Введение.
Доброго времени суток, товарищи. С вами снова в эфире я, капитан спецназа в отставке Ломов Сергей Валерьевич 1975 года рождения. Коренной Оренбуржец. Характер: авантюрный, уравновешенный, спокойный, дружелюбный, весёлый. Обладаю обострённым чувством справедливости. Образование: полное среднее (закончил одиннадцать классов общеобразовательной школы); четвёртый курс архитектурного факультета. По семейным обстоятельствам был вынужден просрочить платёж за последний год обучения и был отчислен перед получением диплома. Потом из-за несчастной любви пошёл играть в казино к рэкетиру Смирнову, но проиграл. Прячась от Смирнова, пошёл служить в армию сначала на два года, а потом перевёлся в спецназ "ФСБ" к полковнику Щепкину, отрабатывая его помощь в аресте Смирнова.
Описание внешности: широкоплечий, коротко стриженый, тёмно-русый мужик славянской внешности крепкого телосложения лет 35 с седыми висками, большими серыми глазами, косым шрамом на левой щеке и тонкими губами. Под рубашкой я тщательно прятал косой шрам, идущий вниз от правого плеча, оставленный когтями гуманоидного вампира Николая. Но об этом я уже писал в рассказе под названием: "игра в прятки с вампиром".
Чтобы легче представить мой облик, найдите фотографию актёра Роман Курцын. Если Курцын, конечно, не против, чтобы я сделал персонажа, похожим на него.
Все события, имена и фамилии вымышлены, а совпадения случайны. Пока я не определился с темой этого рассказа, оставлю название "Улика из прошлого". А там по ходу повествования разберусь.
Извините за корявое описание природы. Чат бот косноязычный попался.
Глава 1. Тайная встреча.
Март 2006-го в Оренбурге выдался капризным. Снег, уставший от зимней власти, неохотно уступал место робкому солнцу. Днём, если солнечным лучам удавалось пробиться сквозь пелену облаков, город оттаивал, звеня капелью и обнажая грязные проталины. Ветер, пропитанный сыростью и предчувствием весны, гулял по улицам, завывая в водосточных трубах и теребя бумажные афиши. К вечеру, когда светило пряталось за горизонт, температура воздуха резко падала. На тротуарах появлялась предательская корка льда, заставляя прохожих скользить и балансировать. Ночи были тихими и морозными, звезды мерцали в черном небе, словно осколки разбитого зеркала. В атмосфере ощущалось приближение весны, но зима еще крепко держалась за свои позиции, устраивая городу небольшие, но неприятные сюрпризы в виде мокрого снега или ледяного дождя. И все же, сквозь серый пейзаж пробивались первые признаки новой жизни: набухшие почки на деревьях, робкий щебет птиц и легкое, едва уловимое ощущение надежды.
Интерьер кафе "Уютный уголок", расположенный на пересечении проспекта Дзержинского и Рыбаковской улицы, сочетал в себе элементы современности и уютного домашнего стиля. Светлые стены украшены милыми пейзажами и натюрмортами. Деревянные столы, покрытые белоснежной скатертью, располагались на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы создать приватную обстановку для беседы. На столах стояли небольшие вазы с живыми благоухающими цветами.
У окна справа от двери сидел за столом невысокий, худощавый, гибкий юноша спортивного телосложения как у Брюса Ли, что-то увлечённо печатал в смартфоне и пил кофе. Его жгуче-чёрные волосы аккуратно подстрижены; черты лица правильные, но слегка монголоидные: выразительные скулы, высокий лоб, чётко очерченный подбородок. Миндалевидные глаза карие; кожа слегка оливкового оттенка. Не всегда успевает побриться из-за плотного рабочего графика. Поэтому трёх дневная щетина придаёт брутальный вид. Национальность (предположительно) казах. Стиль одежды: строгий деловой костюм с белой отутюженной рубашкой и галстуком (либо без него). Или смокинг на худой конец.
Перед ним за соседним столиком спиной к нему расположился невысокий, круглолицый толстяк с моржовыми усами, ёжиком каштановых волос, обрамляющих маленький островок лысины на макушке, и хитрющими карими глазами. На вид джентльмену было около пятидесяти пяти лет. На нём надет скромный твидовый пиджак серого цвета; брюки из того же материала и лакированные ботинки. Напротив него лицом к Вадиму Малышеву сидел я и спокойно пил кофе. Хотя и знал, что три чашки бодрящего напитка в сутки уже перебор. Наклонившись ко мне, полковник "УПСМ" Щепкин монотонным голосом меня отчитывал, как первоклассника:
- Серёга, зачем ты в заброшенной в девяностые годы гостинице кровью главы автоугонщиков Ибрагима Мирзоева символ "А"? Покойный капитан спецназа "Альфа" Борисов ставил такую же метку в зданиях, где совершили заказные политические убийства.
- Хотел произвести зловещий эффект на других мафиози, - с задумчивым вздохом отозвался я, - типа: я тебя видел, товарищ бандит.
- Серёга, ты идиот? - шёпотом напустился на меня Щепкин, сверля пристальным взглядом моё лицо и продолжил: - Так вот, из-за твоей глупости в моё подразделение прибыла комиссия из министерства обороны. Эти чёртовы бюрократы уже месяц сидят в моём кабинете и проверяют каждое дело, которое я вёл, под микроскопом. Если уж у тебя такая гипертрофированная тяга к дешёвому позёрству, то иди в цирк выступать рыжим клоуном, а не в разведку.
- Виноват, товарищ полковник, - я снова вздохнул.
Комбриг Щепкин обладал удивительной особенностью характера: чем сильнее он злился, тем тише и спокойнее говорил. От этого у любого собеседника на лбу проступала паническая испарина. Поправив ёжик волос правой рукой, Борис Борисович продолжил:
- Ты не задумывался о том, почему западные бульварные газетёнки панически трубят о русском следе?
С лёгким прищуром я слегка наклонив голову, пытаясь уловить каждое слово комбригa, но на лице уже проскользнула искра любопытства. Однако, с каждым новым утверждением Щепкина, моё удивление нарастало: тонкие брови сошлись на переносице, а кожа вокруг глаз покрылась морщинами. Это чувство постепенно переросло в замешательство. Я сосредоточенно принялся искать ответы в голове, но не обнаружив их, возразил, стараясь казаться спокойным и сосредоточенным:
- Мне это не известно, товарищ комбриг.
Щепкин вынул телефон и показал мне на экране снимок куста, подстриженного в виде буквы "А", рядом с отелем в городе Солсбери в Англии, где ядом "новичок" отравили известного русского разведчика -диссидента.
- Как тебе это?
Я ошарашенно округлил глаза:
- В официальной криминальной телевизионной сводке этого не было.
- И не будет. Это информация не для широкой публики, - Борис Борисович усмехнулся уголками губ и уточнил: - А ты не задумывался над тем, почему опальный блогер Том Харди, поливавший грязью в заказных репортажах русских солдат и прилетевший в Москву из Нью-Йорка собирать информацию для новой публикации, погиб именно в Архитектурном переулке, а не где-то ещё?
- Никак нет. Мне это не известно, - признался я, положив подбородок в левую ладонь и внимательно посмотрел на собеседника.
Пролистнув изображение на глянцевом экране смартфона, Щепкин показал мне следующий кадр: в одноэтажном строении, стены которого построены из глиняных кирпичей, на кровати лежал высохший, как верблюжья колючка, араб неопределённого возраста. Из-под его тюрбана выбивались седые всклокоченные волосы. На небритом лице с выпученными глазами с полопавшимися капиллярами и приоткрытым ртом застыла гримаса ужаса. Такой эффект достигался при использовании удушающего приёма под названием "поцелуй дракона", когда пятыми пальцами обеих рук синхронно зажимают сонную артерию за ушами.
- Узнаёшь? - поинтересовался офицер, ткнув пальцем в экран.
- Это глава международной террористической ячейки по имени Назир ибн Аль Рашид Насрулла. И, судя по всему, он мёртв.
- Правильно, - одобрил Щепкин, - что ещё ты видишь на снимке?
- В углу между тумбочкой и кроватью прикладом вниз стоит автомат. А из вены преступника тянется прозрачная трубка капельницы, - сообщил я, не понимая, к чему он ведёт.
- Уже теплее, - кивнул полковник, - а ещё?
- Шланг капельницы скручен в какой-то необычный вензель, напоминающий заглавную букву "А", - задумчиво произнёс я.
- Бинго! - свистящим шёпотом воскликнул собеседник и перелистнул страницу на смартфоне.
Теперь я увидел монастырскую комнату по виду напоминающую келью. Обстановка спартанская: слева от кровати шкаф с книгами религиозного содержания; окно; рядом с ним стоит деревянный стол и два стула. Справа от кровати сундук, накрытый пуховым платком. На кровати на спине лежит интеллигентного вида невысокий европеец с аккуратно подстриженной рыжеватой бородкой и ухоженными усами. Одет он в католическую рясу. На груди лежит раскрытая библия. Руки держат страницы. Всё выглядит так, будто священник заснул. На одной из книжных полок в шкафу, соприкасаясь вершинами друг с другом, примостились два массивных талмуда. А между ними поперёк лежал на полке тонюсенький справочник. А издали эта конструкция вновь напомнила мне знакомый символ "А".
- Очуметь! А понтифика-то за что?! - ошарашенно воскликнул я, выпучив и без того большие, серые глаза.
- Значит, есть за что, - хитро усмехнулся в моржовые усы круглолицый толстяк и убрал смартфон в карман пиджака. А затем напомнил: - ты рангом не вышел, Серёга, чтобы это знать.
- А почему же другие люди не замечают таких совпадений со знаками? - поинтересовался я.
- Кто ищет, тот всегда найдёт, - загадочно парировал Щепкин, не желая отвечать на этот вопрос.
- Ну, прямо полдень сюрпризов какой-то, - задумчиво заявил я и почесал гладко выбритый подбородок левой рукой.
Усмехнувшись в моржовые усы, офицер снизошёл до объяснения:
- Твой ныне покойный командир Борисов на протяжении четырнадцати лет действительно метил территорию, где совершил заказные убийства, литерой "А", означавшей "архитектор". А со смертью последней группы я надеялся, что нездоровый ажиотаж вокруг этой темы пройдёт, уляжется. Но тут появился ты и всё испортил. Чтобы тебя спасти от преследования сторонников нарко барыги Аль-Ансари, в 2004 году я приложил титанические усилия для того, чтобы отряд капитана Борисова признали полностью погибшим в "Гамсутле" и вычеркнули твоё имя из списка участников. Какого хрена ты там убил и ограбил мафиози Хаттаба? Этим ты опозорил честь мундира краповых беретов, Серёга. Я понимаю, что у тебя с этим джентльменом в смокинге были свои счёты. Ты имел на это моральное право. Не спорю. Поэтому и не вмешивался. Ты не думай, что мне жалко Хаттаба. Я сам за ребят хотел отомстить. Но ты меня опередил. Но твои действия ложатся тенью на мою репутацию и на весь мой отдел в целом. Если у тебя так чесались руки убить Ибрагима Мирзоева в современной жизни, то мог бы просто воткнуть ему топор в спину без всяких там символов. Как в анекдоте: "зашёл Штирлиц в кабинет к Мюллеру и обнаружил труп нациста, лежащий возле стола лицом вниз с топором между лопаток. "Отравился, бедолага", - сочувственно подумал русский разведчик, глядя на поверженного врага".
Я не удержался от усмешки.
- Я сказал что-то смешное? - насупился Щепкин.
В его тоне звучал металл.
- Никак нет, товарищ полковник, - стараясь сохранить внешнее хладнокровие, возразил я. Хотя по спине уже бегал табун мурашек.
А Щепкин продолжил свистящим шёпотом:
- На банду Мирзоевых мне тоже наплевать. Эти выродки заслужили свою участь. Но какого беса ты залез в кабинет к Петкину в убойном отделе и нарисовал ему на стене чёрным маркером букву "А"?
Я вздохнул :
- Хотел Петкина напугать. Типа: "Коля, ходи и оглядывайся".
- Твой Петкин и без тебя боится собственной тени, - досадливо поморщился Щепкин и подвёл итог: - ещё один твой косяк с символизмом, и я с тобой разговаривать не стану, а поступлю, как со Скрипалём. Короче, я тебя предупредил. А ты услышал. Возвращаться к этой теме не стану.
И уточнил:
- Усёк?
- Так точно, товарищ полковник, - сдавленным шёпотом подтвердил я и левым рукавом пиджака вытер бисер пота со лба.
- Теперь о главном. В связи с гибелью банды Мирзоевых и прошлогодним арестом наркобарыги Смирнова криминогенная обстановка в городе ухудшилась. Начался предсказуемый передел сфер влияния. Срочно нужен новый отряд "архитекторов". Сможешь их обучить? Официальный приказ я отдать не могу, чтобы не навлечь на себя подозрения. Ограничусь лишь устным уведомлением.
- Да. Есть несколько подходящих по физическим параметрам спортсменов. Не волнуйтесь, Борис Борисович. Я справлюсь. Хотя и нет опыта армейского инструктора, - успокоил я комбрига и пояснил: - Постараюсь их обучить своему ремеслу. Сколько времени вы мне даёте?
- Три месяца, ну максимум четыре, - ответил усатый толстяк.
- С двумя выходными или без них? - уточнил Ломов.
- Без выходных, - сказал Щепкин и пояснил: - официально у меня нет полномочий восстановить нашу группу после инцидента в "Гамсутле". В Москве всё управление прогнило сверху донизу. Информация об "архитекторах" обязательно попадёт не в те руки. Но эти бравые ребята нужны Родине, народу.
Я понимающе кивнул. Попрощавшись за руку с толстяком, я остался в кафе и заказал двести граммов водки, которые залпом выпил, и салат, которым закусил алкоголь. А полковник вышел.
Услышав знакомое слово, Вадим Малышев заволновался, как школьник, которого обещали отвезти на интересный спектакль, о котором давно мечтал. Его сосредоточенный хмурый взгляд сочетал в себе гамму эмоций. С одной стороны он был шокирован до глубины души тем, что стал случайным свидетелем беседы заказчика убийств оправданных судом присяжных рецидивистов, а с другой искренне обрадовался встрече с настоящим спецназовцем по кличке "архитектор". В отличие от полковника танковой гвардии Соловьёва, я действительно служил ликвидатором в гос безопасности и продолжает служить вопреки отставке по ранению. Малышев не тешил себя напрасной надеждой, что я или Щепкин не убьём его, как опасного свидетеля, который может дать против них показания. С другой стороны Вадим подсознательно хотел присоединиться к отряду "Альфа", чтобы пресекать на корню такие ситуации, в одной из которых в Северодвинске погибла его приёмная дочь Настя от руки пьяного зека Иванова, её отца.
Случайно обернувшись, я заметил казаха за соседним столиком. Но не стал ругаться за то, что Вадим подслушал мой секретный разговор с наставником, а приветливо улыбнулся другу и махнул рукой, приглашая присоединиться. Вадим пересел за мой столик. Я пожал ему руку. При этом мои веки задрожали; уголки губ конвульсивно задёргались; пальцы стали подрагивать. Перед внутренним взором в моей голове пронеслась короткометражным фильмом личная трагедия Вадима Малышева. От сострадания к дугу на глазах выступили слёзы, когда я разомкнул веки. Захотелось лететь в Северодвинск и придушить пьяницу Иванова, отомстив за душевную боль азиата. Но уголовнику Иванову несказанно повезло. К тому моменту, когда я узнал о нём, злодей уже был мёртв. Его убил Вадим из самообороны.
- Ну что ж. Бывает и такое. Не грусти, Вадим Сергеевич, - попытался утешить я утешить друга и нараспев произнёс: - Всё пройдёт: и печаль, и радость. Лишь о том, что всё пройдёт, вспоминать не надо.
- В смысле? Ты о чём? - удивился азиат.
Вадим ещё не знал о приобретённой мной способности видеть прошлое собеседника через рукопожатие.
- Проехали. Не бери в голову, ефрейтор-танкист, - отмахнулся я с деланным равнодушием и вытер носовым платком слёзы.
- Как узнал, что я ефрейтор бронетанковых войск в запасе? - опешил я, - кто тебе рассказал?
Я загадочно улыбнулся, поднял вверх указательный палец на левой руке и возразил:
- Секрет. Много будешь знать, Вадим Сергеевич, скоро состаришься и седым пойдёшь домой.
- От чего ты плачешь? Я тебя чем-то обидел? - пытался Малышев быть вежливым.
- У меня конъюнктивит. Не бери в голову. На тренировке пыль в глаза занёс. Не бери в голову, - отмахнулся я и нерешительно начал, тщательно подбирая слова: - понимаешь, Вадим, тут такое дело...
- Я всё слышал. Не факт, что получится, но готов попробовать, - перебил меня азиат.
- Тем лучше, - хмыкнул я, оставляя деньги на столике, и вышел во двор.
Весеннее небо 2006 года затянуто тяжёлыми серыми, предгрозовыми облаками, сквозь которые с трудом пробивается тусклый солнечный свет.
На улицах стоит лёгкий туман, придающий городу загадочный и немного меланхоличный вид. Комья грязно-коричневого снега хаотично покрывают сырую от бесчисленных дождей землю. В глубоких лужах отражаются свинцовые облака. Дождь непрерывно моросит, создавая сырость и прохладу. Капли воды стекают по окнам домов и витринам магазинов. Люди, одетые в тёплые пуховики, вязанные шапки и валенки, прячась за открытыми зонтами или капюшонами, уныло бредут куда-то по их делам. Городские улицы Оренбурга кажутся пустынными, несмотря на привычную суету. Люди стараются избежать длительных прогулок под непрекращающимся проливным дождём.
Пронизывающий до кости ветер шелестит голыми верхушками деревьев и с протяжным свистом проносится между зданиями. Воздух заполнен озоном, выхлопными газами проезжающих мимо автомобилей вперемешку с ароматом свежей выпечки и кофе из ближайшей закусочной. Этот хмурый осенний день создаёт особое настроение - тихую грусть и сонливость, располагая к размышлению о прошедшем лете, ожиданию зимы и переосмыслению разных бытовых ситуаций.
На заброшенной в 1998 году базе спецназа "Альфа" собрались новоиспечённые детективы из ООО "Великолепная четвёрка". Я, опытный командир отряда ликвидаторов "архитектор", вальяжно заложив руки за спину, стоял на краю тренировочного полигона, окружённого густым смешанным лесом. Мой взгляд был сосредоточен и строг, а обаятельное лицо выражало решимость. Сегодня мне предстояло научить трёх новобранцев (боксёра Костю Миронова, его жену - биатлонистку Ксению Светлову и Вадима Малышева) основам диверсионной работы; слаженным действиям в команде; навыкам обращения с огнестрельным и холодным оружием, оказанию медицинской помощи раненным союзникам, ориентированию на местности и другим полезным для выживания навыкам, которым я годами проб и ошибок учился на горьком опыте. Трое бывших спортсменов были молоды, амбициозны и полны сил. Но никто из них не предполагал, какие испытания им предстоит пройти.
- Добрый день, товарищи будущие "архитекторы". Добро пожаловать на ускоренные курсы по выживанию в дикой природной среде в далеке от цивилизации. Через полгода вы станете матёрыми диверсантами. Такими, как я, - тоном учителя на торжественной линейке, проводимой первого сентября перед детьми, произнёс я.
- А зачем нам такое "счастье"? Ведь есть же полиция, - презрительно фыркнула Ксюха.
- Видишь ли, Ксюша-хрюша, современные блюстители правопорядка, какими я их вижу, занимаются чем угодно, только не защитой граждан от криминала, - дипломатично возразил я, а сам подумал: "подходящая рифма к слову "полиция" звучит непечатно. И в связи с этим произносить её вслух отказываюсь".
- Серёга, откуда такой пессимизм? - удивилась девушка, скрестив на груди руки.
- Да пусть скажет. Мы хотя бы послушаем, - заявил Вадим Малышев.
- А с кем Маша останется, пока мы тут Рэмбо изображаем? - забеспокоился боксёр Костя.
- У тебя тёща есть. Актриса драм театра на пенсии Ершова Изольда Александровна, - услужливо подсказал я.
- А вдруг она не захочет? - засомневался Миронов.
- А кто её спрашивает? - вопросом на вопрос оборвал я стенания друга и чуть мягче пояснил: - в жизни, Костя, существуют такие ситуации, которые от нас не зависят.
- Это похищение? - насторожилась Ксюха.
- Нет. Скорее курс самозащиты, на проведение которого с вами настоял мой куратор Щепкин из Москвы, - с ухмылкой уголками губ возразил я.
- Тогда мы можем запросто взять и уйти? - обрадовался Костя.
- Можете, - кивнул я, - насильно держать никого не стану. Ты не в армии, Костя. И подчиняться мне не обязан.
- Утешил. Спасибо, - фыркнула Ксюха.
Вадим Малышев молча наблюдал за нашей перепалкой, скрестив руки на груди.
- Есть одна причина, по которой вы сами захотите остаться, - я ухмыльнулся уголками губ.
- И какая же? - поинтересовался Костя.
- Со мной рядом находиться становится с каждым днём всё опаснее. Те преступники или их подельники, которые видели нас вместе, решат, что мы заодно, и станут вам мстить, - сказал я.
- И это тоже решаемо: я с мужем сегодня же соберу вещи и уеду с дочкой в неизвестном направлении, - заявила Ксюха.
- Логично. И это твоё право, - уступил я, - лично я вас преследовать не стану. Не в моих правилах гнобить невиновных. Вы просто отделаетесь подпиской о неразглашении той информации, которую узнали, общаясь со мной по делу рэкетира Смирнова.
Малышев невозмутимо кивнул. Он понял, что я намекаю ещё и на сегодняшнюю беседу в кафе, которую по ошибке видел казах.
- Да с удовольствием, - сказала Ксюха и взяла мужа за руку, - пойдём отсюда, медвежонок.
- Подожди. Пусть мысль закончит, - остановил её Костя.
Ксюха с недовольной гримасой подчинилась.
А я предупредил:
- Подельники задержанного год назад Смирнова и соратники Мирзоева легко вычислят ваш новый адрес в любой точке мира. Так как вы собрались купить билеты на ваши реальные паспорта. Если вы захотите уйти, то по программе защиты свидетелей я сделаю вам другую биографию и помогу скрыться.
- Когда бы ещё твоя программа защиты свидетелей работала, - фыркнул Вадим.
- Понимаю твой скептицизм и соглашаюсь с ним, - я неторопливо кивнул, - но мой куратор из гос безопасности сделает всё по-человечески. Он пока считается с моим мнением. Если я попрошу, то он мне уступит. Хочу сразу предупредить: если кто-то из вас хочет уйти, то должен сделать это прямо сейчас. Но я не потерплю панического бегства с поля боя, когда мы начнём выполнять боевые задачи. Однако я поддержу любое ваше решение, каким бы оно ни было. В любом случае, каждый из вас может на меня рассчитывать. Запишите на всякий случай, мой номер, - я протянул визитную карточку каждому из будущих напарников, подумав при этом: "никуда вы от меня не денетесь. Я всё предусмотрел".
- Прекрасно. Мы уходим, - безапелляционно заявила Ксюха и взяла Костю за руку.
Немного поколебавшись, спортсмен Миронов пошёл с ней. Сев на спортивный мотоцикл, синеглазый блондин завёл мотор и плавно выехал со двора. А я с Вадимом начал отрабатывать в спарринге удары руками и ногами.
Следующий кадр.
В тот же вечер Светлова шла из магазина с пакетом с продуктами в руках. Внезапно рядом с ней на обочине остановился чёрный внедорожник с тонированными стёклами. Боковая дверца открылась. Оттуда появились руки в перчатках и кожаных куртках и втянули девушку внутрь. Ксюха отчаянно завизжала. В бок упёрся перочинный нож. На голову брюнетке сзади кто-то накинул плотный мешок.
- Сиди тихо. Не рыпайся, - угрожающие зашипел чей-то мужской голос ей на ухо.
Светлова побледнела, как полотно.
- Кто вы такие? Что от меня нужно? - пролепетала она, - денег у меня нет. Но я могу позвонить отцу. Он вам заплатит.
Взвизгнув покрышками, машина двинулась в путь.
Один из бандитов - невысокий, круглолицый брюнет рыхлого телосложения примерно пятидесяти лет заявил:
- Вот об этом и пойдёт сейчас речь. Десять лет назад я нанял твоего папашу, чтобы он меня защищал в суде. Владимир Иванович выставил заоблачный гонорар, взял деньги и слил суд. А сам свалил за границу, оправдываясь по скайпу красивыми, непонятными юридическими терминами. Типа, проплаченного судью сменили. Дело передали другому следователю. И прочее по списку. Короче, кинул меня твой предок.
- А я тут при чём? - растерянно озиралась по сторонам Ксюха, обливаясь при этом потом с головы до пят.
- Так я твоему полудурку папаше отомщу, похитив и убив тебя.
- Меня будут искать. Вас всех найдут и посадят, - лепетала в панике Ксюха, лихорадочно соображая, как поступить.
В этот момент джип, покачиваясь на кочках, въехал в лес и остановился. Два мордоворота выволокли Ксюху за руки из кабины. И Артур стянул с её головы мешок. Теперь она могла видеть его лицо.
- Хоть бы маску натянул. Я же тебя сдам, - поморщилась Ксюха.
- А смысл? Я же всё равно тебя грохну, - не удержался от колкости толстяк.
- Я тебя узнала. Ты - Артур Смоляков. Подзащитный моего отца, - вспомнила девушка.
- Угадала, - кивнул злодей и протянул ей трубку, - звони папаше и пусть приедет сюда с деньгами.
- Хорошо, - заикаясь от волнения, пролепетала Ксюха и взяла смартфон.
Но вместо отца набрала мой номер. Дело в том, что Ксюха полгода назад серьёзно поругалась с отцом из-за методов его работы. Ксюхе не нравилось то, что папа крышевал всякую мразь вместо того, чтобы честно исполнять должностные обязанности. И Владимир Иванович выгнал дочь с внучкой и мужем из дома, пригрозив лишить наследства. Адвокат Светлов отличался крутым нравом и регулярно критиковал дочь за то, что она вышла замуж за нищего спортсмена Костю, а не за одного из "авторитетных бизнесменов", которых он предлагал Ксюхе в качестве женихов. Сначала девушка слушала длинные гудки, а потом раздался мой безэмоциональный голос:
- Давно не виделись, Ксюша-хрюша. Что-то случилось? У тебя взволнованный голос.
- Ты был прав. Нужно встретиться и поговорить, - стуча зубами от холода и волнения, произнесла Ксюха.
- Про деньги скажи, - шипел Артур.
- И деньги не забудь, - напомнила Ксюха.
- Сколько и куда привезти? - поинтересовался я будничным тоном, словно речь шла о сардельках.
- Хижину лесника знаешь? - вырвал из рук жертвы трубку Артур.
- Знаю, - кивнул я.
- Туда приезжай. И не рыпайся, адвокатишка, а то твою кралю на куски порежу, - будучи уверенным, что беседует с отцом Ксюхи, нагло заявил Артур.
- Хорошо. Я приеду. Но тебе это не понравится, - пообещал я и сбросил входящий вызов.
Полчаса спустя я прибыл на место и остановил шевроле ниву позади похожего на сарай джипа-тойоты с заляпанными грязью номерами. Покинув кабину, я вынул с пассажирского сидения матерчатую сумку с деньгами. Неся багаж в правой руке, я левую ладонь держал на виду. Вскоре бандиты меня увидели. Когда Артур понял, что я не Ксюхин отец, он выпучил от удивления глаза и завопил:
- Ты кто такой, придурок?! Тебя сюда не звали! Пошёл вон!
- Сбавь обороты, дятел. У меня есть то, что тебе нужно. Женщину отпусти, - потребовал я, стараясь казаться спокойным.
- Кидай сюда барахло. Я проверю, - потребовал злодей.
Я подчинился, пожав плечами. Расстегнув замок-молнию, Артур увидел деньги и торжествующе ухмыльнулся.
- Порядок.
- Чё с бабой и её фраером делать? - осведомился высокий, худой длинноволосый блондин примерно двадцати пяти лет, похожий на наркомана.
- Хрен с ними. Пусть идут, - отмахнулся Артур.
- Не понял! Они же свидетели. Нельзя их оставлять живыми, - возмутился лысый мужик в кожаной куртке.
- Я сказал пусть проваливают, - сердито рявкнул уголовник.
- Ты босс, тебе виднее, - равнодушно пожал плечами лысый.
Когда бандиты отпустили Ксюху, я обнял её за плечи, как смог, успокоил, дал ключ от машины и прошептал:
- Садись за руль и уезжай.
- А как же ты? - недоверчиво спросила Светлова, подняв на меня заплаканные глаза.
- Муж знает о похищении? - уточнил я.
Ксюха отрицательно покачала головой.
- Отлично. Давай не будем его огорчать? - предложил я и проводил Ксюху к моей машине, шепнув при этом на ухо: - утром заберу транспорт. Езжай отсюда.
- А что с тобой будет? - робко спросила девушка.
- Я задержу их. Ничего, - попытался я возразить.
- Давай полицию вызовем? - сквозь всхлипывания предложила Ксюха.
- Обязательно. Но сначала ты покинь это поганое место и не отсвечивай. Я хочу, чтобы ты оказалась в безопасности, - заявил я и настойчиво запихнул Ксюху в кабину.
Перегнувшись через её ноги, я завёл ключом мотор и захлопнул дверцу прежде, чем Светлова успела возразить. Убедившись, что мой джип скрылся из вида, я облегчённо вздохнул и повернулся к преступникам, надевая перчатки на руки.
- Ну, как я сыграл? Она поверила? - засиял, как начищенный медный таз, Артур.
- Ты молодец. Всё правильно сделал, - одобрительно кивнул я, двигаясь навстречу к преступнику.
Убедившись, что его широкая спина закрывает меня от его подельников, я левым кулаком ударил Смолякова в челюсть. Раздался крик. Мне на лацкан бежевой дублёнки попала алая кровь.
- Опять расходы на химчистку! - сердито заворчал я вслух и рывком свернул Смолякову шею, положив левую ладонь на затылок, а правую на подбородок.
