короткое время.
Ни чего страшного, мне не в тягость.  Потрудились мы с тобой хорошо, возьми свои два рубля и передай рубль Фёдору, помогал  всё неделю добросовестно.  Завтра отдыхайте.
Парнишка, похоже, расстроился.  Как отдыхать? Бока на печи отлёживать?
Завтра у нас банный день. Поспишь чуть дольше, а к обеду твои братья баньку протопят, отдохнём телом в тепле. Да и друзья у тебя поди есть, а то и подружка, навести их, нельзя же кроме работы ни чем не интересоваться.
Я всё же лошадей напою утром.
На том и расстались.
Пока шел к избе, размышлял,  когда лучше съездить за шубой, в воскресенье или в понедельник.
Ничего не решив вошёл в сени.
Настя, всю неделю старавшаяся не мешать работе, соскучилась по общению.
Ванечка, ну что, принял Прохор колёса?
Да Прохор - то принял, только не он деньги платит. Не переживай, коли не оплатят заказ, не разоримся.
Утром соседские мальчишки занялись баней.
Настя ещё спала, а Иван вышел во двор и, чуть было не столкнулся с пробегавшим Федотом.
Увидев Звягинцева, мальчик остановился, поклонился в пояс – Доброго вам здоровья, Иван Егорович, премного благодарен за деньги.
А я благодарю тебя за помощь. Баню затопили?
Тепло уж нагнали, воду в бочку носим.
Ну, беги, занимайся делами.
Пошёл в курятник, собрал яйца, покормил и напоил птицу. Вернулся в дом, Настя уж возилась у печи.
Садись, муж любимый, за стол, завтрак подам.
Дай - ка, девочка мне холодного молока и краюху хлеба, соскучился по домашнему вкусному молоку.
Да я тебе яичницу жарю, блины наладилась печь.
Отлично! Холодное молоко с горячими блинами – сказка. Готовь блины, а коли яйца  готовы, ставь на стол, не пропадать же добру.
Яичница ещё фыркала  горячим свиным жиром. Иван съел половину сковороды - подоспели первые блины. Не торопясь, любуясь через окошко чистым белым снегом, съел десяток, запивая горячее печёное  вкусным  холодным молоком.
Настя,  съезжу - ка я завтра на Чародее в город за своей шубой. Сидеть без дела весь день тяжко.
Не хочу тебя отпускать, но коли надо – езжай.
На том и поладили.
Ближе к обеду пошли в баню и не выходили из парной часа два. Утомленное напряженной работой тело отдыхало в зное берёзового пара. Нахлеставши друг друга веником, облились холодной водой. Настя ахала под каскадом ледяной воды и сразу же забиралась на верхний полок, в самое банное пекло - отогреваться. 
Одевались в предбаннике не спеша, шутили друг над другом, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Пока дошли до избы, слегка даже опьянели отчистого морозного воздуха. В горнице уселись чаёвничать и за неспешной беседой провели остаток дня.
Вечером пришла соседка. Благодарила за банное тепло.

Утром, в темноте оседлал Чародея и, не мешкая, выехал в дорогу. До леска ехал спокойным шагом, сосновый бор прошёл на рысях, а выскочив на большак, поехал уже не торопясь, не понукая коня.
В город прибыл часам к десяти. У лавки меховых изделий оставил Чародея у коновязи и вошёл в здание.
Приказчик, стоявший за прилавком, тут же пошел на встречу.
Звягинцев поздоровавшись, напомнил о своём заказе.
Как же – с, как же – с!  Ждали вас в четверг. Заказ готов, только портной нынче приболел, ежели недоработку какую найдёте, сегодня исправить не сможем.
За разговором принес доху, шапку и рукавицы.
Густой волчий мех даже на взгляд грел тело. Звягинцев, не одевая, осмотрел шубу. Подкладка из голубого шёлка с красным кантом по нижнему шву, делали одежду праздничной.
Звягинцев огорчился, заказывал - то он спецодежду для повседневной носки, а получил барский наряд. Жалко такую красоту губить, махая топором, да и негоже крестьянину одеваться не по чину. Хотя и волчьи шкуры добыты им самим и деньги на пошив заработаны честным трудом.
Примерил шубу, одел шапку и не захотел их боле снимать.
Отдал шесть с полтиной, взял в охапку свой старый полушубок и направился к выходу. У двери остановился – Передайте Якову Моисеевичу мою благодарность. Я обязательно к нему ещё заеду поблагодарить и заказать шубу для жены.
