Стук

"Внимание! Ты говоришь по незащищенному
каналу связи! Помни - враг подслушивает!"

Надпись на телефоне на моем участке в цеху.


- Бородин! Срочно к секретарше начальника цеха. – Это на весь цех по громкой.

Такое у нас в цеху нечасто, но случалось, чтобы по громкой. Переглянувшись со своими, бегу к секретарше начальника. Тут обычно или что-то серьезное или вызов в КВД. У меня на этот раз "что-то серьезное". Наташка с жалостью смотрит на меня и говорит:"Дуй скорей в Первый отдел, там тебя УЖЕ ЖДУТ. Знаешь где это? В начальственном коридоре".

Перебирая в уме все, что только возможно, иду в раздевалку, раздеваюсь до трусов, снимаю чистое, одеваю уличное, спускаюсь на пару этажей на внешнем лифте, захожу в коридор, "где начальство", вхожу в стандартную почти неприметную дверь с табличкой "1-ый отдел". В первой полукомнатке сидит большевик 1905-го года рождения, с трудом видящий и шевелящий шеей. Говорю ему:"Бородин, меня вызывали". Он молча кивает на вход во внутреннюю дверь. Прохожу в нее. Оказываюсь в комнате побольше, в которой стол, три стула. Один свободен, на остальных сидят двое в штатском.

- Бородин?
- Я.
- Садитесь.
- Спасибо, мне не особо есть когда, участок без меня стоит.
- Ничего, мы вас долго не задержим, садитесь, садитесь.

Тот, что постарше протягивает руку:"Майор Докучаев, а это капитан Краенко", - второй тоже протягивает руку:"Краенко". Голос-бас с сильной хрипотцой, очень характерный, пожимаю протянутую руку, обращаю внимание на значок физтеха УПИ на лацкане, сажусь. Вопросительно смотрю на старшего насколько возможно спокойно. Сердце ухает, как молот наковальни в кузнечном цеху.

- Слушай, Бородин, ты парень умный, мы с тобой в прятки играть не будем. В одной комнате с тобой живет Валерий Симонов. Так?
Я, молча сглотнув плотный комок слюны, киваю.
- Ну, так вот. Он же из Северодвинска, ты в курсе?
Снова молча киваю.
- Ага. Ну ты ж уже наверное знаешь, что он в свое время поступил в Ленинградский политех, и его оттуда поперли? Потом, после академки, он все же исхитрился институт окончить, и его распределили в Свердловск. Ну, ты представляешь себе что значит из Питера получить распределение в Свердловск?
Отрицательно качаю головой.
- Ладно, это сейчас неважно. Важно другое. Он в Ленинграде оказывается давным-давно занимался валютными махинациями, связями с заграничными гражданами, фарцовкой. Короче говоря, нам его передали ленинградские товарищи из органов. Сам понимаешь, Валерий работает в одном из секретнейших отделений нашего объединения, а до этого ... ну, мы тебе только что все сказали. В общем нам нужна твоя помощь.
- В смысле?! – делаю вид, что не понимаю про что речь.
- Мы знаем, что на тебя можно положиться, ты хорошо себя зарекомендовал во время учебы в УПИ, ты на отличном счету на работе, у тебя вот-вот повышение состоится.
- Да?! – я искренне удивлен, я еще не слышал про свое близкое повышение.
- Да! Конечно. Тебе что – еще ничего не сказали?! Вот олухи в отделе кадров работают, – они оба внимательно смотрят на меня. У меня в тот момент еще нет за спиной курсов психологии, психиатрии, социологии, языка тела и жестов. Я даже не читал еще ни одной книжки Эрика Берна, я еще не проходил никаких тестов Люшера и, тем паче, не проводил их сам. Мне страшно от этих двоих и их красных книжек с гербом, у меня начинают стучать зубы и трястись колени. Хорошо, что я сижу. Это все, что я могу сейчас сделать. Сидеть и внимательно смотреть на них – на майора как там его по фамилии и на пидора с физтеха, которого возможно учили ядерной физике или сверхтекучести жидкого гелия II, а пидор пошел в КГБ, чтоб полегче, потеплее, побыстрее, поушлее и без радиации...