Пока труп Артура падал на землю, я выхватил из-за пояса ручной пулемёт "Узи", отобранный у охранника Мирзоева месяц назад, и разрядил обойму, ведя стволом оружия слева направо. Треск длинной очереди прорезал ночную тишину. За моей спиной в глину ровными рядами упали гильзы. Не успев среагировать, зеки упали замертво. Подло ли я поступил по отношению к Светловой, наняв её давнего врага, чтобы склонить к сотрудничеству? Однозначно да. Ощущал ли я себя таким же подонком, как мой прадед Иван Чернов? Естественно. Хотя вряд ли мой дедуля страдал от приступов самобичевания. Ему это было не свойственно. Мог ли я поступить иначе, балансируя между приказом Щепкина и личным интересом в его покровительстве? С одной стороны я должен был попытаться найти других кандидатов в "архитекторы" и оставить в покое Костю и Ксюху. Ведь у них нет мотива мстить распоясавшемуся криминалу в отличие от Вадима Малышева. С другой стороны я не знал, к кому ещё можно обратиться. Да, есть множество спортивных клубов, где занимаются перспективные ребята. Но не все они готовы хладнокровно лишать противника жизни. Даже за деньги. Не каждому это дано. А Костя и Ксюха уже участвовали год назад в перестрелке с наёмниками Смирнова и победили. К тому же есть армия и офицеры, целенаправленно идущие к своей цели. Но в связи с тем, что отряд "Альфа" официально уничтожен в "Гамсутле" привычная схема набора рекрутов в "архитекторы" полковника Щепкина дала сбой. Ведь пока проверяющий из министерства обороны не уберётся из "УПСМ", у Бориса Борисовича юридически связаны руки. Если Миронов и Светлова узнают когда-нибудь горькую правду, то я потеряю их дружбу навсегда. Надеюсь, что этого не произойдёт. Вот в таких горьких мыслях я забрал сумку с деньгами, протёр рукоятку "УЗИ" носовым платком и вложил трупу Артура в правую ладонь, правильно зажав при этом пальцы и развернув тело лицом к подельникам. Правда оставался открытым вопрос со сломанной шеей Смолякова. Но это уже детали. Если дело попадёт к Петкину, то Николай Иванович мою оплошность не заметит. Надеюсь. Забрав сумку с деньгами, я спрятал в карман шубы носовой платок и побежал к даче, доставшейся по наследству от прадеда - капитана НКВД Ивана Чернова. Я мысленно утешал себя тем, что мой предок - чекист творил более безнравственные оперативные комбинации для разоблачения беглых нацистов в 1945 году, чем я сейчас.
Глава 2. На следующий день.
Ксюха Светлова сидела за столом в кабинете офиса фирмы "Великолепная четвёрка", расположенном на улице маршала Жукова 48 и нервно накручивала на палец длинные каштановые локоны. В комнате витал запах утреннего кофе, но он не мог затмить тревогу, которая сжимала её сердце. Артур, бандит с криминальным прошлым, исчез без следа. И мысли о нём не давали ей покоя. Она вспомнила угрожающий взгляд злодея, когда он, стоя в лесу на поляне, угрожал девушке перочинным ножом. Только от одного этого воспоминания Ксюху бросало в дрожь.
— Что вчера произошло с Артуром после того, как я уехала из леса на твоей машине, Серёга? — произнесла Ксюха, стараясь скрыть растерянность в голосе.
Вальяжно сидя на пластиковом подоконнике, я поднял бровь и спросил с плохо скрытым торжеством в интонации:
— А ты по нему скучаешь, Ксюша-хрюша?
— Не особо, - нарочито презрительно фыркнула девушка, ощущая зарождающееся в мозгу сомнение о вчерашнем происшествии, когда я её спас.
- Я отдал вымогателю выкуп за тебя и ушёл к себе на дачу, - ответил я полуправду. Ведь лгать и лицемерить я так и не научился.
- Этот урод прямо так взял тебя и отпустил? - не поверила Ксюха.
- Именно, - я кивнул.
- Смоляков - опасный тип. Ты напрасно рисковал собой и мог погибнуть. Ощущаю себя предательницей, бросившей тебя на произвол судьбы, - занималась самобичеванием Ксюха.
- Не грузи себя напрасно, - я по-дружески обнял девушку за плечи, - рисковать жизнью и здоровьем моя работа. Грязная, рутинная, гадкая, но другой нет. К тому же я придерживаюсь принципа "один за всех. Все за одного. Лишь в этом весь успех".
Ксюха украдкой смахнула выступившую слезу и отвернулась к окну.
Боксёр Костя, наблюдавший за началом беседы, добродушно улыбнулся, пожал мне руку и заявил:
- Спасибо, что спас жену, Серёга. Я твой должник.
- Ерунда. Ничего ты мне не должен, - стараясь выглядеть спокойным, возразил я, подумав при этом: "неужели сработало? Будь осторожен, Серёга, не спугни их. Иначе придётся для Щепкина искать других кандидатов в "архитекторы".
- Ох и паршивая ночь у нас вчера выдалась, - пожаловался Костя, - до утра сидел под кабинетом у Петкина, пока Ксюха давала писала заявление о похищении и давала свидетельские показания. Потом я отвёз Ксюху домой и вместе бригадой полицейских ездил в лес на место происшествия в качестве понятого. Понимаю, что по закону не положено привлекать в качестве понятых потерпевших, но всё же. Наряд полиции обнаружил на поляне возле заброшенной хижины лесника труп рецидивиста Смолякова с подельниками. У самого Артура сломана шея. Его сообщники расстреляны из ручного пулемёта "Узи".
- Серёга, прости. Я не смогла обмануть мужа. Костя знает о похищении, - отозвалась Ксюха и смущённо добавила: - прости, что вчера бросила тебя в тёмном лесу наедине с тремя отморозками. Мне так стыдно за малодушие и трусость. Простить себя не могу за это.
- Не кори себя. Ты всё правильно сделала. Иначе ты бы там погибла. Я уже тренированный. Мне Артур не сможет навредить, - попытался я утешить напарницу.
- Спасибо, Серёга, ты настоящий друг, - улыбнулся синеглазый спортсмен
- Конечно, - я искренне улыбнулся.
- Это же тихий ужас какой-то, - подал голос молчавший до сих пор Вадим Малышев.
- Ты прав, - согласился я, - но этот Смоляков не оставил мне выбора.
- Так вот почему ты всеми силами старался от меня избавиться? - накинулась на меня Ксюха.
- Я не хотел тобой рисковать, - вздохнул я.
- Серёга, как я могу тебе доверять, когда ты постоянно врёшь?! - возмущалась девушка.
- Зайчик, успокойся. Серёга хотел сделать, как лучше, а получилось, как всегда, - оправдывал меня Миронов.
- Именно, - подтвердил я и добавил: - порой ситуация выходит из-под контроля. И приходится принимать тяжёлые безнравственные решения. Смоляков сам виноват, напав на меня с огнестрельным оружием.
- Странно. Я не заметила у Артура никакого огнестрела вчера, - усомнилась Ксюха.
"Ты слишком наблюдательная", - с досадой подумал я, а вслух сказал:
- Это вполне естественно. Ночь была безлунная. У тебя на голове надет плотный матерчатый мешок. К тому же всплеск адреналина мешал тебе думать рационально.
- Надо сейчас же идти к Петкину и всё ему рассказать, - заявил Костя и направился к выходу.
- А кто мне поверит? - я криво усмехнулся и продолжил: - улик нет. Свидетелей того, что Смоляков напал на меня первым, тоже. Видео камер там нет. Я характер Петкина наизусть знаю. Он любит выворачивать факты наизнанку.
- И как быть? - растерялся Костя.
- Я бы советовал оставить так, как есть, - со вздохом посоветовал я другу.
- Но так нельзя. Ты же защищался. Значит, закон на твоей стороне, - продолжил натиск простодушный Костя.
"Твои бы слова богу в уши. Практика показывает, что обвиняемым по делу об убийстве становится сам потерпевший", - скептически подумал я, но промолчал. В беседу вклинился Вадим Малышев:
- Тебе нечего бояться, Серёга. Ты уважаемый человек. Офицер спецназа. Герой России. Полицейский Петкин просто обязан будет тебя оправдать.
- Ладно, Вадим. Ты мёртвого уговоришь, - с притворным вздохом уступил я, - но без адвоката не пойду.
- Я стану твоим адвокатом. Если не возражаешь, - с гордостью вызвалась Ксюха и пояснила: - я же недоученный юрист.
- Убедила, - согласился я, не желая вступать в бесполезную полемику, а сам подумал: "вот же чёрт! Не умею я общаться с людьми! Бьюсь об заклад, что комбриг Щепкин возникновение такой ситуации бы просто не допустил. Он бы нашёл другой способ вербовки кадров в спецназ "Альфа".
Процедуру беседу с оперуполномоченным Петкиным я опускаю. Лень одно и то же описывать.
Следующий кадр.
Я вновь с друзьями стоял на заброшенной базе спецназа "Альфа". Ксюха пристально осмотрела друзей и заявила:
- В сложившейся ситуации я решила пройти армейский курс подготовки под Серёгиным руководством.
- Но ты же вчера возражала, - напомнил подкаблучник Костя.
- Сегодня я решила, что вчера ошиблась, - сурово заявила Ксюха.
- Прежде, чем перейти к практике, скажу пару слов о теории самообороны, - говорил я спокойно, размеренно, дружелюбно, - существует несколько традиционных психологических заблуждений об уличной драке:
1) люди добрые всегда помогут. На улице сограждане заступятся за пострадавшего и прогонят нарушителя. На деле же я не встречал более чёрствых, эгоистичных, трусливых людей, чем прохожие. Пример из жизни: в начале девяностых годов прошлого века в Оренбург из Душанбе после землетрясения прилетела семья скотоводов Алиевых. Муж по имени Заур, был нелюдимым мрачным человеком. Его жена Лейла производила впечатление безвольной рабыни. И четверо детей: старший сын Рустам средний сын Мустафа и две дочки: Гульнара и Фатима. Рустам волей судьбы стал учиться в моём классе. С первых дней он был агрессивным по отношению к русским детям и славянской расе вообще; он вымогал карманные деньги у тех детей, которые оказались слабее его. Рустам оскорблял и унижал всех подряд. Бил мальчиков за отказ платить дань, а девочек насиловал. Вопреки тому, что было полно очевидцев агрессии Рустама Алиева, никто ни в милицию, ни в прокуратуру, не жаловался. Директор школы по фамилии Седых заботился только о своей репутации, а не о здоровье и благополучии учащихся. Всех несогласных с такой диктатурой Рустам карал сломанными конечностями незамедлительно. Я платить дань отказался по двум причинам: 1) западло идти на поводу у наглого, ленивого мигранта, который не хочет мыть машины и зарабатывать себе деньги на карманные расходы; и 2) материальное положение моих родителей находилось на гране нищеты. Поэтому я и принял чуть позже предложение Саши Петрова искать клады и продавать их в частную коллекцию. Но об этом я уже рассказывал раньше. Так вот, Рустам в драке бейсбольной битой сломал мне обе руки. Я защищался, как мог, но проиграл. За меня заступился только Андрей Кузнецов, который погиб два года спустя в поединке с гуманоидным вампиром Николаем в заброшенной поликлинике. Но это уже совсем друга история.
- Ты что куришь, Серёга? Вампиров не существует, - перебил меня Костя.
- Я раньше тоже так думал, - с улыбкой возразил я и пояснил: - в те годы я являлся сторонником теории о том, что земля плоская и стоит на трёх китах. А солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. Но в процессе армейской службы у Щепкина я стал свидетелем не поддающихся рациональному объяснению паранормальных событий.
- Расскажи нам об этом, - попросил Вадим.
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал я, - но что-то я отвлёкся. Два месяца я ходил с загипсованными руками. Не мог чистить зубы и картошку на ужин; одеваться и раздеваться; мыться в душе; стиснув зубы, я продолжал ходить на занятия в школу, накапливая в душе злость. Я с трудом уговорил маму пойти к участковому менту Петкину написать на младшего Алиева заявление. Мама меня послушала. А зря. Петкин ничего не хотел делать для защиты учеников в моей школе. Обращения в прокуратуру, суд и другие инстанции результата не возымели. Юристы дружно отписывались. Типа, я сам зачинщик конфликта и получил по заслугам. Директор школы Седых оказывал моральное давление на Наталью Ивановну, убеждая забрать заявление из милиции и прокуратуры. А Заур Алиев в разговоре с моей мамой вёл себя, как средневековый диктатор, для которого люди другой расы это биологический хлам. В итоге я решил обратиться к журналистам, чтобы дело не замяли. Заур Алиев подал на мою маму, как на моего опекуна, в суд за клевету. Дескать, Заур - заботливый отец. Спас семью от землетрясения. А я, редиска такая, на его сына Рустама клевещу. Короче, полгода спустя, когда смог владеть обеими руками абсолютно спокойно и уверенно, я с Кузнецовым затащил Рустама за гараж и от мутузил бейсбольной битой так, что юный рэкетир потом кровью харкал ровно год после избиения. А в ту же безлунную ночь в окно общаги на первом этаже, где жили мигранты Алиевы, прилетела бутылка с коктейлем "Молотова" с горящим фитилём. Заур Алиев семейство от пожара, конечно, спас. Но в тот же миг купил билет на поезд в Душанбе и покинул "враждебный" Оренбург навсегда. С той поры я усвоил для себя одну прописную истину: если мне нужен идиот для чего-либо, я сделаю это сам. Ещё я понял, что общество делится всего на две категории: солдат, защищающий невиновных, и жертва. Так как жертвой мне быть не понравилось, я выбрал первый вариант. Мой нынешний характер можно описать в одном предложении: "дерусь семь раз я на неделе. Но лишь тогда, когда задели. Но, право я не дуэлянт".
Реакция Светловой повергла меня в шок. Нахмурив брови, она спросила:
- Зачем ты всё это рассказываешь? Какое мне дело до твоих юношеских переживаний? Не понимаю, как связаны между собой абсолютно разные эпизоды: армейский рукопашный бой; какой-то мигрант-кавказец, который тебя побил в школе; мифическое расслоение людей на категории? Вот как по мне, есть люди и нелюди без всяких там разновидностей. Не улавливаю, что ты пытаешься мне сообщить? - досадливо поморщилась Ксюха, - все дети дерутся. Это нормально. Но как директор школы мог покрывать Рустама Алиева, который вымогал деньги у одноклассников? И почему учителя и другие родители не вступились за отпрысков? И как полиция проигнорировала заявление твоей мамы? В прямые служебные обязанности любых полицейских входит реагировать на жалобы граждан. Особенно, если это касается детей. Ну, ладно, Петкин. Бездари всегда были, есть и будут. Наталья Ивановна в прокуратуру пробовала обращаться? Не поверю, чтобы все юридические организации дружно закрыли глаза на беспредел мигрантов Алиевых. А другие родители чем занимались? Или они не знали, что их детей Рустам Алиев в школе грабит? Почему преподаватели не подали коллективную жалобу на Седыха и Заура Алиева? Этих приезжих вообще можно было легально выселить из города за неделю. В чём проблема-то? Или ты пьян? Ну так иди проспись. К чему такая неоправданная жестокость? Ну, сломал тебе Рустам в школе руки, так ты сам в этом виноват. Плохо защищался. Или дразнил его. Тебе вообще крупно повезло, что в начале девяностых годов тебе едва исполнилось тринадцать лет. Иначе ты бы получил первый тюремный срок за нападение на Заура Алиева, его сына и поджёг комнату в общежитии.
- Спасибо за поддержку, Ксюша-хрюша, - не удержался я от сарказма и выполнил дыхательную гимнастику, чтобы унять волнение и разочарование. А сам подумал: "вот так мне говорили шестьдесят процентов учителей в школе, на глазах у которых Алиев меня избивал за то, что я отказался ему платить дань. Остальным сорока процентам оказалось просто безразлично на то, что происходит у них под носом".
- А почему директор школы за тебя не заступился? - нахмурил брови Костя.
- Не знаю. Трудно сказать теперь. Причин несколько: начиная с высокой оплаты за обучение Рустама Алиева; общей перестройкой в стране, где каждый человек выживал, как умел, предоставленный на произвол судьбы; общей политикой терпимости и лояльности к мигрантам, насаждаемой повсеместно Горбачёвым и Ельциным. Или просто Рустам оказался каким-то дальним родственником Седыха, - я неопределённо пожал плечами и украдкой вздохнул. В моей памяти внезапно всплыла фраза: "если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так". Я опять украдкой вздохнул, борясь с обуревающими эмоциями.
А Ксюха продолжила:
- С Машей такое никогда не случится. В её классе вообще ни одного мигранта нет. И вся эта история, которую я тут услышала, сильно притянута за уши. Мне порой кажется, что ты зачем-то меня обманываешь. Только не ясно пока, с какой именно целью. В чём твоя выгода? Хочешь вызвать сочувствие и сострадание к тебе? Разочарую: я тебе не мама. И плакаться мне в жилетку бесполезно.
Мои большие, серые глаза сузились в щёлочку от возмущения. Но я не стал ссориться с будущей коллегой из-за ерунды. Поэтому я сдержанно улыбнулся и произнёс:
- Рад за тебя, Ксюша-хрюша. Надеюсь, что Машеньке не придётся побывать за теми закоулками в жизни, в которых побывал и выжил я. Давай лучше выполнять разминку?
- Одобряю, - Ксюха кивнула.
Я вместе с Костей, Вадимом и Ксюхой стал делать взмахи руками, растяжку паховых мышц; наклоны головы и корпуса.
На непроницаемо сосредоточенном лице Вадима Малышева сначала появилось задумчивое, а потом и сочувственное выражение. Он вспомнил годы выживания и унижения в детском доме и прекрасно понимал мои переживания в далёком прошлом.
- Серёга, не бери в голову. Оставь прошлое в прошлом. Живи одним днём. Не тащи за собой негатив в настоящее. А про копов ты ошибся. В полиции служат исключительно достойные люди. Если тебе попался дрянной коп, то это не значит, что все такие, - произнёс Вадим.
- Спасибо за отзыв, - обтекаемо произнёс я, закончив с разминкой, и продолжил: - третье заблуждение: любого гражданина защитит закон. Ведь потерпевший всегда прав. От себя добавлю корректировку в формулировке: закон всегда на стороне богатых людей. Если какой-нибудь Вася Пупкин нищий работяга, то его здоровье, свобода и безопасность исключительно в его руках.
- Что ты всё о себе, да о себе? - досадливо поморщилась Ксюха, - смени пластинку, Серёга. Достал уже своим нытьём.
- Четвёртое заблуждение: любой конфликт можно решить исключительно дипломатией, - произнёс я, игнорируя реплику девушки, - опираясь на личный опыт скажу: не всегда. Если к Васе Пупкину на улице пристал наркоман, то всякая попытка переговоров обречена на провал. Если мелкий уголовник, алкаш, сошедший с ума бомж или мигрант решил кого-нибудь ограбить, изнасиловать или убить из лихого куража, то заранее рассчитал путь к отступлению. Он психологически готов убивать в отличие от любого спортсмена в задачу которого входить не навредить людям.
- Ближе к теме. Не нужно мне объяснять то, что я уже знаю, - попросил Вадим Малышев.
- Ты что, беседовать сюда пришёл, Серёга?! Учти: я тебе не психолог: твой бред сивой кобылы слушать не намерена, - вновь возмутилась Ксюха, - не сбивай настрой на спорт, пожалуйста.
Я глубоко вздохнул, но промолчал. "Не мой ты тип личности, Ксюша-хрюша", - с досадой подумал я, нахмурив брови. Память услужливо подсказала фрагмент из мюзикла Дунаевского: "когда твой друг в крови, будь рядом до конца. Но другом не зови ни труса, ни лжеца". Я усмехнулся уголками губ и вздохнул, борясь с обуревающими меня эмоциями. При этом моё лицо походило на бесстрастную восковую маску. Но красноречивый взгляд выдавал все мои мысли лучше любых слов и мимики.
- А для чего какому-то психу на меня нападать? - удивился Костя.
- Да мало ли по какой причине, - отмахнулся я, - помимо агрессоров и терпил, по типу темперамента сограждане делятся ещё на несколько подвидов: первый - пьяные студенты. На них можно наорать, обматерить, напугать полицией. И они сбегут сами. Далее - мелкие уголовники или мигранты. В быту по одиночке они трусливы. Поэтому всегда нападают толпой по три-четыре человека. Тот же эффект с футбольными болельщиками на стадионе. Даже самые мирные люди подвержены агрессии толпы. Если намечается драка фанатов на стадионе, вали нахрен оттуда, Костя. Затопчут и не вспомнят. Третья категория - граждане с психическими отклонениями или наркоманы. Как правило, аутисты и дауны мирные. Они тихо плачут по ночам в подушку или гоняют по комнате чертей. За редким исключением. Но это как повезёт. Торчки самые опасные. В процессе ломки убьют и не вспомнят. При нападении наркомана лучше использовать травмат, резиновую дубинку или перцовый баллон. Схема простая: выстрелил, отмутузил по конечностям палкой - убежал. Огромная угроза исходит от интеллигентов: профессоров, инженеров, учителей, врачей, контуженных десантников и так далее. Как ни странно это звучит. В быту такие люди вежливые, спокойные, обходительные, производят впечатление адекватных, дееспособных товарищей. Но если у кого-нибудь из них произойдёт нервный срыв, не связанный с обороняющимся, то пипец. Приведу банальный пример: живёт тот же гипотетический Вася Пупкин в однокомнатной квартире, записанной на тёщу, с женой, с самой тёщей и собственной мамой; тремя разнополыми детьми возрастом от года до пяти лет; у него два высших образования; он трудится, как проклятый, а ни одной мечты не осуществил. Вася весь погряз в займах от микрофинансовых организаций; имеет ипотеку или просроченный кредит; он не видит конца и края своим бытовым трудностям; плюс в такой ситуации традиционно жена у Пупкина начинает в тайне от мужа искать ему замену. То с одним переспит, то с другим. Тёща Васю постоянно грызёт: "тунеядец, чего лежишь на диване, вернувшись с работы? Ведь я в твои годы совмещала основную работу на швейной фабрике с должностью ночного сторожа и уборщицы по выходным. Говорила же я дочери: повремени с браком! Найди себе олигарха! Не выходи сгоряча замуж за обычного инженера!" И копит такой Пупкин обиду на свою корявую жизнь десятилетиями. И вот однажды вышел он покурить из дома, а тут ты, Костя, такой счастливый, весёлый, накачанный; беззаботно беседуешь с любимой женой по новому айфону; красиво одетый. И у Васи Пупкина кукуха слетает. Он бросает окурок в урну, идёт за тобой в подворотню, берёт в руку кирпич и забивает им тебя до смерти из личной неприязни.
- Фу! Ну и мерзость же ты нам описал! - брезгливо поморщилась Ксюха. И после небольшой паузы воскликнула: - я поняла, Серёга! На войне в "Гамсутле" ты сошёл с ума! Вот и несёшь всякий бред!
- Ты можешь думать обо мне так, как сочтёшь нужным. Я к твоему дизлайку индифферентен, Ксюша-хрюша, - стараясь казаться спокойным, возразил я, хотя в душе вновь возник знакомый ком разочарования в людях.
А Костя задумчиво произнёс:
- Серёга, этого же не бывает. Ты же понимаешь?
- Ну почему же? - я ухмыльнулся уголками губ и вновь заговорил: - извини за сравнение, братишка. Знаю: у тебя крепкая, дружная семья и всё такое. Но вот представь: родился какой-нибудь Вася Пупкин в деревне примерно в пятидесятых годах прошлого века; влюбился в городскую девушку, женился на ней; получил высшее образование; родились дети. Родители уже к тому времени у Васи умерли. Дом в деревне развалился. И жил Вася не тужил до девяностых годов. Потом грянул кризис и понеслось. Вася рад развестись с женой, но идти ему не куда. А жильё снимать дорого. Зарплату на заводе задерживают. Вот и терпит Вася, копит негатив, сцепив зубы. Впрочем, ты понял.
- Достал уже своей философией классического неудачника! - презрительно фыркнула Ксюха, - в современном мире, каким я его вижу, всё в руках человека. Если твой вымышленный Вася Пупкин не захотел подстраиваться под перестройку, демократию и гласность, то его не жалко. Он сам во всём виноват.
- Понял. Спасибо за отзыв, Ксюша-хрюша, - вновь не стал спорить я, - извини, что загрузил этой метафорой. Оставлю за собой право на ошибку.
- Конечно же, ты ошибаешься, Серёга, - обрадовалась Ксюха, - молодец, что сам это признаёшь.
Костя сдержанно улыбнулся, но промолчал. Что он подумал, я так и не узнал.
- Это что же получается, ни с кем нельзя общаться? - нахмурился Вадим Малышев.
- Вопрос правильный. Но не знаю, как на него ответить, - я растерянно развёл руками, - тут совет один: идёшь ночью один - оглядывайся. Видишь бухающих придурков возле магазина - иди мимо. На пустом месте Рэмбо изображать не стоит. Но если заранее каким-то чудом заметил летящий в затылок из темноты кирпич, присаживайся на левое колено, упирайся в асфальт руками и подсекай ноги. Либо бей по прямой назад сапогом в промежность. Лучше перебдеть и пнуть воздух, чем лежать в реанимации с пробитой башкой. Или в гробу в похоронном агентстве.
- Очуметь! Я об этом не подумал! - озадаченно воскликнул Костя.
- Будь осторожен, братишка. Береги себя, - с улыбкой предостерёг я напарника.
- Спасибо. Так и сделаю, - пообещал русоволосый спортсмен.
- Давай уже заниматься, - поторопил меня Малышев.
- Рассмотрим такую ситуацию: Вадим, допустим, ты официант в кафе и несёшь на подносе Косте пиво, которое он заказал, - задумчиво начал я.
- А чё сразу мне ты выбрал роль пьяного агрессора? - насупился боксёр.
- Извини, если обидел. Я знаю, что ты достойный человек. Извини за неудачное сравнение. Но всё же продолжу, если ты не против.
- Продолжай, - Миронов кивнул.
- Вадим подошёл к столику, за которым сидит уже изрядно выпивший Костя. Далее Костя схватил Вадима за воротник рубашки, потянул вниз и попытался вылить напиток ему за шиворот. Теперь Вадим наотмашь должен ударить тыльной стороной ближайшего к сопернику кулака в нос и сломать хрящ, - монотонно бубнил я, стараясь выглядеть спокойным. Хотя скептицизм Ксюхи и не понравился. Видимо, девушка ещё не попадала в такую ситуацию, в которой побывал я в школьные годы.
- Зачем такая излишняя жестокость? Чему ты учишь моего мужа? - вновь подала голос Ксюха, - любое недоразумение можно и нужно решить только путём переговоров.
- Я тебя услышал, Ксюша-хрюша, - примирительно я поднял левую ладонь, но можно я всё же закончу мысль, пока не забыл её?
- Можно, - кивнула Ксюха.
- Спасибо, Ксюша-хрюша, - кивнул я и вновь заговорил, обращаясь к Малышеву: - теперь ты, Вадим, производишь захват ушей пьяного клиента и бьёшь его фейсом об тейбл один раз. И в финале опускаешь ему на затылок гранённый стакан с пивом. После чего опрометью бежишь из кафе к тайнику с поддельным паспортом и денежной заначкой на чёрный день. И как можно скорее покидаешь город, оставив сим-карту с мобильным телефоном у тебя дома, чтобы патруль, которому обязательно нажалуется пьяный клиент, не вычислил тебя.
- Интересный подход. И всегда ты так поступаешь? - спросил азиат Малышев.
- В поезде с Рашидом и Гамидом Мирзоевыми я именно так и сделал, - отозвался я, - а потом попытался сдать их в полицию. Но был отвергнут оперуполномоченным Петкиным и его подчинёнными. Ладно, проехали. Не суть.
- А отрабатывать нам это обязательно? - уточнил Костя Миронов.
- Разумеется. Но в четверть силы. Запомните, Вадим и Костя: это учебный бой. И калечить друзей совсем не нужно, - сообщил я с усмешкой уголками губ.
- Вот откуда у тебя такая неуёмная агрессия, Серёга? - возмущалась Ксюха.
- Поживи с моё, Ксюша-хрюша, и так же начнёшь рассуждать и думать, - невозмутимо парировал я.
- Не дай бог, - фыркнула девушка и добавила: - хотя за то, что вступился за меня в блинной месяц назад, спасибо.
- На здоровьечко. Обращайся, - добродушно отозвался я и с ухмылкой добавил: - если воображаемый пьяный гражданин жаждет приключений на нижние девяносто и нападает на официанта, то не нужно ему мешать, Ксюша-хрюша.
Осмотрев заброшенный дом, Костя с Вадимом нашёл трухлявый деревянный стол и колченогий табурет. Подложив обломок кирпича под повреждённую ножку, Костя сел за стол, изображая буйного клиента. Вадим нёс поднос с пустым гранёным стаканом. А я внимательно следил за тем, как азиат имитирует атаки в ограниченном пространстве. Затем я попросил напарников поменяться ролями друг с другом. Теперь Вадим пытался вылить Косте несуществующее пиво за шиворот, а Костя защищался.
- Молодцы, - похвалил я друзей, - теперь ты, Ксюша-хрюша.
- С какого перепуга я должна заниматься этой ерундой?! - возмутилась девушка, капризно вздёрнув носик.
- Ты сама согласилась пройти курс по армейской самообороне, - напомнил я, - с ножом у горла у тебя никто не стоял.
Светлова протяжно вздохнула.
- С чего начинать? - уточнила она.
- С твоего любимого образа официантки, - услужливо подсказал я и снова усмехнулся.
- О, нет!
- О, да, - подтвердил я с той же усмешкой.
Ксюха опять вздохнула, но подчинилась. Изображал злобного клиента Костя. А Ксюха пыталась его урезонить кулаками. А я присел на пенёк рядом и показывал в воздухе, как нужно делать.
- А если у меня нет фальшивого паспорта с чужой биографией и заначки на чёрный день? - растерялся Костя.
- Не переживай, братан, я на всю нашу дружную команду через неделю подготовлю все документы и загранпаспорта, - пообещал я другу, - а заначкой я нам всем обеспечу. Будь спокоен.
- Спасибо. Но это нереально, - заявил Костя.
- Для обычного обывателя - да. Но не для меня. Я что-нибудь придумаю, - пообещал я и снова улыбнулся.
Когда Ксюха закончила отработку движений, я сказал:
- Стоп. Спасибо. Рассмотрим такой вариант: вот я иду по тёмному переулку ночью. Навстречу мне Вадим Малышев и Костя. Далее Костя мне кричит: "эй ты, козёл! Иди сюда, побазарим!"
- Не правда. Я так не разговариваю, - возмутился спортсмен.
- Прости за сравнение. Но давай рассмотрим этот вариант?
- Давай, - уступил Костя.
Я вновь заговорил:
- Теперь Костя жестикулирует, отвлекая моё внимание. Вадим незаметно вынул перочинный нож и спрятал около ремня брюк, накрыв левой ладонью, чтобы я не сразу заметил. А Ксюха заходит мне за спину с монтировкой в руке.
- Я и это должна сделать?! - возмутилась девушка.
- Выполнять задачу, - подтвердил я, не глядя на собеседницу.
Ксюха протяжно вздохнула, но подчинилась.
- Теперь я поднимаю руки перед грудью на манер боксёрской стойки, но со слегка согнутыми пальцами и отступаю назад. Костя с Вадимом идёт ко мне. Я оцениваю обстановку и сначала атакую того, кто вызывает подозрение - Вадима, - я обозначил прямой удар носком правого ботинка в промежность, а дуговой удар левой ступнёй в затылок из-под руки казаха с ножом.
Костя ошарашенно открыл рот от удивления. Малышев не растерялся, выпустил макет ножа и пригнулся, чтобы я его по ошибке не зашиб. В этот момент Ксюха уже стояла за моей спиной и замахивалась арматуриной. Я присел на левое колено, упёрся ладонями в пыльный пол и, не глядя, подсёк обе её голени. Ксюха вскрикнула от неожиданности, взмахнула подошвами валенок воздухе и шмякнулась на пол.
