Полезные овощи. Корнеплоды первая часть

     Краткое содержание предыдущей части сказки.
     Героиня сказки девочка Света во время летних каникул впервые приезжает к троюродной бабушке и знакомится с Огородным. Огородный - это бестелесный дух, живущий в огородном чучеле и помогающий Светиной бабушке выращивать овощи.
     Огородный-чучело во время первого разговора со Светой выясняет, что она совершенно не знает в чем польза овощей. Огородный говорит, что берется познакомить ее с овощами поближе и не только рассказать, но и показать какую пользу человеческому организму приносят овощи.
     Так начинаются их путешествия по миру овощей и по внутреннему миру организма. Первое путешествие приводит их в гости к морковям. Второе - на бал к капустам. Третье - в портретную галерею картофеля. Четвертое - в гости к тыквенному семейству.

     Мобильный ожил и петушиным криком разбудил Свету. В комнате царил полумрак, а за окном шелестел струями дождь. Раздвинув шторы, Света внимательно осмотрела нахмурившееся дождевыми облаками небо и вздохнула. Немного поразмышляв на тему идти или не идти на огород, решила все же пойти. Выйдя на крыльцо, снова внимательно оглядела небо и, заметив, в разорвавшейся серой пелене облаков, голубой кусочек неба, распахнула веселый, по-летнему цветастый купол зонтика и побежала к огороду.
     Огородный стоял посреди грядок, широко раскинув руки и подставив дождю лицо, и улыбался. Соломенная шляпа с широкими полями чудом держалась на его голове.
     «А-а-а, вот почему прежние краски на его лице оказались размытыми, - подумала Света. – Ну ничего, уж мои-то акриловые, никакой водой не смоешь!»
     - Доброе утро! Куда сегодня отправимся? – бодро обратилась она к Огородному.
     - Доброе утро, - удивился и обрадовался ее приходу Огородный. – Что, стало быть, и дождь нипочем?
     - Да, ерунда какая-то, - небрежно заметила Света. – Вон там уже небо видно, - указала она на изрядно прохудившееся серое полотно дождевых облаков.
     Дождь и впрямь начинал утихать.
     - Ну что ж, в путь, - пригласил Свету Огородный, распахивая невидимую дверь.
     - Ой, где это мы? – спросила Света, разглядывая уходящую вниз неширокую лестницу.
     - Мы направляемся в «Погребок». Это что-то вроде кафе у корнеплодов.
     Лестница упиралась в дверь. Огородный открыл ее, и они прошли в небольшой зал. В зале было сухо, тепло и уютно.
     Сразу в глаза Свете бросилась барная стойка, уставленная множеством бутылок всевозможных цветов и форм, со стоящими поверху подсвечниками с горящими свечами. Она выглядела как новогодняя витрина какого-нибудь дорогого магазина.
     Рядами расставленные четырехместные столики с табуретами и подсвечниками с горящими свечами окутывал легкий полумрак. Пять из двенадцати столиков были заняты неспешно беседующими посетителями.
     Огородный провел Свету вглубь зала и усадил за столиком на место, откуда очень хорошо были видны все посетители «Погребка». Света внимательно присмотрелась к посетителям.
     - Как странно все овощи одеты, - понизив голос, обратилась она к Огородному.
     - Они одеты в костюмы той страны и эпохи, где о них впервые появились упоминания в древних документах, - также негромко ответил Огородный. - У корнеплодов сейчас проходит что-то вроде фестиваля исторической реконструкции. Это когда одежда, обувь, украшения и все прочее делаются из тканей и материалов, которые использовались в ту или иную эпоху. Это возможность полнее погрузиться в те времена, - пояснил он. – За столиком впереди слева сидят редьки, - продолжал Огородный, - самый древний овощ среди собравшихся здесь посетителей. Впервые они описаны в документах древнего Египта пять тысяч лет до нашей эры.
     - Какие странные на них сарафаны, - заметила Света.