Не дождавшись, майор снова начинает сам.
- Так вот. Нам ОЧЕНЬ нужна твоя помощь.
- В чем она будет заключаться?
- Нам надо знать с кем встречается Валерий, о чем он говорит, что думает, кому пишет письма, куда ходит после работы. Короче – все.
- Не думаю, что мне удастся вам сильно помочь.
- Это почему?
- Так я не знаю ничего такого про него...
- А нам и не надо "такого". Нам - самое обычное!
- Ну ... я Валерку почти не вижу, только что спим в одной комнате, его вечерами почти никогда нет, да и сам я сильно занят после работы. Практически не бываю в общаге – играю за сборную завода по футболу, тренирую женскую сборную по волейболу, МЖК, с девушкой своей встречаюсь...
- С МЖК не вопрос – ты попадаешь в следующий отряд на квартиру. Про спорт твой мы конечно тоже уже все знаем, с Карполем чай не последние люди – вы же с ним один зал для тренировок снимаете? Кстати... твоя девушка... это Алла, да? Она в курсе про Таню? А про Ирину?

Слюна с трудом проходит через горло, как будто у меня страшная ангина. Сколько же они за мной уже следят? Ирку я в последний раз трахал на новый год, с Танькой не спал уже тоже месяца два, с тех пор как начал гулять с Аллой, с девочкой из консервы. Вот же ****и... И в отряд МЖК меня они уже определили. Все схвачено. Мысли затравленно бьются о черепную коробку – что им говорить? Что говорить?

- Ну, что? Не знаешь что еще говорить? – спрашивает майор, буравя глазами. – Да ты не переживай так. Ты ж благое дело сделаешь. Родители твои уже почти на пенсии под Свердловском, так? Ты что – хочешь, чтоб у них перед заслуженным отдыхом были, мягко говоря, неожиданности? Или о тебе чтобы что-то узнали неприятное? Кроме того, отец ведь после инфаркта, а все равно за рулем. Машин на дороге все больше становится - всякое случиться может. Ну, или инфаркт второй - тоже же бывает. А он второй не переживет. Слушай, ну мы же советские люди тут все, тебе вон 25 скоро уже стукнет, взрослый мужик, а о каком-то отребье думаешь! Ты ж учти, тебе же двигаться дальше надо. А с твоей национальностью да без партбилета дорога в никуда. Останешься в бригадирах навечно. А можно ведь по светлому пути вверх – дорога открыта. Краенко, ты не видел разнорядку от 134-го цеха в партию? Что там – есть инженеры, мужчины, нерусские в списке?
- Да не вопрос, товарищ майор, конечно есть возможность поставить в списочек мужчину-комсомольца, нерусского, 25-ти лет. Надо - мы всегда пути изыщем.
- Ну что, Тимофей? Поможешь родной власти, которая тебя вырастила и воспитала? Или что будем делать?

Ну, что вы мне в раны сейчас тыкать будете?! Чтоб не соглашался, да? Чтоб послал всех на ***, да? Гордо встал и вышел из Первого отдела, да? Отвагу проявил? Вы сами-то в КГБ хоть раз были? Вам про родителей ваших там говорили? А про братьев-сестер ваших говорили? Ну, и заткнитесь в тряпочку тогда! Герои бумажные тоже нашлись! Посидели бы там с ними и попробовали, потом можете вякать.

- Ну, вот и прекрасно, Тимофей, мы были в тебе абсолютно уверены. Ты, кроме того, в цехе тоже прислушивайся, народ за обедом разговаривает, по пьянке - знаем-знаем, что квасите прямо в цехе, так что ты уши открой и прислушивайся. Ну, и нам если что сигнальчик, добро? На вот тут распишись, что добровольно..., что сам согласился... ага, вот тут... и псевдоним тебе надо придумать... Есть у тебя на уме чего? Нету? Краенко – что думаешь? Фамилия у него музыкальная? А ведь точно! Слушай, Тимофей, как ты насчет Глинки? Нормально? Ну, и отлично. Записываем – агент Глинка. Краенко будет выходить с тобой на связь когда понадобится. Пароль для телефона – "..." После он представится Костей и назовет время и адрес. Ну, а на встрече все сам тебе расскажет что и как дальше будет. Ну, бывай.