- Осторожнее, Серёга! - возмутилась Светлова.
- Прости, Ксюша-хрюша. Иногда так трудно контролировать рефлексы, - смутился я.
Костя попытался помочь жене подняться на ноги, но я жестом остановил его и напомнил:
- Приём ещё не закончен. Прости.
Заскрежетав зубами, боксёр стерпел. А Ксюха, обиженно сопя, сама поднялась на ноги и принялась отряхивать свитер и брюки от пыли.
Вынужден признаться: я специально помешал Косте оказать помощь жене-мажорке. Пусть в следующий раз за языком следит. Есть грех. Каюсь. Не удержался.
Выпрямившись во весь рост, развернулся правым боком к Миронову, закручивая правую ступню изнутри наружу. Резко распрямив ногу, я имитировал атаку ребром правого берца Косте в живот.
- Этот удар в каратэ называется "йоко-гери", - прокомментировал я.
Затем я встал в боевую левостороннюю стойку, подпрыгнул, развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов вправо и с криком: "пригнись!" - обозначил удар ступнёй в лоб боксёра.
Вадим едва успел дёрнуть друга за рукав свитера вниз. Мой армейский ботинок просвистел в опасной близости от левой брови боксёра.
- Очуметь не встать! - восхищённо воскликнул Костя.
- Запомнил последовательность? - спросил я у Миронова.
- Я запомнил, - заявил Малышев.
Я кивнул и распорядился:
- Вадим, ты защищаешься. Ксюха с макетом ножа. Костя отвлекает. Я захожу в тыл.
- Эй, а чего это я с ножом?! - возмутилась Ксюха.
- Выполнять задачу, Ксюша-хрюша, - парировал я и пригрозил: - а то опять заставлю в тыл к Вадиму заходить.
Азиат едва заметно усмехнулся.
- Не надо. Я всё поняла, - заявила Светлова.
- Отлично. На позицию, бойцы. Начнём, - распорядился я, получая удовольствие от спортивного поединка.
Ещё минут десять мы отрабатывали эту тактику защиты, по очереди меняясь местами. Сложнее всего приходилось Косте. Ведь он не умел бить ногами в голову и корпус. Но с помощью Вадима я справился и с этой задачей.
- Молодцы, - сказал я, глядя на покрытую потом с головы до пят Ксюху и довольно улыбающихся Вадима и Костю.
- Я не могу. Пристрелите меня, - ныла Ксюха.
- Ты действительно этого хочешь, Ксюша-хрюша? - не удержался я от колкости, подняв левую бровь.
По моему безэмоциональному выражению лица брюнетка поняла, что лучше так не шутить.
- Вопрос можно? - восстановив дыхание, спросил Костя.
- Спрашивай, - я кивнул.
- А если тебе показалось, что у Вадима нож? Вдруг он просто руками пряжку ремня теребил? - уточнил Костя.
Я озадаченно хмыкнул и левой рукой почесал себе затылок.
- Ну... я об этом не думал. Откровенно говоря. В любом случае могу извиниться перед человеком, которого зря испинал, и выплатить ему по решению суда материальную компенсацию.
- Откуда извиняться собираешься? Из тюрьмы? - съязвила Ксюха.
- Каждый человек сам выбирает путь, по которому пойдёт, покинув подворотню: в реанимацию, морг или тюрьму, - философски заявил я, пожимая плечами, затем пообещал: - не переживай, хрюша-Ксюша. От тюрьмы тебя отмажу. А вот от могилы на кладбище не смогу. Уже не обессудь.
Брюнетка нечленораздельно фыркнула.
А я вновь заговорил, обращаясь к Миронову:
- Запомни, Костя: когда соперник атакует ножом, всегда после парирования захватывай вооружённую конечность. Иначе произойдёт так, - я взял макет ножа, подошёл к другу и изобразил прямой колющий удар в лицо.
Костя закрылся предплечьями, а я по дуге справа налево имитировал удар лезвием в почку со словами:
- Обычно так поступают блатные товарищи: мелкие зеки, карманники, домушники и так далее. Закрыться локтями, конечно, тоже можно. Но от удара бейсбольной битой или кастетом в лицо это не поможет. Лучше сбить ладонью вектор удара с переходом на захват рукава; затем сломать кисть нападающему вертикально опущенной рукой и вырубить реверсивной атакой ребром этой же ладони по шее, - эти слова я сопровождал действием.
Вадим с интересом наблюдал за мной, хотя и прокомментировал:
- Ну, это я уже знаю. Проходил в танковой гвардии на тренировке. Но от практики не откажусь.
- Рассмотрим такой вариант: Костя идёт с ножом, - я протянул напарнику муляж, - и бьёт снизу-вверх в живот.
Миронов подчинился. Я отступил назад правой ногой, сверху-вниз скрещёнными предплечьями отбил атаку, схватил запястье и рукав свитера, а затем обозначил связку ударов ногами: прямой носком правого ботинка в пах, а по дуге из-под плеча боксёра - ему в затылок.
- Бить в промежность не этично. За это дисквалифицируют на турнире, - упрекнул меня спортсмен.
- Ты прав, - я кивнул, - но в том и отличие уличной драки от спортивного соревнования. В спарринге на ринге действуют ограничения, чтобы не покалечить соперника. В подворотне же ночью есть только одно правило: выжить, сохранить своё здоровье и защитить друга, за которого заступился. При этом никакой жалости к оппоненту не допускать. Хулиган сам виноват в том, что ему захотелось лёгких денег, добытых грабежом.
- Это подсудное дело, - напомнила Ксюха.
- Всё правильно, Ксюша-хрюша, - согласился я, - но о своём гуманизме чертям в аду расскажешь, если тебя вдруг ножом порежут. Ведь тычок коротким лезввием выполняется без замаха, который можно заранее увидеть. В пылу драки всплеск адреналина помешает жертве понять, что в организме появилось несколько незапланированных природой мелких дырок. К тому же по силе удар клинком не отличается от нападения кулаком. Особенно опасна атака ножом в живот. Около пупка есть несколько крупных вен и с десяток мелких кровеносных артерий. Повреждение этой области приведёт к летальному исходу минут за десять.
- Понял. Учту, - сосредоточенно кивнул Вадим.
- Сплюнь! - отмахнулась Ксюха, - со мной этого никогда не случится.
- Ещё одна распространённая ошибка всех спортсменок. Когда на девушку весом в пятьдесят килограммов нападёт байкер массой с центнер, никакие броски джиу-джитсу, отработанные с мужем на татами в спортзале, не помогут, - я вновь усмехнулся, глядя в глаза девушке.
- И как быть? - растерялась Ксюха.
- Пункт первый: соблюдать осторожность. Не ходить ночью на танцы, в наркопритоны, бомжатники, пивные ларьки и отели с дурной репутацией. Про отели советую заранее прочитать отзыв в ютубе перед заселением. Во-вторых, смотри пункт первый: блок-захват-удар ребром по ладони по руке с ножом - оглушить соперника и бежать к чертям собачьим подальше из переулка. Теперь отрабатываем до посинения. На позицию.
Ксюха снова застонала, закатила глаза к потолку, но подчинилась.
- А если у меня не получится ногами бить? - засомневался Костя.
- Я тебе помогу растяжку тренировать, - пообещал я другу, - в крайнем случае, подберу другую защиту для рук, - и я снова показал в воздухе серию движений руками, включая блоки и захваты.
- А вот так я смогу, - улыбнулся боксёр и посетовал: - вот только память у меня короткая.
- Ничего. Я напомню, если ты забудешь, - пообещал Вадим Малышев боксёру Косте.
- Будем отрабатывать до автоматизма. Чтобы в крайнем случае рефлекс сработал без участия мозга, - сказал я и добавил: - спасибо за интересный вечер.
- А почему для спарринга ты выбрал именно это мрачное место? - удивилась Ксюха, - мы можем это и в офисе отработать. Там тоже спортзал есть.
- Хорошо. Для начала так и сделаем, - уступил я.
- А если просто какой-нибудь алкаш орёт: "эй ты, козёл!" и хохочет? - спросила Ксюха.
- Тогда тьфу на него с высокой этажерки. Если дебил считает себя умным, то не мешай ему, - не удержался я от колкости, - ведь корона с головы не упадёт. А бананы кушать хочется. Ведь степень мастерства заключается не в том, чтобы избить двадцать гопников голыми руками и победить, а чтобы пройти мимо них, не вызывая подозрения и желания к тебе прицепиться. И помните, товарищи: три ваших смертельных врага это страх, сомнения и ярость. Научившись их перебарывать в характере, вы легко преодолеете любую преграду. Разные негативные эмоции в рукопашной схватке существенно снижают способность мозга логически мыслить и побеждать.
- Впервые с тобой соглашусь, - улыбнулась Ксюха и добавила, пожав правую руку: - спасибо за тренировку.
- И последнее: ещё одна распространённая ошибка девяноста процентов граждан, гуляющих ночью по городу: они либо держат ремень брюк руками; либо ковыряются в сумочке; тычут в экран телефона или оттягивают карман пальцами. При таком раскладе выскочивший из-за угла агрессор имеет свои преимущества. Он попытается разорвать дистанцию, схватит за плечо одной рукой, а второй истыкает ножом в живот, - предостерёг я, - если руки обороняющегося чем-то заняты, то он не сможет ими воспользоваться в форсмажорных обстоятельствах.
- Знакомая ситуация, - кивнул Вадим, вспомнив, как уголовник Иванов в Северодвинске при знакомстве пырнул его перочинным ножом в бок.
- И как быть? - удивился Костя.
- Держи руки вдоль туловища. Как только выскочит какой-нибудь мудак, поверни корпус на девяносто градусов и подтяни ладони со слегка согнутыми и расслабленными пальцами к подбородку, - и я показал, как, - из такой позиции удобно отбивать руками любые атаки. Но лучше сначала толкнуть в грудь прущего напролом наглеца и сбежать на фиг. Но если не помогло, то вспомни всё, что я тебе рассказал сегодня, Костя.
- Понял. Не дурак. Дурак бы не понял, - расплылся в широкой улыбке боксёр.
- Недавно появился один очень хитрый способ мошенничества. Я об этом в ютубе читал. Так вот. Два жулика делают вот что: один из них подходит к щёголю на улице и провоцирует на драку: машет руками, перекидывает нож из ладони в ладонь. Как только предполагаемая жертва бьёт кулаком в нос, подельник жулика снимает на телефон и тут же отправляет видео в полицию. И тогда доказать свою невиновность тебе будет практически нереально, Костя. В таком случае советую поступить так: держи руки на виду, как я показывал. Смотри на подозрительного гражданина; отступай задом наперёд, разрывая дистанцию, и жди нападения. И обязательно при этом бурчи что-то типа: "эй, братан, тише. Ты устал. Иди проспись". И обязательно для случайных прохожих начни ломать комедию: "люди добрые, спасите! Помогите! Грабят!" Как я уже говорил, никто из современных людей и не подумает тебя спасать, Костя. Но наружные видео камеры, установленные на магазине, в банке и других объектах это зафиксируют. Тогда твой адвокат, Костя, изымет эту запись и в качестве улики в твою пользу предоставит в суде.
- Серёга, ты сам себе противоречишь, - вновь вклинилась Ксюха, - в начале нашей встречи ты убеждал, что переговоры вести бесполезно. Дипломатией можешь разозлить любого пьяного гопника.
- Ты права, Ксюша-хрюша. Я действительно так сказал, - подтвердил я и со вздохом добавил: - кому как повезёт. Как карта ляжет. Надеюсь, что с мошенниками ни ты, ни Костя, не столкнёшься.
- Постараюсь. Спасибо за информацию, - отозвался с улыбкой Костя.
- На здоровье, братан. Продолжим завтра днём, - любезно отозвался я, в четверть силы ответив на рукопожатие, чтобы не повредить напарнице запястье.
Сегодня тренировка подошла к концу. Я специально друзьям на первом занятии дал так мало приёмов отрабатывать, чтобы они запомнили все движения. По себе знаю, какой бардак творится в голове у начинающего бойца-рукопашника. Для того, чтобы выработать условный рефлекс с нужными алгоритмами действий, потребуется минимум две недели непрерывных спаррингов. Но в своей новой команде я был абсолютно уверен: они справятся.
Забегая вперёд, скажу: сначала у напарников плохо получалось парировать атаки с ножом, дубиной, кастетом или выбивать оружие. Они забывали последовательность действий и путались в движениях. Но со временем у них выходило всё лучше и лучше. По сравнению с Ксюхой, не знакомой с ближним боем, у Вадима с Костей был относительный прогресс. Ксюха же лучше обращалась со снайперской винтовкой при стрельбе по мишеням. Казах Малышев оказался крепким середнячком: он уже влядел всеми видами современного огнестрельного оружия, какое только есть в армии на данный момент. Когда с рукопашным поединком относительно разобрались, я вывез друзей на четыре месяца на полигон и устроил настоящую армейскую муштру, исключив из подготовки строевой шаг с исполнением гимна и прочую второстепенную ерунду. Я чередовал спарринги с оружием и без них со стрельбой; ездой на велосипеде и бегом по пересечённой местности; со спортивным ориентированием; картографией. Учил напарников, как правильно вправлять сломанные кости в руках и ногах; накладывать гипс в полевых условиях; удалять пули из ран; штопать живую плоть без наркоза так, чтобы сохранить функциональность мышц; я научил, как ставить палатку; разводить костёр со спичками и без них; ловить рыбу; ставить капкан в лесу на зайца и медведя; освежевать шкуру убитого зверя; потрошить его; жарить шашлык, пока трофейное мясо не прокисло. Отработка медицинских и кулинарных навыков у Ксюхи дались тяжело. Она постоянно падала в обморок от вида крови или ныла по поводу свежего маникюра или пятен грязи на одежде. Но я терпел. Ведь приказ полковника Щепкина о подготовке новых "архитекторов" надо выполнять. Ещё больше возмущений у Ксюхи вызвали методы бесшумного и бескровного убийства вражеских часовых, которые я оставил в программе для обучения у подчинённых. Но отступать уже поздно: Костя, Ксюха и Вадим уже заключили со Щепкиным подписку о неразглашении секретной информации.
Диалоги Ломова с напарниками я, автор, писал на основе лекций блогера с псевдонимом Эд Халилов. Вот ссылка на его сайт : https://youtu.be/put86EksNKw?si=ES_ONCPbEyGPjbvC
В принципе, этот отрывок я могу заменить на что-нибудь более позитивное и жизнеутверждающее. Но творческого вдохновения, увы, нет. Буду рад любому дельному совету от других авторов. Заранее спасибо.
Глава 3. Три месяца спустя.
Суббота 1 июля 2006 год.
Летнее утро в Оренбурге окутывает город нежным золотистым светом, как будто сама природа приготовила для него роскошный наряд. Солнце, медленно поднимающееся над горизонтом, заливает улицы мягким сиянием, и воздух наполняется ароматами цветущих садов и свежескошенной травы. Птицы, словно хоры изысканных музыкантов, распевают свои мелодии, создавая симфонию, которая воодушевляет на новые дела.
На улицах можно встретить людей, наслаждающихся теплом, с улыбками на лицах и лёгким, непринужденным шагом бредущих по своим делам. Здесь и там раздаются смех и разговоры – лето пробуждает в каждом стремление к радости и свободе. Дети резвятся в парках, бросая воздушные шарики в яркое голубое небо, а взрослые сидят на скамейках с чашечкой кофе, обсуждая новости, словно мир вокруг них замедляет бег времени.
Атмосфера заполняется освежающим, прохладным ветерком, который играет с листьями деревьев, шепчет о грядущем дне и приносит с собой запахи из ближайших кафе, где готовят ароматные пирожки и свежий кофе. Река Урал, как будто подмигивая, отражает солнечные лучи, а на её берегах люди наслаждаются пикниками, укрываясь от зноя под тенью деревьев.
К полудню небо становится еще более ярким, безоблачным, как гладкий синий бархат. Жаркое солнце обжигает землю, но легкий южный ветер приносит ощущение легкости. С каждым часом лето в Оренбурге раскрашивает мир в насыщенные оттенки зелени и золотистых полей, а вечерами небо утопает в красках заката, когда оранжевые, малиновые и фиолетовые тона смешиваются в одну великолепную палитру.
Летняя погода в Оренбурге — это не просто временами года, это настоящая симфония жизни, где каждая нота — смех, разговоры, запахи, краски — переплетаются в унисон, создавая атмосферу счастья и беззаботности. Здесь каждый момент — это напоминание о том, что даже в простых вещах можно найти невероятное удовольствие.
В скромной, но уютной квартире, где звуки пианино переплетались с ароматом свежезаваренного чая, царила напряженная атмосфера. Елена Игоревна Макарова, учительница музыки с доброй улыбкой и светлыми глазами, сидела на диване, наблюдая за своей единственной внучкой Таней, собирающей вещи для поездки. Волнение переполняло сердце бабушки, когда она видела, как юная девушка, полная мечтаний и надежд, готовится к своему первому самостоятельному путешествию.
Оля, дочь Елены Игоревны, с тревогой смотрела на свою повзрослевшую дочь. Она пыталась убедить Таню остаться, напоминая о том, что мир полон опасностей, а незнакомый город может скрывать угрозы, о которых Таня даже не догадывается. Но в глазах студентки ветеринарного факультета горел азарт приключений, и её решимость была непоколебима.
Павел Колобанов, муж Ольги, стоял в углу комнаты, его лицо было напряженным. Он поддерживал идею поездки, но в его сердце зреет тайна, которую он не решается раскрыть. Его мебельный бизнес, когда-то процветающий, теперь находился на грани краха. Директор "Совком" банка Глеб Викторович Игнатов, известный в узких кругах под кличкой "Ворон", у которого Павел несколько лет назад занял деньги на мебельную фабрику, стал требовать возврата долга с непомерными процентами. Внутри у Павла боролись страх и желание защитить семью, и он выбрал путь, который, как ему казалось, был единственным выходом.
Воспользовавшись тем, что жена Оля ушла на работу в косметический салон, а дочь Таня покинула квартиру, направляясь в аэропорт, Павел, не выдержав давления, позвонил Ворону. Он сдал координаты отеля, где должна была остановиться внучка, надеясь, что это поможет ему избежать расплаты за свои ошибки. В тот момент, когда он произнес адрес, в голове Павла пронеслась мысль о том, что он предает свою семью. Каждый звук, исходивший из телефона, казался ему предательским шёпотом, который разрывал его душу на части. Он знал, что это решение не только поставит под угрозу будущее Тани, но и навлечет на него самого гнев Ворона, который не прощал ошибок, а вежливость и интеллигентность принимал за слабость.
Павел закрыл глаза, пытаясь представить, как Таня, полная надежд и радости от предстоящего путешествия, будет гулять по улицам Санкт-Петербурга, не подозревая о том, что её судьба висит на волоске. Колобанов вспомнил, как Таня увлечённо выбирала с отцом мебель для её комнаты в двух этажном особняке в посёлке "Ложкино", как с гордостью показывала свой диплом в ветеринарном техникуме и делилась планами на будущее. В этот момент он осознал, что его действия могут разрушить всё, что он так старательно пытался защитить. С другой стороны, в сознании Колобанова возникали образы долгов, угроз и безысходности. Павел чувствовал, как страх сжимает его сердце, заставляя принимать решения, которые противоречили его моральным принципам. Ворон был не просто бандитом; он являлся символом всего того, что Павел ненавидел в своей жизни — безжалостности, жестокости и беспощадности. Но в тот момент, когда Колобанов диктовал Ворону адрес отеля в Санкт-Петербурге, он ощутил, как его душа разрывается на части. Павел понимал, что предаёт не только дочь и жену, но и самого себя, свои принципы, вои мечты о том, каким должен быть настоящий мужчина — защитником и опорой для своей семьи. В голове у Колобанова звучали слова Елены Игоревны, которая всегда говорила, что семья — это святое, и предательство — это самый страшный грех.
Павел вспомнил, как много лет назад, когда он только начинал свой бизнес, он мечтал о том, чтобы создать что-то значимое, что будет приносить пользу людям. Он представлял, как его мебель будет украшать дома, как семьи будут собираться за столом, который он сделал своими руками. Но теперь, когда его мечты начали рушиться. Павел оказался в ловушке, из которой не знал, как выбраться. Ворон стал символом его неудач, слабостей, безвольного, бесхребетного характера. И Колобанов не мог позволить себе ошибиться еще раз.
С каждой секундой, проведённой в процессе переговоров с Игнатовым, Павел чувствовал, как его сердце сжимается от страха. Он знал, что Ворон не простит ему этого предательства, и в то же время он не мог позволить себе думать о том, что может произойти с Катей. Он представлял, как Таня, полная надежд и мечтаний, шагала по аэропорту сначала в Оренбурге, а потом и в Питере, её сердце билось в ритме ожидания. Она не могла дождаться момента, когда окажется в новом городе, где её ждали приключения и открытия. В её голове крутились образы ярких улиц, шумных рынков и незнакомых дружелюбных лиц, которые, возможно, станут приятной компанией в её студенческом отпуске. Таня мечтала о том, как будет гулять по паркам, пробовать местную кухню и, возможно, даже писать о своих впечатлениях в дневнике. Но в этот момент, когда она покидала родной дом, в её жизни уже начинали разворачиваться события, о которых она даже не подозревала.
Павел, оставшись наедине с собственными мыслями, ощущал, как его внутренний мир рушится. Он понимал, что его решение предать семью было вызвано страхом, но этот страх не мог оправдать его поступок. Он вспомнил, как много раз говорил Тане о важности честности и смелости, о том, что настоящая сила заключается в умении противостоять трудностям, а не в том, чтобы прятаться от них. Теперь же он сам стал жертвой своих слабостей, и это осознание терзало его душу. Каждый раз, когда Колобанов слышал в телефонной трубке голос Ворона, в его душе ощущался горький осадок невысказанной вины перед женой, тёщей и дочерью, а также полного морального опустошения. Павел понимал, что его действия погубят Таню, но страх перед последствиями собственных ошибок затмевал разум. Беспокоясь за внучку, учительница музыки Елена Игоревна, несколько раз пыталась дозвониться до Тани, но не смогла. Телефон студентки оставался вне зоны доступа сети. И тогда в порыве отчаяния, Макарова решила обратиться к своему соседу - контуженному отставнику краповых беретов Сергею Ломову, которого она заметила, выходящим из скромного внедорожника модели "Шевроле Нива", во дворе дома по улице Снежинской 10а. Старушка опасалась, что Ломов её не поймёт или откажет, но вышло всё наоборот. Даже лучше, чем предполагала Елена Игоревна.
Следующий кадр:
На заброшенной базе спецназа "Альфа", где эхо прошлых военных учений всё ещё витало в воздухе, стояли я и полковник Щепкин. Огромные корпуса обветшавших зданий с облупившейся штукатуркой и выбитыми стёклами напоминали о днях, когда в этом мрачном корпусе кипела жизнь. Теперь же объект стал лишь заброшенным памятником канувшей в лету военной славы, окружённым высохшими деревьями и покосившимся забором, обтянутым колючей проволокой наверху. По углам базы угрюмо возвышались ржавые круглые снайперские вышки со спиленными до половины пожарными лестницами.
Одетый в тёмно-зелёный армейский камуфляж, я полил бензином перед входом в здание, взял в руки зажигалку и невозмутимо скомандовал:
— Значит так, бойцы! Ставлю задачу: пробежать через пожар...
Костя, Ксюха и Вадим Малышев настороженно переглянулись, в глазах каждого горела искра вызова. Задание восстановленного секретного подразделения ликвидаторов "Альфа", стало завершающим аккордом утомительных, но плодотворных силовых тренировок. Вытянувшись по стойке "смирно", они терпеливо ждали, словно взведённые пружины древнего спускового механизма, готовые к бою.
— ...подняться по лестнице на второй этаж; кувырок через голову, стрельба по мишеням из пистолетов; затем по верёвке прыжок на крышу соседнего дома, ещё один кувырок, метание ножей, зачистка здания от мишеней, изображающих бандитов. Мишени с гражданскими не трогать! — заканчивал я, как словно это был не очередной виток военно-полевых учений, а проверка команды на прочность и слаженность действий.
Чиркнув спичкой, я зажёг пламя перед входом в здание.
Полковник гос безопасности Щепкин, одетый в офицерский мундир, вальяжно стоял в стороне, заложив руки за спину и наблюдал за происходящим.
Вадим промчался через полыхающее пламя, не совершив ни одного лишнего движения — всего лишь молчаливая сила в его гибком теле. Он метнулся к лестнице с возбуждённым блеском в глазах, спиной ощущая жар пламени.
Костя огляделся по сторонам, заметил ржавую бочку, перенёс её на позицию перед огнём, залез на крышку, подпрыгнул, кувыркнулся вперёд через голову успешно преодолел опасный рубеж, не касаясь языков пламени. На выходе из кувырка Миронов приземлился на четвереньки, выпрямился во весь рост и побежал на второй этаж по гулко ухающим проржавевшим ступенькам, стараясь догнать напарника.
Ксюха, обладая инстинктом самосохранения, обогнула огненное кольцо, словно это был обычный завал. Её движения оставались плавными и размеренными, словно она танцевала в балете, а эмоции — скрытыми за маской хладнокровия.
В остальном, всё шло гладко, и каждый выполнял свою часть; но вот вдруг, неожиданно, в пылу боевой тренировки, Костя, ловко выхватив пистолет, выстрелил в мишень, изображающую заложника. Свист пули пронзил воздух, и мишень, содрогнувшись, потеряла равновесие, словно оспариваемая судьба.
Ломов едва сдержал усмехнувшийся взгляд, прекрасно понимая, что миссия — это не только меткость, но и соблюдение морального долга. В то время как Ксюха и Вадим продолжали свою тренировку, острая краткость момента отразила яркий контраст между военной дисциплиной и человеческой ошибкой.
Когда спортсмены покинули здание, комбриг Щепкин стоял с секундомером в руках и удовлетворённо бормотал себе под нос, усмехаясь в моржовые усы:
- Неплохо-неплохо. Итоговое время прохождения полосы препятствий восемь минут.
Усмехнувшись уголками губ, я распорядился:
- Стоп. Достаточно. Перерыв две минуты.
Осмотрев мишени во втором здании, я произнёс:
- Костя, в следующий раз внимательнее следи за мишенями, изображающими заложников. Рисунок не жалко. Но от твоих действий зависит жизнь людей.
- А почему бы тебе просто не нанять солдат для работы? - сквозь одышку спросил синеглазый блондин.
- Так уж вышло, - я пожал плечами.
- Я сейчас сдохну, - простонала Ксюха.
- Не преувеличивай. Ещё ни один не умер от лёгкого марафона, - отмахнулся я и распорядился: - теперь спарринг. Я в центре; Костя и Вадим - нападаете спереди. Ксюха заходит с арматурой мне в тыл.
Закатив глаза к небу, Ксюха вытерла пот со лба правым рукавом, но подчинилась. Поставив ноги на ширине плеч, я приготовился к обороне, подтянув кулаки к подбородку. Надев на оба кулака, размером со спелую дыню кастеты, Костя угрюмой скалой надвигался на меня слева, поигрывая бицепсами. Казах Малышев вынул из-за пояса десантный нож и медленно побрёл ко мне, перекидывая оружия из ладони в ладонь. Ксюха, пригибаясь за ящиками, по дуге побежала мне в тыл. Я переводил напряжённый взгляд с Кости на Вадима и обратно. Внезапно Вадим сделал выпад правой рукой снизу-вверх, целясь мне в живот. А Костя провёл связку из двух прямых ударов кулаками мне в грудь и челюсть соответственно. Отступив назад правой ногой и резко уклонившись влево, пропуская кулак боксёра в миллиметре от виска, я сверху-вниз двумя предплечьями отбил руку азиата и схватил пальцами его запястья и рукав рубашки. Далее я левой ногой пнул Костю в колено. Охнув от неожиданности, боксёр пошатнулся и упал, теряя инерцию. Переключившись на танкиста Малышева, я обозначил прямой удар носком правого ботинка ему в промежность, а дуговая атака левой ступнёй пошла ему в затылок из-под правого плеча. Охнув от неожиданности, Вадим потерял равновесие и упал лицом вниз. Зашедшая мне в тыл Ксюха размахнулась фрагментом арматурины и обрушила изогнутый ржавый конец на мой затылок. Отпусти руку Вадима, я присел на левое колено, уперся ладонями в пыльный пол и правой ногой подсёк напарнице щиколотки. Девушка взвизгнула, взмахнула кедами в воздухе и шмякнулась спиной на пол. Но тут же разгибом вскочила, подтянула кулаки к подбородку и отошла в сторону, давая мне возможность встать на ноги.
Выпрямившись во весь рост, я руками закрыл корпус и приготовился к обороне. Боксёр Костя очнулся первым. Зарычав, как медведь, он подбежал ко мне слева и нанёс три атаки: джеб правым кулаком с кастетом в нос; апперкот с подшагом левым бедром снизу-вверх в подборок, а мощный хук справа - в челюсть. Уклонившись влево, я снова пропустил мимо виска кисть друга. Вторую атаку отбил снаружи-внутрь левой ладонью и резко присел от третьей атаки, шагая левой ногой в сторону. Выпрямляясь справа от Кости, я правым кулаком со слегка выставленным вперёд суставом среднего пальца ткнул в солнечное сплетение. Выпрямляясь во весь рост, я ребром правого ботинка толкнул друга под колено, заставляя упасть на четвереньки, и обозначил диагональный удар ребром правой ладони по шее у основания черепа. Изображая глубокий нокаут, Миронов упал.
В этот момент Ксюха провела дуговой удар справа налево правой стопой мне в висок. Внезапно присев, я кувырком ушёл вправо. А Ксюхин кроссовок впечатался в ухо Вадиму Малышеву, так неосторожно подошедшему ко мне спереди. Но меня на той позиции уже не было. Клацнув зубами, Вадим отлетел назад и упал рядом с деревом. Выпрямившись во весь рост, я повернулся лицом к Светловой, занял боевую левостороннюю стойку, заговорщицки подмигнул и сказал:
- Смелее, Ксюша-хрюша, я не кусаюсь.
- Не могу. Устала, - заныла напарница.
- Нет такого слова "не могу". Надо смочь, - с улыбкой возразил я и подбодрил: - давай активнее. Ты сможешь. Я знаю.
Прорычав что-то нечленораздельное себе под нос, Ксюха сделала шаг вперёд левой ногой, подтянула правую ступню, подпрыгнула, развернулась вправо на 180 градусов и пяткой ударила меня в лоб. Присев на левое колено, я ладонями упёрся в землю, а правой голенью подсёк щиколотку опорной ноги подруги в момент её приземления. Охнув от неожиданности, Ксюха шмякнулась навзничь, подняв облако пыли. Я отошёл влево, давая Ксюхе шанс встать на ноги. Разгибом вскочив, Ксюха заняла боевую левостороннюю стойку и наотмашь слева направо ударила меня в висок башмаком. С поворотом корпуса на 90 градусов вправо я левой ладонью отбил атаку; продолжив движение, зашёл ей за спину и коснулся ребром правой ладони затылка. Ксюха нахмурилась и отскочила в сторону. Не выходя из стойки, брюнетка атаковала связкой ударов ногами: прямой удар носком кроссовка шёл мне в промежность, а дуговой из-под плеча - в затылок. Опустив левую ладонь, я отразил первый удар. Вторую ногу девушки я принял на согнутое изнутри-наружу правое предплечье, развернулся вправо на сто восемьдесят градусов и обозначил прямой удар левой стопой в живот. Отступив правой ногой, Ксюха левым предплечьем снаружи-внутрь с поворотом корпуса вправо парировала нападение; завершила разворот на пятках и ударила меня в бок ребром правого кеда. Я пропустил атаку и отпрыгнул в сторону.
