Лихолетье 5, 6

                Картина пятая

Над пристанью  сгустились сумерки. Темно.  В лунном свете три силуэта.

Наталья Алексеевна. Стемнело… 
   
Пётр Иванович (Сафронычу). Исполнили приказ хозяина? Отняли деньги?
   
Сафроныч . Дык, дурное дело нехитрое. Клюнул Кудияр на уловку, вышел за калитку, мы тут его и …

Пётр Иванович. Неужто погубили?

Сафроныч. Обошлось, в рубашке он родился.  На приманку клюнул, но вовремя смекнул, что дело пахнет керосином.  Бросил деньги  и тёку дал.  Но без шума всё же не обошлось. Я нутром почувствовал, какую-то возню подле себя, что-то неладное. Зная Тихомира, как облупленного, я догадывался, что он не станет терпеть меня, что-нибудь скумекает эдакое мудреное, чтобы избавится…(Доносится голос с теплохода: «Деда, посмотри у меня получилось!) Простите, Христа ради, я мигом.  (Уходит.)

                Картина шестая

  И вновь дом Алёхиных. У конторки по-хозяйски расположился Василий. Он пересчитывает стопку денег, карандашом вносит записи в  амбарную  книгу.
Входит Марфа.

Марфа. Ты один?

Василий (не отвлекаясь от счёта денег, деловито). Как видишь.

Марфа. Скажи, это правда?

Василий. О чём ты?

Марфа. Правду люди говорят, что ты с Дедом ограбил и чуть было, не убил Кудиярова?

Василий. Не ограбил, а своё забрал.
 
Марфа. Значит, правда. Весь город гудит: «Алёхины, Алёхины! Алёхины лиходеи, ворюги, мошенники!»

Василий. Прямо-таки весь город?

Марфа. А ты выйди на улицу и не то услышишь. (Кивает на деньги.) Это  Кудиярова деньги?

Василий. Были его, стали наши. Сам на беду напросился. Он  бате фальшивое золото продал, а  батяня маньчжурам. Скандал вышел с китайцами, хорошо, что  они не из хунхузов были, а то б хана бате пришла.

Марфа. И вы справедливость восстановили?

Василий. Получается так. Мы поступили верно, такое прощать нельзя.

Марфа. Верно-то верно, а всё-таки скверно. Отец помешался на деньгах.  Ему всё мало, мало! И ты скоро таким же будешь, если уже не стал.
Василий. Что ж в том плохого? Как  без денег семью кормить? Ты  вот, например, пойдешь замуж за голодранца?  Знаю, не пойдёшь! Тебе надо будет то туфельки, то бусы там всякие, леденцы, румяна, что бабы еще любят?

Марфа. У меня другой муж будет.

Василий.  А кругом либо богатые, либо  бедные, либо вообще голь перекатная. Других нема!  Забыл,  молокане еще есть, но они меж собой женятся, чужих  не принимают.  Так что выбор небольшой.
 
Марфа. Я за любимого пойду.

Василий  (захлопнув амбарную книгу). Пойдешь за того, кого  отец определит тебе в мужья, он уж своего не упустит, будешь и с мужем будешь и в достатке. (Голоса за дверью.) А вот и он сам.

Входят Алёхин и Балюшевич. Марфа и Василий скромно занимают  место у стены.

Алёхин. Пожалуйте в мой кабинет, господин Балюшевич. Очень рад нашему знакомству и вашему визиту. Очень рад. Готов помочь в любом деле, если понадобится, и меня, коли что, прошу без совета не оставить. Детки мои тоже  рады вас видеть. Знакомьтесь: правая рука в  моих делах – сын Василий.  Дочь-красавица Марфа.

 Марфа, стрельнув глазами на Балюшевича,  кокетливо приседает в лёгком реверансе. Балюшевич, не скрывая своего интереса к ней, галантно целует ей руку.

Балюшевич (остановив взгляд на Марфе). Ладные у вас дети, ладные.
Алёхин. Супружница, к сожалению,  в отъезде. Смею надеяться,  Леонтий Осипович, что это не последний ваш  визит к нам, успеете ещё познакомиться и с моей жёной и  с её пампушки. Уверяю вас, ничего вкуснее вы не ели! (Даёт распоряжения  Василию и Марфе.)  Василий, поди во двор, глянь, как там  грузчики работают. За ними глаз нужон. (Василий уходит.) Марфа,  собери нам выпить и закусить, ты нонче вроде хозяйки будешь.

Марфа уходит.  Балюшевич провожает её долгим взглядом. Алёхин замечает его интерес к Марфе.
 