Как же-с, непременно передам.  Заходите, завсегда будем рады видеть и вас,  и вашу супругу.
Выйдя на улицу, бросил полушубок на седло Чародея и, взяв его под уздцы, пошел вдоль магазинов в сторону ярморочной площади.
У коробейника приобрел для Насти золой крестик. Решил – пусть порадуется, не избалованная подарками девушка.
 Проходя мимо ярморочной площади, вспомнил пчеловода. Посмотреть бы ещё раз на загадочного незнакомца, но торговые ряды пустовали, следующая ярмарка намечалась только на масленицу. 
Неспешно идя по улице, наткнулся взглядом на вывеску – Скобяные товары, амуниция, кирасы, сабли.
Ох ты! Как же раньше я не видел эту лавку?
Оружие, как огнестрельное, так и холодное было слабостью Звягинцева. Оставив коня жевать овёс у коновязи, вошёл в помещение.
Две трети торгового зала были заполнены всевозможным хозяйственным товаром.  Навесы для ворот и дверей лежали горками на полу, скребки для чистки лошадей, ножницами для стрижки овец, щеколды и запоры всякий прочий товар, необходимый в повседневной жизни, теснился на полках.  Только небольшой угол помещения, увешан защитными нагрудными кирасами и саблями.
Звягинцев замер, восхищенный красотой оружия.
Что угодно – с, господин хороший? Подскочил приказчик.
Звягинцев, с трудом оторвал взгляд от сабель, оглянулся, ища взглядом господина к которому обращался продавец, но в лавке никого не было.
Сообразил, господин – это он и есть.
Покажите мне сабли.
Приказчик разложил на прилавке десяток изделий, отличающихся друг от друга формой защитной дуги, высеченными на них рисунками и различным изгибом клинка.
Звягинцев подержал в руках каждую.  Все они, словно, вливались в ладонь и становились продолжением  руки. Хотелось тут же размахнуться и опробовать силу удара.
Цена этой красоты колебалась от трёх рублей до десяти.
Не выпуская из руки очередную саблю, спросил.
У кого нужно брать разрешение на покупку?
Приказчик удивленно вскинул брови.
Не понял, извольте уточнить вопрос.
Кто даёт разрешение на покупку холодного оружия? Полиция? Какой отдел?
Очевидно, вы, барин, шутите. Ежели я у полиции буду спрашивать разрешение на продажу своего товара - прогорю. На кой ляд мне или вам чьё – то разрешение, коли мы не разбойники и не душегубы. Я отдаю в казну налог с продаж и тем самым поддерживаю  Рассею - матушку, а содержать бездельника для выдачи бумаг не выгодно ни мне, ни царю - батюшке.
Не веря, Звягинцев уточнил - Я так же свободно могу купить пистолет?
А как же! Хотите посмотреть?  Есть наборы дуэльных пистолетов.
Покажите!  Чуть было не закричал Звягинцев.
Приказчик выложил на прилавок два деревянных плоских ящика красного дерева, украшенных красивой резьбой.
Слегка подрагивающими пальцами, Иван открыл оба и замер в восхищении. Это не оружие, это  произведение искусства!
Стволы и курки покрыты сплошной гравировкой, рукояти облицованы слоновой костью. Красный бархат упаковки превращал оружие в украшения.
Господи! Такой набор в двадцать первом веке стоит целое состояние!
Здесь же эта красота оценивалась в двадцать пять рублей. В кармане таких денег не было, поэтому, полюбовавшись пистолетами, попросил их убрать, но саблю за пять рублей, приобрел.
На всякий случай уточнил.
Я могу без опаски ходить с ней по улице? Прятать её не нужно?
Да вы, не иначе шутите, господин. Носите хоть десять сабель, токмо не размахивайте ими на улице. Вилы да коса в крепкой руке иной раз опаснее, нежели сабля, так что же, к каждому крестьянину околоточного ставить? Эдак всю государеву казну распылим на бездельников при погонах.
Чародей съел овёс и, похоже, с нетерпением ожидал отправления в обратный путь.
Иван приладил саблю к перемётной суме и, расстелив на седле полушубок, оседлал коня.