Вечером я напился еще до того как в комнату вернулся Валерка. Показал ему пальцем на губы, взял за шкварник и увел на пляж ВИЗа. Он, ничего не понимая, шел за мной. Там, на пляже, я рассказал ему, что "им интересуются" определенные органы. Он даже не удивился и стал меня успокаивать. Вместе, выпив прямо на пляже еще полкило беленькой, решили о чем я буду "докладывать" на ближайшей встрече.

"Встречи" случались довольно регулярно. Оказалось, что секретная часть Первого отдела располагалась в небольшой комнате в средине нашего здания. Попасть туда можно было либо с первого этажа с улицы, поднявшись до 6-го этажа, либо воспользовавшись грузовым лифтом вниз с десятого до шестого, двери к лифту из цеха были всегда закрыты – цех "чистый", гермозона, хода наружу не было ни у кого. Почти ни у кого, скажем так. После шести лет работы у меня были дубликаты почти от всех дверей цеха - ведущих к лифтам, на крышу (там мы обычно пили цеховый спирт, добытый у мастеров), к ленинской комнате (наша вторая смена в цеху проходила весело - с девочками-красотками с монтажного участка, ленинская комната с ее кушетками и креслами была просто физически необходима для удовлетворения насущных потребностей пролетариата, на которые укоризненно смотрели со стен вожди этого самого пролетариата). Помимо комнаты на заводе случались "вызовы" и с домашнего телефона. Я уже был женат, когда начались эти странные почти ночные звонки "друзей" с моими последующими уходами на полчаса-час. Выглядело все как во сне, помню из этих вызовов только одно – был просто потрясен количеством квартир, находящихся в ведении органов.

Как-то раз в один из рабочих дней сижу в цеху на участке настройки у ребят-слесарей. Звонит внутренний телефон, я ближайший к нему, беру трубку, низкий хриплый голос просит к телефону Пехотинцева Володю. Меня аж прошибает пот. Я знаю этот голос. Зову Вовку, сам встаю, иду к выходу с участка внутрь цеха. Встаю так, чтоб меня было незаметно, если идти с настройки. Как оказалось, не ошибся. Через пару минут вижу Пехотинцева, который бодрым шагом пилит к центральному, закрытому на ключ, выходу из цеха к грузовому лифту. Пехота, воровато оглянувшись, вынимает из кармана ключ, открывает дверь и скрывается за ней. Так я узнал, что ключи от многих дверей есть не только у меня.

С того дня я начал "стучать" и на Пехотинцева, передавая в органы его рискованные разговоры, которые он постоянно затевал.

Валерка Симонов был родом из Северодвинска, мне там не раз пришлось потом побывать, как и в Совгавани – "широка страна моя родная". Работа такая была. А Валерку в общаге все любили. Кто за что. Но большинство – за холоднокопченого палтуса, которого ему регулярно присылали его родители. Я за другое. Но палтуса того я тоже помню – комната после тех посылок пахла еще с пару недель, собирались "на палтуса" все близкие (и не очень) друзья и приятели, а Валерка не умел никому отказывать. Палтус оканчивался за полтора дня. Валерка оттарабанил три года "молодого специалиста" и свалил обратно в Питер. Наверное его "передали" обратно "питерским товарищам", это мне уже неведомо.

А мои вызовы продолжаются и по сей день. Примерно раз в месяц звонит мой телефон в Бостоне и знакомый, но уже другой голос по-английски с акцентом произносит условленный пароль, после него – время и место. И я иду. А что бы вы сделали?! Вам легко говорить, а у меня семья, дети, старые родители...


Бостон. Сентябрь 2006.