Разгибом вскочив, Вадим поднял нож, зашёл мне за спину и по прямой ткнул в поясницу. Уловив краем глаза его тень на стене дома снаружи, я обернулся и левым предплечьем отбил атаку, а затем правым кулаком встретил его челюсть. Вадим хрюкнул и упал на ягодицы. Из разбитой губы потекла кровь. Нож выпал в пыль.
- Прости. В раж вошёл, - я виновато потупил взор и протянул товарищу руку.
Ухватив мою ладонь, азиат встал на ноги и отряхнулся от пыли.
- Бывает, Серёга. Не бери в голову.
Полковник Щепкин восторженно зааплодировал.
- Стоп. Хватит. Если такой впечатляющий прогресс всего за три месяца, то представляю, что будет через год.
Я поклонился всем трём напарникам, повернувшись к ним лицом.
- В принципе, неплохо, - подвёл итог Щепкин, - но: вам троим нужно почаще проходить полосу препятствий. Костя, поработай атаку с кастетами. Понимаю, Серёгу непросто победить. Но постарайся.
- Понял, Борис Борисович. Учту, - радушно улыбнулся синеглазый блондин и снял кастеты с рук.
- Извините, ребята, через час нужно улетать обратно в Москву. Без обид, - Щепкин развёл руками.
- Принято, товарищ комбриг, - с традиционной ухмылкой уголками губ сказал я и добавил: - извините за беспокойство.
- Я сам решил проверить боеспособность новой группы, - парировал Щепкин.
- Серёга, это и есть твой таинственный куратор из Москвы? - спросила у меня Ксюха, кивнув взглядом на Щепкина.
- Да, - коротко подтвердил я.
- Никакой субординации и дисциплины! Бардак! - толстяк сокрушённо покачал головой и сел на заднее сидение служебной чёрной волги.
Мощный двигатель взревел. И машина покинула территорию заброшенного учебного лагеря спецназа "Альфа" через покосившиеся от времени ворота.
- Молодцы. Спасибо за спарринг, - заявил я, по очереди пожимая руку напарникам.
Глава 4. Решала.
Едва я сошёл с поезда в Оренбурге, как заметил стремительно бегущего ко мне сержанта в мышино-серой форме и круглой фуражке на голове.
- Гражданин, предъявите документы, - без прелюдий потребовал патрульный.
- Во-первых, товарищ сержант, добрый день, - с дружелюбной улыбкой заявил я и вынул из рюкзака уголовный кодекс. Открыв заложенную картонкой страницу, я прочитал: - в пятьдесят третьей статье закона о полиции написано: "находящийся при исполнении полицейский обязан быть трезвым, гладко выбритым, с уставной причёской, в соответствующей регламенту форме и начищенной до блеска обувью. При встрече с гражданином патрульный обязан чётко назвать собственное имя, фамилию и занимаемую должность. А так же объяснить прохожему цель визита патрульного.
Глядя в изумлённо отвисшую челюсть собеседника, я протянул ему учебник на открытой странице и дружелюбно сказал:
- Я вас внимательно слушаю, товарищ сержант. Вы по какому вопросу?
Лицо копа побагровело от злости.
- Не хамите, гражданин. А то задержу вас на сорок восемь часов до выяснения личности, - пригрозил собеседник, стараясь выглядеть суровым и грозным. Но не получилось.
- Боже упаси. Даже не начинал, - я расплылся в искренней радушной улыбке, - так в чём проблема, сержант? Чем могу помочь?
- Где ваш паспорт? - гнул свою линию патрульный.
- Секундочку, - стараясь излучать дружелюбие, отозвался я и принялся искать документ в карманах рубашки и брюк, искренне недоумевая: - чёрт. Куда же я засунул свой паспорт? Вот же растяпа!
- Вы отказываетесь сотрудничать с полицией?! - нахмурился коп.
- Никак нет, товарищ сержант, - вновь возразил я, начинать терпение, и вынул из кармана брюк ветеранское удостоверение, - капитан гос безопасности Ломов Сергей Валерьевич. Сейчас нахожусь в отставке по причине травмы коленного сустава.
- Где ваш паспорт?
- Сожалею, но я его дома забыл. Вот такой я рассеянный недотёпа. Приношу извинения за неудобства, - я развёл руками в сторону.
После небольшой паузы я пояснил:
- К тому же я не обязан круглосуточно носить при себе паспорт. Достаточно и ветеранского удостоверения или водительских прав.
Мент схватился за кобуру на бедре и тщетно пытался её расстегнуть.
- Ну, и зачем? - я насмешливо прищурился.
- Гражданин, назвавшийся ветераном гос безопасности Ломовым, вы арестованы на сорок восемь часов до выяснения личности, - безапелляционно заявил патрульный и полез за наручниками, укреплёнными на поясе.
- Бред какой-то, - недовольно буркнул я себе под нос.
В этот момент из здания железнодорожного вокзала появился широкоплечий, коротко стриженый лысеющий русоволосый мужчина крепкого телосложения примерно сорока пяти лет в синей прокурорской форме и погонами майора. Его лицо словно высечено из гранита: резкие черты, волевой подбородок и пронзительный взгляд серо-голубых глаз, который кажется способен проникнуть в самую суть души собеседника. Высокий лоб подчеркивает ум и внутреннюю силу, а густые брови добавляют выразительности его мимике. Волосы темные, часто уложены в легкую небрежность, что придает ему немного бунтарский шарм.
- В чём дело, сержант? Чего шумишь? - спросил он у патрульного чарующим бархатным баритоном, выдающим спокойствие и уверенность в себе.
Чтобы представить зрительный образ этого офицера, найдите снимок актёра Евгений Сидихин в молодости.
- Так самому интересно, товарищ майор, - с привычной усмешкой уголками губ отозвался я.
- Вот гражданин нарушает. Отказался предъявить паспорт, - наябедничал сержант и кивнул на меня.
- Я дома паспорт забыл. Зато предъявил ветеранское удостоверение. Этого более чем достаточно для идентификации моей личности, - парировал я, не повышая голоса с набившей сержанту оскомину усмешкой.
Забрав у дежурного красные корочки, прокурор прочитал текст мысленно. Его брови удивлённо поползли вверх. После чего он удивлённо заявил:
- Серёга, ты ещё жив? Я думал, что ты под Кандагаром погиб. Душманы в тот день совсем озверели.
- Как видите, товарищ майор, я жив и относительно годен к службе, - с улыбкой подтвердил я и забрал у прокурора пенсионное удостоверение.
- Ты меня не помнишь? Я Дмитрий Шаповалов. Твой сослуживец, - подсказал прокурор.
- Простите, товарищ майор. После контузии на Кавказе у меня была частичная амнезия. В любом случае, рад знакомству, Дмитрий, - я дежурно улыбнулся и пожал прокурору протянутую руку.
- Извини за этого несдержанность этого дуболома. Наберут идиотов по объявлению, - смутился Шаповалов.
- Бывает, Дима. Ничего страшного, - я снова не стал влезать в полемику.
- С какой целью в город вернулся? И надолго? - уточнил Дмитрий.
- Навсегда. Отвоевался я, Дима, - я смущённо улыбнулся.
В моём взгляде на миг промелькнула печаль.
- Чем планируешь заниматься? Помочь с работой? Могу взять к себе в управление, - предложил прокурор.
- Спасибо за предложение. Подумаю, - уклонился я от прямого ответа.
- Возьми визитную карточку. Когда что-то решишь, то позвони, - сказал Шаповалов.
- Спасибо, товарищ майор. Разрешите идти?
- Иди, Серёга, - разрешил Дмитрий и уточнил: - есть где жить?
- Есть. Не переживай. Сам справлюсь. Но за заботу спасибо, - я забрал у сержанта уголовный кодекс и убрал в рюкзак за спиной.
Следующий кадр.
Банкир Игнатов Глеб Викторович, чьё лицо было столь же непроницаемым, как гранитная плита, мчался по узкой ночной улице на чёрном внедорожнике, словно тень, скользящая в ночи. Колёса его "зверя" с яростью вонзились в лужу, и фонтан грязи, подобно выпущенной стреле, обрушился на спину моего пиджака. Ничего не подозревая, я шёл из круглосуточного продуктового магазина домой, крепко сжимая в левой руке полиэтиленовый пакет с ужином.
– Смотри, куда прешь, козёл! – прорычал Игнатов, словно раненый зверь, высунувшись из приоткрытого окна в водительской дверце. Голос его был хриплым, как скрип старой двери, и полным презрения.
На миг остановившись, я обернулся лицом к проезжей части, смерил авто хама взглядом холоднее зимнего льда, саркастически ухмыльнулся и невозмутимо произнёс, словно смакуя каждое слово:
– Рад знакомству, товарищ Козёл, – произнёс он, словно смакуя каждое слово, – У вас красивое необычное имя. А я – Сергей.
Мои слова, словно змеиный яд, просочились в сознание авторитетного бизнесмена, пробуждая в нём первобытную ярость, и накалили атмосферу ещё сильнее. Взвизгнув тормозами, чёрный джип "Тойота" остановился, как вкопанный.
- Чего?! Жить надоело, придурок?! - рявкнул бандит, внешне похожий на актёра Алексей Нилов, покидая тёплую уютную кабину.
Надев кастет на правый кулак, Игнатов стремительно приближался. Опустив пакет с едой на асфальт, я повернулся лицом к сопернику и с ухмылкой заявил:
- Давно мечтал выбить зубы несостоявшемуся тестю.
Словно налетев на невидимую стену, Игнатов остановился, пристально вглядываясь в моё лицо, освещённое уличным фонарём. Затем он хищно (как ему казалось) ухмыльнулся и уточнил:
- Ты ещё жив, недоделанный архитектор?
- Как видите, сударь, - с невозмутимой усмешкой подтвердил я.
В отличие от Игнатова меня эта ситуация забавляла. В голове мелькнула мысль: "меня уже комбриг Щепкин в армии доработал. Так что я уже теперь полноценный "архитектор".
- Не жалеешь, что на Катюхе не женился? - спросил Глеб Викторович.
- Никак нет. А должен? - невозмутимо парировал я.
- А хотя бы один раз вспомнил мою дочь?
- Мне некогда было глупостями заниматься, - парировал я.
- Сидел, наверное? - предположил Игнатов.
- Никак нет. Служил, - возразил я, не меняя интонацию.
- Вот удовольствие собачье сапогами грязь месить! - презрительно фыркнул Игнатов.
- Каждому своё, - не стал спорить я, пожимая плечами.
- Чёрт с тобой. Живи пока, - отмахнулся Ворон, убирая кастет, сел в машину и уехал.
- Вот чудик, - непроизвольно озвучил я вслух пришедшую в голову мысль, забрал пакет с продуктами и пошёл домой.
Уютный П-образный дворик встретил меня тишиной и прохладным ветерком. Миновав четырёх этажное и четырёх подъездное здание с острой стальной крышей и множеством пластиковых окон и кондиционеров, я зашагал мимо высоченных столетних деревьев к своему подъезду. Увидев меня в окне около застеклённой лоджии, учительница музыки Елена Игоревна Макарова покинула скромное жилище и лично вышла во двор.
- Добрый вечер, Серёженька. Ты вернулся? Надолго ли? А я вот погулять вышла. Воздухом подышать перед сном, - засюсюкала старушка.
- Здравствуйте, Елена Игоревна. Да. Вот вернулся. Отслужил своё. Пора молодёжи эстафету передавать, - дружелюбно ответил я и спросил из вежливости: - а вы как поживаете? Как ваше здоровье? Самочувствие?
- Потихоньку всё. Средне. Живём. Хлеб жуём, - смутилась дама.
Потеребив пояс на платье, она робко произнесла:
- Мне нужно с тобой посоветоваться? Ты сейчас не занят?
- Для вас я всегда свободен, Елена Игоревна, - тоже из деликатности отозвался я,
- Это хорошо. Тут такое дело, - замялась пенсионерка.
- Ближе к теме, пожалуйста. Я намёков не понимаю, - попросил я, теряя терпение, - что-то случилось? Вы заболели или вам кто-то угрожает?
Невысокая, полная дама тоже шестидесяти лет с густыми тёмными волосами, из которых сформирована причёска «карэ» побледнела, как полотно.
- На здоровье не жалуюсь. В пределах допустимого.
- Внучка как? Этот синеглазый ушастик чем занимается? - просто для поддержания беседы спросил я.
Глаза учительницы музыки возбуждённо забегали из стороны в сторону. Пожевав губами в нерешительности, Макарова нехотя ответила:
- Танюша в порядке. Вроде бы. Недавно ветеринарный техникум закончила. Отец ей билеты в Питер оплатил в качестве подарка за успешную учёбу.
- Ну так это же замечательно, - я расплылся в улыбке, всё ещё не понимая, чего от меня хочет назойливая бабушка, - в Питере сейчас студенческий фестиваль алых парусов проходит. По набережной погуляет. Город посмотрит.
- Танюша ещё днём улетела. Я ей звонила через каждый час. Сначала Танюша отвечала на звонки. А потом перестала. Вот волнуюсь теперь, - объяснила пенсионерка.
- Внучка одна улетела?
- С подружкой, - сказала Макарова и вздохнула.
- Примерный возраст подружки? - для проформа уточнил я.
- Около двадцати лет. Танюшке уже восемнадцать исполнилось.
- Ну так в чём же дело? Вдруг телефон разряжен или звонок не слышит? - недоумевал я.
- Мне показалось, что за нашим такси какая-то невзрачная машина следила, - поделилась сомнениями старушка.
- Может, вам действительно показалось? - спросил я, мечтающий об ужине и полноценном отдыхе.
- Буду только рада ошибиться.
- В полицию обращались?
- Нет, конечно. А с чем я пойду? Паранойю к делу не пришьёшь, - пожала плечами Макарова.
- Ладно. Проверю вашу информацию. Надеюсь, что вы ошиблись, - со вздохом уступил я и попросил: - мне нужен номер рейса и мобильный телефон вашей внучки.
- Зачем?
- Так нужно, - с нажимом возразил я и вынул из кармана пиджака мобильный телефон.
Старушка нехотя поплелась в подъезд, а я за ней. Открыв дверь квартиры, Макарова зашла в прихожую, а я остался снаружи около лестницы. Вскоре Елена Игоревна вынесла страницу, вырванную из блокнота, исписанную мелким почерком.
- Понял. Спасибо, - отозвался я и набрал номер Антона Грошева.
- Кому тут в полночь не спится? - сердито заворчал хакер себе под нос.
- И вам доброй ночи, Антон, - не удержался я от сарказма.
- Что-то стряслось? - догадался Гуру.
- Профессор, если не трудно, нужно пробить по номеру геолокацию абонента мобильного оператора Рос-Теле-Ком, - я продиктовал данные.
- Вот прямо сейчас? До утра не подождёт? - с протяжным вздохом осведомился хакер.
- Увы нет, Антон. Выручайте. Буду должен, - настоял я.
- Серёга, ты мёртвого уговоришь, - проскрипел Гуру, надевая очки и взяв планшет руки, - фамилия, имя и отчество абонента.
- Колобанова Татьяна Павловна. Улетела в Санкт-Петербург в 18:00 по местному времени. Узнайте мне всё, что сможете, и ложитесь спать, - попросил я, осознавая, что мой сон накрылся медным тазом.
И в лучшем случае я пару часов подремлю в самолёте.
- Такой человек действительно прилетел вместе с Григорьевой Оксаной Фёдоровной 1986 года рождения. Твоя Татьяна с подружкой зарегистрировалась в "Гранд" отеле в восемь вечера. Мобильный оператор Оксаны находится в ночном клубе "Ястреб". А телефон Колобановой до сих пор фонит в её номере, - сообщил Грошев.
- Понял. Спасибо. Закажите, мне, сударь, тоже билет на ближайший рейс в Питер, - попросил я.
- Зачем?
- Надо раз спросил, - непроизвольно огрызнулся я и постарался смягчить ситуацию: - извините, Антон, день был тяжёлый. А будет ещё тяжелее.
- Принято, - отозвался Гуру и продиктовал мне адрес отеля в Санкт-Петербурге.
После короткой паузы аналитик доложил:
- Я заказал тебе на семь утра рейс. Раньше не смог.
- Спасибо. А вот теперь спокойной ночи, - отозвался я и сбросил исходящий вызов.
- Ну, что там? - нетерпеливо тормошила меня Макарова.
- Похоже, я тоже лечу в Питер. Что-то реку "Неву" давно не видел, - хитро прищурился я.
- Может, зайдёшь? Чаю с пирожками попьёшь? - пригласила старушка.
- Спасибо, Елена Игоревна. Но как-нибудь в другой раз, - возразил я и быстро скрылся у себя в квартире от настойчивой старушки.
Глава 5. Туристический вояж.
Белые ночи окутали Санкт-Петербург мягким, таинственным светом. Татьяна, синеглазая платиновая блондинка, и Оксана с копной непослушных каштановых волос, вступили на мостовую, вымощенную брусчаткой. Воздух, пропитанный речной свежестью и ароматом кофе из уличных кафе, кружил головы, словно лёгкое шампанское. Первой остановкой стал Казанский собор, его грандиозная колоннада обнимала девушек, шептала истории о победах и поражениях. Татьяна, завороженная внутренним убранством, шептала молитву, а Оксана, увлеченная архитектурой, фотографировала каждый изгиб купола. Затем они оказались на Невском проспекте. Витрины ювелирных магазинов манили блеском золота и серебра, уличные музыканты наполняли воздух мелодиями Чайковского, а запахи свежеиспеченных пирожков смешивались с ароматом роз, продаваемых уличными торговцами. Оксана, как истинная модница, не могла устоять перед соблазном заглянуть в пару бутиков, а Татьяна, увлеченная суетой проспекта, с улыбкой наблюдала за прохожими. Спустившись к Неве, они сели на прогулочный катер. Ветер играл с волосами Татьяны, а Оксана, прищурившись от солнца, вглядывалась в силуэты разводных мостов, поднимающихся навстречу небу. Город, отражаясь в темной воде, казался волшебным, нереальным. Эрмитаж встретил их прохладой и величием. Блуждая по бесконечным залам, Татьяна и Оксана чувствовали себя путешественницами во времени. Шедевры мирового искусства оживали перед их глазами, рассказывая истории о любви, предательстве, героизме и красоте. Оксана, увлеченная импрессионистами, долго стояла перед картинами Моне, а Татьяна, зачарованная скульптурами античности, словно искала в них ответы на вечные вопросы. От туристического вояжа Татьяну Колобанову с интервалом в сорок минут отвлекала её чрезмерно заботливая бабуля - учительница музыки Елена Игоревна Макарова. Сначала Таня оставляла подругу на несколько минут и терпеливо беседовала с бабушкой, прикрывая микрофон в телефоне ладонью. А потом и вовсе отключила прибор, убрав его в элегантную сумочку, купленную в местном бутике. Вечером, уставшие, но счастливые, они сидели на берегу "Невы", поедая мороженое и делясь впечатлениями. Белые ночи скрывали город под своим покровом, а девушки, словно две русалки, шептались о своих мечтах под мерный плеск волн. Санкт-Петербург подарил им незабываемые мгновения, которые навсегда останутся в их сердцах.
В одном из ночных клубов, куда пошла Таня по приглашению Оксаны, в толпе танцующей молодёжи беззаботно кружился в вальсе очаровательный парень по имени Антон. Его атлетическая фигура и скромный интеллигентный взгляд приковывали внимание девушек. С его харизмой Антон, известный в узких кругах под кличкой Джокер, мастерски умел завести непринуждённый разговор с любой представительницей прекрасного пола человечества. Вскоре Таня с Оксаной оказалась вовлечена в увлекательную беседу об искусстве, поэзии и раннем зодчестве конца восемнадцатого века. Потанцевав по очереди с обеими барышнями, Джокер угостил их коктейлями, в которые незаметно подмешал клофелин. В грохоте ритмичной музыки и хаотичных всполохах разноцветных софитов туристки не заметили подвоха и опустошили оба бокала. Руками в перчатках Джокер передал улики подельнику-бармену, подхватил обмякшую Татьяну за талию и повёл её к выходу из здания. Когда бармен вернулся с кухни, где мыл стаканы, то перекинул Оксану через правое плечо и открыто покинул место преступления. Никто из танцующих пар не обратил на это внимания. В этом злачном заведении регулярно девушки и юноши напивались до поросячьего визга и покидали танцпол на чьём-нибудь плече. Выключив пультом сигнализацию у чёрного "Гелендвагена", Джокер открыл багажник и загрузил в него Татьяну. Бармен Егор последовал его примеру, бережно уложив поверх Татьяны её подругу Оксану. Захлопнув вертикальную крышку багажника, Джокер сел за руль иномарки, завёл мотор и плавно выехал со двора. А его подельник Егор вернулся в пивной бар, так как сегодня дежурил в ночную смену.
Сноровисто управляя автомобилем, Антон вынул смартфон, набрал чей-то номер и доложил:
- Добрый вечер, Глеб Викторович, это Джокер. Задание выполнено.
- Просил же: не называть меня по имени в людных местах! - досадливо поморщился банкир Игнатов и ворчливо распорядился: - готовь партию живого товара к отправке в арабские эмираты. Клиент ждать не будет.
- Принято. Сделаю. Документы уже готовы, - бодро отозвался Антон и сбросил исходящий вызов.
Девушки пришли в себя в каком-то подвале несколько часов спустя. Испытывая головокружение, сухость во рту, жжение в глазах и общую слабость, Татьяна попыталась встать на ноги, но потеряла равновесие и упала на грязный матрас. Когда зрение восстановилось, юная ветеринарша огляделась по сторонам и обнаружила прикованную цепями Оксану к ржавому крюку, вбитому в ближайшую стену. Рот барышни оказался заклеен скотчем. Во взгляде подруги сквозил страх.
Лето медленно пробуждает Оренбург, окутанный утренним туманом. Как только первые лучи солнца пробиваются сквозь лёгкие перистые облака, мир наполняется тёплым золотистым светом, словно мягкие кисти художника, окрашивают небо в постельные оттенки румянца – от нежно-розового до светло-голубого. Под воздействием солнечных лучей здания, ещё одетые ночным покрывалом, постепенно начинают приобретать знакомые всем очертания. Вдалеке слышится лёгкий гул проезжающих автомобилей, ленивые шаги прохожих, и мелодичные трели пробуждающихся ото сна птиц, Из открытых настежь окон закусочных и кондитерских доносится аппетитный аромат свежесваренного кофе, блинов, булочек, пряников, жаренных стейков и макаронов по-флотски, завлекая первых посетителей на огонёк.
Пожилые супружеские пары неспешно прогуливаются между цветочных клумб и аккуратно подстриженных газонов во дворах около своих жилищ. А молодые люди с угрюмыми невыспавшимися лицами спешат на работу к восьми утра, стараясь успеть заскочить на подножку уезжающего рейсового автобуса.
Дети дошкольного возраста играют в песочнице на солнышке или пинают друг другу футбольный мяч, катаются на карусели, устраивают велогонки по заасфальтированному тротуару или играют в шахматы, сидя на скамейке. Их заливистый счастливый смех разносится по утренним улицам. А родители наблюдают за чадами с уютных лавочек в тени деревьев.
Каждый рассвет – это новая глава, которую открывает солнечный и жаркий летом Оренбург. Этот волшебный миг, когда прохладная ночь уступает место знойному дню, олицетворяет надежду, тихое семейное счастье и бесконечность новых возможностей.
Прямые, ровные заасфальтированные улицы города вычищены до блеска дворниками. А дореволюционный район бережно хранит его средневековые тайны, лелея надежду на то, что какой-нибудь любопытный авантюрист отыщет упоминания о событиях минувшего прошлого в архиве и узнает много нового и интересного об утончённых аристократах и брутальных красноармейцах, обитавших в период времени до 1917 года.
Сноровисто управляя серебристым автомобилем "Шевроле Нива", я ехал в коттеджный посёлок "Ложкино". Прибыв на Восточную улицу, я остановился перед опущенным шлагбаумом КПП и требовательно посигналил. Из будки вышел, широко зевая и потягиваясь после ночной смены, охранник. Остановившись изнутри перед шлагбаумом, он недоумённо уставился на меня и недовольно заворчал:
- Кому тут не спится в пять утра?
- Ну, мне не спится, - с привычной ухмылкой уголками губ отозвался я и уточнил: - Павел Колобанов с супругой дома?
- Да. Они у себя в комнате отдыхают. А кто вы такой и по какому вопросу? На вас заявок не было. Пропуск не оформлен, - сказал собеседник.
Я молча вынул из левого кармана брюк ветеранское удостоверение и раскрыл его со словами:
- Капитан краповых беретов Ломов в отставке. Мне нужно срочно поговорить с вашим боссом.
- А вы уверены, что он с вами беседовать захочет? - презрительно фыркнул охранник.
- Мнение Павла Михайловича я спрошу у него лично, - уклонился я от прямого ответа.
- Одну минуту. Я ему доложу. Как вас представить?
- Вот так и представь. И скажи, что я по поручению Елены Игоревны Макаровой. Павел Михайлович должен её знать, - обтекаемо произнёс я.
- Минуточку подождите, - отозвался охранник, снова зевнул, протёр глаза, взял в руки рацию, закреплённую на поясе брюк, активировал её и произнёс: - доброе утро, босс. К вам пришёл какой-то отставник Ломов по поручению вашей тёщи Елены Игоревны Макаровой.
- Пусть войдёт, - коротко распорядился Колобанов.
- Проходите, - услужливо отозвался охранник, выключив рацию и убрав себе за пояс, и попросил: - но джип оставьте тут.
- Принято, - сдержанно подтвердил я и прошёл мимо собеседника.
В любом случае я не мясник какой-то, чтобы просто так с кулаками кидаться на прохожих. Едва я нажал на кнопку звонка, изящная дверь распахнулась. И на пороге появился бизнесмен, внешне похожий на актёра Сергей Безруков.
- Доброе утро, товарищ, вы кто такой и по какому вопросу? - поинтересовался Колобанов, - и при чём тут моя тёща Макарова?
Пришлось повторить жест с ветеранским удостоверением. Брови Колобанова удивлённо поползли вверх.
- Здравствуйте, товарищ. Мне нужно вас допросить по делу об исчезовения вашей дочери Татьяны.
- С Таней всё в порядке. Она улетела на трое суток в Санкт-Петербург. Вы ошиблись, - с натянутой улыбкой возразил собеседник.
- Ваша тёща, Елена Игоревна, беспокоится за внучку и попросила меня к вам приехать, - с порога заявил я.
- Передайте заказчице, чтобы не лезла не в своё дело, - угрюмо буркнул себе под нос бизнесмен.
- Ваша жена дома? - спросил я, напирая на собеседника и пропихивая его в коридор плечом.
- Зачем вы пришли? Я вас не вызывал, - попытался выпроводить меня за дверь Колобанов, - какое вам дело до моей жены? И при чём тут дочь?
Но я поставил носок ботинка в щель между дверью и косяком и невозмутимо заявил:
- Гражданин, тут вопросы задаю я, а вы отвечаете, - ледяным тоном парировал я и распахнул дверь.
- Насколько я понимаю, вы частный детектив, и я не обязан отвечать на ваши вопросы? - всё ещё любезно уточнил Колобанов.
- Верно, - подтвердил я.
- Тогда уходите. А то я вызову полицию, - пригрозил собеседник.
- Вы уверены, что этого хотите? А вдруг в вашей биографии всплывёт что-нибудь криминальное? - с привычной усмешкой на губах парировал я и всё же плечом пропихнул собеседника в коридор со словами: - не слышу ответ на вопрос об Ольге.
- В комнате спит. А зачем вам она? И причём тут моя дочь? - отступая задом наперёд в зал, спросил Павел.
Его мысли лихорадочно метались в голове.
- Не хочу её беспокоить. Это вопрос конфиденциальный. Для узкого круга лиц, - обтекаемо заявил я.
- Ну что ж. Пройдёмте на кухню. Но учтите: вы испытываете моё терпение, - предупредил Павел и прошёл через зал на кухню.
Я прошёл следом и начал допрос:
- Как идёт бизнес, Павел Михайлович?
- Не жалуюсь. А что? - насторожился Колобанов и нахмурил брови.
- А вы подумайте. Не торопитесь, - продолжил я натиск, не повышая голоса, и наступал на собеседника,- но не долго. У меня нет времени с вами тут рассусоливать. Может быть вы не вернули кредит; проиграли в казино; или кому-то что-то пообещали и не выполнили; вы никого из своих партнёров не обделили? Не кинули? Не подставили? Не обманули?
Колобанов попятился от меня к холодильнику.
- У меня всё в полном порядке, - дрожащим от волнения голосом произнёс Колобанов и добавил: - это серьёзное обвинение, мистер как вас там. У вас есть доказательства против меня?
- Если я найду изобличающие вас, сударь, улики, то с вами будет разговаривать полиция, - стараясь сохранить самообладание, предупредил я и прижал Колобанова спиной к холодильнику.
- Вы полагаете, что у вас хватит полномочий со мной бороться? - криво усмехнулся Павел.
- Если я вдруг узнаю, что вы причастны к похищению вашей дочери, то сдам вас копам.
- Мужик, а с чего ты взял, что Таня похищена? Если моей чокнутой тёще что-то померещилось, пусть идёт в сумасшедший дом! А если ты продолжишь настаивать, то я подам на тебя в суд! - горячился Колобанов.
- Ну попробуй. Рискни здоровьем, - с металлом в голосе возразил я, развернулся на каблуках и вышел прочь сначала из комнаты, а потом и из здания.
Как только за мной закрылась входная дверь, Колобанов набрал по мобильному телефону номер банкира Игнатова по кличке Ворон и взволнованно сообщил:
- Глеб Викторович, у нас проблема. Моя тёща, старая карга, наняла киллера из бывших спецназовцев, который вылетел в Питер искать мою дочь.
В трубке повисла напряжённая тишина. Павел услышал, как мафиози сосредоточенно скребёт недельную щетину на подбородке. Глубоко вздохнув, Ворон сурово возразил:
- Паша, это вовсе не моя, а твоя проблема. Но я тебя услышал. Приму меры. Спасибо за звонок.
Услышав короткие гудки, Колобанов сбросил вызов, стёр все записи о телефонных переговорах, развязал галстук, скомкал его и небрежно бросил в угол, беззвучно матерясь одними губами. Затем директор мебельной фабрики вынул из кармана брюк носовой платок и вытер им пот со лба. Затем мужик вынул из ниши под окном бутылку водки, которую прятал от жены, и залпом осушил половину жидкости. Пожарив яичницу на сковороде, предатель позавтракал, умылся, почистил зубы, поднял галстук с пола, вызвал такси и поехал на работу.