     Сарафаны на редьках и вправду были странными. Очень широкие бретельки спускались спереди и сзади до пояса. Подолы были узкими и длинными, и оставляли открытыми только ступни ног.
     Самый богатый наряд был, пожалуй, у черной редьки. На ярко красном фоне полотна сарафана цвели изумительные, вышитые золотом, крупные цветы. Кончики длинного однотонного, красного, матерчатого пояса лежали на полу. Золотое ожерелье на шее, скорее похожее на воротник, покрывало плечи и грудь. Широкие золотые браслеты украшали руки.
     Обладательницей самого скромного наряда была зеленая редька. Почти белый сарафан был подпоясан скромным, узеньким, кожаным поясом. На руках браслеты из разноцветных бусин. Но вот широкому ожерелью зеленой редьки могла позавидовать даже черная редька. Ожерелье состояло из многочисленных разноцветных бусин, собранных в восхитительный узор. Темно-синие бусины вперемешку с золотистыми образовывали по внешнему, внутреннему краям ожерелья и по его середине большие кольца. Между кольцами располагались собранные из разноцветных бусин столбики. На столбиках разноцветных бусин сидели большие, сделанные из голубого камня, жуки. Да! Такого Свете еще не приходилось видеть.
     - Черную редьку очень ценили даже фараоны, - снова заговорил Огородный. – Правда только в лечебных целях. Остальные редьки были на столе и у простых древних египтян, особенно зеленая, самая нежная из них. Столик впереди, прямо перед нами, занимают репы.
     - Я знаю репку! – радостно сообщила Света. – Мне мама сказку про нее читала, когда я была маленькой. Там все пытались вытащить ее из земли. Даже мышка участвовала. Я не думала, что репка бывает разных цветов. На картинке в книжке была только желтая, она еще была сплюснутая, а не круглая как репки других цветов.
     - Да, верно. Однако люди столько сортов репы и редьки вывели, что теперь это просто какой-то разноцветный набор круглых корнеплодов. И по внешнему виду не определишь какой из них редька, а какой репа. Пожалуй, только по вкусу, - развел руками Огородный. - Хотя и относятся они к одному семейству, но у них разный род. Репа относится к роду капуста, а редька – к роду редька. Но, в общем, они все-таки родственники.
     - Это что получается, репа совсем близкая родственница капустам? – удивилась Света. – О, они очень похожи с капустой Кольраби, правда?
     - Правда, похожи, - согласился Огородный. – А вот самый близкий, родственник редьки, ближе и не бывает, - это редис за соседним столиком, рядом с репами, - кивнул Огородный на столик впереди справа. – В соответствии с наукой ботаникой, он не самостоятельный вид, а разновидность редьки.
     Глядя на сидящий за столиком редис, глаза Светы округлились. Она с изумлением обнаружила, что помимо хорошо знакомого маленького, густо-розового, круглого редиса существует маленький, круглый, белый и еще в форме густо-розовой моркови, и очень большой, по сравнению с остальными, белый, похожий на толстую морковь. Все редисы были одеты в короткие, запахивающиеся на груди рубашки с очень широкими рукавами и в широкие короткие штаны. Наиболее нарядно выглядел большой белый редис, сидящий спиной к Огородному и Свете.
     - Какой нарядный этот белый, большой редис, - заметила она.
     - Он в японском кимоно, а остальные в более скромной китайской одежде, - объяснил Огородный. – Этот редис особенный, у него даже есть собственное имя – Дайкон. Но несмотря на то, что он редис и имеет собственное имя, иногда его называют редькой, нежной редькой.
     - Понятно, - задумчиво проговорила Света и спросила: - А он действительно в кимоно, ведь рубашка на нем такая короткая?
     - Это мужское кимоно, оно значительно короче женского.