Выехав за город, достал из ножен саблю, полюбовался бронзовой гардой и, опустив клинок вдоль ноги вниз, ехал, чувствуя свою неуязвимость перед  любой опасностью. С мальчишеским задором мечтал о встрече с волками, представляя, как расправиться с опасным  зверем, осмелившимся приблизиться к нему на расстояние его вытянутой руки.  И, толи оружие в руке, толи его биологический компьютер – мозг, завершил заданный емунесколько дней назад поиск, но он вспомнил,  чьи глаза  видел на ярмарке. Воспоминание блеснуло вспышкой молнии.  От всплывшей в памяти картины Звягинцев едва не выпустил из руки сабельный эфес.
Во время службы в армии, на стрельбище, где он находился с прапорщиком, ежедневно, кроме суббот и воскресений, приезжала одна из рот полка. Так вот, в четвёртой роте, служил заместителем командира взвода, старший сержант – кубанский казак из станицы  Медведовской. Как звали сержанта, Иван не помнил, кроме стрельбища, встреч у них не было. Звягинцев был «дух», а сержант – «дед». Замкомвзвода  любил повторять армейскую поговорку -
Хохол без лычки, что справка без печати, но запомнил Иван его по другой причине.  После окончания стрельб сержант садился за стоящий в тени клёна стол и, достав из ножен штык – нож, быстро, быстро втыкал его между пальцами левой, лежащей на столе руки. Делал он это так быстро, что собиравшиеся вокруг него солдаты – кавказцы восхищенно цокали языками.
Однажды, во время очередного представления, приехавший неожиданно командир батальона, окликнул сержанта и тот, отвлекшись, ударил себя остриём штыка по указательному пальцу. Ударил сильно, чуть ли не отрубив его напрочь.
Палец военные медики сохранили, но первая фаланга не сгибалась и сержанта, от греха подальше, отправили в запас с первой же группой дембелей.
То, что пасечник, это его знакомый по армии, маловероятно, но попал же он, Звягинцев,  в прошлое, значит и ещё кто – то может оказаться здесь. Знать бы имя сержанта, можно было бы окликнуть его по имени, хотя, что в этом удивительного? Он, скорее всего, сохранил своё имя.
Сержант! Вот как надо его окликнуть, если не среагирует, значит, просто похожий человек.
Увлекшись предположениями, чуть было не развернул коня, но вовремя пришёл в себя.
Встретить продавца можно только на ярмарке.
Звягинцев решил – В следующий приезд он просто посмотрит на левую руку пасечника. Негнущийся палец – вот главная примета.
Пустил Чародея в галоп, пытаясь освободиться от взволновавших воспоминаний.
Домой приехал часа в три пополудни. Не открывая ворот, завёл коня во двор через калитку. Максимилиан, не глядя на выходной день, возился под навесом.
Не признал, Иван Егорыч! Думал  барин, не иначе, по ошибке забрёл, забирая поводья уздечки, произнёс парнишка. Больно уж шуба хороша.
Да что ж вы всё барин, да барин. Таких шуб по лесам не одна сотня бегает, не велика премудрость воспользоваться дарами природы. Стреляй серых, да шей шубы.
Оно может и так, только отобрать у волка шкуру, желающих мало.
На крыльцо, в накинутом на плечи полушубке, вышла Настя.
Ваня, неуж -то ты? А я разговор услышала, окошко дыханием оттаяла, гляжу, а признать не могу. Толи барин, толи татарин.
Иди в избу, не мёрзни.
Максимилиан, распряги коня, напои, брось в ясли сена.
Парнишка начал расстёгивать на Чародее седельные ремни.
Настя ждала Ивана у порога, помогла раздеться и, прильнув к Ивану, проговорила горячим шёпотом.
Соскучилась, словно целый век тебя не видела. Не оставляй боле меня одну.
Сам скучаю. Посмотри, что я тебе привёз.
Достал из кармана крестик и вложил в Настину ладонь.
Распахнув удивленно длинные ресницы, девушка завороженно смотрела на лежащий в своей ладони кусочек солнышка.
Мне?  Прошептала восхищенно.
Кому же ещё? Окромя тебя у меня нет никого на всём белом свете.
Настя полюбовалась ещё золотым украшением и протянула ладонь к Ивану.
Не возьму.
Звягинцев опешил.
Отчего же?
Есть у меня крестик, серебряный, самый лучший на свете и самый дорогой, ибо подарен он мне в трудную минутку моей жизни. Ежели не тот крестик, может и не было бы меня на белом свете.