Во дворе я сел в машину, включил двигатель и поехал в аэропорт, стремясь не опоздать на семичасовой рейс.
Я всегда любил утренние полёты. Они давали мне ощущение свежести, тишины и покоя, как будто сам воздух вокруг наполнялся упоительной прохладой. В этот раз я приехал в аэропорт Оренбурга на своём джипе, с маленькой спортивной сумкой в руках. Кладь была лёгкой, но в ней хранились все необходимые вещи: сменное бельё, зарядное устройство, фонарик, переносной парашют для скаутов, которые могли пригодиться в дороге. Годы армейской службы приучили меня к мысли, что лучше лишний раз перебдеть, чем потом в панике метаться взад и вперёд по горящему салону терпящему бедствия воздушного лайнера без шансов на спасения. Однако я ко всему относился философски: если наш транспорт подбили душманы в Кандагаре, то это вовсе не означает, что так будет каждый раз. В конце концов, тот человек, которому на роду написано утонуть, в огне не сгорит и не разобьётся вместе с другими пассажирами на борту отечественной модели "Сухой Суперджет сто". Парковка оказалась практически пустой, и я поставил машину согласно купленному билету на заранее отведённое администрацией аэропорта место. В кассе государственного учреждения я наличными оплатил заказанный дистанционно Антоном Грошевым на моё имя билет, прошёл регистрацию и, миновав контроль безопасности, направился к выходу из терминала на посадку вместе с другими пассажирами.
Солнечные лучи пробивались сквозь облака, когда пассажиры начали собираться у терминала. В воздухе витал запах свежесваренного кофе и легкого волнения. Время настало — их ждали небеса. Первой в очереди стояла пожилая дама с яркой шляпой, украшенной цветами. Она медленно, но уверенно направилась к трапу, словно собираясь покорить небо. Каждый шаг был полон достоинства, а в руках она держала старенький чемоданчик, который, казалось, хранил в себе целую историю. Она остановилась на мгновение, оглядела толпу, и с улыбкой, полной нежности, произнесла: «Надеюсь, что в процессе полёта моё артериальное давление не будет скакать, как блоха на ипподроме", - подумала толстуха, с трудом протиснувшись боком в узкий проход между сиденьями и с жалобным скрипом пружин приземлившись в кожаное кресло. Его днище затрещало по швам и выгнулось дугой в пол под напором жировых складок этой гражданки.
Следом за толстухой вошёл молодой человек в строгом костюме. Он нервно поправил галстук и стремительно прошёл мимо стойки регистрации; его глаза блестели от нетерпения. В его голове вертелись мысли о важной деловой встрече на конференции по экономике, которая должна была изменить его жизнь. Он быстро нашёл своё место у окна и уселся, словно пытался запечатлеть в памяти каждую деталь этого момента. Едва он занял посадочное место позади дородной огородницы, как задняя спинка её сидения угрожающе заскрежетала и прищепила экономисту колени, едва не скинув с них ноутбук на пол. Мужчина сердито нахмурился, но промолчал.
Вслед за ним в самолёт вошла семья с двумя маленькими детьми. Мальчик с ярким рюкзачком на спине и девочка с воздушным шариком в руках радостно пустились в пляс по проходу. Их задорный смех раздавался эхом, наполняя пространство неподдельным счастьем. Мама, с мимолётной улыбкой на губах, старалась утихомирить их, но сама не могла скрыть восторга от предстоящего путешествия. Ведь это было её первое авиационное путешествие в Санкт-Петербург. Отец семейства с заботливым взглядом, аккуратно поднимал чемоданы на полку, словно укрывая семью от всех невзгод.
Зевая от бессонной ночи с багажом за спиной, вслед за супружеской четой на борт величественного лайнера поднялся я. Мой мозг с тревогой прокручивал всевозможные варианты развития событий с исчезнувшей Татьяной Колобановой, которую соседка Макарова попросила отыскать и спасти любой ценой. Однако усилием воли раз за разом я отгонял дурное предчувствие, успокаивая себя тем, что Елена Игоревна чрезвычайно мнительный и гипертрофированно заботливый человек. Ну что может случиться во второй культурной столице нашей великой Родины со взрослой студенткой да ещё и в сопровождении подруги? Согласно купленному билету, я занял своё место у окна, положил вещи на верхнюю полку, застегнул на поясе ремень безопасности, вынул из кармана мобильный телефон с наушниками, включил расслабляющую классическую музыку и задремал, не переставая бесшумно зевать. Монотонный звук фортепиано и тягучий баритон Эдуарда Хворостовского меня успокаивал.
Затем появилась девушка с наушниками в ушах, погруженная в мир музыки. Она медленно шла к своему месту, время от времени поднимая взгляд на окружающих. Её лицо светилось спокойствием и уверенностью — она была готова к приключению. Сев на свое место, она включила плейлист и закрыла глаза, позволяя звукам унести её далеко от реальности.
Среди последних вошёл пожилой мужчина с тростью. Он двигался медленно, но уверенно. Его лицо излучало мудрость и спокойствие. Он остановился у прохода, поднял взгляд и произнёс: «Каждый полёт — это новая глава». С этими словами он занял место рядом с молодым человеком в костюме и начал рассказывать истории о своих путешествиях.
Когда все пассажиры расселись по местам, в уютном салоне проскрежетал искажённый динамиком бездушный голос пилота, произносившего традиционную речь для безликой серой массы пассажиров:
- Дамы и господа, добро пожаловать на борт рейса авиа компании под названием: "Небесный Путь", вылетающий из Оренбурга в Санкт-Петербург. Меня зовут Андрей Рубцов. И я рад приветствовать вас на борту нашего самолёта.
Мы в настоящее время находимся на высоте три тысячи метров; и наш полет продлится примерно от двух с половиной до трёх часов по местному времени.
На момент вылета в семь утра столбик термометра за бортом воздушного судна не превышает в Оренбурге плюс пятнадцати градусов по Цельсию;
Влажность воздухе 60%
Атмосферное давление: 1020 гПа
Переменная облачность с прояснениями.
- Приятного вам путешествия, - монотонно подвёл итог капитан самолёта "Сухой Суперджет сто" Андрей Рубцов.
Сквозь утренний туман, как призрак, вырисовывается силуэт самолёта, готового ко взлёту. Его блестящий корпус сверкает в первых солнечных лучах, отражая золотистые оттенки на фоне небесной синевы. Для большинства пассажиров этот перелёт из пункта "А" в пункт "Б" являлся обычной рутиной. На которую никто практически не обратил никакого внимания.
Пилот аккуратно увеличивает мощность двигателей, и самолет начинает плавно катиться по взлетно-посадочной полосе. Гудение турбин наполняет воздух, создавая симфонию ожидания. Каждое колесо, касаясь асфальта, словно шепчет о скором освобождении от земного притяжения. Скорость нарастает, и мир за иллюминаторами начинает размазываться, превращаясь в нечеткий калейдоскоп.
Вот он, момент истины: шасси убираются с лёгкостью, как крылья птицы, готовящейся к полету. Самолет наклоняется чуть вперед, словно собираясь выпустить свои невидимые перья. И в этот миг, когда силы притяжения уступают место свободе, он взмывает в воздух, оставляя позади суету земли.
Пассажиры ощущают лёгкое притяжение к креслам, а затем — невесомость. За стеклом расстилается бескрайний горизонт, где облака играют в прятки с солнцем. Самолет уносит их в неведомую даль, в мир, полный приключений и новых открытий. Каждое мгновение — это обещание чего-то удивительного, и сердце замирает от восторга. Впереди — только небо и бесконечные возможности.
На следующий день, когда солнечные лучи робко пробивались сквозь свинцовые грозовые облака Санкт-Петербурга, меня резко выдернул из блаженного царства Морфея тревожный зуммер телефона. "Кого там черти принесли?!" - подумал я, сцепив зубами болтливый язык во избежание непроизвольной озвучки мыслей вслух. На светящемся экране смартфона, лежащего на моих коленях, появилось лицо невзрачного лысого человечка в очках с мощными диоптриями в толстой роговой оправе. По его спине взад и вперёд сонно маршировала зелёная игуана. Приняв видео звонок, я тихо произнёс:
- Доброе утро, Антон. Что у вас стряслось?
- Привет, Серёга. Я вскрыл по твоей просьбе базу данных Санкт-Петербурга под названием "умный город" и через приложение по распознаванию лиц нашёл Татьяну Колобанову, которую ты ищешь. Вот её маршрут передвижения по городу, смонтированный мной по фрагментам записи с камер наружного наблюдения на разных зданиях за вычетом слепых зон. В последний раз Таня с подругой посетила пивной бар "Дельфин" вот по этому адресу: Невский проспект дом 45 корпус два.
Я ощутил небывалый прилив энергии и охотничий азарт адской гончей, выслеживающей добычу. Это была та информация, которую я так долго ждал.
- Спасибо, профессор. Я ваш должник, - произнёс я, стараясь не повышать голос, чтобы не привлекать внимание соседей по креслу. - Если не трудно, то зарегистрируйте меня в бюро по аренде транспорта.
- Уже делаю, - монотонно проскрипел Гуру и начал стучать по клавиатуре своего ноутбука.
Самолёт приземлился в Санкт-Петербурге. И я вышел на освежающий воздух города. Я пересёк территорию аэровокзала и направился к парковке. Там меня уже ждал серый неприметный седан с местными номерами. Сев в кабину и включив двигатель, я прилив бодрящего адреналина в крови, и плавно выехал со двора, направляясь на широкополосную автомагистраль, вливаясь в общий поток машин. Мне ещё относительно повезло, что ранним утром в Питере на трассе не попал в традиционную автомобильную пробку. Хотя немало автолюбителей размеренно сновали туда-сюда по их личным делам мимо меня в обе стороны.
Дорога до "Дельфина" была короткой, но каждый метр казался вечностью. Я с нарастающей тревогой думал о Татьяне; о том, что она могла находиться где-то рядом, а может быть, даже сидела сейчас в этом баре. Я припарковался у входа и вышел из машины. Бар выглядел неприметно, но я знал: именно тут скрывалась разгадка исчезновения студентки ветеринарного техникума. Покинув душную кабину, я огляделся по сторонам и шагнул под стальной козырёк над дверью, так снаружи начинал моросить противный дождь. Стеклянная дверь оказалась закрытой. Я требовательно нажал на кнопку звонка. Внутри раздалась мелодичная трель. Но никто не отозвался. Хотя внутри за шторой я уловил какое-то движение. Здраво решив, что лучший путь является самым коротким, я левым кулаком громко постучал по блестящей свежеокрашенной двери.
- По лбу себе постучи, дятел! - сердито огрызнулся двухметровый лысый детина крепкого телосложения двадцати пяти лет, приоткрыв дверь.
- О! Вот ты-то мне и нужен! - искренне обрадовался я и схватил ближайший лацкан его пиджака, просунув предплечье в образовавшуюся щель между дверным косяком и самой дверью, - а ну вылазь оттуда. Посоветоваться нужно.
- Лично мне от тебя ничего не нужно, придурок! Вали отсюда, пока по лбу не настучал, - враждебно огрызнулся охранник, но наружу всё же вышел.
Отпустив его пиджак, я левой рукой извлёк из кармана брюк ветеранское удостоверение, раскрыл его, сунул под нос верзиле и невозмутимо заявил:
- Капитан гос безопасности Ломов Сергей Валерьевич. Ищу свидетелей по одному делу.
- Ты русский язык понимаешь, чмо? Вали отсюда. Мы закрыты! - огрызнулся амбал и попытался ладонью размером с ковш экскаватора, толкнуть меня в грудь.
- Ох, зря ты так. Я же хотел мирным путём решить этот вопрос. Но раз уж ты настаиваешь, - не повышая голоса пробубнил я себе под нос, убирая удостоверение на место.
В следующий миг я в воздухе левой ладонью перехватил его запястье и резким движением по дуге изнутри наружу вывернул так, что щёлкнули все хрящи, какие только есть человеческой кисти. Охранник ошалело выпучил глаза, лишённые интеллекта, взвизгнул ультразвуком и упал на четвереньки. Из-под его век потекли слёзы. Я подтащил соперника к массивной стальной трубе, поддерживающей козырёк, и правой рукой сноровисто пристегнул его наручниками за запястье.
- Эй, ты, урод! Я пожалуюсь на тебя в полицию! - исступлённо гаркнул верзила и попытался ударить меня в ухо свободной левой рукой.
Я уклонился, слегка саданул хама в печень ближайшим к ней кулаком. Воздух с шипением покинул могучие лёгкие здоровяка. Дружелюбно похлопав неандертальца по плечу ладонью, я прошептал:
- Дыши глубже, братишка. Я скоро вернусь. Не скучай, - и зашёл внутрь здания.
Войдя в пивной бар, я словно попал в другой мир, где время течет медленно, а заботы растворяются в ароматах хмеля и солода. Мягкий свет ламп, повисших на низких деревянных балках, создаёт атмосферу уюта и тепла, обнимая гостей, как старый друг. Стены, украшенные винтажными плакатами с изображением пивных брендов и музыкальных групп, рассказывают истории о вечерах, полных смеха и веселья.
Деревянные столы и стулья, покрытые тонким слоем пыли времени, стоят в беспорядке, как будто каждый из них ждал своего часа, чтобы стать свидетелем очередной незабываемой ночи. За барной стойкой, выполненной из темного дерева, переливается в свете ламп множество бутылок с разнообразными сортами пива — от светлого лагеря до густого стаута. Бармен с улыбкой наливает напитки, ловко перебирая бокалы и кружки, наполняя их до краев.
Над пустым танцполом мигает укреплённый под потолком калейдоскоп. Из динамиков приглушённо льётся какая-то современная мелодия, которую мой старомодный вкус периода времени с 1960 по 1987 год включительно, на дух не переносит, считая нагромождением не связанных друг с другом набором звуков и фраз.
В углу зала уютно устроился уголок с мягкими диванами, где можно отдохнуть от танцев и насладиться беседой под звуки аккордеона или фолк-группы. Этот пивной бар — не просто место для утоления жажды; это святилище дружбы, любви и музыки, где каждый вечер превращается в праздник, а каждый гость — в часть единой истории.
Сосредоточенно нахмурив тонкие брови, я решительно направился к барной стойке, за которой протирал только что вымытые фужеры невысокий, широкоплечий европеец с кудрявыми каштановыми волосами и опрятными усами и бородой, одетый в белую отутюженную рубашку и чёрные брюки. На лацкане его жилетки булавкой приколота табличка: "менеджер по напиткам Егор Матвеев".
- Добрый день, Егор, извините за беспокойство. Мне нужно с вами посоветоваться, - дружелюбно начал беседу я, вынимая смартфон из левого кармана пиджака.
Отыскав в меню галерею, я показал цветной снимок двух девушек, стоявших около живописного фонтана рядом с памятником Жукова, горделиво восседавшем в седле боевого коня, и спросил:
- Вам знакомы эти девушки?
- Здравствуйте, товарищ. Это ночной клуб. Я сейчас закончу уборку помещения и закрываю заведение. Приходите завтра, пожалуйста, - с дежурной улыбкой на лице отозвался бармен.
Я положил на барную стойку свой телефон со светящимся экраном и снова полез за ветеранским удостоверением, решив сыграть открыто:
- Капитан гос безопасности в отставке Ломов из Оренбурга. Я вас всего на минуточку отвлеку. Будьте добры, посмотрите на этот снимок и скажите, видели ли вы вчера ночью таких девушек?
- Ну, если только на минуточку, - Матвеев многозначительно хмыкнул, качая головой, - да, видел. Вот эта русоволосая приходила с подругой. Выпила пива; потанцевала с одним кавалером по имени Антон. Он завсегдатай нашего заведения. Пиво будете?
- Нет. Спасибо. Я на дежурстве, - парировал я предельно вежливо и уточнил: - так что же произошло дальше?
- Обеих барышень с непривычки развезло. И я помог Антону погрузить их пьяные тушки в джип, - добродушно пожал плечами Егор и удивлённо спросил: - а что делает капитан гос безопасности из провинции в культурной столице?
- Я тут по делу. Но это конфиденциальная информация. Я не имею права её разглашать, - отделался я сухой дежурной фразой.
- Понимаю. Служба, - кивнул круглолицый бородач и уточнил: - что-то ещё, Сергей Валерьевич?
- Подскажите, пожалуйста, адрес этого загадочного Антона, - попросил я и по привычке ухмыльнулся уголками губ, не сводя пристального взгляда с собеседника.
Егор усмехнулся, прищурился, склонил голову на бок и возразил:
- А это секрет. Я не могу выдавать информацию о постоянных клиентах.
- Понимаю, - с притворным сочувствием произнёс я и попросил: - можно прочитать состав на этикетке вон того пятизвёздочного коньяка?
- Зачем? - удивился Матвеев.
- Захотелось, - обрывисто рявкнул я и протянул, дружелюбно улыбнувшись: - ну, пожалуйста.
Бородач тяжко вздохнул и передал мне бутылку, предупредил:
- Только для вип-клиентов.
- Спасибо, - я кивнул и снова спросил, держа изящную тару за горлышко: - так где Антон? Он мне позарез нужен.
- Я же вам объяснил: это секрет, - начал терять терпение Матвеев и попросил: - уходите отсюда, мистер как вас там. Иначе я полицию вызову.
- Серьёзно? - мои тонкие брови скрылись под чёлкой волос.
Бутылка как бы случайно выскользнула из моих пальцев и разбилась об пол с тихим звоном. Бармен побледнел, как полотно. Его лицо покрылось испариной.
- Мужик, что ты творишь?! Ты хотя бы примерно представляешь стоимость этого напитка?! - угрожающе рыча раненной белугой, бармен стал обходить пластиковый барьер, отделяющий его от меня.
- Ой, прости, Егор, я сегодня такой неуклюжий. Прямо всё из рук валится, - с притворной скорбью заявил я и схватил левой рукой следующую бутылку, ловко выскользнув из-под медвежьих объятий Егора: - а это у нас что? - я взглянул на этикетку и удивлённо присвистнул: - ого! Сухое полусладкое вино под названием "Солнечный Грааль" 1890 года выпуска!
Снова разжав пальцы, я вдребезги разбил и эту бутылку, не удержавшись от сарказма:
- Вот это мне повезло! А тебе нет, Егор.
Лицо Матвеева побагровело от бессильной ярости:
- Охрана! Выведите этого вредителя отсюда! - сердито рявкнул бармен.
Из соседней комнаты, топая отполированными башмаками, выбежали ещё два амбала и направились ко мне.
- Егор, ты же понимаешь, что я тебе весь бар в клочья разнесу, если сейчас же не скажешь адрес Антона, с которым ушли вчера обе девушки. И мне за это ничего не будет. Поверь на слово, - будничным тоном, словно речь идёт о сосисках, предупредил я, небрежно швырнув вторую бутылку с пойлом на пол, и добавил: - пацанов пожалей. Это хлопотно.
- Выведите этого урода из здания и сдайте полиции! - возмущённо рычал Матвеев и с безопасного расстояния тыкал мне пальцем в грудь.
Не переставая усмехаться уголками губ, так как сложившаяся ситуация меня искренне забавляла, я повернулся лицом к бегущим охранникам и подтянул кулаки со слегка согнутыми пальцами к подбородку. Как только ближайший мордоворот сократил дистанцию, я нанёс прямой удар носком правого ботинка ему в промежность, а дуговой удар левой ступнёй в затылок из-под его плеча. Вздрогнув от неожиданности, блондин споткнулся на ровном месте, потерял равновесие, закрутился волчком и грудью раздавил ближайший пластиковый столик.
- Почему меня никто не слушает? Ведь предупреждал же: хлопотно это, - безмятежно изрёк я, пожимая плечами.
Пока Егор трясущимися от волнения пальцами пытался достать из кармана рубашки телефон и включить его, я присел под руку с резиновой дубинкой второго охранника, сделал шаг вперёд в сторону левой ногой, попутно поздоровавшись правым кулаком с его рёбрами. Раздался хруст. Небритый верзила с трёх дневной щетиной на лице выронил палку и завизжал фальцетом. Выпрямившись у него за спиной, я ребром правого башмака толкнул оппонента под колено и по диагонали обрушил удар ребром ладони в основание черепа. Голова брюнета закачалась, как брюква на ветру. Теряя сознание, амбал плашмя растянулся на полу. Небрежно отряхнув ладони от пыли и заправив вылезшую рубашку обратно в брюки, я удовлетворённо подвёл итог:
- Что и требовалось доказать.
Пристально взглянув на Матвеева, я безэмоционально уточнил:
- Вопрос помнишь или повторить?
- Не надо, - Егор в панике помотал подбородком и с протяжным вздохом сообщил: - охранное агентство "Щит" улица Рубинштейна 12.
- Кому принадлежит заведение? - спросил я с металлом в голосе.
- А вот это уже не ко мне, - бармен испуганно затрясся и закрыл лицо руками: - мужик, уходи отсюда. Ты мне надоел.
- Видишь, Егор, как всё просто. А ты боялся, - с миротворческой улыбкой произнёс я и забрал с барной стойки свой телефон.
Набрав на ходу знакомый номер, я скороговоркой выпалил:
- Гуру, выручайте. Срочно сотрите информацию о моём визите с камер наружного наблюдения в пивном баре "Дельфин".
- Уже делаю, - вальяжно проскрипел аналитик и защёлкал пальцами по клавишам ноутбука.
- Спасибо, профессор. Я ваш должник, - вновь пообещал я.
- Ловлю на слове. С тебя банка свежих мадагаскарских скорпионов для Листореза, - впервые усмехнулся Гуру.
- Замётано, - обрадовался я и сел за руль арендованного седана, покинув здание ночного клуба.
- Что-то ещё? - уточнил Антон.
- Да. Если не трудно, установите владельца охранной конторы "Щит" в Санкт-Петербурге на улице Рубинштейна 12, - попросил я, прижав трубку к уху плечом и заводя мотор иномарки.
- Секундочку, - заскрипел Грошев, сосредоточенно щёлкая клавишами, потом обрадовал: - владелец фирмы некий банкир Игнатов Глеб Викторович. В облачном хранилище базы данных "МВД" нашёл старую удалённую запись о том, что в девяностые годы этот джентльмен в смокинге похищал девушек и продавал их оптом и в розницу арабским шейхам за рубеж. Его жертвами становились в основном барышни из неполных или малоимущих семей. Потом Игнатов остепенился, купил акции банка и стал банкиром.
- Ох мама! Моя любовь - Барак Обама! - ошарашенно воскликнул я и выехал со двора на автостраду.
- Знакомая фамилия? - насторожился Антон.
- Не то слово! В молодости я чуть не женился на его дочери Екатерине. Но судьба вовремя отвела меня от такой глупости, - признался я.
- Вот это поворот! Действительно повезло, - покачал головой Гуру и уточнил: - полицию вызвать?
- Если не трудно, сообщи майору Дмитрию Шаповалову из прокуратуры. Пусть займётся этим Игнатовым, - попросил я.
- Сделаю, - кивнул хакер и уточнил: - ещё помощь нужна?
- Пока сам справлюсь. Но за предложение спасибо, - с сосредоточенной улыбкой на лице возразил я, направляясь к заброшенному мясокомбинату на окраине города.
Сбросив исходящий вызов, я убрал телефон в карман и притормозил около нужного объекта. Покинув душную кабину и вопреки мелкой измороси я пересёк двор и зашёл в крайний слева подъезд. Отыскав за батареей замызганную спортивную сумку, я извлёк из неё пару перчаток в герметичной упаковке и надел их. Затем я вооружился китайским "ТТ" с глушителем и пачкой патронов; надел под пиджак лёгкий бронежилет и вышел во двор. Сев за руль неприметного седана, я решительно нажал педаль газа и помчался навстречу новым приключениям.
Следующий кадр:
В тот же предрассветный миг, когда Санкт-Петербург ещё был погружён во тьму, а робкие солнечные лучи только пробивались сквозь предгрозовые облака, а на улице поднимался холодный ветер, бандит по кличке Джокер после звонка банкира Игнатова перевёз всех заложниц из одного убежища в другое и теперь направлялся из офиса охранного агентства "Щит" в пивной бар, чтобы расслабиться и снять стресс, вызванный дурной новостью по прибытии наёмного убийцы Ломова в невскую столицу. Антон ощущал постепенно сгущающиеся над его головой тучи. Ведь Ворон ошибок не прощает. А проштрафившихся подчинённых закапывает на кладбище. Злодей не заметил неприметный седан с умышленно заляпанными грязью номерами, двигающийся тенью за сверкающим чистотой легковым "Мерседесом" с откидной брезентовой крышей - писк тогдашней моды. Стоя около барной стойки, Джокер выпил пару бутылок пива, закусил орешками, посмотрел стриптиз и вышел из заведения, слегка пошатываясь. Едва дверь подъезда за ним закрылась, как из-за угла стремительно вылетел мой левый кулак, приветственно ломая сопернику несколько рёбер. Похититель приглушённо вскрикнул, но на помощь позвать не успел. Реверсивный удар ребром этой же ладони по шее оборвал сознание злодея. Взвалив обмякшее тело начальника охраны ЧОПа "Щит" на плечи, я потащил его за угол к арендованному седану с предварительно открытым багажником. Натужно кряхтя и прихрамывая на левое колено, я перекинул Джокера через низкий бортик, убрал его конечности внутрь, связал за спиной руки и надел на голову чёрный мешок. Оглядев машину со стороны, я удовлетворённо кивнул, закрыл крышку багажника и сел за руль. Затем покинул подворотню, не привлекая к себе внимания.
В густой лес за городом я приехал, когда полуденное солнце уже вовсю стояло в зените. Покинув душную кабину, я выволок Джокера из багажника, небрежно толкнул в овраг и снял с его головы мешок. Затем дал понюхать нашатырь, приводя в сознание, и показал снимок девушек на экране смартфона с суровым вопросом:
- Узнаёшь?
Лоб Джокера повторно покрылся испариной.
- Ты кто такой, мужик? И какого хрена ко мне прицепился? - севшим от волнения голосом уточнил Джокер и незаметно вынул из заднего кармана джинсов перочинный нож. Открыв лезвие, он стал резать верёвку на запястьях.
- Вопросы здесь задаю я, а ты на них отвечаешь, - парировал я с нотками металла в голосе, - вопрос повторить? Или может хватит дурака изображать?
- Ты кто, придурок? На мента, вроде, не похож, - презрительно сплюнул Джокер.
Я руками в перчатках вынул из багажника канистру, открутил крышку и щедро облил одежду Джокера, его волосы и туловище бензином. Затем выкинул в сторону канистру, взял зажигалку и невозмутимо потребовал:
— Назови адрес, где держат заложниц, и останешься жить.
— Идиот! Не понимаешь, с кем связался! Тебя раздавят, как клопа! — выкрикнул Джокер, выплёскивая бессильную ярость.
— Возможно, — ответил я, усмехнувшись уголками губ, словно этот жизнеутверждающий момент вызывал у меня мимолётное пренебрежение. — Но ты об этом не узнаешь. Жду ответа на вопрос: где держишь пленниц.
— Иди к бесу, мусор! — огрызнулся Джокер и, словно дремлющее чудовище, рывком выпрямился во весь рост с колен, а затем ударил меня в промежность носком правого ботинка.
Охнув от неожиданности, я пропустил нападение и согнулся пополам от боли. Злорадно усмехающийся Джокер убрал нож в задний карман джинсов и выхватил из-за ремня "Узи". Его чёрную, как ночь, душу переполнял восторг от собственной сообразительности.
- Прощай, мусор, - фыркнул Джокер, снимая оружие с предохранителя и передёргивая затвор.
- Прощай, балбес, если настаиваешь, - не удержался я от колкости и рефлекторно левой рукой выхватил из-за пояса брюк китайскую копию пистолета "ТТ" с глушителем и выстрелил утырку между глаз.
Джокер вскрикнул. Его глаза расширились от ужаса за секунду до смерти. Выронив "Узи" в траву, похититель завалился на бок, как в замедленной съёмке. Поняв, что остался без информации, я раздосадованно выматерился себе под нос и плюнул на труп злодея со словами:
- Запомни, Джокер, мы, русские, первыми, никогда не нападаем.
Чиркнув колесом зажигалки, я швырнул её на покойника, подобрал свою гильзу из травы, поставил "ТТ" на предохранитель, убрал за пояс и сел за руль арендованного седана, направляясь в город. В овраге вовсю полыхал пожар, уничтожая улики.
Ветер тихо шептал прохожим свои истории, проходя сквозь узкие улочки Санкт-Петербурга, когда я с лёгкой неуверенностью в шаге, вошёл в уютное кафе на Невском проспекте. Внутри царила атмосфера тепла и уюта: мягкий свет лампочек создавал приятные тени на стенах, а аромат свежезаваренного кофе смешивался с запахом выпечки. Я сел за столик у окна. Мой встревоженный взгляд блуждал по прохожим, спешащим по своим делам. Я не мог не думать о том, как изменилась жизнь моего бывшего сослуживца — Виктора. Тот, кто когда-то вместе со мной носил форму и рисковал жизнью, освобождая заложников, теперь стал заместителем министра внутренних дел. Время и обстоятельства сделали наши пути совершенно разными. Не успел я сделать глоток крепкого кофе, как дверь кафе распахнулась, и в помещение вошёл Виктор. Высокий, худощавый, спортивного телосложения, с уверенной осанкой и строгим лицом, он выглядел так, будто пришёл не на встречу с другом, а на важное совещание. Я поднялся, пожал собеседнику руку. Внезапно в моём сознании в момент контакта с кожей Виктора возник коротко метражный хрономираж. В нём Одинцов помогал Джокеру выносить девушек со связанными за спиной руками из какого-то подвала в фургон с тонированными стёклами и заляпанными грязью номерами. В том переулке, где стояла машина преступников, царил полумрак. Убитый ныне злодей Джокер несколько часов назад вместе с Одинцовым заходил в подвал и выходил оттуда с очередной избитой и искалеченной студенткой. Внезапно одна из заложниц с длинными каштановыми волосами и пронзительным тревожным взором, преодолевая общую слабость, повернула голову и цапнула Виктора за палец на правой руке. Укус стал неожиданностью для пособника похитителей. Одинцов рассвирепел и отвесил Оксане пощёчину. Её голова замоталась, как брюква, на ветру. Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. У меня на лбу выступила испарина. Большие серые глаза сузились в щёлочку от возмущения. Под щеками заходили желваки. Я не мог поверить в то, что увидел. Мой друг, которому я на Кавказе слепо доверял свою жизнь и поворачивался спиной, не опасаясь получить удар ножом между лопаток, изменился в худшую сторону. В этом безумном мире, полном обмана и лицемерия, каждый мой шаг мог стать роковым. Сейчас я сомневался в том, правильно ли я сделал, вызвав именно этого человека для беседы. Опыт подсказывал мне, что нужно как-то отшутиться и уйти. А с другой стороны все мои "видения" могли стать результатом контузии и пыток скорпионами в "Гамсутле". Ведь до провалившейся попытки ареста нарко барыги Аль-Ансари никаких галлюцинаций не было. И этот горячечный бред может не относиться к Одинцову. А ещё я привык доверять своей интуиции. И мои фантомы меня ни разу ещё не подводили. Хотя к уголовному делу их не пришьёшь. Я по-прежнему сжимал ладонь напарника в своей руке. Но теперь она казалась мне тяжёлой и враждебной, полной неразгаданных тайн.
