Письмо маме

Мам, тебе сегодня, 12го, исполнилось бы 80.
 Бы.
Если бы ты не улетела от нас так рано в 2011м. Тоже в марте. Пришла в марте и ушла в марте. Весенняя ты моя птаха.

    Ты была удивительной мамой, очень необычной в сравнении с остальными.
Помнишь, как ты в который раз говорила мне заговорщическим тоном: "А давай ты сегодня не пойдёшь в школу, и мы пойдём за реку, в лес, кататься с горок, есть драники на поваленной берёзе?...я уже и чай в термосе заварила, сейчас драники постряпаю...а?"
И мы шли через замёрзшую Томь на ту сторону реки, к берёзовой роще и сосновому бору, и катались на целлофановых пакетах с горок, ели самые вкусные в мире драники, запивая горячим чаем.

 А как мы с тобой запоем читали книги, притаскивая их постоянно стопками из всех окрестных библиотек, тут же меняясь, читая и свои, и не свои. Ты никогда не запрещала мне читать взрослую литературу, и я классу к 6му перечитала уже всю русскую и французскую классику, и не только.
Ты не запрещала мне читать за едой, ты сидела рядом и тоже ела непременно с книжкой.

    Ты вообще ничего мне не запрещала и ни в чём не ограничивала. Я не про еду и одежду. Тут я как раз до сих пор не понимаю, как ты умудрилась вырастить нас с сестрой на скудные алименты и маленькую зарплату.
Я про другое. Ты не ограничивала меня в моих увлечениях. А, наоборот, поддерживала во всём, помогала, так живо и искренне интересовалась моими увлечениями и занятиями. Наверное, именно поэтому я выросла таким мультиувлечённым человеком, очень люблю все свои многочисленные хобби и несу их через всю жизнь, не боясь учиться новому .
Тебе нравится рисовать? Да, давай ты будешь ходить в художку.
Бассейн, вокальный ансамбль, муз.группа, танцы - пожалуйста!
Танцы...как ты восхищалась: "как же красиво ты танцуешь!", и старалась повторять, учить за мной движения.
Ты включала пластинки с танцевальными песнями, и мы танцевали, танцевали.

  А помнишь, соседи продавали ненужное им пианино, и я в свои 12 лет возжелала научиться играть.
Я не знаю, как, но ты купила его. И я научилась, сама. И ты всегда гордилась, когда я играла. Особенно, Лунную сонату в моём исполнении любила.
А в 13 я приехала из пионерлагеря, влюблённая в гитару. И ты ведь нашла мне где-то гитару.
Я тогда стёрла пальцы в кровь, но через месяц я играла и пела. А ты снова гордилась мной и восхищалась. И даже показывала, что тоже умеешь играть одну песню. Ты старательно щипала одним пальцем струны и пела что-то про васильки. Это тебе так шло. У тебя были васильковые глаза. А я смотрела на тебя своими зелёными папкиными глазами и улыбалась.

А как ты красиво пела! Твой голос был так похож на голос Анны Герман, а когда ты пела её песни, сходство было особенно поразительным. Как жаль, что твоя любимая песня "Дурманом сладким веяло, когда цвели сады" стала для тебя такой пророческой...

   А еще мы с тобой постоянно в тёплое время гоняли на велосипедах. Знаешь, мне кажется, если бы ты дожила до этих дней, ты и сейчас носилась бы на велике, такая же тонкая и звонкая, с девичьей талией и грудью, с шикарной густой гривой (спасибо, что передала всё это по наследству).

  А еще мы гуляли. И ты шла, обязательно прыгая в попавшиеся по дороге "классики" на асфальте, или забиралась на бордюр и шла,  хихикая, стараясь не свалиться с него.
А серьёзная 10-летняя я иногда гундела, будучи не в настроении: "Ну что ты за мама, как девчонка себя ведёшь".
А ты, почти уже сорокалетняя, беспечно смеялась и отмахивалась: "А ну вас, рабы приличий!" и дальше бежала по бордюру.

    Ты была вечным жаворонком, вставала с птицами и не могла дождаться, когда же мы уже проснёмся. Тебе нужно было распахнуть шторы и форточки, чтобы впустить в дом солнце и свежий воздух. А я, урождённая сова,  набегавшись в прямом или переносном смысле всю ночь по своим мирам, ворчала, что я намерена дрыхнуть ещё.

   Наша квартира тоже была необычной благодаря тебе. Ты обожала перестановки и перемены, и нередко затевала их , то перетаскивая мебель, то начиная белить и красить всю детскую в жёлтый, кухню в зелёный, а зал в сиреневый, радостно объявляя нам : "Здесь у нас будет утро, в кухне день, а в зале вечер!"
   И стряпать ты любила, вечно мы что-то с тобой сочиняли - печеньки, пироженки, смешные тортики, на которых мы что-то рисовали, крася крем в разные цвета свеклой, морковкой и даже зелёнкой, за неимением красителей.

    Ты никогда не наказывала нас, даже если стоило , не умела долго злиться и обижаться. Ты всегда нам доверяла и относилась к нам не как к детям, а как к взрослым личностям, цельным интересным душам. Это касалось и всех наших подружек, которых мы постоянно приводили домой, нередко ещё и с ночёвкой. Наш дом всегда был полон детьми, и ты вместе с подружками нас ещё и к бабушке с ночёвкой таскала. И всех любила, как своих, интересовалась жизнью каждого.

    Пишу о тебе и с удивлением так во многом узнаю себя. Как много ты мне дала, как во многом я на тебя похожа душой. Мои дети тоже не раз говорили мне, что им досталась очень необычная мама.

   А еще ты была очень необычной бабушкой. Ты так же подговаривала моих детей удрать куда-нибудь на природу с твоими пирожками и драниками, и вы удирали, порой втайне от меня. Ты выпрашивала их к себе с ночевкой, снимала им матрас со своей кровати, и они часами скакали на нём, как на батуте.
Ты приходила к нам, сияющая, с двумя сосульками в руках и протягивала их моим детям: "На-те, хрустите, они такие вкусные!"  Чем вызывала обморок у второй бабушки, требующей греть детям даже йогурт из холодильника.
Ты была вечной девчонкой, свободной искренней душой, обожала природу, смотрела на мир широко распахнутыми глазами и душой...

Наверное, поэтому тебе было так тесно в этом взрослом сложном мире, полном условностей и проблем. И, наверное, поэтому ты так рано улетела от нас.
   Но я верю, что там ты обязательно в светлом мире. И ты летаешь там, счастливая и свободная. И всё равно молишься за нас, как и раньше здесь, на земле.
Я видела это сегодня в твоих глазах, на фото на твоём памятнике.
  С земным днём рождения, моя Светлая. Спасибо, что ты моя мама.