     Света оглядела столики корнеплодов-родственников и зацепилась взглядом за компанию репок. Ах, какие на репках были украшения! Ожерелья-воротники, браслеты пестрели красками. Но одном из ожерелий Света увидела неимоверной красоты птицу с распахнутыми крыльями – чудо, что такое! На всех репках были такие же простые, как на зеленой редьке сарафаны, но украшения могли сделать честь любому магазину, торгующему ими.
     - А репа тоже впервые описана в древних египетских документах? – спросила Света Огородного.
     - Да, четыре тысячи лет до нашей эры, - ответил Огородный и добавил: - Редис из корнеплодов, о которых я уже рассказал, самый молодой и впервые появился в Китае, во всяком случае, если судить по документам. А родиной Дайкона считается Япония. Он самый молодой из редисов.
     - Я заметила, - сказала Света, - что листья у редьки, репы и редиса очень похожи и немного смахивают на листья одуванчика.
     - Да, верно, - подтвердил Огородный. – С одуванчиком у них родства нет. Но вот сходство листьев тоже добавляет путаницы в точности определения названия этих корнеплодов. Определенно можно сказать только, что черный корнеплод – это редька, желтый, приплюснутый – репа, а круглый, маленький, густо-розовый – редис. А вот за четвертым столиком, - Огородный кивнул на столик сбоку справа от Светы, - тоже родственники – петрушка, сельдерей и пастернак.
     Света посмотрела на, сидящие за столиком, корнеплоды. Все они были белого цвета с горизонтальными глубокими морщинами. Два из них были похожи на морковку, два других были круглыми.
     Листья двоих из них показались ей знакомыми. Она вспомнила, что мама маленькие зеленые веточки с точно такими же листочками называла петрушкой. Как и у клевера листочки имели три, собранные в один лист зеленые листовые пластинки. Только края у них были не гладкие, как у клевера, а рассеченные, и напоминали многочисленные пальчики. Листочки поменьше красовались на голове белой морковки, а листочки побольше украшали голову круглого корнеплода.
     У второй пары корнеплодов тоже были почти одинаковые листья – на длинном черешке зеленые листовые пластинки располагались друг напротив друга, образуя три пары, на конце черешка красовалась еще одна листовая пластинка, которой не нашлось пары. Вся эта конструкция напоминала перышко. Пара корнеплодов в зеленых перышках тоже была под стать первой паре – один корнеплод в форме морковки, другой – круглый.
     - Я догадалась! – объявила Света. – Вот этот корнеплод петрушка длинная, а этот корнеплод петрушка круглая.
     Огородный, стараясь не привлекать внимания, тихонько захихикал, закрыв лицо ладонями.
     - Я что, совсем не угадала? – смутилась Света.
     Огородный, наконец, перестал смеяться и ответил:
     - Угадала наполовину. Петрушка та, что по форме напоминает морковку. А вот круглый корнеплод – это сельдерей. Он одет в мужскую одежду.
     - Ой! – вырвалось у Светы.
     Тут уж она сама тихонько рассмеялась. Внезапно круглый корнеплод с листьями-перышками поднялся из-за стола и направился к барной стойке. Одет он был неказисто. Сероватый, грубой вязки, длинный, шерстяной свитер прикрывал колени, длинные кожаные сапоги закреплялись на ногах тонкими кожаными ремешками.
     - Каменный век, - оценила его наряд Света.
     - Почти, - отозвался Огородный. – Точнее медный. Время, когда у людей средней и северной Европы стали появляться металлические изделия, изделия из меди. К барной стойке идет Пастернак круглый, а за столом остался Пастернак по форме напоминающий морковку. И одет он в такой же балахон, но из льняной ткани, а на плечах меховая накидка.
     - А что за наряд у Сельдерея? – все еще смущаясь от допущенной ошибки, спросила Света.
     - Впервые корневой сельдерей распробовали немцы, где-то в восемнадцатом веке, так что Сельдерей в немецком костюме того времени. А вот корневую Петрушку, судя по известным документам распробовали немного раньше, в тысяча шестисотом году, тоже в Германии. Она даже своим полным названием обязана этой стране – Гамбургская Петрушка.