- Привет, старый альтруист. Ты ещё жив? - сказал Виктор при рукопожатии, - какой приятный сюрприз, однако.
- Ну, я вижу, что и ты пока ещё жив, товарищ бывший майор, - с натянутой улыбкой отозвался я.
Наши взгляды встретились. Во взоре Виктора отразилось удивление.
- Чего рожи корчишь? Ты в порядке? - забеспокоился майор Одинцов и пощупал мой лоб, - выглядишь не важно. Может, в отпуск съездишь, отдохнёшь немного, голову подлечишь?
Виктор слегка смущённо отдёрнул руку и вымученно улыбнулся. Но в глазах бывшего однополчанина промелькнул страх разоблачения. Мне стоило невероятных усилий привести мимику лица в прежнее состояние.
- Да. Я в норме. Не переживай. День начался паршиво. А станет ещё хуже, - уклонился я от прямого ответа.
- Серёга, давай ближе к делу, пожалуйста, - поторопил меня Одинцов и пояснил: - у меня на обед полчаса. На совещание к министру внутренних дел опаздывать не хорошо.
- Какой же ты важный стал, однако, - неодобрительно покачал я головой, - а под "Гамсутлем" ты разговорчивее был.
- Времена меняются, Серёга, - нетерпеливо возразил собеседник, - в отличие от тебя, я предпочитаю не топтаться в прошлом, занимаясь самобичеванием, а двигаться вперёд в ногу со временем.
- Даже так? - мои брови изумлённо скрылись под чёлкой волос.
- Именно, - кивнул Одинцов, - в отличие от тебя, я с красным флагом под подушкой не засыпаю и под гимн советского союза марафон не бегаю.
- А какой стиль музыки тогда предпочитаешь? - поинтересовался я, ощущая жгучую обиду от слов человека, которому когда-то доверял свой тыл с закрытыми глазами.
- Предпочитаю современных исполнителей, - уклонился от прямого ответа Одинцов и уточнил: - так что ты хотел? Не о музыке же беседовать собрался.
Мы уселись за столик, и разговор быстро завязался. Виктор рассказывал о своей карьере, о сложностях на посту заместителя министра. Но я находился здесь не только для того, чтобы вспоминать старые времена.
- Да так. Посидеть, молодость вспомнить. Шашлык пожарить. Как раньше.
Виктор приподнял бровь.
- Серёга, прости. Мне некогда заниматься подобной ерундой, - сердито оборвал меня Одинцов и напомнил: - а по телефону у тебя был встревоженный голос.
Нахмурив тонкие брови, я напряжённо размышлял, сцепив болтливый язык зубами, чтобы случайно не выдать вслух ход размышлений: "майор Одинцов ведёт себя крайне подозрительно. При встрече назвал меня альтруистом. Намекнул, что сожалеет о том, что я выжил. Непочтительно отозвался о символике ушедшей эпохи. Или это мне показалось? С другой стороны, может, я себя зря накручиваю? Вдруг Виктор просто не любит советский союз или переносит детскую психологическую травму на весь канувший в лету государственный строй? И ко мне это не относится. А палец? Да мало ли? Может, Витя реально дверью фалангу прищемил? Я такой неуклюжий, что у меня по сто раз в день такое происходит".
- Что с пальцем, Витя? - поинтересовался я, указав взглядом на свежий пластырь на фаланге указательного пальца.
- Дверью в спортзале прищемил, - поспешил оправдаться Одинцов и продолжил с наигранной заботой: - Серёга, твоё психическое состояние меня тревожит. На Кавказе ты таким не был. Признайся: на наркоте сидишь или бухаешь? Ты как-то осунулся, побледнел, когда мне руку пожимал. Если у тебя кукуха поехала, давай я тебя в дурдом сдам? Там тебе помогут.
Вновь умышленно пропустив его замечание мимо ушей, я одобрительно произнёс:
- Молодец, Витя, что физкультурой занимаешься. Ведь спорт это жизнь.
- У тебя всё? - нетерпеливо ёрзал на стуле собеседник.
- Мне нужна информация о недвижимости охранного агентства "Щит", принадлежащий авторитетному бизнесмену Ворону из Оренбурга.
- Зря ты это затеял, Серёга, - Одинцов осуждающе покачал головой, - Вот не можешь ты на попе ровно сидеть в кабинете и вышивать крестиком! Ворон - влиятельная фигура в твоём городе. У него огромные связи в местной администрации. Тебя раздавят, как клопа, и не поморщатся. Будь осторожен.
- Постараюсь, - сдержанно пообещал я и подумал: "где-то я уже слышал сегодня подобную угрозу".
- Ладно. В память о былой дружбе постараюсь сделать всё возможное, что от меня зависит, - со вздохом пообещал Одинцов и уточнил: - а что конкретно тебя интересует в этом ЧОП?
- Да всё, что угодно: недвижимость, которую можно использовать в качестве перевалочного пункта для содержания рабов; контакты Ворона на таможне в Санкт-Петербурге; его связи в паспортной службе; ведь должен же кто-то липовые заграничные паспорта заложницам штамповать; в какую страну и кому похищенные девушки предназначаются.
- И много девушек похищено? - поинтересовался Одинцов.
- Я знаю только о двух. Но уверен, что их гораздо больше, - склонив голову на бок, я взглянул собеседнику в глаза.
И снова на миг лицо майора посетила знакомая тень тревоги. Но военная выучка контрразведчика моментально восстановила ровную мимику у Одинцова.
- Хорошо. Завтра тебе доложу, - сдержанно заявил Виктор.
- Сегодня. Через час, - сурово возразил я, не сводя пристальный взор с лица оппонента.
Допив кофе, Виктор встал, спрятав ладони в карманы брюк.
- До встречи, Серёга. Завязывай с наркотой. Это вредно для тебя.
- Обязательно, - неопределённо протянул я, подумав при этом: "а ты завязывай с криминалом, Витя. Это смертельно опасно для тебя".
Едва Виктор покинул кафе, я набрал номер Антона Грошева и произнёс:
- Гуру, будьте добры, поставьте номер майора Одинцова на прослушку.
- На каком основании? Ты его в чём-то подозреваешь? - заскрипел занудный аналитик.
- Рожа мне его не понравилась, - признался я.
- Ты становишься параноиком, Серёга, - осуждающе заскрипел шеей хакер, - то, что Виктор Одинцов показался тебе подозрительным, не является основанием для установления слежки за ним.
- Я давно параноик. Не переживайте, - я не удержался от мрачной шутки в свой адрес и со вздохом добавил: - вы правы, академик. Но лучше перебдеть, чем потом локти кусать.
- Сделаю. Но Щепкину это не понравится.
- К дизлайку Бориса Борисовича я индифферентен на данный момент, - парировал я с улыбкой и добавил: - моя задача - спасти Оксану и Таню по просьбе моей соседки Макаровой.
- Постараюсь. Что-то ещё?
- Да. Какие помещения ЧОП "Щит" может использовать для удержания рабов; на каком транспорте могут перевозить пленных студенток; кто выдаёт липовые паспорта бандитам; связи Ворона на таможне в Питере. Короче, всё, что сможешь по бизнесу гражданина Игнатова.
- Крайний срок?
- Через час, Антон. Постарайтесь, - поторопил я напарника.
- С тебя пакет пряников.
- Запросто, - согласился я.
На этом разговор с аналитиком Грошевым из "УПСМ" закончился. Допив кофе и покинув уютное кафе, я сел за руль неприметного седана, завёл мотор и выехал со двора. Находясь в плотном потоке транспорта, я сосредоточенно размышлял о произошедшем. "За не полные сутки я совершил две непростительные ошибки для профессионала моего уровня. Сначала я заявился к Колобанову до прибытия в Питер и тем самым его спугнул. Потом я обратился к майору Одинцову, который явно воспринял меня в штыки. Если бы я на заре карьеры совершил такие оплошности, то Щепкин не допустил бы меня даже до вступительного экзамена в органы гос безопасности. Скорее всего утечка информации бандитам пошла именно от Колобанова. У Павла стресс из-за исчезновения дочери. Он мог напиться в баре, чтобы успокоить волнение и кому-нибудь что-нибудь лишнее по ошибке рассказать. А у мафии везде свои люди даже среди барменов и официантов. Как же я раньше об этом не подумал! Вот уж старость не радость. Теряю квалификацию, однако", - мысленно с большим упорством я занимался самобичеванием, отдавая отчёт в том, что ничего уже не изменить.
Начальник полиции, подполковник Соколов невысокий брюнет с ожирением и небольшой лысиной на макушке, вошёл в кабинет Одинцова, словно принося с собой запах сырого асфальта и перегара дешёвого портвейна. Его лицо, обычно румяное и лоснящееся, сейчас было бледным и стянутым, словно недопечённый блин. Он нервно теребил фуражку в руках.
— Здравия желаю, Виктор Олегович, — голос Соколова был хриплым и неуверенным. — Плохие новости. Начальник службы безопасности "Щит" Антон Иванов мёртв.
Одинцов, сидевший за столом и изучавший какой-то документ, медленно поднял голову. Его глаза, казалось, видели Соколова насквозь.
- И вам не хворать, товарищ полковник, - его голос звучал глухо, как из бочки.
Взгляд Одинцова ещё оставался спокойным, хотя внутри зарождалась тревожная буря.
— О гибели Джокера подробнее можно? — стараясь казаться невозмутимым, осведомился Виктор.
— Нашли его в лесу, — Соколов сглотнул. — Выстрел в голову из китайской копии пистолета "ТТ". Рядом … с обгоревшим трупом Джокера в овраге … «Узи» валялся. Мои люди разыскивают очевидцев; проверяют камеры наружного наблюдения на светофорах, проверяют отпечатки пальцев... хотя интуиция мне подсказывает, что это бесполезно.
Соколов замолчал, боясь встретиться взглядом с Одинцовым. В кабинете повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Одинцов встал из-за стола и подошёл к окну, скрестив на груди руки. Он смотрел на унылый июньский пейзаж Санкт-Петербурга, на свинцовые предгрозовые облака, густые тёмно-зелёные кроны деревьев, качающиеся на ветру.
— «Узи»… и китайский ТТ … видимо, Джокер пытался сопротивляться, но не успел, — пробормотал Виктор, словно обращаясь к самому себе вслух, — топорная работа. Очень небрежно. Словно кто-то хотел, чтобы мы обнаружили сгоревший труп Иванова из ЧОП "Щит". И я даже догадываюсь, кто к этому приложил руку.
- У вас уже есть подозреваемые, Виктор Олегович? - уточнил полковник питерской полиции, теребя круглую фуражку в руках.
- Скорее версия, - прокашлявшись, Одинцов прочистил горло и повернулся лицом к собеседнику.
- Может, поделитесь? - робко предложил полицейский.
- Пока рано, - сурово парировал Одинцов, - как только что-нибудь узнаю, я поставлю вас в известность, товарищ полковник.
- Как бы не опоздать. Грядёт что-то нехорошее, - сердито буркнул себе под нос начальник убойного отдела.
Ослабив узел на галстуке, Одинцов задумчиво пошевелил губами, а затем распорядился, стараясь придать голосу уверенность:
- Организуйте оперативно-следственную группу. И найдите мне этого убийцу живым или мёртвым.
- Сделаю всё, что смогу, - печально вздохнул Соколов и уточнил: - разрешите идти?
- Свободен, - сурово рявкнул отставной майор краповых беретов Одинцов.
- Есть, - по-военному чётко отозвался Соколов, развернулся на пятках и покинул кабинет руководителя.
Заместитель министра обороны в Санкт-Петербурге Одинцов нервно расхаживал по кабинету. Паркет поскрипывал под его тяжёлой поступью, словно вторя тревожным мыслям. Он поднёс телефон к уху, на мгновение замялся, словно боясь услышать голос на другом конце провода, и, наконец, произнес:
— Ворон, у нас проблема. Серьёзная.
В трубке послышался хриплый, как карканье, голос:
- Что за день сегодня такой?! Почему меня все тревожат своими проблемами?!
Имеющий внешнее сходство с пожилым актёром Алексеем Ниловым преступник, раздосадованно заёрзал на кушетке в кабинете у массажиста, принимая более удобную позу. Его ноги были укрыты отутюженной белой простынёй.
- В смысле? - не понял чиновник.
- Ладно. Проехали, - взяв эмоции под контроль, заворчал в трубку Игнатов и чуть спокойнее произнёс: — Говори, Витя, чего стряслось? Мои ребята вроде тихо сидят, никуда не высовываются.
- Дело не в твоих наёмниках. Вернее, не столько в них... Сегодня ко мне приходил однополчанин Ломов, которого я в учебной части прозвал в шутку архитектором. Среди нашего выпуска были бойцы, призванные в армию из разных техникумов и ВУЗов: юридического, парикмахерского, кондитерского, аграрного, железнодорожного. И только Серёга единственный закончил четвёртый курс архитектурного училища. Но что-то у него не срослось с образованием. И в итоге Ломов стал спецназовцем, как и я.
- Мне зачем это знать? - сердито нахмурился Ворон, - для чего ты мне это рассказываешь?
- Этот упёртый ветеран краповых беретов просил меня узнать информацию о ЧОП "Щит". Я стал названивать Джокеру, чтобы предупредить об опасности, но не дозвонился. Я насторожился и поручил своей службе безопасности провести биллинг по GPS сигналу мобильного оператора. Вскоре я получил отчёт о том, что смартфон Иванова в последний раз был активен в районе турбазы "Сокол" под Питером. Я послал своих оперов проверить информацию и узнал о том, что Джокер мёртв. Его обугленный труп с единственным огнестрельным ранением во лбу мои люди обнаружили в овраге. Рядом небрежно валялся на земле ручной коротко ствольный пулемёт модели узи, - невозмутимо продолжил Одинцов, - Ломов со школьной скамьи не признавал ни чьих авторитетов и всегда доводил начатое до победного конца. Угадайте, кто побеждал в большинстве случаев?
Заместитель министра запнулся, слова застревали в горле, словно кости в рыбьем скелете.
- Мне некогда в угадайки играть. Ближе к теме, - вновь заёрзал на кушетке Игнатов.
— Короче, — выпалил Одинцов, — Ломов грохнул Джокера, облил бензином и сжёг. Как факел, понимаете?
Тишина на другом конце провода затянулась. Было слышно только напряжённое тяжёлое дыхание Ворона. Наконец, он прохрипел:
- А с чего ты взял, что именно Ломов застрелил Джокера? Антон постоянно нарывался на неприятности. В итоге погиб, как идиот, - Глеб Викторович облизнул пересохшие от волнения губы.
- Я проверю все версии, - сдержанно пообещал Одинцов, - но интуиция подсказывает, что именно Ломов грамотно зачистил концы после гибели Джокера. После гибели отряда майора Борисова в "Гамсутле" Серёга поклялся найти и убить всех причастных к этой трагедии бизнесменов, - пробормотал заместитель министра, вытирая вспотевший лоб.
Ворон шумно выдохнул и задумчиво произнёс:
— Вот как? - брови Игнатова поползли вверх, - Ломов...архитектор… Тот самый отставной спецназовец? Ну, ты, Витя, даёшь! Зачем ты его вообще тронул? Это ж зверь, а не человек. Он же теперь с цепи сорвётся и всех нас поубивает, - озадаченно покачал головой Глеб Викторович, - готовься, Витя, к большому шухеру. Этот Архитектор как лесной пожар — быстро распространяется и сжигает всё на своем пути. И ты, Витя, первый кандидат в покойники, - в голосе Игнатова зазвучал сарказм, - я-то выкручусь. Не переживай. А вот ты нет. Начал Ломов с пешки, а закончит ферзём. Хотя нет. На ферзя, Витя, ты никак не тянешь. Максимум - ладья или конь.
С этими словами Игнатов отключил мобильный телефон и сердито швырнул его об стену.
- Глеб Викторович, вам валерьяночки принести? - заволновалась массажистка.
- Пошла вон! - окончательно теряя самообладание, рявкнул Игнатов и ударил правым кулаком по кушетке.
Массажистка испуганно взвизгнула и выбежала из кабинета, прикрыв за собой дверь.
Услышав знакомый зуммер, я вынул правой рукой из отделения для перчаток трубку смартфона, нажал кнопку на дисплее, принимая вызов, и привычно рявкнул, поднеся прибор к уху:
- На связи.
- Привет, связист, - услышал я искажённый электронным динамиком голос хакера Гуру, напоминающий шелест сухих листьев, - я узнал то, что ты просил. Документы для похищенных заложниц для Ворона оформлял полковник таможенной службы Санкт-Петербурга Окунев Фёдор Филиппович. Проживает в личном загородном особняке на улице Кутузова 18 в посёлке для чиновников под названием "Октябрёнок".
- Антон, вы возвращаете мне веру в человечество, - развеселился я.
- Ты же понимаешь, Серёга, что это незаконно, - напомнил аналитик Грошев.
- Я беру ответственность на себя. Если комбриг встанет на рога, валите всё на меня. Типа, я вас запугал, заставил, - попросил я компаньона, - я уж как-нибудь отбрешусь.
- Что ты собрался делать? - удивился Гуру.
- Побеседую я с этим Фёдором Филипповичем. Надеюсь, что продажный глава таможенной службы прояснит ситуацию с девушками. А вы пока копайте дальше. Звоните в любое время дня и ночи, - попросил я напарника.
- Принято. Держи меня в курсе дела, - сказал Грошев и сбросил исходящий вызов.
Короткие гудки в трубке повисли в воздухе, словно точки в конце предложения. Я сбросил исходящий вызов, выключил смартфон и убрал его обратно в бардачок машины, предварительно отсоединив батарею и вынув сим карту для осложнения пеленга устройства. Привычно усмехнувшись уголками губ, я решил действовать на свой страх и риск. В голове созрел коварный план.
Арендованный седан бесшумно подкатил к высокой каменной стене, увенчанной колючей проволокой. Место было выбрано идеально – дальний угол, скрытый от посторонних глаз. Прижавшись передним бампером вплотную к стене, я заглушил двигатель, вставил наушники с микрофоном у рта в уши и вышел во двор, надевая чёрные кожаные перчатки. Ладони тут же вспотели на дневной жаре, но я не обратил на это никакого внимания. Сноровисто забравшись сперва на капот, а затем и на полированную крышу, я оттолкнулся от машины, как от трамплина и выполнил в воздухе несколько полных оборотов вперёд через голову. А затем мягко приземлился в куст на четвереньки.
Находясь в офисе фирмы "Великолепная четвёрка" в Оренбурге на улице маршала Жукова 48, Антон Грошев через даркнет подключился к серверу в Санкт-Петербурге и отключил система видео наблюдения и сигнализацию.
- Серёга, у тебя восемь минут, пока охрана не обнаружила поломку, - встревоженно заскрежетал мне в мозг Гуру.
- Принято. Спасибо, - зловещим шёпотом отозвался я, выпрямляясь во весь рост.
Мимо меня, ничего не подозревая, прошёл высокий лысый детина в смокинге с небольшой рацией на поясе брюк и автоматом "Калашникова", висящем на перекинутом через плечо ремне. Отряхнув ладони от пыли о штаны, я с кошачьей грацией прокрался следом за часовым. Подсечкой сбив упыря с ног, я тихонько задушил его левым локтем сзади за шею и быстренько оттащил труп в куст подальше от любопытных глаз. Сняв с тела злодея "Калашников", я перекинул его себе за спину на ремне.
Внутри, на охраняемой территории, царила иллюзорная тишина. Десяток автоматчиков в смокинге, лениво передвигая ногами, патрулировали двор и откровенно скучали, не подозревая о грозящей им смертельной опасности. Заметив следующую цель, я подкрался к углу дома, прижался к нему спиной и стал ждать. Когда пара патрульных поравнялась со мной, я выскочил из укрытия и резким ударом снизу-вверх разведёнными в форме буквы U пальцами левой руки сломал кадык крайнему слева объекту. Кудрявый брюнет примерно 25 лет умер, не успев даже пикнуть. Его напарник вытаращил от удивления глаза и потянулся к автомату, висевшему на груди на ремне, но тут же получил прямой удар правым кулаком в нос и потерял сознания. Мне на ослепительно белую рубашку пиджака попала алая кровь подозреваемого.
- Опять расходы на химчистку! - с досадой прошипел я себе под нос.
Схватив оба падающих тела за лацканы пиджака, я втащил их за угол и отволок в ближайший сарай, выполнявший роль хранилище садовой утвари за домом. Запертую на амбарный замок дверь я бесцеремонно вышиб пинком ноги. После чего заволок внутрь тушки охранников, ударом правого кулака в кадык добил крайнего справа воина, отстегнул от их оружия полные рожки с патронами и засунул к себе в карманы серого пиджака. Покинув тёмное помещение, я аккуратно прикрыл дверь и как мог замаскировал ущерб от своего вандализма.
Оглядевшись по сторонам и вытерев липкий холодный пот со лба правым рукавом, я левой рукой вынул из-за ремня брюк китайскую копию пистолета "ТТ" с глушителем и взвёл затвор. Сняв оружие с предохранителя, я добежал до угла дома, пригнувшись. Остановившись на миг перевести учащённое от волнения дыхание, я присел на левое колено, обхватил правой рукой своё левое запястье для устойчивости и тщательно прицелился в мирно беседующих на веранде второго этажа боевиков с автоматами на груди. Выполнив дыхательную гимнастику для успокоения нервов, я на выдохе плавно нажал на курок, обрывая жизни и этих бандитов. Вероятно, они были просто сотрудниками ЧОП "Щит", но я не хотел выяснять детали их карьерной деятельности. Один за другим мои выстрелы разорвали тишину приглушённым хлопком. Позади меня в густую аккуратно подстриженную газонную траву с шелестом упали дымящиеся гильзы. Коротко вскрикнув, трупы часовых потеряли равновесие, навалились корпусом на хрупкий рельефный бортик веранды и вывалились прямо под ноги вывернувшим откуда-то справа из-за угла патрульным в смокингах. Резко затормозив, словно налетели на невидимую стену, бойцы схватились руками за оружие и принялись озираться по сторонам, даже не думая искать укрытие.
- Кто здесь?! Представься! - крикнул длинноволосый блондин, озираясь по сторонам.
- Выходи, падла, хуже будет! - вторил ему кудрявый брюнет с ухоженными вьющимися каштановыми локонами до плеч.
Ещё два выстрела в голову между глаз избавил меня от лишних хлопот. Следующая пара дымящихся гильз прошелестела за моей спиной. "На волоске судьба твоя. Враги полны отваги. Но, слава богу, есть друзья. И, слава богу у друзей есть шпаги", - доносилась из динамиков моей рации знакомая мелодия.
Пригнувшись, я пересёк двор и нос к носу едва не столкнулся с ещё одной парой вооружённых до зубов часовых. Увидев меня, бандиты от изумления выронили из квадратных челюстей борцов КМС по боксу сигаретные окурки и схватились за рукоятки "АК-47", висевших на ремне, перекинутом через спину, на груди. Не успели. Как всегда. Тихие шлепки отправили в ад и этих наёмников. Если, конечно, у них есть душа. Оглядев периметр двора, я убедился, что территория зачищена, и зашёл в коридор через стеклянную дверь. Как только с тихим хлопком пластик отрезал мне путь к отступлению, ближайшая ко мне дверь распахнулась, и в предбанник влетела ручная граната без кольца предохранителя. Я рефлекторно убрал "ТТ" за пояс и прикладом автомата отбил обратно метательный снаряд. Сначала раздался звон разбитого стекла в двери, осыпав меня градом осколков разного размера. Я еле успел повернуться спиной и закрыть голову руками. Словно рой разъярённых пчёл стёкла порвали мой пиджак и воткнулись в кожу. Но серьёзного ущерба не нанесли. Я сердитым шёпотом выматерился себе под нос. А потом где-то в глубине особняка прогремел взрыв, плашмя вышибив наружу пару пластиковых окон с двойным стеклопакетом в рамах. Предсмертный крик гулким эхом разнёсся по зданию. Шагнув в комнату, я старался не смотреть на забрызганные алой кровью стены, пол и потолок, а так же на хаотично раскиданные повсюду внутренностей сотрудников "Щита". Вновь выхватив левой рукой из-за ремня брюк китайскую копию пистолета "ТТ" с глушителем я стал осторожно осматривать каждую комнату на первом этаже.
Параллельно с этим невысокий, коротко стриженый круглолицый брюнет рыхлого телосложения пятидесяти пяти лет, одетый в красную рубашку, белые брюки и лакированные, начищенные до блеска ботинки обедал, сидя за столом на кухне. Услышав взрыв в соседней комнате, он уронил вилку в тарелку и ошалело завращал головой, пытаясь определить источник шума.
- Степан! Что происходит?! - в панике крикнул чудом выжившему охраннику с автоматом в руках.
- Нас атакуют. Телефон не работает. Сигнализация отключена. Система видео наблюдения выведена из строя, - не повышая голоса доложил высокий лысый мужик в смокинге крепкого телосложения.
- Паршиво. Сколько нападающих? - озадаченно покачал головой Окунев, покрываясь испариной с головы до пят.
- Один, - ошарашил ответом уцелевший охранник.
- Что?! На хрена мне такая охрана, которая с одним психопатом не может разобраться?! - вскочил на ноги Фёдор Филиппович, швырнув в охранника стакан с мартини.
Ловко увернувшись от гранённого стеклянного снаряда, мужик по кличке Филин неопределённо пожал плечами.
- Куча дармоедов оказалась бессильна защитить периметр моего особняка! - бушевал начальник питерской таможни.
- Видимо, карма у вас такая, Фёдор Филиппович, - безразлично заявил Филин.
- Иди и грохни этого ублюдка, - распорядился толстяк, вытирая пот со лба носовым платком.
- Постараюсь. Но исход дела не ручаюсь, - отозвался Филин, стараясь казаться невозмутимым.
- Сколько у меня времени на эвакуацию? - поинтересовался толстяк.
- Его у вас нет, - вогнал в депрессию босса Филин и вышел из комнаты, водя стволом "АК-47" из стороны в сторону.
Притаившись в углу гостиной и держа на прицеле дверь кухни, я затаился и стал ждать. В этот момент пластик с рельефным стеклом от потолка до пола распахнулся, и в комнату зашёл Филин. Глубоко вздохнув, я на выдохе плавно нажал на курок. Раздался шлепок. Голова охранника опрокинулась назад. Во лбу между глаз появилось маленькое отверстие, из которого тонкой струйкой сочилась кровь. А позади меня за шкаф тихо стукнула очередная гильза. Удовлетворённо кивнув, я вышел из укрытия, держа левую руку с "ТТ" с глушителем вытянутой перед собой. Едва Окунев, вооружённый кухонным ножом покинул убежище, как получил рукояткой пистолета сначала по запястью, а потом и в нос, отправляя его жирную тушу в полёт спиной на стол. Пластиковые ножки у мебели с хрустом подломились. Посуда со звоном упала со скатерти на пол и разбилась вдребезги. А Окунев, грязно матерясь, тщетно пытался остановить хлещущую упругими струями из сломанного хряща между глаз кровь.
- Кто ты такой, ублюдок?! Что тебе от меня надо?! Кто заказал?! Назови имя заказчика! Я заплачу втрое больше! - визжал фальцетом полковник Окунев.
- Фёдор Филиппович, меня зовут Архитектор. А кто меня сюда послал, не имеет принципиального значения, - с ухмылкой возразил я и предложил ультиматум: - если вы правильно ответите на мои вопросы, останетесь жить. В случае вашего отказа или попытки меня уничтожить, я вас убью. Не вы первый и далеко не последний в моём расстрельном списке подонков, от чьего генотипа я давным-давно поклялся очистить этот мир.
- Тебя посадят! - завизжал Окунев, разбрызгивая повсюду слюну.
- Серьёзно?! Я что-то тут копов не вижу, - не удержался я от сарказма, усмехаясь уголками губ, - что же до денег. Я мзду не беру. За державу обидно.
- Что тебя надо?! Почему ты ко мне прицепился?! - отползая назад по осколкам фарфоровой посуды и раздирая в кровь кожу на ладонях, орал полковник Окунев.
- Вопрос первый: где Татьяна Колобанова и её подруга Оксана? Назови адрес. И, так уж и быть, пытать тебя перед твоей смертью не стану. Хотя и руки чешутся от предвкушения твоих страданий, - признался я и безумным взглядом посмотрел на собеседника.
- А кто это?! Я тебя не понимаю! - тщетно попытался меня обмануть начальник таможни.
- Ложь, - не повышая голоса, парировал я и прострелил толстяку правое колено.
Тишину комнаты разрезал душераздирающий крик. Если бы моя опалённая войной, напрасной гибелью однополчан, пленом и пытками скорпионами в плену у талибов в "Гамсутле", я бы содрогнулся от своих же действий и ушёл бы в длительный запой сопровождаемый ежедневным моральным самобичеванием и депрессией. Но не сейчас. Как сказал один кино персонаж: "с момента казни Миледи и смерти Констанции Бонасье у меня вместо сердца камень".
- Серёга, торопись. У тебя всего пять минут до приезда полиции, - занудно заскрежетал в наушниках хакер Гуру.
- Принято. Спасибо. Успею, - подтвердил я в микрофон у рта, повернулся к Окуневу лицом, безжалостно наступил ему на рану правым ботинком, занося инфекцию в кровь и безэмоционально уточнил: - вопрос повторить?
- Я...я...я...не...не...не...знаю, - заикаясь и размазывая слёзы вперемешку с соплями и кровью из носа рукавом по лицу, заикаясь, проблеял Окунев.
- Допустим, - не стал спорить я, сверля собеседника беспощадным взглядом матёрого убийцы, - вопрос второй: - почему из миллиона восьми ста тысяч жителей в Оренбурге ты выбрал именно Таню Колобанову и её подругу Оксану?
- Поступил заказ, - затряс двойным подбородком полковник Окунев.
- От кого? - с нажимом произнёс я и поелозил грязным башмаком по ране, стараясь раздробить взяточнику травмированное колено.
Окунев взревел белугой и начал материться от болевого шока. Его лицо приобрело свекольный оттенок от поднявшегося артериального давления. Он находился на грани предынсультного состояния. Но мне на это было безразлично. Жалости к таможеннику я не испытывал.
- Фамилию не знаю. Мне назвали его Павел. Он директор мебельной фабрики в Оренбурге. Он занял у Ворона деньги на бизнес, но не смог вовремя отдать. Банкир Игнатов Павла осознанно подставил, оформив ипотеку на бизнес, а потом резко потребовав назад долг. Это обычная схема. Глеб Викторович много лохов кинул, прекрасно понимая, что сделает терпилу банкротом, - разбрызгивая слюну по комнате, сообщил Окунев.
- Павел... хм... знакомое имя. Где-то я его уже слышал, - задумчиво буркнул я себе под нос и почесал правой рукой себе затылок.