Ах, ты чудо моё верное. Тот крестик я тебе подарил  и этот я же дарю. Бери.
Нет, Ваня, серебро твоё дарённое не только душу  мне греет, но и тело в мороз согревает, а от добра,  добра не ищут. Не возьму.
Ну, коли ты такая принципиальная, спрячь этот крестик, пусть он остаётся для нашего первенца и пусть это будет девочка, мамина помощница, такая же красивая, как и мама.
С лица Насти сошла улыбка, зажав в руке подарок, отошла к столу и присев на лавку, заплакала.
Ты чего, девочка? Чем невзначай я тебя обидел?
Настя, прикрыв ладошками глаза, молчала.
Звягинцев, присев рядом с плачущей женой, обнял за плечи.
Рассказывай, что за проблема приключилась в моё отсутствие? Я твою беду руками разведу.
Не разведёшь, Ванечка. Не говорила я тебе ни чего, да видно время пришло, не сегодня – завтра сам вопрос задашь и, глубоко вздохнув, словно собраласьнырнуть в воду, произнесла.
Зачать ребёнка не могу.
Как это не можешь? Что за глупость?!
Говорил возмущенно, а у самого всплывала таившаяся в глубине души тревога.
Три месяца прошло со времени венчания, каждый месяц он ждал взволнованного признания жены – У нас будет ребёнок. Ждал, но не тревожился. Они ещё не насытились друг другом. Им было хорошо вдвоём, и всё же, он жил надеждой.
Рассказывай, кто принёс тебе эту новость?
Да кто же мне принесёт, коли ни я сама? Все подружки рожали через девять месяцев после первой брачной ночи, а я уж чуть ли всю зиму хожу пустая. Скоро разговоры по селу пойдут.
Мне кажется, ты зря переживаешь. У моего одноклассника дети появились через шесть лет после свадьбы.
Утешил.
Может быть, поговорить с Лукерьей?
Э, Ваня! Не токмо говорила, но и смотрела она меня. Простуда застарелая, сызмальства ещё.
Не удивительно. Ходить всю зиму без нижнего белья, пользоваться в морозы уличным туалетом – без простуды не обойдёшься.
Давай поедем в город к врачу.
Нет, мужику показываться не стану, да и что может дохтур, коли знахарка сельская не сможет.
Так пусть лечит Лукерья!
Она и лечит. Настоями целебными моюсь, травы кипятком завариваю, пью.
Эх, к врачу бы тебя в двадцать первом веке, вмиг бы вылечили простуду, подумал Иван.
Коли лечишься, нечего и переживать. Лукерья надежду - то даёт?
Как же, многих излечила, имена поминала, только я тебе их не назову.
Да мне они к чему? Если знахарка обещает вылечить, к чему слёзы?
Ребятишек хочу. Иной раз так прижать к себе родную кровиночку хочется, что в груди сердце замирает.
Мы с тобой не грешники, господу наказывать нас не за что, нарожаем детишек не один десяток.
Настя впервые за время разговора улыбнулась.
Да ты уж, Ваня, разошёлся – не один десяток. Кто кормить-то их будет?
Мы и будем. Вначале ты, потом я. Грудь у тебя не малая, молока, поди, всем хватит?
Экий ты глупый. В деревнях кормилиц не нанимают, сами детишек выкармливают.
Вот и договорились. Лечись спокойно, коли Лукерья обещает вернуть здоровье. Торопиться нам некуда,  подождём.
Закончили разговор, вроде бы, успокоенные, но саднящая  заноза в душе у Звягинцева все же осталась.
На следующий день, к обеду появился кузнец.
Ну, Егорыч, пляши! Каретник колёса забрал без торга. Правда, долгонько рассматривал товар, очень уж ему хотелось найти причину для претензиев – не нашёл.
Расплатившись, похвалил. Заказ на ступицы увеличил. На следующей неделе подготовит заказ на колёса для фуры. Спрашивал – Не подведём ли?
С тобой не посоветовавшись, заверил – Исполним всё в срок. Надеюсь, ты не против?
Всё правильно сделал. У меня задумок много, деньги нужны.
Коли разговор зашёл о задумках, ответь на вопрос – В селе бают, мельницу задумал ты строить, верно ли?
Да есть такая мысль. Не только мельницу, но и пилораму.
Как это?
На досуге сядем, поясню.