     Благодаря тому, что Петрушка сидела напротив, боком к Свете, Света могла рассмотреть весь ее костюм. Белую блузку с пышными рукавами охватывал плотно по фигуре темно-зеленый жилет со шнуровкой впереди. Зеленая пышная юбка, с многочисленными складками на талии, спускалась до середины икр, оставляя открытыми ноги в белых чулках и черных туфлях балетках. Спереди юбку почти по всей длине покрывал белый фартук со светло-зеленой вышивкой, проходившей двумя полосами по подолу. Фартук имел, такие же как юбка, многочисленные складки на талии и завязывался длинным широким поясом сбоку в большой бант.
     - Как странно, - заметила Света, - пояс фартука почему-то завязан сбоку и как бант.
     - О, это не просто так, это очень интересная деталь, - сказал Огородный. – Бант, завязанный справа, как в нашем случае, говорит о том, что перед нами замужняя женщина.
     - А если бы он был завязан слева? – спросила Света.
     - Бант слева завязывали незамужние девушки.
     - А по середине? – не унималась Света.
     - Вдова, - печально вздохнул Огородный.
     - А где же фиолетовый сосуд? – раздался голос, сидевшего спиной к Огородному и Свете, Сельдерея.
     Круглый Пастернак хлопнул себя по лбу и виновато проговорил:
     - Прости, забыл.
     Сельдерей поднялся и повернулся. Цепкий взгляд юной художницы мгновенно уловил детали костюма – зеленый жилет с белыми металлическими пуговицами поверх белой рубашки, кожаные, короткие до колена штаны, такие же кожаные смешные гольфы, в которых вместо ступней были широкие ремешки, охватывающие снизу грубые на толстой подошве ботинки.
     Сельдерей направился к барной стойке, а Огородный пересел на табурет напротив и предложил Свете присмотреться к компании за сдвоенным столиком, который прежде был за его спиной.
     - Круглый бордовый корнеплод – это свекла, - слегка неуверенно начала Света. – Круглый красный, наверное, тоже? – спросила она.
     - За этим столом все корнеплоды свеклы, - ответил Огородный.
     - Как, и даже желтый и белый? – удивилась Света.
     - И они тоже, - подтвердил Огородный.
     - Удивительно!
     - Удивительно не только разнообразие цвета свекол, но и разнообразие их костюмов. По ним можно проследить путь свеклы из Азии в Европу, - начал свой рассказ Огородный. Из двух свекол, что сидят к нам лицом, костюм красной, похожей на толстый столбик, свеклы месопотамский, шестой-четвертый век до нашей эры. К тому времени Месопотамия входила в состав Персии, так что можно сказать, что у этой красной свеклы месопотамский с персидским налетом наряд.
     Света окинула взглядом внешность красной, похожей на толстый столбик, свеклы.
     - На ней длинное рубашкообразное платье красно-коричневого цвета с узкими рукавами, - продолжал Огородный. - Оно обернуто по спирали куском полотна темно-желтого цвета, край полотна обшит каймой с орнаментом и бахромой.
     Света пристальней вгляделась в костюм. Кайма и бахрома на груди платья шли двумя рядами по диагонали. Орнамент на кайме напоминал череду цветов, вставленных в круги. Густая, длинная, белая бахрома почти скрывала темно-желтое полотно, обернутое вокруг платья. Запястья Свеклы украшали широкие кольца металлического браслета. Шею Свеклы закрывали многочисленные нитки разноцветных бус.
     - Из Персии свекла попала в Древнюю Грецию, - продолжал Огородный. – Свекла в древнегреческом костюме справа от месопотамской.