- У меня в телефоне есть его номер, - Окунев ткнул окровавленной ладонью на кухонный столик с лежащим на нём айфоном.
Молча кивнув, я переместился в указанном направлении, взял изящную трубку с глянцевым сенсорным экраном и передал её таможеннику со словами:
- Найди мне номер этого Павла.
Фёдор Филиппович энергично закивал, разблокировал отпечатком пальца сенсорный экран и принялся листать контакты окровавленным пальцем, оставляя на экране кривые алые разводы. Наконец он остановился и показал мне выделенный номер:
- Вот. Это Павел.
- Звони, - распорядился я, так как сенсор в перчатках не работал.
Полковник Окунев вновь затряс головой и нажал на кнопку исходящего вызова. Забрав айфон у преступника, я приложил прибор к правому уху, держа пистолет с глушителем в левой руке, и стал ждать. Вскоре после длинных гудков я услышал голос Колобанова:
- Добрый день, Фёдор Филиппыч. Возникли проблемы с доставкой груза? Избавьтесь от свидетелей и вывозите товар за границу.
- Ну здравствуй, Паша. Вот так сюрприз, - я озадаченно покачал головой.
- Ломов?! - севшим от волнения голосом воскликнул бизнесмен.
- Узнал, я вижу. Это хорошо, - я одобрительно крякнул и продолжил: - значит, нет необходимость знакомиться заново. Так вот слушай меня внимательно, скунс, и не перебивай. Таню и других девушек я по-любому спасу. А вот тебя ждёт суровое наказание, как только вернусь в Оренбург. И речь идёт не о тюрьме. А о чём-то более жутком. Это понятно?
Лоб Колобанова в Оренбурге покрылся испариной. Развязав галстук трясущимися от животного ужаса пальцами, предатель снял галстук и швырнул в угол кабинета в офисе мебельной фабрики.
- Вполне, - прохрипел Павел и судорожно облизал пересохшие и потрескавшиеся губы языком.
- Рад за тебя. Теперь слушай сюда внимательно. Твоя жена Оля тебя безумно любит. Я не хочу её расстраивать ещё сильнее, чем сейчас. Поэтому ты сейчас собираешь своё барахло и покидаешь Россию навсегда. Если я когда-нибудь увижу тебя в любом русском городе, то пожалеешь, что на свет родился, - предупредил я, не повышая голоса.
- А как же бизнес? Семья? - заблеял Колобанов.
- Раньше надо было думать об этом, идиот, - презрительно фыркнул я и сбросил исходящий вызов, нажав на корпусе на кнопку перезагрузки телефона.
Положив чужой айфон на столик под газовой колонкой, я повернулся к полковнику Окуневу, снова усмехнулся уголками губ и произнёс:
- Спасибо, - а затем выстрелил таможеннику в лоб.
За моей спиной в раковину тихо упала гильза. Затвор китайской копии пистолета "ТТ" перешёл в крайнее заднее положение, обозначая закончившийся боекомплект. Молча кивнув, я подошёл к остывающему трупу Фёдора Филипповича, вложил ему в правую руку бесполезное оружие, предварительно протерев кухонным полотенцем свои следы, если, конечно, они там были. Затем я по привычке, ставшей бессознательным рефлексом, обмакнул палец в перчатке в кровь таможенника на полу, подошёл к ближайшей стене и нарисовал на кафеле заглавную букву "А", означающую спецназ "Альфа", группа "А" или просто "архитектор" и покинул место преступления под скрежещущий голос хакера Гуру в наушниках:
- Три минуты. Серёга, торопись.
- Принято. Спасибо. Я ваш должник, - быстро буркнул я в микрофон рации около челюсти и бегом пересёк двор, не забыв вытереть о траву подошву башмаков от крови полковника Окунева.
Заглянув в пустую будку охранника, я нажал на кнопку и отрыл ворота. Слушая эхом отдающийся в ушах стук своего сердца, я выбежал со двора особняка с трупами, сел за руль арендованного седана, завёл мотор и без суеты выехал со двора. Очутившись в потоке машин, я услышал встревоженный голос Антона Грошева:
- Серёга, ты как? Успел?
- Да, Антон. Спасибо вам большое, - подтвердил я и сам вздохнул.
- Про мадагаскарских скорпионов для Листореза и пряники не забудь, - напомнил Гуру.
- Обязательно, - облегчённо протянул я, ощущая, как бремя ответственности тяжёлой глыбой упало с моих плеч.
Но работа по освобождению пленниц была ещё впереди.
Глава 6. Крах банды Ворона.
Тень от абажура в гостинице "Метрополь" дрожала на моём лице, отбрасывая на экран смартфона причудливые блики. Мороз пробежал по коже – видео, присланное неуловимым хакером Гуру, резануло по нервам ледяной сталью. На зернистой записи, снятой, казалось, скрытой камерой в полумраке кабинета мэрии Санкт-Петербурга, отставной майор краповых беретов Одинцов, гора мышц со шрамами на лице, сначала выслушал отчёт от начальника убойного отдела о гибели владельца ЧОПа "Щит" Антона Иванова по кличке Джокер, а затем по мобильному телефону предупредил авторитетного бизнесмена Игнатова, находящегося в Оренбурге, о моём прибытии в Питер. Своими действиями Одинцов приговорил меня к медленной мучительной смерти. Но я не из тех, кто станет сидеть сложа руки, ожидая собственной участи. Привычная усмешка уголками губ появилась на моём лице.
- Посмотрим, Витя, кто у чьих ботфорт окажется, - севшим от волнения голосом прошептал я себе под нос, глядя в блестящий сенсорный экран смартфона и печатая на виртуальной клавиатуре лаконичный ответ: "спасибо, Гуру. Приму меры".
"На здоровье. Будь осторожен. Береги себя", - тут же пришло ответное смс.
Мой отзыв: "обязательно".
Гуру: "Зачем ты убил полковника таможенной службы Окунева? Неужели нельзя было как-то иначе поступить?"
Я: "Антон, он бы всё равно откупился бы от суда присяжных. А с того света ещё ни один злодей не сбежал. Гарантирую". И поставил хитрый смайлик в конце текста.
Гуру: "Это подсудное дело. Рано или поздно тебя посадят. Зачем так рисковать?"
Я: "вы как всегда правы, профессор. Но я не могу иначе. Меня выворачивает на изнанку, когда я вижу сытые, счастливые рожи тех, кто возомнил себя хозяевами жизни. И вместо того, чтобы зону топтать, занимают руководящие посты в различных министерствах".
Гуру: "Я тебя понимаю. Будь осторожен. На рожон не лезь".
Я: "спасибо за поддержу, Антон. Постараюсь. Конец связи". Сосредоточенный смайлик в конце предложения.
Мир в моём сознании поплыл; краски смазались, словно кто-то небрежно провёл по холсту грязной тряпкой. Предательство. Слово жгло раскалённым железом мою душу, оставляя глубокий, кровоточащий шрам. Одинцов… Краповый берет, символ чести и доблести, оказался гнилым изнутри, продажной шкурой. Я сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, пытаясь удержаться на грани реальности, не дать ярости поглотить себя целиком.
В голове всплыли обрывки воспоминаний, призрачные образы из прошлого, которое я так отчаянно пытался похоронить в глубинах своей памяти. "Гамсутль". Душная камера; замшелые каменные стены, низкий потолок, деревянные нары с занозами; вбитые в стену стальные обручи, с которых свисают прочные цепи; ими обычно приковывают очередного бедолагу перед пытками; тусклая лампочка Ильича, свисающая под потолком на толстом чёрном проводе в узком длинном коридоре со множеством дверей по обе его стороны; смрад пота, тлена и плесени; боль от многочисленных ран на теле; моджахеды, одетые в песочного цвета камуфляж, чёрные перчатки и матерчатые балаклавы на уродливых лицах, испещрённых шрамами; жуткое шевеление чёрных, блестящих хитиновых покровов … Скорпионы. Их яд, проникающий в плоть, обжигающий каждую клетку тела, выворачивающий сознание наизнанку. Плен у талибов. Кошмар, воплощённый в реальность. Я встряхнул головой, пытаясь отогнать этот удушливый образ.
Именно там, в "Гамсутле", в той мясорубке, родился этот дар (или проклятье?) – способность видеть хрономиражи прикосновением ладони к коже собеседника. Фрагменты недавней биографии того, кому я пожимал руку, мелькающие в моём сознании, словно кадры из старого, затёртого, чёрно-белого фильма. Я долго не доверял этим видениям, списывая их на последствия пыток, на повреждённую психику. Но жизнь раз за разом доказывала обратное – фантомам можно верить. В отличие от людей, видения не лгали.
И вот сейчас, глядя на видео, присланное аналитиком "УПСМ" Антоном Грошевым, я в очередной раз убедился в правоте своих образов. Я помнил этот тревожный огонёк в глазах Одинцова, когда я встретился с ним в кафе; прокушенный заложницей Оксаной палец майора, замотанный свежим пластырем; эту фальшивую улыбку при нашем последнем рукопожатии. Хрономираж тогда показал мне обрывок диалога между Одинцовым и Джокером, когда Одинцов помогал Джокеру перегрузить связанных по рукам и ногам девушек с мешками на голове из подземного бункера в микроавтобус с тонированными стёклами и заляпанными грязью номерами. В кафе на встрече с Виктором я не придал этому значения, списал на паранойю. А зря.
Теперь всё стало на свои места. Пазл сложился. Одинцов – предатель. И он пытался заманить меня в ловушку, предупредив телефонным звонком заказчика Ворона. Ярость вскипела внутри с новой силой, застилая глаза алой пеленой. Я закрыл веки, откинувшись на спинку дивана в отеле и нарочито медленно засопел, положив открытые ладони себе на колени. Вдох-выдох...вдох-выдох... Я ощущал, как гнев медленно покидает мой разум. Выполнив дыхательную гимнастику, я восстановил контроль над эмоциями. Я знал, что делать. Хрономиражи не только предупреждали меня об опасности. Они ещё и подсказывали выход. И я уже видел решение … в отблеске глянцевого экрана смартфона, лежащего на коленях.
Покинув здание гостиницы, я сел в арендованный неприметный седан, завёл двигатель и покинул парковку, направляясь к заброшенному зданию мясокомбината. Достигнув цели, я надел на руки перчатки, заглушил двигатель и покинул душную кабину. У лицо ударил порыв сырого ветра, насыщенного озоном. С хмурого неба накрапывал мелкий, противный дождик. Я зевнул. Пасмурная погода всегда навевала сонливость. Открыв багажник, я забрал оттуда завёрнутый в ветошь трофейный "АК-47" и несколько запасных обойм к нему и вошёл внутрь здания, подсвечивая себе путь фонариком на смартфоне. Отодвинув ржавую батарею, я извлёк из тайника спортивную сумку и вместо неё положил другой огнестрел. Расстегнув замок-молнию, я убедился в том, что снайперская винтовка "СВД" с глушителем на месте. Покинув заброшку, я вышел во двор и положил в багажник седана свой багаж. Закрыв крышку багажника, я ощутил в кармане пиджака зуммер мобильного телефона. Сняв перчатки, я принял вызов и коротко рявкнул:
- На связи.
- Ох, Серёга, и натворил ты дел, - сокрушённо покачал головой бывший напарник, стоя в особняке погибшего полковника таможенной службы Окунева.
Ухоженный двор с аккуратно подстриженными газонами, густым кустарником по периметру внутри территории около высокой каменной стены с колючей проволокой наверху, круглыми клумбами, сделанными из старых автомобильных покрышек с благоухающими в них цветами и высокими деревьями деловито сновали взад и вперёд патрульные в мышино-серой форме; на асфальтовой дорожке перед особняком стояли несколько полицейских "УАЗов" и катафалк с тонированными стёклами. В него несколько спецназовцев в русском камуфляже грузили на носилках трупы сотрудников ЧОП "Щит", накрытых брезентом.
- При чём тут я? Ты о чём, Витя? - плохо разыграл удивление я.
- Не прикидывайся шлангом, Серёга. Из всего нашего курса альфовцев ты один заканчивал архитектурный техникум, - пояснил Одинцов.
- И что?
- А то, что до тебя места политических заказных убийств помечал символом "А" только твой предшественник на посту командира "Альфы" - ныне покойный капитан Борисов. Никто больше так не делает.
- Докажи сначала, - презрительно фыркнул я и сел за руль седана.
- Обсудим это на нашем старом месте через час? - предложил Одинцов.
- Принято, - подтвердил я и сбросил входящий вызов.
Включив двигатель, я плавно выехал со двора.
Повернувшись к начальнику полиции, майор Одинцов возбуждённо потёр вспотевшие от предвкушения раскрытия громкого дела по горячим следам друг о друга ладони и с апломбом заявил:
- Сработало. Готовьте спец операцию по аресту этого выскочки Ломова.
- Виктор Олегович, почему вы думаете, что полковника таможенной службы Окунева убил именно ваш однокурсник? - озадаченно почесал затылок под фуражкой полицейский.
- А больше некому. За прошедшие сутки только Ломов прилетел в Питер сразу после исчезновения в Оренбурге Татьяны Колобановой, - терпеливо пояснил Одинцов и распорядился: - готовьте группу захвата.
- Есть, - коротко подтвердил продажный коп и вышел из особняка покойного Фёдора Филипповича.
Светлая небесная синь постепенно смещалась к тёплым оттенкам заката, когда я прибыл в парк имени Горького и не спеша, вышел из арендованного седана. Машину я осознанно оставил в соседнем дворе, упрятав её от посторонних глаз в тёмном переулке, а сам решительно направился к парку. Улица шумела и бурлила жизнью, но я, словно призрак, остающийся в тени, прошёл мимо прохожих, направляясь к месту предполагаемых боевых действий. Каждое движение было продумано, словно нота в сложной симфонии предстоящего оружейного концерта. На плече болталась пыльная спортивная сумка, но в ней не было ничего лишнего — только снайперская винтовка, нож кукри и бинокль, которые я считал единственно верным другом. Мои шаги отдалялись от повседневной суеты, приближаясь к той грани, где мир делится на охотников и жертв. А я сейчас являлся охотником. Под твидовым неприметным пиджаком моё сердце стучало от адреналина, когда я в последний раз вглядывался в закоулки, где майор Одинцов мог заранее организовать засаду.
Приблизившись к песочнице, я огляделся по сторонам. И вскоре внимание привлекла панельная девятиэтажка, построенная через дорогу от парка в конце прошлого века. Стены здания снаружи украшала облупившаяся штукатурка; покосившимися деревянные оконные рамы хвастались пузырящейся, потрескавшейся краской; само здание казалось идеальным для снайперской позиции. Убедившись, что вокруг нет свидетелей, я проник в полутень подъезда, открыв деревянную дверь с привычной ловкостью. Бесшумными шагами я поднялся на нужный этаж и остановился на лестничном пролёте, пол которого традиционно выложен скользким кафелем. Мысленно проклиная того гения, который разработал такой неудобный для движения в кедах дизайн, я приблизился к приваренной к стальным перилам пожарной лестнице, ведущей к закрытому на стальной крюк щеколде. Стараясь не поскользнуться на плитке, я закрепил сумку за спиной поудобнее, схватился руками за нижнюю перекладину и сноровисто полез вверх. Достигнув цели, выхватил из сумки за спиной нож кукри, держась правой рукой за верхнюю перекладину, максимально отклонил туловище назад и попытался подцепить изогнутым широким лезвием щеколду. С третьей попытки удалось. Ощутив предательски начавшееся головокружение (последствия падение из подбитого талибами на Кавказе вертолёта), я беззвучно выматерился от досады, покрываясь липким холодным потом от волнения. Когда крюк-защёлка оказался откинутым в сторону, я поставил кукри снизу на деревянную створку люка и надавил на него. С протяжным скрипом деревянная крышка скрылась в темноте чердака. Закинув нож в зияющую пустоту, я оттолкнулся ногами от стальной верхней перекладины пожарной лестницы, подпрыгнул, зацепился ладонями в перчатках за край крыши и сноровисто подтянулся, затаскивая ноги. Ненадолго присев на пыльный пол внутри чердака, я вытер со лба пот левым рукавом, извлёк из кармана пиджака мобильный телефон, снял одну перчатку и включил мощный фонарик на смартфоне. Положив трубку на носовой платок, чтобы не поцарапать экран, я надел перчатку на руку и осторожно закрыл люк, стараясь не шуметь. Подняв кукри с пола, я вытер его от пыли о брюки, засунул за широкий кожаный ремень под пиджаком, подобрал смартфон и носовой платок, и пошёл вперёд, освещая себе путь жёлтым лучом, исходящим из телефона. Достигнув пыльного окна со стальной решёткой снаружи, я открыл внутрь обе деревянные створки и огляделся по сторонам. Собравшись с мыслями, я погасил экран кнопкой на корпусе и убрал прибор на место, чтобы не разбить; соорудил из валявшихся в углу кирпичей и фанеры подобие стола, где разместил спортивную сумку. Щёлкнув замком-молнией, я раскрыл края, извлёк фрагменты снайперской винтовки. Сосредоточенно нахмурив тонкие брови, я за полминуты собрал ружьё и поставил ствол на треногу на узкий подоконник, выставив узкий глушитель между ржавыми прутьями решётки снаружи. Приложив бинокль к глазам, я с прищуром наблюдал за разворачивающимися в парке событиями.
Ровно в 19:00 в парк Горького прибыли два чёрных микроавтобуса с тонированными стёклами. Беспорядочно хлопая дверцами, на улицу выбегали полицейские в штатском, рассредотачиваюсь по периметру и загоняя зазевавшихся прохожих по домам резкими отрывистыми выкриками; взмахами бордовых "корочек" с государственным гербом на обложке и свистом резиновых дубинок перед носом особо непонятливых товарищей. Когда двор был очищен от посторонних глаз, на улицу выбрался подполковник Соколов в длинном плаще, брюках, помятом пиджаке и фетровой шляпе. А за ним кабину покинул и сам майор Одинцов, по привычке щёгольски одетый в чёрный смокинг, белую рубашку, брюки и начищенные до блеска ботинки. Разглядывая в бинокль недалёких сотрудников правопорядка, я заметил, что эти последователи инспектора Лестрейда из записок о Шерлоке Холмсе не сообразили надеть кобуру с табельным "Макаровым" под ветровку, а нацепили её справа у бедра на пояс брюк. Меня эта ситуация откровенно позабавила. И я усмехнулся уголками губ. То ли Одинцов осознанно взял на задание клинических идиотов, чтобы свалить провал моего задержания на них, то ли умные люди в полицию служить не идут. В обоих случаях оба варианта мне выгодны.
- Проверить тут всё, остолопы! - ревел белугой начальник убойного отдела Соколов, - смотреть в оба! Не упустите Ломова! Он должен появиться с минуты на минуту.
"Я уже здесь, придурки", - не удержался я от мысленного сарказма и ощутил вибрацию телефона в левом кармане пиджака. Убрав бинокль в сумку, я снял одну перчатку, небрежно швырнул на сумку и принял вызов.
- На связи, - по привычке отрывисто рявкнул я в трубку.
- Ты где, связист? Не хорошо опаздывать, - упрекнул меня Одинцов и напомнил: - пунктуальность - достоинство королей.
- А неточность, Витя, вежливость снайперов. Я мог бы уничтожить твоих тузиков ещё до того, как обе маршрутки въехали во двор. Но я обошёлся с ними предельно учтиво, - подколол я бывшего напарника и навёл лазерный прицел ему в голову, - теперь слушай внимательно, крысёныш, сейчас ты отпускаешь патруль и спокойно идёшь к парковке в соседнем дворе. И ждёшь меня около машины.
Я вспомнил, как в 1992 году выстрелом в бензобак на северном Кавказе взорвал головную и замыкающую бронемашину талибов, а потом методично перебил всю охрану и арестовал главаря. Воспоминание исчезло так же внезапно, как и появилось.
- Что всё это значит?! Что ты творишь, Сергей?! Мы так не договаривались! - рассердился Одинцов.
- Ты прав, Витя. Я не просил тебя взвод продажных ментов брать в парк для дружеской беседы бывших однополчан, - согласился я с иронией в голосе.
- Взять его! Он на крыше! Обыскать все чердаки, идиоты! - сердито рявкнул на полицейских полковник Соколов.
А майор Одинцов предупредил:
- Соблюдайте осторожность. Он опасен. Уберите Ломова быстро, но тихо.
Забыв о неумелой конспирации, оперативники вооружились табельными "Макаровыми" и побежали к ближайшим домам. Сбросив входящий вызов, я убрал телефон в карман пиджака, надел перчатку, прицелился и выстрелил ближайшему ко мне копу в правое бедро. С тихим щелчком мне за спину упала гильза. Раненный мент во дворе зарычал, как потревоженный во время зимней спячки медведь, уронил пистолет и стал кататься по траве, обхватив ногу руками. Я перевёл ствол винтовки правее и выстрелил подполковнику Соколову в правое плечо. Алое пятно крови расплылось по плащу сквозь пиджак. Выпучив обезумевшие глаза, начальник убойного отдела потерял равновесие и упал навзничь. Я снова прицелился и выстрелил подбегающему к соседнему кирпичному допу оперативнику в бедро. Споткнувшись на бегу, коп рухнул носом в пыль и нецензурно выматерился. Остальные патрульные сообразили, наконец, куда надо бежать, и ринулись к панельной девятиэтажке. Я как в тире одного за другим методично вывел из строя всех подчинённых полковника Соколова, игнорируя требовательный зуммер смартфона в спортивной сумке. Израсходовав первый боекомплект, я перезарядил снайперскую винтовку, собрал гильзы в сумку и принял входящий вызов, опять сняв перчатку, так как сенсор в перчатках не работал.
- Скажи, Витя, ты меня, дурака, за прапорщика держишь? Неужели ты наивно решил, что я тебя буду ждать во дворе и позволю твоим головорезам меня арестовать? - начал читать я нотацию Одинцову после того, как его площадная ругань стихла, - теперь слушай внимательно. Второй раз не повторяю: медленно клади ствол на бортик песочницы и беги к твоей машине за углом. И без глупостей.
- Серёга, ты совсем страх потерял?! Зачем стрелял в копов?! Ты увеличил себе тюремный срок до пожизненного! Сдавайся! - сердито ругал меня Одинцов.
- Даже не мечтай. Я тебя в тюрьме навещать не собираюсь. Жду на парковке, олень мой Витя, - подвёл итог я и окончательно выключил мобильный телефон, убрав его в левый карман пиджака.
Надев перчатку, я наставил лазерную точку прицела Одинцову в грудь, дождался, пока он это увидит, и качнул лучом в ту сторону, куда уехали обе полицейские машины. Беззвучно матерясь, Одинцов последовал в указанном направлении. А я убрал "СВД" в спортивную сумку, застегнул её и покинул сначала чердак, а потом и панельную девяти этажку.
Стоя рядом с микроавтобусом с тонированными стёклами, отставной майор краповых беретов Одинцов с тревогой озирался по сторонам. Подкравшись к нему сзади, я приставил изогнутое лезвие ножа кукри к его горлу и прошептал:
- Так за сколько ты меня сегодня продал Ворону, Витя? Почём нынче дружба?
- Серёга, ты спятил! Я тебя не предавал, - заикаясь от волнения, возразил Виктор и попытался засунуть руку под пиджак к кобуре с пистолетом.
- Ведь просил же оставить ствол на бордюре песочницы, - я осуждающе покачал головой и толкнул Одинцова ребром правого башмака под колено.
Теперь я нагнулся над бывшим напарником и завладел его табельным "Макаровым". Отсоединив обойму, я выкинул её в кусты, а сам пистолет Одинцова кинул в овраг. Виктор заскрежетал зубами от злости.
- Садись в машину, Витя, и без глупостей, - попросил я и подтолкнул напарника к транспорту, за рулём которого сидел водитель.
- Серёга, ты бредишь. Я тут ни при чём, - тщетно пытался меня переубедить Одинцов, удобно устраиваясь на заднем сидении газели.
- А вот у меня другая информация, - не согласился я.
- Твой осведомитель врёт. Всё обстоит совсем не так, как ты думаешь, - бормотал Одинцов, но во взгляде на миг промелькнул страх разоблачения.
Пожилой коротко стриженый круглолицый толстяк, находящийся за рулём машины, полез к кобуре под пиджак за пистолетом. Заметив это, я усмехнулся уголками губ и предостерёг:
- Не рекомендую. Не успеешь.
Тяжело вздохнув, коп опустил руки на руль и обратился к Одинцову:
- Жду распоряжений, Виктор Олегович.
- Поехали, Сан Саныч, - попросил чиновник.
- Куда именно?
- Пока прямо, - ответил Одинцов и вновь заговорил, обращаясь уже ко мне: - Серёга, ты даже не представляешь, куда ты вляпался. Я несколько лет разрабатывал банду Ворона и уже почти вышел на всех членов его группировки. Эта группировка занималась похищением девушек из социально незащищённых слоёв и продавала их в Арабские Эмираты разным извращенцам. Стали известны конкретные фамилии в аппарате питерской администрации и в силовых структурах. Я уже готовил операцию по их задержанию, а тут в Питер прилетел ты и всё испортил.
На моём лице промелькнула саркастическая усмешка:
- Не верю, Витя, ни одному твоему слову.
Приложив ладонь к груди, Одинцов попросил:
- Сделай одолжение, Серёга, купи билет на самолёт и улетай обратно в Оренбург. Хватит заниматься самодеятельностью. Это расследование должны вести профессионалы. Мои люди раньше их арестуют, чем ты.
- Объясни мне, старому балбесу: ты реально выслеживал банду Ворона или всё-таки её крышевал? - не удержался от сарказма.
- Серёга, ты параноик, - закатил глаза к потолку машины Одинцов.
- Это уже не новость, - стараясь казаться невозмутимым, подтвердил я и уточнил: - принёс то, что я просил?
- Да. Вот вся информация по недвижимости фирмы "Щит", - бывший сослуживец передал мне папку с документами.
- Спасибо. А что за цирк ты там устроил с моей поимкой? - поинтересовался я.
- Я разве похож на клоуна? - обижено надул губы Одинцов.
- Ты похож на предателя, - безэмоционально парировал я, не сводя пристальный взор с чиновника.
- Для чего ты меня оскорбляешь?
- Разве? - мои брови скрылись под чёлкой волос, - Как по мне, то это факт, а не оскорбление.
- Прапорщик, останови машину. Я выйду, - начиная терять терпение, рявкнул Одинцов водителю.
- Куда собрался? Я ещё не закончил, - я схватил оппонента за лацкан пиджака левой рукой и недвусмысленно помахал изогнутым лезвием кукри перед носом.
- Убери эту мерзость, - досадливо скривился Одинцов, - тут ты в безопасности.
- А вот я в этом сомневаюсь, - буркнул я себе под нос, но клинок всё же в пыльную спортивную сумку, лежащую на коленях, убрал.
- А зачем ты убил начальника таможенной службы Окунева? - перешёл в наступление Одинцов.
- А у тебя есть доказательства моей вины? - я хитро прищурился и посмотрел на собеседника.
- Пока нет. Но будут. Я тебе обещаю, - заверил Одинцов.
- Не тем занимаешься, Витя. Девчонок нужно спасать, - в моём тоне зазвучал металл.
- Я выполняю то, что прикажет мне государство, - не согласился Одинцов.
- Это с каких пор уголовник Ворон стал для тебя государством? - презрительно фыркнул я.
- Если ты считаешь меня взяточником, то отведи в суд и предоставь железобетонные улики, - заявил Одинцов.
По выступившему на его лбу поту, я понял, что незамысловатой шуткой попал в десятку.
- Учти, Витя, если я соберу против тебя доказательства, ты упустишь шанс сделать явку с повинной. Пока не поздно, покайся. Сдай подельников и получи от суда присяжных снисхождение, - гнул я свою линию.
- А почему ты Окунева в суд не отвёл? К чему такая безграничная жестокость? Или Аль-Ансари тебе совсем мозг отбил?
- Наоборот, случай в "Гамсутле" открыл мне глаза на многое, - возразил я с печальным вздохом.
- И на что же? - презрительно фыркнул Одинцов.
- На полицию надейся, но сам не плошай, - вновь пошутил я и усмехнулся уголками губ.
Одинцов вынул из кармана пиджака цветной снимок обугленного трупа Джокера в лесном овраге:
- Твоя работа?
- Он не оставил мне выбора, - тоном товарища Сталина признался я и попросил: - не заговаривай мне зубы, Витя. Где заложницы? Куда ты с Джокером их увёз?
Одинцов побледнел, как полотно. Его пальцы задрожали и судорожно вцепились в подол пиджака. Заметив это, я снова усмехнулся.
- Опять ты бредишь, Серёга, - судорожно сглотнув, произнёс Одинцов, - я твой друг, Серёга, очнись.
- Ты был моим другом на Кавказе в 2004 году. А сейчас ты соратник Ворона, - осознанно давил я на больную мозоль собеседника.
- Лечи голову, псих контуженный, - ворчал Одинцов с неподдельным ужасом в глазах.
- Лучше быть живым параноиком, чем мёртвым патриотом, Витя, - философски изрёк я и предложил: - когда партию рабов повезут за рубеж в ближайшее время? Назови адрес и время, Витя, и останешься жить. Обещаю.
- Зачем ты влез в это расследование и мне помешал? - канючил Одинцов.
- Значит, была причина, - уклонился я от прямого ответа.
- Какая? Чего тебе не хватало? Почему ты не можешь хоть раз сидеть на попе ровно и никуда не вмешиваться? - горячился Одинцов.
- С начала Горбачёвской перестройки мне хронически не хватает справедливости, равноправия трудящихся и братства; хочу, чтобы милиция по-прежнему защищала трудовой народ от бандитов, а вор сидел там, где ему и положено, в тюрьме, а не на заседании в политбюро, - отчеканил я безапелляционным тоном, загибая пальцы на правой руке и с искренним вздохом сожаления добавил: - жаль, что этим мечтам не суждено сбыться.
- Идеалист, значит, предсказуемо, - презрительно фыркнул Одинцов и отвернулся к окну.
- Именно. И этим горжусь, - подтвердил я.
- Какие у тебя планы? Что собираешься предпринять? - с трудом преодолев волнение, осведомился предатель.
- Вытрясу из тебя сведения о том, куда ты с Джокером отвёз из бомбоубежища девушек и освобожу их.
- Опять ты за своё?! Ну сколько можно?! Надоел своими бесконечными бреднями! - схватился за голову Одинцов.
- Витя, вопрос слышал? - не повышая голоса, спросил я и пояснил: - в период времени с 2004 года авторитетных бизнесменов, отказавшихся со мной сотрудничать, находят мёртвыми. Вот такой злой рок их преследует, Витя. Хочешь оказаться в их списке?
- Послушай, я отвечаю за этот город. Постарайся хотя бы Питер не взорвать, - вздохнул Одинцов.
- Не обещаю. Как карта ляжет. Хотя Ленинград очень люблю. Так же, как и ты, - гораздо спокойнее отозвался я и выполнил дыхательную гимнастику, чтобы унять волнение.
- А с чего ты взял, что именно я помогал Джокеру отгружать девушек из бункера? Вот кто тебе эту чушь сказал?