Интересный ты мужик, Ваня. Возьми меня в долю. Лучшего помощника тебе во всей округе не найти.
Предложение интересное. Обдумаю и в случае согласия, оговорим условия, а пока рано на пустом месте огород городить.
Ладно, буду жить надеждой. Получи расчёт с продажи.
Прохор выложил на лавку бумажные и серебряные рубли. Горка получилась солидной, не зря трудились днями всю неделю.
Кузнец, попрощавшись, ушел.
Звягинцев пересчитал деньги, убрал серебряные монеты с глаз долой.
Девочка, держи на карманные расходы – протянул Насте десять рублей.
Господи, Ваня, что же ты меня искушаешь? У меня три рубля с прошлого раза ещё не потрачены, а ты мне снова деньги сулишь.
Настасья Филипповна, берите без пререканий. Слышали поговорку?  Дают - бери, бьют – беги. На масленицу ярмарка праздничная в городе, отвезу тебя за покупками, да и какие – то  деньги завсегда должны быть в кармане. Деньги – это свобода, свобода не только в поступках, но и в мыслях. Мечтай, фантазируй, загадывай желания, придумывай себе дело – всё сбудется, ибо мысль материальна.
Ой, Ваня, больно мудрено говоришь. Из всего сказанного только и поняла – деньги впредь нужно брать молча, что бы тебя не огорчать.
Поняла правильно, только знать должна,  для чего это делаю – вытравливаю из тебя холопскую натуру крепостной крестьянки. Запомни - ты не такая как все и впредь можешь спрашивать, не зачем деньги даю, а почему мало.
О, господи! Ты уж, муженёк любимый не превращай меня в злую старуху из сказки о золотой рыбке, коли так вести себя стану – останусь у разбитого корыта.
Живу рядом с тобой, Ванечка, и всё чаще вспоминаю слова соседки - Посмотреть бы, где делают таких, как ты. Какого ты роду - племени? Кто батюшка с матушкой?  Из каких таких чудесных краёв направил тебя  господь мне в радость и в утешение?
Подошла к Звягинцеву и, прижавшись  жарким телом, замерла в задумчивости, покорная и податливая.
Весь остаток зимы Звягинцев трудился не покладая рук, мало того,мастерил колёса - вырезал узоры на досках для оконных наличников, точил балясины, резал их вдоль продольной оси и,  собрав заготовки на полу, украшал точёным деревом. Закончив узоры, разукрасил их в белый и голубой цвет.
К началу марта наличники на три уличных окна были готовы. Выбрав солнечный денёк, вместе с Максимилианом начал устанавливать изделия.
Настя, всю зиму пристававшая с расспросами  об Ивановой задумке, увязалась было в помощники, но Звягинцев строго настрого запретил выходить во двор без его разрешения.
Провозились до обеда, хоть всё не раз было выверено, всё же слегка пришлось подравнивать стеновые брёвна.
Закончив работу, отошёл на другую сторону улицы, посмотрел на готовую работу издали.
Всю зиму он пестовал каждую доску в своих руках, знал  каждый сучок в дереве, казалось, удивить его было нечем, но посмотрев на окна, изумился.
Изба преобразилась. Небольшие, подслеповатые окошки широко распахнули реснички глаз. Ещё не старые бревна стен заиграли рубином,  не выжженной до конца солнцем, бронзой  смолы.

Резные узоры, разукрашенные яркой краской, превратили крестьянскую избу в сказочный терем, ещё не осевшая под набирающими тепло лучами, снежная шапка, прикрывшая серую солому крыши, и вовсе делали действительность не реально красивой.
Русская деревня начала девятнадцатого века,  не была избалована яркими красками. Мало того - нет времени и денег на изготовление украшений, никто не считал нужным тратиться на то, без чего можно прожить.
Подошел Максимилиан и, посмотрев на выполненную работу, восхищенно  ахнул.
Звягинцев хотел сделать свою задумку красивой, но результат превзошёл  ожидания.
Позвал Настю. Не давая взглянуть на окна, перевёл через дорогу и повернул лицом к избе.
Замерев от восхищения, Настя всматривалась в то, что видела на полу в избе неоднократно, но пол это одно, а распахнутые оконные глаза – другое.
Задохнувшись от восторга, бросилась  к Ивану на шею и, не глядя на присутствие Максимилиана, стала усыпать лицо поцелуями.