     Желтая круглая свекла в древнегреческом костюме утопала в многочисленных складках зеленого наряда. Наряд состоял из двух кусков материи. Более темный находился ближе к телу, более светлый располагался поверх темного. Складки обоих полотен были искусно уложены. Верхнее полотно по краям украшала вышивка в виде маленьких, с круто загнутыми гребешками, золотых волн. Рукава у наряда отсутствовали. Обнаженные руки от запястья до локтя и даже немного выше были плотно унизаны браслетами из желтого металла, пальцы – кольцами. Ожерелье ажурным кружевом спускалось на грудь.
     - Далее, - вновь заговорил Огородный, - путь свеклы лежал в Древний Рим. К сожалению, - заметил он, - круглая красная свекла в древнеримском костюме сидит к нам спиной, та что слева. Но зато можно увидеть длину наряда и задники сандалий на толстой кожаной подошве. – улыбнулся он.
     Круглая красная свекла была одета в желтое, длинное до пят платье, с густыми вертикальными складками. Платье было перехвачено двумя поясками: один пояс располагался под грудью, другой – ниже талии. По широкой цепочке, на шее, смахивающей на змею, из-за плотно подогнанных друг к другу крупных звеньев, Света догадалась, что грудь свеклы украшена тяжелым ожерельем.
     - Римская империя рухнула под натиском варваров. – снова заговорил Огородный, -  Но уцелел ее довольно увесистый кусок – Византия. Темно-бордовая, похожая на толстый столбик, свекла, в торце стола слева, одета в византийский костюм.
     На свекле было просторное с многочисленными складками платье зеленого цвета с темно-зеленым густым кружевным рисунком по всему полю. По горловине и краю коротких, до локтя, рукавов платье было отделано золотой тесьмой с орнаментом. Такая же золотая тесьма спускалась по середине переда платья от горловины вниз. Из-под коротких рукавов платья выглядывали более узкие и длинные, до запястья, светло-коричневые рукава, вероятно нижнего платья, отделанные по краю широкой темно-зеленой тесьмой с орнаментом, повторяющим орнамент золотой тесьмы.
     - А вот из Византии, - продолжил свой рассказ Огородный, - свекла попала в Древнюю Русь. В другом торце стола, - он кивнул направо, - сидит свекла в русском костюме того времени.
     Света посмотрела направо, туда, где сидела круглая темно-бордовая с легким фиолетовы оттенком свекла. Ярко-красное однотонное просторное платье свеклы по горловине, словно воротник, окаймляла очень широкая золотая тесьма. Спереди платья от горловины вниз спускалась, такая же широкая и тоже золотая, тесьма. Света отметила про себя, что орнаменты на обеих тесьмах были разные. Из широких рукавов платья чуть-чуть выглядывали узкие белые рукава, то ли нижнего платья, то ли рубашки, также окаймленные широкой золотой тесьмой. Талию перехватывал шитый золотом пояс.
     - Мне кажется, что византийский и русский наряды очень похожи, - заметила Света.
     - Да, это так, - подтвердил Огородный. – Вместе со свеклой в Древнюю Русь пришла и мода. Впрочем, не только она. А вот что касается Западной Европы, то там свекла появилась позднее. Белая свекла, что сидит к нам спиной, рядом с той, что одета в древнеримский костюм, одета по-европейски, точнее в немецкий костюм. Это не просто так. Именно Германии мир обязан появлением белой свеклы – сахарной свеклы.
     - У нее костюм похож, на костюм петрушки. Только цвет жилета и юбки разный. У петрушки он зеленый, а у свеклы синий, - отметила Света.
     - Верно, - согласился Огородный. – Ну что ж, нам пора попросить у корнеплодов ключи, - сказал, вставая, Огородный.
     Огородный и Света обошли все столики, знакомясь лично со всеми посетителями «Погребка». У столика с репами Света задержалась так долго, увлекшись обсуждением красоты ожерельев-воротников Древнего Египта, что Огородному пришлось чуть ли не силой уводить ее оттуда.
     Продолжение следует...