- Я это знаю и точка, - упрямо твердил я и поторопил: - Витя, теряем время. Каждая минута на счету.
- Серёга, как ты меня достал, - в исступлении простонал предатель, закатив глаза к крыше машины.
На миг потеряв самообладание, я вцепился пальцами в лацканы пиджака Одинцова и сдавил ими крест накрест ему горло. Раздался хрип. Глаза отставного майора краповых беретов вылезли из орбит, а из приоткрытого рта на ремень брюк закапала слюна.
- Удавлю, Витя. Ты меня знаешь, - процедил я сквозь плотно стиснутые зубы.
- Торговый центр "Василёк"; Фрунзенская набережная 12. Сегодня в полночь, - с трудом прохрипел Одинцов, близкий к обмороку.
- Вот так бы сразу. А ты боялся, - облегчённо выдохнул я и разжал пальцы.
Одинцов судорожно закашлялся. А затем вновь заговорил:
- Псих контуженный, я тебя засужу!
- Если доживёшь до суда, - угрюмо отозвался я и приказал шофёру: - прапорщик, притормози у цветочного ларька.
Пожилой коп со вздохом подчинился. Открыв пассажирскую дверцу и прихватив папку с информацией по "Щиту" и сумку с оружием, я выпрыгнул из душной кабины и скрылся в подворотне. Очухавшийся Одинцов извлёк из внутреннего кармана пиджака флягу с алкоголем и залпом опустошил её.
Параллельно с этим в Оренбурге события разворачивались так:
Тёмный вечер опустился на город, когда Павел Колобанов, торопливо запирая за собой дверь офиса, пошёл к выходу. В голове его крутились обрывки фраз, услышанных от Ломова днём. Каждый звук резонировал в сознании директора мебельной фабрики, как тревожный набат. Он знал, что жизнь в одно мгновение изменилась, и теперь в страхе за свою безопасность спешил покинуть страну. Домой в коттеджный посёлок "Ложкино" Павел вернулся взволнованным. Его ноги в начищенной до блеска обуви шагали по паркету. И вдруг в тишине его дома раздался голос жены. Ольга, привыкшая к рутинной беседе о повседневных заботах, остановилась в дверях и удивлённо наблюдала за суетой мужа.
— Павел, что случилось? Почему ты собираешь вещи? — спросила она, недоумённо прищурившись.
На её лице отразилась смесь тревоги с растерянностью. Но Павел лишь бросил на неё короткий взгляд:
- Мне нужно... я уезжаю. Прости, что так вышло.
Панический ужас сковал его горло. И Павел стал ещё шустрее складывать одежду в свой чемодан.
— Куда? Почему так срочно? Что случилось? Проблемы на работе? Тебе угрожают? Во что ты вляпался, Паша? — продолжала расспрашивать Ольга.
Но Колобанов упорно хранил молчание. Погрузив в багажник джипа свой чемодан, Павел сел за руль и выехал со двора, направляясь в аэропорт. Перспектива стать наказанным Ломовым за похищение собственной дочери дамокловым мечом нависла над бизнесменом.
Ольга, оставшись одна, не ведала, что делать. Сердце колотилось в груди, как птица в клетке. В её голове мелькали тревожные мысли, и прежде чем осознать, что она делает, она схватила телефон и набрала мой номер.
— Сергей! — произнесла она, когда тот ответил. — Павел уехал, он в опасности! Я звонила дочери в Питер. Её телефон тоже заблокирован. Пожалуйста, помогите найти Таню.
В ответ раздались лишь несколько сухих, безэмоциональных слов:
- Всё в порядке. Меры приняты. Не волнуйтесь. Перезвоню чуть позже.
Сосредоточенно управляя арендованным седаном, я напряжённо размышлял о произошедшем. Мысленно я уже просчитывал разные комбинации, которые могли помочь или помешать выполнять поставленную задачу по освобождению рабынь из лап наёмников Ворона. Сбросив исходящий вызов, я выключил смартфон и убрал в бардачок машины, оставив заказчицу Ольгу в Оренбурге в сжимающий душу в тиски тишине. Словно предвестие бурь, над Ольгой нависло ожидание.
Тем же вечером в Санкт-Петербурге:
Дождь хлестал по лобовому стеклу арендованного седана, размывая огни ночного Петербурга в неоновые вывески. Стиснув руль, я вглядывался в мокрую ленту асфальта. Каждая секунда промедления могла стоить жизни похищенных девушек. В заложницах беспринципного криминального босса Игнатова по кличке Ворон находились несколько студенток. Как бывший оперативник госбезопасности, я бремя ответственности за их судьбу, жизнь, здоровье и безопасность.
На обочине дороги приютился патрульный автомобиль с широкой синей надписью "ГИБДД" на капоте. Рядом с ним стоял одетый в мышино-серую форму с зелёным жилетом мент. Выскочив словно из пелены дождя, он взмахнул полосатым жезлом перед капотом арендованного седана. И это событие прервало ход моих угрюмых мыслей. Будучи законопослушным гражданином, я свернул к обочине и остановился. От негодования я стиснул зубы так, что под щеками заходили желваки. Опустив стекло, я предъявил патрульному ветеранское удостоверение со словами:
- В чём проблема, командир? Я же свой. Уйди с дороги.
Мой голос по-прежнему звучал уверенно, хотя и с лёгким оттенком беспокойства. Вместо ответа коп извлёк из кармана брюк электрошокер, поднёс его к моей шее и выпустили разряд. Мир взорвался белым светом. Мышцы свело судорогой. Голова закружилась. Я дёрнулся, хватая ртом воздух, но сознание уже ускользало, утягивая меня в чёрную бездну. Из-за угла, словно из ниоткуда, выплыл черный микроавтобус с тонированными стёклами. Он бесшумно остановился позади моей легковушки. Боковая пассажирская дверца распахнулась, выпуская под дождь отставного майора краповых беретов Одинцова и его подручных. Их равнодушные бледные в свете фар патрульной лады, напоминали восковой слепок. Подчинённые полковника Соколова действовали быстро и безжалостно, словно отработанный механизм. Выволокли моё обмякшее тело из машины, проволокли по мокрому асфальту и впихнули в газель. Хлопок дверей, визг шин – и чёрный микроавтобус растворился в дождевой ночи, оставив после себя лишь пустую улицу и брошенный седан, одиноко мигающий аварийкой. Дождь продолжал лить, смывая последние следы похищения.
Когда пелена тумана перед глазами рассеялась, я, поморщившись, сфокусировал взгляд. Я сидел в тесном микроавтобусе, стиснутый с двух сторон патрульными в форме. Рядом с водителем, развалившись на сиденье, восседал майор Одинцов, самодовольная ухмылка кривила его губы.
— Зря ты в это влез, Серёга, — протянул Одинцов, голос его сочился ядом. — Я же тебя предупреждал: не мешай полицейской спецоперации. Не послушал? Пеняй на себя.
Я, разминая затекшие в наручниках запястья, ответил спокойно, но с ледяной твердостью в голосе:
— Дурак ты, Витя, и не лечишься. Впрочем, ты свой выбор сделал. Я его принимаю.
Одинцов, словно не услышав, продолжал:
— Между нашими конторами большая разница. В спецназе "ГРУ" хорошо: тебе отдают приказы. А ты их выполняешь. А здесь всё иначе. Нужно расследовать, улики собирать, свидетелей допрашивать. Тихо и незаметно подбираться к главарю. Я уже почти дело на Ворона сшил, а ты всё испортил. Ты вечно у меня костью в горле.
— Ты же всё знаешь, — тщетно пытался достучаться я до разума собеседника.
— Понимаю. Сочувствую. Но войны без потерь не бывает. Надо кем-то жертвовать, — сказал Одинцов с плохо скрываемым злорадством.
— Вот как? — мои брови сошлись на переносице. — Значит, ты готов пренебречь жизнью десяти студенток, похищенных по приказу Ворона?
— Получается, что так, — кивнул Одинцов. — К тому же у меня приказ не мешать перевозке рабынь за границу. И я его выполню.
Кряхтя от затекших от долгого пребывания в неудобном положении мышц спины, я наклонился вперёд и прошипел Одинцову на ухо:
— Ты прав, Витя. Кабинетная работа не сахар. Поэтому я выбрал войну.
— Извини, старик, ничего личного, — пожал плечами предатель.
Я незаметно выдернул из пряжки ремня брюк железный штырь, щёлкнул замком наручников со словами:
— Последняя просьба, Витя, передай привет погибшему в "Гамсутле" капитану Борисову.
Резко развернувшись, я впечатал локоть в нос старшего лейтенанта. Хруст хряща, фонтан крови, крик. Контуженный коп обмяк. Развернувшись влево, Ломов сломал кадык сержанту. Выхватив из кобуры трупа "Макаров", взвел курок, снял с предохранителя:
— Ты прав, Витя, на войне приходится кем-то жертвовать.
Два выстрела разорвали напряжённую тишину. Голова водителя с пулевым отверстием в затылке дёрнулась и упала на руль. Не успев выхватить из кобуры под пиджаком оружие, Одинцов охнул, схватившись за поясницу. Микроавтобус, потеряв управление, завилял и с грохотом врезался в столб. Очнувшись от удара лбом о мягкий валик переднего сидения, я потёр шишку под чёлкой волос, обернулся к тяжело дышавшему старшему лейтенанту со сломанным носом и всадил ему пулю между глаз, сосредоточенно подумав при этом: "свидетели мне не нужны".
- Что дальше? - натужно хрипя, спросил майор Одинцов.
- Скажу о прошлом. Был боевой офицер, герой России Виктор Одинцов. А стал официально подлецом.
- Мы с тобой ещё встретимся. За убийство трёх копов при исполнении и покушении на жизнь заместителя министра обороны Санкт-Петербурга я тебя на пожизненный срок упеку, - хрипел Виктор, обливаясь потом с головы до пят.
- При условии, что доживёшь до того момента, - не удержался я от колкости.
Теперь я руками в перчатках вложил сержанту его ствол в правую ладонь и благополучно покинул тёплую кабину, досадливо морщась под проливным дождём.
Дождь, словно ледяные иглы, впивался в лицо. Я шёл в ночи, оставляя за собой цепочку тёмных следов на мокром асфальте. Впереди маячил силуэт торгового центра "Василёк" – логова Ворона. Я достал телефон и набрал номер.
— Добрый вечер, Антон. Извините, что разбудил. Тут одна фирма такой праздник устроила. С фейерверками, шутихами. Опоздал немного, — голос Ломова звучал спокойно, с легкой иронией.
— А меня почему не приглашаешь? — спросил Антон, хакер по прозвищу Гуру. — Я тоже люблю веселье.
— Так могу второй акт спектакля заказать, — пообещал я с саркастической усмешкой на губах.
— Одному приехать или с ребятами? — поинтересовался Гуру.
— Вы человек занятой. Пусть лучше ребята приедут, — сказал я.
— Понял. Поднимаю опергруппу по тревоге. Диктуй адрес, — ответил Гуру, уже без оттенка сонливости в голосе.
— Санкт-Петербург. Торговый центр "Василёк"; Фрунзенская набережная 12. Только пусть трезвыми прилетают, — отчеканил Ломов и сбросил вызов.
В этот момент путь мне преградил охранник:
— Мужик, ты куда? Вход закрыт!
— Уже нет, — холодно возразил я, резким ударом ребра ладони отправив несчастного в нокаут. Подхватив падающее тело, я затащил его в подсобку.
Забрав из кобуры охранника "Макаров", я благополучно преодолел услужливо открывшийся турникет и углубился в лабиринт стеллажей. Внезапно свет погас. В тишине гулко застучали шаги за спиной. Из коридора выбежал второй охранник, вооружённый пистолетом. Я выстрелил не целясь, инстинктивно, как учили, выставив ствол оружия в левую подмышку. Попал. Тело охранника рухнуло на пол.
Я двинулся дальше. В сумраке раздался женский крик:
— Помогите!
И тут же сердитый окрик:
— Заткнись, дура!
Я бросился на звук, но в темноте вспыхнули выстрелы. Прижавшись к стене, я методично, одним выстрелом за другим, уничтожал сотрудников ЧОПа "Щит", превратив темный торговый зал в смертельную арену. За моей спиной на кафель с тихим стуком падали гильзы.В пылу боя я не заметил ранения в живот, но теперь жгучая боль, словно раскалённый клинок, пронзала повреждённый бок. Ворота торгового центра, лязгнув металлом, начали медленно закрываться. Собрав остатки сил, я нырнул под опускающуюся преграду. Перед глазами, словно призрак, мелькнул заляпанный грязью фургон. Он ещё не успел набрать скорость. Я бросился в погоню, сердито нахмурив тонкие брови. Шлагбаум, словно подножка, возник на пути. Я споткнулся, упал, беззвучно выругался, стиснув зубы от боли, и снова вскочил на ноги. Преследование продолжалось. На повороте Я догнал фургон. Руки, дрожа от напряжения, ухватились за перекладину, закрывающую задние двери. Натужно кряхтя и превозмогая боль, я подтянулся и вскарабкался на крышу. Ветер хлестал в лицо. Мир вокруг расплывался. Липкий пот покрывал тело с головы до пят. Борясь с накатывающей волной головокружения, я пополз по крыше мчащегося фургона. Достигнув кабины, я ухватился за выхлопную трубу, раскачался и, собрав всю оставшуюся энергию, ногой выбил стекло водительской дверцы. Осколки стекла веером влетели в щёку и шею лысого водителя крепкого телосложения 35 лет. Громко вскрикнув, бедолага завалился на правый бок, истекая кровью, но попытался достать оружие из бардачка. Ворвавшись в кабину, я прижал к себе водителя, используя его как щит. Раздался выстрел. Пуля, предназначенная мне, вонзилась в тело водителя. Издав предсмертный хрип, преступник конвульсивно дёрнулся и затих. Локтем прижимая к себе труп, я вынул из-за пояса трофейный "Макаров", перезарядил его одним резким движением и выстрелил в упор в пассажира, отправляя в ад его грязную душу. По инерции злодей отлетел назад, спиной вышиб пассажирскую дверцу и кубарем вывалился наружу. Пинком выкинув туловище лысого вслед за пассажиром, я занял место за рулём и резко нажал на педаль тормоза. На скользкой трассе фуру занесло. Я чуть было не вылетел в кювет. Сердито матерясь себе под нос, я медленно закрыл глаза, а затем резко открыл их, чтобы восстановить зрение. Дыхание было затруднено. Простреленный бок мешал двигаться. В глазах двоилось.
Фура, дернувшись, замерла. В тот же миг из-за поворота вынырнул белый "Рено Логан". Виртуозно выполнив полицейский разворот, он перекрыл дорогу. Двери распахнулись, и под хлещущий дождь высыпали четверо: Костя, Ксюха, Вадим Малышев и Антон Грошев. Трое оперативников, одетые в камуфляж, держали наготове автоматы Калашникова. В руке Гуру блеснул пистолет.
— Проезд закрыт! Ты арестован! Вылезай! — крикнул Вадим, направляя оружие на кабину фуры.
— Я — свой, мужики, — хрипло отозвался я, выбираясь из кабины с поднятыми руками. Я положил пистолет на мокрый асфальт.
Внезапно я пошатнулся и рухнул на асфальт лицом вниз.
— Серёга, ты как? — бросился ко мне боксёр Костя.
— Антон, скорую, быстро! — скомандовала Ксюха.
— Уже делаю, — пробормотал Гуру, убирая "стечкин" в кобуру.
Вадим подбежал к задним дверям фургона и распахнул их. Внутри, связанные и испуганные, девушки. Над ними, держа автомат наизготовку, стоял небритый мужчина с жестоким лицом.
— Сбавь обороты, узкоглазое чмо, — прорычал он, целясь в Вадима. — Медленно положи ствол и уходи прочь.
— С покойниками сделки не заключаю, — холодно ответил Малышев и короткой очередью уложил бандита.
Девушки испуганно вскрикнули.
— Спокойно. Я свой, — сказал Вадим, убирая автомат за спину. Он достал удостоверение. — Частный детектив Малышев Вадим Сергеевич из Оренбурга.
Кивнув на людей у легковушки, он добавил:
— Это мои друзья. Вам не о чем волноваться.
Тем временем в Оренбурге события разворачивались так:
Тревожное предчувствие, словно ледяная рука, сжало сердце Ворона. Звонка от наёмников из "Щита" не было. С бешено колотящимся сердцем он заметался по комнате, лихорадочно сгребая в спортивную сумку пачки денег и фальшивый паспорт из сейфа. Каждый шорох за окном казался ему стремительно приближающейся бедой. Выскочив во двор, банкир Игнатов замер. Луч прожектора, словно хищный зверь, полоснул по лужайке, выхватывая из темноты полицейские машины. В центре, хитро прищурившись, стоял полковник "ФСБ2 Щепкин.
— Глеб Викторович, куда-то торопитесь? — спросил он с издёвкой в голосе.
Ворон, в отчаянной попытке вырваться, швырнул чемодан в лицо Щепкину и бросился бежать. Но не успел. Мощный удар кулака прокурора Шаповалова сбил его с ног. Подбежавшие полицейские грубо защелкнули на запястьях ошарашенного банкира Игнатова, известного в криминальном мире как Ворон, наручники и затолкали в патрульную машину. Его короткая, но яркая карьера преступника закончилась.
В Санкт-Петербурге, игнорируя возмущенные крики секретарши, Ломов ворвался в кабинет Одинцова. Охранник у входа, потирая ушибленную шею, приходил в себя. Я двигался с трудом, словно марионетка на ржавых шарнирах, достал из кармана пиджака кнопочный телефон убитого бандита и набрал номер. На столе у Одинцова зазвонил аппарат.
— Добрый день. Кто звонит? Я вас слушаю, — произнес Виктор, поднимая трубку.
— Так вот ты с кем щи хлебаешь, Витя, — раздался мой ехидный голос: — Это трубка бандита по кличке Дятел. Он звонил тебе за секунду до смерти из фургона, в котором везли заложниц в аэропорт.
— И что? — равнодушно отозвался Одинцов.
— Ты хоть понимаешь, что стал убийцей?! — взорвался я.
— А ты, значит, у нас святой? — с сарказмом парировал Одинцов. — А кто вчера застрелил патруль при исполнении и мне поясницу прострелил?
— Жаль, что я тебя вчера не добил. Торопился, — процедил я, качая головой.
Одинцов усмехнулся:
— Я совершил единственную ошибку: надо было отдать Соколову приказ арестовать тебя прямо в аэропорту.
Кряхтя, я опустился на стул напротив бывшего напарника.
— Я не хочу тебя убивать, Витя. Напиши явку с повинной. Тебе на суде зачтется. Что скажешь? - предложил я с оттенком сожаления в голосе.
— Иди к бесу, альтруист хренов. Так, как ты, сейчас уже никто не живёт, — усмехнулся Одинцов.
— Так уж и никто? — мои брови сошлись на переносице.
— Именно. По крайней мере, на моём уровне, — презрительно фыркнул Одинцов. — Что же касается Дятла, то он и есть дятел. Шестёрка. Жил, как дурак, и умер под забором. А с кем я щи хлебаю – моё личное дело.
— Дальше, — потребовал я, стараясь сохранять спокойствие, хотя в душе его клокотала горечь разочарования.
— А что дальше, Серёжа? Мы с тобой в разных измерениях. Здесь я, а там ты, — Одинцов развязал галстук. — Ты, главное, разберись в себе. На что имеешь право? И не надо врать! Убить меня ты не осмелишься. Кишка тонка. За вчерашнее убийство копов сядешь надолго. А уж я позабочусь о пожизненном. И на УДО не рассчитывай. Соскочить в дурдом не позволю.
— Спасибо тебе, брат, за откровение, — тяжело вздохнул я. — Знаешь, между нами есть ещё одна разница.
— Какая? — спросил Одинцов.
— Ты уже никогда не скажешь: «Честь имею», — с горечью произнёс я, поднимаясь на ноги.
— Что-что? — нахмурился Одинцов.
Я уже взялся за дверную ручку, когда Одинцов окликнул меня:
— Постой! Ты где видел эту честь? На пожелтевших страницах советских брошюр? Выброси эту макулатуру, Серёга! Отпусти прошлое.
Я молча, с осуждением посмотрел на друга и вышел.
— Честь! Старый дурак! — кричал мне вслед Одинцов, наливая водку в гранёный стакан.
Сев в арендованный седан, я отъехал на безопасное расстояние, достал телефон и набрал номер. Одинцов уже поднёс стакан ко рту, когда на столе завибрировал телефон Дятла.
- За честь, — прочитал он в сообщении.
— Идиот! — презрительно хмыкнул Одинцов, выпивая водку. – Совсем Серёга из ума выжил!
— Пригнитесь, девочки. И уши закройте, — обратился я к Тане и Оксане на заднем сиденье.
— Зачем? — удивилась Таня.
— Так надо, — сурово распорядился я.
В кабинете чиновника прогремел взрыв. Последними словами Одинцова были:
— Серёга, ты урод!
Не успел я выехать со двора, как путь арендованному седану преградил "УАЗ" полиции, словно хищный зверь, поджидающий свою добычу. Из него стремительно выбежали несколько патрульных, сжимавших в руках короткоствольные, зловеще поблескивающие автоматы. Командовал опергруппой полковник Соколов, фигура которого излучала холодную решимость. Направив оружие на лобовое стекло, он ледяным тоном скомандовал:
– Капитан Ломов, сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками. И без глупостей.
Таня Колобанова, в ужасе вцепившись в руку подруги, с дрожью в голосе спросила у меня:
– Дядя Серёжа, что происходит?
– Не волнуйся, ушастик, сейчас я решу это недоразумение, – стараясь сохранить внешнее спокойствие, ответил я, хотя внутри всё сжалось в тугой узел.
Под струями хлещущего дождя я вышел из легковушки. Два крепких сержанта заломили мне руки за спину и с резким щелчком застегнули наручники. Затем копы повели меня к полицейской машине. Внезапно из-за угла, рассекая пелену дождя, вынырнул джип с красно-синей прямоугольной мигалкой, пульсирующей на крыше. На борту красовалась надпись: "Росгвардия". Машина перегородила дорогу полицейским.
С грохотом хлопая дверцами, из джипа высыпали солдаты в русском камуфляже, во главе с полковником Щепкиным. Рядом с Борисом Борисовичем, почтительно держась чуть позади, шагал прокурор Шаповалов в синем мундире. Предъявив удостоверение начальнику убойного отдела Санкт-Петербурга, Щепкин представился и с суровой интонацией заявил:
– Капитан Ломов – мой бывший сотрудник. Его должен судить трибунал. Это не ваша юрисдикция, полковник.
Соколов попытался возразить, но Щепкин был непоколебим, как скала. Сердито бормоча что-то нечленораздельное себе под нос, Соколов был вынужден подчиниться. Полицейские извлекли меня из их транспорта и проводили в багажник армейского джипа. Щепкин, коротко поблагодарив Соколова за службу, сел в кабину вместе с прокурором Шаповаловым и солдатами. Джип, взметнув фонтан брызг, скрылся из виду.
Глава 7. Заключение.
Воскресенье 2 июля 2006 год.
Оренбург, Россия.
Я решил отметить возвращение со службы шашлыками с полковником Щепкиным и майором прокуратуры Шаповаловым и пригласил их на турбазу под названием "Берендей", расположенную на берегу реки "Урал" в живописном месте. Пока я возился с мангалом, Щепкин обрушился на меня с упрёками:
– Что творишь, капитан?! Приехал в Питер, устроил дебош в пивном баре; сломал два ребра охпаннику; разбил несколько бутылок дорогого алкоголя ; схлестнулся с сотрудниками ЧОП под названием "Щит", принадлежавшему авторитетному бизнесмену Игнатову по кличке Ворон.
– Настучали добрые люди, – усмехнулся я.
– Не настучали, а доложили. Рапорт на тебя подали! – Щепкин прищурился. – Совсем расслабился на гражданке! Как я теперь министру Волкову в глаза смотреть буду?!
– А как хотите, так и смотрите, – стараясь казаться невозмутимым, произнёс я. – Ваши трудности, товарищ полковник.
– Серёга, я тебя как облупленного знаю, – вмешался Шаповалов. – Ты без причины нападать не станешь. Объясни, что случилось?
Я сохранил ухмылку на губах:
- Ты прав, Дима. Мы, русские, первыми не нападаем. Я действовал по инструкции, написанной в присяге в конце двадцатого века. В вольном пересказе она звучит так : "человек, надевший погоны младшего лейтенанта гос безопасности торжественно клянётся защищать жизнь, здоровье и безопасность безоружных гражданских ценой своего блаагополучия". Именно этим я и занимался в Санкт-Петербурге.
– Подробнее можно? – Щепкин еще сильнее прищурился.
– Да запросто, – по привычке усмехнулся я. – От моей соседки, Ирины Макаровой, поступило, так сказать, устное заявление об исчезновении внучки Тани. Выпускница ветеринарного факультета Таня Колобанова с подругой Оксаной улетела в Питер по турпутёвке; на звонки не отвечала; вот старушка и забила тревогу. Я проверил и оказалось, не зря она переживала. Через хакера с позывным Гуру, выяснил, что этот ваш Ворон девчонок похитил, чтобы в арабский бордель продать. Пришлось вмешаться.
– А почему сразу ко мне не обратился? – Щепкин почесал подбородок.
– Времени не было, – вздохнул я, помешивая угли кочергой.
– Звучит убедительно, – кивнул Щепкин.
– Выручайте, товарищи офицеры. Этого Ворона надо на каторгу упрятать, лет на пятнадцать, за работорговлю, – попросил я друзей.
– Серёга, ты же знаешь, что твои слова юридической силы не имеют. Та информация, которую ты нам предоставил, даже на косвенные улики не тянет. Игнатов через трое суток выйдет, – нахмурился Шаповалов.
– А вы постарайтесь, мужики. Эту гниду надо по закону закрыть, по полной программе. Не мне вас учить, – сказал я с кривой усмешкой.
– Ты что, предлагаешь Ворону наркотики подкинуть, что ли? – растерянно насторожился Шаповалов.
Помешивая угли под мангалом, я хитро прищурился и заявил:
– Заметь, Дима, не я это предложил. Но ход твоих мыслей мне нравится.
– Это не мой метод, Серёга. Я тебе не Петкин, – осуждающе покачал головой Шаповалов.
– Мне все равно, Дима, какие меры ты примешь, – невозмутимо возразил я. – Но этого гада Ворона надо изолировать. Иначе он еще сотню людей погубит.
– Ты рассуждаешь не как разведчик, а как солдафон, Серёга, – усмехнулся Щепкин. – Не всё в нашем мире нам подвластно. Преступления Ворона недоказуемы. А вот твои действия тянут на целый букет уголовных статей. Ты же это понимаешь?
Я кивнул и, уже с сердитой ноткой в голосе, продолжил:
– Вы же знаете, товарищ полковник, что в период времени с 2004 по сегодняшний день включительно всех оправданных судом присяжных мафиози преследует тяжёлый рок, замаскированный под несчастный случай. Поэтому если вы, Борис Борисович, по-настрящему беспокоитесь о судьбе банкира Игнатова по кличке Ворон, то примите все меры для его ареста. Ведь лучший способ сохранить жизнь Ворону - отправить его в Сибирь на каторгу.
Щепкин хитро прищурился:
– У меня есть более эффективный метод спасения банкира Ворона. Я могу тебя арестовать и отправить в Магадан уже сейчас.
— Борис Борисыч, не горячитесь, — мягко вмешался Шаповалов. — Серёга же не имел в виду ничего дурного. Не цепляйтесь к словам.
Я обвёл пристальным взглядом обоих собеседников и подвёл итог:
— В общем, я всё сказал, товарищи офицеры. Я вас предупредил, а вы услышали. Возвращаться к этой теме не стану.
Я глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжкий груз, и с нарочитой бодростью заявил:
— Пойду за водкой к шашлыку. Надо отметить мой дембель.
После еды и выпивки, я взял из машины гитару, наиграл несколько простых аккордов и тихо запел:
- Довольно пить, довольно, брат!
Мы крепкой водкой не зальём печаль!
Зови за стол оставшихся ребят.
Нам есть о чём друг с другом помолчать…
Сложилось так: мы вышли из игры…
Другие игроки на нашем поле.
Ещё хватает в нас любви и боли, –
Мы к Родине по-прежнему добры.
Не принимает Родина своих!
Посмотрим, как верны иные…
Вы не грешите, мы ещё живые!
Мы водку распиваем на двоих!
Отверженные дьяволы войны!
Обманутые ангелы присяги!
Невиданной отваги работяги
Своей стране сегодня не нужны!
Мы в страх повергли рыхлые сердца, –
Профессия такая: быть бесстрашным!
Но чести не прикажешь стать вчерашней…
Честь офицера – вера до конца.
И ни одной державы в мире нет,
Где б мы России нашей не служили
И, чтоб на Родине без страха жили,
Мы проходили каждый континент.
Не страшно нам смотреть назад.
Всё в нашей памяти – подробно, ясно.
Всё в нашем деле было не напрасно
И то не вечер, братцы, не закат!
Но хватит, брат, довольно пить!
И так на нас, на всех – одна печать…
Зови за стол оставшихся ребят…
Нам есть о чём сегодня говорить,
Нам есть о чём друг с другом помолчать...
И, слава Богу, есть кого любить!
Комбриг Щепкин с прокурором Шаповаловым стал мне подпевать.
Сорок восемь часов спустя я, словно призрак, материализовался на крыше девятиэтажки. Спортивный костюм, ветровка с поднятым воротником, кепка, надвинутая на глаза помогли мне слиться в единое целое с серым, дождливым днём. В моих руках находилась крепко сжатая с ледяным спокойствием снайперская винтовка с глушителем. Взгляд, острый как лезвие бритвы, был прикован к окну прокурорского кабинета.
Внутри банкир Игнатов, пожав руку Шаповалову, вышел на крыльцо. Я выждал, пока за ним закроется дверь, и плавно, словно смакуя момент, нажал на курок. Вместо грохота – короткий, сухой шлепок. Свинцовая пуля, несущая смерть, нашла свою цель. Ворон, ударившись затылком о косяк, безвольно сполз по шершавой кирпичной стене, оставляя за собой алый, пульсирующий след. Охрана «Щита», столпившаяся у джипа, рванула во двор. Поздно. Ворон был мёртв.
Прокуратура, взбудораженная как осиный улей, забурлила. Следователи, словно ужаленные, метались по двору. Я, не теряя ни секунды, поднял гильзу в перчатке и спрятал ее в карман. Разобрав винтовку с привычной ловкостью, я уложил её в спортивную сумку, перекинул ремень через плечо и растворился в серости дня. Спустившись по лестнице, я сел в ярко-оранжевый «Москвич», наследие прадеда, и, подпевая голосу певца Юрия Антонова из радиоприёмника, выехал со двора. Город поглотил меня, словно капля – океан.
Конец сюжета. Закончил писать: 09.04.2025 года.
Приятного чтения. С уважением, Сергей Петров 35.
Улика из прошлого
© Copyright: Сергей Петров 35, 2025
Свидетельство о публикации №225032100137
Свидетельство о публикации №225032100137
Рецензии