Парнишка смущённо отвернулся.
Звягинцев не очень настойчиво унимал Настю – Мы не одни, но реакцией был доволен - в работу вложил частичку своей души, да и для дальнейших заказов, производимое впечатление  важно.
Во второй половине дня стали приходить гости. Деревенским мужикам стоять без дела и глядеть на безделицу, неловко, поэтому приходили вроде с каким либо пустяшным вопросом, а бабы с вёдрами стояли под окнами без стеснения, обсуждая непригодность в хозяйстве оконных украшений.
Первый заказ поступил от сельского лавочника. Он пару, вроде невзначай, раз прошёлся мимо двора, затем подошёл к Ивану. Он самый богатый в деревне, такие украшения торговому делу ни к чему, но быть в родном селе на вторых ролях он не мог.
Принимай заказ, Иван Егорыч! Укрась мою избу и лавку  такой красотой, только с другим узором, а то избы покупатели попутают. Цену назови за работу.
Афанасий Яковлевич, заказ выполню, токмо о цене говорить не готов. Затраты не считал, для себя ведь делал. Давай вернемся к разговору чуть погодя, мало того деньги нужно в уме н сложить, материал заготовить да и время распределить, колёса ведь с Прохором ладим.
На том и расстались. Следом пришёл староста. Крепко пожали руки, чуть ли не обнялись, не чужой все же человек Карп Савелич, с него всё и началось в этом времени. Поговорили о том, о сём и всё же вывернули к оконным украшениям.
Не гоже мне в последних ходить, староста как ни как. Делай мне такие же.
Такие  делать не буду, но сделаю не хуже, может даже лучше.
На том расстались, прибежал меньший сын, за отцом- гонец прибыл от управляющего.
Появился кузнец Прохор, долго восхищенно рассматривал искусную  резьбу и тоже напросился с заказом.
Прохор Авдеич, тебе ли объяснять – запарка со временем. Из парней соседских хороших помощников сделаю, тогда и время для твоего заказа выделю.
Ударили по рукам, разошлись.
Звягинцев радовался, работа прибывала. Заказы должны пойти из соседних деревень, а это деньги, приближающие  строительство водяной пилорамы и мельницы.
При всей радостной суете, проблема с Настиным здоровьем, всё время сидела внутри и саднила незаживающей раной.
Нужно возвращаться в своё время. Одноклассник, работающий прорабом, как - то познакомил его с врачом – гинекологом. Врач оказался хорошим парнем, и они сдружились, иногда пересекались, помогая друг другу решать житейские вопросы.
Нужно попасть к Вадиму, не рассказывая о пересечении временного портала, предупредить о деревенской, неприспособленной к городской жизни жене и уговорить Настю пройти у него обследование и лечение.
Даже если бы выход в будущее  не был разрушен, объяснить Насте возможность перехода в другое время, очень сложная задача. Рассудок, неискушённый компьютерными играми, дающими теоретическую возможность путешествия по времени, может не вынести свалившейся на него информации.Ещё сложность - менты. Если его арестуют – Настя не выживет в чужом мире. Хорошо если она сумеет вернуться к себе в деревню, найдя в незнакомом лесу нужное место, но её могут и арестовать вместе с ним, для выяснения личности. Документов нет ни у него, ни у неё. А не дай бог, начнёт отвечать на вопросы следователя - Кто она и откуда? Тут же оформят направление в психиатрическую лечебницу закрытого типа.
Секлетея грозила Насте отправить меня в своё время, может быть, всё же стоит сходить к этой загадочной колдунье? Если уж она такая всесильная, пусть восстановит портал. Надежда на её помощь призрачная, но выхода нет, нужно идти.
Наивный человек, он считал, что все решения принимает самостоятельно, но это ведьма загоняла его в угол, и выход из него был единственный, подготовленный  ею же.
На завтра Звягинцев решил ехать в Ельцовку. Ночь спал плохо, тревожила предстоящая встреча. Утром оседлал Чародея и, сославшись на необходимость размять коня, вышелсо двора.
Ехал не торопясь, оттягивая встречу. В случае отказа в помощи,  возвращение к себе в будущее, а следовательно и квалифицированное лечение жены, станет невозможным.
Незаметно для себя оказался у двора Секлетеи. Привязал Чародея к плетню и, постучавшись в дверь, вошёл в избу. Маленькое подслеповатое окошко, не глядя на солнечный день, создавало в горнице полумрак.