Алёхин.  Хороша  девка, да? На выданье уж. Но  сейчас речь не о ней, о деле хочу потолковать с вами, Леонтий Осипович. (После  короткой паузы.)  Хотя я  и очень мало знаком с вами, но вижу и осведомился, что вы человек большого ума и без разных там этих глупых принципов, как господа говорят.
Всё хорошо, что благо даёт. С волками жить, по – волчьи выть. Про меж людей только и есть, что волки да овцы. Сам волком не будешь, другие загрызут. Есть еще людишки паршивые, по-шакальи живут, клочья падали подбирают.

Балюшевич. Кудиярова имеете в виду? Наслышан, наслышан…

Алёхин. Да, что там Кудияров!  В городе,  таких  шакалов, как  он -  пруд пруди! Но  мне похожим быть на это шакальё не годится! Горд я, чтобы шакалом быть, а овцой никакого резона нет -  жить хочется. И вот я, купец  Иван Трофимыч Алёхин, откровенно вам как человеку разумному, понятливому говорю: « Я -  волк!» Знаю, что про меня сплетничают люди вашего круга, но теперь вы лично, от самого Алёхина,  услышали
кто он таков. (Входит Марфа, выставляет на стол принесённые закуски. Балюшевич  смотрит  на неё взглядом ловеласа. Алёхин  разливает  по рюмкам водку из графина.)  Ступай, Марфа. Дальше мы тут сами управимся.
(Марфа уходит.)  На чём мы остановились?

Балюшевич (с лёгкой иронией).  На том, что купец  Алёхин и не купец вовсе, а волк.
Алёхин (с прищуром). А вы зря смеётесь, потому что вы, Леонтий Осипович, родной мне по духу. Вы тоже волчьей породы, только порода потоньше, поделикатнее будет. Я так прямо говорю, потому что знаю, вы не обидитесь на это.  В похвалу вам это говорю. Вас, как старого воробья на мякине не проведёшь, хотя и молоды вы. Так ли я говорю? (Протягивает Балюшевичу руку. Последний, не колеблясь, пожимает её в ответ.)
Балюшевич. Вы правы.  Мы оба волчьей породы, только вы амурский волк, а я  получается польский.

Алёхин. Амурский, польский – это неважно. Главное, одной масти.

Балюшевич (льстиво). Это вы хорошо подметили. Давно  хотел  поближе с вами  познакомиться. Вы умный и лихой человек. Именно такие побеждают!
 
Алёхин. Значит, друзья? Давайте за это, как говорят господа,  выпьем на брудершафт. (Пьют на брудершафт.) Вы кушайте, кушайте… у Арносовых, так не накормят. (Насмешливо.) Там по другому делу мастера… Нескучно без супруги-то? С бабами плохо, пардон, с дамами, а без них еще хуже.   Жена из христиан?
Балюшевич.   Нет. Католичка, я ведь тоже католик.  Она сейчас  с детьми в Санкт-Петербурге, у родственников.
 
Алёхин. Может это и неплохо,  отвлекать некому от дел. Раз мы скрепили свой союз брудершафтом и отныне мы с вами друзья, то секретов меж нами не должно быть.  А стало быть, уважаемый Леонтий Осипович, говорю вам, как на духу: «Мне нужен помощник в сделках по золоту». Как вы, наверное, уже догадались, не все сделки будут иметь законный характер…(После паузы.) Знаю, вы вхожи в дома высокопоставленных чиновников, золотодобытчиков. Я хочу, что бы вы стали моими глазами и ушами в компаниях этих чинуш и держали меня в курсе, когда, сколько готовится золота  к сдаче, в какие банки, количество охраны на перевозе. Согласны? В убытке не будете (Выжидающе смотрит на Балюшевича.)

Балюшевич. Всего лишь? Что будет дальше?

Алёхин. А дальше «будем посмотреть», как говорит разночинный люд на Амуре.

Балюшевич. Рад служить тем, чем могу. Располагайте всецело мною.

Алёхин. Вот и отлично! Приходите ко мне завтра в это же время, будет над чем покумекать.  (Поднимает бокал.)  Ну, за совместную работу на пользу нам обоим. Залпом, до дна.

 Балюшевич (прикладывая к губам  салфетку). Благодарствую, Иван Алексеевич, за угощение, за разговор.  У меня сегодня еще деловой визит к Косицыным.
 
Алёхин. Не смею задерживать. (Вспомнив.) Чуть не забыл про гостинец для вас. Я, сейчас! (Уходя, кричит Марфе.)  Марфа, прибери со стола.