Едва Звягинцев успел рассмотреть фигуру сорокалетней женщины, возившуюся у печи, как услышал скрипучий раздраженный голос.
Что людей от дела отрываешь, вопросами глупыми пытаешь? Нет здесь твоей потери, ищи там, где потерял! Пошёл прочь, пришелец из других времён!
Иван опешил. Он не то, что вопросов не задавал, рта  раскрыть не успел. Стоял в растерянности, не веря, что произнесённая фраза предназначена ему.
Женщина бросила к печке  рогач, которым доставала из огня чугунок  и, повернувшись кнежданному  гостю, гневно повторила.
Пошёл прочь!
Звягинцев, пятясь,  шарил рукой по стене, ища дверь. При всей его растерянности и желания как можно быстрее покинуть неприветливый дом, он не мог оторвать взгляд от лица ведьмы.
Его можно было бы назвать красивым. Правильные черты, большие чёрные глаза, чёрные волосы с гладкой прической, волевой  подбородок и совсем уж  неуместные на лице ведьмы – две милые ямочки на щеках.
Если бы не злые, вытянутые в тонкую ниточку губы, это была бы красивая, вполне приятная женщина, причём совсем не деревенского вида.
Гневный взгляд хозяйки, буквально  прожигал Ивана. Нащупав дверь, он вывалился на улицу.
Как садился на коня, как выехал из деревни, не помнил.  Очнулся  уже в дороге.
Бедняга Настя! Если уж он растерялся, каково было девушке в первый приход, да и другие её посещения, пожалуй, ни сколько не легче. Заставь его сейчас вернуться, пожалуй не нашёл в себе сил.
Ошеломлённый приёмом, забыл даже зачем ходил к колдунье. Приходя в себя, стал вспоминать услышанное. Память с трудом восстанавливала хронологию событий.
Вопрос он не успел задать, но главную фразу ведьмы вспомнил.
Нет здесь твоей потери, ищи там, где потерял!
Что бы это значило? Что он потерял, а главное где?
Не спутала ли его колдунья с кем - либо другим. Может, имя ей своё назвать нужно было?
Наверняка, Секлетея приняла его за кого – то другого, причем, тот другой,  бывал у неё уже и задавал ей вопросы, не понравившиеся колдунье.
Вот тебе и знаменитая ведьма! Зрение подвело беднягу. Коли глаза ослабли, чего же орать на посетителей, не выслушав просьбы?
Хоть возвращайся назад и доложись  ей по всей форме, кто ты и откуда.
Но сказала же она – Пришелец из других времён.
Не решившись вернуться, поехал домой, опечаленный утерей  надежды на возвращение в своё время.
Настя, встревоженная долгим отсутствием мужа, вышла на крыльцо, как только он въехал во двор.
Что так долго, Ваня?
Ехал не торопясь, отдыхал на вольном воздухе, приходил в себяпосле долгого сиденья за токарным станком.
У Насти было звериное чутьё на ложь. Не поверив его словам, тем не менее, успокоилась и  ушла в дом.
Ночью Иван не мог уснуть. Лежал, перебирая в памяти сказанные колдуньей слова и всё больше убеждался – Ошиблась Секлетея, не ему предназначалось сказанное. Не терял он ни чего в этом времени. Ему и терять - то нечего.  Пришел гол, как сокол.
Всю следующую неделю не мог выбросить из головы свой неудавшийся визит.
Настя, легко улавливающая любое изменение в  настроении, ненавязчиво пыталась узнать причину его задумчивости.
Звягинцев ссылался на усталость, но Настя всё внимательнее присматривалась к мужу, опасаясь,  не вспомнил ли он своё прошлое и не гнетёт ли его  тоска кручина по родным краям?
Приближалась  масленица. Пригретый лучами мартовского солнца снег осел и потерял свою искрящуюся белизну, а на пригорках и вовсе сошёл, оголив сырую, уставшую от долгого зимнего сна, землю.Воробьи, собравшись в стайки, шумно чирикали, радуясь окончанию голодного и холодного времени года.
Вороны, поодиночке выживавшие зимой, компаниями рассаживались на голых ветках берёз и противными скрипучими голосами приветствовали весну.
Берёзовая роща росла на другом берегу реки. Та самая роща, через которую Звягинцев пришёл в село.
Было это, вроде, вчера, но событий произошло столько, что иному хватило бы на всю жизнь.
Звягинцева, словно перелётную птицу, неудержимо потянуло к месту своего выхода в этот незнакомый, но уже дорогой его сердцу мир.
Оседлал Чародея и, буквально, взлетел в седло. Время, когда он неуверенно чувствовал себя верхом, прошло. Горяча коня, проехал сельской улицей  и по серому, уже ноздреватому льду перебрался через реку.Чародей легко поднимался в горку, лёгкий ветерок, студил, но уже не жёг щёки холодом. Незримое присутствие весны, пьянило голову.
Иван приближался к растущему теперь одиноко дубу и по мере приближения, волнение охватывало Звягинцева всё больше и больше. Так бывает, когда возвращаешься в места, где прошло твоё детство, кажется, стоит тебе переступить порог родной школы и навстречу выбегут твои одноклассники и друзья. Причём выглядеть они будут,  так же как и в те стародавние, залитые счастьем беспечности, школьные времена.
Спиленный дуб лежал прикрытый снежным покрывалом. Казалось, он прилёг отдохнуть, набраться сил и как только природа окончательно сбросит с себя зимние оковы, кряхтя, опираясь на руки – ветви, поднимется и встанет на своё исконное место.
Звягинцев ощутил бесконечную жалость к поверженному им великану, но что он мог в то время поделать? Спасал не только своё счастье, но и защищал этот наивный мир.
Спешился с коня, набросил на торчащий сук поводья уздечки и рукой очистил  ствол от снега. Проведя рукой по толстой, шероховатой дубовой коре, произнёс:
Извини меня, дружище!
Хотя, что значит, извини? Я убил тебя, и любые мои извинения не облегчат твою участь. Ты хотел жить, так же как и всё живое  мог прожить ещё много лет но, к сожалению, обстоятельства сложились так. Поступить иначе не предоставлялось возможным.
Возродить тебя  не могу, да и никто не сможет, но я могу продлить твою жизнь в твоих  детях.  Я найду прошлогодние жёлуди и выращу из них таких же могучих великанов,  как и ты. Буду ухаживать за ними словно за малыми  детьми. Вокруг твоих корней вырастет дубрава. Моему поступку прощенья нет и всё же, прошу тебя – прости!
Сапогом стал расчищать белый наст вокруг  ствола. Снега за зиму намело много, почти по самый верх среза пня и хотя снег уже просел, добирался до земли долго. Конечно, можно подождать ещё неделю другую, земля сама оголиться, но во - первых, оголодавшие  за зиму лесные свиньи, вмиг подберут остатки прошлогоднего урожая, а главное – ему очень хотелось успокоить свою совесть, помочь хоть чем – то, загубленному им исполину. Показались прелые прошлогодние листья. Сломав сухую ветку, стал ворошить листву. Прошёлся вдоль ствола и нашёл всего лишь один жёлудь. Прожорливые кабаны, добросовестно поработали осенью. Собираясь продолжить поиски с другой стороны лежащего дерева, остановился передохнуть.
 Весёлое  мартовское солнце выглянуло из – за тучки и залило берёзовую рощу ярким светом. Праздничные чувства переполняли Ивана. Весна, похоже, не только будила соки деревьев, но и будоражила человеческую кровь, пьяня, словно молодое вино.
Шагнул к пню и замер на полушаге, едва не вскрикнув от увиденного.
Между стволом росшего дуба и оставшимся обрубком  спиленного дерева, заискрилась под лучами солнца, знакомая, едва заметная, серебряная нить  -та,  через которую прошлым летом он попал в прошлое. Сеть короткая, всего лишь  сантиметров шестьдесят – высота оставшегося пня, пройти через неё в рост нельзя, но проползти вполне можно.
В голове всплыли слова ведьмы – Ищи там, где потерял!  Вот оказывается, что она имела в виду!
Звягинцев, опасаясь, что увиденное всего лишь игра воображения, опустился на колени и осторожно поднёс ладонь к переливающейся жидким серебром, поверхности. Сердечные удары,  звучали набатом в ушных перепонках. Замер. Ладонь подрагивала от напряжения. Нерешительно прикоснулся, кончиками пальцев к серебряному туману, пальцы легко прошла сквозь пелену и скрылись по ту сторону временного портала.
                Конец второй  книги.
  Геленджик. 26 – 12- 2019г.    Кривонос Н. Ф.