Входит  Марфа, убирает со стола. Балюшевич подходит к ней  со спины и касается губами её  шеи, развернув к себе, жадно целует  в губы.  Марфа не сопротивляется. Увлечённые горячим поцелуем, они  не замечают, что в дверном проёме появляется и тут же исчезает Алёхин.

Балюшевич (возбуждённо). Через час, на углу Большой. Буду ждать.

Входит Алёхин. Марфа  с разносом в руках выскальзывает за дверь.

Алёхин (не подавая вида, что был свидетелем пикантной сцены, вручает пакет Балюшевичу).  Вот, Леонтий Осипович, примите в знак уважения к вам, в знак  нашей дружбы.

Балюшевич (раскланивается). Тронут,  весьма тронут. Благодарствую, Иван Трофимыч.
Алёхин. Я провожу вас.
 Балюшевич. Прошу вас, не утруждайте себя моими проводами. Давайте будем проще, мы же с вами друзья.
Алёхин. Не буду настаивать. Жду вас завтра.

Балюшевич уходит. Оставшись один, Алёхин  даёт волю своим чувствам.

Алёхин. Ах ты,  шилохвостка!   Позорить отца вздумала? (Кричит в дверь) Позвать мне Марфу! Да, поживей!

Входит Марфа,  Алёхин хватает её за  шею и одним движением  выталкивает на середину горницы, берет со стены плётку.

Марфа. За что? Отец, что я такого сделала?!

 Алёхин (с плёткой в руках наступает на Марфу). Семью позорить удумала! Отца на посмешище выставить! Сладко – то с Балюшевичем было целоваться? Ну, а теперь с этой вот плетью обниматься будешь!  (Щёлкает плёткой по полу.)  Мамки твоей  нет, а то  вместе бы сейчас ответ держали! Не углядела, проморгала свою дочерь!

Марфа. Батюшка! Не буду, никогда не буду! Прости, родимый!
 
Алёхин. Не будешь? Поздно спохватилась! Когда не будешь, тогда и разговор другой будет.

Марфа, увертывается от удара, отскакивает в сторону. Плётка  достаёт её за столом и больно ложится на её плечи, спину.  От дикой боли она заходится в крике.

Алёхин. Молчать! Заткни свой поганый рот!  Я отучу тебя от блуда!

На крик прибегает Василий.

Василий. Что случилось?! (Перехватывает руку отца.) Буде, батя, пришибёшь!

 Алёхин (бросив плётку).  Да,  эту вертифлюху убить мало! (Не взглянув на истерзанную дочь, уходит.)

Марфа (зло, сквозь слёзы).  Всё равно не по-твоему всё будет, а по-моему.

Василий. За что он  тебя так?

Марфа. А тебя за что в прошлый раз?

Василий. Под горячую руку  попал.

Марфа. Вот, и я под неё угодила!

Василий. У него с Балюшевичем что-то неладное? Поэтому злой?
 
Марфа. С Балюшевичем-то всё ладно…

Василий. Из-за чего тогда  сыр-бор разгорелся?

Марфа. Из-за меня. Приглянулась я Балюшевичу,  он полез целоваться ко мне…


Василий. А ты что?

Марфа (виновато). Я позволила. Отец, похоже, увидел.

Василий. Поделом, значит, получила.

Марфа. Почёму поделом?  Ты что лучше меня? Всех дворовых девок огулял и ничего!
 
Василий.  Сравнила парня с  девкой!  Девица должна блюсти и беречь себя.

Марфа. Конечно, вам всё дозволено, а мы должны … (Упрямо.) Я всё равно пойду к нему на свидание. (Направляется к двери.)

Василий (пытаясь остановить). Ты спятила! Какое свидание! Отец прознает – убьёт!
 
Марфа.  Страхов  много,  Васька, а жизнь одна! Не струшу, так отведу душу! Не мешай мне, уйди с дороги!

  Марфа выбегает из горницы, в дверях натыкается на Лесного Деда.

Лесной Дед. Что за шум, а драки нету?

Василий. Марфе досталось от бати.

Лесной Дед. За дело хоть или как всегда, запросто так?

Василий. Похоже за дело.

Лесной Дед. Эхе-хе… побои мучат, а не учат.

Заходит Алёхин.

Алёхин (Деду ворчливо). Я его по всему двору ищу, а он тут. Подумал уж, что опять где-нибудь  квасишь, да  байки  про  Алёхина травишь. Я тебя по-товарищески приютил, а ты меня своей болтовней, в яму тащишь…
 
Седой Дед. Дык, Я ни-ни…слово дал.

Алёхин. Так я тебе и поверил! Слово дал, слово взял. Ну да ладно, что зря языками чесать. Дело у меня к тебе есть. (Василий намеревается уйти.)  Останься. Это и тебя касается.

Василий.  Воля твоя, батя.

Алёхин (Деду). Дельце стоящее. Ежели сумеешь оборудовать его, так поправишься лучше, чем когда спиртовозом был. Все же лучше, когда свой хлеб будешь иметь, а?

Лесной Дед. Да-да! Свой хлеб, он и есть свой. Токмо вот никто мне от своего капиталу частичку не отделит. Всяк за своё держится…

Алёхин. Зачем же от чужого капитала? Чужой капитал всегда чужим останется. Нужно свой приобрести.

Лесной Дед. Поздно  уж мне приобретать. На это ведь время нужно. А я, слава Богу, не молодой.

Алёхин. Бывает и так, что один час делает человека богатым. Ненужно только случая упускать.

Лесной Дед. Они эти случаи-то, богатым  больше выпадают, я не таким бездомным, как я.

Алёхин. Всяко бывает. Я ведь тоже не богачом начал. Сам знаешь. (Многозначительно кашлянул.)

Лесной Дед. Как не знать… Не всем так дано…

Алёхин.  Дано! А ты бери, что в руки плывёт, а не жди, когда будет дано.

Лёсной Дед (усмехнувшись, растопырил все десять пальцев). Да ничего не плывёт, вишь, в мои руки! Пусто в моих руках всегда было. Промеж пальцев уходит.

Алёхин. Держи крепче – вот и не уйдёт.

Лесной Дед (с досадой). Да что держать-то? Скажи толком.

Алёхин.  Если говорю: держи! – значит, есть что держать!

Лесной Дед. А коли есть, так говори, а то ходишь вокруг, да около.

Алёхин. Тут одна  компания собирается золота пудов двадцать добыть…

Лесной Дед. Золота? Двадцать пудов? Много уж очень…

Алёхин. Ну, много! Сколько уж есть. Не отбрасывать же. Ты Гиблую Падь помнишь?

Лесной Дед. Кто-кто, а я- то помню.
 
Алёхин. Ну, так вот, в этой самой Пади… дело то и придётся сделать. Можно, конечно, где-нибудь и поблизости. Это уж ты сам, там, на месте решишь.

Лесной Дед. Дело-то какое? Скажи толком.

Алёхин. Раньше ты догадливее был. Добытое золото повезут с прииска по Гиблой Пади. Охрана будет небольшая. При транспорте не больше трех-четырёх человек будет. Надоть их встретить и золотишко, того  реквизировать.
 
Лесной Дед. Ни чё се!  Под каторгу хошь меня подвести, избавиться решил?

Алёхин.  Дурак ты! Хотел бы – давно б упрятал. О тебе хлопочу. Хочется, что бы ты окончательно устроился.  А чтоб ты во мне не сомневался, я снаряжу тебе в помощь сына своего. Как думаешь, стал бы я  с тобой, сына отправлять, если бы за это дело каторга светила? Да и дело это – не дело! Для тебя это сущий пустяк – прогулка по лесу,  поэтому отправить хочу только тебя и Василия.
 
Седой Дед. Дык, их, говоришь, до четырех человек будет, а нас всего двое. А ежели про ентот обоз хунхузы знают? Кирдык будет и мне и сыну твоему. Не жалко?


Алёхин.  Не дрейфь! Источник у меня  очень надежный, до селе ни разу не промахнулся.  Сказал, что не больше четырех человек охраны, значит так и будет. Главное, ты  проверни всё без лишнего шума и суеты. Паспорт свой сдай мне на хранение, чтобы в случае чего, по нему жандармы не пришли ко мне. Ступай, подумай, как сделать, чтобы все шито-крыто было. (Седой Дед уходит. Василию.)  Дед хорош в деле, лучше не сыскать. Старик он  удобный, знающий, токмо после дела не годится, избавиться от него надобно. Оно как в жизни – дело сделал, пользуйся, живи в своё удовольствие, - а от него только и жди беды… Другой он. Я тут слух пущу,  мол, уехали вы,  что он загулял по дороге  неизвестно с кем и не возвратился. Каждый день такое случается. Про него и не вспомнит никто. К тому же – лишний человек из дела вон, нам больше достанется, тебя отделим, свой дом построишь.  Иди, пущай мать соберет тебя.

Василий (в дверях, вопросительно). Батя, а  как я его…

Алёхин. Расскажу, всему своё время. Ты молодой, крепкий справишься со стариком. (С улицы доносятся звуки подъехавшей повозки.) Кого это к нам принесло? (Выглядывает в окно.) Луковников собственной персоной. С чего бы это? Иди, встреть пароходчика-то, уважь  человека. (Василий уходит.)